Текст книги "Соблазнительная лгунья"
Автор книги: Элизабет Кларк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 9
Каролин несла ночной горшок, спускаясь по лестнице, Джульетт издалека ее приметила. Тут же она увидела, как внизу Бренна Бэнфорд поспешно вышла из своей комнаты, она явно была чем-то поглощена. Она торопливо пошла по коридору, глядя себе под ноги, и тут Джульетт поняла, что сейчас случится непоправимое, ведь Бренна совсем не смотрела по сторонам.
– Каролин! – успела крикнуть Джульетт, но было поздно.
Бренна столкнулась с Каролин, та не смогла удержать ночной горшок, и он выпал у нее из рук. Содержимое горшка разлилось по всему ковру.
Казалось, Бренна сейчас взорвется.
– Что же это такое! Идиотка! – выкрикивала она. – Тупоголовая дрянь! Ты даже не можешь смотреть, куда идешь! Тебе не место в доме, тебя на помойку надо выкинуть!
Каролин, напуганная до полуобморочного состояния, стояла, не зная, что ей делать: то ли кидаться чистить ковер, то ли слушать оскорбления Бренны.
– Мне жаль. Я приношу искренние извинения, – наконец сказала она, хотя Джульетт понимала, что виноватой во всем была Бренна, ведь именно она неслась не разбирая дороги.
– Ты умеешь еще что-нибудь, кроме как извиняться? Все слуги одинаково безмозглые! И конечно, тебя вышвырнут сегодня же, сейчас же, я буду на этом настаивать.
– Ну и дура, – спокойно произнесла Джульетт, сама удивляясь тому, что она посмела это сказать.
Бренна встала как вкопанная. Потом повернулась к Джульетт.
– Да как ты смеешь? – выпалила она. – Тебя вышвырнут сразу же вслед за твоей подружкой.
– А я вас уверяю, что никого из слуг в этом доме не уволят только из-за того, что гости не смотрят, куда идут.
– А вот это мы посмотрим! – зло сказала Бренна. – Уж в твоем-то случае, мерзавка, совершенно не валено, кто куда шел, ты ответишь за свою дерзость.
«Интересно, а ты знаешь, что мы единокровные сестры?» – так и рвалось у Джульетт с языка, но она устояла перед этим искушением. Надо было дождаться удобного момента, и она его дождется.
– Посмотрим, что сильнее, – наконец сказала Джульетт, – разум моей хозяйки или ваше желание выставить себя посмешищем. Каролин, пойдем, надо здесь все убрать, пока кто-нибудь из гостей не упал в обморок от запаха.
– На самом деле это все было довольно забавно, – сказала Джульетт.
Сара покачала головой:
– Джульетт, милая, что же мне с тобой делать? Ты не представляешь, столько раз я воевала из-за тебя с мамой.
– Представляю, – вздохнула Джульетт.
– Мне ужасно жаль, – сказала Сара, усаживаясь напротив зеркала, – ты знаешь, что я для тебя на все готова, но также ты знаешь, как много эти дни значат для мамы. А перевернутый в коридоре горшок – штука смешная в ряде случаев, но данный случай выбивается из общего правила.
– Но ведь виновата в этом Бренна Бэнфорд! Она ведь точно так же могла сбить меня, когда я несла ваш горшок!
– Да я просто рассуждаю, – невесело сказала Сара. – Тут слишком много гостей, и все они из хороших семей. Боюсь, если тебя уволят, то работу найти тебе будет нелегко.
«Значит, бедная Гарриет», – Джульетт подумала о том, что можно работать на фабрике. Но там, сколько ни работай, ты не получишь достаточно денег даже для того, чтобы выжить. Да, здесь ей не хватало свободы, но зато каждый шиллинг она могла отдавать Гарриет.
– Значит, мне действительно стоят поговорить с сэром Роджером, – серьезно сказала Джульетт. Поначалу она сомневалась, но Бренна настолько ее разозлила, что теперь Джульетт преисполнилась решимости.
Сара погрузилась в глубокую задумчивость.
– Да, это будет делом непростым. Мы совершенно не знаем, как отреагирует на это сэр Роджер. Хотя, Джульетт, я настаиваю, чтобы ты с ним поговорила. Ведь речь идет о твоем наследстве и твоей семье. – Тут Сара решила переменить тему и подошла к зеркалу. – Как же нелепо я выгляжу в таком платье! Ну почему когда маме в очередной раз взбредает в голову идея выдать меня замуж, она наряжает меня, словно я свадебный торт?
– А переубедить ее совсем невозможно? – с улыбкой спросила Джульетт, представляя, как Гарриет пытается нарядить ее в какое-нибудь пышное платье.
– Я просто не пытаюсь. Силы в боях с мамой надо расходовать аккуратно. К тому же много военных ресурсов уходит в битвах за тебя. Ладно, это все пустяки. Если честно, я постараюсь обворожить Эндрю как-нибудь иначе и надеюсь, что он сможет разглядеть меня настоящую под этими тоннами кринолина.
Сара села и вздохнула, взглянув в зеркало украдкой.
– Скажи, а ты когда-нибудь занималась любовью с мужчиной?
За долю секунды лицо Джульетт стало напоминать перезрелый помидор.
– Я… – успела сказать она, но Сара схватила ее за руку и тут же пересела поближе, едва дыша от любопытства.
– Расскажи, пожалуйста! У меня были кое-какие похождения, но никогда не заходило так далеко, как мне бы того, хотелось! А вот у тебя что-то было, это по лицу ясно, а ты молчишь! Ты должна мне все рассказать!
Джульетт была в замешательстве. Поцелуй Томаса Джеймсона, безусловно, был самым ярким и прекрасным ее воспоминанием. Каждый раз, когда она думала об этом, ее ощущения были настолько реальными, что ей казалось, будто она снова чувствует его губы.
И это было не просто физическим ощущением. Почему-то ей казалось, что Томас Джеймсон понимает многое из того, что творилось в ее душе, и пытается узнать еще больше. Конечно, она могла делать вид, что ей абсолютно все равно, но все же ее волновало, что такой умный и успешный мужчина пытается принять участие в ее жизни. «Я не смогу спокойно спать, пока не наслажусь каждым сантиметром твоего тела», – в ее ушах все еще звучал его страстный голос. Нет, думать об этом было просто невозможно, потому что ее желание становилось невыносимым.
– Джульетт! – услышала она голос Сары.
Она обернулась к хозяйке, которая смотрела на нее с лукавой улыбкой.
– Джульетт, если ты мне не расскажешь, почему ты сейчас устраиваешь на своем лице парад всех оттенков красного, обещаю, я уволю тебя сама.
Джульетт тяжело вздохнула.
– Это мистер Джеймсон, – медленно сказала она.
Ей казалось, что Сара сейчас будет шутить на этот счет, но она оставалась серьезной.
– Слушай, ведь ничего лучше, чем этот выезд, не придумаешь для того, чтобы наладить с ним отношения! И конечно, я не стану мешать твоему счастью!
Джульетт удивленно уставилась на свою хозяйку:
– Сара, насколько я понимаю, мистер Джеймсон – это флирт без малейшей надежды на продолжение. Ну не станете же вы рекомендовать мне… – Ее голос дрогнул, потому что она представила себе, как мистер Джеймсон, взяв ее на руки, опускает на кровать, представила вкус его губ, тепло его рук.
– Я говорю лишь о том, что я вижу в твоем лице и твоих глазах. Тобой владеет чувство, с которым ты сама не можешь совладать.
– Примерно такое же чувство владело моей матерью и погубило ее. Мое положение еще во многом зависит от того, что скажет сэр Роджер, и мне не следует еще больше запутывать и без того сложную ситуацию.
Сара загадочно улыбнулась:
– Что касается меня, я чувствую, что обстановка располагает, и я-то уж найду способ остаться с Эндрю наедине.
«Мы живем в разных мирах, милая Сара», – подумала про себя Джульетт, но идея показалась ей и вправду заманчивой.
* * *
«Это лишь повод», – сказала себе Джульетт, отправляясь в огород за травами, когда начало смеркаться. Вечер был великолепен, и Джульетт вышла бы и без дополнительных причин, просто для того, чтобы ощутить красоту жизни. Большинство гостей играло в карты, а слуги занимались рутинной работой. Но Джульетт уже справилась со всеми своими обязанностями. И теперь…
Придет ли он?
Именно в саду они встретились наедине, а у нее были веские причины для того, чтобы пойти туда. Если его слова действительно что-то значили… «Я не буду спокойно спать, пока не наслажусь каждым сантиметром твоего тела…»
Нет, она не должна терять рассудок. Но ей было просто любопытно, вот и все. Придет ли мистер Джеймсон за ней или он просто любит пользоваться подходящими моментами?
Ей нужно было срезать лаванды, мяты и розмарина, значит, у нее были причины пойти туда. Но ее тело непроизвольно дрожало, пульс стучал в висках, когда она думала, что сад действительно может стать местом их встречи.
Очень глупо предаваться бесполезным мечтам… Но ведь Сара поддержала ее. Она склонилась над клумбой и начала срезать розмарин, а ее сердце билось все сильнее. Она сложила в пучок пахучие темно-зеленые стебли и убрала их в маленький мешочек.
«Это все очень глупо, – сказала она себе и перешла к лаванде. – По-детски романтично, наивно и глупо».
Она поднесла к лицу стебель лаванды и вдохнула аромат, напомнивший что-то приятное из детства.
А когда открыла глаза, перед ней стоял Томас Джеймсон.
Она лишь чувствовала, что ею владеют слишком смелые мысли, когда она смотрит на это роскошное, мощное тело, смотрит в глаза, которые заставляют ее забывать обо всех проблемах и страхах.
– Как долго вы здесь стояли? – едва слышно спросила она.
– Достаточно долга для того, чтобы увидеть, как умело ты обращаешься с растениями. Ты выросла в этой части Англии?
– Не вполне. Я выросла в Лондоне, этакая городская девчонка. Жили мы очень бедно, по десять человек в комнате, если вы можете это себе представить. Когда мама болела, мне приходилось работать за нее.
– А как же тебе удалось обучиться всему тому, что ты делаешь сейчас?
– Мама, то есть мамина подруга, научила меня шить, а о травах и косметике я любила читать в книгах и журналах. Впрочем, довольно часто я делаю разные ошибки в этом искусстве.
– И каждый раз тебя прощают? – нежно спросил он, подходя ближе к ней. – Мне казалось, что эти взбалмошные аристократки довольно злопамятны.
– Да, не без этого, – улыбнулась она в ответ. – Но моя хозяйка совершенно не такая, мистер Джеймсон.
Он вздохнул и усмехнулся:
– Почему ты все время зовешь меня мистером Джеймсоном?
– Вы действительно так и не научились разбираться в английских правилах, мистер Джеймсон. Ведь нет для слуги преступления страшнее, чем заговорить с вами, пока вы сами ко мне не обратитесь. Ну и конечно, мне положено звать вас мистером Джеймсоном.
– Опять эти правила! – Он встряхнул головой. – Тебе точно надо поехать в Америку и посмотреть, как живут люди, свободные от ваги их замшелых предрассудков. В Америке такая девушка, как ты, может осуществить любую мечту, получить любую профессию. Вот ты, кем ты хочешь работать, Джульетт? У тебя же есть мечта? Вот, скажем, если бы ты была аристократкой…
– Ну, у них мало дел, они все в основном проводят время в полной праздности. Вот, например, моя хозяйка…
– Нет, Джульетт, меня не интересует твоя хозяйка, – сказал он, положив ей руку на спину. – Меня не интересуют женщины, не способные одеться и раздеться без посторонней помощи. Меня интересует женщина, кинувшаяся на помощь маленькой девочке, которую видела впервые, – женщина, которая готова рисковать работой, чтобы спасти честь подруги. Даже если бы ты не была такой красавицей, я бы все равно восхищался тобой. – Его рука плавно переместилась на ее талию, и он притянул ее к себе. – Но этого ведь тоже не отменить, правда, мисс Джульетт… Кстати, а как тебя зовут на самом доле? Я даже не знаю фамилию девушки, которую обнимаю. Как ее зовут?
А у Джульетт снова пропал голос. Она чувствовала лишь руку на своей талии, чувствовала его тело рядом, понимала, что сейчас сойдет с ума от тайного желания, сжигавшего ее изнутри.
– Гаррисон, – едва произнесла она.
– Джульетт Гаррисон, – повторил он. – Мне нравится. А теперь, Джульетт Гаррисон, расскажи мне, о чем ты мечтаешь?
Она невольно улыбнулась. Никто никогда не спрашивал её об этом.
– Да будет вам! Это все глупости.
– Однажды, – нет, не сегодня, я расскажу тебе о моем детстве. Мы с родителями уехали в Америку, когда мне было пять лет. Мы ехали в трюме, и я помню этот запах как сейчас – запах пота, мусора. Нас перевозили хуже, чем скот, в дикой тесноте, без спасательных лодок. А потом наш корабль по ошибке протаранило другое судно.
В лунном свете Джульетт смотрела на него и пыталась представить пятилетнего беспомощного мальчика.
– Говорят, меня спасло чудо, погибли практически все, кто был на корабле. Вот в те времена у меня не было мечты, я просто был счастлив тем, что мне дана эта прекрасная возможность – жить. Но ты, почему ты не хочешь говорить о мечтах? Я знаю, у такой девушки обязательно есть мечты!
– Как бы рассказать… я всегда оставалась без работы из-за того, что они называли непочтительностью, вздорностью и самомнением. Мне бы хотелось – действительно хотелось – открыть свое собственное ателье, где я бы разрабатывала покрои платьев, а мои помощницы всегда могли отказать зазнавшемуся хамоватому клиенту, просто выгнать его – и дело с концом. Понятно, что мы бы разорились довольно быстро, оставшись без единого покупателя, но ведь это только мечта. А вот разрабатывать покрои одежды мне действительно очень нравится, и этим я могла бы заняться не только в мечтах.
– Вижу как наяву, – весело объявил он, – «Джульетт Гаррисон. Ателье моды». Маленький, но популярный магазин на одной из главных улиц Лондона. – Он весело подмигнул. – А еще лучше – Бостона. Тебе действительно как-нибудь стоит посмотреть на жизнь в Америке.
Джульетт вдруг почувствовала себя ужасно беззащитной. Она практически не знает этого человека, она раскрывает ему душу. Но больнее всего было то, что он не сказал: «Тебе действительно как-нибудь стоит посмотреть на жизнь в Америке. Со мной».
«Дура!» – горько сказала она себе. Ни к кому никогда ее не влекло с такой силой, его прикосновения манили и дразнили ее, унося в неизведанный и прекрасный мир. А ему было просто забавно вот так играть с ней.
– Кажется, мысль об Америке начисто лишила тебя дара речи, – сказал он.
Да, теперь она точно выглядела дурой в его глазах, еле способная говорить служанка с глупыми мечтами. Но ей почему-то верилось в глубине души, что он не считает ее мечты глупыми, и это было необычное и пьянящее чувство. «Все это очень здорово, но не стоит обольщаться», – сказала она себе. Такой человек может и с местным почтальоном запросто поговорить о мечтах.
Она собралась с силами, так как надо было что-то ответить.
– Да, Америка выглядит очень заманчиво.
Его взгляд словно лился в ее душу, и она надеялась, что он хоть что-нибудь скажет, потому что ей это уже было не по силам.
– Тебе надо избавиться от этой одежды, – сказал он, расправив ворот ее блузы.
Она раскрыла рот, но на этот раз у нее не получилось возразить.
– Ведь это одежда служанки. В Америке ты будешь просто Джульетт Гаррисон, – сказал он, нежно прижав ее к себе, – не мисс такой-то, а просто женщиной рядом с мужчиной, который тобой восхищается.
– Не надо так говорить, мистер Джеймсон.
Он коснулся ее губ своими.
– Отчего же? Я же говорил тебе, что мне было все равно, кто ты такая, с первой секунды нашего знакомства. Ты Джульетт Гаррисон. Я Томас Джеймсон. Прошу заметить – никак не мистер Джеймсон.
Мистер Джеймсон. Это имя еще позволяло ей сохранять какую-то дистанцию между ними.
– Мистер Джеймсон, – весело улыбнулась она. – Думаю, что буду и дальше называть вас так, просто для смеха.
– Не думаю, – ответил он и приблизил губы к ее губам. Его руки надежно держали ее, давая ощущение тепла, надежности и спокойствия.
– А я буду, – сказала она, чтобы подразнить его. – Мистер Джеймсон.
– Томас, – выдохнул он в ответ, – или Томми, если тебе так больше нравится.
– Я же сказала, что мне нравится говорить «Мистер Джеймсон». А я ведь очень упрямая.
– Правда? А я умею убеждать.
Он медленно спустил руки к ее бедрам, и она почувствовала, что теряет сознание от наслаждения. Она чувствовала его тело, такое крепкое, и ей хотелось слиться с ним воедино.
– Мне странно, что ты до сих пор не миссис Важная Дама или как-то так. Как же тебе удалось не выйти замуж? В Америке тебя украли бы в один момент, если бы ты это позволила.
– Я… – немного смешалась она. – Я работала всю жизнь, мистер Джеймсон, и обычно это было среди женщин. А у служанки может быть поклонник, но никак не муж.
– Как же мне повезло, – сказал он, гипнотизируя ее взглядом.
– Томас, – прошептала она, потому что не было больше сил притворяться.
Он застонал и впился в ее губы, их поцелуй был глубоким и страстным, и в нем выразилось то, что никто еще не рискнул произнести, – сжигающее желание. Томас отстранился и посмотрел в ее глаза.
– Я ведь не знаю, когда ты работаешь, – прошептал он, – ты можешь прийти ко мне завтра вечером?
В голове Джульетт зазвучали слова из дневника не матери: «Дорогой дневник, это просто невероятно…» Она верила в любовь Уильяма. Кто и как докажет Джульетт, что американский судовладелец действительно искренне говорит с ней?
Просто это определенный тип мужчин. Женщины падают к их ногам, они их используют и просто выбрасывают. «Откажись! – требовал внутренний голос. – Не попадай в эту ловушку! Не давай инстинкту пересилить разум!»
– Я… я постараюсь, – выдохнула она.
Глава 10
Это не могло быть совпадением. Джульетт как завороженная смотрела на нежную шею Бренны Бэнфорд, на которой переливалось красивейшее сапфировое колье. Это то самое колье, о котором она читала накануне?
«Итак, колье пропало, – писала ее мать, – и у меня остается самое худшее подозрение. Это не мог быть кто-то из слуг, не только потому, что никто не знает, что оно у меня есть, но потому, что никто не поступил бы так со мной.
Знали о колье двое: Уильям и леди Эдит, – а это значит, что кто-то из них просто так вошел в мою комнату и рылся здесь, как вор. Это сделал тот, кто решил, что у меня такого колье не должно быть. Тем более раз этот кто-то женится на Хейзл Кричтон».
* * *
Дело в том, что колье на Бренне точь-в-точь под ходило по описанию: восемь крупных сияющих сапфиров, окруженных мелкими сапфирами, ограненными в форме слезы. Значит, это колье украдено. Но что могла поделать Джульетт?
Она смотрела на колье не отрываясь и думала, как счастлива была ее мать, примеряя такую красоту, – еще веселая, еще верившая в любовь. И она всем сердцем презирала в тот момент Уильяма, который и правда оказался «кучей навоза», как неблагозвучно охарактеризовала его Гарриет. Слова матери запомнились Джульетт навсегда:
«Что бы я только ни отдала за то, чтобы не любить его так! Теперь в его памяти я останусь глупой любящей девочкой, а вот я его запомню маменькиным сынком, который просто украл у меня подарок, которым я так дорожила…»
А теперь Джульетт видела перед собой этот подарок – на дочери Хейзл Кричтон.
Джульетт оглянулась и увидела Шарлотту Треймор, камеристку Бренны Бэнфорд, женщину лет тридцати. Она недавно приехала и тепло поблагодарила Каролин, заменившую ее на время болезни. Теперь она стояла рядом с Джульетт на небольшом балкончике, с которого слугам дозволялось смотреть на балы в Гемптоне, и от души любовалась своей хозяйкой.
Джульетт снова посмотрела вниз, на Бренну, с довольным видом кружившуюся в танце по залу. Неудивительно, что она была так довольна: она танцевала с самым лучшим кавалером – Томасом Джеймсоном, который, впрочем, тоже имел очень довольный вид, а его рука непозволительно низко лежала на спине счастливой обладательницы колье. Джульетт с мучительным стыдом вспомнила свои ощущения от прикосновения этих рук. Ей хотелось убежать прочь, но тут она снова встретилась взглядом с Шарлоттой Треймор и поняла, что такой шанс узнать обо всем вряд ли представится.
– Ваша хозяйка необычайно хороша сегодня, – начала беседу Джульетт.
– Благодарю вас! – радостно улыбнулась мисс Треймор. – Мы очень долго продумывали сегодняшний вечерний наряд. А идея с сапфировым колье принадлежала мне.
– Это прекрасная идея, колье невероятно идет к платью. Кстати, это недавнее приобретение?
Мисс Треймор, казалось, была очень довольна:
– Цвет платья тоже подбирала я. А вот колье перешло мисс Бэнфорд по наследству. Кстати, с ним связана одна драматичная история. Отец моей хозяйки подарил его своей жене в честь помолвки. А потом одна из служанок украла его.
Джульетт понимала, что это неправда, и у нее перехватило дыхание от возмущения. Она изо всех сил старалась казаться спокойной.
– Неужели? – заинтересованно спросила она.
Мисс Треймор кивнула.
– Говорят, девочка была по уши влюблена в Уильяма, отца мисс Бэнфорд. Как бы то ни было, все закончилось благополучно, колье нашли в комнате служанки и выгнали ее. – Мисс Треймор вздохнула. И вот теперь оно украшает мою прелестную хозяйку.
Джульетт понимала, что мисс Треймор просто пересказывает ей то, что слышала, но все равно боль наполняла все ее существо, хотелось кричать и доказывать, что все это ложь.
И она приняла решение. Сейчас она была абсолютно одинока и от этого невероятно близка к тому прошлому, о котором она недавно узнала. И вот теперь ей надо было хоть немного исправить зло, причиненное ее матери.
– Вы очень бледная, мисс Гаррисон, – сказала мисс Треймор. – Принести вам воды?
– Спасибо, – ответила Джульетт, – не стоит. Просто здесь немного душно, я пойду прогуляться.
Минуту спустя она уже мчалась по лабиринту тропинок, не разбирая пути, встретив нескольких гуляющих гостей, но даже не подняв головы. Память жгла ее сердце, и теперь она готова была добиваться справедливости, пусть даже ценой своей работы. Если Уайтхоллы ее выгонят, то она не сможет платить за комнату Гарриет… Но ведь Гарриет сама хотела, чтобы Джульетт добралась до правды.
Джульетт вспомнила о страсти и желании прошлой ночи и подумала, что никогда она не была настолько близка к тому, чтобы совершить ошибку своей матери.
«Меня совершенно не интересуют женщины, не способные самостоятельно одеться и раздеться», – вспомнились ей его слова.
«Так о чем же ты мечтаешь, Джульетт?»
«Обо всяких недостойных глупостях», – подумала она в ответ и пошла к ручью, о котором ей говорила миссис Уинстон. Здесь, вдалеке от суеты и беготни, под журчание воды все казалось таинственным и мудрым.
В ее жизни уже было много неприятностей, и она выпутывалась изо всех. Теперь ей надо делать то, что она должна сделать, и быть готовой к любым последствиям. А что касается ее личной жизни…
– Джульетт…
Она обернулась. Но как это могло быть? Она ведь не слышала ни единого звука! Перед ней стоял мужчина, которого ей сейчас хотелось бы видеть меньше всего, но его глаза смотрели на нее с такой невыразимой нежностью, что сердце ее начало оттаивать.
– Пожалуйста, скажи мне, кто тебя обидел? – сказал Томас, подходя к ней и пытаясь привлечь к себе.
Но она оттолкнула его.
– Со мной все в порядке, и я пришла сюда не для того, чтобы с тобой разговаривать, – ответила она глухим голосом.
– С тобой совершенно не все в порядке. И я хочу знать почему.
– Зачем это тебе? Чтобы посмеяться с твоей партнершей по вальсу, или что там у вас?
Он явно смутился.
– Я танцевал почти со всеми девушками сегодня, – ответил он. – Которая из них так разозлила тебя?
– Это не важно, – покачала Джульетт головой. – Я пришла сюда, чтобы побыть одна, так что возвращайся на вечеринку и забудь.
Он взял ее за плечи. Они смотрели друг другу в глаза, и Джульетт ни на секунду не могла отвести взгляда от человека, о котором столько думала.
А затем – совершенно неожиданно – она расплакалась.
Ну что за дура! Ведь могла же просто убежать в тот самый миг, когда увидела, что он подошел! А теперь она была в ловушке его рук, и ей не хотелось рваться на волю, она чувствовала его дыхание и слышала, как бьется его сердце.
– Расскажи мне, что случилось. А то я тебя не выпущу.
Это вряд ли было похоже на угрозу, но Джульетт вздохнула и начала говорить:
– Слишком много всего сошлось. Во-первых, недавно я выяснила, что я совсем не та, которой считала себя все время, а моя мама не моя настоящая мама. – Она посмотрела в глаза Томаса, и ей захотелось говорить еще и еще. – А еще я никогда не думала, что такая глупость, как чужое колье, может довести меня до исступления.
– А еще ты что-то задумала. У тебя все в глазах читается, – сказал он, откидывая ей волосы со лба.
Джульетт попыталась не реагировать на его нежные, почти робкие прикосновения.
– Мне вообще-то следует подождать. Я знаю, что мне надо ждать конца недели, когда пройдет вся эта кутерьма с выездом, столь дорогим для леди Уайтхолл. Может быть, я бы и могла подождать. Когда я была маленькой, я поклялась себе, что сделаю все для того, чтобы не жить в нищете и ночевать под крышей. Но когда я услышала историю, которой Бренна Бэнфорд объясняет появление своего колье…
Голос ее сорвался, и сердце опять забилось от бессильной злости.
– Я не могу просто взять и оставить это, это как перчатка, брошенная лично мне. Я просто хочу справедливости для памяти моей матери.
Он глубоко вздохнул:
– Знаешь, я понимаю, что тебя бесполезно будет отговаривать, если ты на что-то решилась. И я не был Вы тем, кто я сейчас, если бы я слушал всех, кто давал мне советы и уговаривал свернуть с моего пути.
Джульетт хотелось знать все об этом человеке, чьи прикосновения стали частью ее жизни.
– Я хочу знать о тебе больше. Ведь я не знаю ничего, кроме того… – «Кроме того, что ты меня восхищаешь… Кроме того, что ты понимаешь меня так, будто ты знал меня всю жизнь…»
– Кроме того, – подхватил он, – что опять не смогу уснуть, пока я не покрою поцелуями каждый сантиметр твоего тела. – Он спустил руки на ее бедра, прижав ее к себе, и она ощутила его жар.
Томас Джеймсон понимал, что он обладает властью над ней, он поцеловал ее – их языки переплелись в фантастическом танце страсти, и она застонала от желания.
Он покрывал поцелуями ее шею, и тут она почувствовала, что его рука сжала ее грудь через блузку, и ее колени подкосились. Он немедленно подхватил ее и взял на руки. Обнимая его плечи, сильные, мускулистые, она продолжала изнывать от желания, и когда его пальцы тронули ее сосок, она сжала его плечи до боли в пальцах. Теплые волны желания пульсировали ниже живота и отнимали всю силу, даря взамен неукротимую страсть.
Томас поставил ее на землю и снова прикоснулся к ее бедрам, она испытывала наслаждение от его рук и от его тела, в которое она вжималась все сильнее, чувствуя, насколько велико ответное желание. Он снова поцеловал ее, и рука его оказалась под юбкой, на ее ягодицах. Он медленно гладил ее, упорно про двигаясь к самому тайному уголку ее тела, и она почувствовала, что уже не в силах бороться с желанием, которое никогда не было таким острым.
– Томас… – прошептала она:
– Не волнуйся, родная, – выдохнул он, – я не причиню тебе боли. Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.
Он отодвинул последнюю преграду из ткани, скрывавшей ее нежный цветок. Джульетт уже еле дышала. Она чувствовала смесь боли и счастья, когда его пальцы гладили ее. Она дрожала от каждого движения его руки, дыхание ее стало неровным, она готова была кричать, но вместо звука раздавался лишь стон удовольствия.
– Томас, мне никогда не было так…
Он ни на секунду не замедлял движение руки, доводя ее до исступления.
– Томас, – едва слышно шептала она.
Вдруг его пальцы скользнули внутрь ее тела, и она почувствовала прилив наслаждения, причинявшего почти боль.
– Расслабься, милая, не сдерживай себя, – шептал он, трогая ее грудь другой рукой.
Жаркая влажная волна удовольствия достигла своего пика, Джульетт застонала и вцепилась в плечи Томаса, оставляя следы ногтей. Ее словно отбросило назад, и она безвольно забилась в его руках.
Она не знала, сколько времени прошло, пока наконец она смогла думать. Она была в его объятиях, чувствуя его запах, постепенно приходя в сознание.
Значит, вот почему люди так переживают из-за этого, значит, вот почему они совершают подвиги и безумства! Теперь она сполна поняла, отчего так происходит.
Но ей хотелось вознаградить своего мужчину за это прекрасное открытие. Он гладил ее волосы, нежно целовал ее, но он тяжело дышал, и она чувствовала зов желания во всем его прекрасном теле.
Она опустила руку на его бедро и, смущаясь, повела ее по направлению к тому, что так влекло ее воображение. Она хотела доставить ему хотя бы часть того восхитительного удовольствия, которое испытала она.
Но он нежно поймал ее руку.
– Нет, милая, не сейчас. Ты еще не готова к этому.
– Но мне было так хорошо… У меня никогда не было опыта, никакого опыта. И я знаю, что никто другой не мог бы оказаться на твоем месте.
Его дыхание участилось, но он нежно взял ее за руки.
– Если бы ты знала, Джульетт, что ты со мной делаешь…
«Наверное, то же самое, что ты делаешь со мной», – подумала она, но не стала говорить вслух.
– Тебе надо вернуться в зал? – спросила она, водя пальцем по его груди.
– Знаешь, мне-то, честно говоря, наплевать, – ответил он, гладя ее волосы, – но мне действительно нужно вернуться. Примерно по тем же причинам, по которым ты хочешь поговорить с сэром Роджером.
– Так почему же? – спросила она, счастливая лишь тем, что он находится рядом с ней.
– Потому что меня ждет там несколько серьезных деловых разговоров. Впрочем, со многими из этих людей я бы не стал даже в одной комнате находиться, будь на то моя воля. Если бы все подчинялось моей воле, мы бы уже ехали с тобой на одну из моих яхт.
– А кто заботился о тебе после смерти родителей? Тебе же было всего пять лет!
Томас глубоко вздохнул:
– Это были непростые времена, Я переходил от семьи к семье, ведь всем нужен помощник.
– Но тебе же было пять лет!
– А разве ты в этом возрасте не работала?
– Конечно, работала.
– Вот видишь. Мне же тоже надо было есть. Только один раз человек по имени Майк Макклайнт взял меня к себе и посадил за один стол со своими сыновьями. Мне тогда было десять. Я для него был готов на все.
Он вдруг замолчал, и Джульетт поняла, что этот эпизод чем-то очень важен для него.
– А потом его младший сын погиб от несчастного случая, – медленно заговорил Томас. – Его браться подбили его на одну глупость. А потом они прибежали домой, и их родители вышвырнули меня в тот же миг.
– Они оклеветали тебя?
– А что они еще могли сделать? Думаю, Майк понимал, что все было не так, но это не играло роли. Его жена была убита горем, и ей было проще обвинить меня, чем своих сыновей. А Майку было проще выставить меня, чем воевать с женой.
– Но это же ужасно!
– Нет, это жизнь. Самое обидное в этом то, что Гленда, их мать, по-моему, знала правду, но боялась признаться себе. А у меня просто не было выбора.
– И куда ты отправился?
– Я остался в гавани, работал у разных кораблестроителей. Я любил океан и люблю до сих пор, хоть он и сделал меня сиротой. И с тех пор я больше не искал для себя семьи. Те годы научили меня выбирать правильный момент. Кстати, это сейчас касается и твоего дела к сэру Роджеру. Хочу заметить, что он отличный человек. – Было видно, что он вдруг задумался о делах. – А теперь я должен вернуться к тому, за чем я приехал в Гемптон, хотя с того момента, как увидел тебя сегодня, мог думать лишь о том, как прекрасно мы проведем сегодня время.
