Текст книги "Песня любви для Ворона "

Автор книги: Элизабет Лоуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5

Пока Дженна занималась поисками кетчупа и хрена, чтобы приготовить настоящий соус, ей удалось частично восстановить обычное жизнерадостное настроение. В конце концов, Рейвен не виноват, что мужской пол питает слабость к голубоглазым блондинкам. Не виноват Рейвен и в том, что ей трудно сохранять спокойствие, приходится сдерживать желание прижаться к могучему телу, почувствовать мужскую энергию.

А шторм тем временем разбушевался не на шутку. Судя по коротким обрывочным сообщениям по радио, которые то и дело прерывались продолжительными помехами, буря угомонится не раньше чем дня через два. А значит, «Черная луна» по-прежнему останется в плену у стихии.

Впрочем, два дня, думала Дженна, не столь большой срок. Она, конечно же, продержится и постарается под блистательным чувством юмора скрыть жажду мужской ласки.

Занятая невеселыми мыслями, Дженна выложила на стол коробку с рыбными галетами, которые обнаружились во время тщательных поисков. Для соуса не хватало только лимонов. Дженна решила осмотреть большой морозильник, ибо в холодильнике цитрусовых не было.

Подняв крышку, она заглянула внутрь и вдруг уловила аромат лимонов, явно перебивающий запах апельсинов, лука и зелени. Значит, где-то глубоко, в одном из многочисленных пакетов скрываются желанные плоды.

Чтобы добраться до дна морозильника, девушке пришлось перегнуться через край.

Именно в этой позе и застал ее Рейвен, вошедший в каюту. При виде стройных ног, длину которых полностью открывала задравшаяся рубашка, он резко остановился, словно наткнулся на невидимый барьер. Из морозильника доносились приглушенные вздохи и шуршание бумаги – Дженна старательно перекладывала пакеты с картофелем, луком, морковью, апельсинами и другой снедью.

Но Рейвен ничего не слышал. Он усиленно боролся с желанием немедленно приблизиться к молодой женщине, обвить руками ее стройные лодыжки, а затем заскользить по белой гладкой коже к плавному изгибу бедер. Туда, где под выглядывающими из-под рубашки темно-синими кружевами скрывается горячая влажная плоть… Понадобится всего несколько секунд, не больше. А лучше, упиваясь каждым сантиметром нежного тела, языком и губами медленно-медленно двигаться вверх, приближаясь к желанной цели…

Строя сладострастные планы, Рейвен поневоле уже подошел к Дженне, руки его так и тянулись к прелестным ножкам.

– Черт возьми! Что ты делаешь! – одернул он себя вслух.

– Ищу лимоны – послышалось из морозильника.

– Лимоны, – механически повторил Рейвен, напряженно наблюдая, как с каждым движением рубашка задирается все выше.

О Боже! Когда стали видны женственно округлые ягодицы, прикрытые темно-синим кружевом трусиков, он не выдержал и закрыл глаза. Попытки успокоить проснувшийся физический голод ни к чему не привели. Желание горячими яростными потоками бурлило в жилах, стучало в висках и нестерпимой тяжестью давило в паху.

– Да, лимоны, – как ни в чем не бывало продолжала Дженна. – Возможно, они несколько подсластят мое кисло-горькое настроение.

Рейвен засмеялся, полностью обезоруженный. Он полагал, что ему предстоит провести мрачный ужин в напряженном молчании. Однако в каюте его ожидал приятный сюрприз. Вместо недовольной женщины, готовой разразиться очередной гневной тирадой при малейшей оплошности с его стороны, он увидел Дженну в сексуально возбуждающей позе, да к тому же не потерявшую присущего ей чувства юмора.

Впрочем, трудно сказать, какая ситуация устраивала бы Рейвена больше. Ведь он не имеет права дать выход эмоциям до тех пор, пока Дженна сама не согласится принадлежать ему. А сдерживать себя неимоверно трудно, особенно если не перестать пристально следить за искушающими движениями женских бедер.

Стиснув зубы, Рейвен заставил себя отвести взгляд от притягательных округлых ягодиц. Машинально он достал из шкафчика тарелку для устриц и отправился к двери, ведущей на палубу. С большой осторожностью разложил устрицы и только затем решился заглянуть в каюту через иллюминатор. Но тут же понял, что поспешил. Дженна по-прежнему стояла, а вернее, висела на морозильнике в той же живописной позе.

Рейвену не оставалось ничего другого, как снова разложить устрицы на тарелке, теперь уже в другом порядке. А потом еще раз.

– Ура, нашла!

– Слава Богу, – с искренним облегчением сказал Рейвен и вошел в каюту. Но стоило ему переступить порог, как стало очевидно, что он поторопился.

Дженна только что выбралась из морозильника. Лицо ее раскраснелось, волосы растрепались, но, главное, задравшийся почти до талии подол рубашки, похоже, не собирался опускаться. Девушка тоже заметила беспорядок, но, поскольку в руках находились лимоны, ей пришлось несколько раз резко качнуть бедрами, чтобы ковбойка возвратилась на место.

Рейвен не смог сдержать стона, невольно вырвавшегося у него при виде непроизвольных движений, снова пробудивших желание.

– Рейвен? – Дженна обернулась. – Что случилось? Ты порезался?

Нет, но только потому, что у меня под рукой не оказалось ножа, подумал он. И почему до сих пор не издан закон, запрещающий женщинам совершать подобные выходки? Однако Рейвен промолчал.

Вдруг Рейвен принюхался и уловил запах горящей резины, несомненно исходивший от кроссовок, которые сушились в духовке.

Дженна тоже потянула носом и, бросив лимоны в раковину, поспешно вытащила джинсы и кроссовки. Рейвен едва успел поймать на лету джинсы, а Дженна резко бросила на пол пышущую жаром обувь.

– Ах, если бы я предполагал, что ты так проголодалась, я бы собирал устриц в два раза быстрее, и тебе не пришлось бы прибегнуть к крайним мерам, – улыбаясь, промолвил Рейвен, разглаживая джинсы.

– А разве не ты со смаком расхваливал жареные кроссовки и печеные джинсы, назвав их любимым ужином? – возразила Дженна, глядя на кроссовки, которые, несмотря на тепловой удар, почти не пострадали.

– Да, я не отказываюсь от своих слов. Но, честно говоря, они немного недожарились, подошва наверняка жестковата, – сказал он, подозрительно косясь на злополучную обувь. – Пожалуй, им минут десять еще следует погреться. А пока попробуем устрицы.

– Отлично! – И прежде чем ошеломленный Рейвен успел опомниться, девушка схватила кроссовки и, запихнув их в духовку, включила ее на полную мощность. Потом с невозмутимым видом занялась приготовлением соуса.

Рейвен с нетерпением ожидал конца представления. И, не выдержав, расхохотался. Вскочив со своего места, он вытащил кроссовки, которые их хозяйка обрекла на сожжение.

– Неужели ты в самом деле собиралась дожарить их? – спросил Рейвен, сотрясаясь от смеха.

– Конечно. В детстве я научилась не уступать в упрямстве своим более сильным братьям.

– Ты действительно маленькая воительница, – ласково обронил Рейвен и так легко коснулся распушившихся волос с бронзовым отливом, что девушка даже не заметила. – Они, наверное, частенько мучили тебя?

– Нет. Братья любили меня. Впрочем, иногда; я казалась им маленькой ведьмой.

– Ты тоже отвечала им взаимностью, правда? – Рейвен заметил, какой нежностью и любовью засветились глаза Дженны при воспоминании о близких.

– Да, – подтвердила она. – Братья всегда защищали меня, порой даже чересчур. Например, меня ужасно раздражало, что мои свидания всегда проходили под их надзором, хотя и не очень откровенным. Многие ребята вообще боялись подойти ко мне, опасаясь столкнуться с братьями, добровольно взявшими на себя роль телохранителей. Исключительным доверием пользовался только Марк, наш сосед. Он даже нравился моим родственникам за трогательно бережное отношение к их сестренке. – Девушка вдруг стала очень серьезной. – Если бы только мои братья предполагали, почему он столь покладист и внимателен…

Нет, она не имеет права их ни в чем обвинять. Возможно, тогда и сам Марк не знал еще причину собственного поведения.

– Марк? Твой муж?

– Да, только брак продолжался недолго.

– А почему?

Дженна, мешавшая соус, на мгновение замерла, но потом энергично стала орудовать ложкой.

– Как оказалось, мы совершенно не подходили для семейной жизни.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Рейвен, почувствовав, что причина распада семьи кроется не просто в несхожести характеров, а находится гораздо глубже.

– Ну, понимаешь… – Девушка в замешательстве замолчала, затем пожала плечами. – Марк воспринимал меня только как сестру, иногда даже как мать, но не как любимую женщину. – Ее голос оставался спокойным, лишь исчезла нежность, которая согревала Рейвена минуту назад. Помолчав, она спросила – Как лучше, добавить лимон в соус или нарезать кружочками?

Некоторое время Рейвен вопросительно смотрел на Дженну, рассчитывая подробнее узнать и о ней самой, и о мужчине, которого она любила настолько, что связала с ним жизнь, хотя Марк, судя по всему, не отвечал ей взаимностью.

– Мне больше нравится второй вариант, – сказал он наконец, поняв, что Дженна не склонна продолжать разговор на личную тему.

Ясные живые глаза, казалось, покрылись непроницаемой темно-зеленой пеленой, которая полностью скрывала от постороннего взгляда чувства и мысли Дженны. Рейвен не смог разгадать, что принес ей разрыв с мужем – облегчение и свободу или печаль и боль?

«Воспринимал меня как сестру, мать, но только не как любимую женщину», – повторил про себя Рейвен. Теперь ему стала понятна реакция Дженны на комплимент по поводу материнского таланта.

– Твой муж – просто слепец, – заявил Рейвен весьма авторитетно.

– Очень мило. – Чувственные губы тронуло некоторое подобие улыбки. – Но ты не прав. Мой муж по профессии пилот и обладал отличным зрением. Кстати, у тебя есть штопор, чтобы открыть бутылку?

– А ты его любила?

– Да нет, конечно. О чем ты говоришь? Обычно я выхожу замуж за каждого, кто делает мне предложение.

– Дженна… – начал Рейвен.

– Кажется, мы остановились на штопоре. – Она улыбнулась, но во взгляде сквозила холодная отчужденность. – Мои братья откупоривали бутылку ударом руки по донышку. Я еще так не пробовала, видимо, у меня не хватит сил. А вот у тебя, наверное, получится без особого труда.

– Но ты по-прежнему любишь его? – допытывался Рейвен.

– А тебе никогда не говорили, что неприлично совать нос в чужие дела? – отрезала Дженна.

– Говорили. Но почему ты не хочешь ответить?

– Почему тебя так волнуют мои чувства? – Разыгрывать спокойствие и невозмутимость ей становилось все труднее.

– Да потому, что не следует жить только воспоминаниями, постоянно оглядываясь назад, подсчитывая потери и ошибки, – ответил Рейвен и тихо добавил – Я тебе не позволю.

– Что? Ты не позволишь? – Дженна с неподдельным удивлением посмотрела на Рейвена, который неподвижно сидел напротив. – Да какое отношение ты имеешь к моей жизни? Хватит с меня отца и трех братцев, считавших, что они тоже несут ответственность за мое благополучие и все время вмешивались в мои личные дела.

– Так ты любишь Марка? – настаивал Рейвен.

– Нет! Я разлюбила его с той самой ночи, когда убедилась, что он не может заниматься со мной сексом. Марк, рыдая, заснул в моих объятиях.

– Что?! – Рейвен не верил своим ушам.

– Видимо, Марк женился на мне потому, что я ему просто нравилась. Он тоже мечтал о семье, детях, полагая, что я вполне подхожу для роли заботливой матери и любящей жены. По его мнению, только я была способна изменить его жизнь. Но бедный Марк ошибался. Несмотря на все старания, он так и остался гомосексуалистом и боялся признаться в этом не только кому-либо, но в первую очередь себе.

Дженну потрясли собственные слова. Она никогда не рассказывала о той ужасной ночи, когда муж и жена вдруг поняли, что их брак – сплошной самообман. Девушка не разоткровенничалась бы и сейчас, если бы Рейвен не проявил такую настойчивость. Она судорожно вздохнула, испытывая желание провалиться сквозь землю, растаять в воздухе, словом, скрыться от черных внимательных глаз, полных сострадания.

– Ну, доволен? – Ее голос дрожал. – Что касается меня, то хуже, чем сейчас, я себя никогда не чувствовала. В следующий раз я предпочту утонуть, чем выворачивать душу наизнанку перед едва знакомым человеком. Так что, когда моя лодка снова пойдет ко дну, не пытайся меня спасать, ибо ты назначаешь слишком высокую цену за помощь. Рейвен покачал головой.

– Забавно, точно так же говорила мне когда-то Энджел.

Грустная улыбка, свидетельствовавшая о пережитом страдании, тускло заиграла на его губах. Словно острый нож полоснул девушке по сердцу. Она поняла, что разбередила рану, не менее болезненную, чем ее собственная. Гнев тут же сменили раскаяние и сочувствие.

– Извини, – послышался шепот. – Я не хотела…

– Все в порядке, – остановил ее Рейвен, отворачиваясь. – Ты не виновата, что когда-то и со мной жизнь поступила очень жестоко.

– Но если бы я предполагала, то не была бы настолько бессердечной.

Улыбка смягчилась. Рейвен погладил Дженну по щеке жесткой ладонью.

– Я же сказал, все в порядке, и ты можешь не беспокоиться.

Повернувшись, он достал из ящика стола штопор. Пара легких движений сильных мужских рук – и пробка вылетела из бутылки.

– Бокалы в шкафу, слева от тебя, – указал он.

Дженна достала бокалы и поставила на стол.

Пока Рейвен наполнял их солнечным искрящимся напитком, его ноздри трепетали, вдыхая тонкий аромат. Перед тем как сделать первый глоток, он слегка покачал бокал, чтобы почувствовать богатый букет.

– Ты сказал, что одно время Энджел жила только воспоминаниями. Кто или что заставляло ее постоянно возвращаться к прошлому? – Дженна удивилась, что у нее хватило смелости, а может, наглости задавать подобные вопросы.

– Человек, который трагически погиб.

– Она любила его?

– Очень. Он попал в автомобильную катастрофу за день до свадьбы. В той же машине разбились и ее родители, сама Энджел чудом осталась жива. Из-за полученных травм она не могла двигаться и лежала, страдая от бессилия, слушая предсмертные стоны самых близких людей.

Рейвен говорил спокойным будничным тоном, но жуткое впечатление от его рассказа тем самым только усиливалось. Закрыв глаза, Дженна пыталась подавить дрожь, когда представила, через какой ад пришлось пройти Энджел. Как бы тяжело и болезненно ни переживала Дженна разрыв с мужем, это не шло ни в какое сравнение с теми муками, которые испытала женщина, на глазах которой умирал возлюбленный.

– В конце концов, Энджел справилась с собой, – продолжал Рейвен, поставив на стол тарелку с устрицами.

А он облегчил тяжесть утраты, предположила Дженна, представляя хрупкую блондинку, которая нашла утешение в объятиях любящего мужчины.

Рейвен с грустной улыбкой смотрел на ее побледневшее лицо.

– Увы, успокоил и утешил Энджел не я, а Дерри, брат жениха. Дело в том, что после перенесенного удара у нее в душе скопилось слишком много озлобленности, затаенной обиды, что отравляло ее и без того невеселую жизнь. И тогда я понял, что Энджел необходимо на кого-то выплеснуть горечь, освободиться от тяжкого гнета.

– И ты решил стать мишенью?

Рейвен кивнул.

– Она действительно ненавидела тебя?

Он снова кивнул.

– А поняла ли Энджел, почему ты пошел на такую жертву?

– Да, но несколько позже. В конечном счете, она мне очень благодарна.

– Ты любил ее? – Дженна ждала ответа с нетерпением и страхом.

– Да.

– И любишь до сих пор?

– Конечно. – Улыбка осветила мужественное лицо. – И она любит меня как друга, который помог ей в трудные минуты. Энджел тоже героиня с отважным сердцем. Она преодолела неодолимое и в битве с невзгодами выиграла любовь и счастье. В общем, Энджел – прекрасная во всех отношениях женщина. Она тебе обязательно бы понравилась.

Дженна смотрела на бокал с вином, сожалея, что он недостаточно глубок, иначе она постаралась бы в нем утонуть. Страх и отчаяние, которые она испытывала сейчас, были гораздо сильнее, чем в то роковое утро, когда море заключило ее в ледяные объятия. Тогда смертельный холод сковал тело. Теперь он наполнял душу. Отчаяние овладело девушкой – она влюбилась в Рейвена – мужчину, чье сердце принадлежало другой женщине.

– Но почему же ты не женился на Энджел, если вы любите друг друга?

– Видишь ли, в Канаде очень неодобрительно относятся к двоебрачию, – усмехнулся он.

– Так ты женат? – Дженна вскинула голову, потрясенная неожиданным поворотом дела.

Рассмеявшись, Рейвен отрицательно покачал головой.

– Я-то нет, а вот Энджел вышла замуж, причем брак оказался очень счастливым. – Он отпил глоток вина. – Если я помог ей оправиться после страшной трагедии, то окончательно исцелил ее Майлз Хокинс, как, впрочем, и она его. Влюбленные подарили друг другу самые лучшие чувства, которые не остыли до сих пор.

Благожелательность и симпатия, с которыми Рейвен говорил о мужчине, завоевавшем любовь Энджел, вызвали у Дженны недоумение.

– Любой другой на твоем месте ненавидел бы ее мужа.

Рейвен пожал плечами.

– Майлз и Энджел связаны так же неразрывно, как берег и океан. И ненавидеть кого-нибудь одного – значит ненавидеть и другого.

Слушая Рейвена, Дженна задавала себе вопрос, смогла ли бы она сама столь благородно и самоотверженно отнестись к тому, что любимый предпочел другую женщину.

Угадав ее мысли, Рейвен улыбнулся.

– Ты просто не видела Майлза. Высокий жгучий брюнет, привлекательный, изысканный. Всегда притягивает к себе взгляды окружающих, особенно женщин. Откровенно говоря, я в жизни не видел такого красавца.

– Не верю и не поверю, что бы ты ни говорил.

– Но, право, Майлз самый…

– Да я уверена, что он тебе и в подметки не годится, – решительно прервала Рейвена Дженна. – Готова поспорить, что стоит тебе только выйти на улицу, как женщины буквально теряют голову.

Рейвен вопросительно поднял брови.

– Неужели ты принадлежишь к тем, кто после глотка алкоголя начинает болтать всякие глупости?

Нетерпеливым движением девушка поставила бокал на стол.

– Не скромничай. Разве ты не замечал, как женщины кружатся вокруг тебя, подобно осенним листьям?

Рейвен задумчиво посмотрел на свои большие руки и покачал головой.

– Да нет, ни одна из них…

– Конечно! Наверняка две, или три, или…

– Тогда шесть с половиной.

Взглянув на смуглое лицо, оживленное хитрой улыбкой, Дженна засмеялась, и в этом смехе растворились остатки злости и обиды. Лишь один вопрос не давал ей покоя. Ну почему судьба распорядилась воплотить ее представление об идеальном мужчине в человеке, который абсолютно равнодушен к ней, а значит, абсолютно недосягаем? И на смену звонкому смеху вдруг пришли слезы. Девушка попыталась что-то сказать, объяснить, но рыдания душили ее.

– Эй, перестань. – Рейвен подошел к Дженне и вытер салфеткой слезы.

Она прижалась влажной щекой к его мускулистой груди и попыталась успокоиться.

– Извини. – Дженна прерывисто вздохнула. – Я очень редко плачу и не понимаю, что со мной творится.

Еще раз глубоко вздохнув, она с явной неохотой оторвалась от Рейвена и отступила на шаг.

– Несколько дней назад ты перенесла сильнейший шок. – Он глубоко вздохнул, прежде чем позволил себе прикоснуться к ее шелковистым волосам. – Ничего удивительного, что после такого потрясения твои нервы пошаливают.

Каждая клеточка, каждое нервное окончание Дженны ощущало и впитывало теплоту от его прикосновения. Ей вдруг очень захотелось поймать и поцеловать руку Рейвену. И прежде чем она успела одуматься, ее горячие губы уже прижались к жесткой ладони.

– Спасибо тебе за то, что ты понимаешь меня, – взволнованно прошептала девушка. – Каким бы ни оказался Майлз, Энджел многое потеряла, выбрав его, а не тебя.

Опомнившись, она села за стол.

От такой ее откровенности, признательности и явной симпатии к нему Рейвен почувствовал нежность. Вернее, нежность и желание. Он ощущал, что Дженна жаждет близости так же, как и он сам. Но увы! Прекрасная женщина, которую подарила ему судьба, недоступна из-за сложившихся обстоятельств.

Ясно, что Дженна, испытавшая смертельный ужас, готова на все, лишь бы отблагодарить своего спасителя. И если бы на месте Рейвена находился другой, она бы относилась к нему так же. Он, Рейвен, не имел права воспользоваться ситуацией. Гораздо хуже, что его самого – а Рейвен знал это наверняка– не интересует ни одна женщина, кроме Дженны.

Мрачно нахмурившись, он поднял бокал и сделал быстрый глоток, затем другой, третий, как будто принимал лекарство. В некоторой степени так оно и было. Рейвен надеялся, что, выпив побольше вина, он наконец крепко заснет и не станет не смыкая глаз ворочаться ночью с боку на бок, сгорая от желания и чувствуя пульсацию крови в затвердевшей плоти. Рейвен вдруг ощутил, что необходимо срочно сесть, чтобы скрыть от взора молодой женщины признаки внезапного возбуждения. Он даже усмехнулся, поражаясь слишком развившемуся в последнее время сексуальному желанию.

Дженна протянула ему коробку с рыбными галетами. Не говоря ни слова, Рейвен взял несколько штук, улыбаясь своим мыслям.

Интересно, чем вызвана его странная улыбка, размышляла она и, покраснев, смущенно отвела глаза, поймав себя на том, что слишком пристально, почти с вожделением смотрит на красивые сочные губы.

– А что ты делаешь в свободное время, когда тебе не приходится вылавливать из пучины туристов? – спросила Дженна первое, что пришло в голову.

– Раньше я рыбачил, чем и зарабатывал себе на хлеб. – Рейвен не спеша выжал на устрицу сок лимона и с помощью вилки отправил ее в рот. – Хм, неплохо, – заключил он, смакуя свежее нежное мясо.

– Что, вкусные устрицы? – спросила Дженна, замерев с вилкой у рта.

– Устрицы с лимоном, – уточнил Рейвен.

– А разве ты никогда не добавлял его к моллюскам?

– Нет.

– А зачем тогда хранишь цитрусы?

– Энджел любит свежеприготовленный сок. Мы собирались на яхте совершить небольшое путешествие, пока Майлз находится в Осло. Но ничего не получилось, он вернулся раньше, чем планировал. – Рейвен невесело усмехнулся. – Хокинс женат почти четыре года, а по-прежнему не любит надолго расставаться с супругой.

– А может, не хочет лишний раз искушать судьбу, оставляя жену наедине с тобой? – довольно сухо предположила Дженна.

– Майлзу нечего опасаться, и он это прекрасно знает, – категорически заверил ее Рейвен. – А теперь передай-ка мне, пожалуйста, соус. Хочу тоже попробовать с устрицами.

– А как же ты ел без приправы? Или ты запекаешь их?

– Да нет же. Обычно употребляю в натуральном виде, то есть сырыми. А вообще-то предпочитаю бутерброды.

Тут Рейвен замолчал и протянул руку. От неожиданности Дженна отпрянула. Но, поняв его намерение, улыбнулась. Вот глупая, он хотел лишь поправить выбившуюся прядку.

– Знаешь, о чем я подумал? – сказал Рейвен, глядя на девушку. – Нужно обязательно подыскать шарф такого же редкого цвета, как твои глаза.

Дженна засмущалась, когда рука, обладающая неимоверной силой, с чрезвычайной осторожностью прикоснулась к ее волосам. Сердце сначала замерло в сладком оцепенении, а потом забилось с бешеной силой. Конечно, убеждала себя девушка, случайный жест ничего не выражает, однако тело охватила нервная лихорадка.

А Рейвен тем временем ругал себя последними словами за недопустимое слабоволие, за любой, даже самый незначительный повод, которым он воспользовался, чтобы дотронуться до Дженны. И тем не менее он ожидал, когда непослушная прядка снова упадет на лоб, чтобы снова прикоснуться к шелковистым волосам. Рейвен заглянул в бокал – тот был пустым. Как и у Дженны. Он вновь налил вина. Забавляясь неожиданно пришедшей фантазией, представил себя и Дженну такими же беспомощно обнаженными, как маленькие нежные устрицы, которые поблескивали в раковинах.

Чувственная улыбка скользнула по мужским губам, и сердце Дженны учащенно забилось. Она подняла бокал, отпивая глоток и, воспользовавшись поводом, отвела взгляд от глаз Рейвена, напоминавших безлунную ночь. Еще немного – и девушка не устояла бы против притягательной улыбки и не преодолела бы безумного желания броситься в его объятия, умоляя о поцелуях и ласках.

Дженна даже испугалась. Желание, пробужденное в ней, оказалось очень сильным. Она поспешно сделала еще один большой глоток, чувствуя, как приятное тепло медленно растекается по телу. Ей подумалось, что, возможно, вина не следовало бы пить. В алкоголе могут раствориться последние жалкие остатки самообладания, которые еще сохранились.

– А ты и сейчас рыбачишь? – заговорила Дженна, чтобы нарушить неловкую паузу.

– Сам – практически нет. Но мне принадлежит несколько рыбацких шхун, на которых выходят в море мои компаньоны; а я во многом благодаря Майлзу иногда путешествую по свету.

– Оказывается, Майлз не только привлекательный, но и щедрый.

Рейвен криво усмехнулся.

– Фактически я путешествую на свои. Я предоставил Майлзу кредит на сотню тысяч долларов после того, как нас познакомила Энджел. Он прирожденный бизнесмен. И вот благодаря хватке, приобретенным землям и приличному оборотному капиталу через год он вернул мне в десять раз больше. Доход поступает и сейчас.

Серо-зеленые глаза округлились от удивления, ее рука непроизвольно потянулась за бокалом, хотя приятная легкость уже овладела телом и мыслями. Карлсон Рейвен к тому же богатый! Открытие огорчило Дженну. Рейвен стал более недоступным, чем раньше. Она отпила еще глоток и тут же отругала себя за несдержанность. Ведь так можно окончательно потерять голову, а делать этого в подобной ситуации ни в коем случае нельзя, иначе потом придется сильно сожалеть о случившемся. А с другой стороны, возбуждающий напиток пришелся кстати, и девушка все-таки опять пригубила бокал.

– Однако в прошлом году из-за затяжных штормов я понес немалые потери, – продолжал Рейвен отчет о своих делах. – Но и тут Майлз выручил меня. Пара ценных советов – и я снова встал на ноги.

Дженна сделала широкий жест рукой, указывая на обстановку каюты:

– Не знаю как здесь было раньше, но сейчас, судя по всему, ты преуспеваешь.

Рейвен, пожав плечами, обмакнул в густой соус очередную устрицу.

– Как часто повторяет Майлз, за деньги можно купить многое, но счастье – никогда. Хотя в этом плане ему тоже повезло. Он долго искал свою мечту, пока наконец не встретил Энджел.

– То же самое пытаешься совершить и ты? Хочешь найти счастье в Энджел? – Дженна не сдержала досады. Вино явно придавало смелости.

– Не такой я дурак, чтобы строить иллюзии. Энджел никогда не разлюбит Майлза. – Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал серьезным, даже суровым. – Впрочем, Майлз тоже уже не сможет жить без Энджел.

– Как и ты, – мрачно обронила Дженна, в очередной раз приложившись к бокалу. Она надеялась, что дурманящий напиток избавит ее от гнетущих мыслей.

С наигранной торжественностью девушка подняла бокал и шутливо произнесла:

– Давай выпьем за любовь! Лучшего противоядия от горя человечество пока не изобрело.

Грусть и обида, прозвучавшие в ее словах, потрясли Рейвен. Очевидно, Дженна скрывала чувства под веселой маской, прикрываясь ширмой беззаботности, и, возможно, только благодаря вину эмоции прорвались с поразительной отчетливостью.

– Ты не пьешь? – заметила она. – Ну что ж, не удивительно, мало кому нравится слышать о себе правду. Мне и самой она иногда кажется столь же горькой, как самая противная микстура. – На стол опустился пустой бокал.

– О какой правде ты говоришь?

– По-моему, ты привязан к Энджел, как наркоман к марихуане.

– Да, но в моей жизни встречались и другие женщины, – возразил Рейвен.

– Но ни одна из них так и не заменила Энджел. Прекрасную, стройную, как осинка, с великолепными белокурыми волосами и загадочным, трагическим взглядом. Разве кто-нибудь может сравниться с ней!

– Неправда.

Усмехнувшись, Дженна потянулась к бутылке. Увы, уже пустой. В бокале Рейвена тоже не осталось ни капли.

– Тебе хочется еще?

– Нет, нет, – с хмельным усердием девушка ловила вилкой устрицу. – Если выпью, то наверняка брошусь перекрашиваться в блондинку. Непременно куплю бумажные крылья, чтобы хоть чуть-чуть походить на белокурого ангела, который вскружил тебе голову и похитил сердце.

– Что-то я не пойму, куда ты клонишь. При чем здесь крылья, белокурый ангел и мое сердце?

– Ах, да. – Дженна вдруг сникла. – Конечно, я не имею права совать нос в чужие дела. Я немного забылась. Извини.

Веселые искорки, светившиеся в ее глазах, неожиданно померкли, словно их задул набежавший предгрозовой ветер. Резкая перемена в настроении не ускользнула от внимательного взгляда Рейвена.

– Да нет. Ты не поняла меня. – И в подтверждение сказанного он примирительно сжал ее руки в своих ладонях.

– Да, да, конечно, – автоматически согласилась Дженна, взглядом лаская смуглую кожу. – Извини, – повторила она. Собрав в кулак остатки воли, отвела глаза и, чувствуя, что у нее нет сил притворяться и дальше, тихо промолвила – Сделаю-ка я несколько набросков, пока еще свежи в памяти впечатления и образы, навеянные прогулкой.

Не дожидаясь ответа, Дженна встала и, взяв блокнот и карандаши, поспешно скрылась за дверью.

Рейвен нахмурился. Руки бессознательно сжали высокий бокал. Лишь хруст стекла прервал на мгновение невеселые мысли. Он медленно разжал пальцы – на стол посыпались мелкие блестящие осколки. В каком-то оцепенении, не чувствуя боли, Рейвен стряхнул с ладоней мельчайшие острые стеклышки.

В следующий раз будешь умнее, говорил он себе. Зачем покупать столь хрупкую посуду? – Рейвен горько усмехнулся. Ты же слишком неуклюжий, неотесанный, грубый. И, соприкасаясь с прекрасными нежными созданиями, непременно ранишь их. Так сложилось с Энджел, а теперь повторяется с Дженной.

Рейвен откинулся на спинку стула и с тяжелым вздохом закрыл глаза.