Текст книги "Алеша Джапаридзе"

Автор книги: Элизбар Зедгинидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Вечером Зевин решил пройтись по городу, посмотреть, что делается. На некоторых улицах, в частности в так называемой татарской части города, спешно рыли окопы, сооружали заграждения, возле которых группировались вооруженные люди.

Вернувшись в штаб, Зевин рассказал об этом Джапаридзе и другим товарищам. Но они не знали, что в это время контрреволюционный мятеж уже начался. Мусаватистские банды на Шемахинской и Татарской улицах открыли сильный огонь по советским войскам.

Еще днем 30 марта был организован Комитет революционной обороны, куда вошел и Джапаридзе. Руководители бакинских большевиков быстро распределили между собой обязанности. Обязанности, собственно, у всех были одни; возглавить в районах боевые рабочие дружины, повести их против мятежников.

Шаумян, Джапаридзе, Азизбеков, Нариманов, Корганов, Зевин и другие большевистские вожаки спешно разошлись по своим районам.

Алеша с трудом пробрался в Баилово-Вибэйбатский рабочий район. Именно здесь разгорелась самая ожесточенная схватка с мусаватистами, которые стремились овладеть военно-морским портом.

Появление Джапаридзе рабочие встретили радостными возгласами:

– Алеша! С нами Алеша!

Дружина в сборе, винтовки проверены. Мешкать некогда, и Алеша Джапаридзе, вынув пистолет, скомандовал:

– Вперед, товарищи! За мной!

Но за Алешей бросилась только часть бойцов, остальные остались в укрытиях: слишком сильный был огонь противника. Атака не удалась, и Джапаридзе приказал боевикам отступить. Тем временем мусаватистские банды еще продвинулись вперед и подошли почти вплотную к стоявшим на приколе судам. Скрипя зубами, следил Алеша за противником. «Эх, одну бы пушечку сюда или хотя бы пулемет», – подумал он. В этот миг кто-то тронул его за плечо. Алеша обернулся и сразу застыл в изумлении: перед ним была Варо.

– Что ты делаешь здесь? – воскликнул он, хватая жену за плечи. – Ведь тебя могут убить!

– А тебя?

Растроганный Алеша не знал, что ответить.

«Надо обязательно ее удалить отсюда. Но как?» И вдруг его осенила мысль:

– Варо! Ты знаешь, где артиллеристы? Умоляю тебя: проберись к ним и передай мою просьбу поддержать нас огнем.

– Слушаюсь, мой командир! – улыбаясь, сказала Варо и, перебежав улицу, скрылась за углом.

Между тем один из красногвардейских отрядов атаковал вооруженных мусаватистов, засевших у ворот крепости. Но и здесь поначалу наступление оказалось неудачным. Противник открыл жестокий огонь. Отряд залег за каменной баррикадой неподалеку от ворот крепости и стал обстреливать здание «Измаилийе», в котором разместился штаб «дикой дивизии».

Одновременно бои шли на Станиславской, Армянской, Балаханской улицах, на площади Парапет, на Приморском бульваре и далее по набережной.

Наконец заговорили пушки… Алеша несказанно обрадовался: значит, Варо передала просьбу артиллеристам!

Уже первые артиллерийские залпы привели в замешательство главарей мятежа, и они предложили начать переговоры.

Однако, когда советские парламентеры с белыми флагами приблизились к позициям мятежников, по ним открыли огонь, и все они были убиты. Разумеется, после этого ни о каких переговорах не могло быть и речи. Мятежникам предъявили ультиматум: безоговорочно признать власть Бакинского Совета, сдать оружие, а «дикую дивизию» вывести из Баку. Ультиматум был принят.

О мартовских событиях в Баку, о победе над мятежниками Степан Шаумян сразу сообщил В. И. Ленину. В ответ он получил восторженное письмо, которое прочел всем товарищам: «Дорогой товарищ Шаумян! Большое спасибо за письмо. Мы в восторге от вашей твердой и решительной политики. Сумейте соединить с ней осторожнейшую дипломатию, предписываемую, безусловно, теперешним труднейшим положением, – и мы победим… Лучшие приветы и пожелания… всем друзьям. Ваш Ленин».

«Ваш Ленин!» – повторил про себя Алеша и вдруг воскликнул:

– Наш Ленин!.. Так надо же у него попросить помощи! Степан, пиши письмо и пошлем его с кем-нибудь из наших товарищей.

– Правильно! – одобрили друзья.

Письмо Шаумяна с последними сведениями о положении в Баку повез в Москву большевик Бойцов. Владимир Ильич принял его немедленно. Прочитав письмо, он произнес: «Молодец Степан!» – и сразу стал подробно расспрашивать Бойцова о нуждах Баку.

– Да, вам необходима срочная помощь! – заключил Владимир Ильич. – Сейчас распоряжусь.

Он вырвал листок из блокнота, что-то быстро на нем написал и, вручив его Бойцову, сказал:

– Отправляйтесь в Комиссариат по военно-морским делам и передайте эту записку.

По дороге в Наркомвоенмор Бойцов прочитал записку Ленина. В ней было всего три строчки: «Товарищ Бойцов приехал из Баку по крайне важному делу. Баку для нас все, и его необходимо отстоять. Переговорите с ним. Примите срочные меры».

Распоряжение Ленина вскоре принесло свои плоды. Уже в мае в Баку прибыл 4-й Московский летучий отряд, в июне – отряд броневиков, в июле – усиленный артиллерией и конницей отряд под командованием Г. К. Петрова, назначенного военным комиссаром Советского правительства в Бакинском районе.

Сразу же после подавления мартовского мятежа Комитет революционной обороны принял чрезвычайной важности решение: обложить налогом в сумме пятьдесят миллионов рублей нефтепромышленников, банки и торгово-промышленные фирмы. Эти деньги предназначались для организации частей Красной Армии и оказания помощи беднейшим слоям населения, пострадавшим во время мятежа. Капиталисты собрались на свое собрание и наотрез отказались внести требуемую сумму. Тогда Комитет приказал арестовать заправил собрания нефтепромышленников. Угроза сразу возымела действие: деньги полностью были внесены.

А еще через несколько дней на торжественном заседании Бакинского Совета Алеша Джапаридзе сделал доклад, посвященный итогам мартовских событий. Он говорил:

– То, что происходит сейчас, – это не результат разоружения отряда «дикой дивизии», в этой схватке решаются судьбы Закавказья: быть ли ему под властью беков и ханов… или же быть свободной частью революционной России. Если в этой борьбе победит Бакинский Совет, то это будет победой революции в Закавказье, и оно будет свободной частью Советской республики.

25 апреля 1918 года на заседании Бакинского Совета утверждается состав Совета Народных Комиссаров Бакинской губернии.

Это было примечательнейшее событие в истории революции в Закавказье: родилась Бакинская коммуна. Она просуществовала около ста дней, но потомки никогда не забудут этого героического периода, точно так же, как потомки парижских коммунаров до сих пор чтят подвиги своих прадедов.

Председателем Совнаркома и народным комиссаром по внешним делам был утвержден Степан Шаумян. Алеша Джапаридзе стал народным комиссаром внутренних дел, оставаясь одновременно на посту председателя Бакинского Совета.

В состав Совнаркома вошли также: Мешади Адизбеков – губернский комиссар и заместитель комиссара по внутренним делам, Иван Фиолетов – комиссар народного хозяйства, Мир Везиров – комиссар земледелия, Яков Зевин – комиссар труда, Григорий Корганов – комиссар по военно-морским делам, Нариман Нариманов – комиссар городского хозяйства, Надежда Колесникова – комиссар просвещения.

1 мая в газете «Известия Бакинского Совета» была опубликована декларация Бакинского Совета Народных Комиссаров. В ней указывалось, что Совнарком «будет теснейшим образом связан с Всероссийской центральной властью и будет проводить в жизнь, сообразуясь с местными условиями, все декреты и распоряжения рабоче-крестьянского Правительства России – Верховного Совета Народных Комиссаров… Одной из основных задач Бакинского Совета Народных Комиссаров будет установление возможно более тесной связи с центральной властью и возможно более тесного объединения бакинских рабочих и крестьянской бедноты губернии с рабочими и крестьянами всей России».

Трудная должность досталась Джапаридзе. Шутка сказать: народный комиссар по внутренним делам Азербайджана! Дома наедине с Варо Алеша, случалось, хватался за голову и комически восклицал:

– Вай-вай! Городская дума распущена, градоначальство и губернское управление упразднены. Распущена старая милиция, и начинается формирование новой, рабоче-крестьянской. Ко всем чертям полетели царские органы юстиции, и уже организовываются народные суды. Вчера в моем наркомате был создан военный трибунал. Да, вот еще: в моем подчинении и ЧК. Значит, я теперь и градоначальник, и губернское управление, и главный милиционер и… В общем, всемогущий владыка! И вас, гражданка Варо, я прикажу сейчас же арестовать и заточить в тюрьму за го, что вы до сих пор не накормили комиссара ужином!

Варо смеялась и тут же подавала мужу тарелку мамалыги и чай с сахарином. Пока Алеша торопливо ел, Варо внимательно смотрела на мужа. Боже, до чего же он исхудал, какой у него измученный вид!

Действительно, Алеше было нелегко, слишком тяжелая ноша легла на его плечи. Однако он не унывал и с упорством истинного большевика весь отдавался своим многочисленным обязанностям. Но врагов у него, пожалуй, было больше, чем обязанностей. Однажды дашнаки организовали злодейское покушение на его жизнь. Чудом уцелел он от пуль, но три красногвардейца, сопровождавшие Джапаридзе, были убиты. Случилось это 29 апреля 1918 года, то есть всего через четыре дня после назначения Джапаридзе наркомом внутренних дел, комиссаром Коммуны. Вместе с Алешей тогда находился его помощник, незабвенный друг Вано Николайшвили. Он-то, по сути, и спас Джапаридзе.

Как-то на очередном заседании Совнаркома Алеша, утомленный непосильной ношей обязанностей, попросил назначить ему двух заместителей. Заместителями наркомвнудела утвердили Азизбекова и Чикало.

Первое крупное мероприятие Бакинского Совнаркома – национализация банков. Советская власть нуждалась в деньгах, поэтому национализация банков имела большое экономическое значение. Конечно, эта акция не обошлась без сопротивления капиталистов. Управляющие банками отказались внести наложенную на них контрибуцию. Тогда Совнарком решил арестовать их. Эта мера привела к желаемым результатам: те выполнили требование о контрибуции.

Вскоре Бакинский Совнарком издал декрет о национализации недр земли, и в тот же день Совнарком РСФСР выделил сто миллионов рублей для вывоза нефти из Баку и выдачи заработной платы рабочим.

Неожиданно возникли осложнения. Из Москвы от Главконефти поступила телеграмма – национализация нефти откладывается. Все удивились. И Шаумян телеграммой сообщает Ленину о том, что Главконефть, «очевидно, не ведает, что творит. Национализация нефтяной промышленности и торгового флота, несмотря на голод, вызвала энтузиазм и повысила добычу нефти и вывоз… После того, что уже сделано и сделано очень хорошо, возврата быть не может… Прошу Вашего личного вмешательства для предупреждения тяжелых последствий для промышленности».

В. И. Ленин, Советское правительство поддержали бакинских большевиков. Неправильное распоряжение Главконефти было отменено.

Осложнения возникли и при национализации Каспийского торгового флота, который декретом Бакинского Совнаркома был объявлен «неделимой собственностью Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». Против национализации флота выступила та же Главконефть. Снова Шаумян телеграфирует Ленину: «Теперь начинается такая же история с национализацией Каспийского флота. Телеграмма, полученная сегодня за подписью Мохровского, обнаруживает неосведомленность и непонимание. Покорнейшая просьба вовремя приостановить, чтобы не мешали нам работать».

Несмотря на важнейшие политические и экономические завоевания, положение Бакинской коммуны день ото дня становилось все хуже. Особенно плохо было с продовольствием. Запасов хлеба не было, и по карточкам населению выдавали в день по полфунта на человека, а потом – по четверть фунта. В отдельные дни и вовсе ничего не выдавали.

В этих чрезвычайно трудных условиях Алеше Джапаридзе поручается возглавить продовольственную директорию. Выбор пал на него не случайно. Об Алеше говорили: «Только он, кристально чистый и честный человек, энергичный организатор, может спасти положение».

Кому же, как не Алеше, возглавить продовольственную директорию?

Но Джапаридзе отказывался:

– Не сумею оправдать доверия. Да и сил не хватит.

Ему друзья ответили:

– Хватит сил. Оправдаешь доверие!

И не ошиблись. Алеша делал все, подчас, казалось, даже невозможное, чтобы облегчить положение города подвозом хлеба с Северного Кавказа и из Муганской долины. Из числа преданных революции рабочих и красноармейцев он сформировал особый батальон, на который была возложена уборка хлеба, заготовка и организация его вывоза. Создал также группы скупщиков хлеба и послал их в Ленкоранский, Джеводский уезды, на Северный Кавказ, на Волгу. До некоторой степени положение улучшилось. Но достичь основательного перелома в продовольственной проблеме все же не удалось.

Помощь пришла от В. И. Ленина. Вот какую радиограмму направил он в Баку: «Советом Народных Комиссаров постановлено: отправить немедленно водой из Царицына в Баку большую партию хлеба в распоряжение Бакинского Совдепа…» И это в то время, когда Россия сама находилась в тяжелом положении: буржуазия, контрреволюционные силы развязали гражданскую войну, началось вторжение интервентов. Конечно, в этих условиях Россия могла оказать помощь в очень ограниченных размерах.

Итак, народный комиссар внутренних дел, председатель продовольственной директории и, кроме того, председатель Бакинского горсовета. На эту должность Алеша был избран еще в январе 1918 года. Ему самому нелегко было разобраться в том, какая из этих трех должностей труднее. Но как бы ни трудны, ни обременительны были его обязанности, он считал себя ответственным за все дела, за которые брался. Вот почему, выступая на чрезвычайной конференции промыслово-заводских комитетов, Джапаридзе обращается к собранию с такими словами:

– Необходимо помнить, что нам приходится критиковать не товарища Алешу, а председателя исполнительного комитета Бакинского Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов…

Только после такого вступления он перешел к основной теме своего доклада: о продовольственном положении и состоянии нефтяной промышленности Баку.

– Вспомните, товарищи, – сказал в заключение докладчик, – что пролетариат Москвы и Петрограда переживал еще худшие продовольственные кризисы и все же выходил с честью из этих испытаний. Положение обязывает, товарищи, а наше положение исключительно ответственное. Бакинский пролетариат– оплот революции не только в Закавказье, но и всего Кавказа. Нам необходимо во что бы то ни стало спасти Баку для России…

К лету 1918 года резко ухудшилось и внешнеполитическое и военное положение Бакинской коммуны. Еще в мае Шаумян сообщал в Москву: «Из Тифлиса получена телеграмма о том, что 13 мая Турция предъявила в Батуме требование пропустить турецкие войска по железной дороге Александраполь – Джульфа в Персию, мотивируя это тем, что англичане напирают со стороны Мосула… Все сообщения из Тифлиса говорят о готовящемся походе на Баку со стороны турок, нам необходима скорая помощь…»

Турецкие захватчики вторглись в пределы молодой Советской республики. Вслед за ними двинулись войска кайзеровской Германии – союзницы Турции в империалистической войне. Баку оказался перед угрозой турецко-германской оккупации.

В этой сложной обстановке предательскую роль сыграли дашнаки, мусаватисты, меньшевики и эсеры. Они потребовали «пригласить» на помощь англичан, которые только и ждали такого «приглашения».

Не случайно, пока советские войска с переменным успехом бились против превосходящих сил противника, в Баку был раскрыт антисоветский заговор, инспирированный англичанами.

Над Бакинской коммуной нависла смертельная опасность.

В это время в Кремле Ленин вызвал к себе ответственного военного работника Тер-Арутюнянца и поручил ему организовать максимальную военную помощь Баку.

– Докладывайте мне об исполнении по телефону ежедневно, – наказывал Владимир Ильич. – А в случае необходимости приходите прямо ко мне.

Такой случай вскоре представился. Тер-Арутюнянц пришел к Ленину и пожаловался на то, что начальник артиллерийского управления под разными предлогами оттягивает срочную отправку в Баку оружия и боеприпасов.

Разгневанный Владимир Ильич тотчас снял трубку телефона. Он потребовал от начальника артиллерийского управления объяснений. Объяснения его, по-видимому, не удовлетворили. Не дослушав собеседника, Ленин резко сказал ему:

– Если к завтрашнему дню требуемое оружие не будет отправлено в Баку, то я вас пошлю на Лубянку к Дзержинскому.

Оружие и боеприпасы были отправлены в Баку на другой же день. Шаумян написал Ленину, что «получено 4 броневика, 13 аэропланов и много другого добра. За все это большое, большое спасибо Вам. Мы получили то, чего нам не доставало и что окажет нам теперь неоценимые услуги».

25 июля состоялось чрезвычайное заседание Бакинского Совета совместно с членами районных Советов, судовых комитетов и Военно-революционного комитета Кавказской армии. Председательствовал Джапаридзе. Доклад о политическом и военном положении сделал Шаумян.

Обсуждали вопрос о «приглашении» английских войск. Выступил Алеша. Обращаясь к депутатам Совета, он заявил:

– Выслушайте меня спокойно. Я хочу говорить не как фракционный оратор, а как председатель Совета и исполнительного комитета, ибо, по моему глубокому убеждению, сейчас решается вопрос не отдельной партии или фракции, а решается вопрос о судьбе Совета и Советской власти в Баку… Я говорю вам: не зовите англичан, потому что вы погубите Советскую власть, оторвете Баку от России, и эта ошибка будет непоправима… Ваш приговор, ваше решение пригласить англичан будет смертельным ударом Бакинскому Совету.

Начались прения, и голоса резко разделились. На голосование были поставлены две резолюции. Большевики предлагали отстаивать Баку своими силами с помощью революционной России. Дашнаки, эсеры и меньшевики настаивали на принятии «помощи» со стороны англичан. Результаты голосования объявил Джапаридзе: за резолюцию большевиков – 236 голосов, за другую – 259.

В наступившей тишине вперед вышел Шаумян и, повернувшись к правому крылу, с горечью сказал:

– Вы не нашли еще Англию, но вы потеряли нас.

И поскольку большинство Совета отказывалось признать Советскую власть в России, Шаумян заявил:

– При этих условиях вы, принявшие эту резолюцию, порвали всякую связь между вами, ставшими на предательскую точку зрения, и нами. Мы снимаем ответственность за преступную политику, которую вы начинаете, и отказываемся от постов народных комиссаров.

Председательствовал в это время дашнак Аракелян. Он поспешно подошел к Шаумяну и растерянно заговорил:

– Нет, это невозможно, чтобы вы ушли… Мы дальше хотим работать вместе…

Шаумян вдруг встал, слегка отстранил Аракеляна и громко и твердо сказал:

– Заявляю, что я, как представитель Советской власти в Закавказье, доведу до сведения Совета Народных Комиссаров о вашем предательском акте и нашем ответе на него.

Затем выступили эсер Велунц и меньшевик Айолло. Они обвиняли большевиков в дезертирстве, клеветали и поливали их грязью.

Взял слово Джапаридзе. Он заявил:

– Нет, мы не уходим из Совета, мы не умываем руки. Мы работаем и будем работать, причем в десять раз больше, чем работали раньше, потому что обстановка стала сложнее и тяжелее, потому что появились враги в лице английских интервентов, которых призвали вы. Но ответственность за эту политику мы нести не можем. Извольте нести ее вы, извольте стать на место комиссаров. А во всей работе мы будем принимать участие, из членов нашей партии никто не уйдет из Совета.

«…Было около двух часов ночи, когда закрылось это драматическое совещание Бакинского Совета», – вспоминала потом Н. Колесникова.

Бакинская коммуна продержалась еще шесть дней. Бакинские комиссары фактически находились у власти до 4 часов дня 31 июля.

В ту зловещую ночь…

1 августа в Баку образовалась новая власть. Ее возглавили члены так называемой диктатуры центрального комитета каспийской флотилии и президиума временного исполнительного комитета. По существу, это были дашнаки, мусаватисты, меньшевики и эсеры. Контрреволюционная власть прежде всего распустила Бакинский Совет, закрыла большевистские газеты, прекратила вывоз нефти через Астрахань в Россию и стала ждать прибытия английских войск.

Первый отряд англичан высадился в Баку 4 августа.

А на другой день к городу со стороны Волчьих ворот стали прорываться турецкие подразделения. Они взяли высоту Патамдар и начали проникать в Бибиэйбатский район. Еще немного, и город оказался бы в руках турецких интервентов.

Положение спасли большевики. Советские артиллеристы под командованием Г. К. Петрова быстро выкатили орудия и открыли огонь по наступавшим туркам. Тем временем помогла и пехота: она заняла Бибиэйбатский хребет и удержала фронт. Прорвавшийся к городу турецкий батальон почти полностью был уничтожен.

Чтобы обсудить создавшееся положение, бакинские большевики срочно созывают партийное собрание, которое обратилось к рабочим с воззванием: «Пролетарская социалистическая оборона Баку превратилась в войну двух империалистических коалиций.

Революционного фронта в Баку уже нет, а есть фронт империалистический.

Борются две силы, одинаково враждебные Российской рабоче-крестьянской власти.

С этого момента политические и военные представители Российской Советской власти и воинские силы, присланные из России, не могут оставаться в Баку и быть пособниками английских империалистов, быть соучастниками предательства, совершенного под влиянием правых эсеров, меньшевиков и дашнаков».

Несмотря на то что бакинские комиссары вынуждены были уйти в отставку, они не прекратили своей деятельности. Проводились партийные совещания, конференции, издавались листовки и газеты.

Настал наконец час, когда необходимо было покинуть Баку. Все бакинские комиссары и верные Советской власти вооруженные силы расположились лагерем на Петровской площади, на берегу моря, представляя собой как бы «государство в государстве».

Алеша отошел на минуту в сторонку, чтобы бросить прощальный взгляд на город. На душе было тяжело, но он повторял про себя: «Мы еще вернемся! Советская власть будет жить в Баку!..» Он подошел к Шаумяну и тихо сказал:

– Пора, Степан! Надо грузиться на пароходы.

– Да, пора… Но мы еще вернемся. Обязательно вернемся!..

Алеша крепко стиснул ему руку; он был рад, что товарищ произнес вслух то, о чем он сам только что думал.

14 августа на нескольких пароходах большевики отплыли в Астрахань. Однако сильный шторм у острова Жилого помешал дальнейшему продвижению. Здесь их настигли военные суда Центрокаспия и начали жестокий артиллерийский обстрел. Под угрозой потопления советские пароходы вынуждены, были вернуться в Баку.

Едва сошли люди на пристань, как заранее стянутые сюда войска изменников разоружили советские отряды, а руководителей Бакинской коммуны арестовали.

Между тем военная обстановка под Баку еще более обострилась. Из Карса на Азербайджанский фронт были переброшены значительные силы противника.

Начался обстрел города. Снаряды рвались и неподалеку от здания тюрьмы, где находились комиссары. Их тут же перевели в Баиловскую тюрьму.

– Как нас берегут! – с горькой усмешкой сказал Алеша. – Надо же! – и покачал головой.

В момент, когда английские оккупанты оставляли Баку, а турецкие входили в него, арестованных большевиков освободили, и они вновь попытались уйти на пароходе в Астрахань. Но команда этого корабля направила его в Красноводск. Здесь пароход встретили представители местной эсеровской власти, заранее предупрежденные бакинскими предателями. Шаумян, Джапаридзе, Азизбеков, Фиолетов, Зевин и другие бакинские большевики сразу же были заключены в городскую тюрьму. Среди них находились два сына Шаумяна, 16-ти и 14-ти лет, жены Варо Джапаридзе, Ольга Фиолетова и Мария Амирова.

А через три дня члены «закаспийского правительства» во главе с эсером Фунтиковым и двумя агентами английской разведки прибыли в Красноводск для выполнения указаний, полученных от высшего английского командования. Они приехали специальным поездом с тщательно подобранной группой вооруженных белогвардейцев, переодетых в туркменскую военную форму. Машинистом паровоза был эсер Щеголютин.

Впоследствии английский генерал Малессон напишет: «…правда, комиссары были безоружны в том смысле, что огнестрельное оружие у них было отобрано, но они владели более грозным оружием, чем огнестрельное, – силой опытного агитатора, сила которого повелевает толпой и вызывает новые большевистские восстания… Было вполне возможно, что они скоро вновь сделают страну большевистской, и тогда что стало бы с нашими планами».

В ночь с 19 на 20 сентября в тюрьму явились предатели. Комиссаров доставили на вокзал. Специальный поезд состоял всего лишь из двух вагонов. В один из них поместили арестованных, в другой уселись закаспийские эсеры с вожаками Фунтиковым и Дружкиным, а также английский эмиссар капитан Тиг Джонс.

2 часа ночи 20 сентября 1918 года. Поезд с потушенными огнями отправился в сторону Ашхабада. Он остановился на 207-й версте, на перегоне между станциями Ахча-Куйма и Перевал.

Позже машинист Щеголютин на суде покажет: «…первую группу комиссаров – 13 человек – повели из вагона в левую сторону от поезда, шагов за 75-100. Они еще не знали, какая участь их ждет, и взяли с собой вещи. После расстрела первой группы остальные поняли, куда их ведут, и вышли из вагона без вещей. Пьяные палачи выводили комиссаров на гребень песчаного бархана и расстреливали их из пистолетов и винтовок, рубили шашками, убивали штыками и прикладами. Озверевшие бандиты дробили черепа, руки, ноги, отрубали головы своим жертвам».

…Бакинских комиссаров не стало.

* * *

В 1973 году я побывал в Баку. И конечно же пошел на братскую могилу 26 комиссаров, расположенную на площади, носящей их имя. Здесь, у мемориала, в большой чаше, обхваченной могучими руками рабочего, пылал Вечный огонь – символ вечной памяти и славы героев-коммунаров.

На площади этой, у памятника бессмертия, ежегодно бывают сотни тысяч людей. Сняв головные уборы, они минутой молчания чтят память погибших героев.

Очень взволновали меня прибывшие сюда пионеры. Вот они быстро построились. Встали в почетный караул. Юные ленинцы во всеуслышание дают клятву служить Советской Родине так же беззаветно и самоотверженно, как служили коммунары – Рыцари революции!..

– Безумству храбрых поем мы славу! – отчетливо слышится в тишине звонкий детский голос.

«Безумству храбрых поем мы славу!» – повторяю я.

* * *

Редакция газеты «Бакинский рабочий». 1908 г. Баку. Сидят (слева направо): М. И. Батырев (Евгений), С. Г. Шаумян, С. Т. Якушев, П. А. Джапаридзе, В. Ф. Ефимов (Саратовец) Стоят: С. С. Спандарян и С. Д. Вульфсон (Нюшин).

Письмо П. А. Джапаридзе Кавказскому Союзному комитету.

П. А. Джапаридзе с женой Варварой Михайловной и дочерью Люцией. 1913 г. Великий Устюг.

Расстрел 26 бакинских комиссаров. 1918 г. С картины худ. И. Бродского.

Мемориальный ансамбль памяти 26 бакинских комиссаров в Баку.