Текст книги "Я ослушалась Дьявола"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

9 глава. Насилие без насилия

– Давайте переждем ураган в центре дома, где более прочная крыша и нет стеклянных стен, – предлагает Давид, и мы с Лизой соглашаемся. Мысль и вправду разумная. Вчетвером мы перебираемся в центральную спальню – нашу с мужем. Там я достаю из шкафа банные полотенца и халаты, чтобы мы все могли немного обсохнуть и переодеться. У меня самой даже с кончиков волос стекает вода. Электричества по-прежнему нет, дождь льет непроглядной стеной, но зато шквалистый ветер постепенно начинает стихать, и пальмы за окном гнутся уже не так сильно.

– Как круто, правда? – уже позабывший о недавнем инциденте Костя радостно скачет по комнате босыми ногами, перебегает от окна к окну, пока Лиза без конца умоляет его держаться подальше от стекол:

– Сынок, прошу тебя, осторожнее!

Давид садится в углу спальни в плетеное кресло-качалку, забрасывая ногу на ногу, спиной ко всем. Я вижу, что у него подрагивают пальцы: он хочет выпить, и желательно чего-нибудь покрепче. Его раздражают эта суета и эта погода. Чтобы отвлечь его и избежать неприятных последствий, я присаживаюсь рядом, прямо на пол, и накрываю его ладонь своей:

– Спасибо. Ты поступил, как настоящий мужчина.

– А ты что, думала, я мог просто бросить его?! – огрызается муж. Я нервно сглатываю и качаю головой:

– Нет. Я знаю, что ты не мог бы иначе.

Он и вправду не мог бы – в случае с Костей так точно. Нужно признать: Давид испытывает к мальчику теплые чувства. Может быть, даже сожалеет, что это не его ребенок… Он много делает для моего брата. Оплачивает его медицинские счета, реабилитацию, вывозит его вот так вот к океану. И за это я ему по-настоящему благодарна, несмотря ни на что.

– Буря вроде стихает, – говорит Лиза еще спустя полчаса, нерешительно выглядывая в окно.

– Ветер почти прекратился, – киваю я. – Жаль только, дождь будет идти еще несколько часов. Бассейн, наверное, уже давно вышел из берегов.

– И слился с океаном? – спрашивает радостно Костя.

– И слился с океаном, – соглашается его мать.

– Можно посмотреть? Пожа-а-алуйста, мамочка!

– Утром, когда погода наладится, мой мальчик… Спасибо еще раз, Давид Кириллович! – благодарит Лиза. Мой муж хмыкает в ответ:

– Было бы обидно вылечить его от смертельной болезни, а потом потерять из-за какого-то балийского урагана.

– Да уж… Мы пойдем.

– Доброй ночи, – отзывается Давид.

– Доброй ночи, – говорю я.

Лиза с Костей уходят, и мы с мужем остаемся наедине.

– Наконец-то, – произносит он, а потом медленно встает, подходит к двери и закрывает ее на замок. – Это были утомительные полтора часа.

– Теперь можно ложиться спать, – говорю я шепотом. Мой супруг разворачивается ко мне и растягивает губы в ухмылке:

– Вроде бы, ты обещала остаться на ночь со мной.

– Я и так тут, – отвечаю я. Сегодня он трезв, а значит, вряд ли захочет набрасываться на меня и вдавливать лицом в подушку, как было в прошлый раз. Но не все ли равно? Ложиться под него трезвого – это еще хуже. Он может причинить удовольствие, заклеймить лаской, уничтожить нежными прикосновениями, выбить из меня весь воздух и все мысли сильными толчками, довести до оргазма…

Секс без любви, секс на грани отвращения, когда тело отзывается, а сердце нет, – это хуже насилия. По крайней мере, для меня.

Но у меня нет выбора. Еще хуже будет, если он напьется и начнет крушить тут все, напугает Костю или изобьет меня… Теперь я обязана беречься ради ребенка.

Он подходит ко мне вплотную и тянет за пояс моего банного халата. Под ним – только трусики и маечка. Я невольно ежусь от холода, покрываюсь мурашками, опускаю глаза, а он шепчет, обжигая мое лицо горячим дыханием:

– Неужели ты боишься меня?

– Нет, – я качаю головой. Не боюсь. Просто презираю.

Он молча раздевает меня, а потом снимает халат, штаны и майку с себя. Мое тело отзывается на его тело – тренированное и загорелое, и мне противно от самой себя. За тканью белья уже наливается кровью член, но я стараюсь не смотреть, цепляясь глазами за его глаза – зеленые, красивые и холодные. Он ухмыляется мне в губы, а потом целует, притягивая меня за талию, вжимая меня животом в свой пах. Мои руки безвольно повисают вдоль тела, а он целует, скользит языком по моим губам, умело, жестоко, беспощадно раскручивая мое изученное за семь лет тело на ответную реакцию. Я тяжело выдыхаю, чувствуя, как грудь и низ живота наполняются непрошеным жаром, а он уже подхватывает меня на руки, чтобы уложить в постель, нависает сверху, скользит ладонями по обнаженному телу.

– Давид… – шепчу я сдавленно.

– Что? – спрашивает мужчина, не выпуская меня из рук.

– Пожалуйста, не надо… не сегодня…

– Ты обещала.

– Да, но… Я не хочу…

– Заткнись, – говорит он ласково и, пробежавшись пальцами по моей груди и животу, ныряет между бедер. – Заткнись и не ври мне, что не хочешь, – повторяет он строго и подносит к моему лицу пальцы, мокрые от моей влаги. Я закрываю лицо ладонями, всхлипывая, а он снова скользит между ноих ног, собирая смазку, и решительно вкручивается двумя пальцами во влагалище, заставляя меня невольно вскрикнуть и вцепиться в его плечи. Он хорош в этом, и я знаю, что могу избавить себя от боли только одним способом: расслабиться, позволить телу взять верх над разумом и сердцем, опуститься до слепого инстинкта, стать такой, какая я ему нужна…

Он мнет мое тело, трахает пальцами влажную дырку, и я выгибаюсь под ним, расставляю ноги, смотрю стеклянными глазами в белый потолок и ненавижу, ненавижу, ненавижу себя, захлебываясь очередным стоном и царапая его плечи… Давид добивает меня до оргазма, а потом грубо переворачивает на живот. Я чувствую, как его твердый стояк упирается между моих ягодиц и скользит по влажной коже.

– Я так люблю тебя, – шепчет Давид мне в ухо, хватая за волосы, дергая на себя и одновременно нанизывая на член. Мне приходится встать на колени, опереться о матрас ладонями и отставить задницу, которую он нещадно мнет горячими ладонями. Его член скользит внутри моего тела медленно и глубоко, причиняя ненужное и такое отвратительное удовольствие, но это понимает только разум, а телу плевать: тело выгибается и задыхается, прося еще и само насаживаясь на твердый мужской ствол.

10 глава. Кровотечение

Он кончает внутри меня. Я чувствую, как выстреливает и растекается во влагалище теплая вязкая сперма. Когда-то это ощущение доставляло удовольствие и заводило по второму кругу. Потом, когда мы мечтали о ребенке, но еще не знали о бесплодии, – давало чувство единения и заставляло строить планы о большой счастливой семье. Когда он начал меня насиловать – вызывало отвращение. Сейчас я чувствую лишь равнодушие и презрение – к самой себе. Потому что я тоже кончила. Дважды. Выгибаясь в пояснице, царапая ногтями его спину и надрывая глотку. Как самка животного, подчиненная воле природы, инстинктам, а не разуму.

Силы покидают меня, а Давид сразу скатывается с моего разгоряченного тела, встает с постели и идет к мини-бару. Я могу быть спокойна: сегодня он не напьется в хлам, а только скромно отпразднует победу надо мной бокалом хорошего бурбона.

– Будешь? – предлагает он мне.

– Нет, спасибо, – я отказываюсь, хотя была бы не прочь выпить и немного забыться. И я делала так раньше – напивалась пару раз или хотя бы курила несколько сигарет подряд, вытесняя из головы тяжелые мысли и заполняя гулкий череп легким ароматным дымом… Но теперь я беременна – и надеюсь сохранить этого ребенка. Сейчас, после сильного урагана, когда в воздухе висят дождевые испарения, пахнет прохладой и джунглями, а температура снизилась на несколько градусов, я чувствую себя гораздо лучше. Ни тошноты, ни головной боли. Только саднящее ощущение между ног – Давид не пощадил меня. Когда-то и это ощущение было приятным и возбуждающим. Когда-то мы отчаянно любили друг друга ночи напролет и не могли разъединить тела.

Но все давно закончилось. Теперь я люблю Пашу – а он любит меня. И у нас все иначе. По-настоящему. По-взрослому. Настолько по-взрослому, что он знает: я сплю не только с ним, но и со своим законным мужем. Конечно, он ревнует – но он всегда понимал и был готов ждать… Теперь ждать некогда. У нас есть два, максимум три месяца, пока я смогу скрывать живот. Успеем ли мы за это время придумать план побега из лап монстра?

Черт его знает… Я почему-то сомневаюсь.

Выпив бокал бурбона, Давид ложится обратно в постель:

– Завтра рано вставать, любовь моя.

– Какие-то важные дела? – спрашиваю я равнодушно.

– Играем с Германом и Иваном в сквош. Не хочешь с нами?

– Я не слишком хороша в сквоше… – я поворачиваюсь на бок, спиной к мужу, но он притирается сзади, обнимая меня, сжимая ладонью обнаженную грудь, и я терплю. Я знаю: как только он начнет засыпать, так сразу отвалится от меня, перевернется на спину. Тогда смогу заснуть и я…

– А что насчет акупунктуры? Ты еще не передумала?

– Нет, конечно, – вынужденно отвечаю я.

– Тогда завтра я запишу нас, – он довольно кивает.

– Окей.

– У тебя есть пожелания по дню недели и времени?

– Нет, – хмыкаю я равнодушно.

– Тогда на мое усмотрение.

Просыпаюсь я от странного ощущения того, что плаваю в воде. Первая мысль: протекла крыша и залило постель… В конце концов, вчера был сильный ураган. Я сразу поднимаю глаза наверх: нет, потолок сухой. На экране смартфона девятый час утра. Давида рядом нет, простынь на его половине кровати небрежно смята. Я опускаю глаза вниз и…

Твою мать!

Прямо подо мной – лужа крови.

Первая реакция – закричать. Но что, если Давид еще дома?! Он не должен ничего узнать… Я быстро накрываюсь одеялом так, чтобы ничего не было видно, а потом хватаю смартфон и набираю номер Лизы. Она долго не берет трубку, потом наконец отвечает сонным голосом:

– Ты разбудила меня…

– Лиза, срочно вставай и проверь, уехал ли Давид на свой проклятый сквош. А потом приходи в мою спальню.

– Блин, начало девятого, Алина! Это подождать не может? – ворчит женщина, а я шиплю в трубку:

– Не может, блять, я истекаю кровью! – и тут же слышу, как Лиза отбрасывает одеяло и вскакивает с постели.

Через три минуты она вбегает в мою спальню и застывает на пороге, а я молча отбрасываю одеяло, показывая ей кровавое пятно, расползающееся подо мной. Пальцы у меня трясутся, к горлу подкатывает тошнота, а перед глазами пляшут черные точки.

– О боже, о боже! – начинает причитать Лиза, но я грубо прерываю ее:

– Он точно свалил из дома?!

– Да, точно, точно! Ох, Алина, бедняжечка моя, неужели выкидыш…

– Вызывай скорую! Срочно! – рычу я, чувствуя, что вот-вот отключусь: крови уже довольно много.

Прежде чем потерять сознание, я успеваю подумать: если этому ребенку суждено умереть – может, для него так для него будет даже лучше…

– Здравствуйте, – протягивает по-английски женщина в белом халате. Я открываю глаза и оглядываюсь: судя по всему, больничная палата убудского госпиталя. На кресле в углу спит Лиза. Костю она, видимо, оставила с Максимом и Вероникой. – Как вы себя чувствуете, госпожа Зыбина?

– Здравствуйте, нормально, – отвечаю я растерянно и автоматически опускаю обе ладони на живот: – А что…

– Ребенок жив и пока здоров, – я тут же выдыхаю и чувствую, как по щекам начинают струиться теплые слезы, а женщина-доктор продолжает: – Но серьезная угроза выкидыша остается. Вам придется остаться в больнице, пока мы не будем уверены, что вы и ваш малыш в безопасности.

– Но я… я не могу…

– В смысле? – врач хмурится. – Вам нужны покой, капельницы и круглосуточное наблюдение.

– Мой муж не должен знать, что я беременна, – признаюсь я.

– Если он узнает, то может нанести вред вам или вашему ребенку? – женщина смотрит на меня сочувственно, и я киваю:

– Да…

– Тогда мы должны немедленно вызвать полицию.

– Нет-нет, ни в коем случае! – отвечаю я. – Пожалуйста, просто переведите меня из гинекологического отделения в какое-нибудь другое и назовите моему мужу фальшивый диагноз. Это можно сделать?

– Ну…

– Пятьсот долларов, – без предварительных заигрываний предлагаю я, потому что за семь лет брака с крупным чиновником и коррупционером поняла одну простую, но очень важную вещь: деньги не пахнут. Если надо – давай. Если надо – бери. Деньги для меня – лишь средство достижения цели, не более. И сейчас эти проклятые пятьсот долларов могут спасти нас с ребенком… хотя бы на время.

– Думаю, кишечная инфекция в виде подставного диагноза подойдет, – кивает доктор, а потом вздыхает: – Но денег не нужно. Я все понимаю.

Вряд ли, хмыкаю я мысленно, но вслух говорю:

– Спасибо! – и крепко пожимаю ее ладонь.

ДАВИД. 11 глава. Нежизнеспособен

Я давно и прекрасно знаю, что она не любит меня.

Но я люблю – за нас обоих.

Ее стеклянные глаза и отсутствие ответных ласк во время секса ясно дают понять: она действительно не хочет этого… Но мне проще обманывать себя, слышать ее громкие гортанные стоны, чувствовать ее ногти на своих плечах, погружать пальцы и член в хлюпающую смазку между женских бедер и забываться, как когда-то давно, когда она еще не была со мной холодным равнодушным бревном…

Ну конечно, кому я такой нужен? Мои сперматозоиды нежизнеспособны на девяносто девять процентов. Я не мужчина, так – жалкое подобие… Тошно от самого себя. Только крепкий алкоголь и грубый секс помогают раствориться в пространстве и забыть ненадолго о собственной никчемности.

Когда она поворачивается ко мне спиной, я с трудом подавляю желание грубо развернуть ее к себе и рыкнуть в лицо: посмотри на меня! Вместо этого обнимаю и сжимаю ладонью ее грудь, утыкаясь носом в теплую ямку на ее шее, где заканчивается линия роста волос. Ее кожа пахнет отвратительным апельсиновым гелем для душа, который она повсюду таскает за собой, и свежим потом. Я вдыхаю поглубже – это поможет мне уснуть.

К чему сегодня был этот неожиданный разговор о детях? Неужели Алина действительно все еще надеется забеременеть и родить – после всего, что я с ней сделал? Или они с Лизой просто обманули меня, обвели вокруг пальца, надавив на больную точку? Практически уверен, что второй вариант. Но я и вправду хочу сходить с ней на акупунктуру – чем черт не шутит? Здесь, на Бали, нетрадиционные техники врачевания очень распространены, и их хвалят и местные, и приезжие… Вдруг нам тоже поможет?

Ну да похуй. Завтра утром сквош – еще один неплохой способ выпустить энергию. И хорошо, что Алина отказалась ехать со мной: мне нужно отдохнуть и расслабиться, а рядом с ней это просто невозможно.

В десять часов утра, когда мы с Германом и Иваном делаем перерыв в игре, чтобы отдохнуть в тени и выпить воды, на телефоне неожиданно загораются номер и имя Лизы. Она редко звонит – это меня напрягает. Я отхожу от своих соигроков в глубину шатра и нажимаю кнопку вызова:

– Слушаю.

Голос женщины звучит очень взволнованно:

– Давид Кириллович, вы только не беспокойтесь… все уже в порядке… Но Алина в больнице, в первом госпитале, в Убуде…

– Что произошло? – прерываю я ее извечное бормотание, которое откровенно бесит.

– Пока точно неизвестно, но врачи говорят, кишечная инфекция…

– Понятно, – процеживаю я сквозь зубы. – Скоро буду, – не слушая ее дальнейшее нытье, я отключаю телефон и возвращаюсь к товарищас: – Ну что же, на сегодня я вынужден откланяться, друзья.

– Что случилось? – спрашивает Герман.

– Жена попала в больницу.

– Ого! – удивляется Иван. – Что случилось?

– А хер его знает пока, – я отмахиваюсь. Кишечная инфекция – звучит как-то странно. Наверняка врачи ошиблись с диагнозом. – Будем выяснять.

– Удачи с этим… Расскажи потом.

– Конечно, – я киваю, хоть и не собираюсь им ничего сообщать. Это наше личное дело: мое и моей семьи.

– Пусть поправляется!

– Передавай ей привет!

Ненавижу больницы и больничный запах, но кого бы это ебало? Перед тем, как пустить в палату к Алине, меня еще и халат медицинский заставляют надеть – что за бред вообще? От халата несет хлоркой, и я стараюсь не касаться его ладонями.

Алина наполовину сидит, наполовину лежит в постели, бледная, как снег, с растрепанными волосами и как будто похудевшая за одно утро.

– Ты плохо выглядишь, – говорю я сразу и честно, присаживаясь на край ее кровати. – Что произошло?

– Желудок, кажется… Рвота и все такое, сам понимаешь. Поднялась температура, Лиза вызвала скорую помощь. Сейчас сильное обезвоживание, придется полежать тут… какое-то время.

– Но вчера ты чувствовала себя нормально? – хмыкаю я.

– Это может проявляться неожиданно, – хмурится жена.

– Ясно, – я киваю. – Поговорю с доктором.

– Ладно…

– Хорошо, что тебя сразу определили в отдельную палату.

– Они знали, кто я…

– Еще бы, – я усмехаюсь. Здесь все все прекрасно знают.

От женщины-врача мне не удается добиться ничего полезного, так что я просто возвращаюсь домой. Там меня ждут Лиза и Костя. Довольно странная компания. Я хорошо отношусь к мальчишке: когда-то я спас ему жизнь, и теперь он – едва ли не единственный актив в списке моих хороших поступков. Когда мне совсем хуево, я вспоминаю, что сделал доброе дело, и сделал это совершенно бескорыстно… Жаль, что сейчас мальчишка стал одним из способов давления и манипулирования браком с Алиной. А ведь он мог бы быть нашим сыном: нашему браку семь лет, Косте шесть.

Его мать, тем временем, меня раздражает: она старше меня на три года, но не добилась в жизни никаких хоть сколько-нибудь значимых успехов, вышла замуж за такого же неудачника, как она сама, и в итоге они оказались неспособны вылечить собственного ребенка от смертельной болезни. Лиза – амеба. Хотя и очень красивая женщина.

Тот факт, что она едва ли не поклоняется мне, тоже раздражает, хотя они с Алиной наверняка считают, что я в восторге от этих придыханий и причитаний. Нихуя. Ослепленная любовью к собственному сыну, она не замечает очевидных вещей. Например, того, что из-за ее (и ее муженька) нежелания самостоятельно лечить своего ребенка (а они ведь и вправду вот уже шесть лет тупо принимают мои деньги) ответственность за здоровье Кости несет, по сути, моя жена. Я совсем не идиот: я знаю, что это основная причина, почему Алина все еще рядом.

В нашей спальне я замечаю чистое белье. Кто и когда успел поменять его, учитывая патовую ситуацию? Задираю простынь. Матрас тоже другой. Как интересно. Я возвращаюсь к Лизе, чтобы задать прямой вопрос:

– Зачем ты заменила матрас и белье?

У женщины растерянно бегают глаза, но она все же отвечает:

– Ну… Ее же вырвало… прямо на постель.

– Неужели? – переспрашиваю я. – Так сильно?

– Очень…

– Ясно, спасибо.

Ее ответ мне не нравится, но добиваться чего-то другого бессмысленно. Не теряя времени, я отправляюсь в прачечную, которая обслуживает нашу виллу. Там я прошу показать матрас, который привезли на чистку.

– Мы еще не успели с ним разобраться, – объясняет мальчишка-балиец, явно не понимающий, что мне надо. – Там сильное загрязнение…

– Именно поэтому я и хочу посмотреть, – в нетерпении я сам распахиваю двери склада, где хранятся привезенные на стирку и химчистку вещи. Наш матрас бросается мне в глаза сразу. Он стоит прислоненным к стене, и прямо в центре на нем – огромное пятно крови.

12 глава. Чужой

Теперь все довольно быстро и легко складывается в общую картинку.

Еще в конце декабря, до отъезда на Бали, Алина начала казаться другой: более отстраненной и холодной, чем обычно. Конечно, у нас и до этого отношения были так себе, но тогда она как будто решила для себя что-то важное…

Потом этот странный и совершенно неуместный разговор о детях. Я слышал последнюю фразу, сказанную Лизой, прежде чем вошел в комнату: «Алина, ну зачем же ты…» – теперь ясно, что именно «зачем».

Потом сбивчивый рассказ врача о кишечной инфекции. Как будто лживый, как будто подстроенный.

И вот – окровавленный матрас. Жирная точка в моем мини-расследовании.

Моя жена беременна – или была беременна: судя по количеству крови, она могла и потерять ребенка, – и скрывает это от своего мужа.

Так был выкидыш или не было?

И чей это вообще, блять, ребенок?!

Влад Снарский, глава моей службы охраны, вот уже семь лет осторожно присматривает за Алиной, но больше для ее собственной безопасности, чем… Я и представить себе не мог, что моя жена мне изменяет! Моя добропорядочная, умная, честная жена! А теперь она еще и беременна – от другого мужчины! Меня откровенно тошнит. Все это опускается на мои плечи неожиданно тяжелым грузом, и я напиваюсь в хлам, засыпая прямо на полу спальни, не зная, какое сейчас время суток, и выныривая из забытья только для того, чтобы открыть очередную бутылку бурбона…

Три дня спустя, протрезвев, проспавшись и придя немного в себя, я решительно отправляюсь в больницу. Я ничего не говорил Лизе, но очевидно, она догадалась, что я догадался, и рассказала об этом Алине, так что теперь жена встречает меня в палате с плотно сжатыми губами и глазами, полными ненависти и готовности сражаться, если я посмею напасть. Какая мученица, вы только посмотрите! Я чувствую, как сжимаются кулаки, но сдерживаюсь от любых резких выпадов, останавливаясь поодаль.

– Ты его потеряла? – спрашиваю я прямо.

– Нет, – шепотом отвечает Алина. – Но у меня угроза выкидыша.

– Какой срок беременности? – продолжаю я ледяным тоном.

– Семь недель.

– Кто отец ребенка? – это самый важный вопрос в моем списке.

– Не ты.

Мне хочется истерично расхохотаться. Вот ведь я, сука, сам не догадался! Думал уже поздравлять нас со скорым счастливым родительством, кроватку собирать, покупать коляску! Не ты! Вот это сюрприз! Но вместо этого я лишь иронично замечаю:

– Неужели!

– Ты его не знаешь, – говорит Алина сквозь зубы.

– Ничего, скоро узнаю! – рыкаю я в ответ. – Если не хочешь говорить – я и сам справлюсь! И ему пизда, ты же понимаешь?! Ему пизда!

По щекам у Алины начинают струиться слезы, но она молчит, а я смотрю на нее, чувствуя, как сжимается сердце. Потом не выдерживаю, задавая еще один вопрос:

– Это была разовая интрижка или что?

– Не твое дело, – огрызается Алина.

– Значит, нет… Вы были в отношениях! И долго, позволь спросить, ты трахалась с левым мужиком у меня за спиной?!

– Не твое дело, – выплевывает она снова.

– Ясно, – усмехаюсь я. – Угроза выкидыша все еще есть?

– Да! – моя жена в ярости точно так же, как и я сам.

– Отлично! Вставай и собирайся, мы возвращаемся на виллу!

– Ты с ума сошел?! – она напрягается, вцепляясь пальцами в одеяло.

– Да, я сошел с ума! – я хватаю ее за руку и с силой дергаю на себя, заставляя сесть в больничной кровати: – Природа не хочет, чтобы ты рожала этого ребенка! Так позволим ей закончить начатое!

Это все, чего мне сейчас хочется: чтобы ее организм отторг этого ребенка с кровью и болью, потому что он не мой, не мой, не мой!

Пока мы едем на виллу, Алина беззвучно плачет, свернувшись клубочком на заднем сидении автомобиля, а я звоню Владу, который остался в Москве:

– Мне нужно, чтобы ты выяснил, с кем встречалась моя жена в последние… скажем, в последние года три. А особенно – в последние пару-тройку месяцев. Она изменяла мне, ты можешь себе это представить?!

– Нет, босс, – ошарашенно отвечает мой подчиненный, и я киваю:

– Вот и я не мог! Я рассчитываю на тебя, ты понял?

– Да, босс!

– Хорошо, – я отключаюсь и поворачиваюсь к Алине: – Нового кровотечения еще нет?

– Не дождешься, ублюдок, – рыкает она.

Я и вправду не дожидаюсь. Ни этим вечером, ни на следующий день, ни спустя еще сутки. Напротив: после госпиталя Алине становится намного лучше, тошнота и боли удивительным образом отступают, она снова начинает с аппетитом есть, и хотя большую часть времени проводит в постели за чтением и сериалами, все же начинает понемногу гулять по пляжу вдоль океана, а Лиза оберегает ее двадцать четыре часа в сутки.