Текст книги "Как стать американкой"

Автор книги: Элизабет Харбисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Ты такой чопорный, – заметила Мэгги, стараясь не говорить испуганно. Может, Марлен сказала что-нибудь? – Ведь у нас праздник!

– Я думаю…

– Ты уже жалеешь? – спросила Мэгги как можно непринужденнее. – Покупатель недоволен? – тише добавила она.

– Жалею о чем?

– Что женился на женщине, которую не любишь.

– Ты же знаешь, как я отношусь к этому. Что же касается самой свадьбы, то, по-моему, все отлично. Марлен предлагает нам поехать на Каймановы острова на три недели в следующем месяце, – торжественно объявил он, как будто говорил о жизни и смерти. – Она позаботится о Кэт. Конечно же, это она предложила в присутствии друзей семьи.

– Что ты ответил?

– Сказал, что нужно обсудить это с тобой. Если ты захочешь, можешь поехать. Я сошлюсь на то, что у меня в последнюю минуту оказались важные дела.

Мэгги покачала головой.

– Я вряд ли переживу медовый месяц одна.

– Ну, тогда я скажу, что ты придумала что-то другое.

– Почему ты вообще должен что-то говорить?

– Потому что всем покажется очень странным, если у нас не будет медового месяца.

– Ах, да. – Ложь этого брака становится все очевидней. – Тогда скажи то, что считаешь нужным. – Мэгги помолчала обиженно. – Рут сказала, что там кончилось шампанское, – заговорила она снова, стараясь не обращать внимания на его насупленное лицо. – Я спущусь в погреб за ним.

– Нет, я спущусь. Иди к гостям, у тебя праздник.

Предстать снова перед всеми этими людьми в качестве миссис Харрисон, принимать подарки и поздравления – этого Мэгги хотела меньше всего на свете.

– Иди к ним сам, – настаивала она. – Там почти одни твои друзья. Тебя им будет больше не хватать, чем меня.

Алекс вытащил какие-то ключи из кармана, изучил их внимательно, выбрал один и сказал твердо:

– Иду я. – Потом, внезапно смягчившись, добавил: – Если хочешь, пойдем вместе. – Казалось, он еще больше боится возвращаться на празднество, чем Мэгги.

Мэгги пошла за ним по скрипучей лестнице вниз, в погреб. Они остановились перед маленькой деревянной дверью.

– Тут довольно неприятная часть пути, потому что в коридоре нет света, только в самом погребе.

– Дизайн не блестящий, – испуганно прошептала Мэгги, вглядываясь во мрак сводчатого помещения.

– Да уж, – согласился Алекс, – электричество провести в принципе невозможно. Это самая старая часть дома. Я хочу ее переделать, но так редко тут бываю, что мне это ни к чему. Просто иди за мной. – Он помолчал, потом добавил: – Думаю, лучше тебе положить руку мне на плечо, я тебя поведу.

С бьющимся сердцем Мэгги взялась за его плечо. От Алекса исходило тепло, и Мэгги ощущала игру мускулов под рубашкой.

Алекс остановился перед еще одной деревянной дверью, и в темноте зазвенели ключи. Дверь громко заскрипела и открылась. Они молча вступили внутрь.

– Осторожно, не захлопни… – начал Алекс.

Позади них раздался грохот.

– …дверь!

Мэгги сразу поняла свою оплошность. Она была просто счастлива, что в эти минуты из-за темноты Алекс не видел ее лица.

– Только не говори, что мы заперты, – дрожащим голосом попросила она.

– Боюсь, нам тогда не о чем будет говорить, – скептически заметил Алекс, – это самая актуальная тема на данный момент.

С высокого потолка свисала темноватая лампочка, которая едва освещала сумрачное, влажное пространство.

– Может быть, есть еще какой-нибудь выход? – с надеждой спросила Мэгги, оглядывая уставленные бутылками стены. Пол был каменный. Мэгги перевела взгляд на Алекса – темную фигуру посреди бледных сумерек. Мэгги захотелось прижаться к нему, чтобы он защитил ее в этом мраке.

– Есть… – подтвердил Алекс. – Это Джулия.

– О Господи, – паника охватила Мэгги, – она даже не знает, что мы сейчас здесь.

– Если у них кончилось шампанское, они догадаются кого-нибудь послать сюда.

Мэгги затравленно посмотрела наверх. Огромные камни, высоченный потолок, ничего похожего на окно.

– А что, если все подумают, что мы смылись, и тоже уедут? – Температура в подвале была ниже комнатной, но пока Мэгги вся горела и тяжело дышала от волнения. – Никто даже не заподозрит, что мы здесь! – Ее глаза продолжали исследовать темное пространство вокруг, замечая мельчайшие подробности.

– Твоя подруга знает. Она сказала, что шампанского нет, и ты сказала, что принесешь.

– Но даже если она обнаружит, что нас нет, ключи-то у тебя!

– У Джулии есть ключи от всех дверей, и у Майка тоже. – Майк был шофер Алекса. – Не беспокойся. По правде сказать, все это даже смешно.

– Ужасно! – Мэгги не понимала, как он может спокойно говорить об этом. – Обязательно должен быть другой выход отсюда! – Она заметила в темноте низенькую дверцу. Там ручка была, очевидно, с противоположной стороны. Довольно глупо устроено, но все же стоит попробовать.

Мэгги бросилась к дверце и нажала со всей силы. Дверь не поддалась, даже не шевельнулась. Мэгги несколько раз ударила кулаком. Никакого эффекта.

– Ты закончила? – спросил Алекс. Он был чудовищно спокоен. – У меня однажды был вечер, и мы нечаянно заперли здесь официанта. Он проторчал тут с субботы до утра понедельника. За такое время он обязательно нашел бы выход, если бы таковой был.

– О Господи! – простонала Мэгги, прислонившись к двери. – Мы здесь умрем.

– Умрем? – рассмеялся Алекс. Было видно, что он уже окончательно успокоился и развеселился. – С чего ты взяла?

Мэгги захотелось ударить Алекса, ее просто взбесила эта насмешливая физиономия.

– Мы тут задохнемся!

– Скорее всего, умрем от голода, – радостно предположил он.

Но Мэгги это вовсе не казалось таким уж смешным.

– Ты умрешь от жажды прежде, чем от голода, – поправила она его зло.

Алекс обвел взглядом коллекцию вин вокруг:

– Ты что, внезапно стала трезвенницей?

Мэгги сердито уставилась на него:

– А у тебя с собой штопор? – Не дожидаясь ответа, она рассмеялась: смешно оказаться запертой в погребе с вином без штопора!

– Для шампанского не нужен штопор.

Алекс подошел сзади и мягко провел пальцем по ее щеке:

– Обещаю тебе, что Джулия найдет нас прежде, чем мы умрем от голода. Нас так напугал этот случай с официантом. Она обязательно вспомнит о нем, когда обнаружит, что мы исчезли. Хочешь шампанского?

Его теплое дыхание щекотало ей шею, это возбуждало и одновременно нервировало Мэгги. Ей хотелось и отклониться, и прижаться к нему всем телом, но вместо этого Мэгги повернулась к нему лицом:

– Да, хочу.

– Я предлагаю изучить друг друга получше, пока у нас есть время, – продолжал Алекс, направляясь в угол, где хранилось охлажденное шампанское, – самый холодный угол погреба. – В конце концов, мы теперь женаты. – Он достал бутылку «Родерера» 1985 года.

– На бумаге.

– Ну да, конечно. Расскажи мне что-нибудь о себе. У тебя есть аллергия?

Мэгги вздохнула. Она никогда и предположить не могла, что после свадьбы ей придется рассказывать мужу историю своих болезней.

– Нет у меня аллергии. А у тебя?

– Нет. – Алекс снял фольгу, развинтил проволоку и стал открывать бутылку. Раздался негромкий хлопок, и над горлышком заклубился дымок. Алекс показал себя большим специалистом. – Теперь я хочу сказать тост. – Он поднял бутылку: – За свадьбу Мэгги!

– За свадьбу Мэгги? А Алекса?

– Свадьба – праздник невесты, – напомнил он.

Мэгги на секунду нахмурилась, потом взяла бутылку:

– Очень хорошо. За мою свадьбу!

Она отпила глоточек, потом еще. Это было великолепное сухое шампанское, самое подходящее для праздника.

– Ммм, очень вкусное, – Мэгги протянула Алексу бутылку.

– Нет, спасибо, – отказался он, не спуская с нее глаз.

Мэгги нахмурила брови:

– Ты не хочешь выпить за нашу свадьбу?

Он слегка покачал головой:

– Я не хочу пить.

– Алекс, может, ты трезвенник?

– Ты говоришь, как заботливая бабушка, – пошутил он.

Но Мэгги не рассмеялась:

– Это что-то значит, да?

Алекс прислонился к стене и кивнул:

– Почему ты так говоришь?

– Я видела, ты не пил там, в саду. Только поднимал бокал, но к вину даже не притрагивался.

Алекс закинул руки за голову и потянулся. Наконец посмотрел на Мэгги и объявил:

– Мой отец пил. И очень много. А я его ненавидел.

Это неожиданное признание потрясло Мэгги.

– О, Алекс. Мне так жаль, что я тебя расстроила. Я такая дура… – Она невольно прикоснулась рукой к его руке.

Он взял ее пальцы в свои.

– Не волнуйся. Это уже не такая свежая рана… скорее, что-то вроде хронического заболевания… Когда я был маленьким, отец практически не появлялся дома. Я тогда не сознавал, что это к лучшему. Было трудно.

– Я понимаю, – тепло отвечала Мэгги, надеясь, что он продолжит.

– Мать работала по двенадцать часов в день на две ставки – официанткой. Он пропивал почти все наши деньги. Когда напивался, устраивал чудовищные скандалы. Мы были его жертвами.

Мэгги вспомнила шрам у него на плече и невольно посмотрела на то место.

– Ты заметила, – сказал он, проследив за ее взглядом. – Его работа.

– О Господи, Алекс! Нет…

– Однажды я разбил на кухне стакан. Непростительная оплошность! Он… вздумал показать мне, как опасно разбивать стаканы. Мама находилась на работе. Она узнала обо всем намного позже.

Мэгги прикусила губу и покачала головой.

– Когда деньги кончились, исчез и он. Мама старалась, чтобы у нас всегда было что поесть, хотя бы фасоль или что-нибудь такое… но многого все равно не хватало. Ты, может быть, не поверишь, но я неделями не ходил в школу, потому что у меня не было ботинок, – он сухо усмехнулся. – Как в дешевой мелодраме. – Он приподнял ногу. – Видишь?

Мэгги посмотрела на блестящую кожу его ботинка.

– Четыреста пятьдесят долларов. – Алекс глядел на нее с жесткой улыбкой. – В те времена этого хватило бы нам с мамой на много-много дней. Теперь я стараюсь не вспоминать об этом, когда покупаю такое.

– Ты чувствуешь себя виноватым?

Алекс удивился:

– Нет. Наоборот. Я чувствую себя… победителем, что ли. Из-за Кэт, из-за того, что я ей даю. Она никогда не будет ни в чем нуждаться.

– Кроме отца, – мягко поправила Мэгги. – Эта твоя беспрерывная работа лишила ее отца.

– Поэтому я и нанял тебя.

Мэгги вздрогнула так, как будто Алекс ее ударил.

Он продолжал:

– Я обеспечиваю ее всем, что ей необходимо, всем, чего у меня никогда не было. У меня не идеальный характер; чем меньше я надоедаю Кэт, тем лучше. Зато она видит меня только с хорошей стороны.

– Звучит благородно, но глупо. Ты забываешь самое главное.

Он невесело рассмеялся:

– Может быть. Со мной такое не в первый раз.

– Не требуется избегать Кэт, чтобы быть хорошим папой. Ты же не твой отец, – заявила Мэгги. – Ты совсем не похож на своего отца.

Устремив на нее странно неподвижный взгляд, Алекс возразил монотонным голосом:

– Ты этого не знаешь.

– Знаю.

Алекс прислонился к стене и уставился прямо перед собой. Спустя несколько минут он заговорил вновь:

– Ты помнишь, как мы встретились?

Мэгги слегка удивилась этому неожиданному вопросу.

– Да, – сказала она. – Твоя секретарша позвонила в Монтессурский институт, чтобы узнать, не заинтересован ли кто-нибудь из студентов в работе няни.

– Я разговаривал с одиннадцатью женщинами из твоего института. Они совершенно не подходили.

У Мэгги вдруг пересохли губы.

– Я польщена, что ты счел меня достойной. Алекс помолчал секунду.

– Ты мне показалась красивой. И сейчас кажешься.

– Спасибо, – ответила она застенчиво. – Хотя ты преувеличиваешь.

– Но не только поэтому я тебя нанял. Ты была подходящей – в каком-то смысле самой подходящей из всех. Остальные, с кем я говорил, чувствовали себя неловко. Как в гостях. А ты… ты была здесь как дома. По крайней мере мне так показалось.

– Да… Мне тоже так показалось, когда я сюда пришла.

Опять молчание.

– Ты не очень хорошо представляешь меня в роли отца, правда?

– Скорее, в роли работодателя, – неловко улыбнулась Мэгги.

– А ты сможешь когда-нибудь представить меня в роли… мужа? – Голос его на слове «мужа» стал совсем низким – то ли от волнения, то ли от сырости в погребе.

Сердце Мэгги забилось.

– Я постараюсь, – с трудом выговорила она.

Их взгляды встретились, Алекс приблизился к Мэгги, не сводя с нее глаз. Мэгги ощутила необычайное волнение, ей стало трудно дышать, словно воздух сделался тяжелее, гуще. И на этот раз она не противилась охватившему ее чувству.

Алекс протянул руку, нерешительно коснулся ее волос, погладил их, и Мэгги слегка откинула голову назад, навстречу долгожданной ласке. Медленно-медленно Алекс приблизил губы к ее губам. Он поцеловал ее робко, но Мэгги ответила с внезапной пылкостью – шампанское лишило ее обычного самообладания. Как хорошо было бы хоть на мгновение представить, что все это правда! Свадьба, ненужная и такая трогательная роскошь, темный погреб и эти глаза, затуманившиеся от желания, – глаза ее мужа… Если бы это была правда!

Мэгги обняла его, и пальцы ее пустились в уже знакомое путешествие по его спине. Алекс придвинулся еще ближе, так что их зубы стукнулись, и оба улыбнулись, но только на мгновение.

Мэгги пошевелилась, и Алекс сжал ее крепче. Мэгги раздвинула губы, поцелуй стал глубже, язык Алекса отыскал ее язык во влажной глубине, и его опьянил легкий вкус шампанского. Тонкий запах мужского одеколона щекотал ее ноздри.

Алекс провел языком по ее губам, поцеловал в щеку, в подбородок, опускаясь все ниже вдоль нежной шеи.

Руки Мэгги нырнули под рубашку, несколько пуговиц отлетело и покатилось по полу. Мэгги, слегка отпрянув, прошептала:

– Я не хотела…

Но Алекс не дал ей договорить.

– Черт с ними, – хрипло прошептал он, и его дыхание обожгло ее.

Алекс покрыл поцелуями ее шею, ямку между ключицами. Мэгги изогнулась, чтобы продлить удовольствие от этих поцелуев… Прикосновения его языка, горячие и влажные, сводили Мэгги с ума. Она вся трепетала.

Наслаждение взорвалось вспышкой огней в ее полузакрытых глазах. Ей хотелось большего. Но нет… нельзя поддаваться этим пьянящим чувствам.

– Ты опьяняешь как вино. Возможно, мне придется забыть о трезвости, – прошептал Алекс.

У нее в горле пересохло.

– Мы… не должны… – удалось сказать ей.

Его поцелуй заставил ее умолкнуть, и она почувствовала себя стремительно тающим кубиком льда, волны огня и холода обрушились на нее одновременно.

Ловкие руки скользнули в вырез платья, и она ощутила его ладони на своем теле. Каждая ее клеточка трепетала. Собрав всю свою волю, она отпрянула.

В этот момент послышался шум за дверью.

– Алекс! Вы тут? – Это была Джулия.

Оба застыли, уставившись друг на друга. Алексу было смешно, и в то же время он выглядел разочарованным. Это совсем не походило на панику и смущение, которые испытывала она.

Мэгги поспешила поправить свою одежду. Саркастическая усмешка скользнула по лицу Алекса, и он ответил:

– Мы здесь, Джулия. У тебя есть ключ?

– Да, он у меня где-то здесь. Минуточку, я посмотрю.

– Слава Богу, – сказала Мэгги, приглаживая платье.

– А я ужасно несчастен, – сказал Алекс.

Мэгги взглянула на него, поправляя волосы.

–  Это, – сказала она, – было ошибкой. Слава Богу, что пришла Джулия.

Ключ заскрипел в замке.

– Не вовремя, – ответил Алекс.

–  Это– вмешательство Провидения, – стояла на своем Мэгги.

Дверь распахнулась, и Джулия сказала с улыбкой:

– Если вы хотели уединиться, не надо было устраивать вечеринку.

– Мы все пропустили? – улыбнулся Алекс.

– Боюсь, что так. Народ предположил, что вы куда-то ускользнули.

– Как ты догадалась, что мы здесь? – спросила Мэгги.

Джулия повернулась к ней:

– Рут упомянула, что вы пошли за шампанским. Ну мы и сложили два и два. – Она обратилась к Алексу: – Помнишь того официанта в прошлом году?

Он кивнул:

– Я рассказывал Мэгги об этом.

Джулия сунула ключ в карман.

– Ну, большинство ушли, помощники наверху убирают. Гостиная полна подарков.

– Где Кэт? – спросила Мэгги.

– Рут отвела ее наверх, в ее комнату. Она съела кучу пирожных и выпила столько сладкой воды, что теперь у нее болит живот.

Мэгги нахмурилась:

– Пойду проверю ее. Спасибо за спасение, Джулия.

– Всегда рада помочь, – ответила Джулия. Повернувшись к Алексу, она спросила: – Ты говорил, у тебя какое-то важное письмо, которое ты хотел бы продиктовать сегодня вечером.

Мэгги пошла прочь, не желая слышать его ответ, чувствуя, как ее желудок скручивается в болезненный узел. Алекс верен себе: устроил так, чтобы его секретарша осталась на пару часов после свадебной церемонии и он смог поработать.

Ничего удивительного.

А ведь она чуть не влюбилась в него – несмотря ни на что. Джулия пришла в винный погреб как раз вовремя. Отныне Мэгги будет держать себя в руках.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Она вошла в гостиную. Джулия не преувеличивала: все вокруг заставлено чудесно упакованными свадебными подарками. На столике у двери лежал букет. Яркая карточка в цветах с пожеланиями счастливой совместной жизни. Мэгги прислонилась к дверному косяку и закрыла глаза. Комок застрял в горле. Она глубоко вздохнула, потом еще, но ничто не могло успокоить трепет ее сердца.

Счастливая совместная жизнь.

Эти поцелуи – в коридоре, на террасе, в винном погребе – были предупреждающими сигналами, которые она глупо не хотела замечать. Проблема была не в том, что ее хотел Алекс, а в том, что его хотела она. Даже сейчас сердце билось с той же страстью, когда она вспоминала Алекса в винном погребе, его объятия и поцелуи, и думала, что могло бы случиться, если бы Джулия не пришла освободить их.

Они бы сделали ужасную ошибку, вот что. Мэгги провела рукой по волосам. Это просто физическое влечение, пыталась сказать она себе. И не должно повториться снова.

– Мэгги! – Детский крик вернул ее к действительности. – Мэгги!

Когда она заглянула в дверь спальни, то увидела Алекса, стоящего у кровати и в панике сжимавшего в руках поднос.

– Все в порядке. – Осмотревшись, он поставил поднос на прикроватный столик и неловко сел на краешек кровати. – Папа здесь. Просто тебе снится страшный сон. – Он протянул руку, чтобы дотронуться до Кэт, но та отвернулась. – Кэт! – сказал он тихо. – Я здесь. Все в порядке, я не оставлю тебя.

Девочка никак не прореагировала. Она вдруг затихла, ее грудь спокойно поднималась и опускалась.

Мэгги поняла, что Кэт спит. Возможно, спала все это время. И закричала во сне. Позвала Мэгги.

Алекс, должно быть, почувствовал ее присутствие, потому что поднялся и вышел в коридор, полуприкрыв дверь.

– Кажется, она звала тебя, – сказал он слегка дрожащим голосом. – Ее глаза были открыты, но она не узнавала меня.

Сердце Мэгги наполнилось сочувствием к нему, она знала, каково ему сейчас.

– Врачи называют такие сны кошмарами. Они ничего не значат, но ужасно мучительны. Кажется, что дети в истерике, и нет никакой возможности их успокоить.

– Наверно, мне следовало уже знать это. – Его голос был напряжен.

– Но ты пришел и узнал. Самое главное, что ты здесь.

Он помолчал.

– Главное – что тыздесь. Тынужна ей.

Мэгги грустно покачала головой:

– Во сне?

– Но она звала тебя по имени.

– Это ничего не значит.

Он выпрямился.

– Ну и сколько ты будешь твердить это? – спросил он. – Почему не хочешь осознать, что ребенок видит в тебе мать, нуждается в тебе как в матери? Черт побери, ты для нее мать и отец. Ты же слышала, как она говорила, что ненавидит меня. Кто может винить ее? Быть дурными родителями – это семейная черта Харрисонов.

Глаза Мэгги наполнились слезами:

– Ты же знаешь, что ее ненависть – всего лишь видимость. Она любит тебя. Ты хороший отец.

– Нет, плохой. И не чувствуй себя виноватой из-за этого. Это моя вина. – Он подошел к двери и, остановившись, повторил: – Моя.

Мэгги спустилась в кабинет Алекса. Дверь была приоткрыта, но она все же тихонько постучала.

– Могу я войти на минуту? – спросила она, заглянув.

Алекс стоял и смотрел в окно.

– Ты собираешься рассказать мне, каким надо быть отцом?

– Нет.

Он повернулся и жестом пригласил ее войти.

– Что-то не верится, но все же входи. Садись.

Она села.

– Я хочу рассказать тебе о том, каким не надо быть отцом. Рассказать о моем отце.

Он присел на краешек стола и внимательно посмотрел на нее:

– Пожалуйста, продолжай.

– Останови меня, если я буду говорить о том, о чем тебе уже доложили, – сказала Мэгги с улыбкой и набрала воздуху в легкие. – Когда я была маленькая, примерно в возрасте Кэт, у моего отца была одна из самых процветающих инвестиционных фирм в Англии. Мы жили в роскошном доме в северной части Лондона, не таком большом, как этот, но похожем. Как у Кэт, у меня было такое множество нянь, что я в конце концов даже не пыталась запомнить их имена. Как и мои родители, называла просто «няня».

Алекс ничего не говорил, но взгляд его явно потеплел.

Мэгги провела по волосам дрожащей рукой.

– Моя мама старалась, но была настолько занята своими обязанностями жены, что едва ли могла уделять мне много времени.

– А отец?

Мэгги вздохнула.

– Отец был слишком занят, чтобы интересоваться собственным ребенком. Кроме тех моментов, когда ему нужен был имидж семейного человека на приемах. Все остальное время его не существовало в моей жизни, а меня – в его. Когда мне исполнилось шесть, он отправил меня в частную закрытую школу на север. После этого я видела своих родителей неделю на Рождество и месяц летом. Вот и все.

– Это кое-что объясняет. В частности, почему тебе так хочется, чтобы мы с Кэт были ближе.

– Я всю жизнь пытаюсь в душе примириться со своим отцом. Нельзя до конца понять чужой боли, не испытав подобной. Можно всю жизнь удивляться тому, что другие воспринимают как нечто естественное, – родительской любви.

– Кэт знает, что я люблю ее.

– Возможно, знает. А должна чувствовать эту любовь.

Алекс встал и вернулся к окну.

– Почему ты стала работать у меня? Твоя семья, очевидно, богата.

– Была, – сказала она. – Была богата.

Он взглянул на нее:

– Могу я спросить, что случилось?

– Когда мне исполнилось восемь, деловой партнер отца привел фирму к разорению и сбежал, захватив с собой всю наличность. У нас не осталось ничего. Нам пришлось продать машины, дом, все остальное и переехать в маленький домишко на севере страны.

– Твой отец пытался восстановить свое дело?

– Пытался. Бог свидетель, он пытался. Мы очень мало видели его следующую пару лет, но все его усилия оказывались напрасными… Простая жизнь была не для него, он все продолжал свои попытки, каждый раз прилагая все больше усилий. Тяжелым трудом он буквально свел себя в могилу раньше времени. Он умер, когда мне было десять.

– Мне очень жаль.

Мэгги пожала плечами.

– Понимаю, звучит бездушно, но я едва знала отца. Это было бы похоже на то, как если бы умер далекий дядюшка, не подействуй его смерть так на мою мать. Она была просто опустошена. – Мэгги вспомнила о тех деньгах, которые она посылала каждую неделю, чтобы поддержать мать. – Ее жизнь так и не вернулась в нормальное русло.

– Печальная история.

– Я не хочу, чтобы моя жизнь была печальной историей, – сказала Мэгги. – Не хочу, чтобы жизнь Кэт была такой. Или твоя.

Он отвернулся от нее.

– Не беспокойся обо мне. Я могу сам о себе позаботиться.

– Каждый человек нуждается в ком-то, – сказала Мэгги. – Хотя бы иногда.

– Если ты нуждаешься в ком-то, то становишься ранимым. В девяноста процентах случаев те, на кого ты полагаешься, тебя подводят.

– Поэтому ты заключаешь контракты, чтобы держать всех на расстоянии.

Он сжал руки.

– Человек должен уметь защищать себя.

– Но какой ценой?

Он не поколебался ни секунды:

– Любой.

Второй день в жизни миссис Алекс Харрисон начался очень неудачно.

Мэгги разбудила в семь часов утра Кэт, которая стояла у ее кровати и дергала за покрывало:

– Мэгги, почему ты в этой комнате?

Мэгги потерла заспанные глаза.

– Что? Что случилось?

– Разве ты и папа не спите в одной комнате? – (Мэгги наконец проснулась.) – У женатых людей одна спальня, – продолжала Кэт.

– Кэт, совсем не обязательно…

– А что это за подарки там внизу?

Мэгги не удивила внезапная смена темы разговора.

– Свадебные подарки.

– Могу я открыть некоторые?

– Конечно.

– А там есть и для меня?

– Ну, они для всех нас.

– А как ты думаешь, там есть игрушки?

Мэгги засмеялась:

– Наверно, нет. В большинстве случаев это бокалы или какие-то серебряные вещицы или что-нибудь вроде этого.

Кэт сморщилась:

– Это неинтересно. Почему они думают, что мне нужны бокалы и всякие серебряные вещицы?

Мэгги вдруг осенило. Она все искала способ, чтобы помочь Алексу и Кэт стать ближе и понятнее друг другу, и вот он нашелся сам собой.

– Но я думаю, там должно быть что-то именно для тебя.

– О, и что же?

– Это сюрприз.

– И когда же можно посмотреть?

– Скоро, – заверила ее Мэгги. – Когда ты собираешься к свой подружке сегодня?

– Миссис Бонд приходит за мной в десять. Сколько еще осталось?

Мэгги взглянула на часы.

– Три часа. Прекрасно.

В два часа дня Мэгги вошла в кабинет Алекса без предупреждения.

– Странно, – сказала она, – ты работаешь даже по воскресеньям. О, прости!

Он взглянул на нее, оторвавшись от телефонного разговора.

Голос с австралийским акцентом монотонно гудел ему в ухо:

– …если вы хотите продолжить это объединение, то должны понимать, что мы относимся к этому очень серьезно. Потребуется много усилий и упорного труда.

Мэгги почти беззвучно выдохнула:

– Мне надо поговорить с тобой.

Алекс попытался отмахнуться от нее, но она не двинулась с места.

– Мистер Харрисон? – послышался металлический голос из трубки.

– У меня важный звонок! – грубо прошептал он.

Далекий голос в трубке отвечал:

– Простите, я не понял, что вы сказали, мистер Харрисон. Мне бы хотелось знать, желаете ли вы в этом участвовать.

Мэгги стояла перед ним, улыбаясь.

– Я жду, – прошептала она.

– Подожди за дверью, – ответил он ей шепотом. – Ну, прекрасно, – сказал он в трубку. – Я сделаю все, что необходимо.

– Мистер Харрисон, сделать все, что необходимо, – этого еще недостаточно. Мы должны знать, что вы готовы пройти весь путь до конца, – сказал нетерпеливый голос.

Мэгги подошла к противоположной стене и принялась рассматривать картины. И вдруг ее фигура стала единственным, на чем Алекс мог сосредоточить свое внимание. На ней было голубое платье, которое облегало тонкую талию и стройные бедра. Когда она отходила, чтобы взглянуть на следующую картину, ее длинные ноги двигались грациозно. Он думал, как близок был к тому, чтобы ласкать эти ноги, чувствовать это тело без мешающей одежды.

Черт побери.

– Я готов пройти весь путь до конца, – сказал он в трубку и поерзал в кресле.

– Вы достаточно ясно понимаете серьезность этого предприятия? Вы действительно хотите работать с нами?

Алекс уставился на Мэгги.

– Да.

– Прекрасно. Давайте поговорим об условиях.

– Джек, – сказал Алекс в трубку. – Ко мне пришли. Я перезвоню тебе позже, чтобы обговорить детали.

Он положил трубку, и Мэгги повернулась к нему.

– Ты не должен был прерывать разговор из-за меня.

– Нет, должен. С чем пришла?

– У меня прекрасная идея.

– Прекрасная идея? И из-за этого ты помешала мне? Я разговаривал с Австралией, был вынужден кричать.

Она кивнула и уселась на диванчик у стены:

– Дело действительно важное. Это касается Кэт.

– Прекрасно. – Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Итак?

– Я думаю, мы должны подарить ей свадебный подарок.

– Только-то?

Мэгги кивнула.

– Хорошо. Я поручу Джулии подобрать что-нибудь. А теперь, если ты позволишь, я перезвоню этому парню.

– Нет, – твердо сказала Мэгги. – Это должно быть что-то особенное. Что-то, в чем будет частица тебя, твоего тепла. – Она улыбнулась. – Если можно так сказать.

Алекс вздохнул:

– Я полагаю, ты уже что-то придумала.

– Вообще-то да.

– Хорошо. – Уже легче.

– Все, что тебе остается, – это собрать его.

Зря он понадеялся, что быстро освободится. Когда дело касалось Мэгги, никогда не могло быть легко.

– Что именно?

– Игрушечный домик. – Она кивнула. – Прекрасная вещь.

– Игрушечный домик? – повторил он.

– Да, и большой. Довольно тяжелый… Мне донесли его до машины из магазина. Сама бы я не смогла.

– Для него требуются специальная площадка и электрическое освещение?

– Нет, это просто маленькое деревянное сооружение. Но тем не менее будет интересно установить его. Нам понадобится целый день.

– Нам?

– Тебе и мне.

– Но я не могу этим заниматься.

– Почему же?

Он указал на свой рабочий стол и телефон:

– Работа. Мне необходимо работать.

– Пожалуйста! – Она замахала руками. – Ты поработаешь позже.

– Но это моя жизнь.

– Жизнь важнее, чем телефонные звонки, компьютеры, деловые бумаги. Мы говорим о твоей дочери, – сказала Мэгги.

– Она не узнает, да ей и все равно, кто соберет этот чертов домик. Давай я попрошу Майка, он с удовольствием сделает это за пару баксов.

– Ради Бога, Алекс! Неужели ты думаешь, что деньги могут сделать все! – В голосе Мэгги зазвенело раздражение. – Ты и я живем на одной и той же земле, но не в одном и том же мире, и я не понимаю твоего мира совершенно.

– Это все? – спросил он голосом скучающего официанта.

– Слышал ли ты что-нибудь из того, что я сказала?

– Я слышал все, что ты сказала. Все соседи слышали всё, что ты сказала. Я просто не согласен со всем этим.

– Знаешь что? Раньше, когда я говорила, что ты не похож на своего отца, я была не права. Ты не грубиян и не алкоголик, да, ты содержишь свою дочь – Бог свидетель. Но ты взял у него самое вредное и самое подлое, что мог, – равнодушие к своему ребенку. И это, – со злостью сказала она, – непростительно.