Текст книги "Алеша Джапаридзе"

Автор книги: Элизбар Зедгинидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Делегат съезда партии

В июле 1917 года бакинские большевики избирают Алешу Джапаридзе делегатом на VI съезд партии. Вместе с ним в Петроград едут и другие делегаты, в частности Ага-Баба Юсуф-заде.

Окрыленный доверием рабочих, Алеша надеялся, что и теперь, как двенадцать лет назад на III, съезде партии, он встретится с Владимиром Ильичей Лениным. Кто же мог возглавить работу съезда в такой ответственный для партии момент, если не вождь мирового пролетариата?..

Да, момент был исключительно ответственный. Буржуазное Временное правительство призывало тогда к войне до полной победы, оно. всячески старалось отвлечь внимание народа от революции. Меньшевики и эсеры, засевшие в Советах, полностью соглашались с буржуазией и окончательно перешли в лагерь контрреволюции. Они произносили патриотические речи, «забывая», для чего и с какой целью свершилась революция, игнорируя интересы рабочего класса и безземельных крестьян.

С тяжелым сердцем и гнетущим настроением садился Джапаридзе в поезд. Слишком много мрачных прогнозов слышал он в последнее время относительно того, что будто бы народ потерял веру в большевиков.

Вот и сейчас, пробираясь по вагону к своему купе, он слышит оживленные разговоры:

– Да, да, большевики поражены насмерть, это очевидно! – стройный высокий блондин дал возможность Алеше пройти и продолжал: – Даже съезд их не состоялся.

«Как, неужели?» – сердце Алеши учащенно забилось.

Всю ночь он ворочался с боку на бок, с тревогой думал: «Неужели разбит петроградский пролетариат?»

Но на следующий день на душе стало чуть-чуть светлее, может быть, потому, что удалось поговорить с солдатами и услышать от них непринужденные, ободряющие слова.

А еще через день Алеша держал в руках свежий номер «Социал-демократа», купленный на станции, и, замирая от радости, читал обращение к делегатам, едущим на съезд…

Значит, съезд состоится!

Чем дальше путь, тем легче дышится – все становится на свои места, нет и следа подавленности. Но скорее, скорее бы добраться до Питера!

26 июля. Полулегальный съезд начинает работу только в 4 часа дня, но делегаты собираются заблаговременно. Среди них и Джапаридзе, и Юсуф-заде. На каждом шагу знакомые. Здесь и те, с которыми Алеша еще в 1907 году выпускал в Баку газеты «Гудок» и «Бакинский рабочий», и те, с кем он в 1914 году в Тифлисе на горе святого Давида устраивал нелегальные собрания. А вот Алеше уже пожимают руки солдаты, с которыми он был связан по работе в действующей армии, на эрзерумском фронте, где создавал большевистские организации.

Иногда к Алеше подходят и похлопывают по плечу люди, имени которых он не помнил. «Да, – думает Джапаридзе, – царское самодержавие всех нас перезнакомило в тюрьмах и ссылках».

Приветствия, расспросы, оживленный обмен мнений, но Алешу ни на минуту не покидает мысль: «Будет ли Ленин?» Одни говорят «нет», другие – «возможно». Наконец сказали: Владимира Ильича не будет, он находится в глубоком подполье, его преследует Временное правительство.

Расстроенный входит Алеша в зал. Съезд открывает старейший член партии Ольминский. А через некоторое время седоусый питерский рабочий, сидевший сзади Алеши, крикнул:

– Избрать товарища Ленина почетным председателем!

Люди будто только и ждали такого предложения – раздаются дружные аплодисменты. Оказывается, так же как и Алеша Джапаридзе, все мечтали о встрече с Лениным, каждому его не хватало. На душе становится спокойнее. «Ленин с нами», – думает Алеша.

Уверенность и бодрость окончательно воцаряются в зале. Начинается деловая работа…

Один из первых вопросов повестки дня съезда – отчет Центрального Комитета партии и политическое положение в стране. С докладом выступает Сталин. Речь идет о событиях, происшедших в июне и начале июля. Эти события показали, что большевистская партия была единственной партией, оставшейся с массами в их борьбе с контрреволюцией. Она возглавила массы и, правильно их ориентируя, на деле осуществляла революционную тактику.

Джапаридзе, как и другие делегаты, не мог спокойно сидеть, когда услышал из доклада о враждебно-клеветнических обвинениях против Ленина. Совершенно очевидно, раздумывал Алеша, у партии есть все основания беспокоиться за жизнь Владимира Ильича.

В перерыве между заседаниями Алеша подошел к Серго Орджоникидзе. Друзья обнялись и сразу заговорили о том, что обоих больше всего беспокоило, – о судьбе Ленина.

– Что с ним, где он? – расспрашивал Алеша.

– Не знаю, дорогой, не знаю… Одно могу сказать: Владимир Ильич в безопасности, – нахмурился и, проведя рукой по черной шевелюре, добавил: – Пока в безопасности.

– Когда ты видел его в последний раз?

– Как тебе сказать… – неопределенно ответил Орджоникидзе. – Не так давно встретился я с одним партийным товарищем. Он сказал, что Владимир Ильич очень интересуется положением на Кавказе, особенно в Азербайджане. Спрашивает, как там обстоит дело с национальным вопросом? Как крестьянство?..

Джапаридзе заметно приободрился: Ленин не забывает о их родном крае, заботится о трудящихся-кавказцах! Алеша стал было рассказывать Орджоникидзе о положении в Азербайджане, но вскоре зазвенел звонок, возвещавший окончание перерыва. Друзья, едва успев выпить в буфете по стакану чая, поспешили в зал заседания…

Только гораздо позже Джапаридзе узнал, что Владимир Ильич, скрываясь от шпиков Временного правительства, находился в то время под Петроградом, в Разливе.

А пока волнения не убывали. Напротив, их стало больше: 27 июля на дневном заседании в срочном порядке обсуждался вопрос о явке Ленина на суд.

Председательствующий Свердлов предоставляет слово Орджоникидзе. Тот начинает говорить. Его тревога за судьбу вождя передается всему залу.

– Мы ни в коем случае не должны выдавать товарища Ленина! – заявил Орджоникидзе.

Съезд решительно высказался за неявку Ленина на суд. В единогласно принятой делегатами резолюции было сказано, что в условиях, когда контрреволюционные власти бесцеремонно вмешиваются в судебные процессы, «нет абсолютно никаких гарантий не только беспристрастного судопроизводства, но и элементарной безопасности привлекаемых к суду».

Выражая протест против буржуазно-полицейской травли вождей революционного пролетариата, делегаты съезда послали приветствие В. И. Ленину.

Съезд принял одну из важнейших резолюций – «О политическом положении», в основу которой легла ленинская брошюра «К лозунгам». Она заранее была роздана всем делегатам, и Джапаридзе прочитал ее. В ней Владимир Ильич предлагал временно снять лозунг «Вся власть Советам!» и призывал партию бороться за полную ликвидацию диктатуры контрреволюционной буржуазии, за завоевание власти пролетариатом и беднейшим крестьянством путем вооруженного восстания. Призыв Ленина воодушевил Алешу, да и всех делегатов. Верно, очень верно говорит Владимир Ильич!

Джапаридзе и прибывшие с ним товарищи знают это по Кавказу. В Советах верховодят меньшевики, дашнаки, эсеры и другие соглашатели, контрреволюционеры. И действительно, как сказано в резолюции, «в настоящее время мирное развитие и безболезненный переход власти к Советам стали невозможны, ибо власть уже перешла на деле в руки контрреволюционной буржуазии».

Вместе со всеми Алеша голосовал за эту резолюцию и сердцем и душой. Иначе и быть не могло. Ведь съезд совершенно ясно заявил: власть в руки пролетариата и беднейшего крестьянства может перейти только путем вооруженного восстания, свержения диктатуры буржуазии. Значит – подготовка к восстанию!

Обрадовало Джапаридзе и то, что съезд тайным голосованием избрал Центральный Комитет во главе с В. И. Лениным, более чем вдвое расширив состав ЦК.

Съезд обратился с манифестом «Ко всем трудящимся, ко всем рабочим, солдатам и крестьянам России». Слова манифеста, естественно, импонировали каждому делегату, но Алешу особенно захватили следующие строки: «В эту схватку наша партия идет с развернутыми знаменами. Она твердо держала их в своих руках. Она не склонила их перед насильниками и грязными клеветниками, перед изменниками революции и слугами капитала. Она впредь будет держать их высоко, борясь за социализм, за братство народов. Ибо она знает, что грядет новое движение и настанет смертный час старого мира».

Еще в самом начале съезда Алешу Джапаридзе делегаты избрали в мандатную комиссию, а затем и в состав Центрального Комитета РСДРП(б).

На последнем, пятнадцатом заседании съезда выступил Юсуф-заде. Он очень волновался – плохо говорил по-русски. Алеша взглядом подбадривал друга: давай, мол, смелее!

Юсуф довольно подробно проинформировал съезд о роли большевистской организации «Гуммет» в социал-демократическом движении и закончил речь словами, обращенными ко всем делегатам:

– Еще раз приветствую вас, дорогие товарищи, и надеюсь, что партия окажет нам всякую поддержку в нашем трудном и ответственном деле.

Раздались дружные аплодисменты, что очень порадовало Алешу: партия поддерживает!

Юсуф-заде быстро сошел с трибуны и, утирая обильно выступивший пот, уселся на свое место.

Тут же слово взял давний знакомый Джапаридзе – Ногин.

Речь его была короткой, но вдохновенной.

Он сказал:

– Я позволю себе, товарищи, от имени съезда приветствовать товарищей мусульман, входящих в нашу партию, и делегата, впервые появившегося на нашем съезде!

Это вновь вызвало аплодисменты. Ногин, переждав их, продолжал:

– Я в 1905–1906 годах был в Баку и знаю, какую работу приходилось вести гумметистам и какую услугу оказывали они партии… «Гуммет» – это первая социал-демократическая организация, которая понесла социалистическое учение в мусульманские массы. Я предлагаю съезду выразить пожелание, чтобы ЦК оказал и материальную, и всякую другую поддержку «Гуммету».

Съезд единогласно принял это предложение.

Забегая вперед, скажем, что сразу же после съезда вновь избранный ЦК на своем Пленуме постановил: оказать организации «Гуммет» материальную помощь в размере пяти тысяч рублей. Одну тысячу рублей из этой суммы поручили взять с собой Джапаридзе – на неотложные партийные расходы.

На том же последнем заседании съезда выступил и Алеша. Он сказал:

– Товарищи, хотя съезд единогласно принял предложение товарища Ногина и временем мы в высшей степени дорожим, но я должен сказать несколько слов о «Гуммете». Прежде всего – о самом названии. Эта организация имеет свое название – «Гуммет», но не думайте, что у нас в партии появился второй Бунд.

С самого начала и в настоящее время «Гуммет» слит с нашей партийной организацией; все товарищи мусульмане входят в общепартийные организации…

Далее Джапаридзе коротко рассказал об истории возникновения «Гуммета». Закончил он свое выступление такими словами:

– Повторяю, что «Гуммет» организационно сливается с нашей общепартийной организацией, издает газету, ведет агитацию и пропаганду среди мусульман. Прав был товарищ Ногин, указавший вам на чрезвычайную важность и трудность той работы, которую ведут товарищи гумметисты. Я мог бы сообщить вам много любопытных фактов из жизни этой молодой организации, но время не позволяет. Скажу только, что «Гуммет» оправдает доверие и будет служить самоотверженно делу внесения классового самосознания в среду мусульманских рабочих и объединения их с российским революционным пролетариатом.

В этот день, 3 августа, съезд заканчивал свою работу. Все вопросы повестки дня были рассмотрены, и слово для закрытия съезда предоставили Ногину.

Говорил он приподнято, взволнованно. Алеше особенно запомнились его заключительные слова, отразившие историческое значение данного момента:

– Как бы ни была мрачна обстановка настоящего времени, она искупается величием задач, стоящих перед нами как партией пролетариата, который должен победить и победит. А теперь, товарищи, за работу!

Сразу после этого зазвучал гимн партии «Интернационал». Его подхватили все делегаты. Правда, они старались петь вполголоса: съезд-то все-таки полулегальный!

Съезд окончен, и, собственно говоря, можно было разъезжаться по домам. Но делегаты Кавказа были приглашены на деловую экскурсию в Кронштадт. Погода и настроение всецело сопутствовали этому.

…В то раннее утро Алеша проснулся оттого, что его слепил солнечный зайчик. Он открыл глаза и сразу зажмурился от яркого луча солнца. Воспоминание о съезде, белесоватое небо, легкая прохлада, которой тянуло с Невы, – все это привело Алешу в отличное настроение. Он вскочил и громким возгласом «Вставай, проклятьем заклейменный!..» разбудил товарищей. Те быстро встали, наскоро умылись, закусили и почти бегом направились к Николаевской пристани, откуда должна начаться; поездка в Кронштадт.

Народу на пристани оказалось множество. Кругом– оживление. Играет музыка, развеваются красные знамена, слышится задорный смех.

– Видишь, Юсуф, похоже, настоящая демонстрация будет! – весело сказал Алеша.

Понадобилось три парохода, чтобы разместить всех экскурсантов.

Вот под звуки марсельезы отплывает пароход, на который сели бакинские друзья. Алеша ходит по палубе и внимательно вглядывается в сияющие лица людей, пожилых и молодых рабочих, прислушивается к разговорам. Почти все обсуждают политические вопросы.

Вон приветливо машет ему рукой седоусый питерский рабочий, сидевший рядом на съезде. Алеша подходит к нему. Оба облокачиваются о борт парохода и смотрят в сторону Кронштадта. Там тоже развеваются красные знамена, играет музыка. Кронштадцы пришли встречать своих братьев-питерцев. С обеих сторон раздается громовое и долгое «ура!».

А через некоторое время – митинг. В нем участвуют пятнадцать тысяч человек. Рабочие, солдаты и матросы, мужчины, женщины и даже дети – все замерли, все слушают кронштадтского большевика-рабочего, открывающего митинг.

На трибуне – один из делегатов VI съезда партии. Он толково, не спеша и ясно объясняет, почему лозунг «Вся власть Советам!» временно снят, и выдвигает новый лозунг – «Решительная борьба с контрреволюцией!».

Выступил и Алеша Джапаридзе – делегат-кавказец, как представили его. Речь Алеши заинтересовала всех. Она была краткой, но выразительной.

Кавказцы с молоком матери всасывают любовь к свободе, сказал он, – за свободу мы бились всегда в первых рядах революционной армии. Но на этот раз пальму первенства мы уступаем вам товарищи питерцы и кронштадтцы. Вы составляете передовой отряд нашей армии. Ваш мощный удар разгромил самодержавный строй не только в Питера но и во всей громадной России. Мы думаем и убеждены, что впредь вы будете идти во главе русской – новой еще более Великой революции!

Оратору от души аплодируют…

Как никогда, бодрым и уверенным в себе возвращается Алеша с товарищами в родной край нефтяников Каспия.

Снова в Баку

Возвратившись из Питера в Баку, Джапаридзе первым долгом решил рассказать товарищам по партийной работе, всем активистам о VI съезде партии.

17 августа созывается общегородская партийная конференция. Появление на трибуне Алеши – делегата съезда, кандидата в члены Центрального Комитета было встречено присутствовавшими восторженно. Долго не давали ему начать говорить. Смущенный и обрадованный таким горячим приемом, он стоял на трибуне и всматривался в лица людей, ставших ему братьями. В эту минуту он почувствовал, что любит их еще сильнее и готов для них сделать все, не пожалеет даже самой жизни.

Вот овация утихла, а Джапаридзе все еще не может произнести ни слова: ком стоял у него в горле. Справившись с волнением, он сказал:

– Товарищи! Друзья мои!..

Речь его продолжалась два часа, но и за это время он «не был в состоянии исчерпать весь интересный материал», как писала потом газета «Бакинский рабочий».

Разумеется, Джапаридзе рассказал прежде всего об итогах съезда, о его решениях и их историческом значении в борьбе за победу социалистической революции. Слова его дышали верой в то, что революция эта назрела и близок час ее свершения.

Алешу слушали затаив дыхание. А когда он заговорил о Ленине и стал объяснять, почему Владимир Ильич не был на съезде, кто-то ехидным голосом выкрикнул:

– Ты лучше объясни, почему Ленин не явился на суд! А надо бы…

Джапаридзе на мгновение чуть не задохнулся от возмущения. Затем громко крикнул:

– Товарищи! Это говорит провокатор!

В зале произошло неописуемое волнение: люди вскакивали, что-то выкрикивали, потрясая кулаками. Наконец стало тише. Несколько партийцев из рабочих подхватили человека в замасленной одежде, но с лицом и руками такими чистыми, каких не бывает у нефтяников. Его выдвинули вперед:

– Узнаешь, Алеша?

Джапаридзе всмотрелся и тотчас признал в нем помощника управляющего нефтепромыслами Ротшильда, известного в городе эсера.

– Вон провокатора! Утопить в нефти! – раздались гневные голоса.

Но Алеша твердо сказал:

– Большевики не устраивают самосудов! Выгоните его, товарищи, и пусть он на всю жизнь запомнит это!

Перед провокатором распахнулась дверь. Вобрав голову в плечи, он мгновенно удрал.

А Джапаридзе поднял руку и сказал:

– Я все же отвечу на вопрос, хотя и задал его предатель. Товарищ Ленин не явился на суд потому, что такова была воля партии. Этот вопрос обсуждался на съезде, и делегаты вынесли единодушное постановление: оградить нашего вождя от судебной расправы… помолчал, как бы собираясь с мыслями, потом, сдвинув брови, продолжил – А теперь, товарищи, давайте поговорим о предателях.

Всю остальную часть речи Алеша посвятил одному необходимости вести постоянную энергичную борьбу против контрреволюционеров, против предательской политики меньшевиков и эсеров, дашнаков и мусаватистов.

Потом стали задавать вопросы.

– А как насчет окончания проклятой войны, Алеша? Скоро ли будем замиряться с германцем? – послышался чей-то простодушный голос.

Вот это правильный вопрос, уместный, и я с удовольствием на него отвечу, – весело проговорил Джапаридзе. Вопрос об империалистической войне был одним из важнейших вопросов, обсуждавшихся на съезде. По нему принята резолюция, состоящая из десяти пунктов. Вы ее прочтете, когда будут опубликованы решения съезда. Мне же особенно запомнилась одна фраза из десятого пункта этой резолюции. Вот, послушайте, – и полуприкрыв глаза, он медленно, по памяти прочитал: – «Единственным способом действительно демократической ликвидации войны для международного пролетариата является… завоевание им власти, а в России завоевание ее рабочими и беднейшим крестьянством».

Раздались рукоплескания и единодушные возгласы:

– Долой войну! Долой Временное правительство! Да здравствует социалистическая революция! Ура!..

Дома Алешу ждала его верная подруга Варо. Но он в тот день толком и не поговорил с ней. Едва перекусив, принялся писать статью «Впечатление съездовца». Она печаталась потом в трех номерах «Бакинского рабочего».

В конце августа в Баку побывал (проездом в Тифлис) посланец ЦК – Орджоникидзе. На привокзальной площади его встретила восторженная толпа, и он выступил с речью. Когда митинг окончился, к оратору подошел Алеша. Обняв товарища, он попросил:

– Серго! Будь другом, поедем в Забрат, скажи несколько слов тамошним рабочим.

– Разве можно отказать другу! – заулыбался Серго, – Как я ни тороплюсь, а просьбу твою выполню.

В Забрате, как и на привокзальной площади, Серго, великолепный оратор, говорил рабочим о положении в стране, призывал их вести решительную борьбу с обнаглевшей контрреволюцией.

А после митинга, как ни сопротивлялся Серго, ссылаясь на отсутствие времени, Алеша уговорил его заехать к нему домой, закусить с дороги, отдохнуть.

– Лобио угощу, хачапури! – говорил Алеша по дороге, – Сознайся, давно не пробовал грузинских блюд?

– Ох, и не говори! – сокрушенно качал головой Серго. – У нас в Питере основная пища теперь – шрапнель.

– Шрапнель? А! – догадался Алеша. – Пшено! Меткое словечко. У нас в Баку положение тоже тяжелое. Цены на продовольствие возросли раз в десять, хлебный паек рабочих нефтепромыслов уменьшился до полфунта в день, да и то женщины с ночи становятся в очередь.

Варо, заранее предупрежденная мужем, и в самом деле приготовила и лобио, и хачапури, и свежую зелень. Друзья, порядком изголодавшиеся, с аппетитом ужинали, запивая грузинскую еду имеретинским вином.

Как с добычей нефти? – спросил Серго.

Хуже некуда. Двадцать нефтяных фирм закрылось, добыча резко упала. Катастрофически сократилось бурение. Две тысячи тартальщиков фабрики Тагиева выброшены на улицу.

– Да… – задумчиво отозвался Серго, – Когда мы, большевики, возьмем власть в свои руки, одной из первоочередных задач будет национализация земных недр, в том числе и нефти.

Серго уехал ночью. Алеша, проводив его на вокзал, вернулся домой.

В начале сентября состоялся Кавказский краевой Съезд большевистских организаций. Джапаридзе выступил на съезде с докладом.

– Если до сих пор речь шла о переходе власти в руки революционной демократии, – сказал Алеша, – то отныне речь идет о завоевании этой власти. И поскольку это так, мы должны самым серьезным и решительным образом развить всю нашу энергию, оставаясь на почве лозунгов, данных нашим Центральным Комитетом партии.

Съезд избрал Джапаридзе членом краевого комитета РСДРП(б).

Исключительно настойчиво берется Алеша за очень нужное, злободневное дело – заключение коллективного договора между рабочими и нефтепромышленниками, Казалось, после Февральской революции осуществить подобный договор гораздо легче, чем в условиях царизма. Однако это только так казалось. Бакинские капиталисты, а вместе с ними меньшевики и эсеры, чувствуя поддержку буржуазного Временного правительства, упорствовали и не шли на уступки.

Много усилий и большого нервного напряжения понадобилось Алеше Джапаридзе, чтобы отстоять права рабочих. Он неоднократно выступал не только в прессе о значении и сущности коллективного договора, но и на митингах рабочих-нефтяников, читал им лекции по этому вопросу. Алеша возглавил комиссию по выработке коллективного договора. В нее входил также Иван Фиолетов и другие товарищи по партии.

Велась долгая и упорная борьба. Ни одна сторона не сдавалась. Правда, капиталисты пошли на некоторые уступки лишь экономического характера и не соглашались на другие, главным образом политические, требования. Джапаридзе же твердо настаивал на том, чтобы без ведома рабочих капиталисты не имели права по собственному произволу принимать на работу и увольнять.

Прибыл из центра министр труда Временного правительства меньшевик Скобелев. Разумеется, он поддержал господ капиталистов и заявил: они, дескать, и так уже достаточно уступили и теперь рабочие должны ограничить свои правовые требования. Министр доказывал, что это глупое упорство с их стороны, ибо раз капиталисты пошли на уступки, рабочие в свою очередь обязаны тоже уступить.

Однако сломить рабочих было нелегко. Они настойчиво добивались официального признания своих прав. Тут не могло быть уступок. На этом стоял Джапаридзе. Он напомнил меньшевикам и эсерам о коллективном договоре, заключенном в декабре 1904 года. Тогда они тоже призывали рабочих согласиться на требования нефтепромышленников, мол, «надо создать гармонию взглядов и добрые отношения между рабочими и предпринимателями, а не обострять их. Просить, а не требовать!..». Теперь повторялось то же самое.

Алеша между тем писал в газете «Бакинский рабочий»: «Господа промышленники объявили войну. Самые минимальные требования рабочих не удовлетворены… Капиталисты ссылаются на законы „министра-социалиста“ Скобелева, но пусть знают промышленники, что, кто бы ни подтвердил отныне знаменитый „Скобелевский закон“, никогда бакинские рабочие в этом вопросе не уступят… Налицо новый этап Великой русской революции: рабочий класс вновь становится во главе нашей революции».

Переговоры зашли в тупик, и Скобелев уехал из Баку, как говорится, не солоно хлебавши. А коллективный договор не был заключен, пока не совершилось величайшее в истории событие, пока народ не взял власть в свои руки.

Весть о свержении Временного правительства, об октябрьском перевороте в Петрограде сразу же долетает до Баку. Как набатный звон прогремела она!

Радость охватила не только руководителей бакинских большевиков, но и весь пролетариат. Толпы людей высыпали на улицы, люди сияли улыбками, обнимали друг друга. Повсюду возникали стихийные митинги, демонстрации, появились лозунги: «Вся власть Советам!», «Да здравствует социалистическая революция!»

Степан Шаумян, Алеша Джапаридзе, Иван Феолетов, Мешади Азизбеков и многие другие товарищи эти два дня постоянно находились с народом, выступали на митингах.

27 октября созывается конференция расширенного Бакинского Совета рабочих и солдатских депутатов с участием членов промысловых и заводских комиссий, полковых, ротных и корабельных комитетов. С докладом об Октябрьской революции выступает Джапаридзе. «Докладчик доказывает, что петроградские события явились необходимыми для спасения революции, – писала на другой день местная газета. – Нужно и в Баку добиваться, чтобы вся власть перешла к Советам. Докладчик находит, что начинается новая революция, революция в мировом масштабе».

А через пять дней, 2 ноября, в Баку без вооруженной борьбы провозглашается Советская власть.

Алеша Джапаридзе, как испытанный революционер-большевик, член бюро Бакинского комитета РСДРП(б), входит в новый состав исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов Баку и Бакинского нефтепромышленного района. Он избирается затем товарищем председателя исполкома Бакинского Совета и председателем рабочей секции Совета.

Обстановка, создавшаяся на Кавказе, выдвинула Баку на первый план, он стал оплотом Советской власти в крае. Почти весь остальной район временно удалось захватить контрреволюционерам в лице меньшевиков, эсеров, дашнаков, мусаватистов. Они пытались оторвать Закавказье от Советской России, предполагая удержаться у власти при помощи штыков иностранных империалистов.

Перед Бакинским Советом все явственнее выдвигалась задача – готовиться к решительным схваткам с контрреволюцией. Особым декретом Совета Народных Комиссаров за подписью В. И. Ленина чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа назначается Степан Шаумян. В связи с этим в январе 1918 года на заседании Бакинского Совета он просит освободить его от обязанностей председателя Совета, ибо ему, как чрезвычайному комиссару, придется часто выезжать из Баку. На пост председателя Совета единодушно избирается Алеша Джапаридзе.

Бакинский Совет, возглавляемый стойким ленинцем, поставил своей задачей проведение в жизнь важнейших декретов, таких, как декрет о земле, о рабочем контроле над производством. В то же время Совет проявлял неустанную заботу о вооруженных силах революции. В Баку прибывали эшелоны с революционно настроенными солдатами Кавказской армии. Разворачивал свою деятельность Военно-революционный комитет во главе с Коргановым. Быстро формировались отряды Красной гвардии.

Все это в свою очередь заставило и контрреволюционные силы поторопиться с выступлением против Советов. Главной опорой азербайджанских буржуазно-националистических организаций к этому времени была так называемая «дикая дивизия», сформированная преимущественно из горцев-мусульман Кабарды, Осетии, Дагестана.

В начале марта на заседании Бакинского Совета состоялось обсуждение вопроса о заключении Брестского мира. Меньшевики и эсеры выступили против этого мира, называли его позорным, обвиняли большевиков в предательстве. Степан Шаумян, молча слушавший истеричные речи эсеров, вдруг встал и, дождавшись тишины, вытащил из кармана газету и сказал:

– Товарищи! Видно, вы не читаете газет, а если читаете, то игнорируете то, что говорил наш вождь Владимир Ильич Ленин. Я напомню вам только один абзац из его речи, опубликованной в «Правде». Вот послушайте: «Невероятно, неслыханно тяжело подписывать несчастный, безмерно тяжелый, бесконечно унизительный мир, когда сильный становится на грудь слабому. Но непозволительно впадать в отчаяние, недопустимо забывать, что история знает примеры еще больших унижений, еще более несчастных, тяжелых условий мира. И все же народы, задавленные зверски-жестокими победителями, умели оправиться и воспрянуть». Слышите, вы, маловеры?! – повысил Шаумян голос. – Самому Ленину невероятно, неслыханно тяжело подписывать этот унизительный мир! Но он идет на это, несмотря на тявканье всяческих вражеских шавок. От себя добавлю: это, конечно, не тот мир, которого добивается революция. Мир прочный, демократический могут заключить только восставшие народы, – и снова в сторону меньшевиков и эсеров: —А вы, против кого вы восстаете?..

Зал безмолвствовал. И вдруг он словно взорвался аплодисментами большевиков и яростными криками протеста меньшевиков и эсеров.

Стоило больших трудов Шаумяну, чтобы сказать:

– Предлагаю проект постановления: провести в массах разъяснительную работу по вопросу о заключении мира. Кто «за»? Кто «против»? Принято большинством голосов! Заседание объявляю закрытым.

Члены Совета стали было расходиться, но Шаумян поднял руку и с лукавой улыбкой сказал:

– Минуточку, товарищи! Недавно у одной нашей советской четы родился сын, и вот сегодня мы уже видим его мать среди нас, готовую принять активное участие во всей нашей работе. Предлагаю приветствовать нового маленького советского гражданина и его родителей Надежду Николаевну Колесникову и Якова Зевина.

В ответ раздались аплодисменты, дружеские восклицания…

Обстановка в Азербайджане день ото дня все более накалялась. 29 марта Бакинскому комитету партии стало известно, что на пароход «Эвелина» свозится в большом количестве оружие, грузятся части «дикой дивизии». Пароход готовится к отплытию в Ленкорань. Исполком Бакинского Совета послал на пристань вооруженный отряд с предписанием не выпускать «Эвелину» из порта. Однако мусаватисты встретили отряд выстрелами. Тогда к пристани прибыли значительные советские воинские силы. От мятежников потребовали сдачи оружия. Они сдали его. На «Эвелине» была выставлена охрана из воинов, преданных Советской власти.

На следующий день утром члены Бакинского комитета Колесникова и Зевин пошли в штаб советских воинских частей, находившийся в доме Общественного собрания.

По дороге Колесникова спросила своего мужа:

– Что случилось, Зевин? Все улицы пустынны, нигде ни одной души. И тишина какая-то странная!..

– Тишина – предвестник бури, – сказал Зевин. – В городе что-то готовится. Поспешим!

В штабе Зевин и Колесникова застали Джапаридзе и Фиолетова. Вскоре подошли руководящие работники «Гуммета», только что побывавшие в мечетях. Они сообщили, что там ораторствуют мусаватисты, разжигающие националистические страсти, подстрекают азербайджанцев выступить против разоружения «Эвелины», потребовать возвращения оружия мусульманским подразделениям, призывают к борьбе с Советами и большевиками, которые якобы готовят резню безоружного азербайджанского населения.