Текст книги "Алиса. Рабство в Сети"

Автор книги: Елизавета Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Чего случилось? – поинтересовался кто-то, перекрикивая голоса одесситки тети Песи и ее великовозрастного сына-толстяка Эмика – пассажирам в качестве лекарства от дорожной скуки включили известный сериал «Ликвидация».

– Сейчас поедете дальше, – успокоила их Жуковская, сделала несколько шагов по узкому проходу, приблизившись к матери и дочери, и укоризненно произнесла:

– Зачем же так, Татьяна? Мы договаривались…

– Ни о чем мы не договаривались! – огрызнулась та в ответ. – Оставьте нас в покое, я еще вчера просила.

– Люда… – обратилась Оля к притихшей девушке, но мать, словно хищная птица, защищающая гнездо, подалась влево, закрывая дочь своим телом и отгораживая ее от посторонних.

– Не надо девочку трогать! Со мной говорите!

– Люди смотрят, – как можно спокойнее сказала Жуковская. – И слушают.

– Пускай все слышат, как вы мне надоели! Как достали нас и нашу семью своими…

– Хватит! – теперь Оля чуть повысила голос. – Мы в самом деле задерживаем людей, других пассажиров. И наши дела никому не интересны. Давайте выйдем, поговорим… Ровно пять минут, обещаю.

– Никуда я с вами не пойду! – отрезала Татьяна.

– Напомнить, почему мы здесь?

Вздохнув, Татьяна обреченно выбралась в проход, двинулась к выходу. Агнешка вышла первой, пропуская ее. Ольга, еще раз бросив полный жалости взгляд на Люду Онищук, проговорила, обращаясь к остальным пассажирам:

– Извините нас, – и добавила, сама не зная зачем: – Такие дела… Личные…

– Так решайте! – послышался с заднего сиденья мужской голос. – У меня поезд вообще-то!

Когда все трое вышли из маршрутки, Агнешка легонько взяла Татьяну за локоть, отводя к обочине. Та агрессивно вырвала руку. На своих собеседниц смотрела с неприкрытой враждебностью.

– Мы не будем сейчас выяснять отношения, – начала Жуковская. – У нас нет отношений. Не хотите общаться – дело ваше. И мы с Агнешкой вас прекрасно понимаем. Вы отказались, как и остальные. Сперва согласились, потом – передумали. Бывает.

– Бывает, – охотно кивнула Татьяна, почувствовав, что ее готовы понять и даже простить. – Для чего гонки устраивать?

– Вы деньги взяли, – отчеканила полячка. – Вам заплатили, сколько вы захотели.

– Мало! – не сдержалась Татьяна.

– Может быть, – легко согласилась Агнешка. – Только вы, пани, назвали именно такую сумму. И получили ее. Кто может гарантировать, что, если бы вам дали больше денег, вы так же не сбежали бы с ними? Это – нечестная игра, пани Онищук.

Помолчав, Татьяна ухмыльнулась.

– Слушайте, тетки, а кто видел, что я у вас деньги брала? Может, я расписку вам дала? Или вы с собой юристов приводили? Не докажете! Понятно? Не дока-же-те!

– Никто не собирается доказывать. Передумали говорить – просто верните деньги.

– Какие деньги? – Татьяна сделала круглые глаза. – Какие деньги? Откуда они у меня? Мы все потратили, за участие в конкурсе красоты нас чуть ли не догола раздели! Вы были у нас дома, видели, как мы живем! Муж безработный…

– Стоп! – Оля жестом прервала ее словесный поток. – Хватит. Агнешка, мы станем требовать с нее деньги?

– Не вижу теперь смысла, – покачала полячка головой.

– Вот, правильно! – Татьяна радостно потерла руки. – Теперь оставите нас в покое?

– Да, – кивнула Агнешка. – Претензий никаких. Скажите только, зачем вы взяли деньги и решили сбежать.

– Какие…

– Вы взяли деньги, пани, – жестко повторила Агнешка, перебив ее. – Мы не собираемся у вас их отнимать. Почему вы сбежали с деньгами?

– Давно хотели, – сдалась Татьяна, с лица которой сползла улыбка, – давно думали выехать из Луцка хоть на время. У нас родня под Черниговом. Часть денег мужу оставила, часть с собой беру. Пускай Люда посидит там хотя бы месяц, пока все забудется.

– Думаете, забудется?

– Очень на это надеюсь.

– И что, тысячи долларов хватит на все про все?

– Других денег все равно нет, – женщина развела руками. – Только предупреждаю сразу, в следующий раз я этого нигде уже и никому не скажу. Вы не обеднеете, а у нас другого шанса не будет.

Агнешка вздохнула.

– Я не вижу смысла продолжать разговор, Оля.

– Я тоже, – согласилась Жуковская. – Езжайте дальше, езжайте, куда хотите. Только вам придется вернуться обратно, рано или поздно. Или вы совсем собрались бежать из Луцка?

– То уже не ваше дело! – вызывающе сказала Татьяна Онищук.

Больше говорить было и впрямь не о чем. Ольга и Агнешка, не сговариваясь и даже не попрощавшись, повернулись и двинулись обратно к своей машине. В салон уселись молча, подождали, пока маршрутка проедет мимо них дальше, Юранд даже махнул ей вслед.

После этого завел мотор, добрался до первого знака поворота, развернулся и направил автомобиль обратно в Луцк.

– Спасибо, – рука устроившейся напротив девушки потянулась к предложенной пачке сигарет, но быстро отдернулась.

– Что? – спросила Агнешка. – Пани не курит дамские? Пани любит крепкие, мужские?

– Пани нравится все. Просто пани бросает курить, – последовал ответ.

Жуковской не очень нравилось, как ее польская коллега с самого начала повела разговор с новой знакомой. Понятно, ее уже один раз обманули. Как говорится, кинули на деньги. Однако это совсем не значит, что с другими девушками, внезапно давшими согласие побеседовать, надо держаться холодно, строго, даже иронично. Учитывая непростые обстоятельства, вокруг которых клубился густой туман тайн, новая знакомая могла решить: к ней относятся с определенной долей пренебрежения.

Конечно, может рассуждать девушка, кто они, а кто она в их глазах. Они ухоженные, даже успешные каждая в своей профессии тетки , хотя, по прикидкам Ольги, собеседница всего-то лет на десять-двенадцать моложе ее и годится в младшие сестры. Но Жуковская опять поставила себя на место этой девушки. И вновь увидела за столиком в кафе, расположенном на одной из городских окраин, трех женщин разного возраста. Одна из которых – лучанка, загнуздавшая Киев, другая – варшавская пани, которая даже выглядит иначе, чем киевская, но все равно обе столичные жительницы чем-то похожи. Третья – девчонка из древнего, однако провинциального города, у которой теперь, после всего , нет будущего.

Точнее, такого будущего, о котором она, безусловно, мечтала с юных лет, как всякая девочка, только-только научившаяся мечтать. Возможно, у нее был шанс. Или даже не так: девушка сама приняла за шанс тот путь, который вел в никуда. Теперь из этого никуда она должна двигаться либо вперед, по той же дороге, либо подальше отсюда. Туда, где не нужно прятаться и отсиживаться какое-то время по примеру Люды Онищук. Девушке хотелось переродиться. Сбросить с себя кокон, как это делают гусеницы, превращаясь в беззаботных бабочек. И кокон этот – прошлое, совсем недавнее, о чем не хочется вспоминать.

Только вот мечты о перезагрузке собственной биографии так и останутся мечтами. В глазах девушки Ольга читала: та прекрасно понимает, что с ней произошло. Отдает себе в этом отчет, видит перед собой примеры более взрослых женщин, похожей на которых она, скорее всего, никогда не станет, и сбежать, подобно Люде Онищук, пускай даже на время, не сможет.

Опыт социального работника, полученный Ольгой, сейчас безошибочно подсказывал ей: после всего пережитого минимум за последний год эта девушка, согласившаяся на встречу с ними сама, без всяких уговоров с их стороны, стала старше. Возраст человека никак нельзя определить, отталкиваясь от указанных в паспорте года и месяца рождения. Таких примеров масса, Ольга имела возможность в этом лично убедиться.

Она видела десятилетних девочек, у которых, казалось, никогда не было детства, ведь обычные и привычные детские игры заменял ежедневный уход за матерью-алкоголичкой. Такие девочки в рассуждениях и понятиях о жизни могут дать фору взрослым, которые, как им казалось, достаточно умудрены жизнью. Знакомилась она с тринадцатилетними пацанами, способными смело разговаривать с дружками беспомощных отцов, мелкими воришками и наркоманами, и дружки часто после таких разговоров старались обходить парнишек стороной. Сами же мальчишки, редко появляясь в школе, а чаще всего – совсем забросив ее, не только находили честный способ зарабатывать, но и, бывало, договаривались о работе для папаш. В то время как их матери не видели ничего и никого вокруг себя, ежедневно ходили на работу с копеечной оплатой.

Да, эти дети рано взрослели. И рано умнели.

Впрочем, по поводу «умнели» у Ольги часто возникал ряд вопросов. Можно ли назвать слишком умным того, кто сознательно, ради сиюминутного и краткосрочного решения денежных проблем или получения некоего сомнительного удовольствия, готов был сломать собственную жизнь? Почему такие взрослые дети ничему не учатся, не принимают во внимание печальный опыт родителей-неудачников или окружения, часто состоящего из таких же вот лузеров? Вопросов в то время у Ольги появилось значительно больше, ответов на них она никогда не находила, но это не значило, что Жуковская не пыталась их найти.

Вот как она объяснила сама себе, почему решила помогать Агнешке Збых заниматься тем неблагодарным во всех отношениях делом и (что сейчас намного важнее!) желание найти ответы на некоторые из подобных вопросов, которое прочитывалось в глазах сидевшей напротив них девушки.

Ничего особенного новая знакомая из себя не представляла. Но только на первый взгляд. Ольга, увидев ее, сразу это поняла и очень надеялась: то же самое не ускользнуло от внимания Агнешки. Девушка сделала с собой все возможное, чтобы как можно меньше привлекать внимание окружающих. Оделась в джинсы, спортивные тапочки, больше похожие на кеды, чем на кроссовки, мешковатый серый свитер, максимально скрывавший очертания груди. Образ неприметной провинциалки довершала такая же неброского цвета курточка, которую можно купить на первом попавшемся рынке.

Немаловажно то, что девушка почти не пользовалась косметикой и коротко постриглась. Если наблюдать за ней, идущей по улице, издалека, то она определенно не будет отличаться от мальчишки. Еще бы сигарету в зубы…

Вывод, согласно которому девушка, по личному определению Ольги Жуковской, сознательно обезличила себя, сложился очень просто. Там, где она оказалась на целых шесть месяцев, ценится прежде всего яркая внешность и соответствующая фигура. На девушек в той сфере смотрели как на товар. Ну а всякий товар должен иметь товарный вид. В конце концов эту девушку среди прочих отобрало модельное агентство «Глянец», а безликих девчонок туда не пустили бы дальше входной двери. «Значит, – мысленно сказала себе Оля, – прежде, не так уж и давно, новая знакомая была если не типичной красоткой, то уж никак не тем гадким утенком, представшим перед нами здесь и сейчас». Возвращаемся к тому, с чего начали, – нынче девушка не хочет казаться красивой.

«Психологу бы тут поработать», – мелькнуло в голове Жуковской…

– Почему вы согласились? – спросила она, почувствовав, как затянулось молчание.

– Я пока ни на что не соглашалась, – парировала девушка.

– Как? Вы же приехали… Позвонили сами…

– Приехала, – кивнула она. – Позвонила. Не вам, тому парню… Вашему дружку…

– Дружок – это собачья кличка, – вырвалось у Ольги. – Саша Пташук – мой старый товарищ и коллега. И давайте вообще сначала начнем, ладно?

– Что вы хотите начать? – последовал наполненный откровенным равнодушием вопрос.

– Разговор, – вздохнула Жуковская, окончательно убедившись: с этим ежиком пойдет не так просто. – Беседу. Вы же для этого приехали?

– Давайте на «ты», – предложила она, тут же исправившись: – В смысле, вы меня на «ты». Я вас – на «вы». – Если так удобнее… – Да, так удобнее.

– Хорошо, – легко согласилась Ольга. – Только вопрос все равно как был, так и остался: почему ты сначала отказалась от встречи с нами, как все остальные, а теперь вот сама вышла на контакт?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Что, должна быть причина?

– Наверняка.

– Почему?

– Потому, – терпеливо повторила Жуковская, – что ты сперва не захотела общаться. Теперь перехотела. Позвонила Пташуку сама, попросила, чтобы тот связался с нами, назначила место встречи. У тебя что-то изменилось?

– Многое, – печально усмехнулась девушка. – И не только сегодня или там вчера, позавчера…

Агнешка легонько хлопнула рукой по столу.

– Мы по кругу ходим, не кажется вам? – не произнесла – выплюнула вопрос. – Прямо игра в «ромашку» получается… Или как это называется у вас, «верю – не верю», такое что-то?

– Вроде того, – согласно кивнула Ольга.

Так же как полячка, она чувствовала: разговор пока ни о чем. Никто не понимает цели встречи, потому они просто так болтают языками. При этом приглядываясь, прислушиваясь, точнее, пристреливаясь друг к другу. Разумеется, с точки зрения их новой знакомой все это можно объяснить, растолковать, понять. Однако следовало учитывать и другое обстоятельство, не менее важное: Агнешка Збых, хоть и была на своем месте, занимаясь в данном случае делом, невероятно устала. И от замкнутых девчонок, и от их истеричных родителей, и от тотального заговора молчания. Так чувствует себя человек, безуспешно пробивающий маникюрными ножницами или пилочкой для ногтей проход в мощной каменной стене.

Потому Ольга решила оставить свою дипломатию. Прекратить ходить вокруг да около, пытаясь подобрать к девчонке специальные ключики. Она сыграла в доброго полицейского. Пускай теперь инициативу перенимает Агнешка и включается в игру, примеряя на себя роль полицейского злого.

Похоже, полячка поняла, а скорее, ощутила, чего ждет от нее коллега. Выпрямила спину, сделала маленький глоток остывающего кофе, поинтересовалась:

– Как тебя зовут?

– Мы это оговаривали, кажется.

– Твое имя мы оговаривали?

– Наоборот. Как меня по-настоящему зовут, вы не будете спрашивать.

– Ладно, – согласилась Агнешка. – Я не так задала вопрос. Как мы можем к тебе обращаться?

– Алиса.

– Из Страны чудес? – не сдержалась Ольга.

– Да, чудес хватало, – снова грустно усмехнулась называвшая себя Алисой.

– Ты не поняла. Книжка такая есть… Сказка…

– Кино с Джонни Деппом, – сказала Алиса. – Я видела этой весной. Только на название повелась. Тогда не до кино нам всем было… Ну, свое кино… Ничего не хотелось, даже есть. А тут вдруг потянуло, скачала с Интернета… Вернее, – Алиса снова запнулась, – подружка одна мне принесла. Я попросила, она скачала и принесла. У меня после… ну… не знаю, как сказать… В общем, вот здесь, – подушечка указательного пальца коснулась виска, – что-то переклинило на тему Интернета, компьютера – вообще, всего такого… Не могла себя заставить включить комп, страх какой-то появился… Объяснить этого тоже не могу… – Девушка добавила неожиданно, кажется, даже для самой себя: – Извините… Не получается объяснить.

– Ничего, все понятно, – попыталась приободрить ее Оля. – Значит, Алиса. И книжку, сказку, ты не читала, – вырвалось у нее вдруг непонятно зачем.

– А что такого? – похоже, та не удивилась и не обиделась. – Не читала. Я много чего не читала. Про книжки говорю. От журналов наоборот… эта самая… аллергия, во.

– От журналов?

– Да, всяких там женских. Глянцевых. Нам, чтобы не скучали, когда делать было нечего, их пачками приносили. Заботливые.

– Кто? Хозяева? – быстро спросила Агнешка.

– Хозяева, – опять грустная улыбка. – Вот вы так просто это слово сказали… Можно подумать, у вас обеих были хозяева. Или сейчас есть хозяева, до сих пор. Или вы считаете нормой, что хозяева у вас, таких из себя, есть…

Алиса явно начинала заводиться, ничего хорошего это не сулило, и Ольга, стараясь действовать незаметно, легонько толкнула Агнешку под столом ногой.

– Przepraszam, – быстро произнесла полячка. – Извини, я что-то такое сказала… Хотя знаешь что? – Агнешка в один глоток допила кофе, взяла сигарету, закурила, используя эту паузу для того, чтобы собраться с мыслями и правильно сформулировать следующую фразу: – Знаешь что… Пока я так и не поняла как цели твоего звонка, так и причины, толкнувшей тебя после всех отказов самой искать встречи с нами. Ты вольна встать, повернуться и уйти. Разговор будет закончен сразу же, как только он станет тебе неприятен. Мы – женщины и прекрасно понимаем тебя и твое состояние. Но давай договоримся с тобой сразу вот о чем, – она, стряхнув пепел в глиняную квадратную пепельницу, повторила: – Вот что давай оговорим и обсудим. Все, что с тобой произошло, вся эта история, в которой ты оказалась и которая для тебя, как я понимаю, еще не завершена, – грязная. Согласна?

– Да.

– От нее дурно пахнет. Согласна?

Вместо ответа Алиса кивнула, спокойно взяла сигарету.

– Пани же бросает курить.

– Бросает, – согласилась девушка. – Да бросить не может.

Ольга не курила. Но слишком часто оказывалась в компании курящих, чтобы сейчас обращать на это внимание.

– Итак, – продолжила Агнешка, – история малоприятная. Но если, повторяю, если мы начнем с тобой обо всем говорить, обижаться на каждое слово и краснеть, словно невинное дитя, ты не будешь. Мне кажется, краснеть надо было раньше.

– Мораль читаем? – Алиса затянулась, демонстрируя, насколько она опытная курильщица. – Ну-ну, послушаю. Мне уже читали не раз. Может, новое что-то…

– Никакой морали! – снова вмешалась Ольга, боясь потерять даже этот хрупкий, едва обозначенный контакт. – Агнешка хочет сказать: раз уж мы заговорили о той истории, то лучше сразу называть вещи своими именами. Либо так, либо никак. Полутонов здесь нет и быть не может. – Теперь сама Жуковская стала заводиться и чувствовала, что не может молчать. – Ты, Алиса, занималась проституцией. Продавала себя, пускай не тем способом, с которым этот бизнес связывают обычно. Однако ты оказывала услуги сексуального характера и получала за это деньги. Выходит, продавала себя, с какой стороны ни взгляни. Но ни я, ни моя польская коллега совсем не собираемся осуждать тебя. Тем более – воспитывать. Читать, как ты говоришь, мораль.

Нас бы кто воспитал… Ну меня во всяком случае… – И я не ангел с крылышками, – вставила Агнешка.

– Что-то я совсем вас уже не пойму, – заметила Алиса. – Знаю, чем я занималась, не надо специально объяснять…

– И наверняка знала, на что идешь! – Жуковская произнесла эту фразу так, будто объявляла за собой большую победу. – Знала ведь? Или тебя насильно заставили? Хитростью втянули, обманули, заманили в сети… Было так или нет?

– Нет, – ответ прозвучал на удивление спокойно. – Вы правы. Знала, что мне предлагают. И согласилась вполне осознанно. Только все было не совсем так, как вы мне сейчас говорите. Начиналась вся история иначе. Там совсем другие обстоятельства возникли. У нас все девчонки понимали, чем занимается «Глянец» на самом деле, уже после первых же так называемых собеседований. – Сигарета дымилась в пальцах, Алиса увлеклась, даже несколько оживилась. – Они там вычисляли каждую на раз. Что мама Валя, что пани Сана…

– Это вы так называли Валентину Ворон и Оксану Мороз? Ваших… – у Агнешки снова чуть не вырвалось «хозяев» или «хозяек», но в последний момент она вывернулась: – …ваших нанимательниц? Владелиц «Глянца»?

– Я так понимаю, у них там по этому бизнесу какие-то свои были расклады. Никто из нас особо не вникал – оно нам надо. Уже потом, когда в милиции все растолковали, дали почитать протоколы, стало чуть яснее. И то не намного, все равно дело запутано, закручено. Чтобы следов не найти. Только, похоже, там пани Сана сначала вела свои дела. А мама Валя – свои. И они не просили их так называть – это мы между собой, – девушка аккуратно положила недокуренную сигарету на край пепельницы. – Как я понимаю, они сперва погрызлись, потом попробовали вместе работать, а затем вообще сообразили: нашли друг друга и одним делом занимаются. Я не о том: обе на раз просекали, кому из девчонок что можно предложить. И каждая соглашалась на предложение добровольно. Это уже после мы понимали: все, влипли, надо для себя что-то решать. Так что с самого начала, чтобы вы знали, никому из нас прямым текстом не говорили: сядете перед камерой и будете ублажать извращенцев через Интернет. Но и пропагандировать семейные ценности в этой самой… как ее… социальной рекламе тоже не предлагали. По возрастающей все шло. И не так просто, как все прикидывают себе.

– Все? Кто – «все»?

– Да хоть вы.

– Ладно, Алиса, – подвела краткий итог Агнешка Збых. – Похоже, разговор у нас получится. Сразу предупреждаю: денег за исповедь тебе никто не предлагает.

– И не надо. Я бесплатно пришла! – с вызовом сказала девушка. – У меня условие есть. Не одно даже. Не про деньги… – Говори.

– Вы ведь книжку будете делать, как я понимаю?

– Правильно понимаешь.

– Говорить будете только со мной?

– Кроме тебя, никто из подопечных «Глянца» общаться не хочет. А так – почему, есть еще желающие. Там же много всего происходило, эти истории тоже надо собрать, сложить, обработать…

– Короче, я для вас остаюсь Алисой. Так и в своей книжке меня называйте.

– Приемлемое условие, – кивнула Агнешка. – Вообще-то, мы собирались изменять все имена. Думали даже название города поменять, но это уже совсем будет неинтересно. Просто я хотела сама выбрать тебе имя…

– Алиса, – упрямо повторила девушка. – Там я была Алисой. И расскажу вам про Алису. Так мне проще.

– Вроде как не про себя, – пояснила Ольга. – Бывают такие моменты.

– Согласна, – повторила Агнешка. – Дальше что?

– Пишите свою книжку. Я расскажу, что знаю. Кто-то другой расскажет, что знает и видел. Но напечатать ее, книжку вашу, я прошу не раньше чем через три года. И вот тут, уважаемые, я буду умная. Юрист знакомый есть. Свой человек, хочет представлять в суде интересы девушек из «Глянца».

– Зачем юрист?

– Подготовит бумаги. А вы подпишете. Если раньше срока книга выйдет – это станет нарушением договора. Штраф плюс изъятие тиража из продажи. Будете нарушать?

«А она и впрямь старше и умнее, чем девчонки ее возраста», – отметила Ольга. Вслух же не сказала ничего, взглянула на Агнешку. Та пожала плечами.

– Я не решаю такие вопросы. У меня есть заказчик, издатель… С другой стороны, на сбор и подготовку материала тоже уйдет какое-то время. Ведь «Глянец» в Польше у нас тоже отметился… В общем, год смело можно работать. Потом – издательские дела…

– Или так – или никак, – отрезала Алиса.

– Почему именно через три года? – не поняла Ольга. – Что должно через три года случиться?

– Наоборот – как раз ничего и не должно. Забудется все. Здесь, в Луцке, по крайней мере. Хоть пальцем показывать перестанут. Другая жизнь начнется и у меня, и у всех остальных. К тому же там еще суды должны быть, это дело затянется, много слишком важного народу замешано. Местного уровня, конечно… Да, и сразу третье условие: никаких диктофонов и записей. Я говорю – вы слушаете. Идет?

– Идет. Но вот по поводу второго условия…

– Выясняйте, – ни Ольга, ни Агнешка не подозревали, что Алиса окажется такой жесткой. – Решайте этот вопрос. Если условие выполнимо, будем общаться. Нет, значит, нет. Кроме меня, вам никто из наших девчонок ничего не скажет. А я так понимаю, именно наши истории для вас главное.

– Верно понимаешь, – признала Агнешка. – И шантажируешь нас этим, похоже.

– Как хотите, так и думайте, – снова пожала плечами Алиса. – Мне домой ехать или у нас что-то будет?

– Что, и времени на размышления нет? – удивилась Агнешка.

– А у вас что, телефона нет? Звоните сейчас к себе в офис. Думаю, у вас телефонная связь нормально налажена.

Судя по виду Агнешки, ей не слишком-то хотелось выполнять Алисины команды – именно так звучали сейчас слова девушки. Но, сжав губы в одну тонкую линию, полячка кивнула, встала из-за стола, вышла на улицу, на ходу вынимая телефон и подыскивая нужный номер.

Пока ее не было, Ольга даже не пыталась поддерживать разговор с девушкой. Алису, похоже, это устраивало.

Вернулась Агнешка через десять минут. Она излучала уверенность и удовлетворение.

– Мы можем общаться, – проговорила с явным облегчением. – Хочешь – верь на слово. Не хочешь – волоки своего юриста, составим нужный тебе договор. Только меня заверили: раньше чем через два года книга не выйдет в свет.

– Через три, – напомнила Алиса.

– Два с половиной, – не моргнув глазом, продолжила Агнешка торги. – Последнее слово. Ни вашим, ни нашим, как у вас тут говорят. Ну, работаем?

– Ладно, – вздохнула Алиса. – Все равно из меня это лезет. Выговориться хочется. Знаете, это как душ… Под душем постоять… Вы спрашивали, чего я согласилась…

– Можешь не объяснять. Я так и подумала, – ответила Ольга.

– Здесь начнем? Вообще-то, нам, как говорила, издалека зайти бы…

– Как удобно, – развела руками Агнешка. – Если поедем к нам в гостиницу, хоть до утра проговорим.

– В гостиницу не поеду.

– А кафе – неудобно, согласись, – сказала Жуковская. – Ко мне домой тогда. Там лучше всего. Никто не помешает – это гарантия.

– Хорошо, – легко согласилась Алиса. – Только давайте еще кофе выпьем.

– Выпьем, – кивнула Ольга.

– Заодно расскажу, с чего вообще для меня все началось.

Девушка, назвавшая себя Алисой, устроилась поудобнее.

– Значит, так. Два года назад захотелось волынским девчатам стать настоящими звездами кино…