Текст книги "Погоня за призраком"
Автор книги: Элизабет Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 9
Открывая заднюю дверь, Гвинет ожидала увидеть перед собой Мэдди с утренним выпуском «Курьера», но это оказался молодой человек, по виду – рабочий или разносчик. В руках у него был грязный, видавший виды чемоданчик.
– Я насчет штукатурки, – сказал он.
– Штукатурки?
Тот посмотрел на замусоленный клочок бумаги, который держал в руке, и спросил:
– Миссис Бэрри?
– Да.
– Значит, все верно.
Тут Гвинет все поняла.
– Но я не просила домовладельца насчет штукатурки. Крыша у нас течет, это верно. Такая щель на чердаке, что в комнату заливает.
– Ничего не знаю, – невозмутимо ответил молодой человек. – Я занимаюсь штукатуркой и сразу назвал хозяину свою цену.
– А вы не можете сначала посмотреть крышу?
– Вряд ли. Это не по моей части. Но я скажу хозяину, а там пусть он сам решает.
Гвинет раскрыла дверь шире.
– Входите. Насчет штукатурки вы тоже правы. На потолках везде трещины. Но я надеюсь, что мистер Притчард и с крышей что-нибудь сделает. Да и какой смысл ремонтировать штукатурку, если крыша течет?
Она повела штукатура задним коридором, спросив на ходу:
– Как вас зовут?
– Гарри, – ответил тот, окидывая потолки цепким профессиональным взглядом. – Я осмотрю комнаты, и все. Сегодня начинать работу не буду. Сначала нужно прикинуть, сколько это будет стоить.
– Тогда лучше начать с парадной гостиной, Гарри, – Гвинет направилась в глубь дома, указывая дорогу. – Постарайтесь закончить до прихода моих учеников.
– А скоро они придут?
– Минут через пять. Скажите, это вы приходили сюда три дня тому назад? Вас тогда присылал мистер Притчард?
– Нет, не я, – покачал головой Гарри.
Впрочем, это не имело для Гвинет особого значения. Мистер Притчард мог прислать тогда и кого-нибудь другого.
Похоже, Гарри был настоящим специалистом, и потому Гвинет оставила его одного, а сама вернулась на кухню. Марк сидел за столом, повернувшись спиной к печке. Он заканчивал переписывать с черновика длинные столбцы арифметических примеров, которые Гвинет проверила еще после завтрака.
– Марк, – окликнула его Гвинет, и он повернул к ней голову. – Я насчет сегодня…
Глаза Марка радостно вспыхнули, и он с готовностью выпалил:
– Я знаю. Сегодня суббота, и ты поведешь меня к Гантеру есть мороженое.
– Я хотела бы, но ты же, наверное, помнишь, что сегодня мы с кузеном Джесоном должны быть у адвоката, мистера Армстронга.
– Помню, – кивнул Марк. – Вы должны подписать какие-то бумаги.
Она не посвящала сына во все подробности, лишь рассказала ему в общих словах о возможном наследстве. Возможном, подчеркнула она на тот случай, если что-нибудь сорвется.
– Понимаешь, Марк, мистер Армстронг может встретиться с нами только сегодня, и именно днем.
Глаза мальчика потухли.
– И ты не возьмешь меня с собой? Но сегодня же суббота.
Гвинет посмотрела на его разочарованное лицо и поняла, что у нее не хватит сил оставить его дома с Мэдди. Субботний день они всегда проводили вместе с сыном.
– Ну хорошо. Мы что-нибудь придумаем.
– И дядя Джесон позволит мне покататься в его коляске?
– Возможно, сегодня у него не будет коляски. Но в любом случае, Марк, не нужно его ни о чем просить.
– Я не буду просить. Но он сам обещал, что покатает меня еще.
Гвинет не знала, что ей на это ответить. Когда она сама обещала ему что-нибудь, ее слово всегда было нерушимо.
– Он мог и забыть, – сказала она наконец.
– Дядя Джесон? Забыть? Нет! – ответил Марк так уверенно, словно знал Джесона всю жизнь. – Может быть, мы с ним поедем до самого Ричмонда. Он так сказал.
– Ну-ну, – рассмеялась Гвинет. – А почему не сразу через Ла-Манш да в Париж?
– Ричмонд гораздо ближе.
Гвинет театрально закатила глаза и строго сказала:
– Послушайте, молодой человек! У кузена Джесона могут быть свои дела. Мы сходим к Гантеру за мороженым, но это единственное, что я могу обещать. Договорились? Да, вот еще что, Марк. У нас в доме рабочий, штукатур. Он ходит и осматривает потолки. Если зайдет сюда, не мешай и не приставай к нему с вопросами.
– Не стану.
Он сказал это так неохотно, что Гвинет едва не расхохоталась. Ей ли было не знать неуемное любопытство Марка, ей ли не приходилось то и дело отвечать на его бесконечные «почему» и «зачем»?
В эту минуту пришли сразу двое – ученик с нотной папкой и Мэдди с утренней газетой в руках. Гвинет наскоро просмотрела газету, но то, что ее интересовало, обнаружила не сразу. Первая страница целиком была посвящена предстоящей свадьбе принцессы Шарлотты и Леопольда, принца Кобургского. Нужная ей заметка оказалась на второй странице. Собственно говоря, в ней не было ничего нового, лишь сообщение о том, что полиция продолжает расследование преступления, совершенного в доме Сэквилла.
У Гвинет словно гора с плеч свалилась.
Закончив заниматься с учеником, она поспешила на кухню проверить, как идут дела у Марка. Мэдди собиралась гладить, но, судя по восхитительному запаху, доносившемуся с кухни, она не спешила взяться за утюг. Войдя, Гвинет обнаружила Марка, Мэдди и молодого штукатура сидящими за столом, на котором стоял чайник и большое блюдо с горячими пышками.
Увидев Гвинет, Мэдди вскочила с места и принялась оправдываться.
– Я… Я решила напечь пышек. Я все поглажу, не беспокойтесь.
– Отличные пышки, – непринужденно заметил Гарри.
Только сейчас Гвинет отметила про себя, что штукатур очень красив.
– Пойдемте, Гарри, я покажу, где выход, – смутилась Мэдди и покраснела как рак.
«А Мэдди тоже очень хорошенькая, – подумала Гвинет. – Нет ничего удивительного, что они решили пофлиртовать друг с другом». Вдруг у нее появилось какое-то нехорошее предчувствие.
Мэдди со штукатуром быстро покинули кухню, а Гвинет присела к столу и принялась отщипывать кусочки пышки, размышляя о том, как ей уберечь свою молоденькую неопытную служанку от заигрываний этого красивого и, очевидно, искушенного в любовных делах штукатура. Заметив на себе взгляд Марка, она обернулась к сыну.
– Ну-с, молодой человек, а вы что мне скажете?
– Зачем ты так говоришь, мама? – нахмурился Марк, не любивший, когда его называли «молодым человеком».
– А разве ты у меня не молодой мужчина? – улыбнулась Гвинет и протянула руку, чтобы поправить упавшую на лоб Марка прядь волос. – Это шутка. Привыкай, все девочки так шутят.
– Девчонки! – с презрением сказал Марк.
За дверью раздался смех, и Гвинет поднялась со стула.
– Пойду прослежу, чтобы Мэдди не забыла запереть дверь за этим штукатуром, – сказала она.
Глядя ей вслед, Марк подумал о том, что не успел поделиться с ней одним открытием. Оказывается, не только он любит без конца задавать вопросы. Штукатур Гарри тоже. Видимо, любопытными бывают не только мальчишки.
Правда, дядя Джесон тоже любил задавать вопросы. Он без конца расспрашивал Марка тогда, когда они ждали маму в гостиной, и потом, когда катались в коляске. Впрочем, дяде Джесону это было простительно, он же родственник.
Марк задумался над тем, можно ли верить дяде Джесону, и решил, что если тот приедет сегодня на коляске и не забудет его покатать, то можно. Конечно, не так, как маме, но тоже можно.
Теперь оставалось лишь немного подождать, чтобы увидеть, умеет ли дядя Джесон держать свои обещания.
* * *
Контора мистера Армстронга на Пэлл-Мэлл располагалась на втором этаже здания, над скобяной лавкой. Внутри контора выглядела запущенной. Сейчас в ней находился только один клерк – молодой парнишка, после каждой фразы сморкавшийся в большой белый платок, который он не выпускал из рук.
– Пыль, – коротко пояснил он.
Джесон был уже здесь, но мистер Армстронга отсутствовал. Однако клерк заверил, что тот должен появиться с минуты на минуту, провел их в кабинет адвоката и оставил одних.
В обществе Джесона Гвинет чувствовала себя натянуто, а он, напротив, держался легко и непринужденно. Помог Гвинет снять ее зеленую летнюю пелерину, сказал что-то относительно погоды и предложил стул.
Свое зимнее пальто он тоже снял и повесил рядом с пелериной Гвинет. Было видно, что пальто сшито у хорошего портного, как, впрочем, и темный сюртук Джесона, обтягивавший его плечи, словно вторая кожа. Когда он придвигал стул Гвинет, было видно, как перекатываются под тонкой тканью сильные мускулы.
Гвинет вдруг подумала о том, что Джесон может прочитать эти мысли по ее лицу, и покраснела. Да, она покраснела точно так же, как Мэдди! А когда Джесон, заметив краску на ее лице, удивленно поднял брови, окончательно сконфузилась.
Положение спас Марк, громко спросивший:
– Мама, а почему в этой конторе такой кавардак?
– Не знаю, – ответила Гвинет, глядя на разбросанные по всему столу и даже по полу бумаги. – Некоторые люди привыкли не замечать беспорядка.
– И мистер Армстронг из их числа, – подхватил Джесон. – Впрочем, как успел мне рассказать клерк, наш адвокат еще и миссионер-проповедник и большую часть времени проводит не в Лондоне, а в разъездах.
– А как же его… клиенты? – спросила Гвинет, с неудовольствием выговаривая последнее слово.
– Не знаю, – пожал плечами Джесон и добавил, глядя на входную дверь: – А вот, кажется, и сам мистер Армстронг.
Да, это был мистер Армстронг – пухлый маленький человечек с розовыми щеками, сияющей лысиной и веселыми маленькими глазками.
– Простите, что заставил долго ждать! – энергично воскликнул он, проходя к столу. – Меня зовут Бенджамен Армстронг. А вы, как я понимаю, миссис Бэрри, мистер Рэдли и мистер Марк Бэрри.
Он уселся в кресло и сложил на столе свои пухлые ручки.
– Нет ничего приятнее на свете, – объявил мистер Армстронг, – чем воссоединять родственников.
Окажись жизнерадостный мистер Армстронг ее соседом, Гвинет была бы только рада, но в качестве своего адвоката ей хотелось бы видеть кого-нибудь другого. Она кивнула Марку, и тот поспешно встал и попросил разрешения выйти.
– Нет, нет, – запротестовал мистер Армстронг. – Оставайтесь с нами, мистер Марк. Условия завещания касаются каждого из вас, поэтому вам тоже будет полезно послушать то, что я сейчас скажу.
Гвин насторожилась, посмотрела на Джесона, но тот лишь пожал плечами, продолжая сидеть, вытянув ноги, без улыбки глядя на мистера Армстронга и, казалось, забавляясь всем, что происходит.
– Мама?
Она посмотрела на Марка, снова кивнула, и тот опустился на стул.
– Думаю, нет необходимости зачитывать завещание целиком, – начал мистер Армстронг, обводя всех по очереди орлиным взглядом. – Условия его очень просты. Вся сумма – десять тысяч фунтов – дается вам, миссис Бэрри, для того, чтобы вы могли распоряжаться ею по своему усмотрению, но после вашей смерти весь капитал должен перейти к вашему сыну.
– Мне ничего не нужно, – наклонилась вперед Гвинет. – Я хочу, чтобы все деньги достались Марку, как только он достигнет совершеннолетия.
– Боюсь, что этот вопрос не в моей компетенции, – развел руками мистер Армстронг.
– А не можем ли мы… – Гвинет взглянула на Джесона, надеясь найти у него поддержку, но тот был занят рассматриванием своих туфель. – Не можем ли мы обратиться к нашему анонимному благодетелю с просьбой изменить эти условия?
– Боюсь, что нет. Я получил совершенно четкие инструкции. Мой клиент не желает, чтобы с ним связывались. Так что любая встреча с ним или с ней невозможна.
– Но… Разве нельзя написать ему или ей письмо? Хотя бы для того, чтобы поблагодарить за деньги?
– Нет, – отрезал Армстронг. – Вы захотите узнать имя своего благодетеля, и это вполне естественно. Но я получил строгие указания оставить это в тайне. Обычно тайные благодетели именно так и поступают, чтобы те, кому они помогли, не чувствовали себе обязанными. Поставьте себя на место вашего дарителя, и вы поймете, что я имею в виду.
Гвинет не знала, что ей на это ответить.
– Джесон? – спросила она.
– Что? – спохватился он, выходя из задумчивости. – Скажите, мистер Армстронг, а что будет, если миссис Бэрри откажется принять эти деньги?
– Но это же не так? – удивленно вскинул брови мистер Армстронг.
– Нет, не так, – быстро подтвердила Гвинет, кидая в сторону Джесона раздраженный взгляд.
«Нашел время для шуток!» – сердито подумала она, улыбнулась мистеру Армстронгу и сказала:
– Продолжайте, мистер Армстронг, прошу вас. Вы что-то хотели добавить?
– Ах да. Когда ваш благодетель сочтет нужным, он или она откроет свое имя. Так что все, что вам нужно, так это только набраться немного терпения.
– Немного терпения? Ничего не понимаю! – воскликнула Гвинет. – Почему нужно ждать? Почему нельзя сказать все сразу?
– Как я уже говорил, такова воля моего клиента, – рассмеялся мистер Армстронг. – Спокойствие и терпение, миссис Бэрри, терпение и спокойствие.
Дверь кабинета отворилась, и появился клерк.
– Документы по наследству Бэрри, сэр, – сказал он.
– Спасибо, Томас. – Армстронг быстро просмотрел два исписанных листа. – Да, все ясно и просто, как я и говорил. Мистер Рэдли назначается вашим попечителем, миссис Бэрри, и вашим опекуном, мистер Марк.
– Дядя Джесон будет моим опекуном? – с восторгом переспросил Марк.
Сначала Гвинет была ошеломлена, затем пришла в ярость.
– Я сама воспитываю своего сына, – закричала она. – Я его мать! Это твоих рук дело? – спросила она, оборачиваясь к Джесону.
Джесон медленно поднялся и заговорил, глядя ей в глаза:
– Не думаю, что…
– Моя дорогая миссис Бэрри, – мягко вмешался Армстронг. – Вы не дали мне закончить. Опекунство является почетной обязанностью. Кроме того, человек может быть назначен опекуном только в том случае, если ваш муж не назначил в опекуны Марку кого-нибудь другого.
Ничего подобного Найджелу никогда и в голову не приходило, но не станет же она посвящать их в подробности своей семейной жизни!
– Найджел… Мы с Найджелом не считали, что в этом есть необходимость. Опекунов назначают, как правило, богатым наследникам, а Марку не должны отойти ни деньги, ни имения.
– Мой клиент настаивает на том, чтобы рядом с мальчиком находился мужчина, который поможет его воспитывать, – улыбнулся мистер Армстронг. – Кроме того, роли попечителя и опекуна практически неразделимы, – он посмотрел на Джесона. – Я полагаю, что это мы обсудим с вами отдельно, мистер Рэдли.
Дальнейшего разговора Гвинет не слышала. Она пыталась осознать пропасть, разверзшуюся у нее под ногами. Не успела она освободиться от одного тирана, как в ее жизни появится новый? Да она ни за какие деньги не согласится на то, чтобы кто-то встал между ней и Марком! А уж Джесон и подавно.
– Нет, – жестко сказала она, бесцеремонно прерывая журчащую речь мистера Армстронга. – Можете передать моему благодетелю, что я не принимаю его условий. Поднимайся, Марк, мы уходим.
– Но, мама…
– Все в порядке, Марк, – потрепал его по руке Джесон, а затем ухватил запястье Гвинет. – Твоя мама просто в шоке. Позволь мне переговорить с ней. Простите, мистер Армстронг.
Гвинет посмотрела на лицо Марка и невольно прикусила язык. Затем позволила Джесону вывести себя из кабинета в коридор и только здесь дала волю своему гневу.
– Попечитель – это одно, а опекун, даже формальный, – совершенно иное. Марк Мой, понимаешь, мой, и я ни с кем не собираюсь его делить!
Джесон, похоже, был зол не меньше, чем она.
– Зачем ты напугала Марка раньше времени? И почему ты сомневаешься в том, что я имею право быть его опекуном? Ведь он же Рэдли, не так ли? И я тоже Рэдли. И я – глава нашего клана.
Он крепко схватил Гвинет за плечи, не давая ей отвернуться, и продолжил:
– Я должен стать опекуном Марка, если в завещании Найджела им не назначен его брат. Скажи, почему ты так сторонишься своих родственников? Или это распространяется только на меня? Но что я тебе сделал, чтобы так меня ненавидеть?
Ярость, полыхавшая в сердце Гвинет, сменилась холодным страхом.
– Ничего ты мне не сделал, – быстро ответила она. – В самом деле, ничего.
– Звучит не слишком убедительно. А вот мистер Армстронг, я уверен, думает, что ты считаешь меня способным испортить жизнь Марку.
– Не говори глупостей, – сказала Гвинет, поражаясь своим актерским способностям. – Дело не в тебе. В роли опекуна я вообще не могу никого принять. Почему мужчины всегда считают, что женщина не в состоянии самостоятельно воспитать своего ребенка? Поверь, это не так. Я сама прекрасно справлюсь с воспитанием Марка и не хочу, чтобы мне в этом кто-то мешал.
Лицо Джесона немного смягчилось. Он отпустил Гвинет, и она незаметно потерла запястье, которое перед этим сжимали его пальцы. Ей не хотелось, чтобы он начал извиняться. И вообще больше всего Гвинет хотелось как можно скорей оказаться подальше от пронзительных, наблюдательных глаз Джесона.
Он снова заговорил, испытующе глядя на нее:
– Как я понимаю, ты разделяешь идеи леди Октавии. Это она вбила тебе в голову, что мужчинам нельзя доверять?
– Нет, Джесон. От леди Октавии я узнала о том, что мужчины не должны доверять женщинам. Если они доверятся им, падут все законы.
Джесон улыбнулся так широко, что сердце Гвинет немного оттаяло.
– Ты принципиально хочешь отказаться от наследства? – спросил он.
Точного ответа на этот вопрос она не знала и потому ответила достаточно уклончиво:
– Мне кажется, я должна это сделать.
– Гвин, – покачал головой Джесон. – Будь благоразумной. Вернись и скажи Армстронгу, что ты согласна с условиями. Быть опекуном – всего лишь почетная обязанность, вроде титула. Вот увидишь, в твоей жизни ничего не изменится. С меня будет достаточно, если ты в случае необходимости станешь советоваться со мной да еще будешь рассказывать о том, как идут дела у Марка.
Гвинет представила себе все это и внутренне передернулась.
«Вот, значит, с чего все это начинается, – подумала она. – И известно, чем заканчивается».
– Прости, Джесон, – сказала она, – но свой выбор я уже сделала.
– Тогда ты не оставляешь выбора мне.
– Что ты хочешь этим сказать? – встрепенулась Гвинет.
– Теперь мне придется пойти в суд и просить, чтобы я официально был назначен опекуном Марка, – он сделал паузу, давая Гвинет возможность осознать сказанное. – И суд назначит меня его опекуном, потому что, нравится тебе это или нет, но из мужчин я – самый близкий родственник Марка. Что ты теперь скажешь? Заставишь меня идти в суд или примешь условия завещания?
* * *
В тот день они побывали не только у Гантера и после мороженого отправились в Ричмонд-парк в коляске Джесона. День был прохладным, но Гвинет не замерзла даже в своей летней пелерине.
Вероятно, ее согревал гнев, не перестававший бушевать в ее душе. Она была вынуждена принять условия Джесона, но это не значило, что она смирилась с ними. Гвинет сидела, сложив руки на груди, и не отрываясь смотрела вперед. Отвечала она только тогда, когда ее о чем-то спрашивали.
А вот Джесон просто сиял. Он то и дело шутил, рассказывал много интересного о тех местах, по которым они проезжали, и всячески стремился вовлечь Гвинет в общую беседу, но она отвечала коротко и сухо. Марк, увлеченный поездкой, казалось, не замечал настроения матери.
Обедали они уже ближе к вечеру, в Челси. Марк впервые в жизни увидел столько еды, но еще больше, чем необычные блюда, его поразила конюшня, расположенная на заднем дворе ресторана, и после обеда Джесон и Гвинет дали ему возможность ее исследовать.
– Ты правда научишь меня ездить верхом, когда мы будем в Хэддоу-Холле? – спросил Марк. Конюх Джесона в это время придерживал лошадей под уздцы, а Марк кормил их с ладони сахаром.
Джесон искоса взглянул на Гвинет и ответил:
– Если ты захочешь. Впрочем, твоя мама тоже прекрасная наездница. Она может научить тебя не хуже, чем я.
– Ты научишь меня, мама?
– Мммм, – неопределенно протянула она, не желая поддаваться на лесть Джесона.
– Мама, а можем мы сходить на могилу бабушки? – спросил Марк и пояснил, обращаясь к Джесону: – Бабушка похоронена у церкви Святого Марка, это здесь, в Челси.
– Да, я знаю, – ответил Джесон. – Я был на ее похоронах вместе с твоей мамой.
Если он хотел напомнить ей о том, как близки они были в детстве, то напрасно тратил силы.
– Кладбище сейчас закрыто, – сказала Гвинет сыну. – Приедем сюда в другой раз.
– А ты знал моего дедушку? – спросил Марк у Джесона.
– Твоего дедушку Рэдли? Еще бы не знал. Он был моряком. Помню, как он взял меня однажды с собой на корабле. Когда мы будем в Хэддоу, я научу и тебя ходить под парусом.
Хэддоу. Опять Хэддоу.
Гвинет взглядом дала Джесону понять, что она об этом думает. Он улыбнулся ей, и она ответила ему улыбкой, но вовсе не потому, что сменила гнев на милость! Просто она устала сердиться.
Из Челси они выехали поздним вечером, и еще по дороге Марк уснул на руках у матери, но когда Джесон вынес его из коляски, моментально проснулся.
– А шоколад сегодня будет, мама? – спросил он, широко зевая.
– Ты же спишь уже, – возразила она.
– Нисколечко. Я совсем проснулся. Опустите меня на землю, сэр, я сам пойду. Вот видишь, мама?
Гвинет понимала, что в отличие от нее для Марка сегодняшний день был настоящим праздником, который не следует омрачать напоследок.
– Хорошо, – согласилась она. – Но только ты немедленно поднимайся к себе и ложись в постель. Я принесу шоколад тебе в комнату.
И тут Марк невинно – ах, не слишком ли невинно! – спросил:
– Возможно, дядя Джесон тоже любит шоколад?
Гвинет не хотелось выглядеть неприветливой в глазах сына, но еще меньше ей хотелось остаться наедине с Джесоном, пока она будет готовить на кухне горячий шоколад. Слишком уж велико у нее будет тогда искушение убить новоявленного попечителя. Ей не хотелось ни видеть его, ни говорить с ним. Ей хотелось побыть одной. И пусть Джесон уезжает с глаз долой, и как можно скорее.
– Но, Марк, – сказала она, указывая рукой на коляску. – Лошади устали, и, кроме того, жестоко заставлять их ждать здесь, на холоде.
– Это легко поправить, – быстро заметил Джесон. – Найтли отведет их домой и поставит в конюшню.
– А как ты будешь добираться до дома? – спросила Гвинет.
– Пешком, разумеется. Здесь совсем недалеко.
Как она могла забыть о том, каким изворотливым он умеет быть, когда это ему нужно!
Глаза Гвинет сердито сверкнули.
Глаза Джесона смеялись.
– В таком случае, – сказала она, – пока я буду готовить шоколад, ты можешь помочь Марку раздеться. Если это, конечно, не слишком тебя затруднит.
– Совсем не затруднит, – легко ответил Джесон и тихонько, только для одной Гвинет, добавил: – А потом мы с тобой поговорим.
Она тяжело вздохнула и пошла к входной двери. Уже внутри, поднимаясь со свечой по ступенькам, она спохватилась, что теперь Джесон увидит, как бедно они живут. Ведь если не считать парадную гостиную, все комнаты в доме были почти пусты – одни голые полы да стены. В спальне Марка, например, стояла лишь кровать, стол, стул да умывальник. Ну и еще оловянные солдатики, строем марширующие между чернильницей и тетрадями. Гвинет поставила свечу на камин и обернулась к Джесону.
Он охватил всю комнату одним быстрым, цепким взглядом, а затем внимательно посмотрел на Гвинет, и та почувствовала, как запылали ее щеки. Да, от взгляда Джесона никогда ничего не могло укрыться.
– Пойду приготовлю шоколад, – сказала Гвинет и поспешно покинула комнату.
Спустя десять минут она вернулась в спальню Марка, неся в руках поднос с тремя дымящимися чашками горячего густого шоколада. Сделала пару шагов и застыла в недоумении. Марк крепко спал под одеялом, а рядом, без сюртука и ботинок, похрапывал Джесон, сжимая в одной руке оловянного солдатика.
– Джесон, – негромко окликнула Гвинет, приближаясь к кровати. – Джесон!
Его длинные темные ресницы затрепетали, но он не проснулся. Гвинет поставила поднос на стол и сделала еще одну попытку. Джесон только нахмурился во сне и повернулся спиной к Гвинет, придвинувшись ближе к Марку.
Гвинет была рада тому, что ее никто не видит и ей не нужно скрывать свои чувства. Ей было больно видеть, как они спят в обнимку – темноволосый мужчина и светловолосый мальчик. Она заметила, что даже во сне длинные чуткие пальцы Джесона продолжают накрывать маленькую руку Марка.
Гвинет сглотнула подкативший к горлу комок. Интересно, многое ли известно Джесону? Быть может, он знает всю правду? И потому захотел стать опекуном Марка?
Нет. Если бы Джесон знал все, он немедленно дал бы ей это понять. Только так он и поступил бы. Ведь он – Рэдли, а они все такие. И Марк – тоже Рэдли. Одна порода. Всегда крепко держатся друг за друга. За доказательствами далеко ходить не надо, достаточно вспомнить, с какой готовностью Рэдли приняли ее мать, когда та овдовела.
Но есть маленькая деталь. Мать была рада вернуться в лоно семьи Рэдли, а ее Джесон принуждает к этому. Принуждает мягко, осторожно, но под этим кроется такая стальная воля, которая не может не испугать. Нужно быть осторожной, очень осторожной, потому что так легко можно потерять очень многое, если не все.
Пусть лучше опекунство так и останется для Джесона всего лишь почетным титулом.
Она наклонилась, чтобы поднять с пола оброненного солдатика. Вся одежда Марка была аккуратно развешана на стуле, и Гвинет знала, что благодарить за это она должна Джесона. Уж чем-чем, а аккуратностью Марк никогда не отличался.
Она сложила полотенца возле умывальника, налила воды в рукомойник. Она проделывала это сотни, тысячи раз, но никогда – в присутствии Джесона, который даже во сне продолжал вызывать у Гвинет беспокойство.
Джесон повернулся во сне, и Гвинет окинула его долгим-долгим взглядом. Затем открыла гардероб, нашла плед поновее и прикрыла спящего.
Она знала, что кое-кто будет очень рад, проснувшись завтра утром. Впрочем, может быть, Джесон тоже будет рад, если, конечно, не упадет ночью с узкой кровати.
Мысль о том, как Джесон скатится на пол, должна была позабавить Гвинет, но почему-то не позабавила. Она еще раз окинула долгим взглядом спальню Марка и пошла прибираться на кухню.
