355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елизавета Дворецкая » Стоячие камни, кн. 2: Дракон судьбы » Текст книги (страница 1)
Стоячие камни, кн. 2: Дракон судьбы
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 17:46

Текст книги "Стоячие камни, кн. 2: Дракон судьбы"


Автор книги: Елизавета Дворецкая



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Елизавета ДВОРЕЦКАЯ
ДРАКОН СУДЬБЫ

Бдительный взор

каждому нужен,

где гневные бьются;

придорожные ведьмы

воинам тупят

смелость и меч.

«Старшая Эдда» [1]1
  Здесь и далее «Старшая Эдда» цитируется в основном в переводе А. Корсуна.


[Закрыть]

Глава 1

Тинги* племени квиттов издавна собирались на Остром мысу, самой южной оконечности полуострова. Фрейвид хёвдинг* подъезжал сюда во главе целой дружины человек в сто. С ним ехали его собственные хирдманы*, хёльды* и бонды* из Медного Леса, присоединившиеся по дороге. Отличные кони, блеск посеребренного оружия, яркие пятна крашенных в разные цвета одежд издалека привлекали взгляды, и отряд провожали сотни уважительных и завистливых глаз.

– Вот уж у кого всегда будет вдоволь сторонников на тинге, что бы он ни задумал! – переговаривались жители Острого мыса, разглядывая грозную дружину.

– Еще бы – при таком богатстве!

– Видно, до самой его смерти у Западного побережья не будет другого хёвдинга! Фрейвид еще не стар – еще лет двадцать продержится, а?

– Не всякому богатству стоит завидовать! У него много чего есть, но нет достойных сыновей!

– Ничего, зато дочь в конце концов даст ему такую родню, что…

Ингвильда ехала на ухоженной, почти белой кобыле, и ее синий плащ, сколотый большой позолоченной застежкой, красиво спускался по бокам лошади. В усадьбе последнего ночлега перед Острым мысом Фрейвид хёвдинг приказал всем домочадцам и дружине переодеться в лучшие наряды, чтобы приехать на тинг во всем блеске богатства и удачи. День был ясным и солнечным, как почти всегда во время осеннего тинга, и люди с удовольствием поглядывали на небо.

– Посмотрите, сколько кораблей!

Это крикнул Асольв и даже обернулся, отыскивая глазами сестру, чтобы Ингвильда разделила его восторг. Асольв попал на Острый мыс впервые и не мог опомниться от счастья. Он ехал на тинг, откуда вернется, должно быть, уже признанным по закону сыном Фрейвида хёвдинга и наследником всех его владений! Его новая желтая рубаха, отделанная полосами синего шелка по вороту и рукавам, зеленый плащ и совершенно новые башмаки с крашеными ремешками были не хуже, чем у любого из хёльдов, и Асольв чувствовал себя нарядным и счастливым, как никогда не бывает счастлив сын конунга, имеющий все это с рождения.

Ингвильда уже не раз бывала на тингах, но улыбнулась Асольву, понимая его радость. На берегу лежало множество кораблей, на воде фьорда пестрели яркими пятнами паруса вновь подходящих. Здесь собрались десятки, может быть, сотни «зверей моря» – Коней, Быков, Волков, Вепрей, Драконов, Лебедей, Журавлей, Змеев, – каких только звериных морд не было на штевнях*!

– Глядите – там «Красный Волк»! – закричали хирдманы, узнавшие корабль Гримкеля Черной Бороды. – Гримкель ярл* уже тут! Должно быть, и конунг* тоже здесь!

Фрейвид хёвдинг кивнул сам себе – ему было приятно, что он прибывает на тинг позже конунга, и выходит так, что сам конунг ждет его. А в том, что Стюрмир конунг ждет, он не сомневался. Кто будет лучшим помощником и соратником конунга в войне с фьяллями, которой, видят боги, теперь не миновать?

Разглядывая корабли, Ингвильда вдруг заметила возле горловины фьорда еще один – лангскип* скамей на двадцать. Голову на переднем штевне она не могла разглядеть издалека, но в глаза ей бросилось пятно паруса с красными и синими полосами. Она не могла не узнать своей собственной работы – этот самый парус она ткала почти половину зимы. На прощанье Фрейвид подарил его Вильмунду. Хороший парус – достойный подарок даже для сына конунга.

– Посмотри туда, дочь моя! – Фрейвид хёвдинг обернулся и указал плетью на плывущий корабль. – Если меня не подводят глаза, это твой парус, а значит, сюда идет Вильмунд ярл. Мне помнится, он давал обещание поставить этот парус только на том корабле, который будет его собственным. Раз он сделал это, значит, корабль получен им в полное владение. Думаю, что Вильмунд ярл привез из похода много добычи и еще больше рассказов о своей доблести. Как первого – не знаю, а уж второго нам хватит на целую зиму!

Фрейвид усмехнулся, все вокруг засмеялись, и Ингвильда улыбнулась при мысли, что скоро увидит Вильмунда. Со дня их разлуки для нее прошло так много времени, что неприятные чувства, которые он начал было у нее вызывать, изгладились из памяти, и она надеялась на самую дружескую встречу. Только воспоминание о том, что Вильмунд с Хродмаром уговорились о поединке, неприятно покалывало ее, но она надеялась, что с тех пор Вильмунд остыл и успокоился. Наверное, он и думать забыл о своей глупой полудетской любви, и больше им не из-за чего ссориться.

Навстречу попадалось все больше людей, каменистая тропа превратилась в широкую дорогу, от одной усадьбы было видно другую, а домики и дворики мелких торговцев, ремесленников и рыбаков, гостиные дворы и купеческие склады стояли целыми рядами. Острый мыс был одним из самых больших поселений Морского Пути, наряду с Эльвенэсом в Слэттенланде и Винденэсом на Квартинге, и во времена тингов, а также на празднике Середины Лета* здесь бывали большие торги. Ингвильда заранее радовалась скорым встречам с торговыми гостями: по некоторым замечаниям Фрейвида она догадывалась, что он намерен купить ей много обновок и украшений, а для чего, как не для приданого?

Все встречные почтительно приветствовали хёвдинга Квиттингского Запада, жадно разглядывали Асольва и Ингвильду. Асольв был для людей новостью, которую следовало обсудить и сделать выводы, а Ингвильда, хотя ее все знали если не лично, то понаслышке, вызывала любопытство как новыми нарядами, так и возможным решением судьбы. Дочь Фрейвида хёвдинга считалась одной из лучших невест Морского Пути, и всем очень хотелось знать, кому же она наконец достанется.

Почти все землянки в Долине Тинга, расположенные рядами и вразброс, были уже покрыты яркими цветными шатрами, и издали казалось, что долина расцвела огромными цветами. Можно было подумать, что все племя квиттов собирается в эти дни на Остром мысу, чтобы еще раз убедиться, как их много, и показать всему Морскому Пути свою мощь и сплоченность. Высокая скала с ровной площадкой на вершине – Престол Закона – запирала долину с севера и знаменовала собой силу и власть квиттинских конунгов, полученную от самого Тюра*.

Фрейвид заранее отправил сюда своих людей, и три просторные землянки для него и всех его спутников уже были готовы. В самой большой землянке, которую занимал сам хёвдинг, было отгорожено занавесом особое помещение для женщин. Здесь разместились Ингвильда и Бломма, которую фру Альмвейг послала с дочерью.

Но у них не было ни единого мгновения на отдых: Фрейвида уже поджидало множество людей, надеявшихся получить от него помощь и поддержку в тяжбах. Поэтому Ингвильда, сбросив плащ и наскоро умывшись, почти сразу принялась встречать гостей: самым знатным нужно было подать рог, менее знатным хотя бы разок улыбнуться или кивнуть, завести беседу, задать вежливые вопросы о дороге и здоровье родных – а уж потом сам хёвдинг начнет настоящий разговор о насущных делах.

– Приветствую тебя, Фрейвид хёвдинг! – Среди общего гомона Ингвильда расслышала смутно знакомый голос. Обернувшись, она заметила Эгмунда Иволгу. На нем был новый плащ с серебряным шитьем, и он благодушно улыбался, но его хитрые глаза не внушали доверия. – Стюрмир конунг и Гримкель ярл послали меня справиться о тебе и позвать в Лейрингагорд. Конунг и его родичи рады будут видеть тебя и твоих людей.

Фрейвид отметил про себя, что Лейринги вполне могли бы прислать кого-нибудь из своих, а не пользоваться услугами постороннего торговца. Этот многочисленный род обитал в большой усадьбе Лейрингагорд – Двор Лейрингов. Не имея на Остром мысу собственного жилья, Стюрмир конунг всегда останавливался у них. Трудно было возразить против его желания пользоваться гостеприимством жениной родни, но Фрейвида всегда задевало то, что ради встречи с конунгом он вынужден идти в гости к Лейрингам.

Пока Фрейвид отвечал на приветствие, Эгмунд быстрым взглядом окинул людей в землянке и сразу увидел Ингвильду.

– А, ты и дочь свою привез с собой! – воскликнул он. – Я думаю, конунг будет рад ее видеть. И Вильмунд ярл тоже.

Эгмунд ухмыльнулся, что, видимо, должно было означать дружелюбную улыбку, но Ингвильде вдруг стало неуютно, как будто от этого человека потянуло холодным сквозняком. И вся радость от близкой встречи с Вильмундом куда-то исчезла.

Усадьба Лейрингагорд была велика и состояла из двух десятков разнообразных построек. Даже хозяйских домов здесь было четыре – один самый большой и самый старый и три поменьше, по одному на каждую из ветвей рода, идущих от трех сыновей старого Лейра. Девичьей служила просторная землянка у ворот, и не менее двадцати рабынь постоянно трудились возле прялок и ткацких станов. Дружинных домов тут было пять, и в случае войны Лейринги собирали под своими стягами пару сотен копий. Один из Лейрингов неизменно избирался в хёвдинги Южной Четверти. Сейчас это был Тюрвинд сын Бергтора, могучий и угрюмый человек, горячий в бою и молчаливый за столом. Он же считался хозяином усадьбы, хотя многочисленная родня вечно спорила с каждым его распоряжением. Лейринги носили заглазное прозвище Вороньё, так как постоянно бранились между собой, но против общих недругов они выступали единым строем, и это превращало их в весьма опасных противников.

Гримкель ярл сам встретил Фрейвида Огниво еще во дворе и повел в гридницу*, где гостя ждали все прочие Лейринги и сам Стюрмир конунг.

Конунгу было лет сорок пять, его густые пышные волосы и борода наполовину поседели, за что его в последние годы прозвали Метельным Великаном. Прозвище это он получил и за могучее сложение, и за острый взгляд блестящих голубых глаз, и за резкие черты лица, в которых читался нрав твердый и упрямый. Гнева его боялись, но Фрейвид хёвдинг не имел привычки опускать перед ним глаза. Он считал, что и с настоящим великаном можно договориться, если умело взяться за дело.

Однако сегодня Стюрмир конунг был весел и приветлив. Он оживленно и дружески встретил Фрейвида, долго хвалил красоту и наряд Ингвильды, пророчил, что уже на следующий тинг она приедет уважаемой замужней женщиной. Ингвильда смущалась и отворачивалась, не зная, что отвечать на такие пожелания. Ведь у нее уже есть жених, но как сказать конунгу о том, что это фьялль?

Гостей в усадьбе было очень много, но Фрейвиду досталось одно из самых почетных мест. Ингвильду посадили за женским столом рядом с кюной* Даллой. Второй жене Стюрмира и мачехе Вильмунда шел всего лишь двадцать первый год, она была стройна, бела и миловидна, хотя и не так красива, как Ингвильда. У нее были густые сросшиеся брови, вздернутый кончик носа, а чуть-чуть раскошенные большие карие глаза придавали ей загадочный и хитроватый вид. Недостаток красоты кюна Далла возмещала богатой одеждой – сейчас на ней была рубаха из блестящего шелка, красное платье с узорной каймой и головное покрывало, расшитое полосами золотой парчи. Поглядывая на хитро сплетенные золотые цепи и гривны* на груди и шее кюны, Ингвильда втайне жалела ее – как она только выдерживает такую тяжесть?

Но кюна Далла расценивала ее взгляды как признак жестокой зависти и была очень довольна. Она приветливо говорила с Ингвильдой, расспрашивала о фьяллях и Большом Тюлене. Но Ингвильде неприятно было говорить об этом, и она предложила кюне послушать Фрейвида. За мужскими столами речь шла о том же.

– Я слышал, что ты, Фрейвид хёвдинг, в одиночку разбил целое войско фьяллей? – расспрашивал Стюрмир конунг. – Мне рассказывал Гримкель ярл. Он видел на берегу возле твоей усадьбы два десятка фьялленландских кораблей и среди них «Золотого Дракона» самого Торбранда конунга. А теперь, как рассказывают люди, от корабля остались только золоченые рога. Сколько правды во всем этом?

О походе конунга фьяллей на Прибрежный Дом уже было известно по всему Квиттингу, и квиттам не терпелось услышать обо всем от того, кого они считали главным очевидцем событий. Фрейвид охотно принялся рассказывать, опуская только участие Хёрдис. По его словам выходило, что Большой Тюлень сам, без просьб и заклинаний, поднялся из пучин и разметал фьялленландские корабли. Слушатели дивились, качали головами, но не верить не могли. Слишком многие видели корабли с рогатыми драконами на штевнях, разбитые и разбросанные волнами вдоль Западного побережья. По всему полуострову толпами ходили страшные рассказы о мертвецах, которые ночами выбираются из моря и стучатся в дома. Многие люди приехали на тинг пожаловаться конунгу: на обратном пути на север фьялли, которым нужно было как-то добраться домой, отнимали корабли у мирных людей, и теперь квитты требовали от своего конунга, чтобы он, в свою очередь, потребовал от Торбранда возврата кораблей или возмещения их стоимости.

– Одного я не пойму – зачем Торбранду Троллю понадобилось нападать на Фрейвида? – крикнул младший брат Тюрвинда хёвдинга по имени Халькель Бычий Глаз. – Вот все слушаю, слушаю, а на кой тролль он сюда полез – никак в толк не возьму.

Этот Халькель был большим несчастьем для собственной семьи, и поговаривали, что мать, старая фру Йорунн, до сих пор в гневе поколачивает сорокалетнего мужика палкой. Его воинский дух был неукротим, хотя и проявлялся всего охотнее в гриднице за столом. Везде и всюду он искал ссор, считая, что чужое спокойствие и благополучие умаляют его собственноое достоинство. Из-за него на Лейрингах вечно висели тяжбы о кровной мести, не с одним родом, так с другим. Но почему-то всегда выходило так, что затевал ссору Халькель, а разбираться с последствиями вражды приходилось кому-то другому. Нет, иной раз и самому Халькелю доставалось, и на его красном лице можно было увидеть несколько шрамов, однако ходили слухи, что и на спине у него шрамов не меньше.

Короче, иметь дело с Халькелем было досадно и непочетно, и Фрейвид едва удержался, чтобы не поморщиться, когда услышал знакомый пронзительный голос.

– Чему ты удивляешься – Рыжебородый не дает им спать и толкает по ночам рукоятью своего молота! Их хоть не корми – только дай подраться! – со смехом крикнул племянник Халькеля Аслак Облако, получивший свое прозвище за пышные кудрявые волосы, стоявшие облаком вокруг головы.

– Боги за что-то сильно огневались на конунга фьяллей, – переждав общий смех, спокойно заметил Фрейвид. – Светлые асы предупреждали Фьялленланд «гнилой смертью». Почти половина дружины Модольва Золотой Пряжки умерло от нее, а из моих людей не заболел ни один раб. Разве это не доказательство гнева богов? Но они почему-то обвиняют в этом нас и какую-то ведьму, наславшую на них мор.

– Так чего же мы ждем? – Гримкель ярл вскочил на ноги, пытаясь перекричать Халькеля и прочих родичей, тоже открывших рты. – Сами боги дают нам знак, чтобы проучить этих козлиноголовых! Другого такого случая не будет! Торбранд лишился жены, сыновей, шестнадцати кораблей и сколько-то там сотен дружины! Сейчас его можно взять голыми руками! Мы должны…

– Ты должен помолчать! – резко перебила его мать, старая Йорунна. Она не принадлежала по рождению к Лейрингам и была умнее их всех. Благодаря решительному и властному нраву она после смерти мужа, Бергтора Железного Дуба, на деле стала главой рода и уверенно правила своими взрослыми сыновьями, включая Тюрвинда хёвдинга и Гримкеля ярла. – Дай сказать конунгу! – приказала старуха, и Гримкель так и замер с открытым ртом, не смея спорить с матерью. – Пока еще не один ты решаешь, с кем и как квитты будут воевать!

Стюрмир конунг с признательностью посмотрел на старую хозяйку. Благодаря ее уму и здравому смыслу всех Лейрингов часто удавалось склонить к нужному решению, и конунг уважал ее, несмотря на резкий и неприятный нрав старухи.

– Может быть, случай и хорош, но я не сказал бы, что Торбранда Тролля можно взять голыми руками, – заговорил Стюрмир. Ему было не занимать храбрости, но он любил наносить только один удар – быстрый и верный, не требующий повторений. – Козлы упрямы и еще могут бодаться. У фьяллей много людей и много кораблей. Если шестнадцать из них пропали, то за зиму Торбранд соберет еще шестьдесят. Он упрям как оба Небесных Козла сразу. Всю зиму он будет ездить по Фьялленланду и собирать войско.

– Мы должны опередить их! – крикнул Халькель.

– А разве у тебя есть волшебный ларец, из которого вылезает разом целое войско? – насмешливо крикнула ему Йорунна. – И тебе не нужно времени на то, чтобы его собрать?

– Разве у нас мало воинов? – возмутился Халькель. – Квитты! Разве у нас некому воевать?

Гридница разразилась бурей криков. Сотни мужчин стучали чашами, выражая полную готовность идти в битву хоть сейчас. Лейринги самозабвенно орали, а Стюрмир конунг оставался спокоен, как гранитный утес в бушующем море.

– Вы еще забыли про раудов! – стукнув клюкой об пол, закричала Йорунн. Эти вопли доблести ее только злили – она-то хорошо знала, как далеко от похвальбы до настоящего дела. – Матерью Торбранда была сестра Бьяртмара, конунга раудов. Думаете, Бьяртмар об этом забыл? Думаете, он откажется, если Торбранд предложит ему вместе пограбить Квиттинг? Наше железо нравится всем!

– Они обломают об него зубы! – завели Лейринги свою любимую песню.

Кюна Далла поморщилась.

– Неужели нам некого позвать с собой пограбить Аскефьорд? – негромко спросила она. – Не могу поверить, чтобы за сорок лет жизни Торбранд Тролль не нажил себе врагов!

То ли Стюрмир конунг услышал жену, то ли сам думал об этом.

– Может быть, и нам стоит позаботиться о поддержке, – сказал он. – Что ты думаешь об этом, Фрейвид хёвдинг?

– Я думаю, конунг, что тебе стоит спросить совета не у нас, а у богов, – спокойно сказал Фрейвид.

Это был ловкий ход: того, кто просит совета у богов, невозможно обвинить в трусости, а можно лишь похвалить за осторожность и благоразумие. Как раз эти качества и заставили Стюрмира конунга ценить Фрейвида выше, чем все шумное гнездо Лейрингов. Хотя он прекрасно знал, что Фрейвид себе на уме и управлять им совсем не так легко, как крикливыми и безалаберными Лейрингами.

– Это мудрый совет, достойный тебя, Фрейвид. – Стюрмир конунг благодарно наклонил голову. – Завтра мы будем приносить жертвы Тюру и узнаем его волю.

Вдруг в гриднице раздались приветственные крики, сначала несколько, потом целый хор. Кюна Далла сжала руку Ингвильды и кивнула ей на дверь.

На пороге стоял Вильмунд. Он чуть запыхался, как будто бежал, на нем была нарядная шелковая рубаха с несколькими влажными пятнами на груди – видно, он так спешил привести себя в порядок и прийти на пир, что вытирался после мытья кое-как. Его светло-русые волосы тоже были влажными и прилипли ко лбу, но на висках были аккуратно заплетены две тонкие косички и заправлены за уши. Лоб его украшала шитая золотом повязка, на груди сверкала широкая гривна с головками волков, скалящих зубы друг на друга. На поясе его блестели серебром ножны и рукоять нового меча, которого Ингвильда еще не видела, – то ли подарок, то ли добыча? Вильмунд изменился и повзрослел за эти несколько месяцев, в нем появилась уверенность, которой раньше не было. Черты лица стали неуловимо жестче, мужественнее. Глянув ему в лицо, Ингвильда на миг растерялась – да он ли это?

Но тут же взгляд Ингвильды встретился с ищущим взглядом Вильмунда, он переменился в лице и радостно, с облегчением улыбнулся дочери Фрейвида, которую боялся не найти здесь. И она улыбнулась в ответ, на душе у нее посветлело. Радость от встречи с тем, кого она привыкла считать своим братом, напомнила ей о прежней безмятежной жизни, и мысли о неприятностях последнего времени отступили.

Жертвоприношения проводились в полдень, но еще с рассвета все жители и гости Острого мыса потянулись к Тюрсхейму. Рассказывали, что святилище когда-то построил сам Однорукий Ас* – как он сделал это одной рукой, спрашивать было не принято, – и жил в нем, поэтому оно называлось Тюрсхейм – Дом Тюра. Святилище стояло на мысу и представляло собой площадку, окруженную бревенчатой оградой, на которой выстроились высокие деревянные идолы богов.

На свободном пространстве внутри полукруга идолов лежал огромный черный валун, а перед ним темнел круг жертвенного очага, обложенного камнями помельче. Большой камень напоминал лежащего волка и потому назывался Волчьим. Это была главная святыня квиттов, возле которой приносили клятвы и заключали самые важные договоры. На верхней стороне камня имелся отпечаток, похожий на крупную ладонь. Считалось, что это след единственной руки самого Тюра. Приходя к власти, каждый конунг квиттов клал на отпечаток левую ладонь – громом небесным асы* отвергали неугодного им, а тишина или иные благоприятные знамения указывали на их расположение, и власть его отныне считалась законной.

Другой достопримечательностью святилища были два воротных столба, покрытых древней резьбой. Узоры правого столба изображали возникновение и становление мира, а левого – его грядущую гибель. На первый взгляд резьба казалась грубой, не такой утонченной и искусной, как делали теперь, но она завораживала своей колдовской силой. Фигуры богов, великанов и чудовищ, сплетенные в сложном священном узоре, дышали какой-то дикой прелестью, как все, созданное в те времена, когда мир был еще молод. Основания столбов обвивали две разорванные цепи – Дроми и Лединг, не удержавшие Фенрира Волка*.

Незадолго до полудня к святилищу приехали Стюрмир конунг с приближенными. Конунг привел для жертвы Тюру коня, Лейринги и каждый из знатных людей – по быку. Народ пестрой многоголовой волной залил берег фьорда и окрестные склоны, чтобы видеть все происходящее на площадке.

Перед жертвенником конунга встретил сам Сиггейр Голос Камня – жрец и хранитель Тюрсхейма. Стюрмир подошел к нему, остальные знатные гости разместились поодаль, по сторонам жертвенника. Глянув на Сиггейра, Ингвильда содрогнулась и заново порадовалась, что в поисках огнива и в решении судьбы Хёрдис они обошлись без этого человека. Сиггейр был невысок ростом и довольно худощав, но во всем его облике чувствовалась огромная сила. Казалось, там где могучий берсерк* будет налегать плечом и обливаться потом, Сиггейр лишь повелительно взмахнет рукой – и тяжелый боевой корабль сам собой сползет в воду, гранитные валуны разойдутся, давая дорогу, ворота сломают засов и распахнутся. Черты его лица были тонкими и острыми, темные с проседью волосы волнистыми прядями спускались почти до пояса, борода прикрывала множество цепей с амулетами. В руке жрец держал древний жертвенный нож с крупными зазубринами. Вид ножа внушал ужас, напоминая о зубах Фенрира Волка, откусивших руку Тюра.

Вильмунд ярл, стоявший рядом с Ингвильдой, незаметно взял ее руку и сжал, чувствуя, что она робеет и нуждается в поддержке. Ни вчера на пиру, ни сегодня им не удавалось как следует поговорить и приходилось ограничиваться дружескими взглядами. Но Вильмунд и этим был доволен: походив на собственном корабле и выиграв несколько битв с уладами, он набрался уверенности и теперь смотрел на Ингвильду со снисходительностью взрослого мужчины, уже не помня о том, что она старше его на целый год. Но она была по-прежнему красива, его влекло к ней, и он надеялся вызвать в ней удивление и восхищение рассказами о своих походах и подарками. Всем известно, что женщин привлекают слава и добыча, а у него теперь имелось и то и другое. Подарки, которые он приготовил Ингвильде, вызвали бы зависть у самой кюны Даллы, и Вильмунд втайне гордился тем, что его любимая будет наряжена богаче жены отца.

О Хродмаре он предпочел не вспоминать: знакомство с рябым фьяллем оставило неприятный осадок на дне души, но он не знал, что Ингвильда помолвлена с его соперником, и считал, что это недоразумение осталось в прошлом.

Квитты пели хвалу Однорукому Асу, к Сиггейру подвели коня с золоченой уздечкой. Положив руку на лоб животного, Сиггейр лишь чуть-чуть погладил его, и конь замер, как изваяние. Тогда колдун одним сильным ударом зубчатого волчьего ножа перерезал ему горло и ловко отскочил, так что падающее животное не задело его, а лишь обрызгало кровью. Народ на площадке и склонах пригорков ликующе закричал – дымящиеся потоки жертвенной крови заливали священный камень, боги будут довольны жертвой. Кюна Далла и ее мать Йорунн собирали кровь в большие позолоченные чаши.

– Я хочу просить совета у Волчьего Камня, – сказал Стюрмир конунг Сиггейру. – Скажи, достаточно ли этой жертвы, чтобы Однорукий дал мне ответ?

– О чем ты хочешь спросить? – Сиггейр уколол конунга острым взглядом.

Стюрмир никому не уступал твердостью духа, но теперь отвел глаза – смотреть в глаза Сиггейру было страшно, как в саму бездну Нифльхейма*.

– Боги посылают мне войну. Племя Тора* идет на нас и хочет гибели квиттам. Я должен узнать, велит ли нам Тюр идти в эти битвы или его совет будет иным?

Стюрмир мало сомневался в ответе – не было еще такого случая, чтобы бог войны удерживал свое племя от испытаний красного щита [2]2
  То есть от войны, поскольку красный щит на мачте корабля означал войну.


[Закрыть]
. Но Сиггейр молча кивнул, отошел к Камню и сложил руки возле рта, словно чашу. Вся огромная толпа затихла, и колдун негромко запел ровным, унылым голосом, глядя на Камень в упор, словно хотел проникнуть взглядом внутрь:

 
К тебе мы взываем,
воин могучий,
Волка смиритель!
Зовем мы в раздумье,
зовем мы в сомненье,
квиттам ответь!
На жертву ответь
добрым советом,
Одина* сын:
поднять ли щиты нам
багряные смело
на Тора сынов?
Дадут ли победу
посланницы Одина
племени Тюра?
Или убийца
родичей Волка
их склонит к себе?
 

Опустив обе руки в жертвенную кровь, Сиггейр начертил на белом камне руну «ансу» – руну Совета – и прижался лбом к голове каменного волка. Все затаили дыхание, стало тихо, как будто здесь не было ни одного человека. И все, от Стюрмира конунга до самых дальних рядов толпы, услышали низкий ровный голос, нечеловечески спокойный, исходящий из самого Камня:

 
В вихре сражений
Тюра и Тора
жребии Один
смертных вершит.
Коль будет не с вами —
взор мой предвидит
войска разгром
и гибель вождей.
 

Голос Камня умолк, но никто не решался заговорить. Пророчество оказалось зловещим; Стюрмир конунг побледнел, Фрейвид украдкой вытер рукавом вспотевший лоб, и даже шумные Лейринги стояли, не смея подать голос.

Сиггейр поднялся на ноги, и на лбу его виднелся размазанный кровавый отпечаток.

– Как нам понять ответ Камня? – стараясь держать себя в руках, спросил Стюрмир конунг.

При всем его самообладании Стрюмиру было трудно справиться с дрожью: никогда прежде Камень не обещал ему поражения еще до начала похода.

– Пророчество понять нетрудно, – ответил жрец, и глаза его смотрели мимо конунга, как будто уже видели будущее. – Тебе не стоит воевать с фьяллями в одиночку. Тор – достойный противник даже для Смирителя Волка. В битве асов победит тот, кто заручится поддержкой самого Одина. А для этого нужно отправить людей к конунгу слэттов. Племя Одина будет наилучшим союзником. Может быть, тебе стоит поехать самому.

Стюрмир конунг вздохнул с облегчением. Условие победы – привлечь слэттов в качестве союзников – не казалось таким уж трудным.

Вслед за ним и остальные перевели дух, стали переговариваться. На площадку святилища повели быков, Сиггейр снова принялся колоть жертвенных животных. Скоро потоки дымящейся темной крови залили весь Камень, и на нем уже не видна была начертанная жрецом руна.

Весь день собравшиеся на тинг пировали в святилище, поедая мясо жертвенных животных, Сиггейр пел сказания о доблести Тюра. Уже темнело, когда конунг и его приближенные вернулись из Тюрсхейма. Люди разошлись по усадьбам и землянкам, чтобы немного передохнуть перед вечерними пирами. Каждый из хозяев на Остром мысу стремился устроить пир побогаче, каждый звал к себе гостей. Конунг пировал сегодня у Лейрингов, а завтра его будет принимать Адильс хёльд из усадьбы Железный Пирог, стоявшей чуть дальше от моря.

Ингвильда умывалась, Бломма готовила ей новую одежду для пира вместо забрызганной кровью, в которой она была в Тюрсхейме. Зная, конечно, освящающую силу жертвенной крови, Ингвильда все же с трудом переносила этот обряд – ее мутило от сладковатого запаха и липких пятен на руках и на лице. Она усердно протирала мокрыми пальцами волосы, стараясь смыть темные пятнышки.

– Ты еще не одета, дочь моя? – едва расслышала она за плеском воды голос отца.

Отняв мокрые ладони от лица, Ингвильда увидела Фрейвида. Он стоял возле занавеси, а из-за спины его поблескивало несколько любопытных взглядов. Хёвдинг шагнул в закуток и отпустил за собой занавес, чтобы хирдманы не слишком пялили глаза на его дочь в одной рубашке.

– Одевайся получше, – сказал он, присев на край лежанки. Другого сиденья здесь не было, ворох цветной одежды был навален прямо поверх одеяла, и Фрейвид сел осторожно, чтобы ничего не помять. – Я дам тебе еще одно украшение.

Хёвдинг вынул из-за пазухи небольшой сверток в платке.

У Ингвильды дрогнуло сердце – она сразу догадалась, что там. Не желая показывать отцу смущения и тревоги, она схватила полотенце и принялась вытирать лицо и шею.

Фрейвид развернул платок, и Бломма ахнула. Фрейвид еще никому в доме не показывал своей последней добычи, даже фру Альмвейг, а Бломма и вообразить не могла такое сокровище, какое держал в руке хёвдинг.

– Наверное, его сковали свартальвы*! – пробормотала она, изумленно глядя на золотого дракона с белыми звездочками в глазах.

Ингвильда опустила полотенце. Она не решалась спорить с отцом, но принимать обручье ей вовсе не хотелось. Она помнила пастбище возле Кремнистого Склона, россыпь темных валунов, дикое лицо Хёрдис и ее неразборчиво-яростный крик, долетевший до них с Асольвом из-за можжевеловых кустов. Если она хоть немного знает свою сводную сестру, то Хёрдис призвала страшные проклятья на головы всех тех, кто прикоснется к отнятому у нее Дракону Судьбы.

– Зачем мне это, отец? – тихо спросила Ингвильда. – Большие сокровища часто приносят одно горе, а у меня достаточно украшений и без него.

– Это верно, – Фрейвид кивнул, держа обручье в ладонях. – Но все же тебе понадобится подарок для Вильмунда ярла. Я говорил с конунгом. Сегодня на пиру будет объявлено о вашем обручении, и тебе нужно будет подарить жениху нечто достойное его высокого рода. А лучше этого и не придумаешь. Едва ли хоть один конунг квиттов получал от своей невесты что-то подобное.

Ингвильда была так изумлена, что села прямо на разложенные одежды и уронила на колени влажное полотенце, глядя на отца с недоумением и ужасом.

– Обручение? Какое? Кого? – бормотала она, еще надеясь, что ослышалась или чего-то не поняла. – Но как же? Как же я могу с ним обручиться? Ведь у меня уже есть…

– Ты не обручена, дочь моя, и свободна выбрать себе в мужья любого достойного человека, – с подчеркнутой уверенностью поправил ее Фрейвид. – Да, я обещал отдать тебя тому фьяллю, но сговора не было, а он с тех пор показал, как мало считается с обетами дружбы. Я думал, ты сама поняла цену его обещаний. Он подарил мне обручье, – Фрейвид поднял руку, где блестела полоска узорного серебра, – но вскоре явился с мечом, чтобы отнять и свои подарки, и мою жизнь! Ведь Хёрдис рассказывала, что и Хродмар сын Кари, и его родич Модольв были среди тех, кто спалил наш Прибрежный Дом. Если бы боги не предупредили нас и мы не ушли в Кремнистый Склон, сейчас ты, возможно, была бы рабыней этого фьялля и твои дети от него стали бы зваться детьми рабыни. После их набега ни один человек не упрекнет нас в том, что мы отказались от своего слова, как он отказался от своего. Ты разумная девушка и сама должна это понять.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю