Текст книги "Лунные грезы"

Автор книги: Элизабет Грегг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

20

Грядущий и неизбежный разговор с Сэрой тяготил Бена, и он решил не тянуть с ним. В воскресенье утром, когда Десса сказала, что хочет сходить в церковь помолиться за Мэгги, он кивнул и отправился в путь.

Чем ближе подъезжал Бен к дому Вудриджей, тем чаще он придерживал Красотку. Его мучила совесть. Он так и не смог ответить на любовь Сэры, хотя и заботился о ней с ребятишками как мог. Чувство вины не лучший спутник двух людей, собирающихся начать новую жизнь.

Дом выглядел заброшенным и на удивление тихим. Бен медленно въехал во двор и с удивлением огляделся. Со дня смерти Клита Сэра ни разу не была в церкви, да и вообще крайне редко покидала свое жилище. Куда же она отправилась на этот раз?

Заслышав его шаги, близнецы с дикими воплями вылетели из дома и повисли у него на руках. Бен рассмеялся, подхватил их и вошел в крохотную прихожую.

Сэра стояла в середине комнаты перед обшарпанным деревянным сундуком, держа в руках что-то белое – не то простыню, не то скатерть.

– Бен! – радостно вскричала она, и ее глаза наполнились слезами. – Я так рада тебе! Где ты так долго пропадал?

Бен нахмурился: весь город знал, что он ездил в Канзас-Сити вместе с Дессой Фоллон, и Сэра, даже живя на отшибе, никак не могла быть исключением.

Он поставил детей на пол, подошел к ней и быстро чмокнул ее в лоб. Она потянулась было к нему, но тут же опустила глаза и снова вернулась к своему сундуку.

– Что ты делаешь? – спросил Бен.

– Собираю пожитки, – слабо улыбнулась она.

– Это я вижу, но… зачем?

Она бросила сложенную скатерть в сундук.

– Кофе хочешь?.. Ребятки, идите к себе и продолжайте собираться, маме надо поговорить с дядей Беном.

Сэра налила кофе, и они сели за стол.

– Я уезжаю, Бен, – вздохнула она. – Возвращаюсь назад в Филадельфию, к родителям Клита. Они хотят, чтобы дети жили с ними, ну а раз так, значит, и мне местечко найдется… После смерти Клита они остались одни, как… как и я. – Ее голос дрогнул, по щекам покатились слезы.

Бен смотрел в чашку, не смея поднять глаз.

– Прости меня, Сэра… Прости за все. Я очень виноват перед тобой.

– Брось, Бен, – устало махнула она рукой. – Нельзя же всю жизнь извиняться. Кому от этого легче? Тебе? Мне? Клиту? Что было, то было, быльем поросло… Ты ее любишь?

Он молча кивнул.

– Что ж, Бен, она и впрямь красивая малышка. Желаю тебе счастья. Серьезно. И спасибо тебе за все, что ты сделал для меня и моих оболтусов. Что же до всего остального – то ведь этого все равно не вернуть, не изменить. И не изводи себя больше, ты искупил свою ошибку с лихвой.

– Когда ты едешь? – хрипло спросил Бен и откашлялся.

– Дня через три. Старики Клита прислали немного денег, чтобы я отправила вещи почтой. Завтра пойду в город, найму возчиков.

– Обратись в контору Беннона, там работают быстро и надежно, – механически подсказал Бен и тут же прикусил язык: во-первых, в городе были и другие, более дешевые конторы, а во-вторых, он даже не знал, будет ли еще работать там – это зависило от их с Дессой совместных планов.

Словно прочтя его мысли, Сэра спросила:

– Свадьба-то скоро?

– Думаю, что да, правда, сначала надо будет кое-что уладить.

– Послушай моего совета, Бен, не тяни с этим. Время – предательская штука, и надо ловить то, что плывет в руки, сразу, не раздумывая.

– Хорошо, Сэра, я постараюсь.

– Скажи ей… Передай ей мои слова: «Тебе достается лучший мужик в Виргиния-Сити, и ты будешь полной дурой, если упустишь его». Вот прямо так и передай, слово в слово. Обещаешь?

– Обещаю, – улыбнулся Бен. – Спасибо тебе и… береги себя.

– Иди к черту, Бен Пул. Проваливай, пока я не разревелась. Давай, давай, пошевеливайся, у меня еще работы непочатый край!

Возвращаясь в город, Бен ни разу не оглянулся: погруженный в свои мысли, он неотрывно смотрел на змеящуюся перед ним дорогу.

* * *

На следующий день весь город был взбудоражен потрясающим известием: шериф Мун схватил Коди Ленда и его молодого подельщика, имени которого никто не знал.

Совершенно обнаглев, оба бандита заявились поздно вечером в «Хромой Мул», напились там, затеяли драку, а когда хотели поднять пальбу, их скрутили подоспевшие люди шерифа.

Суд был коротким, а приговор – единогласным: повесить. Вину нечего было и доказывать – ограбление дилижанса и двойное убийство засвидетельствовала Десса, а убийство Мэгги – еще дюжина очевидцев. Загадкой осталось лишь одно: как они вообще посмели сунуться в город, отлично зная, что шериф готовит им засаду. Видимо, сходившие им с рук преступления притупили бдительность и инстинкт самосохранения, породив ощущение полной безнаказанности. Но, как говорится, всему есть свой предел.

На казнь собрался весь город. Пришли туда и Десса с Беном. Девушка сухими холодными глазами следила за приготовлениями к повешению, но в последний момент, когда лошадей стегнули, чтобы они выехали из-под своих удерживаемых петлями седоков, все же отвернулась. Но до конца дней своих ей не суждено было забыть их хрипа, булькающих звуков и сухого хруста шейных позвонков… а затем довольного гула толпы и внезапно прорезавшего его визгливого плача ребенка.

– Спи спокойно, Мэгги, ты отомщена, – прошептала она, и слезы хлынули у нее из глаз.

Бен взял ее за руку и увел прочь. Сзади, за шумящей толпой, раздавалось позвякивание лопат о каменистую землю – люди шерифа заканчивали копать могилы.

Десса подняла глаза и посмотрела в бескрайнюю синеву неба Монтаны. Далеко на северо-западе кипели облака, буйный ветер рвал их на части и разносил по всему горизонту. Его порывы долетали и до земли, неся с собой колючие поцелуи приближающейся зимы. Девушка улыбнулась, представив себе их с Беном сидящими, взявшись за руки, у весело потрескивающего камина… Но прежде чем этим мечтам суждено было осуществиться, предстояло заняться делами более насущными.

– Мне надо найти Селию Кросс, Бен, – сказала она будничным, немного усталым голосом. – И чем быстрее, тем лучше. Я и так уже слишком долго ждала.

Бен отлично понимал, что если скажет ей «нет» или начнет отговаривать ее, она все равно начнет поиски, но только одна. И тогда, как бы бдительно он за ней ни следил, в один прекрасный день он обнаружит, что Десса уехала в горы, не сказав ему ни слова. Почему именно в горы, Бен не знал, но боялся этого больше всего.

– Ты уже говорила с Роуз? – спросил он.

– Да. Она не знает никакой Селии Кросс, но предполагает, что та, кого мы ищем, – женщина одного из бандитов, укрывшихся в Алдер-Галч. Митчел там, Бен. Я чувствую это. Иначе хоть кто-то в городе знал бы его или хотя бы видел.

– Ты думаешь, он мог прибиться к банде? – недоверчиво сказал Бен, и сердце его болезненно сжалось.

– Многие, пережившие войну, стоят теперь по ту сторону закона. И я не берусь судить их за это. Но Митчелу грозит опасность, и мы должны его найти.

– Я поспрашиваю ребят в «Хромом Муле» и «Золотом Солнце», быть может, кто-то что-то знает или слышал. Но на это потребуется время.

– Я не хочу больше ждать.

В этот момент они подошли к дому Дессы и столкнулись с поджидавшим их Вили Моссом. В глазах старика стояло вопросительно-растерянное выражение.

– Ну вот, – вздохнул Бен, – похоже, мне пора на работу. Ты же знаешь, Вили один не справится.

– Хорошо, Бен, – спокойно ответила она.

Он почувствовал подвох и поспешно сказал:

– Обещай, что ничего не предпримешь до моего возвращения. Я отправлюсь на поиски с тобой, но ты должна меня дождаться. Мне бы очень не хотелось, чтобы с тобой случилась беда.

– Митчел этого не допустит.

– Опомнись, дорогая, ты ведь даже не знаешь, там ли он. Не дай своему нетерпению завести тебя слишком далеко. Вся эта история дурно пахнет. Если женщина с именем Селия Кросс действительно существует, почему она до сих пор никак не связалась с тобой? Осторожнее, любимая, если здесь замешаны деньги, ты можешь попасть в западню.

Разум вкрадчиво подсказывал Дессе, что Бен вполне мог быть прав, но сердце настойчиво кричало, что права она. Она просто не могла смириться с мыслью о том, что все это ложь, и отказаться от своей заветной мечты найти брата.

– Я знаю, что он жив, Бен, – сказала она, отпирая дверь.

– Отлично, – улыбнулся он и поцеловал ее в щеку, – значит, мы найдем его вместе.

– Когда ты вернешься?

Бен вопросительно посмотрел на Вили.

– Завтра к вечеру, – ответил за него тот.

Десса кивнула, на прощание обняла Бена за шею и шепнула ему на ухо:

– Береги себя!

Сказать «я люблю тебя» при Вили она постеснялась.

Зато не постеснялся Бен.

На следующее утро за ней зашла Роуз, и они вдвоем отправились завтракать в «Континенталь».

– Уолтер сделал мне предложение, – за десертом сообщила Роуз.

– Это просто замечательно! – обрадовалась Десса.

– Было бы замечательно, – хмыкнула она, – если бы он не делал все с бухты-барахты, как и все мужчины.

– А чего ты ожидала? – рассмеялась Десса. – Он ведь тоже, по-моему, мужчина.

– Да уж, – многозначительно кивнула Роуз, – этого у него не отнимешь.

Она с симпатией посмотрела на Дессу. Девушка нравилась ей все больше и больше. Красива, умна, остроумна, воспитанна, да, говорят, еще и богата. Что ни говори, Бену сказочно повезло. Однако сегодня она немного рассеянная… Интересно, что ее гнетет?

Десса задумчиво выводила кончиком ножа на скатерти какой-то замысловатый узор.

– Как ты думаешь, Роуз, – внезапно очень серьезно спросила она, – я действительно совершаю ошибку, относясь ко всей этой истории так серьезно? Может, в самом деле нет никакой Селии Кросс и искать моего брата бессмысленно?

– Откуда мне знать, детка? Если ты бросишь поиски, то вся изведешься, что не довела дело до конца. Если же нет – кто знает, сколько они могут длиться? Я бы с радостью помогла тебе, но, к сожалению, даже не слышала о такой женщине. Будь она из наших краев, я бы ее для тебя из-под земли достала, но… Ты кого-нибудь еще спрашивала?

– Бен говорил с Муном, но тот тоже ничего не знает. Вили Мосс – тоже. Но когда Бен вернется, мы с ним хотим съездить на разведку в Алдер-Галч.

– Да вы оба просто рехнулись! Алдер-Галч – пристанище преступников. Это государство в государстве, там живут по своим законам, не зная ни жалости, ни пощады. «Съездить» туда «на разведку» – все равно что сунуть голову в петлю. Нет, дорогая моя, так дело не пойдет. Если Бен совсем уж голову потерял, будь хоть ты умнее. Обещай мне выкинуть это из головы!

– Но, Роуз…

– Ну хорошо, хорошо… Обещай хотя бы, что поговоришь с Уолтером и попросишь его собрать своих ребят вам в помощь.

Десса быстро кивнула. Она отлично знала, что этот план не сработает. Мун никогда не сунется в Алдер-Галч и не даст им своих людей. Он не раз говорил Бену, что это чистое безумие.

Роуз и Десса вышли из ресторана вместе, но сразу за порогом, тепло простившись, разошлись по своим делам: одна – в «Золотое Солнце», а другая – домой, ждать Бена.

Ближе к вечеру Десса уже раз десять поднимала занавеску, выглядывая на дороге знакомую повозку, но ее все не было. Девушка не особенно тревожилась: Бену доводилось задерживаться и раньше. Она прибралась в доме, сварила кофе, затем села с книжкой поближе к лампе, но чтение не шло на ум. Она снова взглянула на дорогу. Пусто. Вздохнув, Десса достала старые письма и фотографии Митчела и стала их перебирать.

В окно постучали. Девушка встрепенулась: кто бы это мог быть? Никто, кроме Бена, но Бен никогда не стучит в окно. Он вообще редко стучит… Должно быть, послышалось.

Стук повторился, на этот раз он был более настойчивым. Десса встала, подошла к окну, отодвинула занавеску и испуганно отпрянула назад: на нее смотрело темное округлое лицо индианки. Незнакомая женщина делала ей какие-то знаки, то ли боясь, то ли не желая говорить громко. Справившись с собой, девушка открыла окно.

– Ты должна ехать со мной, – с усилием произнесла незнакомка так, словно говорила на малознакомом ей языке. Она была одета в засаленное кожаное платье, напоминавшее рубаху, доходившую ей до коленей; в иссиня-черных косах красовались вплетенные в них красные ленты.

– Поторопись. Я привела лошадей, – снова заговорила индианка, указывая в сторону двух низкорослых лошадок с одеялами вместо седел на спинах.

– Вы… Ты – Селия Кросс? – спросила Десса, хотя уже и догадалась, что это именно так.

Но что, если ее хотят заманить в ловушку, о которой предупреждал Бен? А если все честно, то разве она сможет не поехать с ней к Митчелу, хотя и обещала Бену дождаться его? Сомнения раздирали сердце Дессы на части.

– Докажи сначала, что тебя действительно прислал мой брат, – потребовала она. – Где он? Что с ним?

– Митчел, – ответила индианка, – мой мужчина. Они его скоро убьют. Я не могу уговорить его уйти. Он говорит, будет что будет, он не уйдет. Но каждую ночь я слышу разговоры у костра. И каждую ночь по другую сторону костра садятся все больше людей. Он скоро останется совсем один. Но он не видит это. Не хочет видеть. Ты его сестра. Он хочет видеть тебя, говорить с тобой. Он не уйдет, пока ты не придешь. Поторопись. Я привела лошадей.

Видя, что Десса все еще колеблется, индианка молча достала из-за пазухи маленький мешочек из оленьей кожи и вытряхнула на ладонь два тускло блеснувших в полумраке кольца.

Десса сразу узнала их. Они были совершенно одинаковыми – с литерой «Ф» в вензеле из бриллиантовой крошки – только разного размера. Меньшее принадлежало ей, а большее – ему. Теперь она убедилась, что Митчел действительно в банде, иначе как к нему могло попасть ее кольцо, которое негодяй Коди отобрал у нее во время ограбления дилижанса? Но… это всего лишь кольца! Их можно купить, украсть…

– Как ты нашла меня? Как узнала? Почему не приходила раньше? – быстро спросила Десса.

– Я пришла, когда он сказал прийти. Он видел тебя на вашем празднике мертвых.

– А, – догадалась Десса, – на похоронах наших родителей! – В ее памяти всплыл образ мужчины, стоящего поодаль, который потом еще долго преследовал ее. – Я тоже видела его. Ну конечно же, это был он! Скажи, мой брат здоров? Как он выглядит? Да говори же!

Индианка удовлетворенно кивнула:

– Увидишь сама. Здесь мне опасно. Поторопись, пока не вернулся твой мужчина. Лошади ждут.

– Сейчас, одну минуту!

Последние сомнения исчезли. Она скоро увидит Митчела!

Сорвав с гвоздя шаль, Десса выбежала за дверь.

Бен не стал просить Вили придержать лошадей у дома Дессы, а просто спрыгнул на ходу и подбежал к двери; та была приоткрыта, и он без стука вошел.

– Десса, дорогая, я вернулся!

Ответа не последовало. Бен снова позвал, и снова тишина. Только тут он заметил, что, несмотря на вечернюю прохладу, окно, выходящее на запад, распахнуто настежь. Он подошел закрыть его и на склоне холма, сразу за городом, увидел два конных силуэта, четко вырисовывавшихся на фоне заката.

Бен готов был поклясться, что оба они женские, и что одна из всадниц – индианка.

Он сразу понял, что случилось, и разозлился не на шутку.

– Десса, как ты могла! – в отчаянии крикнул он сгущавшимся сумеркам, и его кулак едва не сломал подоконник.

Силуэты достигли вершины холма и скрылись из виду.

Всадницы двигались неспешно, и он вполне мог успеть догнать их. Бен выскочил из дома, бросился к конюшне, оседлал Красотку и помчался к холму. Недавно прошедшие дожди облегчали ему задачу: на раскисшей земле следы читались, как в открытой книге.

На вершине холма Бен остановил лошадь и стал всматриваться в даль. Впереди высилась громада Алдер-Галч – беспорядочное скопление скал, на первый взгляд неприступных, а на самом деле прорезанных настоящим лабиринтом троп и тропок, маршруты которых знали лишь немногие. И там, почти у подножия этого каменного исполина, он увидел две черные точки, медленно продвигавшиеся вперед.

Когда женщины добрались до скал, солнце уже село. С момента их отъезда из Виргиния-Сити Селия Кросс не проронила ни слова; можно было подумать, что весь свой запас слов языка бледнолицых она исчерпала, убеждая Дессу отправиться с ней. Девушка, в голове которой вертелись сотни вопросов, устала задавать их, все равно не получая ответа.

Несколько раз они останавливались, чтобы напоить лошадей и самим приложиться к ледяной воде прозрачных ручьев. Десса думала о Бене, о том, что подумает он, когда обнаружит ее исчезновение. Наверное, разозлится или даже испугается… Конечно, следовало оставить ему записку, но разве на это было время?

Затем мысли девушки перенеслись к брату. Люди всегда говорили, что они с Митчелом очень похожи – и внешне, и по складу характера, – но она-то знала, что он умнее, храбрее и добрее ее. И она никак не могла представить его себе бандитом, объявленным вне закона изгоем, что бы ни сделала с ним война. Это было просто невозможно.

После долгого пути в неудобном индейском «седле» все ее тело ныло, но она упорно следовала за Селией Кросс, уверенно лавировавшей между валунами и обломками скал. Узкая каменистая тропинка, виляя, поднималась вверх и после бесчисленных поворотов и изгибов привела их наконец в огромное, похожее на гигантский ящик ущелье.

Селия остановилась.

– Они видели нас. Они знают, что мы здесь.

Десса даже вздрогнула от неожиданности. Она полагала, что индианка никогда уже больше не заговорит.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила она.

– Дозорные, – коротко ответила Кросс, взглядом указав на высившиеся над ними края ущелья.

– Но я ничего не вижу! Здесь слишком темно.

– Они слышат. Они знают.

– И что же они сделают?

– Пока ничего. Я – женщина Янка. Ты – сестра Янка. У него еще есть власть. Но скоро не будет. Мы должны успеть. Он и так слишком долго ждет.

– Я тоже, тоже слишком долго жда… – Смысл слов Селии наконец дошел до Дессы, и она едва не задохнулась: Янк?! Так Митчел и есть тот самый Янк?

Землю окутала глухая темнота, и Бен вполголоса выругался. Он не мог преследовать их ночью. Небо было затянуто тучами, и надеяться на помощь луны тоже не приходилось. Он уже не сомневался, что женщины направлялись в Алдер-Галч, но соваться туда в буквальном смысле слова на ощупь было полным безумием. Даже если бы ему чудом удалось найти лагерь Янка, он все равно не смог бы проникнуть туда незамеченным. А если его убьют или даже просто схватят, он ничем уже не сможет помочь Дессе. Правда, в последнем случае оставалась надежда, что Митчел не позволит пристрелить жениха своей сестры, но полагаться только на нее Бен не мог.

Спрятавшись от ветра за огромным валуном и закутавшись в одеяло, он погрузился в тревожный, чуткий сон.

Пока он спал, небо расчистилось и выглянула полная луна. Ее холодный серебристый свет резкими штрихами обозначил острые уступы Алдер-Галч, придавая нагромождениям камней у его подножия причудливые очертания и выделяя зловещими черными мазками теней проходы между скалами.

Словно ожидавший этого Бен внезапно проснулся, огляделся и с благодарностью улыбнулся ночному светилу. Интуиция или даже, скорее, какое-то шестое чувство, выработавшееся в нем за долгие годы общения с дикой природой Монтаны, не подвела и на этот раз.

– Десса, любовь моя, – шепнул он, – держись, я иду к тебе.

Он свернул одеяло, приторочил его к луке седла, вскочил на Красотку и осторожно въехал под своды густых теней оплота беззакония под названием Алдер-Галч.

21

Лагерь был огромным и по размерам своим вполне мог сравниться с поселками, которые Десса видела вдоль железной дороги, когда ехала в Канзас-Сити. Правда, домов, как таковых, здесь не было: повсюду виднелись лишь палатки военного образца, грубо сколоченные навесы с плетеными стенами или, в лучшем случае, примитивные хибары. Мужчины сидели у костров, женщины занимались своими обычными делами, дети с криками и смехом сновали тут и там, играя в те же игры, что и их сверстники на всем белом свете. В воздухе стоял запах жарящегося мяса.

– Где он? – сразу спросила Десса, едва они спешились. – Отведи меня к нему.

Селия подозвала одного из мальчишек постарше, передала ему поводья лошадей и повела девушку через лагерь к купе чахлых деревьев, среди которых, особняком, стоял большой грязно-белый шатер. На них никто не обращал внимания; казалось, и сам их приезд остался незамеченным.

Внутри шатра горела лампа, и на сероватом пологе вырисовывалась размытая тень сидящего человека. Сердце девушки бешено заколотилось.

Селия откинула полог и отошла в сторону, пропуская Дессу вперед.

Ей навстречу поднялся высокий красивый мужчина с обветренным усталым лицом; под отражавшими свет керосиновой лампы глазами залегли тени, правую бровь и часть лба пересекал шрам, буйную гриву темно-каштановых волос прорезала широкая седая прядь. Да, это был он – тот человек, которого она видела на похоронах! Тогда она не поверила своей минутной догадке, просто боялась поверить, но мысли о нем с тех пор не оставляли ее, его образ являлся ей во снах и всегда оказывался тем, кем и был на самом деле, – Митчелом!

Мужчина долго и пристально вглядывался в лицо застывшей перед ним девушки. Наконец из его глаз исчезла настороженная подозрительность, они потеплели, и он сказал:

– Десса!.. О Великий Боже, это действительно ты! Дорогая моя сестренка… Как же ты выросла, какой стала красавицей!

Он распахнул ей свои объятия, и она со сдавленным криком бросилась к нему на шею. Его худое мускулистое тело напряглось, а руки так крепко сжали ее, что ей трудно было дышать. От него пахло дымом костров, виски, табаком и кожей, и все же сквозь эти запахи Дессе удалось ощутить что-то неуловимое, до боли знакомое с детства.

– Боже мой, Десса, – бормотал Митчел, слегка покачивая ее в кольце своих рук, – я уже и не чаял увидеть тебя.

Родной голос, навевавший воспоминания об их далеком безоблачном прошлом, когда родители были живы и молоды, когда весь мир был у их ног, даря лишь радость и счастье, проникал прямо в сердце. Девушка не выдержала и, как когда-то в детстве, уткнувшись носом в его грудь, разрыдалась.

– Ну что ты, – ласково сказал он, – не надо плакать, моя маленькая Десси, не надо плакать…

Но она не могла остановиться. Слезы текли сами собой, смывая горечь тех лет, когда семья считала его погибшим, боль за то, что родители не могут разделить ее радость, и за то, что сделала с ним война.

Он ласково похлопал ее по спине, но не отпустил, а терпеливо ждал, пока она перестанет плакать. Если бы в это момент его видел кто-нибудь из банды, то не поверил бы своим глазам: непреклонный, не знающий пощады Янк, правящий железной рукой в своем маленьком царстве головорезов, стоит и с нежностью утешает свою рыдающую сестренку! Более того, если кому и случилось бы стать свидетелем этой вопиюще странной сцены, он никогда бы не решился рассказывать о ней, чтобы не прослыть лгуном или сумасшедшим.

А потом они сидели и говорили. По его просьбе Десса рассказала ему обо всем, что произошло после смерти их родителей, упомянув, разумеется, и о предательстве Клуни и Эндрю.

– Но ты, к счастью, жив, – закончила она, – и можешь теперь…

Ее перебил его горький смех; она с удивлением взглянула на него, но тоже рассмеялась.

– Я имею в виду, – пояснила Десса, – что если бы отец знал, что ты жив, он завещал бы все тебе. И теперь мы можем… Ох, Митчел, – спохватилась она, – я же переписала на этого мерзавца Эндрю половину нашего… то есть, твоего наследства! Не сердись, у меня не было выбора, иначе я вообще могла не получить ни цента. Но теперь ты можешь написать Клуни и заявить о своих правах. Господи, ну почему отец настолько не доверял мне? Я так любила его, а он считал, что я не в состоянии ни с чем справиться. Надо же было додуматься отдать все дело в руки Клуни и Дрюхарта!

– Не расстраивайся, сестренка, – вздохнул Митчел. – Поверь мне, теперь отец гордился бы тобой. Я знаю, что говорю. Ты блестяще со всем справилась, и я не вижу для себя смысла заявлять права на свою долю. Мне не нужны деньги отца и его предприятие. Что я буду с ним делать, если не могу открыто появиться даже в Виргинии, не говоря уж о Канзас-Сити? И никогда не смогу. По крайней мере, в этой стране… Быть может, позже я и смогу помочь тебе… откуда-нибудь издалека.

Он опасливо покосился на вход в шатер, давая понять, что не желает говорить о своих планах на будущее здесь и сейчас.

– Бен говорит, что сюда скоро проведут железную дорогу, – немного невпопад заявила Десса.

– Бен? – переспросил он с добродушной игривостью, свойственной когда-то Митчелу Фоллону, но почти утраченной изгоем Янком. – Кто такой этот Бен?

Девушка смутилась и покраснела.

– Он живет в Виргиния-Сити и работает на компанию по перевозке грузов. Он… он очень умный, добрый, красивый, сильный… Он может помочь нам продолжить дело отца, Митчел, поскольку отлично разбирается в бухгалтерии и весьма здраво рассуждает о том, как и где стоит ставить новые магазины и даже гостиницы. Я, по крайней мере, с ним совершенно согласна.

Митчел посмотрел на нее с затаенной грустью. Как бы он хотел, чтобы эта девочка познала то, от чего пришлось отказаться ему: любовь, верность, семью, радость родного очага… Сможет ли он когда-нибудь вернуть себе все это? Вряд ли. Путь, на который он встал когда-то, мог привести куда угодно, но только не к порогу теплого уютного дома, где ждет любящая жена и дети. Непременно найдется кто-то, кому придется не по нраву тихая гавань мятежного Янка, и тогда ему вспомнят все… Но пусть это никогда не коснется ее!

– Ого! У моей маленькой сестренки уже есть возлюбленный? – с шутливой строгостью погрозил пальцем он, и они дружно рассмеялись.

– Ты совсем не изменился, Митчел, – покачала головой Десса, и в самом деле чувствуя себя маленькой девочкой, над которой старший брат подтрунивает по поводу ее нового знакомого мальчика.

– Ты тоже, Десси, – ласково улыбнулся он, – я всегда чувствовал себя счастливым рядом с тобой.

– Ох, Митчел, милый, почему ты не вернулся тогда? Мы так тосковали по тебе!

В его глазах блеснула сталь, губы плотно сжались; снова вместо Митчела Фоллона перед ней сидел Янк.

– Я не мог вернуться в дом человека, который наживался на войне, – ледяным тоном отрезал он.

– Побойся Бога, Митчел, о чем ты говоришь? – ахнула Десса. – Ведь это же наш отец!

– А что ты знаешь о нем, кроме того, что он наш отец? Разве он любил нашу мать? Или нас? Нет, не сюсюкал с нами на детских праздниках, суя в руку страшно дорогие конфетки, а любил?

– Как ты можешь, Митчел? – со слезами в голосе воскликнула она. – Конечно, любил! Он бросил все, чтобы приехать сюда тебе на помощь и…

– И купил здесь магазин со складом, потому что ничего более подходящего рядом не оказалось. Открой глаза, Десса! Это наша бедная мать умолила его приехать сюда, у него же на уме всю жизнь были только деньги. Куда, по-твоему, делись во время войны «Блэк энд Компани», «Канзас Лимитед» и «Джонсонс Саплай»? Исчезли? Испарились? Ничего подобного, их разорил наш с тобой милый папочка, а их капиталы утекли в «Фоллон Энтерпрайз».

– Но Митчел, дорогой, – заколебалась Десса, – а как же завещание? Ведь там ясно написано, что ты, как его сын, наследуешь все, если объявишься, и…

– Вот именно, глупая, «если объявишься»! Когда он получил письмо Селии и узнал, что я в банде, он сразу понял, что я просто не могу объявиться, поскольку для меня это равносильно самоубийству, и преспокойно внес в завещание этот пункт. Более того, когда ему стало известно, что я жив, он, как человек умный и дальновидный, быстро сообразил: лишать меня наследства невыгодно. А вдруг случится чудо, я получу амнистию, явлюсь и потребую свою часть? И, по закону, получу? Что тогда? А вот что: скандал в благородном семействе Фоллонов, а на это он никогда бы не пошел.

Ты говоришь, он завещал мне все? Опять же уловка. Он не мог не знать, что я не возьму все, а честно поделюсь с тобой. Вот и выходит: и все формальности соблюдены, и никто не обижен. Уверен, в этом ему сильно помог Клуни. Та еще лиса! Ну ладно, вижу, я тебя не убедил. Хорошо, ответь мне на последний вопрос: если отец так уж нас любил, как он, после моей «смерти», мог отпустить тебя, свое единственное, обожаемое чадо, одну Бог знает куда и Бог знает зачем? Разве в твоем приезде сюда была тогда хоть какая-то необходимость или срочность?

Десса вдруг с ужасом поняла, что Митчел прав. Но никогда и ни перед кем, даже перед самой собой, она бы не признала, что ее отец, которого она так любила, был на самом деле черствым, бездушным, расчетливым эгоистом.

Бен вовремя заметил дозорного, который неосторожно вышел в полосу лунного света и прижался к стене ущелья, сливаясь с ее угольно-черной тенью. Красотку он оставил привязанной к деревцу еще полмили назад. Бесшумно, как летучая мышь, он скользнул вперед и снова замер в тени уступа, когда первый луч восходящего солнца блеснул на дуле винчестера очередного стража.

Так, перебегая от одного укрытия к другому, он уже настолько приблизился к лагерю, что чувствовал запах дыма костров, слышал детский плач и фырканье лошадей.

Наконец он его увидел. Лагерь бандитов раскинулся широко, занимая все внушительное плато, окруженное неприступными скалами. Здесь жили не монстры, а люди, по той или иной причине оказавшиеся вне закона. Они привели сюда своих жен и детей, чтобы выжить. Бен отлично знал, что его наверняка убьют, если заметят до того, как он смешается с остальными, но не из природной кровожадности и злобы, а лишь потому, что он узнал об их убежище и может теперь его выдать.

Между тем лагерь просыпался. Толстая мексиканка подошла к костру и принялась печь кукурузные лепешки на лежащем на углях плоском камне; к ней приблизилась седая белая женщина с кофейником в руках, и они негромко начали неспешный разговор о провизии, стирке и детях. Более мирной картины Бену давно не приходилось наблюдать. Но она была обманчива, и он понимал это. Где-то среди этих «безобидных» лачуг и навесов скрывался отпетый бандит Янк, за голову которого правительство назначило неслыханную награду в тысячу долларов золотом.

В стороне от прочих жилищ, среди деревьев, стоял грязно-белый шатер, который сразу привлек внимание Бена. Вдруг полог шатра открылся и из него вышла женщина. Даже со спины Бен мгновенно узнал Дессу и едва сдержался, чтобы не окликнуть ее. У шатра ее встретила индианка и повела куда-то за собой в сторону рощицы. Бен уже прикидывал, как бы обогнуть лагерь по периметру, чтобы оказаться там же, когда из шатра появился высокий, стройный мужчина и остановился у порога, щурясь на ярком утреннем солнце.

– О Боже! – выдохнул Бен, сразу узнав его.

Его нельзя было не узнать, поскольку описание его внешности имелось на каждом втором плакате с надписью «РОЗЫСК«. Даже те, кто не умел читать, знали, как опознать Янка: по широкой седой пряди, падающей ему на лоб. Да, это был Янк. Но это был и брат Дессы – сходство слишком бросалось в глаза, чтобы ошибиться.