Текст книги "Мастерский удар"
Автор книги: Элизабет Гейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Глава 30
9 мая 1958 года
«КомпьюТел инкорпорейтед» сегодня стала открытой компанией[9]9
Компания, акции которой свободно продаются и обращаются на фондовой бирже.
[Закрыть]. Акции предлагаются на бирже по цене четырнадцать долларов двенадцать центов за штуку. За последние три квартала фирма невероятно выросла, открыв филиалы в Атланте, Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Чикаго, и в течение следующих месяцев планирует создать дочерние компании во всех крупных городах.
Среди клиентов компании – несколько дюжин банков, инвестиционные фирмы и крупные предприятия по оптовой и розничной продаже.
Фрэнсис Боллинджер, президент и главный администратор растущей молодой компании, объявила о продаже акций на специальном совещании руководителей «КомпьюТел» сегодня утром в Сан-Франциско.
Экземпляр «Уолл-стрит джорнел» лежал на полу у ног Фрэнси, сидевшей на древнем диване, в обители Сэма Карпентера, и наблюдавшей, как хозяин возится с компьютером.
Фрэнси прилетела из Сан-Франциско в пять вечера. Сэм встречал ее в аэропорту, намереваясь повезти ужинать, но она умолила его вернуться в мансарду и разрешить ей помочь ему приготовить ужин, как в старое доброе время. Они сделали спагетти и салат, а теперь Сэм занялся привычной работой, как и ожидала Фрэнси. Ей просто хотелось побыть вдвоем с Сэмом и отдохнуть от суеты и шума. За восемь месяцев, разительно изменивших их жизнь, у партнеров не было ни одного свободного дня.
«КомпьюТел» разрастался с невероятной быстротой, число клиентов все увеличивалось. Поскольку серьезных конкурентов у Фрэнси и Сэма не было, спрос намного превышал предложение. Выгоды компьютеризации теперь не оспаривали даже самые заядлые скептики. Именно тогда по совету своего поверенного Ли Наджента Фрэнси согласилась пустить в продажу акции. Как частная компания, «КомпьюТел» была ограничена в финансовых средствах, а это грозило замедлить темпы роста.
Фрэнси теперь стала только руководителем. У нее почти не оставалось времени на программирование, и эта работа легла на плечи Сэма, Дэны и новых программистов «КомпьюТел» – выпускников колледжей и технических институтов со ^всей страны. Фрэнси же подолгу отсутствовала в Нью-Йорке: либо открывая новые филиалы фирмы, либо посещая уже существующие, чтобы убедиться в компетентности назначенных ею руководителей.
Рост «КомпьюТел» выматывал и одновременно подстегивал ее. Как прекрасно было сознавать, что созданная ею компания процветает, но в то же время Фрэнси не могла отделаться от ощущения, что она мчится с горы на автомобиле с неисправными тормозами и не может остановиться. Она всегда представляла себе успех как возможность достичь покоя и счастья. А оказалось, что на деле это напоминает безумную гонку или попытку противостоять надвигающейся лавине.
Работа отнимала все силы. Фрэнси похудела, смертельно уставала и никак не могла расслабиться.
Поэтому не удивительно, что, вымотанную до предела, ее так неудержимо потянуло к Сэму. Когда он открыл дверь на свой чердак, его темные глубины показались Фрэнси благословенным убежищем, а «9292» с его тусклыми огоньками каким-то чудесным образом почти сразу же успокоил ее расшалившиеся нервы. Вообще-то «9292» теперь почти не использовался, его заменили два новеньких IBM, взятые в аренду на полгода.
К удивлению Фрэнси, «9292» стал вдвое меньше. Сэм продолжал экспериментировать с ним и, будучи в курсе последних достижений микроэлектроники, уверял Фрэнси, что миниатюризация – будущее компьютеров.
– Даже сейчас, – повторял он, – существуют микрокристаллы величиной с ноготь большого пальца, выполняющие работу, которую делали «ENIAC» в 1945 году. Так что перспективы безграничны.
Лениво наблюдая за тем, как Сэм работает, Фрэнси думала о том, что он, конечно же, прав и настанет такой день, когда компьютер будет не больше чем, скажем, холодильник. Трудно даже представить себе, как облегчится труд операторов и всех тех, кто нуждается в услугах машины!
Но до этого было еще далеко.
После ужина усталость так сковала Фрэнси, что она не могла говорить. Поняв ее состояние, Сэм усадил девушку на диван, вручил чашку кофе и оставил в покое. Иногда он поднимал голову от компьютера и улыбался ей, но не делал попытки завести беседу. Фрэнси было так легко с Сэмом-даже когда оба молчали. Вот он в очередной раз потянулся к тлеющей в пепельнице сигарете. От резкого движения майка выбилась из джинсов, Фрэнси улыбнулась.
На какую-то секунду в этой задранной майке, обнажившей смуглую спину, он напомнил ей забавного, озорного мальчишку. Но Сэм не был мальчишкой. Он был настоящим мужчиной, Фрэнси поняла это, проработав с ним бок о бок почти полтора года.
Чем больше она привыкала к нему, тем больше он ей нравился. Нравилась его внешность: мускулистые ноги и руки, поросшие светлыми волосами, симпатичное веснушчатое лицо с задумчивыми карими глазами. Нравились его внутренняя собранность и сила, его надежность и доброта. По мнению Фрэнси, Сэм Карпентер был несравнимо привлекательнее, чем, скажем, какая-нибудь смазливая кинозвезда или фотомодель мужского пола, предмет поклонения истеричных бездельниц.
Сэм, сидя на полу, вновь поднял на нее глаза и улыбнулся. Фрэнси вздрогнула, словно он застал ее врасплох, и обрадовалась, что в полутьме не видно, как она покраснела.
– Устала? – спросил Сэм. – Отвезти тебя домой?
– Нет, все нормально, – покачала головой Фрэнси. Именно здесь, вместе с ним, ей хотелось быть сегодня, несмотря на сковавшую усталость. Только не оставаться одной.
Сэм вновь занялся делом. Хорошо, что он не смотрит в ее сторону – Фрэнси почему-то было неловко встречаться с ним взглядом. Может, она слишком измотана или за все эти недели в ее душе накопилось нечто, чему она пока не нашла названия. Но одно Фрэнси знала твердо: когда Сэм обнял ее в аэропорту, она почувствовала такое облегчение, словно наконец очутилась в тепле и уюте родного дома после долгой мучительной разлуки.
Ей вдруг захотелось свернуться клубочком на его руках и забыть о всех своих проблемах.
При этой мысли веки Фрэнси сами собой опустились. Дремотные образы, предвестники сна, поплыли перед закрытыми глазами, вытесняя реальность. И вот она уже не на чердаке, в дюжине шагов от Сэма, а в его объятиях, теплых и опьяняющих, там, в аэропорту.
Нет, это не аэропорт. Они вдвоем на озере, которого она никогда не видела, Файэфлай-Лэйк, сидят в лодке с удочками. Кругом тихо-тихо, только лесные птицы щебечут, перекликаясь друг с другом через разделяющую их водную гладь. Утреннее солнышко гладит щеки, пахнет почему-то кофе, водой и сосновыми иглами.
И Сэм прижимает ее к себе, притягивает все ближе, уверяя, что теперь все будет хорошо. Ее волосы разметались по его плечу, она вдыхает чистый запах мужской кожи, смешанный с утренними ароматами.
И потом само собой получилось так, что Фрэнси поцеловала его. Она испугалась, что Сэм будет шокирован, отстранится, скажет, что она переходит все границы, но нет: его губы приоткрылись, чтобы вернуть ей поцелуй. Сильные мужские руки сжали ее талию, лаская, унимая боль. И сладостная запретная дрожь пронизала все ее тело, горячая истома, так глубоко спрятанная, вырвалась наружу…
Фрэнси крепко спала.
Услышав ее мерное дыхание, Сэм поднял глаза, Фрэнси свернулась калачиком на диване, голова на подушках, глаза закрыты.
Он боялся, что это может случиться. В аэропорту она казалась совершенно измученной. Сердце Сэма сжалось от жалости к ней – Фрэнси походила на одинокую и обиженную маленькую девочку.
Он настоял бы на том, чтобы доставить ее домой, но Фрэнси так трогательно молила привезти ее сюда, что Сэм был вынужден сдаться. Слишком долго она жила вдали от друзей, нужно было дать ей хоть немного тепла и ощущения покоя и уюта.
За обедом Фрэнси выглядела такой счастливой, что у него не хватило смелости предложить проводить ее домой пораньше. И теперь, естественно, она не выдержала и заснула.
Сэм потихоньку встал и, подойдя к дивану, осторожно коснулся руки девушки. Та что-то сонно промурлыкала. Нет смысла будить ее – это было бы слишком жестоко. Сэм направился в спальню, разобрал постель и вытащил для себя старое одеяло. Он проведет ночь на диване, после того как устроит Фрэнси.
Возвратившись в большую комнату, он подхватил Фрэнси и осторожно поднял ее. Какая она легкая! Потом отнес девушку в спальню, бережно положил на кровать. Тонкие руки обвились вокруг его шеи и теперь не желали разгибаться. Все еще не просыпаясь, она прильнула к нему, издавая тихие стоны. Сэм ощущал душистый запах ее кожи, который всегда так дурманил его.
Он попытался высвободиться, но Фрэнси не разжимала объятий – казалось, что даже во сне чувство отчаянного одиночества не покидало ее.
Лицо Фрэнси было теперь совсем близко. Сэм в смущении улыбнулся и легонько потрепал ее по плечу. Она что-то неразборчиво пробормотала, не просыпаясь и еще крепче прижимаясь к нему всем телом. Ее губы скользнули по его щеке, и от этого теплого влажного прикосновения тело Сэма неожиданно обмякло. Нежная ложбинка на ее шее, казалось, только и ждала его поцелуя; Сэм задрожал как в ознобе, но тут же, опомнившись, испугался. Они вели опасную игру. Фрэнси была его единственным настоящим другом в этом мире, она доверяла ему, а он уважал ее стремление к независимости и замкнутый характер, хотя это давалось ему нелегко, особенно в последнее время. Сэм скрывал, как мог, свои чувства к Фрэнси, боясь, что малейшая неосторожность навсегда разрушит их дружбу.
Но теперь, когда Фрэнси была в его постели, так близко, совсем рядом и не разжимала рук, Сэм понял, что больше не в силах противиться. Ее губы безошибочно отыскали его воспаленный рот.
– Милая, – умоляюще прошептал Сэм, – ты вовсе этого не хочешь.
Но она заставила его замолчать поцелуем, таким искренним и дерзким, что пламя охватило все существо Сэма. Он обнимал стройное тело, чувствуя, как упираются в его грудь маленькие упругие груди, а изящные бедра прижимаются к его ногам. Тонкие пальцы пробрались под майку, вытянули ее из джинсов. Сэм терял последние остатки разума. Он не должен, не должен этого делать. Фрэнси спит. Она сама не ведает, что творит.
– Фрэнси, – сказал он. – Не надо. Пожалуйста…
Поцелуи ее стали нежнее и еще соблазнительнее. Руки спустились ниже, сомкнулись на его бедрах.
– Не говори «нет», – прошептала она, и только сейчас Сэм понял: Фрэнси не спит и сознает, на что решилась. Остатки сопротивления мгновенно улетучились. Он прижал ее к себе, упругое бедро очутилось между его ног, розовый язычок скользнул в его рот.
– О… – простонала она, сжимая его неожиданно сильными руками. – О…
И Сэм отдался во власть нахлынувших волн.
Два часа спустя Сэм Карпентер лежал рядом с Фрэнси и, подпирая затекшей рукой голову, не сводил глаз со спящей девушки, ощущая в душе одновременно какое-то дурное предчувствие и радостное возбуждение: Фрэнси была так невыразимо прекрасна, так естественна, так головокружительно невинна.
У нее было тело богини, стройное, изящное, с совершенными контурами: упругие девичьи бедра, плоский живот, нежные груди и лицо, еще более чарующее теперь, когда она спала.
Сэм рассматривал ее, думая о всех этих месяцах, в течение которых он помогал ей осуществить свою мечту, и о том, к чему это привело. Хотя каждая клеточка его тела пела от радости обладания ею, Сэм не мог не чувствовать себя вором, укравшим у Фрэнси то, что она еще не была готова отдать добровольно.
Он думал о совместной работе, о связывающей их дружбе. Они были близки… но никогда как мужчина и женщина. Возможно, в этом был виноват Сэм. Он с самого начала знал, что не сможет устоять перед Фрэнси, и старался держаться на расстоянии. А Фрэнси, со своей стороны, довольствовалась дружбой, предложенной Сэмом, и, видя, что тот не пытается сократить дистанцию между ними, все больше доверяла ему. Сэм лишь изредка давал волю эмоциям. Не так-то легко было все это время оставаться по ту сторону невидимой границы, но Сэм держался-ради Фрэнси. И вот теперь все рухнуло. Что он скажет ей завтра? Извинится? Пообещает, что такое больше никогда не произойдет? Или она просто промолчит, как молчат иногда люди, жалеющие о своем поступке?
Не изменится ли теперь ее отношение к нему? Вот что самое главное: будет ли Фрэнси по-прежнему доверять Сэму? Он не осмеливался даже думать об этом.
Сэм сел на постели, продолжая смотреть на Фрэнси. Страшно хотелось курить. А что, если в их отношениях настала новая эра? Что, если Фрэнси испытывает к нему такое же невыразимо прекрасное, великолепное чувство? Может быть, она, подобно Сэму, все это время тоже скрывала его.
От этих предательских мыслей сердце Сэма бешено забилось. От возбуждения перехватило дыхание.
Но тут Фрэнси пошевелилась и нахмурилась. Во сне она выглядела совсем ребенком. Какой-то звук сорвался с ее губ, непонятный и приглушенный, как бывает у спящих. Через секунду она повторила это же слово, и на этот раз Сэм разобрал его.
– Джек… – прошептала Фрэнси.
Потом она повернулась на бок и снова уплыла в дремотную страну, где Сэму не было места. Он молча смотрел на нее, словно в последний раз, словно она покидала его навсегда. Теперь он получил ответ на все мучившие его вопросы.
Глава 31
«…Фрэнсис Боллинджер, президент и главный администратор растущей молодой компании, объявила о продаже акций на специальном совещании руководителей „КомпьюТел“ сегодня утром в Сан-Франциско».
Джек Магнус читал за завтраком «Уолл-стрит джорнел», чувствуя на себе пристальный взгляд Белинды. На ней был красивый пеньюар, и выглядела она необыкновенно женственной и привлекательной. Белинда всегда старалась хорошо одеваться для него.
Но сейчас Джек думал не о жене. Он смотрел на журнальную статью о «КомпьюТел», новой преуспевающей консалтинговой фирме, акции которой с сегодняшнего дня начали продаваться на бирже, и на маленькое по необыкновению удачное фото ослепительно прекрасной Фрэнси Боллинджер, помещенное под заголовком.
Джек надеялся, что руки у него не дрожат. Хоть бы Белинда, молча сидевшая напротив, ничего не заметила. Джек и сам не ожидал, что снимок так подействует на него. Он думал, что сумел взять себя в руки и уже заплатил максимально высокую цену за свое нынешнее процветание.
Да, ему пришлось жениться на Белинде, потому что этот брак был частью мастерски разработанного плана. Джек знал, что отец не согласится на меньшее-либо Белинда, либо ничего. Если бы он попытался сохранить Фрэнси, будущее его не стоило бы и гроша. Этот шаг оказался самым трудным в жизни Джека, но он сделал выбор и был полон решимости не отступать.
Когда Джек встретил Фрэнси Боллинджер и подпал под неотразимое обаяние ее улыбки, честности и интеллекта, он понимал, какую роль ей предстоит сыграть в той сложной игре, которую они вели с отцом.
Но вот на маленькой площадке высоко над бальной залой она поцеловала его, и правила были нарушены. Никогда еще ни одна женщина не вызывала в нем таких чувств. Однажды попробовав запретный плод, Джек уже не мог без него жить.
Он приехал к ней в Париж, потому что воспоминания об этом поцелуе наполняли его безумным желанием, лишали рассудка. Он использовал любую уловку, чтобы заставить ее отдаться, и когда это произошло… О! Какую ночь они провели вместе… Разумеется, он обещал жениться. Более того, ему казалось, что он искренне хочет этого.
В то время Джек был слишком ослеплен ею и не думал о будущем, он мечтал только об одном – чтобы все продолжалось до бесконечности. Поэтому он и убедил Фрэнси держать их отношения в секрете до завершения проекта. Джек рассудил, что сможет все уладить позже.
Но тут вмешался отец. Антон Магнус поговорил с Джеком и ясно дал понять, что настало время прекратить неуместные похождения и жениться на Белинде. На этот раз приказ старика обсуждению не подлежал, в этом не было ни малейшего сомнения. И более того, судя по тому, как блестели его темные глаза, он знал, что Джек был сильно увлечен, знал, какой жертвы требовал от сына. Весьма типично для старого Магнуса – он никогда не был до конца уверен в человеке, пока не вынуждал его отказаться от того, что было тому всего дороже.
Джеку пришлось сдаться. Другого выхода не было.
И когда он узнал, что Фрэнси собираются уволить – Антон Магнус никогда не брал пленных – он не сказал ни единого слова в ее защиту. Пусть отец поступает так, как считает нужным. Пока…
Придет день, когда он, Джек Магнус, станет президентом «Магнус индастриз». Как говорится, Париж стоит обедни. Он должен выиграть у отца эту партию. Его козырем было время. Даже сам Антон Магнус не мог перехитрить мать-природу, и хотя Джек не знал человека умнее и столь же дьявольски хитрого, повернуть время вспять он тоже не мог. Рано или поздно он будет вынужден передать свою империю в руки сына. А когда власть окажется у Джека, все изменится. Он сможет делать все что захочет, сможет наконец подумать о себе и, возможно, изменит свою личную жизнь – в конце концов его вынудили жениться на Белинде.
И Джек пожертвовал Фрэнси во имя великой идеи. Тяжесть потери едва не раздавила его, но он смог преодолеть боль и душевные страдания, потому что иного пути не было. Женись он тогда на Фрэнси – потерял бы все.
И похоже, он почти достиг цели, к которой стремился все эти годы! Отцу уже семьдесят два. Скоро он будет вынужден уйти на покой. Джек получит все. Оставалось подождать совсем немного.
И тут, как назло, эта журнальная заметка и фотография Фрэнси…
Желание, снова вырвавшееся на свободу, стоило ему увидеть ее лицо, было подобно цунами, выбивало почву из-под ног, лишало воли. Все эти месяцы он жил, притворяясь перед самим собой, что Фрэнси не существует. Теперь Джек знал-она близко. И он должен вновь получить ее.
Но как? Каким образом? Нельзя пожертвовать всем, чего он добился, ради чего работал и жил. Нет! Цель его по-прежнему ясна. «Магнус индастриз» вот-вот упадет ему в руки, как спелый плод с дерева, а вместе с ней и величайшая власть, какой только может обладать человек в мире бизнеса. То, чего добился Антон Магнус, уже само по себе невероятно, но трудно даже представить, что может ожидать Джека в ближайшие десять-двадцать лет. Он будет управлять президентами, влиять на судьбы людей и саму историю, оставит неизгладимый след в мире.
И добровольно отдать все это из-за женщины?!
Но с другой стороны, Джек только сейчас понял это – он не может жить без Фрэнси.
Как получить Фрэнси, не потеряв награды, ради которой он стольким пожертвовал? Джек не мог вступить в открытую борьбу с отцом. Только не сейчас. Они заключили сделку, и нужно выполнять условия. Антон Магнус-не тот человек, который примирится с предательством. И обойти его невозможно. Старик слишком умен и слишком упрям.
Но должен найтись какой-то выход, если действовать осторожно и хорошенько поторговаться. Приз должен быть ценным. Антон Магнус удовлетворится только полной победой… или тем, что посчитает полной победой. Переговоры будут нелегкими, игра запутана и опасна. Придется продумать все на несколько ходов вперед, предвидеть все последствия, прежде чем начать действовать.
Опустив газету, Джек посмотрел на Белинду. Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась. На секунду Джеку стало жаль ее. Именно Белинда должна проиграть все. Но ничего не поделаешь. Такие женщины, как она, всегда служат пешками в чужой игре. Они всегда в проигрыше.
Ему предстоит многое сделать. Время работает на него. Если не совершать ошибок, все призы достанутся ему. Кроме того, Джек был истинным сыном своего отца. Все – или ничего. Магнусы никогда не довольствовались вторыми ролями.
Не будь Джек так погружен в собственные мысли об усложнивших его жизнь проблемах, он наверняка бы сообразил, что еще кое-кто, кроме него, может заинтересоваться заметкой в «Джорнел».
Антон Магнус, сидя в своем кабинете за чашкой кофе, тоже прочел статью о «КомпьюТел» и пришел к совершенно иным, чем Джек, выводам. Внимательно изучив заметку, он поднял телефонную трубку и вызвал исполнительного секретаря:
– Вера, попросите, пожалуйста, мистера Декера из юридического бюро прийти к десяти в мой офис, -распорядился он. – Я хочу кое-что показать ему.
Глава 32
До совещания акционеров «КомпьюТел» в Сан-Диего, где открылся последний по счету филиал компании, оставалась неделя. Стояло теплое июньское утро, через открытые окна в мансарду Сэма врывался легкий ветерок. Фрэнси проснулась первой. Сев в постели, она несколько минут наблюдала за спящим Сэмом, потом решила сварить кофе и принести газеты. Проходя через комнату, где стоял еще более уменьшившийся в размерах «9292», Фрэнси улыбнулась. Она знала, что компьютер, несмотря на то что изрядно похудел, может теперь выполнять гораздо больший, чем раньше, объем работы – микроэлектроника и несравненный талант Сэма совершили чудо.
Фрэнси невольно оглянулась на спящего. Сэм дышал глубоко и спокойно, мускулистая рука откинулась на подушку, где только что лежала голова Фрэнси.
Она вспомнила то утро, когда впервые проснулась в постели Сэма, свое смущение и растерянность. Что это на нее нашло? Почему вдруг желание так захватило ее? Она знала, что доверяет Сэму, как никому на свете, и зависит от него. Он стал частью ее жизни. Но любила ли она этого человека? Фрэнси не находила ответа на этот вопрос.
Когда Сэм в то утро проснулся, Фрэнси, краснея, извинилась за то, что произошло, и заверила его, что подобное больше не повторится. Она злилась на себя, что говорит так сдержанно и сухо, словно чопорная гувернантка, но поделать ничего не могла. Однако Сэм, как всегда, оказался на высоте. Он сказал, что Фрэнси не о чем беспокоиться и что эта единственная ночь еще не дает ему никаких прав на нее. Ничего не изменилось. Он по-прежнему останется другом Фрэнси и ее преданным соратником.
Они вместе отправились на работу, стараясь не вспоминать о прошедшей ночи, но оба чувствовали себя неловко, словно их дружбе теперь что-то мешало. Несколько следующих дней они нервно вздрагивали, завидев друг друга, и старались не оставаться наедине.
Потом это случилось снова.
Как-то вечером, в офисе, Фрэнси, Сэм и Дэна обсуждали очередные дела. Фрэнси случайно подняла голову и встретила взгляд Сэма. На какую-то долю секунды стены и пол покачнулись, как от землетрясения. Фрэнси поняла – она должна быть с ним.
Охваченная смятением, она уехала домой и начала метаться по квартире, словно дикий зверь в клетке, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, потом, наконец, не выдержала, позвонила Сэму и попросила разрешения приехать.
Когда Сэм открыл дверь мансарды, она с порога бросилась в его объятия. Никогда еще, даже с Джеком, Фрэнси не испытывала такого всепоглощающего желания. Сэм был охвачен такой же безумной страстью. Их любовь была тем прекраснее, что они так долго пытались ей сопротивляться. Вздохи экстаза, вырвавшиеся у Фрэнси, были и вздохами облегчения: наконец-то к ней вернулось то, чего ей так долго не хватало. Сколько времени она потратила зря, в бесплодных попытках избегать Сэма.
Они стали любовниками, провели вместе много ночей, не задаваясь вопросом, какова же истинная природа их отношений.
Они не говорили о любви, не строили планов на будущее, но связь между ними стремительно крепла, и Фрэнси отлично понимала, что рано или поздно придется принимать какое-то решение.
С Сэмом все было совсем не так, как раньше. Фрэнси теперь словно окутывало мягкое теплое покрывало доброты, и странное, соблазняющее, чарующее ощущение того, что она наконец нашла свой дом, родного человека, с которым всегда можно оставаться самой собой.
Так, шаг за шагом, Фрэнси осторожно продвигалась по туго натянутому канату между дружбой, которую ценила больше всего на свете, и неожиданно захватившей ее врасплох сексуальной связью, угрожавшей той самой дружбе, из которой родилась.
Фрэнси, по обыкновению, думала об этом и сегодня утром, когда, включив кофеварку, открыла дверь, чтобы взять утреннюю газету, но, к своему удивлению, заметила в ящике большой конверт с официальным штемпелем, адресованный Сэмуэлу Дж. Карпентеру, вице-президенту «КомпьюТел инкорпорейтед». Письмо было отправлено из солидной нью-йорской юридической фирмы «Костер, Костер и Уайтхаус». Фрэнси захватила конверт с собой в кухню и положила на стол, испытывая сильное искушение распечатать его. Она словно чувствовала какую-то заключенную в нем угрозу.
Нервно отхлебывая кофе и размышляя, Фрэнси так углубилась в невеселые мысли, что едва не подпрыгнула, услышав голос Сэма.
– Что случилось? Мне показалось, я слышал шум.
Фрэнси, мгновенно вскочив, обняла его и показала на письмо:
– Может, я спятила, но вот это выбило меня из колеи. Распечатай, Сэм, пожалуйста!
Сэм, сонно мигая, разорвал конверт и пробежал глазами письмо. Лицо его потемнело. Он протянул листок Фрэнси. Та быстро просмотрела его и тут же начала читать снова, не в силах опомниться от потрясения.
«Костер, Костер и Уайтхаус. Поверенные „Магнус индастриз инкорпорейтед“.
30 мая, 1958 г.
«КомпьюТел инкорпорейтед». Сэмуэлу Дж. Карпентеру, вице-президенту, Сидер-стрит, 435, Нью-Йорк
Извещение о нарушении патентного законодательства.
Уважаемые господа.
Этим письмом вы извещаетесь о судебном иске, возбужденном против вас «Магнус индастриз инкорпорейтед» в связи с нарушением прав на изобретение, запатентованное в США, патент 3647576857, относящийся к компьютерным системам. Владелец патента – «Магнус индастриз инокорпорейтед». До сведения нашего клиента дошло, что определенные компьютерные программы, использованные вами в профессиональной консалтинговой деятельности, основаны на технических материалах, запатентованных нашим клиентом. Поскольку вами не было запрошено разрешение на пользование этими материалами, наш клиент требует прекращения подобной деятельности в ожидании решения федерального суда.
Искренне ваш
Грэхем С. Костер, президент.
Копия: Фрэнсис М. Боллинджер, президенту, от Мартина У. Декера. «Магнус индастриз», юридическое бюро».
Фрэнси побледнела.
– Что это значит?-обратилась она к Сэму. Тот покачал головой:
– Будь я проклят, если знаю. Не пойму, о чем они толкуют.
Фрэнси в отчаянии ухватилась за его руку и почувствовала, как другая рука легла ей на плечи.
– У меня дурное предчувствие, – прошептала она. – Нужно немедленно позвонить Ли Надженту.
Сэм кивнул. Ли, поверенный «КомпьюТел», наверняка сможет все объяснить.
Фрэнси, нервно закусив губы, выпустила ладонь Сэма и поспешила в ванную принять душ и переодеться.
Новость оказалась еще хуже, чем предполагали Фрэнси и Сэм.
Ли Наджент, мужчина небольшого роста, со светлыми редеющими волосами и дружелюбными глазами, приветствовал партнеров в своем офисе с торжественностью, плохо скрывавшей его собственное беспокойство.
– Фрэнси, Сэм, я хочу, чтобы вы познакомились кое с кем, – объявил он, показывая на привлекательного человека средних лет, поднявшегося из кресла навстречу вновь прибывшим.
– Это Оливер Майнен, представитель известной манхэттенской корпорации «Бриггс, Лотман и Майнен». Специальность Оливера – патентное законодательство. Он приехал по моей просьбе, чтобы проконсультировать нас.
Обмениваясь рукопожатиями, все уселись за большой стол.
– Сегодня я говорил с Грэхемом Костером по телефону, – начал Ли. – Суть дела в том, что «Магнус индастриз», очевидно, владеет патентом на определенные компьютерные системы, позволяющие проводить инвентаризацию, учитывать накладные расходы и планировать производительность предприятий.
Насколько я понимаю, Фрэнси, именно этим вы занимались в «Магнус индастриз». Не вдаваясь в подробности, скажу только, что «Магнус» и ее адвокаты считают, будто используемая вами в настоящее время программа содержит достаточно элементов, запатентованных корпорацией, чтобы предъявить к «КомпьюТел» судебный иск.
Фрэнси побелела от ярости.
– Ли, – сказала она, стиснув зубы. – Компьютерную сеть, о которой идет речь, создала я. Я одна… Никто мне не помогал. Я отделила для них европейскую систему, устранила ошибки в главной программе, и когда до запуска осталось несколько дней, меня… уволили.
Ли спокойно выслушал до конца.
– И что случилось потом? – спросил он.
– Ну… зарегистрировала «КомпьюТел», нашла Сэма и его компьютер и начала составлять программы гораздо более скромного масштаба для бизнесменов, желающих снизить накладные расходы. Вот и все.
Ли откашлялся:
– Можете ли вы как специалист по компьютерам со всей ответственностью утверждать, что ваши новые программы не содержат элементы, входившие в программу, первоначально созданную для «Магнус индастриз»?
– Наверное, нет, – нахмурилась Фрэнси. – Думаю… Общие логические элементы… Ну конечно, я, естественно, использовала собственное изобретение в модернизированной форме для создания программ «КомпьюТел».
Ли поднял брови.
– Но у вас нет патента на исходную программу, как я понимаю, – заметил он.
Фрэнси удивленно взглянула на него:
– Нет… мне это никогда и в голову не приходило.
– Зато в «Магнус индастриз» в два счета все сообразили. Они подали заявку… дайте-ка посмотреть… 24 августа 1956 года.
Фрэнси побледнела как смерть.
– Через неделю после того, как выгнали, – пролепетала она.
– Изобретение было запатентовано. Они имеют право на всю логическую методику. И теперь, если удастся доказать, что работа, выполняемая в «КомпьюТел», имеет у своей основе ту же концепцию, что и система «Магнус», вас обвинят в нарушении патентного законодательства. Придется платить убытки и, возможно, воздержаться от использования программ.
Фрэнси почувствовала, как у нее задрожали руки. Она с трудом осознавала происходившее.
– Но, Ли, поверь мне! Это мое изобретение. Его просто украли у меня, когда уволили.
– Неужели вы не подумали о том, чтобы подать в суд или самой запатентовать систему?
Фрэнси покачала головой:
– Я считала это обычной повседневной работой, а не чем-то из ряда вон выходящим. Откуда мне было знать, что можно запатентовать нечто подобное? Да я о патентах вообще представления не имела.
– Зато они имели, – вздохнул Ли. – Вряд ли у вас остались доказательства того, что именно вы – автор системы. Какие-нибудь рабочие записи или что-нибудь в этом роде?
Фрэнси попыталась сосредоточиться, однако ничего полезного вспомнить она не смогла. Почти все записи остались в офисе в Нью-Йорке и в Париже, куда ее не пустили, а проспекты и наброски проекта, представленные Джеку Магнусу и Совету директоров, Фрэнси сама выбросила в гневе после того, как узнала о своем увольнении.
И теперь она в отчаянии покачала головой:
– Ничего, Ли. Все пропало.
– Может, в «Магнус» найдутся люди, засвидетель-ствующие, что именно вы – автор изобретения?
Фрэнси подумала о Джеке Магнусе, о совете директоров, Ролане де Люме…
