Текст книги "Снегопад (ЛП)"

Автор книги: Элли Девайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Элла Девайн
Снегопад

Переводчик: MonaBurumba

Редактура: MonaBurumba

Русификация обложки:  Xeksany

Глава 1

«Звезды»!

Где находится Эштон Скотт? После победы в конкурсе «Самый сексуальный парень года в Голливуде» актер неожиданно исчез. И хотя источники, близкие к звезде, досадно умалчивают о его нынешнем местонахождении, журнал «Звезды»! предлагает взглянуть на некоторые из прошлых горячих убежищ звезды….

За дверью Эштона Скотта лежало четыре фута снега, а дальше… ничего, кроме тишины и темноты. Он находился в снежном плену. И это прекрасно, потому что он совершенно точно, полностью, по-настоящему остался один.

Ни бывшей жены, звонящей ему с просьбами об одолжениях; ни назойливых фанатов, роющихся в его мусоре; ни агента, неожиданно появляющегося с радостным криком о последнем, самом лучшем сценарии; и, что самое важное, никаких гребаных папарацци.

Эш сбежал из Голливуда в этот отдаленный деревенский домик в Каскадах, потому что перестал слышать свои мысли. Эта хижина настолько отрезана от внешнего мира, что у него появилось легкое опасение, что мир решит, что он умер. Может быть, он им это позволит.

В тридцать два года и после двадцати лет работы в шоу-бизнесе он наконец-то начал видеть тени за пределами света. Эштон больше не был подростком-сердцеедом, а превратился в мужчину, сердце которого замирало каждый раз, когда он заводил очередные поверхностные отношения. Его родители женаты уже сорок пять лет и, казалось, любят друг друга еще сильнее. Это то, чего он хотел. Чего-то настоящего. Но он твердо знал, что реальность исключает все выдумки, которые он изображал на экране.

Бросив последний взгляд на зимнюю страну чудес, он улыбнулся, прежде чем закрыть дверь. Эш вернулся к потрескивающему камину и единственному креслу, где оставил триллер и бокал вина. Его действительно радовали простые вещи в жизни. Например, это убежище. Несмотря на то, что оно едва ли больше, чем охотничья хижина: только одна большая комната с кроватью-чердаком, крошечная кухонька и ванна на ножках. Ванная комната тоже казалась чем-то из ряда вон выходящим: маленькая квадратная комната, которую пристроили уже после того, как все остальное закончили.

Его бывшая жена пришла бы в ужас. Она отказывалась останавливаться в местах, не имеющих пятизвездочного рейтинга. Эш сел обратно и посмотрел в большие, от пола до потолка, окна, обрамляющие камин, наблюдая, как ночное небо пробивается сквозь грозовые тучи. Только такие звезды ему и нужны.

Он как раз добрался до страшной части книги, когда раздался стук в дверь. Эш застыл на месте, в его воспаленном воображении мелькали отшельники-убийцы и отвергнутые бывшие любовницы. Может, он и не возражал против того, чтобы весь мир считал его мертвым, но у него совсем не возникало желания разыгрывать эту сцену.

Облокотившись о край кресла, он уставился на дверь. Может быть, ему показалось. Может это просто ветер.

Стук раздался снова, и на этот раз его сопровождал голос. Женский голос.

– Я знаю, что ты там, Скотт!

Вот же черт. Когда тебя называют по фамилии – это не слишком хороший знак. Эш медленно встал, оглядываясь по сторонам в поисках оружия. Он, конечно, брал уроки у лучшего тренера в Голливуде и сам выполнял большую часть трюков, да и в драке мог за себя постоять. Но все-таки он не настолько самонадеян, чтобы думать, что его мускулы выдержат пулю или нож… ведь отвергнутые бывшие любовницы обычно предпочитают ножи? Ведь для того, чтобы разорвать связь, нужно перерезать артерии?

Он поднял каминную кочергу и пошел к двери, пытаясь распознать смутно знакомый голос, который все еще требовал, чтобы его впустили.

Эш глубоко вздохнул и распахнул дверь, обороняясь своим импровизированным оружием.

– Ух ты! – Женщина вскинула руки. – К чему эта кочерга?

Когда он увидел, кто это, ярость вспыхнула белым пламенем во всем теле Эша. Он сжал пальцы вокруг своего оружия, сузив глаза.

– Ты, – прорычал он. – Как, твою мать, ты меня разыскала?

Кудрявые черные волосы, большие темные глаза, пухлый рот, который сейчас кривится, и невысокое, фигуристое тело, что всегда умудрялось пролезть сквозь щели любой охраны.

Элейна Руис-Ортега. Вечная заноза в боку Эша, никогда не унимавшаяся папарацци и женщина, которая разрушила его брак, разнеся доказательства неверности его бывшей жены по всем таблоидам.

– Похоже, если расскажу, как нашла тебя, это только увеличит шансы на мою смерть от твоей руки. Не мог бы ты бросить оружие?

– Нет, – выдохнул он. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Тебе и правда нужно, чтобы я ответила на этот вопрос?

Нет, не нужно.

– Чтобы сфотографировать меня.

Она грубо постучала пальцем по носу, и он заметил, что ее перчатки покрылись коркой льда.

– В точку, умник. Причина, заставившая меня оказаться на пороге твоего дома, в том, что я попала в затруднительное положение. Моя дурацкая машина застряла, потому что на дороге четыре фута снега, и я не могу дозвониться до службы дорожных эвакуаторов. – Она посмотрела на него. – Так что, могу я войти, пожалуйста?

Эш медленно опустил каминную кочергу. Элейна была закутана с ног до головы, но даже сквозь все эти слои он видел, как она дрожит. Он снова посмотрел на ее знакомое лицо. То самое лицо, которое часто преследовало его сны… и сеансы психотерапии.

– Нет, – отрезал он и захлопнул дверь.

Она тут же начала стучать в нее снова.

– Ну же, Скотт! Я умру здесь, если ты не впустишь меня. Здесь нет другой хижины на многие мили! Может, ты и напыщенный голливудский засранец, но даже ты не позволишь женщине умереть у тебя на пороге!

Эш прислонился головой к двери и застонал. Возможно, она права. Не в том, что он засранец, а в том, что не позволит женщине умереть. Он ударился головой о дерево, и она постучала в ответ.

– Я отдам тебе фотографии, которые сделала через твои окна.

Он затих, грубая древесина вдавилась в его лоб. Она уже сделала снимки? Может быть, он и правда ее убьет. В этом лесу полно мест, где можно спрятать тело.

– Да ладно, Скотт, эти твои фотографии в ванной принесут мне тысячи долларов! Неужели они не стоят одной ночи?

Вот и знакомое шипение ярости.

Эш распахнул дверь и протянул руку.

– Давай сюда камеру.

– Сначала пусти меня внутрь, – потребовала Элейна, ее глаза стреляли искрами, несмотря на то, что губы посинели.

Он долго не сводил с нее взгляда, неприязнь бурлила между ними как кислотная река. Эш совершенно не хотел впускать эту пигалицу в свое убежище, но ясно, что у него нет выбора.

Он сделал резкий шаг назад и указал кочергой на комнату.

– Ладно. Заходи.

– Не мог бы ты сначала опустить оружие? – спросила она.

Эш с тихим рыком бросил кочергу на пол.

– Довольна?

– Даже отдаленно нет, но ничего не поделаешь. – Элейна вошла в комнату, размазывая снег и грязь, и сразу же направилась к камину. – Слава Богу, – услышал он ее бормотание, когда она сняла мокрые перчатки и поднесла руки к огню так близко, как только могла, не обжегшись.

Нахмурившись, Эш окинул взглядом обширную, впечатляющую темноту, и медленно закрыл за ней дверь.

Вот тебе и одиночество.

***

Несмотря на свой замерзший вид, Лейни сгорала внутри. Она хотела быть здесь не больше, чем Эштон Скотт, этот вечный любимец Голливуда, хотел, чтобы Элейна находилась здесь.

Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что она соврала. Лейни, возможно, немного… хитрая (некоторые могли бы сказать «подлая»), но она не была совсем уж гнилой. Она никогда бы не продала фотографии обнаженного человека, даже того, кто снялся голым не менее чем в трех фильмах. Есть некоторые границы, которые нельзя переступать. Именно поэтому, когда она увидела его раздетым и погруженным в воду, то дала своему пальцу отдохнуть.

Лейни все еще подглядывала… ладно, несколько раз взглянула – она не мертвая, а Скотт, может, и засранец, но просто красавчик. Настоящий спелый персик. И на склоне горы было холодно. Зрелище безупречной фигуры Эштона, потягивающего вино и читающего роман в пенной ванне, с его темно-русыми волосами, облепившими лицо, и парой круглых очков на длинном, прямом носу, оказалось идеальным средством, чтобы согреться.

Иногда жизнь просто несправедлива. Нечестно, что кто-то может выглядеть так хорошо и при этом быть бичом ее существования. Нечестно, что ей пришлось бросить фотошколу и устроиться на работу, чтобы оплачивать медицинские счета своей тети Тии. А единственная работа, куда могла устроиться выпускница колледжа и которая реально оплачивала эти счета, требовала, чтобы Лейни стала тем, кого презирало подавляющее большинство людей в мире.

Она сняла мокрые ботинки и отшвырнула их в сторону, застонав, когда ее пятки встретились с теплым деревянным полом, а пальцы ног начали оттаивать. Жизнь несправедлива, но, по крайней мере, она не умрет в сугробе, и этого достаточно, чтобы дожить до следующего момента.

– Чувствуй себя как дома, – сухо сказал Эштон, присоединившись к ней у огня. Он стоял напряженный, скрестив руки на груди. Лейни взглянула на него, а затем, поскольку какая-то маленькая… ладно, большая… часть ее наслаждалась тем, что раздражала Скотта, она откинулась назад и стащила его бокал с вином со столика рядом с креслом.

– Не обращай внимания, – проговорила она весело, встретив его взгляд, когда сделала глоток. Его льдисто-голубые глаза пристально смотрели на нее. Вблизи они действительно завораживали, как горящие сапфиры или кристально чистые горные озера. С какими бы нелепо-романтическими образами вы их ни сравнивали, становилось ясно, почему они запустили тысячу рекламных кампаний. Такие глаза приносили деньги в банк. Иногда они даже зарабатывали деньги для нее. Один из лучших дней оплаты в ее жизни случился, когда она запечатлела Эштона, растянувшегося в джакузи в Вегасе, в ночь после его свадьбы с двуличной женой.

– Думаю, я бы предпочел, чтобы вместо нее оказался серийный убийца, – пробормотал он себе под нос.

– Ночь только началась, у одного из нас еще достаточно времени, чтобы сорваться, – жизнерадостно ответила она, зная, что он говорил не ей, но наслаждаясь тем, как сжалась его квадратная челюсть и дернулся мускул возле глаза. – Полагаю, у тебя не осталось ничего от того стейка, что ты ел на ужин?

– Ты действительно хочешь, чтобы тебя убили? У меня много денег. Я могу сбежать в любую точку мира.

Лейни слегка фыркнула от удовольствия и наградила его неодобрительным взглядом.

– Столько денег, и ты решил уединиться в столь отвратительном месте.

– Я хотел побыть один, – прошипел он.

– И что, ты не мог провести время в одиночестве на тропическом острове? Что ты имеешь против солнца, Скотт?! – Ее взгляд скользнул к его волосам, глубокий рыжевато-коричневый цвет которых отражал мерцающий свет камина, так что Эштон практически светился. – Не бери в голову, я на мгновение забыла, что разговариваю с рыжим. Ты, по сути, настолько близок к вампиру, насколько это возможно без реальной смерти.

– Если кто-то здесь и похож на кровососущую пиявку, я думаю, мы оба знаем, что эта роль полностью принадлежит тебе.

– Ох, как смешно, – фыркнула Лейни. Неважно, что подобные комментарии все еще ее задевали. Эштон Скотт ничего о ней не знал. Поэтому он не вправе ее судить. По крайней мере, так она говорила себе, продолжая снимать промокшие вещи: куртка и шапка остались на полу вместе с ботинками. Она остановилась на мгновение, размышляя о своих мокрых джинсах, а затем пожала плечами и сняла их, оставшись в одних синих леггинсах и серой толстовке «Ангелы Лос-Анджелеса» большого размера.

– Ты ведешь себя очень непринужденно для женщины, которой сделали одолжение, – заметил Эштон, молча наблюдающий за ее импровизированным стриптизом.

– Если уж одолжено, то тем более должно быть комфортно. Нет причин умирать в холоде и сырости. – Она закончила, сняв свои шерстяные носки и добавив их в кучу. – И можешь завязывать с угрозами. Я слежу за тобой уже три года. Ты даже ни разу не пнул щенка. Думаю, убийство – выше твоих сил.

– Я бы не был так уверен. И по правде говоря, мне нравятся щенки.

Лейни снова рассмеялась.

– Ты забавный. Это неожиданно.

– А у тебя есть чувство юмора. Я не думал, что бездушные исчадия ада умеют смеяться. Вот это неожиданно.

Она закатила глаза и повернулась, позволяя жару огня прокатиться по ее спине. Потягивая вино, Лейни рассматривала его через край бокала.

– Так что насчет стейка? – снова спросила она. Лейни понимала, что выставляет себя несносной назойливой нарушительницей, но Эштон уже подумал о ней самое плохое, а она действительно проголодалась.

Его руки опустились по бокам, и он поднял глаза к потолку, словно молясь о терпении.

– Просто невероятно.

Лейни кивнула в знак согласия.

– Это определенно одна из самых странных вещей, которые со мной случались. Знаешь, что не странно? Стейк.

Он резко указал в сторону маленькой кухоньки, расположенной под чердаком, и этого приглашения ей хватило. Она зашаркала к холодильнику, и Эш последовал за ней, как будто не доверял и не хотел, чтобы она порылась в его овощах и продала подробный список таблоидам… что совсем неплохая идея. Она уже видела заголовок: «Узнайте, что ест Эштон Скотт для поддержания формы! Эксклюзивные инсайдерские подробности!»

Лейни потрясла головой, чтобы избавиться от этой мысли, ненавидя то, как ее мозг запрограммировали.

Словно прочитав ее ужасные мысли, Эштон вернулся к вопросу о слоне в комнате.

– Где камера, Ортега?

– В моей машине, Скотт. Не волнуйся, я передам ее, как только расчистят дорогу.

– Это может занять несколько дней! – возмутился он.

Живот Лейни сжался, и она так крепко ухватилась за металлическую ручку холодильника, что стало больно. Боже, она надеялась, что это не несколько дней. Она не думала, что сможет выдержать столько язвительности. Холодный взгляд глупых, красивых глаз Эштона словно обжигал кожу. К тому же, ее семья будет волноваться, а между лучевой терапией тети и тремя ее кузинами школьного возраста, у них и так хватало поводов для беспокойства.

Она сделала глубокий вдох, сознательно расслабила мышцы и подавила беспокойство. Прочь все мысли о том, какой хрупкой стала ее тетя за последние несколько месяцев. Лейни порой казалось, что еще одно переживание может привести к тому, что тетя сломается. Ее семья знала, какой работой она занимается, они знали, что Лейни иногда исчезает на несколько дней, пытаясь получить нужные фотографии. Все будет хорошо.

Она достала из холодильника его оставшийся стейк и положила его на тарелку, чтобы бросить в самую маленькую в мире микроволновку. Лейни установила таймер, а затем повернулась к Эштону лицом.

– Слушай, я тоже не в восторге от всего этого, – заявила она, стараясь говорить холодно и равнодушно.

– Мне трудно в это поверить, – огрызнулся он. – На самом деле, это похоже на идеальную уловку для того, чтобы проникнуть сюда и сделать еще больше нежелательных снимков.

Ну, это просто смешно. Она раскинула руки.

– Ты где-нибудь видишь на мне камеру?

– Она все еще может быть в твоей куртке.

– Иди проверь!

– Или в этой ужасно большой толстовке.

Зарычав, Лейни стянула толстовку через голову и швырнула в него, обнажив облегающий голубой верх ее термобелья.

– Вот! Смотри! Никаких камер!

Эштон оглядел ее с ног до головы, и его щеки стали розовыми.

– Не знаю, почему ты ведешь себя так, будто я неразумен в своих подозрениях, – проговорил он сдавленно. – Ты буквально следовала за мной по всему миру последние три года. Ты фотографировала меня во время моего медового месяца!

– Это моя работа! А она оказалась дерьмовой женой! – возмущенно прокричала Лейни.

– Может, она и была дерьмовой женой, но у тебя дерьмовая работа! Тебе никогда не приходило в голову, что я человек? – Он произнес это так, словно она, Лейни, не человек, словно она всего лишь кровососущая пиявка. Это уже перебор – и она сорвалась.

– Я знаю, что это дерьмовая работа! Но я тоже человек! И в отличие от тебя, я не могу зарабатывать миллионы долларов, просто хлопая ресницами. Мне нужно оплачивать счета. Нужно заботиться о людях. Я не собираюсь извиняться за то, что причиняю тебе неудобства, пока просто пытаюсь выжить. Ты знал, что значит быть знаменитым. Ты сделал выбор. Так что смирись, Лютик. Жизнь несправедлива. Иди поплачь в свои деньги и прими это! – К тому времени, как закончила, Лейни тяжело дышала, ее лицо раскраснелось, а микроволновка настойчиво пищала позади нее.

Вот тебе холодность и безразличие.

Долгое время они просто стояли и смотрели друг на друга. Первым не выдержал Эштон.

– Ради бога, достань, пожалуйста, еду из микроволновки. Как будто недостаточно испортить идеально приготовленный стейк. – Он швырнул ей толстовку обратно. – И надень это на себя. Ты уже всё доказала.

Скотт повернулся к огню, и на мгновение Лейни показалось, что он собирается проверить ее куртку на наличие камер. Но все, что он сделал, это подошел и взял бокал вина, который она бросила. Он осушил его, а затем устало покачал головой.

– Ты можешь остаться.

Глава 2

Было что-то невероятно сюрреалистичное в том, что Элейна сидела в его хижине и ела остатки его ужина. Словно злодейка из книги сказок сошла со страниц и очутилась у него перед глазами. Ему казалось, он уже знает ее. Все ее мотивы (деньги), ее страсти (раздражать его), даже ее гардероб (у нее нелепое количество одежды с надписью «Лос-Анжелес»). Даже странно предположить, что у нее может быть своя история, и еще более странно представить, что Элейна может вызывать симпатию.

После того как он наполнил свой бокал, Эш подошел к маленькому столику, за которым она ела, и сел. Она проигнорировала его, что только добавило сюрреализма. Случалось ли им когда-нибудь оказываться в обратной ситуации, когда она занималась своей жизнью, а он наблюдал за ней?

– Ты пялишься, – заявила Элейна с полным ртом стейка.

– По-моему, это справедливо. Ты пялишься на меня последние три года.

Она сглотнула и слабо улыбнулась.

– Я не пялилась, а смотрела. Есть разница.

– О? И в чем же разница?

– В намерении. Ты просто странно себя ведешь. А я пыталась сделать снимок.

Он почти улыбнулся ее логике. Она умна. Это конечно не удивляло, так как тот, кто сумел пробраться на десятки закрытых мероприятий с высоким уровнем безопасности, явно обладал определенным интеллектом, но это все равно воспринималось как еще одно маленькое откровение.

– Почему ты думаешь, что у меня нет никаких намерений?

Она перестала жевать.

– Убийство? – спросила Элейна с сомнением.

– Ты и правда зациклилась на убийстве.

Она пожала плечами и продолжила есть.

– Это женская особенность. Как раз таких ситуаций нам советуют избегать.

– Ты не выглядишь очень обеспокоенной.

– Как я уже говорила, ты не производишь впечатление убийцы, но даже если это так, у меня несложный выбор – смерть от обморожения или смерть от рук одного из голливудских красавчиков. По крайней мере, второй вариант вызывает интерес. – Она снова оглядела его, рассеянно вертя нож для стейка между пальцами. – К тому же, с тобой у меня хотя бы будет шанс. А против матери-природы не попрешь.

Вопреки здравому смыслу, Эш улыбнулся.

– Очень практичный подход к смерти.

– Я же сказала, жизнь несправедлива. Почему со смертью должно быть иначе? – Она протянула руку и взяла его бокал с вином, подняла его в молчаливом тосте и сделала глоток, прежде чем он успел возразить. Он нахмурился.

– Ты могла бы спросить.

– А ты мог бы предложить, – парировала Элейна в ответ.

– Почему ты занимаешься работой, которая тебе не нравится? – резко спросил он и увидел, как ухмылка сползла с ее лица.

– Что? – настороженно спросила она, ее вилка и нож все еще оставались над тарелкой.

– Ты сама признала, что у тебя дерьмовая работа. Так почему ты этим занимаешься? Ты явно умна, могла бы работать кем-то другим.

– Ну, спасибо, – закатывая глаза и нанизывая на вилку последний кусочек мяса, пробурчала Элейна. – Ведь единственное, что нужно для того, чтобы найти работу, это немного мозгов.

– Разве нет?

– Говорит человек, который уже двадцать лет не устраивался на работу. – Она запихнула в рот последний кусочек мяса, затем откинулась на спинку стула с его вином и уставилась на Эша. – Я занимаюсь дерьмовой работой, потому что люди смотрят на меня и не думают, что я способна на что-то другое.

– Ты сказала, что у тебя есть люди, о которых нужно заботиться. О каких людях? О детях? О муже? – Он посмотрел на ее руку, ища обручальное кольцо, но на пальцах ничего нет. Она засунула руки в длинные рукава толстовки и нахмурилась.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Я просто пытаюсь понять, – ответил Эш, глядя на нее, по-настоящему глядя на нее, и понимая, что Элейна права. Он не думал о ней как о человеке. Она просто казалась ему помехой, которую нужно избегать. Но теперь он мог видеть детали. Темные круги под глазами говорили о бессонных ночах, манжеты ее толстовки обтрепались, как будто ее постоянно носили годами. Он также заметил, что ее ногти обгрызены, старый синий лак облез, и подумал, не кусает ли она их, когда волнуется или нервничает. Давно Эш не видел женщин с не идеальным маникюром.

– Ты опять пялишься, – строго сказала Элейна, и он моргнул, пытаясь стряхнуть с себя это новое, внезапно возникшее понимание.

– Послушай, в конце концов, не имеет значения, почему я делаю то, что делаю. Я не могу бросить, и я хороша в этом, одна из лучших, а это значит, что пока ты один из любимых красавчиков Голливуда, я буду следить за тобой. До тех пор, пока ты либо не исчезнешь по-настоящему, либо я не умру, гоняясь за тобой. – Она слегка улыбнулась и взболтала последний глоток вина в бокале. – Что определенно возможно. Помимо сегодняшнего вечера, я чуть не умерла, когда снимала твой медовый месяц. Я висела над балконом и чуть не сорвалась.

Конечно, ни о каком беспокойстве не могло быть и речи, когда его плечи внезапно напряглись? Действительно ли его фотографии стоили того, чтобы умереть? Эш покачал головой.

– Я не чудовище, Ортега, и никогда не желал тебе смерти.

Ее улыбка превратилась в ухмылку, и у него перехватило дух. Элейна была очень красива, когда улыбалась. Ее губы снова приобрели насыщенный румяный цвет, а когда они разошлись, он заметил щель между двумя передними зубами, отчего она выглядела почти милой и приятной.

– Просто неудачно пошутил? – поддразнила она.

– Может быть, – съязвил Эш.

– Все в порядке, Скотт, это слабое оскорбление по сравнению с тем, что обычно летит в меня. Иногда люди даже швыряются настоящими вещами. Однажды Даррен Лейн бросил бутылку вина, когда понял, что я сфотографировала его с любовницей. – Элейна допила вино и с сожалением посмотрела на бокал. – Какая ужасная трата моего времени.

– Даррен Лейн – кретин, – рассеянно сказал Эш, все еще ломая голову над тем, зачем кому-то подписываться на работу, из-за которой все остальные относятся к тебе как к дерьму. – Хочешь еще вина?

Он понял, что забыл, с кем говорит, когда Элейна откинула голову назад и рассмеялась.

Черт.

– Пожалуйста, никому не говори, что я сказал о Даррене, – попросил он. Может, тот и был придурком, но они вращались в одних и тех же кругах и работали вместе не на одной съемочной площадке. Эш не хотел, чтобы его неосторожные слова попали к другому человеку благодаря каким-то сплетням.

Все еще широко улыбаясь, Элайна толкнула пальцем винный бокал по столу.

– Поскольку ты просишь, обещаю не выдавать этот маленький секрет.

***

Эштон Скотт начал относиться к ней по-человечески.

Что, как поняла Лейни, стало довольно низкой планкой для ее стандартов. После того как он наполнил свой бокал вином и налил ей еще один, она начала говорить, а Эш действительно слушал.

Чтобы заполнить тишину, она рассказала несколько забавных историй из своей жизни, пока он потягивал вино. Постепенно его плечи расслабились, и искра интереса заменила настороженность в его глазах. Во время одной особенно безумной истории о том, как пьяный Мейсон Статтер чуть не сбил Лейни своей машиной, Эштон фыркнул.

Она с любопытством наклонила голову:

– Что?

– Ничего.

– Ты разочарован, что он промахнулся? – пошутила она.

– Нет, просто…, – Эш оборвал себя, и настороженность вернулась. Лейни чуть не застонала. Это одна из причин, почему у нее так мало друзей. Никому не нравилось общаться с папарацци, даже другие папарацци обычно держались особняком, боясь, что кто-то другой проболтается об их истории. Такая жизнь очень одинока, и хотя Лейни привыкла к ней, у нее не возникало желания провести следующие сколько угодно дней за односторонними, вялыми разговорами. Поэтому она улыбалась и изо всех сил старалась выглядеть честной и надежной.

– Послушай, Скотт, я не работаю, а значит, все, что ты скажешь, не подлежит огласке.

Он скептически посмотрел на нее.

– И почему я должен тебе доверять?

Она положила руку на сердце, и ее улыбка растянулась в ухмылку.

– Я могу дать тебе слово испанки.

Уголок его рта дернулся, и он безупречно произнес следующую фразу.

– Не годится, я знаю слишком много испанцев.

Ухмылка Лейни померкла.

– Клянусь душой моей матери, Габриэллы Ортега, ничто из того, что ты скажешь мне в этих стенах не попадет в таблоиды, – мягко сказала она.

Эш долго смотрел на нее, а затем медленно кивнул.

– Хорошо.

И некоторое время все складывалось нормально. Лейни рассказывала свои истории о звездах, а он отвечал своими байками о той или иной знаменитости. Он провел в Голливуде достаточно времени, чтобы поработать с большинством из них и услышать истории о других.

– Ты не такая, как я думал, – тихо признался Эштон, нарушая молчание, в которое они погрузились. Огонь догорал так, что тени тянулись к ним холодными пальцами. Лейни вздрогнула.

– Что? Меньше клыков? Рога не заметны? – спросила она негромко, перекатывая ножку бокала между пальцами и наблюдая, как красная жидкость ловит последние отблески пламени.

– Это, конечно, неожиданно, но я не о том, – смутился он, и Лейни кивнула в знак понимания.

– Да, ты тоже не такой, как я ожидала.

– Еще красивее? Очаровательней?

Лейни рассмеялась. Она много смеялась, когда он начал открываться. Такого она никак не ожидала: что Эштон Скотт на самом деле веселый или что его чувство юмора ближе к язвительности. В интервью он всегда производил впечатление милого, приветливого парня.

– В близи ты, безусловно, потрясающий, но у меня отличная камера, так что я уже знала это. И учитывая, что ты хлопнул дверью перед моим носом, я не думаю, что причина в твоем обаянии. – Она пожала плечами. – Как ты и сказал, просто другой.

– Ты считаешь меня потрясающим? – спросил Эштон, его смеющиеся голубые глаза блестели от удовольствия.

– Вот оно, эго, которого я ожидала. Ты прекрасно знаешь, что великолепен. Весь мир знает, что ты потрясающий. Возможно, у кого-то в доме есть святилище, посвященное твоей красоте, с обрезками твоих волос и старыми кусочками жвачки, которые ты выплюнул.

Он мрачно кивнул.

– Карен Саладарис. Она живет в Шайенне, штат Вайоминг. Она прислала фотографии. У меня есть судебный запрет.

Лейни скорчила гримасу.

– Ну, это правда пугает, но видишь? То, что я фотографирую тебя, вряд ли что-то значит рядом с чем-то подобным.

– Ты сфотографировала меня голым. Это о многом говорит. – Слова прозвучали резко, и Лейни вздрогнула, размышляя, стоит ли говорить ему правду. Она не думала, что Эш бросит ее на произвол судьбы, если вдруг узнает, что она солгала… но точно не знала. Он мог быть другим, чем она ожидала, но Эштон Скотт все еще оставался знаменитостью и мог бы с тем же успехом сойти за инопланетянина, учитывая сколько у них общего. Она решила рассказать ему немного правды, хотя бы потому, что сегодня ей хотелось выспаться, а совесть не давала покоя.

– Может, ты и голый, но покрытый мыльными пузырями. Для человека, снявшегося в трех фильмах о супергероях, ты любишь очень пышные ванны, Скотт.

– А когда я садился в ванну или выходил из нее, Ортега? Как быть с этими фотографиями, которые, как полагаю, ты сделала?

На самом деле он уже лежал в ванне, когда Лейни удалось найти хижину и забраться достаточно высоко на дерево, чтобы получить хороший обзор. Однако она помнила момент, когда Эштон встал, чтобы выйти, в мельчайших подробностях. На его плечах были пузырьки, вода собиралась в волосах на груди, струйки стекали по линиям его резко очерченного пресса. Он походил на морского бога, выходящего из пены. Лейни разглядела, что именно Эштон Скотт имеет ниже пояса, и теперь поняла, почему он так уверенно передвигается по миру. Этот актер не только выглядел как бог, но и держался как бог. Она смотрела на него сейчас, в темных джинсах и белом хенли, и понимала, что прошло очень, очень, очень много времени с тех пор, как у нее имелась возможность поклоняться каким-либо божественным придаткам.

Он щелкнул пальцами перед ее лицом, и она отмерла.

– Что? – тупо спросила Лейни.

– Теперь ты пялишься.

– Я задумалась.

– Не думал, что вопрос, который я задал, такой сложный.

– У меня нет фотографий твоего члена на моей камере, ясно? – огрызнулась она. – Может, я и сволочь, но не геморрой на заднице.

Эштон с отвращением скривился, и если бы она не чувствовала такого раздражения, Лейни могла бы улыбнуться его тонкой чувствительности.

– Значит, ты солгала, – сухо сказал он, и она оттолкнулась от стола и встала, защищаясь руками.

– Я замерзла, проголодалась и попала в ловушку. Мне требовался рычаг давления на тебя.

Он тоже встал из-за стола и скрестил руки.

– Откуда мне знать, что ты сейчас снова не врешь?

На краткий миг Лейни удивилась, как они докатились до такого, ведь какое-то время у них получалось неплохо ладить. Ее взгляд остановился на двух пустых винных бокалах, и она сдержала очередной вздох. Вот в чем проблема. У них закончилась выпивка.

– Думаю, ты узнаешь наверняка, когда я отдам карту памяти своего фотоаппарата. – Хотя от одной этой мысли внутри Лейни разверзлась черная дыра отчаяния. Она не могла даже подумать о том, сколько денег потеряет. Ей придется найти другой способ возместить их, но это проблема будущей Лейни. У настоящей Лейни хватало забот.

– Я пойду спать, – сказала она, слишком уставшая, чтобы бороться дальше. Алкогольное чудо, которое они пили, явно иссякло, и у нее просто не осталось сил на еще один раунд. – Полагаю, у тебя найдется одеяло, которое ты готов пожертвовать.

– Где именно ты собралась спать?

– На полу, где же еще? Это жилище размером с почтовую марку.

– Ты замерзнешь.

– Есть другие предложения?

– Ты могла бы… Мы могли бы разделить кровать, – произнес он, с таким несчастным видом, что просто удивительно, как ему вообще удалось выговорить эти слова.

– Не делай себе больно, Скотт. Я уверена, что выживу на полу. Кто знает, может, я заползу под кровать, ведь там самое место для монстров.