Текст книги "Гензель - 2 (ЛП)"

Автор книги: Элла Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5

Лукас

Двадцать два года назад

Я выглядываю из-за кустов, пока ожидаю ее машину. У нее белая Камри. Если принюхаться, в ее машине пахнет легким ароматом фруктов… В машине пахнет ею.

Ее имя Шелли Пауэрс. Она мой социальный работник.

Обычно я вижу ее в то время, когда она навещает меня, но… не в этот раз. Сейчас поздний вечер.

Я разворачиваю мусорный пакет, обмотанный вокруг ладони, и кладу его на землю. Он тяжелый. Потому рука занемела и немного болит от усталости.

Я смотрю на пакет, вместо того, чтобы смотреть на подъездную дорогу. Он обычный, черного цвета, простой долбанный мусорный пакет, но есть одна особенность – в нем мои вещи.

Я не сказал бы, что у меня много одежды, но там моя обувь. Мои кроссовки, сделанные под стиль Ниндзя черепашек. Они мне нравятся. Их мне купила Шелли. Но Дью – мой брат, который живет тут, сказал, что это не Шелли, а Штат, я понятия не имею, кто это или что это.

Я все время думаю, вдруг Шелли заберет меня туда, в этот Штат. Мне не нравится эта идея. Потому что слово Стейт (прим. перев. Штат) похоже по звучанию на слово Стейдж. В детском садике, куда я хожу, есть мальчик – Адам Стейдж – он не очень хороший, относится ко мне плохо. Адам говорит, что я полный, как девчонка, и что я отвратительно пахну сигаретами.

Моя мама курит дома сигареты. Они ужасно пахнут.

Она в принципе ничего, моя мама, даже была хорошей, но...

Я с трудом сглатываю комок, образовавшийся в горле.

Поднимаю глаза на подъездную дорожку, просто сейчас я хочу жить у Шелли.

Мне не нравится дома. Раньше нравилось, но… теперь нет.

Я поднимаю руку ко рту и хочу пососать большой палец, просто мне надо, очень надо успокоиться. Но нет, я не делаю этого… Моя учительница, мисс Лэндри, говорит, что мне пора заканчивать делать это, или же я буду выглядеть, словно маленький мальчик. А я уже не такой.

Я больше не хочу быть ребенком.

Взрослые не хотят маленьких детей. Поэтому только Господь любит маленьких. Потому что больше некому нас любить. Мы одиноки.

Закусив губу, я продолжаю смотреть на мусорный пакет со своими вещами.

В последний раз, когда Шелли приходила навестить меня, она подарила мне рюкзак. Но я оставил его у мисс Лэндри в классе, в моем шкафчике. Я забыл его.

Поэтому сейчас со мной этот большой пакет, но знаете, он даже лучше, потому что он большой и вместительный.

Мой рот переполняется слюной, мне становится жарко. Мое лицо горит, глаза слезятся, а горло першит. Мне так больно.

Я хочу, чтобы Шелли пришла и забрала меня.

Мне не нравится быть здесь, ждать ее на улице.

Я слышу лай соседской собаки из своей конуры. Она совсем не милая и ласковая собака. Она злая.

Но я все равно хочу собаку. Иногда я мечтаю, что у меня будет собака, и тогда я бы мог за ней ухаживать, кормить.

Я оглядываюсь и смотрю через плечо на входную дверь.

Вчера случилось кое-что… Когда я заходил в дом, я споткнулся и упал. Я не был внимателен. Поэтому мамочка сильно на меня кричала. Она выглядела такой злой, что мне было страшно.

Она была похожа на тролля, который жил под мостом, когда три козлика Граф[2]2
  американская сказка «Три козла Граф и злобный тролль»


[Закрыть] хотели перейти его. Этот тролль был такой же злой, как и мамочка.

Я вижу свет фар, подъезжающей по дорожке к дому, машины. Я знаю, что я просто маленький неудачник и у меня, как говорит мамочка: «ничего и никогда не получается». Я не хочу плакать, но слезы подступают к горлу. Я немного напуган. Когда Шелли приходит ко мне, я иногда хочу плакать, но я взрослый, я не ребенок. Взрослые не любят детей, помните? Но иногда, я даже забываю, что скучал по ней, пока она не появляется на пороге, тогда я плачу...

Визг тормозов… Ослепительный свет фар... Машина с диким шумом останавливается передо мной, я напуган, хочу убежать. Она рассердится, она будет кричать. Нет! Я не хочу этого! Я не могу огорчить Шелли! Я никогда не видел ее злой.

Мне нравятся ее волосы. Они светлые и мягкие, словно перышко, она говорит, что этот цвет называется «серебристый блондин». Ну, так она говорит. Но мне без разницы.

Она открывает дверь, выходит из машины и направляется ко мне. Вечером из-за света фар она похожа на большую темную, пугающую фигуру. Мне страшно, я не дышу. Она идет быстро. Она приближается. Но она не бьет и не кричит, ее руки мягко и нежно обнимают меня.

– Ты знаешь, как я скучала по тебе вчера, маленький разбойник? Вчера я была занята, но потом подумала, а почему бы мне не пойти и не проведать сегодня Лукаса, и вот я тут! Она подхватывает меня и начинает раскручивать, я радостно смеюсь, крепко ее обняв.

– Ты пахнешь картошкой фри! Ты ел фри? – аккуратно интересуется она.

Я едва заметно улыбаюсь.

– Да, мамочка готовила вечером.

Мой голос опускается до тихого шепота, потому что сейчас я уеду. Мне не надо больше ее называть мамочкой, таково правило.

– Я тоже очень люблю фри! – она берет меня ласково за руку и ведет к машине. – Стой, а где твоя автомобильная подушка?

– Автомобильная подушка? – я оборачиваюсь.

– У вас есть она или нет, молодой человек? – говорит она улыбаясь.

– Я не знаю.

– Ну, это ничего. Мы что-нибудь придумаем завтра. А сейчас, почему бы тебе не сесть рядом с Ларри.

Я крепко обнимаю ее за шею, когда она нагибается и аккуратно усаживает меня на заднее сидение рядом с большим плюшевым медведем Ларри.

– Сегодня вы с Ларри поедете в гости к одной милой леди. Она очень любит печь кексы и спит с забавными маленькими бигуди в волосах. Она очень милая и добрая, как настоящая бабушка.

Шелли нежно треплет меня по волосам и садится вперед.

Я начинаю судорожно хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на сушу. Вдох… Вдох… Вдох…

Она выезжает с подъездной дорожки и сворачивает на дорогу, когда понимает, что со мной что-то не так.

– Лукас, что случилось?!

Я начинаю истерически плакать. Всхлипываю, пытаюсь поймать ртом воздух и не могу остановиться.

У меня сильная истерика. Я не могу прекратить плакать.

– Держись, держись, малыш! Дай мне припарковаться, держись! Секунду. Хорошо. Все хорошо.

Я закрываю лицо руками.

Шелли рядом. Я чувствую, как она гладит меня по голове, расстегивает ремень безопасности, садится рядом, прижимая к себе. Я плачу, словно глупый маленький ребенок. Все вокруг кружиться, словно я на карусели. Я не могу сойти… страх поглощает…

– Что такое, мой родной. Поговори с Шелли.

Я начинаю рыдать еще сильнее.

Я не могу произнести ни слова. Такое ощущение, что вокруг нет воздуха, я не могу вдохнуть и что-либо сказать.

– Никто меня не любит! Никому я не нужен! Только тебе! – я крепко обнимаю ее своими маленькими ручонками и прижимаюсь к ее груди. – Шелли, пожалуйста, будь моей мамочкой? Я так тебя люблю, Шелли. Будь моей мамочкой! Пожалуйста, мне больше ничего не надо, просто будь моей мамочкой!!! Я буду самым лучшим мальчиком на свете, пожалуйста, не бросай меня!

Леа

Я крепко прижимаю его к себе в попытке успокоить и создать комфорт, безмолвные слезы стекают по его щекам, он молча плачет, но я чувствую крик в его душе! Он даже не всхлипывает, это просто слезы.

Его синяки на ребрах выглядят болезненно темного цвета и сильно опухшими под марлевой повязкой. Скорее всего, это больно до слез.

В течение долгого времени я шепчу ему: «все хорошо, все хорошо», хотя понимаю, этого недостаточно. Мое горло перехвачено подступающими рыданиями, его стягивает, словно удавкой, настолько сильно, что я не могу сделать вдох. Даже тогда, когда очень хочу спросить, кто такая эта Шелли… Кто она?

Изо всех сил я стараюсь держаться и сохранить мысли и чувства на потом, когда он придет в более адекватное состояние. Я продолжаю шептать успокаивающие слова, поглаживать его и, наконец, мне кажется, он заснул, а может просто отключился.

Я хочу отвести его в ванну, потому что мне кажется, ему бы пошло на пользу немного освежиться, но я не смогу доставить его туда. Я даже не смогу его поставить под душ, поэтому я намочила несколько полотенец и вытираю кровь с нескольких мелких порезов. Я даже не порываюсь снять с него брюки или как-то его потревожить, потому просто немного обтираю его грудь, руки и лицо.

Он приподнимается, но я рукой обратно укладываю его на пол. Накрываю его одеялами, но он продолжает дрожать и прерывисто дышать.

– Я так хочу остаться, – срывается нечетким стоном с его губ. – Можно мне остаться?

– Конечно, ты можешь, не волнуйся. Ты можешь остаться так долго, как тебе хочется.

Я, правда, начинаю волноваться, что он до сих пор не приходит в себя. Мне нужно позвонить врачу. Я достаю телефон и набираю номер Рэймонда.

– Мне кажется, ему нужен доктор, – говорю я тихо.

– Ты проверила его зрачки? – спрашивает Рэймонд.

– Нет. А зачем? Почему я не могу вызвать доктора? Он чего-то опасается? Чего он боится?

У меня возникает острое желание рассказать все Рэймонду о человеке, который находится рядом со мной. Выяснить, что знает о нем Рэймонд. Что скрывает этот человек. Что послужило причиной такого его состояния? Кто заботился о нем в течение долгих десяти лет? И почему, мать вашу, он так боится докторов?

Он снова начинает шептать имя Шелли. Я крепче обнимаю его, прижимая к себе, потому что он – мой, мое сердце, душа, воздух. Я не могу смотреть на его боль, на его дрожь и безмолвные слезы, но то, что он произносит чужое женское имя, ранит мое сердце.

– Пожалуйста, не покидай меня, Шелли, пожалуйста.

– Прости меня, Эдгар. Я тут, малыш, я не уйду.

– Люк, – он хмурится. – Мое имя Люк, – шепчет он более четко.

– Хорошо, Люк, – мягко и нежно поглаживаю его по волосам. – Я здесь. Я с тобой. Я рядом.

Я проверяю его зрачки, используя фонарик из набора. Они хорошо реагируют на свет, как, мне кажется, и должны реагировать зрачки. Просто он, скорее всего, пьян.

– Шелли, – продолжает хрипло постанывать он.

Я заботливо целую его в висок, когда он отвечает мне на это, мой желудок скручивает, заполняется безысходностью, и подкатывает тошнота.

– Я люблю тебя, – слышу я его шепот.

Затем он проваливается в спасительный сон, и я опять набираю номер Рэймонда.

Когда он приезжает, я ухожу.

Глава 6

Лукас

Я просыпаюсь от боли. Не в постели. Подо мной что-то твердое – пол или земля.

Это все, что я могу различить, прежде чем сухость во рту перетягивает на себя все мое внимание. Я пытаюсь открыть глаза, но мои веки слиплись.

Бл*дь.

Малейшее движение головой, как сразу же подкатывает тошнота.

Я лежу неподвижно, слушая тиканье часов. Безбожно громкое тиканье. Будильник на тумбочке? Кухонные часы? Я слегка двигаю рукой и нащупываю мягкий ковер под своей задницей. Значит, я в спальне.

Приоткрыв глаза, вижу потолок.

Я делаю ошибку, пытаясь резко сесть. Взрыв боли справой стороны моей груди такой неожиданный, что на теле мгновенно выступает холодный пот. Все же нахожу в себе силы выпрямиться и открываю глаза. Осматриваюсь.

Я нахожусь недалеко от ванной, в куче одеял на полу. На мне черные шорты, которые обычно одевают на бой. Осмотрев часть тела, которая является источником боли, вижу, что она перебинтована. Что за херня?

Вытянув руки, тру глаза.

– Бл*дь!

Я моргаю еще раз и понимаю, что один глаза не открывается.

Глубоко дышу и пытаюсь покопаться в затуманенном разуме. Что я делал прошлой ночью? Честно... не помню. Есть одно воспоминание из машины. Я был не за рулем.

Меня кто-то вез.

Шелли.

Горло сжимается от воспоминаний.

Дерьмо, это была одна из тех ночей.

Я опираюсь о дверную раму и поднимаю мое больное тело. Боже, моя долбанная голова. Направляюсь в ванную, надеясь, что смена места положения просветлит мою память, но... ничего.

Я тру глаза и вновь вспоминаю о своем подбитом глазе. Смотрю в зеркало, и рот широко открывается от удивления.

Черт. Что, мать вашу, я делал прошлой ночью? Где был?

Я осматриваю шорты. Это шорты с ночного боя. Могу точно это сказать, поскольку они дико короткие.

Подняв руку, проверяю перевязку. У меня есть рана, которая тянется со спины, создавая впечатление, будто кто-то разрезал ее. Стягиваю шорты. Одна моя тазовая кость сильно ушиблена. Это все так чертовски странно.

Я открываю ящик и вытаскиваю глазные капли. Закапываю в нетронутый глаз и также в мой опухший. Адски жжет, но я с трудом могу открыть его.

Осматривая ванную, меня засасывают воспоминания о том, как я купал Леа. Реальность быстро возвращает меня назад. Леа была здесь. И я отправил ее прочь.

Что-то внутри мучительно ворчит, что произошло что-то плохое, что я забыл, и когда я иду под душ, все равно не могу вспомнить.

Все, что я знаю... меня снедает сильное желание. Огромное.

Что бы вчера ни произошло, чтобы я ни сделал... это заставило меня думать о вещах, которых я всячески избегаю.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам, затем убираю руки, потому что чертовски жжет. Костяшки. Каждый мой сустав на обеих руках разбит.

Дерьмо, я дрался.

У меня появляются туманные воспоминания о том, как кровь брызжет на пол. Мне интересно, где же я был.

Такое частенько случалось и раньше. Я не пил и вел себя подобным образом до этой недели, после того как узнал о Леа. После поиска саб с понедельника ни одна не подходила.

Три дня "проб", и ни одной подходящей. Я не уверен, что случилось. Просто они все такие... неправильные. Толстые пальцы, костлявые пальцы, короткая шея, длинная шея, некрасивые сиськи, угловатые коленки, потрескавшиеся губы, грубые мочки ушей, смехотворный маникюр... и этот список можно, черт побери, продолжать бесконечно.

Выключив воду, я выхожу из душа на слабых ногах.

Поднимаю руку и боль в ране пронзает меня. Думаю, мне надо попытаться зашить ее, иначе она будет продолжать расширяться, бесконечно кровоточа и привлекая ненужное внимание.

Пока вытираюсь, мои мысли о Леа вновь заполняют мою голову. Ноющая боль за нее – опьяняющая. Эти чувства разрывают меня на части даже больше, чем за Шелли.

Боже. Я бросаю полотенце в корзину и иду на кухню, где открываю бутылку с пивом, залпом выпивая ее. Нахожу аптечку на диване и копаюсь в поисках иголки и шовного материала, который всегда есть в ней.

Мои пальцы предательски дрожат, пока я зашиваю рану.

Закончив, сижу, схватившись за живот. Гребаный адреналин. Чертов алкоголь.

Начинаю расхаживать по квартире, чувствуя себя потерянным. Ощущения, будто потерял что-то, но даже не знаю точно, что именно.

Предполагаю, Леа.

Она была здесь. Это все еще взрывает мой гребаный разум. Я был внутри Леа, и даже не догадывался об этом. Как, вашу мать, это характеризует меня?

Мне нужна Леа. Я невероятно сильно хочу ее. Я хочу доминировать над ней. Хочу, чтобы она причиняла мне боль. Мне нужно, чтобы именно она делала это. Хочу кончать в Леа, а не в какую-то долбанную замену.

Она никогда не должна узнать, что я знал, что она на самом деле никакая ни "Лорен". Так это не будет столь личным. Просто секс. Меня мучит вопрос, уехала ли она уже. Черт. Что если уехала? А что если еще нет?

Возможно, я придумаю что-нибудь.

На неопределенное время, может неделю или две. Я буду наслаждаться ею. Она призналась, что боится отпустить контроль. Я мог бы научить ее, как избавиться от этого страха.

Я хочу прикасаться к ней. Хочу трахнуть ее. Эти мысли роятся в моей голове, наскакивают друг на друга и не дают покоя, с тех самых пор, как увидел ее на парковке, но большую часть ночей я просто заливал их спиртным.

Сегодня я чувствовал себя... иначе. Будто увидеть ее снова, вопрос жизни и смерти для меня. Возможно, это безрассудно. Неужели, привезти ее сюда ради секса, не так уж и плохо. Ей пришлось бы причинять мне боль, ну и что? Она и раньше делала это. Это было бы неправильно, притвориться, что я не знаю, кто она на самом деле, когда это не так. Но она же обманула меня, не так ли? Она пришла сюда в маске. Она нашла меня и пришла ко мне, но не призналась, кто она на самом деле. Она подписалась под это – быть сабмиссивом. Она продолжила бы делать это, если бы я, как последняя задница, не выбросил бы ее отсюда.

В любое время я могу вернуть ее. У меня есть ее номер телефона и номер ее комнаты. Я получил их от Рэя, как только вернулся к себе в понедельник. Тогда, когда я еще думал о том, чтобы поехать к ней и извиниться за грубый секс и за то, что вышвырнул ее. Тогда, когда я все еще хотел сказать, чтобы она возвращалась домой.

Думаю, поэтому я еще не постучал в ее дверь. Не потому что мне не жаль, а потому, что не могу расстаться с ней так легко. Я не могу встретиться с ней, как Гензель, ставший тем, кем я есть сейчас. Я – монстр, и, если я столкнусь с ней лицом к лицу, я должен буду рассказать ей.

Возможно, мне даже не потребуется говорить это. Она, вероятно, сама знает.

Она, скорее всего, вернулась обратно в Джорджию.

Но если нет...

Я хочу вернуть ее в свою постель. Не просто хочу, а нуждаюсь в этом. Нуждаюсь в боли и удовольствии. В Леа. Теперь, когда она появилась у меня, только Леа может дать мне все желаемое.

Это ненормально и эгоистично, но я и чувствую себя ненормальным эгоистом.

Я позвонил Рэймонду, дал ему задание все устроить, поэтому я остаюсь здесь еще на несколько дней, в этом городе.

Леа

Я просыпаюсь с глазами, опухшими от слез, и события минувшей ночи снова наваливаются на меня.

Гензель.

Лукас.

Шелли.

Мои шок и печаль, вероятно, выглядят смехотворно. Я напоминаю себе об этом, пока держу пакетик со льдом у глаз, пока моюсь в душе, пока одеваюсь и пакую чемодан.

У меня нет прав на него.

Он сказал, что все сабы – это я.

И Лиа. Он был пьян. Настолько пьян, что едва стоял на ногах.

Ужасные воспоминания ранят меня: ночью он называл меня "Шелли". Означало ли это, что все, сказанное им в машине, предназначалось Шелли?

«Но он называл меня «Леа», спорит с моим сознанием мой внутренний оптимистический голос.

Однако он сказал, кому-то по имени Шелли, что любит ее.

Он был пьян. Я не могу больше выносить это испытание. Гензелю нравится напиваться, драться, и кто-то по имени Шелли по-настоящему ранил его. Это все, что я знаю наверняка.

Я думаю об этом, раскладывая вещи в чемодане. Сестру моей мамы тоже звали Шелли, и она была убита, кажется, это имя приносит одни страдания.

Прежде чем покинуть отель, я звоню Рэймонду. Он сообщает мне, что с «Эдгаром» все в порядке. У него вроде таки сотрясение мозга, но он бодрствует и все нормально.

– Удивлен, что ты не знала.

– Ну, я не видела его. Вообще-то, я сегодня уезжаю.

После повисшей паузы, на протяжении которой он, видимо, задается вопросом, что, черт побери, случилось между мной и Эдгаром, он откашливается и говорит:

– Удачной поездки.

Повесив трубку, я покидаю комнату, качу свой чемодан по коридору, а желудок скручивает в узел. Это поездка оказалась совсем не такой, как я ожидала. Могу сказать со всей уверенностью: я очень бы хотела не встречать его. Правда.

Пока еду в лифте, я убеждаю себя, что он не имел в виду, что все сабы были заменителями меня. Он, вероятно, перепутал меня с Шелли. Она, должно быть, тоже блондинка.

Если он хотел меня, Леа, он мог бы связаться со мной несколько лет назад. У меня есть сайт с контактной информацией.

Но почему он хочет меня? Мы познакомились друг с другом при ужасных обстоятельствах, когда были подростками.

Он был милым со мной. В то кошмарное время он поддерживал меня и был привязан ко мне. За все эти годы я позволила этому чувству раздуться, потому что боюсь искать реальную любовь. Думаю, как и он.

Это не мое дело.

Впервые за все это время, пока я направляюсь к выходу, где меня ждет такси, я чувствую себя свободной от тоски по призраку. Я чувствую себя несчастной, потерянной, но, по крайней мере, теперь я живу в реальном мире.

Я останавливаюсь, чтоб купить в кафе маффин, затем иду к стойке администратора, рассчитаться за номер. Ждать, видимо, придется долго, так как здесь очередь. Все равно я рада, что увидела его, потому что это принесло облегчение.

Не успеваю я расплатиться по счету, как кто-то кладет руку мне на плечо.

– Мэм? Вы, Лорен Либерти? – имя вызывает мурашки и, к тому же, я покрываюсь румянцем.

– Кто вы? – роняю я, поворачиваясь лицом к сотруднику казино.

Он подает мне письмо:

– Комната 813, так?

Я киваю, нахмурившись.

– Знаю, что ваше настоящее имя – Леа Маккензи, но мы все понимаем насчет псевдонима. Популярное событие здесь, в сердце Лас-Вегаса, куда приезжают многие авторы, – он подмигивает мне, а я пялюсь на конверт, зажатый в моей руке.

Закончив с оплатой, выхожу в главный холл и нахожу под огромной пальмой скамейку.

Только с третьей попытки, дрожащими пальцами, мне удается открыть конверт. Я вытаскиваю письмо, и перед тем как развернуть его, замечаю штамп фирменного бланка «Зачарованного Леса» и с каким нажимом написано письмо.

«Лорен...

Давай попробуем еще раз. Ты подчиняешься, я помогаю тебе пройти через страх лишиться контроля над чувствами. Ты делаешь мне больно, я удовлетворяю тебя. Для начала одну неделю. Что скажешь?

Курсивом ниже: «Позволь мне позаботиться о тебе»

Твой, Э.»

Это слово «твой» раскалывает слой льда, которым покрылось мое сердце.

Я перечитываю несколько раз. Мужчина из прошлой ночи хочет помочь мне с моими страхами? Хочет позаботиться обо мне? Я помню то, о чем думала, пока находилась в его квартире: кто заботиться о нем?

Я думаю о женщине, которую он мог бы найти, если я скажу «нет». Кто-то, кому будет не сложно сделать ему больно. Кто-то, кому, возможно, даже понравится, что он кровоточит и вздрагивает.

От этой мысли меня тошнит.

Все, в чем я убедила себя утром, испарилось, пока я держу это письмо. Пока я сижу, испытывая головокружение, в моих мыслях роятся образы, а в груди возникает непреодолимое желание. Кто-то похлопывает меня по плечу.

– Мэм? – я оглядываюсь на пожилого мужчину в черном костюме. – Вы Лорен?

– Кто вы? – шепчу я.

– Я Сисл, работаю на Эдгара. Вас подвезти?

Я округляю глаза:

– Вы ожидаете меня?

Он улыбается уголками губ:

– Да, мэм. Я ваш шофер.

Я смотрю на письмо, потом на него, и снова перевожу взгляд на письмо. Что за хрень, Гензель?

– Откуда вы знали, то я скажу «да»? – спрашиваю я.

– Я и не знал, – отвечает он.

– Если я скажу «нет» прямо сейчас, что вы сделаете? – мне, действительно, любопытно.

– А вы скажите «нет»? – уточняет он ровным тоном.

– Возможно.

– Так «да» или «нет», мэм? – выражение его лица несколько странное, будто он ждет мой ответ, чтобы перейти на следующий уровень тайного для меня плана.

Я думаю. «Да или нет».

– Я говорю «нет».

Он тут же тянется к карману и вытаскивает еще одну записку.

«Приношу извинения за свою настойчивость, но я хочу, чтобы ты была у меня, Лорен. Ты очень сильно напоминаешь мне кое-кого, кого я когда-то любил.

Позволь превратить твою поездку в Вегас в сказку».

Мое сердце сжимается.

Мужчина откашливается:

– Итак?

Я невольно прижимаю письмо к груди. Это сообщение точно для меня? Конечно, он видел меня прошлой ночью, но он принимает сейчас меня, как «Лорен»? Он вообще помнит прошлую ночь?

Мысли практически закипают в моем мозгу.

– Почему бы вам не поехать в «Лес», Лорен? Если передумаете, я с радостью доставлю вас в аэропорт.

– С чего вы решили, что я собираюсь туда? – с подозрением спрашиваю я.

Он кивает головой на мой чемодан, с которого свисает багажная бирка.

Я согласно киваю.

Он подмигивает:

– Меня просили убедить вас.

– Почему Эдгар не приехал сам? – тихо уточняю я.

– У него назначена встреча. Он будет ждать вас, но сейчас он занят.

Я выдыхаю. Сжимаю ручку моего чемодана. Он не на встрече. Он хочет поиграть в игру, где я в роли «Лорен», той, которую он не знает. Он хочет, чтобы я была рядом, но боится, что я буду Леа.

Я качаю головой. Что все это значит?

– Если я передумаю, Сисл, вы отвезете меня в аэропорт? Обещаете? – спрашиваю я.

Он кивает:

– Он не хочет заставлять вас, Лорен. Он сказал, чтобы я не позволял вам чувствовать себя похищенной.

Сисл едва заметно улыбается, но для меня в этом нет ничего забавного. Мурашки ползут по рукам, пока я пытаюсь взвесить все «за» и «против».

Я думаю о других девочках. Заменители кнута, счастливые тем, что наслаждаются зрелищем его страданий. Насколько лучше я подхожу ему, чем они. Я представляю его с одной из них и пылаю праведной ненавистью. Я всегда могу принять его приглашение и затем сломать его правила. Возможно, он ожидает этого. Конечно, он помнит прошлую ночь, знает, что Леа – это я. Он просит меня вернуться, потому что хочет меня. Леа.

И даже при том, что это безрассудно, я тоже все еще хочу его.

***

Я сижу на его кровати так, как предписывают инструкции, лежащие в моей сумке. Я на коленях, голова опущена, руки по бокам.

Он входит, и я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним. Он без рубашки, на нем одеты только кожаные штаны. Его раны также заметны, как и синяк под глазом, но выглядит он по-другому. Жестким. Умопомрачительно подтянутый и брутально сильный. Нисколько не похож на сломленного мужчину из прошлой ночи.

– Всё, – произносит он. – Или ничего. Не спорь со мной. Не бойся меня. Поняла? – он медленно подкрадывается к краю кровати, останавливается и свысока смотрит на меня.

Я киваю, уткнувшись взглядом в матрас, хотя хочу посмотреть на него.

– Ты можешь говорить.

Его резкий голос полосует меня. Я поражена своей реакцией и шепчу:

– Да.

– Ты подчиняешься мне. Я дарю тебе удовольствие. Сможешь в этот раз полностью подчиниться?

Я киваю.

– Отвечай.

– Да, – отвечаю я громче.

– Да, что?

– Да, господин, – шепчу я.

– Но что? Думаешь, я не слышу твоих сомнений?

– Но я напугана, – отвечаю честно.

Я задерживаю дыхание, пока он забирается на кровать и садится на колени передо мной. Он берет меня за подбородок и приподнимает мое лицо, наши глаза встречаются. Эмоции разрастаются у меня в горле, как мыльный пузырь, запирая воздух внутри. Голова кружится, когда я смотрю в эти знакомые глаза.

– Твой страх – оскорбление для меня, – произносит он. – Я требую твоего доверия. И я не предам его.

Я киваю. Мои внутренности бунтуют. Он не обращается со мной как со МНОЙ, он обращается со мной просто как с другой сабой. Как с «Лорен». Будто это просто игра для него.

– Я дам тебе все, что имею, – говорит он медленно и таинственно, будто читает мои мысли. – Так же, как и ты отдашь мне все. Никакой уголок не останется нетронутым. Ни одна из частей тебя не останется неизведанной. Я буду полностью обладать тобой. И с этого момента, как я делал со всеми остальными сабами, я буду называть тебя... Леа.