Текст книги "Звезда любви возвращается"

Автор книги: Элизабет Биварли (Беверли)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Скай запрыгнула на кушетку, чтобы присоединиться к хозяйке. Розмари подозрительно взглянула на кошку.

– Где ты пропадаешь последнее время, дорогая? Не просветишь меня, где провела прошлую ночь? Я отлично знаю, в моей постели ты не спала.

Скай потянулась, села и посмотрела на хозяйку с выражением «не суй свой нос куда не просят», которое отлично знакомо всем владельцам кошек.

– Хм, – фыркнула Розмари, – только не говори мне, что мурлыкала с равнобедренным котом. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем огромный выродок, сидящий на научной диете. Мистер Кошачий Всезнайка разобьет твое сердце.

Скай подняла лапу и принялась беззаботно умываться.

Розмари еще раз предупредила кошку о вреде увлечения синими глазами и вернулась к телевизору. Она долго переключала с канала на канал, пока не наткнулась на титры «Могилы Лигейи». Отлично. Режисеер Роджер Корман. Что ж, скучать не придется. Розмари когда-то уже смотрсела этот фильм, но с удовольствием посмотрит еще раз. Она выключила лампу, гостиная погрузилась в полную темноту, которуго едва разгоняла синева экрана.

На середине фильма, когда Винсент Прис встретил очередное жуткое привидение, Уиллис без стука вошел в комнату, склонился над Розмари и тихо окликнул ее.

Она с воплем вскочила с дивана. Скай с мяуканьем метнулась к двери. Уиллис отшатнулся, широко распахнув глаза, словно его преследовал крылатый баньши [2]2
  Баньши (ирл., шотл. миф) – дух, стоны которого предвещают смерть


[Закрыть].

– Что?.. – крикнул он. – Что, черт возьми, случилось?

Розмари прижимала руку к горлу и судорожно хватала ртом воздух. Ее сердце бешено колотилось под желтой ночной рубашкой с надписью «Туристические агенты всего мира делают это». Розмари боялась, что оно разорвет грудь и выпрыгнет наружу.

– Псих, – задыхаясь, произнесла она. – Ты что, решил напугать меня до смерти?

– Н-нет, – пробормотал Уиллис, который тоже еще не успел успокоиться. – Я только хотел спросить, нет ли у тебя запасных батареек.

– Б-батареек?

– Да. Надо вставить в калькулятор. Я забыл прихватить из дома кое-какую мелочь.

Розмари вздохнула еще раз и кивнула в сторону кухни.

– Если они у меня и есть, в чем я сильно сомневаюсь, то лежат в ящике под холодильником.

– В каком? Верхнем или нижнем?

Розмари попробовала вспомнить и поняла, что не может. В одном из ящиков хранилось барахло, которое – она точно знала – ей не нужно, но теоретически могло пригодиться, поэтому у нее не поднималась рука его выбросить. В другом лежали вещи вроде батареек, которыми Розмари пользовалась, но очень редко. Время от времени мелкие предметы кочевали из одного ящика в другой, так что батарейки могли быть где угодно.

– Я поищу сама, – вздохнула Розмари.

Она прошла босиком через столовую к кухне, где судорожно потрескивала лампа дневного света над мойкой, вспыхивая синими бликами – такими же, как в фильме про вампиров. По спине пробежал жутковатый холодок, и Розмари замерла на пороге. Уиллис, шедший за ней по пятам, толкнул ее в спину.

Она упала бы, но Уиллис схватил ее за талию и потянул на себя. Инстинктивно Розмари вскинула руки и вцепилась пальцами в широкие мускулистые плечи. Тонкая ткань футболки не скрывала выпуклостей мышц. Розмари медленно провела ладонью по мужской груди. По телу Уиллиса пробежала дрожь. Надо отстраниться, но Розмари ничего не могла с собой поделать. Она наслаждалась близостью Уиллиса.

Определенно, он заботился о себе с тех пор, как покинул Эндикотт. Среди ее знакомых ни один не имел такой отличной фигуры, таких тренированных мышц, такого сексуального тела.

Не то чтобы у Розмари было много мужчин. В школе вокруг нее вертелась уйма парней, некоторые с отличными фигурами. Но что хорошего в сильном красивом теле, когда абсолютно не представляешь, что с ним делать? Розмари, безусловно, относилась к самым красивым девушкам школы, но у нее хватило ума воздержаться от секса. Она не чувствовала себя готовой к физической близости.

Когда Розмари повзрослела, она узнала, что такое секс, на личном опыте. Но, увы, ей не хотелось продолжать свое образование в этой области. До нынешнего сентября, пока она не встретила бесподобного красавчика Уиллиса.

Она отвела глаза от сильной шеи и скользнула взглядом по твердой линии подбородка, остановилась на красивом изгибе нижней губы. Ничего себе. Розмари поняла, как тесно она прижимается к мужчине. Уиллис приоткрыл рот. Розмари замерла. Сейчас он наклонится к ней и…

– Розмари!

Мечты испарились без следа. Розмари проглотила застрявший в горле комок.

– Все нормально?

Она медленно кивнула, зачарованная бархатным голосом. Все, что она смогла выдавить, прозвучало как слабое мычание.

– Я думаю, ты уже можешь отпустить мои плечи.

Смысл сказанного не сразу дошел до нее. Она опустила взгляд и увидела, как ее ладонь предательски комкает воротник футболки. Розмари отдернула руку и поспешила разгладить складки на мягкой ткани. Сердце Уиллиса тут же бешено заколотилось под ее ладонью. Прежде чем Розмари поняла, что произошло, Уиллис сжал ее запястье и отвел женскую руку в сторону.

– Где батарейки? – процедил он сквозь зубы.

Розмари залилась краской и отскочила в сторону. Нет, ради Бога, только не это! Нельзя, чтобы Уиллис догадался, как она страдает. Не надо, чтобы он знал! Пусть уедет и навсегда позабудет безмозглую идиотку Розмари.

Она просто хочет его. Это не более чем влечение плоти. Жажда мужского тела. Вожделение.

И кто, скажите на милость, не возбудится при виде такого мужчины? Человек, отдаленно напоминающий Уиллиса, мог бы стать секс-символом Америки. Какая разница, что его характер похож на терку, что он презирает обычных людей, что его раздражает все на свете? Тяга к нему – всего-навсего сексуальное желание, пусть и сумасшедшее. Страдать по Уиллису глупо. Но желать его – вполне нормально.

Тем более что к их городку приближается комета. Розмари не слишком доверяла легендам, которые разрослись вокруг Боба за последние годы, но слова Энджел, будто в ее эмоциях виноват не мужчина, а комета, запали и душу Розмари.

И чем дальше, тем больше и больше они ей нравились. Пусть кто-нибудь попробует возразить, что Боб ни при чем! Комета всегда приносила уйму неприятностей Эндикотту, штат Индиана.

Розмари подергала верхний ящик. Он открылся, и Розмари в изумлении уставилась на царивший там хаос. Пока она копалась в ящике, Уиллис беспокойно мялся сзади.

– Что? – спросила Розмари, не оборачиваясь.

– Я молчал, – пробормотал Уиллис.

– Да, но ты о чем-то думаешь, – возразила она, бессмысленно роясь в старье.

– Конечно, – поколебавшись, согласился он. – Я всегда о чем-то думаю. Не прекращаю ни на минуту.

– Значит, это стало проблемой.

– Что?

Сообразив наконец, что в верхнем ящике нет батареек, Розмари с трудом задвинула его и открыла нижний.

Она уже перебирала содержимое второго ящика.

– Иногда он должен отдыхать. Я имею в виду мозг. Нехорошо думать все время.

– Ну, конечно, тебе лучше известно!

Хватит! Розмари хлопнула ящиком, обернулась и ткнула указательным пальцем в грудь Уиллиса.

– Да, мне лучше известно, – громко повторила она, удивляясь своему ровному голосу. – Ты постоянно умаляешь мой интеллект. Я не дура, Уиллис. Нет. А теперь вали отсюда, иначе я… я…

Он ухмылялся.

– Что же ты сделаешь?

Розмари отшатнулась назад. Что она могла? Вышвырнуть его на улицу? Нет. Сбежать сама? Тоже нет. Она внезапно почувствовала себя бесконечно усталой. Розмари опустила руку и грустно взглянула на мужчину.

– Зачем? – тихо спросила она. – Зачем ты держишь меня здесь?

Уиллис прикрыл глаза.

– Я не знаю, о чем ты.

– Подвинься, Уиллис, – вздохнула Розмари. – Ты крупный и высокий парень. Ты отлично понимаешь, о чем я говорю.

Он набрал в грудь побольше воздуха и с шумом выдохнул.

– Нет, не понимаю.

Их взгляды встретились. Уиллис молча отказывался отступить. Несколько секунд в полной тишине они смотрели друг другу в глаза. Наконец Уиллис отвернулся. И Розмари осенило: Уиллис специально доставал ее, намеренно поддерживал вражду! Он определенно находил все новые способы раздувать пожар войны, вспыхнувшей в далеком детстве.

Розмари остро ощутила свою беззащитность перед его злым гением. Не зная, что делать, она сложила руки на груди и отвела глаза в сторону.

– Боже, ты ненавидишь меня, правда? – Розмари скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Уиллис. Но он не проронил ни звука в ответ на ее обвинение. – Послушай меня. Я глубоко сожалею о том, что оскорбляла тебя. Попробуй понять меня, хорошо? Я была беспечным ребенком и не знала, как больно ранят тебя мои слова. Я не хотела тебе зла.

Конечно, это не совсем так. Она отлично знала, какую боль причиняют случайно брошенные фразы. Она сама плакала по ночам от обидных замечаний Уиллиса… Она собралась с силами, перевела взгляд на его лицо и… Уиллис с огромным интересом рассматривал что-то за ее спиной. Очевидно, холодильник.

– Но мне кажется, – мягко продолжила Розмари – я не единственный человек, швыряющийся оскорблениями. Ты довольно неплохо знал мои слабые места. Твои слова всегда попадали в цель.

Уиллис молчал, по-прежнему изучая холодильник, как будто Розмари не стояла перед ним. Она покачала головой и вздохнула. Что теперь? Яйцеголовые парни вроде Уиллиса не отказываются от своего мнения. Они составляют его раз и навсегда. Уиллис все решил для себя еще в школе. Он никогда не признается, что ошибался.

– Я не знаю, что сделаю с тобой, Уиллис, – спокойно проговорила Розмари. – Ho я прошу прощения за свое поведение в школе. За гадости, обиды и оскорбления. Если сможешь, прости меня. Пожалуйста.

Розмари немного подождала ответных извинений. Но они не прозвучали. Жгучая обида захлестнула Розмари. Он мог хотя бы неловко улыбнуться или пожать плечами. Не в силах выносить холодную, безразличную тишину, Розмари, протиснувшись между Уиллисом и столом, бросилась бежать. Она остановилась только в своей спальнe на втором этаже, захлопнула дверь и упала на кровать, глядя в темноту широко открытыми глазами. Верное средство против непрошеных слез.

Пусть Уиллис сам ищет проклятые батарейки. Может, заодно найдет и свое сердце!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Он самый настоящий кретин.

Уиллис сдвинул очки на лоб и отчаянно протер глаза. Возможности телескопа, стоящего перед ним, превзошли самые смелые ожидания. Бобржиницколоницкий находился на пути к Земле и двигался прямиком к Эндикотту.

Комета следовала намеченным курсом, не откпоняясь от траектории, предсказанной Уиллисом. Это подтверждало его гипотезу о составе и размерах небесного тела. Бобржиницколоницкий – огромное скопление инертных газов и…

И, черт побери, Уиллиса заботили совсем другие вещи! Когда мужчина смотрел на бескрайние просторы Вселенной, он видел печальные глаза Розмари.

«Боже, ты ненавидишь меня, правда?»

Спокойный голос звучал как раскаты грома в десятибалльный шторм. Вместо мощной музыки Мусоргского, вырывающейся из колонок магнитофона, вместо музыки, которая всегда окрыляла Рендома, он слышал вопрос Розмари, многократно повторенный эхом памяти.

«Боже, ты ненавидишь меня, правда?» Если бы он мог! Уиллис мрачно усмехнулся. Если бы он мог ненавидеть ее, как легко жилось бы на свете! Если бы мог смириться с привлекательностью Розмари, которую он не в состоянии понять и объяснить! Если бы…

А может, во всем виновата комета? Хотя Уиллис с презрением относился к мифам, сопровождающим появление Бобржиницколоницкого, сейчас он дошел до того, что готов был согласиться: в сказках есть доля истины. Чем же еще объяснить его страдания по Розмари? Последний визит Бобржиницколоницкого совпал с началом выпускного года. С началом бешеной влюбленности.

Ого! Значит, байки не врут?! Это – комета!

Уиллису пришлось напомнить себе, что чувства к Розмари намного пережили свидание Бобржиницколоницкого с Землей. Комета улетела, а любовь осталась. В течение пятнадцати лет Уиллиса преследовал образ прекрасной напарницы с химического практикума. Его мысли, как спутник вокруг планеты, постоянно вертелись вокруг Розмари. В комете дело или нет, но Розмари всегда будет привлекать его. Закон, так сказать, всемирного тяготения.

Уиллис вернул очки на нос и увидел кота, сидящего на одной из коробок Розмари.

– Где ты пропадал, дружище? – спросил он Изоскелеса. – Я не видел тебя несколько суток.

Кот моргнул, громко мяукнул и принялся вылизывать лапу, абсолютно игнорируя реплику хозяина.

– Скажи на милость, где ты скрывался? Только не вздумай говорить, что со Скай, – продолжал отчитывать кота Уиллис. – Держись подальше от маленькой полосатой кошечки нашей хозяйки. Ясно?

Изоскелес закрыл глаза и ничего не ответил.

– Да, ты прав, – кивнул Уиллис. – Пора устроить перерыв.

Он в последний раз посмотрел на комету, сделал еще несколько пометок в блокноте, набросал дополнительные замечания и наконец встал с табурета. Взглянул на часы, пытаясь вспомнить, когда он нормально ел в последний раз. С ума сойти! Это было прошлой ночью.

Уиллис нахмурился, прикидывая, сидит ли Розмари, как обычно, перед телевизором или отправилась спать. Интересно, как она умудряется просыпаться каждое утро? Наверное, Розмари относится к числу тех людей, что в состоянии работать, потратив на сон всего несколько часов.

Неудивительно, она ведь не занимается умственной деятельностью.

«Остановись!» – приказал себе Уиллис. Почему он отказывает ей в интеллекте, даже когда ее нет рядом? Почему он постоянно отпускает колкие замечания в адрес Розмари?

Уиллис тяжело вздохнул. Видимо, таким образом подсознание постоянно напоминает ему, что влюбляться в Розмари Марч вредно для здоровья и, главное, для головы.

Влюбившись, он попадет в беду. Неужели он в самом деле обречен на тот же шквал чувств, что и в детстве? Конечно, нет. В тринадцать лет мальчики возбуждаются почти постоянно. В его же возрасте уровень гормонов в крови все еще очень высок, но уже не диктует свою волю рассудку.

Он не мог влюбиться в Розмари! Если люди любят друг друга – у них одинаковые чувства, одинаковые потребности, одинаковые желания, цели, стремления. Любовь – это слияние двух душ. С точки зрения науки такое возможно в единственном случае – когда у людей много общего. У них же с Розмари этого общего слишком мало. Вернее, его попросту нет.

Поэтому неважно, что за пожар охватил Уиллиса. Это не любовь. Похоть? Возможно. Желание? Конечно. Потребность? А почему бы и нет? Но любовь? Никогда!

Покончив с размышлениями, Уиллис вытер потный лоб подолом синей футболки. Что ж, пора вниз. Пехотные ботинки застучали по ступенькам лестницы. Гудение телевизора вторило им тихим эхом. Дверь спальни Розмари оказалась распахнутой настежь. Значит она еще не спит. Не там, во всяком случае.

Уиллис миновал последнюю ступеньку и остановился.

С экрана скалились зеленые вампиры из малобюджетного ужастика, а Розмари преспокойно спала на диване. Темно-зеленая ночная рубашка с Винни Пухом и Тигром обернулась вокруг бедер, красные носки спустились до лодыжек. Непослушные завитки волос падали на лоб, закрывали глаза. Розовые губы слегка приоткрылись… На полу, около дивана, стоял пустой стакан из-под мороженого, вылизанный, судя по всему, кошачьим языком.

Уиллис медленно приблизился к Розмари. Почему, черт возьми, она каждый вечер проводит перед телевизором, вместо того чтобы прогуливаться по парку с местными ловеласами? В школе Уиллис не успевал глазом моргнуть, как Розмари обзаводилась новым кавалером. Она встречалась с футболистами, баскетболистами, бейсболистами, диджеями, членами школьного совета… Каждый парень Эндикотта мечтал, чтобы Розмари Марч стала его подружкой. Так почему она сидит дома в полном одиночестве?

Уиллис сделал еще несколько шагов мимо дивана, пытаясь не замечать плавную линию ног и бедра цвета сливок, которые выглядывали из-под мягкой ткани ночной рубашки. Попытался – и не смог. Боже, у нее сексуальны даже колени! Он склонился над ней. Всего несколько дюймов отделяло его от прекрасного лица. Он ощутил ее глубокое дыхание. Как крепко она спит!

Не задумываясь, что делает, Уиллис протянул руку и отвел несколько вьющихся прядей с высокого лба. Розмари слабо вздохнула, но не проснулась. Ее раскрытая ладонь лежала на подушке, запутавшись пальцами в волосах. Уиллису страстно захотелось освободить ее пальцы, взять ладонь в руку и поднести к губам Он с трудом подавил этот импульс.

Ладонь Розмари пересекали две слабые линии. Линия головы и линия сердца, вспопчнил Уиллис. Одна из его подруг увлекалась подобными вещами, но не посвящала в них Уиллиса. Жаль. Уиллис внимательнее взглянул на руку. Одна линия убегала вверх и влево. Другая уходила вправо. Сердце и голова никогда не встретятся, не сойдутся вместе.

Уиллис легко провел пальцем по ладони. Мягкая и теплая. Розмари всегда выглядела символом мягкости и теплоты. Уиллис вспомнил как часто он мечтал уткнуться в ее теплые свитеpa, спрятать лицо на ее маленькой груди и полностью скрыться от сухого мира математических формул.

Вот так действовала на него Розмари. Мечта о мягком теле Розмари – девочки, которая очаровала его в детстве, – иногда полностью парализовывала мыслительный процесс. Когда он должен был вычислять логарифмы и доказывать теоремы, когда он должен был рассматривать законы квантовой механики, он представлял ее rубы на своих губах, ее руки на своих плечах, ее…

Тихий стон прервал мысли Уиллиса. Он взглянул на Розмари. Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Мгновение она смотрела на него туманным, нежным взором, ее пальцы медленно скользили по мужской руке. Уиллис подумал, что именно так Розмари будет смотреть на человека во время чувственной любовной игры. Через секунду Розмари проснулась. Ее глаза сузились, пальцы выпустили руку Уиллиса и сжались в кулак. Розмари села.

– Чего ты хочешь? – грубо спросила она.

Уиллису потребовалась целая минута, чтобы вынырнуть из сексуальных фантазий и вернуть себе голос. Наконец он прочистил горло и отвеТИЛ:

– Э… я… – Его пристальный взгляд блуждал по бедрам Розмари, которые обнажились еще сильнее, по стройным ногам…

Розмари поняла, что изучает Уиллис, натянула рубашку на колени и повторила:

– Уиллис, что ты здесь делаешь? Чего ты хочешь?

Он глубоко вздохнул и заставил глаза подняться вверх. Слабый румянец на щеках Розмари стал пунцовым, а Уиллис никак не мог вспомнить, что он собирался делать в ее гостиной.

– Я… э-э-э… – начал он во второй раз. И мысль, которая так мучила его несколько минут назад, сама выпрыгнула на волю:

– Почему ты сидишь дома одна? Почему ты каждый вечер смотритпь телевизор?

Розмари от удивления распахнула глаза.

– Ну, ты даешь, Уиллис!.. Как же ты не догадался! Телевизор подвергает мой куриный мозг гораздо меньшим испытаниям.

На сей раз покраснел Уиллис. Им овладели злость и смущение одновременно.

– Я имел в виду не это!

Ах, не это…

– Я хотел спросить, – мужественно продолжил он, – почему ты… ты…

– Что – я? – потребовала продолжения Розмари.

– Как получилось, что ты ни с кем не встречаешься?

Розмари нащупала подушку и выставила ее перед собой, как щит.

– Почему ты спрашиваешь?

– Забудь, – внезапно отрезал Уиллис, поворачиваясь к Розмари спиной, – забудь мой вопрос.

– Ладно, попробую, – донеслось до него.

Уиллис медленно зашагал по лестнице и внезапно замер на последней ступеньке. Черт возьми! Он пришел к Розмари, чтобы попросить прощения. А вместо этого обидел ее снова. Кретин! Он бегом спустился вниз и опять остановился перед диваном.

– Я хочу извиниться перед тобой, Розмари. Я сожалею о своем поведении вчера вечером. Я не имел никакого права разговаривать с тобой в таком тоне.

С минуту Розмари изучала Уиллиса. Когда он отважился взглянуть на нее, то увидел только выражение крайнего недоверия.

– Вчера вечером? – переспросила Розмари.

Уиллис молча кивнул.

– Ты извиняешься только за вчерашний вечер? Только за него?

Вот он, шанс! Розмари дает ему возможность попросить прощения за прошлую вражду. Все, что надо сделать, – это произнести короткую фразу: «Мне жаль, что я так мерзко поступал с тобой в школе». Дюжина слов – и он свободен. «Мне жаль, что я…» Уиллис знал: стоит предложить Розмари мир, и перед ними обоими откроются удивительные перспективы. Они могли бы, как и положено взрослым людям, подробно изучить огонь, который сжигает их обоих. Они могли бы…

Но произнес он совсем не то, что собирался.

– Все, о чем я говорил тебе вчера, – полная ерунда. Я прошу прощения, что обидел тебя. – И замолчал. О прошлом не было сказано ни слова.

– Хорошо, – кивнула Розмари.

– Значит, ты простила меня? – спросил он сквозь сжатые зубы.

– Я простила тебя за вчерашнее поведение.

Вот! Он получил, чего хотел. Он сыт по горло изучением их совместного прошлого. Он изучает комету, это важнее остальной жизни.

– Прекрасно, – пробормотал Уиллис.

– Прекрасно, – эхом отозвалась Розмари.

– Значит, разобрались?

– Разобрались, – подтвердила женщина.

Итак, вопрос закрыт. Пора идти. Но Уиллис все еще стоял перед Розмари.

– Хочешь посмотреть на комету? – импульсивно спросил он, удивляясь сам себе.

Розмари изумилась не меньше его. Она изогнула брови.

– Увидеть Боба? Правда? – Из темных глаз пропали остатки сна.

Ее интонации лучше любых слов показали, что она хотела, очень хотела.

Уиллис чуть было не исправил Боба на Бобржиницколоницкого. Но удержался.

– Да. Все остальные увидят его только завтра ночью. Но если ты хочешь опередить их – добро пожаловать к телескопу.

Она мило улыбнулась ему, и у Уиллиса что-то оборвалось внутри. Розмари действительно интересовалась его работой.

– Пойдем, – сказал Уиллис, бросая нетерпеливый взгляд на лестницу. – Обещаю, ты не видела ничего подобного. И не увидишь в следующие пятнадцать лет, – с улыбкой добавил он.

Уиллис предлагал ей целый мир. Он затаил дыхание в ожидании. Наконец Розмари кротко улыбнулась ему. Уже неплохо. Лучше, чем прежняя ненависть.

– Я хочу взглянуть на приближение Боба, – произнесла она.

– Тогда пойдем.

Розмари немного поколебалась перед тем, как отбросить с колен подушку и подняться с дивана. К счастью, ее ночная рубашка опустилась до колен, но и они будили воображение Уиллиса. Быстро развернувшись, мужчина пошел к лестнице. Пусть Розмари идет следом. Он не мог рисковать, глядя на ее ноги.

Его магнитофон все еще выдавал «Ночь на Лысой горе» Мусоргского, когда они оказались на чердаке. Розмари замерла. Ее поразила не только музыка, но и ее громкость.

– Ничего себе, – пробормотала она. – Ты можешь думать в таком шуме?

– На самом деле я не могу думать без этого, – покачал головой Уиллис. – Я люблю, когда во время изучения Вселенной меня окружает рев хаоса. По-моему, очень соответствующая музыка.

– А я, когда работаю, слушаю быстрые песни с четким ритмом, под которые легко танцевать.

Уиллис сдержал готовую вырваться насмешку и спросил:

– Неужели турагенты много танцуют во время работы?

– Только когда их боссы уезжают из офиса, – улыбнулась Розмари.

Уиллис опустился на табурет перед телескопом и занялся настройкой окуляра на комету. Убеждая себя, что он всего лишь поддерживает беседу, Уиллис поинтересовался:

– Что заставило тебя стать турагентом? – Он смотрел в телескоп и не видел лица Розмари.

– Я всегда хотела путешествовать, – немного натянуто сообщила Розмари. – Мне казалось, турагенты бывают во многих местах…

Уиллис оторвался от телескопа. Розмари нервно теребила рукав ночной рубашки.

– Но миссис Марч говорила, что ты страдаешь морской болезнью, клаустрофобией…

– Да, – прервала Розмари унылый перечень. – Но я не знала этого, пока не начала путешествовать. К тому времени стало слишком поздно что-то менять. Я не умела ничего другого. – Розмари вздернула подбородок. – Кроме того, мне нравится моя работа. Даже если я не могу путешествовать сама.

– Значит, ты – турагент, который не путешествует, да?

– Да. А что, это плохо? – с тревогой спросила Розмари.

Уиллис покачал головой.

– Нет. Просто любопытствую, вдруг ты захочешь переехать в другой город…

В Бостон, например.

Мысль ворвалась в сознание без предупреждения, и Уиллису пришлось здорово постараться, чтобы прогнать ее прочь. Только этого не хватало! Он представил, как Розмари является в Бостон и переворачивает его жизнь с ног на голову. Он уже видел лица коллег при знакомстве с Розмари. У них потекли бы слюнки от одного взгляда на нее. Но вот она открывает свой прелестный ротик, спрашивает что-нибудь про квантовую физику, и они в недоумении переводят глаза на Уиллиса, безмолвно вопрошая, где он растерял свой блестящий ум.

– Я люблю Эндикотт, – ответила Розмари, но ее голос говорил еще и о другом. – Здесь мой дом, мои друзья. Зачем мне куда-то ехать?

Уиллис пожал плечами.

– Не знаю. Есть много мест, достойных посещения. – И, не в силах больше контролировать все сразу, выпалил:

–Бостон безумно красивый город. Он может очаровать тебя на всю жизнь.

Розмари прищурилась.

– Похоже на приглашение.

Уиллис побагровел.

– Это не приглашение, – медленно проговорил он, желая расставить все точки над «i».

– Ладно, – глубокомысленно согласилась Розмари. – Не приглашение. Все равно, спасибо за предложение.

– Это не предложение, – торопливо возразил Уиллис. Господи! Они же повторяют диалог по поводу «неприглашения-непредложения» Розмари относительно ужина. Неужели она испытывала те же ощущения, что и он?

– Хорошо, – прервала его размышления Розмари, – пусть не предложение. Не важно, потому что я не хочу ехать в Бостон. Я вообще никуда не хочу уезжать. Я останусь в Эндикотте на всю жизнь, договорились?

Ему показалось, или в ее голосе действительно звучала тоска? Неуверенность. Раздражение. Сомнение. Все что угодно, кроме довольства.

Уиллис вновь заглянул в окуляр телескопа, настраивая фокус.

– Прекрасно, Розмари. Ты хочешь жить и умереть в Эндикотте. Хватит об этом.

– Что значат твои слова?

– Ничего, Розмари, ровным счетом ничего, – вздохнул Уиллис и поймал комету в центр объектива.

На самом деле Уиллис был не прав, и понимал это. Его слова значили очень многое. Например, то, что Розмари отлично вписывается в пейзаж городка на юге штата Индиана. Круглые холмы с покатыми склонами, ясные синие небеса и неторопливое, размеренное течение жизни. Розмари целиком принадлежала Эндикотту. Когда закончится Фестиваль кометы, Уиллис оставит эту женщину позади вместе с другими воспоминаниями.

Таким, например, как воспоминание о Розмари Марч, уходящей с выпyскного бала под руку с Уолтом Запфелем, капитаном бейсбольной команды. Одной рукой Розмари придерживала золотой обруч на темных кудрях, другой – подол платья медового цвета, которое ветер норовил поднять выше колен. И вдруг Розмари обернулась через плечо и улыбнулась Уиллису.

Улыбнулась ему!

Она улыбнулась по-настоящему, без привычного сарказма или иронии. Розмари послала ему теплую задумчивую улыбку, от которой у него сжалось сердце и перехватило дыхание. В этой улыбке жила нежность и печаль от расставания. Улыбка обещала, что Розмари будет тосковать без Уиллиса, будет помнить о нем, будет ждать его… А потом Уолт обнял ее за плечи и притянул к себе. Розмари отвернулась…

Уиллис вспоминал эту улыбку в черные минуты своей жизни.

Его душа по-прежнему здесь, в Эндикотте, а не в Бостоне и Кембридже, где он создал себе абсолютно новую жизнь. Жизнь, весьма далекую от существования маленького прыщавого мальчика.

«Но если это правда, – продолжал размышлять Уиллис, – почему я представлял мягкую, нежную Розмари каждый раз, когда смотрел на пустую половину своей кровати в кембриджской квартире?»