Текст книги "Стань моей судьбой"
Автор книги: Элизабет Бойл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– У Томаса Уильяма, слуги отца, – ответила Люси. – Когда Томас Уильям вместе с отцом путешествовали на континенте, он играл в карты с другими слугами…
– …потому что слуги обычно знают о делах своего хозяина больше, чем сам хозяин, – в один голос повторили Клифтон и Малком один из принципов Эллисона.
Девушки засмеялись.
– Не прельщайтесь искусством моей сестры, – сказала Марианна и подмигнула Малкому и Клифтону. – Она жульничает.
И сейчас? Клифтон посмотрел на Люси, устремившую пристальный взгляд на карты, Люси густо покраснела.
– Какие ты гадости говоришь, Марианна, – возмутилась Люси. – С какой стати я стану обманывать? Ты скверный игрок.
– Я только что тебя обыграла, – поддразнила сестра.
– Случайная удача, – ответила Люси с самоуверенностью, которая Клифтону нравилась в ней.
– Вы действительно верите в удачу? – спросил он Люси.
Она почти мгновенно покачала головой. Чересчур быстро.
– Нет. Я думаю, мы сами создаем свою удачу.
Он промолчал, поскольку знал, что это очередная любимая поговорка Эллисона. Все в Люси Эллисон – то, как она вела дом, хранила свои тайны, даже отмежевывалась от любви, – свидетельствовало о практичности, свойственной ее отцу, но Клифтон подозревал, что это части тщательно сконструированного фасада, как и поблекшие наряды и уродливые шляпы. Детали большого плана скрыть ее истинные чувства, ее сердце.
Клифтон посмотрел на стоявший перед ним ужин, беспечно предложенный потому, что «они скорее всего проголодались», но он знал, что это значит на самом деле.
Извинение и предложение перемирия.
Именно этим Люси очаровывала его.
Он потянулся за бутылкой кларета и собирался налить себе бокал, когда краем глаза заметил то, что вряд ли разглядел бы неделю назад, до того как прибыл в этот сумасшедший дом и выслушал уроки Эллисона о наблюдательности.
Ее пальцы играючи бросали карты на зеленое сукно, их кружение отвлекло почти всех, и Люси преспокойно могла вытащить карту из любого места колоды.
Он перевел взгляд с ее рук на карты на столе и слегка качнул головой. И когда посмотрел на Люси, прочел в ее глазах признание.
– Ты жульничаешь, Гусси. – Марианна посмотрела на сданные ей карты и сердито нахмурилась, подтверждая его мысли. – Я не стану играть.
Люси выпрямилась, развернув свои карты веером.
– Что ты болтаешь, Марианна. Ты же знаешь, что я никогда не обманываю.
Люси посмотрела на Клифтона, и их взгляды встретились.
– Не обманываю, – настаивала Люси, отведя глаза. Ее руки потеряли ловкость. Она выронила одну карту и чуть не открыла остальные, дрогнувшие в пальцах.
Никто, кроме Клифтона, казалось, не заметил ее отвлекающих движений.
– Я тебя поймаю, – сказала Марианна. – Я поймаю тебя, Гусси. Вот увидишь!
– Попробуй, – выпалила в ответ сестра. Люси снова подняла на него глаза, Клифтон не мог удержаться от улыбки.
Поскольку он уже это сделал. Поймал ее.
Люси чуть не задохнулась. «Он не мог этого сделать. Нет, он, должно быть, блефует… дразнит меня. Он не мог поймать меня».
Но правда была тут же, в высокомерном изгибе его брови, в усмешке.
Граф Клифтон поймал ее на том, что она вытащила карту из колоды.
Весь ее привычный мир перевернулся вверх тормашками. Сначала Клифтон разделался с Расти и Сэмми, а теперь это? Кто этот человек, этот загадочный аристократ?
«Разве не по этой причине ты устроила этот ужин в интимном кругу? Пригласила его сюда на крайне неприличную встречу, чтобы напоить кларетом и выведать большую часть его тайн».
И все же он раскрыл ее с той же легкостью, с какой она вытащила себе туза.
Боже милостивый, она всегда считала себя непревзойденным судьей мужчин, их характеров, их способности выполнять задачи, для которых Пимм выбрал их, и вот тебе на!
Граф Клифтон. Человек, которого она забраковала с первого взгляда как совершенно непригодного, как высокомерного недотепу. И он одурачил ее. Обвел вокруг пальца.
Поскольку его совершенно не заботило, что Люси думает о нем. Ее расположение. Или что-нибудь еще, кроме поцелуя, чтобы доказать, что он…
Что он?
Лучше разбирается в любви, чем она?
«Что, если так? – зашелестел у нее в ушах тихий внутренний голос. – Что, если он действительно знает больше?»
– Потрошительница замков и шулер. – Малком вытер губы салфеткой и положил ее рядом с пустой тарелкой. – Вы замечательная пара.
К ужасу Люси, Марианна заявила:
– Спасибо, сэр. Мы должны благодарить отца за то, что по его настоянию получили такое же образование, как и он, на всякий случай, если мы когда-либо окажемся… в нужде. – Она вытащила шпильку из волос, потом снова воткнула ее. – Если бы не эти уроки, я никогда бы не достала эту замечательную бутылку кларета.
– И какое образование у вашего отца? – спросил граф.
Люси открыла рот, чтобы остановить расспросы, но Марианна беспечно продолжала:
– То, которое можно получить в Севен-Дайалс, конечно. Он был лучшим карманником, который когда-либо работал на улицах Лондона. – Марианна, прихорашиваясь, небрежно бросила на стол следующую карту.
Люси изо всех сил старалась сосредоточиться на картах и твердила себе, что мнение гостей не имеет ровным счетом никакого значения.
И она не собирается смотреть на Клифтона, чтобы узнать, потрясло ли его откровение Марианны. Нет, она просто не может этого сделать.
– Ваш отец был… э-э-э… – Мистер Грей искал деликатный способ задать вопрос.
– Карманником, – подсказала Марианна, ее восхищенный взгляд сосредоточился на карте, которую Люси рассеянно бросила на стол. Она сделала ответный ход и посмотрела на гостей. – Был, пока его светлость не поймал его.
– Его светлость? – пробормотал граф, едва не расплескав бокал кларета.
– Да, герцог Паркертон. Старый, не тот, который носит этот титул теперь. Отец Безумного Джека.
– Герцог Паркертон? – Клифтон поставил бокал, словно сомневаясь, что удержит его. – Он поймал вашего отца на карманной краже и не повесил?
Люси не волновало, что Марианна – ее любимая сестра и лучшая подруга.
Она снова пнула ее под столом.
– Люси! – возмутилась Марианна. – Да что с тобой? Больно же! И если ты думаешь, что это меня отвлечет и тебе поможет, то должна объявить, что я выиграла. – Она выложила свои карты. – Вовсе нет, – ответила она на вопрос графа. – Зачем герцогу вешать папу? Ему тогда было всего десять лет.
– Потому что кража – это преступление, Марианна. И преступника ждет виселица.
Марианна рассмеялась, будто в жизни не слышала подобной чепухи.
– Нет, когда это можно обратить на доброе дело.
Граф, все еще не веря своим ушам, спросил:
– Вы хотите, чтобы мы поверили, будто герцог Паркертон поймал вашего отца на краже и, вместо того чтобы передать стражникам, использовал его таланты в мирных целях? – Он сказал это не Марианне, а Люси, пристально глядя на нее.
Она чувствовала себя бабочкой, пришпиленной к картонке, но тем не менее нашлась что ответить.
– Паркертон был наставником папы и нашим благотворителем все эти годы.
– Паркертон? – переспросил Клифтон.
Люси выпрямилась. Что-то в сомнении графа задело ее. На самом деле ей нечего стыдиться. Ее отец служил королю и стране с преданностью добропорядочного англичанина. И хотя порой действия отца с юридической и нравственной точки зрения были сомнительны, он сделал все необходимое, чтобы держать британских врагов в страхе.
И в этом нет ничего постыдного. Марианна, подсчитывая очки, начала собирать разбросанные карты.
– Его светлость, забрав папу с улицы, нанял ему наставников, отправил в Оксфорд и затем в большое путешествие. Это было началом работы папы на министерство иностранных дел. – Она взглянула на сестру. – Гусси, помнишь истории, которые папа рассказывал нам, когда мы были детьми? Он рассказывал о Египте, о России, о том, как он встретил итальянскую графиню… – Марианна на мгновение умолкла. – О том, как спас Томаса Уильяма от работорговца во Франции. Он рассказывал нам эти истории перед сном, помнишь?
– Да, истории убийств и государственной измены, от которых снятся кошмары. Думаю, ты тогда плохо спала по ночам, – ответила она. – Но вряд ли это приличная тема…
– Приличная, Люси? – Граф, взяв бутылку, подошел к столику наполнить опустевший бокал Марианны.
Как будто ее сестра нуждалась в очередном бокале кларета.
Марианна уже достаточно опьянела, чтобы выболтать все семейные тайны.
Граф сделал паузу, бутылка застыла над полупустым бокалом Люси.
– Умоляю, скажите, что это за внезапная забота о приличиях?
Люси неловко шевельнулась, накрыв свой бокал рукой.
– Только потому, что папа не всегда с легкостью обсуждает свое прошлое с другими. – Когда Клифтон убрал бутылку, Люси собрала карты, но не подняла на него глаз. Поскольку не хотела, чтобы он увидел нарастающее в ней смятение.
«Милорд, мне нелегко говорить об этом. С вами. Пока… Не раньше, чем я смогу доверять вам».
Тем не менее он стоял у карточного столика, и Люси ощущала его присутствие.
– Малком, – бросил он через плечо, – боюсь, мы злоупотребляем гостеприимством. Леди, моя искренняя благодарность за превосходный ужин.
– Спасибо, милорд, – ответила она, все еще не желая взглянуть на него, не желая подняться.
– Давно минуло время отправляться в кровать. Боюсь, утро наступит для нас слишком скоро, – сказал он.
– И снова эти чертовы шифры Эллисона, – бормотал, поднимаясь, Малком, он осушил бокал и поставил его на стол.
– На самом деле это шифры Люси, – поправила Марианна, перебирая карты. – Она в этом великолепна, хотя все лавры достаются папе. Именно Люси придумала идею зашифровать сведения под любовные письма.
Взгляд Люси метнулся вверх, и она увидела, что граф изучает ее.
– Вы? – спросил он. – Я думал, вы отрицаете любовь.
Но прежде чем она успела ответить, Марианна, рассмеявшись, сказала:
– Люси?! Милорд, с чего вы это взяли? К вашему сведению, Люси самая романтическая душа на свете.
«О Господи, какой ужасный вечер!» Люси желала сестре оказаться в Египте… или в Португалии… на любом фронте, на линии огня, чтобы навсегда прекратить ее болтовню.
Но есть другой способ.
– Ты выпила слишком много кларета, Марианна, – сказала Люси, вставая из-за стола. Выйдя из комнаты, она вернулась, неся пальто и шляпы джентльменов, и бесцеремонно сунула их Малкому и Клифтону.
Малком – вот нахал! – широко улыбнулся, пожелал всем доброй ночи и, забрав свои вещи, направился к двери.
Но графу, конечно, нужно было задержаться.
Забрав пальто и шляпу, он слегка поклонился.
– Люси, вы постоянно всех удивляете. – Клифтон поднес ее руку к губам и запечатлел на ней целомудренный поцелуй. – Похоже, мне многому нужно у вас научиться, – произнес он тихим, с легким налетом страсти, голосом. Потом исчез в ночи, последовав за своим братом в кромешную тьму.
И у Люси Эллисон сложилось четкое впечатление, что он говорил не только о шифрах.
Глава 6
Закрыв дверь, Люси прислушивалась к глухому звуку шагов Клифтона, следом за братом уходившего в ночь. И как только решила, что он достаточно далеко, повернулась к сестре.
– Ах ты, дуреха болтливая! Язык без костей.
Марианна, собиравшая тарелки и бокалы на поднос, оглянулась.
– Что ты выдумываешь? Вечер был просто чудесный, – Она сделала паузу. – Не считая того, что вы с лордом Клифтоном препирались друг с другом.
– Я не препиралась – отрезала Люси. Марианна не произнесла ни слова, лишь многозначительно выгнула бровь.
Но это не помогло ей увильнуть.
– Ты рассказала им о Монди Моггзе. И об Арчи. О нашей жизни. – Люси вздохнула и понизила голос: – О матери.
– Люси, я понимаю… – Замолчав, Марианна прищурилась. Большинство считало ее болтливой пустышкой, поскольку она дочь своей матери, но она и дочь Эллисона, до мозга костей. Возможно, не столь талантливая, как Люси в языках, она мастерски разбиралась в людях. Это умение печально прославило их мать, успешно находившую себе покровителей среди богатейших джентльменов Англии. – Боже милостивый! Ты влюбилась в лорда Клифтона!
– Нет! – воскликнула Люси.
Забыв про поднос и тарелки, Марианна подошла к сестре.
– А по-моему, влюбилась. Что-то изменилось в тебе.
Сердито встряхнув юбку в надежде отпугнуть сестру, Люси пересекла комнату и начала вытирать буфет.
– Марианна, ты слишком много выпила. Ничего во мне не изменилось. Я со дня появления лорда Клифтона здесь считаю его высокомерным, и он мне совсем не нравится.
– Нет, что-то в тебе изменилось. Гусси, – стояла на своем Марианна. – Кстати, что произошло сегодня, когда ты повела его в деревню?
– Ничего особенного, – отвела взгляд Люси. – Расти и Сэмми налетели на нас как раз у старого дуба.
– Это понятно, – отмахнулась Марианна. – Но должна сказать, что граф не выглядит слишком потрепанным. Всего лишь глаз подбит. Ты помнишь бедного Безумного Джека? У него был такой вид, будто его груженый фургон переехал. Полагаю, ты должна сказать папе, что Расти и Сэмми сдерживались.
– Они не сдерживались, – ответила Люси, вспомнив о том, что произошло: Клифтон поднялся во весь рост, лицо искажено яростью, вскинутые кулаки готовы к бою.
Люси отмахнулась от воспоминаний, поскольку не хотела думать о том, какие чувства он в ней вызывает, она никогда не подозревала, что может их испытывать. Как Клифтон это сделал? Как он добился того, что у нее подгибались колени, а сердце колотилось?
«Поскольку сегодня он показал тебе, как может выглядеть герой…»
– Не сдерживались? Правда? – Марианна пожала плечами. – Вот уж не подумала бы, что граф способен…
Способен? Больше чем можно вообразить…
Люси изо всех сил старалась не воображать. Не воображать, как сильные мускулы проступают на… торсе графа… нет, она должна прогнать прочь эти мысли.
Подняв глаза, она увидела, что Марианна смотрит на нее с нескрываемым любопытством.
– Если хочешь знать, – сказала Люси, надеясь, что подкинет сестре лакомый кусочек и та наконец от нее отстанет, – а ты явно хочешь посплетничать, мне пришлось остановить его, чтобы он не отправил Расти к праотцам.
Этот миг ожил в ней жаркой вспышкой. Его рука подрагивала от ярости под ее пальцами… и она от этого… о Господи…
Желания, которые он вызвал в ней – оказаться в его объятиях, прижаться грудью к его твердому торсу, отдаться напору его властных губ, – были слишком опасны.
Особенно теперь, когда она на себе испытала, на что он способен…
Марианна тихо присвистнула, словно прочитав мысли сестры.
– Представляю себе, что это было за зрелище. Граф поменялся ролями с мальчиками. – Она замолчала, рассеянно переставляя на подносе тарелки. – О Господи! Ты не думаешь, что это произошло потому, что он защищал тебя? Должно быть, так! Как романтично!
Люси сникла – сестра была слишком близка к правде.
– Помилуй, Марианна, что за чепуха. Очевидно, мы недооценили графа, он гораздо способнее, чем мы думали.
– Хочешь сказать, что именно ты его недооценила, что лорд Клифтон гораздо лучше, чем ты полагала, – возразила Марианна. – Если бы он спас меня, я бы точно изменила мнение о нем. Особенно если он сражался, чтобы спасти мою честь.
Люси закрыла глаза. Ну почему ее сестра унаследовала так много итальянской страсти их матери, а не практичность отца?
– Думаю, вряд ли… – оборонялась Люси, но Марианна быстро оборвала ее:
– Вряд ли? Ты готовила ему ужин!
– Я готовила им обоим, – уточнила Люси. – Я знала, что они будут работать допоздна…
Ее аргументы не убедили Марианну. Лукаво улыбнувшись, она возразила:
– Папа со всеми, кто здесь оказывается, работает допоздна. И я не припомню, чтобы ты для кого-либо из них готовила ужин… за исключением лорда Роча. И то лишь потому, что он загнал тебя в угол и попытался… – Марианна замолкла, чашка звякнула о блюдце. – Граф пытался поцеловать тебя?
Люси хотела возразить, солгать, но это была ее сестра, ее самая близкая подруга, и невозможно обмануть бдительность Марианны, когда она вышла на охоту. И все-таки Люси попыталась.
– Нет, нет, нет… – Она запнулась. – Он не…
Сестра прищурилась.
– Да! Он пытался тебя поцеловать. – Марианна поставила чашку. – И ты хотела, чтобы он это сделал!
Будь у мистера Пимма и папы хоть немного здравого смысла, они отправили бы Марианну подальше отсюда, поскольку она способна за один вечер выболтать все тайны королевства.
Она должна научиться держать язык за зубами. Чего Люси желала сестре прямо сейчас. Но было слишком поздно.
– Люси Луиза Эллисон! Ты влюбилась в этого человека, не так ли?
– Гм… – размышлял Малком, когда Клифтон догнал его: – ты, должно быть, сегодня явил миру свое обаяние.
– Прости, что?
Малком усмехнулся:
– Или Люси Эллисон сочла, что для одного дня тебе достаточно унижений и решила объявить перемирие.
Клифтон покачал головой:
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– О явной перемене во взглядах леди, – ответил Малком. – И что бы ты ни сделал, продолжай в том же духе, поскольку этот ужин был самым замечательным с тех пор, как мы оставили Лондон. Даже если это означает, что тебе придется столкнуться с еще одной парочкой головорезов, которые подобьют тебе второй глаз.
– Ты спятил… или пьян в стельку, – ответил Клифтон. – Это всего лишь ужин. Она приготовила его, потому что…
Черт, он не мог придумать никакого другого объяснения, кроме очевидного.
Она сегодня переменила взгляды.
Или другой потрясающий вывод.
Это он переменил взгляды!
С того момента, когда он хотел заключить Люси в объятия и сорвать поцелуй с ее губ. Ничего подобного с ним еще не случалось, но что-то в Люси Эллисон изменило его, он почувствовал себя совершенно другим человеком.
Он страстно желал Люси Эллисон.
– Она сделала это, потому что… – подсказывал Малком. – Рискну предположить, что сегодня ты совершил нечто большее, чем просто попытался очаровать ее.
– Я бы на твоем месте помолчал, – предупредил Клифтон.
Но от брата не так легко было отделаться.
– Что на самом деле произошло по дороге в деревню? Если не считать, что тебя немного поколотили.
– Ничего особенного, – ответил Клифтон. – Я воспользовался твоим советом и поладил с этой девицей. Возможно, ее предложение поужинать было выражением согласия на мои условия.
– Ты поставил леди условия? – Губы Малкома скривились в насмешливой улыбке. – Ты уверен, что это не Люси тебе глаз подбила? Возможно, вам с печально знаменитым мистером Моггзом стоит посидеть за кружкой пива, предаваясь грустным воспоминаниям о встрече с мисс Люси Эллисон…
– Что за пьяная чушь, – возмутился Клифтон. – Полагаю, ты так же пьян, как мисс Эллисон.
– Вполне возможно, – ответил брат. – Ах, восхитительная Марианна. Разве она не фонтанировала знаниями этим вечером? Удивительно, что их мать графиня ди Марцо, не так ли?
Да уж, просто поразительно, согласился бы Клифтон. Но решил придержать язык. Как он мог сказать своему брату, что Люси оказалась столь же страстной, как и, судя по рассказам, ее мать?
Малком между тем продолжал:
– Ведь прошлой весной старый Латчфорд и Сирайт дрались из-за графини на дуэли? В Бакстоне, не так ли?
– Да, именно так. Старые дураки! Латчфорду почти восемьдесят, – заметил Клифтон. – Да и Спрайту пришлось опираться на трость, чтобы выстрелить. Какая уж дуэль в их возрасте.
Малком щелкнул пальцами.
– Да, теперь припоминаю. Латчфорд настаивал, что заплатит ее долги, а Сирайт утверждал, что это его привилегия. Графиня ди Марцо, должно быть, весьма зажигательна, если все еще вызывает такую страсть. Хотя, глядя на ее дочерей, я могу понять, что доводит мужчин до подобного безумия. Ты когда-нибудь видел такие глаза, такие волосы?
Клифтон почувствовал укол ревности, а Малком не унимался:
– Ты можешь представить Марианну в Лондоне? – Он покачал головой и тихо присвистнул. – Неудивительно, что Эллисон прячет ее здесь, в Хэмпстеде. Но какого черта итальянская графиня связалась с Эллисоном? Уже не говоря о том, что родила от него двух дочерей.
– Подливай мисс Эллисон кларета, и, думаю, ты скоро это узнаешь.
– Это я могу сделать, – согласился Малком. – Возможно, мне удастся выяснить, унаследовала ли она страстную натуру матери.
– Лучше надейся, что она не унаследовала жестокость отца, – заметил Клифтон.
Малком рассмеялся, поскольку он был не из тех, кого можно предостеречь.
– Ты меня предупреждаешь или даешь совет себе самому?
Клифтон посмотрел на брата и понял, что, возможно, тот не так пьян, как хочет изобразить.
Потому что он действительно предостерегал самого себя.
Потому что он узнал правду о Люси Эллисон сегодня днем.
Потому что девушка интригующа и неотразима. И он не покинет Хэмпстед, не поцеловав хоть раз ее дерзких губ. Даже если ему подобьют оба глаза.
Следующие две ночи, как только часы били полночь и мистер Эллисон засыпал в большом кресле в углу своего кабинета, Клифтон и его брат спускались вниз, где благодаря любезности дочерей Эллисона их ждал ужин.
Граф подозревал, что зачинщиком скорее всего была старшая мисс Эллисон, приветливая и легкомысленная Марианна, поскольку начиная с их первого импровизированного ужина Люси больше помалкивала, если не считать того, что обрывала болтушку сестру, когда та выкладывала слишком много информации об отце или жизни в Хэмпстеде. Или говорила сестре нечто вроде «хотела бы я, чтобы ты вышла за Монди Моггза и уехала отсюда», как сегодня.
Но Марианна Эллисон была прирожденным рассказчиком и любила потчевать аудиторию своими историями.
Этим вечером Клифтон остался наверху, чтобы закончить перевод шифрованных депеш. Он застрял на последних строчках, которые никак не поддавались. Возможно, его отвлекло предыдущее письмо, от которого он похолодел.
«О Брикнелле плохие новости. По словам местного жителя, его поймали на севере Сьерра-де-ла-Пенья и расстреляли. Пришлите нового агента в этот район…»
Клифтон положил перо, отодвинул бумаги и закрыл глаза. Скупые строки кратко подвели итог жизни человека.
Никаких церемоний, торжественных фанфар по бедному Дарби Брикнеллу. Только приписка в донесении.
Убит расстрельной командой французов, тело брошено в канаву.
«Пришлите нового агента…»
Внезапно все в жизни Клифтона стало куда более ценным, чем когда-либо.
Одно дело – воображать доблестное служение королю, и совсем другое – столкнуться с реальной действительностью этой службы.
Опустив голову на руки, он пытался изгнать из воображения тело Брикнелла.
И собственную незавидную судьбу.
Что, если он никогда не вернется? Да, у него есть наследник, его дядя, но что-то в душе Клифтона сжалось при мысли о Клифтон-Хаусе, его землях и людях.
Что он сказал Люси в тот день?
«Я буду любить мою будущую графиню. Я не женюсь без любви».
В тот момент его будущее казалось таким определенным. Он был так самодовольно высокомерен. Настолько уверен, что послужит своей стране, вернется домой, влюбится, женится и до конца дней своих будет жить счастливо и богато в кругу семьи, что позволяет его положение в обществе.
Но внезапно будущее перестало казаться ему безоблачным.
Искать невесту, которую он полюбит, нет времени, не говоря уже о гарантии обзавестись наследником, прежде чем он ринется в безумие, которым были Испания, Португалия, Франция…
Открыв глаза, Клифтон откинулся в кресле и со вздохом запустил пальцы в волосы.
А как насчет Малкома? Что, если он втравил брата в эту дурацкую историю…
Клифтон отбросил эту мысль. Он даже думать не хотел о жизни без брата.
Лежавшие перед ним документы доказывали, что с такой вероятностью ему, возможно, придется считаться. В бумагах были сведения о передвижении войск, перестрелках, потере людей, просьбы о помощи.
И в последнем донесении что-то еще, но он никак не мог расшифровать код.
Клифтон оглянулся на спящего наставника. Можно его разбудить, и он легко покажет расшифровку письма, но тогда…
«Иди попроси ее помочь…»
Обратиться за помощью к женщине? Это шло вразрез со всеми принципами, на которых он был воспитан. И занятие это неженское. Войны и шпионаж – дело мужчин, и негоже перекладывать его на хрупкие женские плечи.
Но с другой стороны, Люси Эллисон бросала вызов всем обычаям, бок о бок работая с отцом на безопасность Англии с таким же усердием, как любой преданный англичанин.
Это упорство, стойкость духа и острый ум больше роднили ее с великими королевами древности, чем с обычными женщинами.
«Она спасет тебе жизнь, Клифтон. Однажды она вытащит тебя из пучины, которую ты и вообразить себе не можешь».
Внутренний голос, словно перст судьбы, объял его душу, по спине побежали мурашки.
Клифтон резко поднялся, едва не опрокинув кресло. Спавший в углу Эллисон шевельнулся, но снова захрапел.
«Что преследует тебя, Джордж Эллисон?» – думал граф, глядя на старика. Этот шпион служил своей стране пятьдесят лет, тридцать из них – на континенте. Его приключения и счастливые избавления были легендой, как и слухи об опасных грязных делах, которые он совершил или наблюдал.
И все же он вернулся в Хэмпстед, сидит у камина, окруженный дочерьми и верными слугами.
«Господи, помоги мне вернуться домой», – молился Клифтон, собирая требующие расшифровки документы. Он вышел из кабинета и спустился вниз.
Не страх заставил его произнести эти слова, а желание возвратиться к зеленым берегам Англии, к своему поместью у Темзы, и продолжить род, как делали до него его предки.
«И найти женщину, с которой прожить жизнь…»
От этой мысли он остановился на лестнице, свет в гостиной внизу манил, как маяк.
«Она там, и если только ты осмелишься…»
Клифтон тряхнул головой, словно пытаясь прогнать прочь эту мысль. Подумать только, Люси Эллисон! Его графиня. Как такое могло прийти ему в голову?
И все же когда он спустился вниз, сердце его забилось быстрее. Не только потому, что он подумал о том, какой она приготовила ужин, ведь она отличная хозяйка. А еще от того, чем мог закончиться этот вечер.
Прошлой ночью они вчетвером до рассвета играли в карты.
Марианна отчаянно флиртовала, желая показать, что она действительно дочь печально известной графини ди Марцо. Она даже предложила им книги, которые мать недавно прислала. Французские трактаты об искусстве любви, – и, судя по румянцу на щеках Люси, Клифтон понял, что это не обычная романтическая чепуха, которой увлекаются молодые леди.
Однако, оставив возмутительные проделки Марианны, он не мог припомнить ночь, когда он так хохотал или когда-то с неохотой бросал последнюю карту.
Последняя карта.
Дама червей. Или, как ее называют, королева сердец.
Подняв глаза, он увидел, что Люси застенчиво улыбается ему.
Она сделала это преднамеренно или это была случайность? Не то чтобы это имело значение, поскольку в тот момент Джастин Грей, четырнадцатый граф Клифтон, оказался загипнотизированным, утонул в ее глазах, во рту у него пересохло, сердце замерло.
Люси Эллисон из упрямой и коварной дочери Джорджа Эллисона превратилась в самую очаровательную мисс, которую он когда-либо встречал. Он тут же сказал ей об этом, но, зная Люси, думал, что она расхохочется и выставит его из комнаты.
Или, хуже того, поколотит, как Монди Моггза. И поскольку у Клифтона и без того уже один глаз заплыл, он не хотел рисковать.
До тех пор пока не сорвет с ее губ поцелуй.
Он вздохнул над этой глупостью, затем понял, что, возможно, именно Люси Эллисон стала причиной того, что он решил принять предложение Безумного Джека и Темпла поработать на министерство иностранных дел.
Не Люси сама по себе, а лондонские мисс, которых он находил ужасно скучными. Уж лучше попасть в плен к французам, чем жениться на одной из таких добропорядочных леди.
Люси, казалось, привратник необыкновенного и столь опасного мира, и единственное, что нужно сделать, – это украсть у нее ключи.
Украсть поцелуй.
Спустившись с лестницы, Клифтон задержался на последней ступеньке. Отсюда он видел стол, накрытый на четверых, но за ним сидели только Марианна и Малком, они ели и болтали, будто знакомы друг с другом целую вечность.
Люси нигде не было видно, вероятно, поэтому ее сестра охотно рассказывала, как ее отец выбрался из Парижа с помощью Томаса Уильяма.
Клифтон стоял в дверном проеме, с интересом слушая их разговор.
– Французский агент, подстреливший отца, бросил его умирать в переулке, не зная, что Томас Уильям рядом, – рассказывала Марианна. – Томас Уильям мог сбежать и обрести свободу.
– Все же он остался и помог вашему отцу, – улыбнулся Малком.
– Он спас папе жизнь. Доставил его из Парижа на побережье, откуда им удалось на корабле добраться домой. Папа об этом не помнит, но, насколько мне известно, они едва спаслись. В одной деревне Томас Уильям солгал властям, намекнув, что папа – русский аристократ, который развлекался с женой французского герцога и был ранен при попытке сбежать из ее спальни.
– Русский аристократ? И власти в это поверили?
Марианна подалась вперед и заговорщически улыбнулась:
– Папа был в лихорадке и единственное, что мог произнести, – это «русский».
– Ему повезло, что его не выдали, – засмеялся Малком.
– О нет! Благослови Господь добрых людей той деревни. Они сочли историю Томаса Уильяма и рискованную ситуацию папы весьма романтичной!
Оба рассмеялись, и Клифтона поразил чистый звук веселого смеха брата. Малком так легко вписался в этот дом – Клифтон завидовал брату.
Как он сам ни пытался, что-то его удерживало.
Вековая кровь Греев в его жилах. Груз ответственности перед предками давил на него и напоминал об обязанности сохранить безупречную родословную и положение в обществе.
Не влюбляясь в дочь вора и итальянской графини с сомнительной репутацией.
– О чем она сейчас? – прошептала позади него Люси.
Клифтон едва не подпрыгнул – Люси неслышно подошла к нему.
– О том, как ваш отец и Томас Уильям бежали из Парижа, – прошептал он Люси.
Она закатила глаза.
– Какая версия?
Клифтон посмотрел на оживленное личико Марианны и улыбнулся:
– Что-то о герцогине и о том, что ваш отец русский.
– Это ее любимая, – кивнула Люси.
– Неужели это правда?
Люси пожала плечами:
– Не знаю. Отец не помнит, как добрался от Парижа до Англии, а Томас Уильям не слишком ориентируется в прошлом. Поэтому Марианна и приукрасила историю.
– Малкома это развлекает.
– Тогда Марианна будет довольна, – произнесла Люси. – Не столь часто ее слушают с подобным вниманием.
– Но наверняка…
– Нет, милорд, – перебила его Люси. – Как сказала Марианна, нас не принимают в обществе.
– Из-за вашей матери? – мягко спросил Малком.
Люси посмотрела на сестру, отвела взгляд и кивнула:
– Да, и, конечно, из-за репутации отца.
– Как ваш отец… – начал было Клифтон. О Господи, кто же задает такие вопросы? – Я хотел сказать…
Она скрестила руки на груди.
– …что хотите знать, как человек вроде моего отца оказался в обществе замужней итальянской графини?
– Да, полагаю, так.
Люси улыбнулась и рассказала историю таким тоном, которого Клифтон никогда от нее не слышал. Она походила на ребенка, рассказывающего перед сном любимую сказку.
