Текст книги "Несносная девчонка"
Автор книги: Элизабет Роллз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава четвертая
Крессида ворвалась в спальню и захлопнула дверь. Затем уселась на кровать и сжала кулаки. Она не заплачет. Ни за что. Ей не о чем плакать. Если только… о несостоявшемся поцелуе.
Она подошла к туалетному столику и уставилась в зеркало. Волосы уже не такие яркие, как раньше, а скорее, темно-рыжие. Поскольку сейчас зима, то веснушек – по сравнению с летом – почти не видно. Но вот нос! Как же она ненавидит свой вздернутый нос! Но с этим ничего не поделаешь – так же, как и с зелеными глазами. И она поправилась, а в некоторых местах даже чересчур. Бархатное платье было сшито для шестнадцатилетней костлявой девчонки, и теперь формы выпирают наружу. Наверное, надо прикрыть вырез кружевом…
Крессида сердито смотрела на свое отражение. Вот так-то! Она совсем непривлекательна и целовать ее – значит проявить дурной вкус. Ну и Бог с ним! Она пыталась убедить себя, что это к лучшему, когда раздался осторожный стук в дверь.
– Кто… кто там?
Если это Джек… Она поискала, чем бы в него запустить.
– Это Нелл, мисс. Я пришла разжечь камин.
Дверь открылась, и появилась розовощекая служанка. Улыбнувшись Крессиде, она сказала:
– Хозяин подумал, что вам, наверное, холодно, и велел мне развести огонь в камине.
Крессида от неожиданности приоткрыла рот. Служанка, приняв молчание за знак согласия, быстро развела огонь.
– Вот и все, мисс. Хозяин просил узнать, не желаете ли чаю. Я принесу.
Чай. В спальню. Она не помнила, чтобы кто-нибудь после смерти мамы хлопотал вокруг нее.
Я…. не знаю, право…
Служанка снова улыбнулась.
– Тогда отдыхайте, мисс. А чай я принесу позже.
Она сделала книксен и ушла. Крессида смотрела ей вслед и пыталась представить, как ответила бы мать Эндрю, леди Фэрбридж, если бы служанка разговаривала с ней вот так запросто. Еще труднее было вообразить, чтобы служанка осмелилась обратиться к леди Фэрбридж подобным образом.
Но почему Джек послал служанку позаботиться о ней? Противный подозрительный голосок шептал, что он делает это, чтобы втереться к ней в доверие. Нет, на него это не похоже – ведь она ему не нравится.
Скинув туфли, Крессида устроилась на постели и натянула на себя покрывало. Продолжая раздумывать над случившимся, она задремала.
Когда девушка проснулась, в комнате было уже темно. Зевая, она села и увидела, что огонь в камине все еще ярко горит. Странно – он давно должен был бы погаснуть. Наверное, пока она спала, Нелл подбросила дров в огонь. Ей стало тепло на душе от того, что кто-то – пусть даже служанка – позаботился о ней. Она потянулась и спустила ноги с кровати. Взгляд упал на кресло – там лежала ее рабочая корзинка. Крессида наморщила лоб. А что лежит поверх корзинки? Она подошла поближе и увидела… подснежники и книги, которые читала в библиотеке. Букетик, перевязанный серебристой ленточкой, лежал поверх томов, а под ним виднелся листок бумаги. Дрожащими пальцами она взяла записку, осторожно развернула и прочитала:
«Моя дорогая Крессида! У вас есть все основания сердиться на меня. Я вел себя недостойно. Надеюсь, я собрал все булавки, но забыл их сосчитать.
Пожалуйста, примите мои извинения.
Джек.»
О подснежниках – ни строчки. Но это и не нужно. Она поднесла цветы к лицу и вдохнула их свежесть. Ей еще никто никогда не преподносил цветы. Хотя Эндрю как-то подарил дорогой букетик, скорее всего действуя по прихоти. А Джек с больным плечом вышел в холодный зимний день. Он поступил так потому, что обидел ее. И книги прислал те самые, которые она не решилась взять из библиотеки. Он что, хочет показать, что она желанна? Как соблазнительно поверить этому! А если это приманка? В прошлый раз она ошиблась, и чем все кончилось? Неужели она поставит под удар то положение, которое сейчас занимает отец? Нет, теперь все по-другому. Когда Эндрю пытался ее обольстить, то это происходило в весьма, с его точки зрения, неудобной обстановке – на глазах у всей округи. У Джека преимущество – она живет в его доме. У него много возможностей, чтобы соблазнить ее…
«Ой, не будь такой простофилей! Зачем, скажи на милость, это нужно Гамильтону? Ты ему нисколько не нравишься. Он всего лишь сказал, что хотел тебя поцеловать, а ты бог знает что вообразила. Ну, у мужчин бывают неожиданные порывы. И мама об этом говорила».
Негромкий стук в lверь нарушил ее размышления.
– Войдите.
Нелл просунула голову в щелку.
– Вы проснулись? Принести чаю?
– Это было бы замечательно. И спасибо за то, что снова разожгла огонь. А мою рабочую корзинку принесла ты?
– Я, мисс? Нет. Я была в буфетной, помогала миссис Робертc. – Служанка улыбнулась и ушла.
В ее комнате был Джек. Но это неприлично! И опасно.
«Я не смогла бы позвать на помощь. Я помню, что произошло, когда папа решил выяснить о намерениях Эндрю».
Нет! Она не желает плохо думать о Джеке Гамильтоне. Просто ее мучают подозрительность и враждебность. И все потому, что красивый мужчина признался в своем желании ее поцеловать и принес ей букетик подснежников в знак извинения за свою бестактность. Он – джентльмен до мозга костей. Как она может поверить в то, что он поведет себя подло? Лишь потому, что вошел в ее комнату? Но это его дом, в конце концов. Он побывал в комнате женщины, когда та спала, и это, конечно, верх неприличия, но между неприличием и непорядочностью существует огромная разница.
Но для Крессиды безопаснее вести себя так, будто она уверена в его непорядочности. Во что бы то ни стало необходимо держаться от него подальше.
* * *
Джек ерзал на стуле и старался вникнуть в то, что говорит доктор Брамли по поводу средневековых рукописей. У него болело все… кроме плеча, особенно, если он не задевал больную руку. Причина его мучений сидела на противоположном конце обеденного стола и нехотя ковыряла вилкой в тарелке. Он, должно быть, рехнулся, когда принес ей цветы. И все из-за того, что ему показалось, будто негодная девчонка по-настоящему обиделась.
Ну, разумеется, он ошибся. Если бы она обиделась, то не сидела бы сейчас в зеленом бархатном платье, которое обычно надевала к обеду. Платье, как нарочно, было сшито так, чтобы любоваться на женские прелести, а крошечный кружевной воротничок, прикрепленный у выреза, вместо того, чтобы прикрыть грудь, привлекал взор.
Весь вечер она почти не смотрела в его сторону, но дала понять, что прочитала записку и приняла его извинения. Девушка укрылась за стеной молчания и вежливо отвечала только тогда, когда он к ней обращался.
Ее отец, казалось, не замечал натянутой обстановки.
– Знаете, милый мальчик, эта рукопись слишком орнаментальна, чтобы…
Джек с трудом заставил себя внимательно вслушаться в слова доктора Брамли.
– А что об этом думает Крессида? – спросил он. Теперь ей придется ответить по существу, а не отделываться «да» или «нет».
Она сложила салфетку и подняла голову.
– Что думаю я? Я думаю, что мне пора избавить джентльменов от своего общества и оставить наслаждаться портвейном.
Черт бы ее побрал! Джек встал. Крессида тоже встала и подошла к отцу.
– Спокойной ночи, папа.
Он рассеянно взглянул на нее.
– Спокойной ночи, дорогая. Ты поставила настойку опия у моей постели?
Джек заметил, что девушка озабоченно нахмурилась. Даже если Крессида доводит его до безумия, он не может отрицать, что к отцу она относится с любовью и заботой.
– Да, папа, поставила, но ты не думаешь?..
– Спасибо, дорогая. Ты же знаешь – мой желудок…
Она наклонилась и поцеловала его.
– Хорошо, но всего несколько капель. Спокойной ночи.
Крессида направилась к двери, а взор Джека был прикован к ней: гибкой линии спины, грациозным изгибам бедер и талии. С этим надо что-то делать. Наверное придется воспользоваться ее рекомендацией и окунуться в сугроб. Это поможет лучше, чем горячая грелка в ногах. Страсть отвлекает мужчину от других сторон брака: общих интересов и приятных, дружелюбных отношений. Он не должен вспоминать, какой беззащитной выглядела девушка, когда спала, подложив под щеку ладонь, и как уютно устроилась под одеялом, которое он аккуратно подоткнул со всех сторон.
Вот проклятье! Ему вообще не следовало заходить к ней в комнату!
– Что это у вас, черт побери?
Голос Джека отвлек Крессиду от ее занятия. Она недовольно подняла голову. Как характерно для него – нарушить заведенный порядок, к которому она уже успела привыкнуть. Три дня Крессида старательно избегала встреч с этим несносным человеком и совершенно не ожидала увидеть его сейчас, так как обычно после завтрака он отправлялся погулять.
Он, несомненно, решил, что она роется в его личных вещах. Но в этой коробке оказалось столько всего интересного, что она устроилась на подоконнике, разложив вокруг себя старые бумаги. Папа плохо спал прошлую ночь, его немного лихорадило, и Крессида настояла, чтобы он остался в постели.
– Вы ведь хотели, чтобы все документы были разобраны, не так ли? – спросила она.
– Да. – Джек с удивлением посмотрел на коробку. – Но это шкатулка моей прабабушки. Там нет ничего заслуживающего внимания.
Типично мужское замечание!
– А вам не приходит в голову, что без женщин мужчины могли бы умереть с голоду? – спросила девушка. – Я заметила, что вы любите варенье. Вот несколько рецептов: сливовое варенье, желе из мушмулы, даже айвовая пастила. Хотя не думаю, что айва здесь приживется – слишком холодный климат. И вам очень нравится, когда мебель блестит, а судя по тому, что в доме пахнет лавандой, возможно для полировки используется как раз этот рецепт. – Она помахала листочком.
Джек уставился на нее, а Крессида продолжала:
– Здесь прабабушкины хозяйственные книги. Вы можете прочитать о всех ее расходах, о том, как ведется дом, кто прибудет с визитом, даже какое платье она наденет в честь приезда герцога Ратлендского. Это чудо какое-то… Вы узнаете, как они жили, развлекались, что им подавали на завтрак.
Джек помнил свою прабабушку – она умерла, когда ему было лет десять. На завтрак ей непременно подавали яичницу с ветчиной. Однажды утром она велела служанке принести вместо этого чашку чая и спустя пять минут умерла, не успев ничего больше сказать.
Он смотрел на бумаги, которыми был усыпан подоконник. Некоторые из них исписаны ее тонким неровным почерком. Джек и думать забыл о старой даме и вот теперь вспомнил. Они с Нэн ужасно любили бегать к ней в гости. Она обычно ворчала, как много они всего съедают, и тут же, весело на них поглядывая, подкладывала на тарелки пирожки и печенье. Господи, он почти помнит запах особенного ароматного печенья, еще теплого – прямо из духовки. Мальчик всегда удивлялся тому, откуда ей было знать, когда они придут, и как она успевала приказать испечь печенье. Лишь спустя годы он сообразил, что боковая дверь, через которую они с Нэн выбегали из дома, была хорошо видна из гостиной старушкиного особняка, находящегося в полумиле.
Джек подобрал листки и стал их просматривать. Он поднял голову и заметил пристальный взгляд Крессиды.
– Вы что-нибудь ищете? – спросила она. Он покраснел.
– Она… у нее был рецепт ароматного печенья, – сказал он и смущенно замолчал. Невозможно передать словами то, как на него подействовали мысли об этом печенье. Оно напомнило о детстве, о рыбалках вместе с Нэн, о том, как они учились ездить верхом и как бегали в гости к прабабушке.
Крессида сосредоточенно стала перебирать кипу бумаг.
– Нет, это не то. Я раскладываю записи по темам: например, настойки из трав… – Она спокойно посмотрела на Джека. – Здесь есть один рецепт мази из окопника. Ее полезно втирать в плечо.
– Мой камердинер уже взял мазь у миссис Робертс, – с улыбкой откликнулся Джек.
Крессида улыбнулась в ответ, и у него сделалось тепло на душе.
– Что ж, хорошо. В таком случае у меня нет повода беспокоиться. Так… здесь средства для чистки утвари… А, вот оно – печенье со специями. Хм. Корица, имбирь, мускатный орех. – Глаза ее заблестели. – То самое?
– Э… да. Да, это оно. – У Джека аж слюнки потекли.
Крессида бросила на него проказливый взгляд.
– А теперь послушайте. – И, подражая дребезжащему старческому голосу, она произнесла: – Сказать повару, чтобы замесил двойную порцию – Джек и Нэн ужасные обжоры.
Смеясь, Крессида слезла с подоконника и направилась к двери.
– Вы куда?
Джеку вдруг стало одиноко. Она с улыбкой обернулась.
– К себе, разумеется. Почерк вашей прабабушки трудно разобрать. Я перепишу рецепт и отдам поварихе. К вечернему чаю у вас будет ароматное печенье. – И с грустью добавила: – Такие мелочи очень важны. Каждый раз, когда я надеваю мамино украшение, то думаю о ней. Мне кажется, с печеньем произойдет то же самое. Возможно, ваши правнуки однажды вспомнят о нем.
С этими словами девушка ушла, а Джек молча уставился ей вслед. Каким образом ей удалось выразить все это словами и превратить рецепт печенья в важную часть семейных традиций, словно оно – герб над камином?
Он хотел было тоже порыться в шкатулке, но что-то его остановило. Раз Крессиде это интересно, то его вмешательство может ей не понравиться. Пусть сама разбирается. Но не на подоконнике – ей необходим письменный стол. Джек оглядел библиотеку. Отцовское бюро, которое использует он, стоит у камина и завалено книгами и бумагами. Есть еще стол для доктора Брамли. На нем тоже полно документов, рукописей и книг.
Маленький столик в бывшей материнской гостиной! Он прекрасно подойдет. У него откидывается одна сторона, и он не займет много места.
Джеку вдруг ужасно захотелось поскорее ее увидеть… и чтобы она напомнила ему о необходимости держать руку на перевязи. Он решительно дернул за шнур звонка. Надо перенести стол сюда до ее возвращения.
Крессида с удивлением взирала на изящный письменный столик красного дерева, придвинутый к подоконнику. Все ее бумаги были аккуратно разложены. Откуда он взялся?
Деликатное покашливание прервало ее размышления.
– Стол стоит на удобном месте, мисс Крессида?
Она обернулась и увидела Эванза, который улыбался ей с видом доброго дядюшки.
– О, да! Но…
– Хозяин убедил нас, что стол поставлен правильно, но если хотите его передвинуть…
Откуда Джек знает, что она очень любит залитый светом подоконник? Теперь она сможет там читать, а если нужно что-нибудь записать, пересядет за стол…
– Нет, что вы! Все замечательно, – заверила она Эванза. – Но кто переложил мои бумаги? – Девушка провела рукой по стопкам.
Эванз засмеялся.
– Это сделал мистер Джек. Не позволил нам ни до чего дотронуться. Он рассказал, как вы нашли рецепт печенья старой леди Кейт. – Эванз задумчиво улыбнулся. – Я-то помню это печенье, а вот повариха – нет. Она – новенькая, появилась здесь всего двадцать лет назад, но, думаю, она справится.
Крессида с трудом удержалась от смеха. Двадцать лет, а кухарку до сих пор считают новенькой.
– А вы, Эванз, сколько лет здесь?
– Я, мисс Крессида? Я здесь родился. Мой отец был дворецким у деда мистера Джека. Когда я был мальчишкой, леди Кейт овдовела и жила отдельно. Она готовила это печенье еще для отца мистера Джека и мисс Нэн. – Он смущенно заморгал. – Ну… если стол не надо передвигать, я пойду в буфетную.
Крессида уселась за стол и растерянно уставилась на аккуратные стопки бумаг. Он сам все разложил! Дрожащими пальцами она дотронулась до маленькой медной чернильницы. Он обо всем подумал: песок в коробочке, чернила, перья. И лампа.
Почему? Почему Джек проявил такую заботу? Крессида вспомнила, как он сидел с ней на подоконнике, в какой пришел восторг, когда она нашла рецепт. Она всегда чувствовала, что его к ней тянет, но не обращала на это внимания, твердя себе, что он ее невзлюбил, что он властный и недоброжелательный. Но что властного в человеке, который радовался словно мальчик, предвкушая угощение и пытаясь это скрыть? «Недоброжелатель» отыскал для нее письменный стол и поставил на него все необходимое. Девушка вздрогнула: как бы не совершить ошибку от таких знаков внимания. Он просто проявил доброту.
У Крессиды вырвался стон. Ну что плохого в том, что он добр? Это привлекательная черта характера, в особенности если в ней нет оттенка снисходительности. Но влюбиться в мистера Джека Гамильтона было бы величайшей глупостью.
От мысли, что она может ему понравиться, ей стало теплее. Даже ноги согрелись. Как странно! Она ведь далеко от камина, и в этом углу обычно зябко.
Удивленная Крессида нагнулась и заглянула под стол. Она не поверила своим глазам – там стоял медный ящик с отверстиями: старомодная грелка для ног. У нее дрогнуло сердце.
Джек направился в библиотеку. Он хотел, чтобы Крессида первой обнаружила стол. Теперь же ему было любопытно посмотреть, как она к этому отнеслась. Все ли мелочи он учел?
– А, мистер Джек. Вот вы где, – отвлек его голос Эванза.
Дворецкий произнес это чересчур торжественно, и Джек насторожился.
– Да, Эванз? В чем дело?
О боже! У Эванза всегда такое выражение лица, когда заявляются посетители.
– Это Станопы, сэр.
Черт! Эванз обращался к хозяину «сэр», когда хотел напомнить ему о его обязанностях.
– Ну хорошо! – пробурчал Джек. – Куда ты их провел?
У дворецкого был столь возмущенный вид, что Джек тотчас пришел в себя.
– Прости, Эванз. Конечно, в гостиную. Я сейчас же иду туда. Позаботься о чае. – Вдруг его осенило. – Кстати, скажи мисс Брамли, что у нас посетители и что мы будем пить чай в гостиной.
Визит Станопов пройдет веселее, если рядом будет Крессида. К тому же неплохо продемонстрировать леди Станоп, что он считает мисс Брамли членом семьи, а не бедной родственницей.
Визит начался неудачно, так как леди Станоп решила немного подтолкнуть Джека к тому, чтобы он поухаживал за ее дочкой.
– Сейчас считается модным, чтобы леди сами управляли экипажем. Можем ли мы с сэром Уильямом воспользоваться нашей долгой дружбой и попросить вас, если вы, конечно, не возражаете, показать милой Элисон, как править лошадьми?
Джек подумал, что на его лице наверняка отчетливо написано – он очень даже возражает. Ему приходилось наблюдать, как «милая Элисон», сидя в седле, натягивает удила. При мысли, что она причинит боль его драгоценным лошадям, он уже открыл рот, собираясь уклониться от чести стать ее учителем, как принесли печенье, бутерброды и лепешки. Он знал, что сэр Уильям обожает печенье и однажды умял целое блюдо.
Но куда подевалась Крессида? Если она сейчас же не появится, то печенье исчезнет. Сэр Уильям уже успел съесть три штуки.
– Не забывайте, леди Станоп, об опасностях, подстерегающих юную леди, которая правит сама.
Джек не знал, как отвлечь сэра Уильяма от печенья.
– А вы не попробовали лепешек, сэр? С черносмородиновым вареньем? Оно в этом году получилось на редкость удачным.
Господи, да он говорит в точности, как его мать!
Сэр Уильям замахал руками.
– Не суетитесь вокруг меня, мой мальчик. С меня вполне хватит и печенья.
Джек с досадой наблюдал за тем, как печенье исчезает во рту сэра Уильяма. Интересно, сколько еще ему удастся слопать? Обычно подобные визиты не длились более получаса. Скосив глаза на позолоченные часы, стоящие на камине, Джек подсчитал, что остается по крайней мере еще минут пятнадцать, а значит, скоро исчезнет все до крошки.
– А где же ваша маленькая кузина мисс… Брамбли? Кажется так ее зовут? – подала голос леди Станоп.
– Мисс Брамли, – холодно поправил ее Джек. – Полагаю, в библиотеке.
– А, понятно, – протянула дама. – Очень разумно. Конечно, ей приличнее пить чай там. У меня была кузина, которой приходилось напоминать об этом.
От предположения, что мисс Брамли намеренно указывают на ее место, Джек чуть не задохнулся. Стараясь не нарушать правил вежливости, он произнес:
– Я обычно пью чай в библиотеке, и, разумеется, удобнее, чтобы домочадцы следовали моему примеру.
Он перевел разговор на лондонский светский сезон и спросил, когда Станопы собираются переехать в столицу.
– А, что касается этого… Я еще не решила, когда мы поедем, – доверительно сказала леди Станоп. – Прошлый сезон был просто замечательным и милая Элисон имела успех… большой успех. Вы были так добры и танцевали с ней. Однако она переутомилась, и в этом году мы поедем попозже.
У Джека заныло плечо при мысли о предстоящих танцах с мисс Станоп. Он мгновенно решил, что проведет сезон в Лестершире. В любом случае весной в деревне приятнее, чем в Лондоне.
– А вы, сэр? Когда вы будете в Лондоне? – Мисс Станоп, хлопая ресницами, бросила на него томный взгляд.
Джек забыл о своей природной честности.
– О, при первой же возможности, мисс Станоп. – Он почти ощутил, как меняются планы семейства Станоп. Прекрасно! Он займется приготовлениями к отъезду и даже переберется в городской дом, если нужно. Но, как только Станопы устроятся в Лондоне, сразу же вернется. Сейчас же главное – отвлечь сэра Уильяма от печенья. А тут еще мисс Станоп протянула руку к блюду. Господи! Надо поскорее отделаться от непрошеных гостей.
– Боже мой! Снова эта негодная мышка! Вот нахальная попрошайка!
Раздался визг, девица Станоп в ужасе отшатнулась и опрокинула столик. По ковру разлился чай и рассыпалось оставшееся печенье.
Визит тут же завершился. Мисс Станоп и ее матушка, дабы избежать новой встречи с мышкой, удалились с такой скоростью, что Джек подумал: уж не принести ли ему на всякий случай в дом несколько зверьков. На конюшне они, несомненно, водятся…
Джек с извинениями проводил гостей и, вернувшись, оглядел убытки. Ничего страшного – разбилась только чашка с блюдцем, а блюдо уцелело, хотя часть печенья разломалась. Джек сложил ароматные кусочки на блюдо и отправился в библиотеку, раздумывая о пользе и вреде мышей.