Текст книги "Звезда любви возвращается"
Автор книги: Элизабет Биварли (Беверли)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Уиллис поднял миски и с удивлением обнаружил, что они пусты. На всякий случай мужчина заглянул на холодильник, но нашел там лишь несколько крошек от кошачьих крекеров. Значит, Изоскелес съел все. До последнего кусочка плебейского корма, к которому Уиллис всегда относился с полным пренебрежением.
– Ты ел это? – спросил Уиллис у Изоскелеса, сунув коту под нос коробку «Фрискиса». – Это же отбросы. Не забывай, ты – чистокровный персидский кот, тебе не пристало питаться тем же, чем питается обычная кошка.
Изоскелес моргнул своими голубыми глазищами и ничего не сказал.
– Держись подальше от этой гадости, – предостерег Уиллис, кивая на пустую коробку. – Сухой корм набивает желудок, но не приносит пользы, ясно?
Изоскелес предпочел оставить при себе мнение насчет «Фрискиса», задрал хвост и оставил хозяина страдать в одиночестве.
– Розмари, может, попробуешь вести себя поласковей?
Розмари оторвала взгляд от чашки кофе и уставилась на подругу. Интересно, как сильно Кирби ударилась головой, если предлагает такие глупости? Розмари, Энджи и Кирби ожидали десерт, сидя в своем любимом кафе «Кленовый лист». У женщин давно вошло в привычку обедать вместе.
Но сегодняшняя беседа отличалась от обычных. Энджи рассказывала душераздирающую историю о своем ночном визите в дом какого-то гангстера и бандита. Она влезла к нему через окно и оказалась в его кровати.
– В прямом смысле, – хихикнула Энджи, – потому что я не успела спрыгнуть, когда он вошел.
Розмари слушала вполуха. Что делает с людьми проклятый Боб во время своей идиотской командировки на Землю?! Кирби, например, он лишил рассудка. Надо же посоветовать быть милой с парнем, который портил ей жизнь на протяжении нескольких лет!
– Я не ослышалась? Поласковее с Уиллисом? – переспросила Розмари.
Подруга кивнула, качнув белокурыми локонами.
– Почему бы и нет? Ты же его не знаешь. Прошли годы, Розмари, годы. Может, он теперь нормальный человек? Сделай первый шаг к примирению.
– Поверь, Кирби, Уиллис не изменился. – Розмари вспомнила его мускулистые ноги в коротких шортах и густо покраснела. – Во всяком случае, внутренне.
– Как он теперь выглядит? – поинтересовалась Энджи, бросая сахар в кофе. Мягкие русые кудряшки на ее лбу вздрагивали от каждого движения. – Он по крайней мере избавился от неправильного прикуса?
– У него отличные зубы, – с тоской вздохнула Розмари, глядя в сторону. – Как на подбор.
– Дальше? – Энджи и Кирби с надеждой уставились на подругу.
– Красивые глаза, – добавила Розмари, уверяя себя, что в ее голосе нет и тени мечтательности. – Дорогие очки с тонкими стеклами.
Женщины кивали в ожидании следующей порции информации. Розмари снова вздохнула.
– Его волосы стали гораздо темнее, чем раньше. Теперь они чудесного темно-рыжего оттенка… Мисс Клэрол, наверное, заложила бы душу дьяволу за краску такого цвета.
– А прыщи? – не выдержала Кирби.
– Исчезли без следа. Идеальная кожа. – Розмари замолчала, собираясь с духом. Наконец она отважилась и выпалила: – Девочки, Уиллис великолепный парень. Высокий, стройный и… очень красивый. Лучше не бывает. Не могу поверить, что уродливый карлик превратился в шикарного мужчину. .
– Ты на него запала, Розмари, – сообщила Кирби.
Розмари осторожно взглянула на подругу, отказываясь верить ее словам. Если Кирби права, значит, дело в Бобе. В его зловредном влиянии. Тогда единственное, что остается Розмари, – это отправиться из кафе прямо в отделение интенсивной психотерапии.
– Кирби, что ты имеешь в виду?
Та ехидно ухмыльнулась.
– Видела бы ты себя. Послушала бы, как щебечешь про Уиллиса. Похоже, ты влюбилась.
– Я не влюбилась в Уиллиса Рендома, – отрезала Розмари. Она покусала губу и добавила: – Но, наверное, я смогу относиться к нему получше… под влиянием Боба.
– Кого? – удивилась Кирби.
– Ты слышала, – спокойно сказала Розмари. – Если меня время от времени и посещают видения Рендома, завернутого в полотенце…
– Ты представляешь Уиллиса без одежды? – с недоверием переспросила Кирби.
–…то во всем виноват Боб, – закончила Розмари, игнорируя вопрос подруги. – Боб уже приближается к Земле, и мы попали в сферу его влияния, никуда не деться. Он портит жизнь всем добропорядочным жителям Эндикотта, я – не исключение.
Кирби посмотрела на нее с подозрением.
– Ты действительно веришь в миф о комете?
– Я – да, – ответила Энджи прежде, чем Розмари успела открыть рот.
– В самом деле?
– Разумеется, – произнесла Энджи таким тоном, словно только идиот мог сомневаться в воздействии кометы. – А ты разве нет?
Кирби потратила минуту на размышления.
– Не знаю. Никогда не ощущала ничего сверхъестественного во время визитов Боба.
– Кирби, – хмыкнула Энджи, – я ночью ворвалась в чужой дом, боролась с бандитом. Розмари мечтает об Уиллисе Рендоме в полотенце. Тебе не кажется, что это немного необычное поведение даже для нас?
– Ну, не знаю, – продолжала сомневаться Кирби.
– Твое дело. – Энджи повернулась к Розмари. – Не переживай. Плыви по течению. Через пару недель Боб улетит, и ты снова начнешь ненавидеть Уиллиса.
В сердце Розмари вспыхнул огонь надежды. – Ты уверена?
– Гарантирую. Если, конечно, это проделки Боба. Попомни мои слова. Две, ну, максимум три недели, и все возвратится на круги своя.
Кирби допила кофе и отставила чашку в сторону.
– Раз уж мы заговорили об Уиллисе… Розмари, что ты чувствовала к нему в школе?
– Можно подумать, ты не знаешь, – усмехнулась Розмари. – Я ненавидела его. Презирала. Хотела придушить. Ничего хорошего.
– Мне кажется, ты себя обманываешь, – задумчиво сказала Кирби. – Вы с Уиллисом так сильно ненавидели друг друга, что казалось, будто за этим чувством стоит что-то большее.
– Да, – согласилась Энджи. – Вы двое испепеляли друг друга своей ненавистью, но в то же время старались держаться рядом. Враги обычно стремятся разойтись как можно дальше.
– Нас поставили в пару на практикуме, – пожала плечами Розмари. – Я при всем желании не могла бы спрятаться от Рендома.
– Но, Розмари, – возразила Энджи, – самые захватывающие сражения между тобой и Уиллисом разворачивались не в химической лаборатории. Однажды мы возвращались домой после танцев, и вы бурлили не хуже дрожжей в тесте.
– Да, я до сих пор не забыла тот скандал, – подхватила Кирби. – А ты, Розмари? Уиллис сказал, что твое платье напоминает «Ночь живых мертвецов».
– Я помню, – с нажимом ответила Розмари. – Такое разве забудешь?
– А история на озере? – добавила Кирби. – Когда Уиллис заявил, что бикини носят только идиотки. А ты бросила его в омут, помнишь? И потом вынуждена была спасать, потому что он не умел плавать.
Розмари слишком хорошо помнила этот эпизод. Уиллис заставил ее расплачиваться за него несколько месяцев. Он издевался над нею при каждой встрече. Наверное, Уиллиса здорово унижало, что его спасла девчонка.
– Да, – вздохнула Розмари. – Сейчас я уже не могу швырнуть Уиллиса в воду. Даже если очень захочу.
Кирби и Энджи обменялись многозначительными взглядами, и Кирби повторила:
– Ты влюбилась, Розмари. Боб тому виной или нет, но ты не выглядишь расстроенной из-за того, что Уиллис вернулся в твою жизнь.
– Ты шутишь? Уиллис Рендом – последний человек, которому я обрадовалась бы.
– Не уверена, – протянула Кирби. – Я, кажется, помню, что ты загадала пятнадцать лет назад. Чтобы Уиллис получил по заслугам.
Ну и дела! Она ведь в самом деле хотела этого. Розмари вспомнила. Она была настоящим ребенком, когда послала ввысь свое желание. Toгда, кроме мифа о всеобщем безумии во время прилета Боба, она верила в миф о желаниях. Теперь Розмари стала взрослой женщиной и знала, что для исполнения мечты нужно что-то большее.
– Да, – кивнула Энджи, – мне кажется, ты ожидала приезда Уиллиса, чтобы увидеть, получит ли он то, что ему причитается. Независимо от того, чем это окажется, – хитро добавила она.
– По-моему, ты ужасно переживаешь, – заметила Кирби.
– Конечно, – согласилась Розмари. – Вы переживали бы на моем месте еще сильнее. Представляете, сижу я на кухне в одном нижнем белье, думаю о работе и вдруг замечаю, что из дверного проема на меня глазеет настоящий супермен. – Розмари неожиданно вспомнила, о чем случайно обмолвилась подруга. – Слушай, Кирби, ты говорила, что Джеймс Неш видел тебя даже без белья. А как насчет подробностей?
Кирби расправила плечи и холодно взглянула на Розмари. Температура за столиком опустилась к отметке образования льда.
Когда Розмари объявила, что забронировала номер для Джеймса Неша, эксцентричного миллионера и знаменитого бабника, Кирби небрежно бросила, что уже встречалась с ним и он видел ее голой. Новость космического масштаба. Дело даже не в том, что встретиться с Джеймсом Нешем не легче, чем с Майклом Джексоном. Просто никто в Эндикотте не видел Кирби обнаженной. Не то чтобы она не пыталась, но…
– Кирби, ты не боишься сплетен? Ведь тебя могла застукать охрана, – не удержалась от шпильки Розмари.
– Перестань, Розмари, – возмущенно гюпроrнла Кирби. – Это совсем другой случай.
– Почему же? – с вызовом спросила женщипа.
– Джеймс Неш – посторонний человек. Его никто у нас не знает. Мне плевать на него. А Уиллис…
– Уиллис – мой больной зуб, – жестоко закончила Розмари.
– Розмари, думаю, тебе стоит попытаться наладить с ним отношения, – мягко повторила Кирби. – Если вы не воспылаете любовью друг к другу, то хотя бы не наживете язвы.
Розмари устало вздохнула. Стоит ли стараться? Она никогда не пыталась быть дружелюбной с Уиллисом, потому что не знала, как он отреагирует. Что, если рассмеется ей в лицо? Она опять окажется дурой.
Розмари уронила голову на руки. Господи! Пусть происходящее окажется дурным сном! Впрочем, Уиллис превратил ее жизнь в кошмар много лет назад, так что надеяться не на что.
– Розмари, сделай первый шаг, – продолжала увещевать подругу Кирби. – Уиллис – не дурак, он пойдет тебе навстречу. По крайней мере, ты легче переживешь его присутствие.
– Конечно, – поддакнула Эиджи. – Ты же ничего не теряешь!
Можно подумать, у нее осталось что терять. С другой стороны, Розмари знала – они с Уиллисом могли бы стать друзьями, если бы захотели. Раз уж комета хулиганит с ее сердцем, вполне вероятно, что она наведет порядок в мозгах Уиллиса.
– Ладно, – сдалась Розмари. – Рискну разочек. И пусть попробует не ответить! Тогда ему не жить!
– Люди меняются, – тихо произнесла Энджи. – Дай ему шанс.
– Дам. Но только один, – отрезала Розмари. – Не больше.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Уиллис вытер о плечо потный лоб, протер очки серой футболкой и ладонью пригладил взмокшие волосы. С работой на сегодня покончено! Он отступил на шаг назад, чтобы осмотреть свое творение.
Телескоп прибыл в Эндикотг сегодня утром, ровно через двадцать четыре часа после приезда Уиллиса Рендома. Но, в отличие от человека, прибор доставили разобранным на миллионы мелких деталей. Уиллис здорово устал, пока перетащил все коробки и свертки на чердак дома Розмари. Время подгоняло, и остаток дня Уиллис провел, «вставляя деталь А в отверстие Б». К моменту возвращения Розмари прибор был полностью собран, установлен и готов к работе.
Теперь Уиллису не хватало только Бобржиницколоницкого. Невооруженным взглядом комету можно будет увидеть лишь в конце следующей недели. Но если мистер Рендом не ошибся – а он уже давно не путается в математических выкладках! – то комета предстанет его взору нынешней или, в самом крайнем случае, завтрашней ночью. Уиллис уже наблюдал приближение Бобржиницколоницкого к Земле из высокогорной обсерватории в Вестфорде и собрал все возможные на тот момент данные. Собственный телескоп Рендома уступал в размерах вестфордскому, но благодаря новой конструкции обещал дать гораздо больше информации. Разгадка тайны кометы теперь только вопрос времени.
Уиллис не мог поверить, что наступило долгожданное событие. В течение пятнадцати лет комета взывала к Уиллису Рендому из глубин космоса, и в течение пятнадцати лет Рендом готовился к ее возвращению. Когда они встретились в прошлый раз, тринадцатилетний Рендом запутался в расчетах. Тогда он был просто зелепым юнцом.
Сейчас Уиллис стал совсем другим. Взрослым, зрелым, образованным. Теперь он отлично разбирался в методиках проведения астрономических наблюдений, знал, как избежать погрешностей в измерениях, и, практикуясь в астрономии, объехал весь мир.
На этот раз Уиллис собирался вцепиться в комету мертвой хваткой и силой выбить у нее все ответы. Уиллис чувствовал себя хозяином положения, он шел на победный штурм, и от азарта кровь вскипала в его венах.
Здесь действительно так жарко или только кажется? Уиллис оттянул футболку и промокнул пот с лица. Наверное, духота – единственный недостаток чердака в доме Розмари. Впрочем, достоинства с лихвой компенсируют это неудобство. Во-первых, удачно расположенные окна. Во-вторых, прочный дубовый пол, способный выдержать довольно-таки большой вес телескопа. В-третьих, даже после установки прибора на чердаке осталось много свободного места. Видимо, у Розмари не накопилось иного барахла, кроме нескольких коробок, набитых блокнотами, фотоальбомами и прочими памятками о прошлом. Уиллис взял на себя смелость затолкать вещи Розмари в самый дальний угол. В-четвертых, Уиллис смог устроить напротив входа на чердак что-то вроде кабинета. Он поставил раскладные стол и стул, а возле них сложил необходимые справочники. В-пятых, на чердаке обнаружилось достаточное количество розеток для подключения не только оборудования, но и дополнительного освещения. Но самое главное достоинство заключалось в расстоянии, в физическом расстоянии между Уиллисом и Розмари. Чем меньше шансов, что у Розмари появятся причины навестить своего гостя во время исследований, тем плодотворнее окажется работа.
Всплеск гормонов – совсем не то, в чем нуждался Уиллис. Меньше всего ученый муж желал сейчас разбираться в причинах своего физического влечения к женщине, которая ненамного умнее золотистого ретривера.
Быстрый перестук каблучков на лестнице предупредил Уиллиса о приближении Розмари.
Он надеялся, что она пройдет мимо, игнорируя его присутствие. Утром, перед тем как уйти на работу, Розмари едва снизошла до вежливого приветствия.
Впрочем, Уиллиса настолько увлекли воспоминания о Розмари в нижнем белье, что она могла огреть его полотенцем по спине, а он бы и не заметил. Сегодня утром Розмари появилась на кухне в рабочей униформе – ослепительно белой блузке и синей юбке. Ее костюм показался Уиллису чересчур эротичным для турагента. Через мгновение Уиллису стало стыдно за свои мысли. Розмари может вырядиться в костюм пасечника, но не станет от этого менее возбуждающей. Она была секс-бомбой в пятнадцать, она осталась секс-бомбой в тридцать. Розмари заведет любого мужчину, если только он не слепой.
Черт!
– Уиллис? – Шаги замерли возле лестницы на чердак. – Ты там?
– Да, – ответил Уиллис, выгоняя из головы неправедные мысли.
Через несколько секунд голова Розмари показалась из квадратного отверстия в полу, служившего входом. Уиллису стало больно от ее красоты. Великолепное лицо, идеальные черты, правильные пропорции. Замечательная голова. С точки зрения внешности, разумеется. Потому что за прекрасной оболочкой скрывалась безмозглая курица. Глупая, но безумно сексуальная.
Обычно у Уиллиса половой инстинкт заглушался голодом знаний. Но рядом с Розмари тяга к знаниям таяла, как весенний снег. Все, чего он жаждал, – это исследовать Розмари. Каждый дюйм ее тела. Медленно и тщательно, не упуская ни одной детали, как того требует серьезное изучение. Причем она, во избежание ошибок, должна быть без одежды.
Розмари оперлась локтями о пол, рассмотрела открывшуюся картину и присвистнула.
– Ничего себе. Тебе пришлось здорово потрудиться.
Уиллис кивнул, растаптывая свое необузданное воображение, ибо ничего другого сделать не мог.
– Я надеюсь, ты не возражаешь, что я передвинул твои вещи.
– Нет, мне все равно. – Она глянула на коробки в углу. – Честно говоря, я даже не помню, что там хранится. Когда я переезжала, то просто перебросила вещи из своей бывшей комнаты на чердак. Думаю, там собраны остатки моего детства. – Розмари вновь посмотрела на Уиллиса. – Значит, вот оно, твое гениальное детище.
Уиллис не мог не почувствовать законную гордость.
– Да. Это – телескоп Рендома. Лучший друг астрономов, астрофизиков и космологов всего мира. Оригинальный прибор, – добавил он весело.
– Выглядит внушительно, – улыбнулась Розмари.
Уиллис кивнул. Когда она поняла, что Рендом и не собирается объяснять, как работает прибор, ее улыбка медленно угасла. Интересно, почему? Уиллис задумался. Вдаваться в подробности относительно устройства телескопа и принципов его действия – тратить время впустую. Все равно Розмари ничего не поймет.
Розмари тем временем забралась на чердак и в изумлении замерла перед телескопом.
– Ты что-то хочешь спросить? – попробовал пимочь ей Рендом.
– Нет, – качнула головой Розмари.
Врет. Уиллис сразу понял это.
Глаза Розмари сверкали, как огни рождественской елки. Женщину телескоп явно заинтриговал. Но она хочет скрыть свой интерес. Может быть, боится, что Уиллис подумает, будто ей небезразличен он сам или его труд? Или, возможно, она мечтает прикоснуться к настоящей науке, заглянуть в телескоп?
Она осторожно протянула руку в сторону огромной трубы, но замерла и настороженно посмотрела на Уиллиса, как будто просила позволеНИЯ.
– Смелее, – ободрил он, странно взволнованный ее интересом. – Ты можешь потрогать его, если хочешь.
Розмари шагнула вперед. Ее пальцы обвились вокруг цилиндра и заскользили вверх и вниз по всей длине. Уиллис сглотнул, наблюдая за действиями Розмари. Он почувствовал, как пробуждается к жизни та часть тела, которая должна была спать.
– Он такой огромный, – мягко произнесла женщина.
– Да, – хрипло согласился Уиллис, убеждая себя, что ему только почудилось, будто Розмари сделала ударение на слове «он».
– Я не могу поверить, что он твой, – добавила она.
– Он действительно мой.
Розмари сжала трубу более уверенно, с нажимом проведя ладонью сверху до основания, а после разжала руку и мягко коснулась пальцем каждой кнопки, которую встретила на своем пути. Уиллис едва сдержал стон.
Нет ничего общего между движениями ее рук и пожаром в его паху. Просто Розмари сексуальная женщина, вот и все. Ничего удивительного, что она возбуждает его. Уиллис повторил это трижды. Не помогло.
– Ничего себе, – протянула Розмари. – Удивительная штука.
– Спасибо, – с трудом выдавил Уиллис. Он откашлялся и, не придумав ничего интеллектуальнее, неловко добавил: – Я рад, что тебе понравилось.
– Да. Мне очень понравилось. Бесподобно.
Пожар накрыл Уиллиса с головой.
Затаив дыхание, он смотрел на Розмари, любовался ее безукоризненным профилем. Солнечный свет, струящийся через открытое окно, золотил темные вьющиеся волосы. Теплый ветерок играл несколькими прядями, загоняя их в вырез блузки, потом оставил локоны в покое и скользнул туда сам. Он шаловливо приподнял ткань, показывая Уиллису тонкое белое кружево под блузкой. Уиллис непроизвольно дернул рукой. Oх, как он хотел бы оказаться на месте ветра, прикоснуться к нежной коже шеи… и ниже… Уиллис заставил себя смотреть и сторону.
– Сколько же ты успел сделать с тех пор, как окончил школу!
Уиллис вновь взглянул на Розмари. Ее полные губы изогнулись в предчувствии улыбки, глаза наполнились непонятным теплом.
– Думаю, я успел завершить два или три настоящих дела, – уклончиво согласился он.
– И полностью освободиться от того мальчика из прошлого? – покачала головой Розмари, словно увидела что-то, чего не замечала раньше.
Уиллис зажмурился. Желание вновь нахлынуло на него, скрутило тело в страшном напряжении. Да, в нем ничего не осталось от мальчика из прошлого. Кроме бессмертной чувственной тоски по Розмари Марч, с которой ему никогда не справиться.
Уиллис торопливо сдернул очки и нашел в кармане носовой платок. Он неистово тер запотевшие стекла, как будто это могло помочь. Без очков Розмари превратилась в туманное пятно, чему Уиллис даже обрадовался. Пятно лишено сексуальности. Пятно не может возбуждать.
Нo это может сделать память. Память о прикосновениях Розмари к трубе телескопа. Уиллис застонал. Вместо того чтобы вернуть очки на нос, он положил их в карман. Хорошо, что теперь он ослеп. Уиллис вспомнил, как врач предупреждал, что чрезмерные физические нагрузки, в том числе и секс, могут сделать его слепым. Какие дурацкие мысли!
Уиллис покачал головой, чтобы разогнать туман; потом откашлялся, чтобы прочистить горло. К сожалению, он не мог привести в порядок остальные части тела в присутствии Розмари. Поэтому лишь скрипнул зубами и сел.
– Знаешь, – осторожно заговорила Розмари непривычно мирным голосом, – по-моему, мы слишком резво начали вчера. Меня впечатляет человек, которым ты стал.
Уиллис подозрительно посмотрел на туманный силуэт. Наверное, не стоило снимать очки, без которых невозможно увидеть выражение лица. С чего это Розмари внезапно подобрела? Притупляла внимание, чтобы затем нанести новый удар?
– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил Уиллис. Несмотря на близорукость, он понял, что Розмари уставилась в пол, будто стеснялась своих слов.
– Ты вырос и сделал все, что планировал в детстве, – пробормотала она. – Ты добился всего сам. Ты оставил свой след в науке, как обещал.
– Пока нет, – возразил Уиллис. – Я должен еще объяснить поведение Бобржиницколоницкого.
– Этого ты не сможешь.
– Не смогу? – Утверждение Розмари поставило его в тупик. – Я не смогу? – Розмари повернулась к нему, и теперь Уиллис жалел, что не видел ее лица. Но поздно. Стоит сейчас надеть очки и Розмари решит, что он хочет рассмотреть ее. Однако Уиллис не желал, чтобы Розмари думала, будто он придает значение ее словам. Даже если так оно и было.
– Нет, ты не сможешь, – уверяла она его. – Но ты разработал телескоп, Уиллис. Он настоящий монстр. Разберешься ты с Бобом или нет, ты уже сделал такое, что многие люди узнают о тебе.
– Только астрономы, астрофизики и космологи – поправил ее Уиллис. – Широкая публика будет знать обо мне не больше, чем о Бобржиницколоницком.
– Да, но какая разница? Ты всегда презирал широкую публику.
Конечно, Розмари говорила правду. Но почему его это так задело? Уиллис знал, что созданием телескопа забронировал место в истории – в истории науки, во всяком случае. Но по некоторым причинам этого ему было мало. Уиллис хотел, чтобы каждый знал его имя. Не только ученые, а все люди Земли. Правда, его деятельность понятна только ученым, поэтому всемирная слана Уиллису Рендому не грозит.
Уиллиса рассердили собственные мысли.
– Забудь, Розмари. Ты все равно не поймешь, – отрезал он, скрывая раздражение.
Розмари опять потупилась.
– Конечно, где уж мне? – грустно промолвила она. – В конце концов, я всего лишь безмозглая идиотка и глупая курица, не так ли?
Уиллис задохнулся. Как будто боксер-тяжеловес ударил его в живот. Безмозглая. Глупая. Курица. Идиотка. Именно так он называл Розмари за глаза все школьные годы. Много лет он и не вспоминал эти прозвища. Но Розмари, судя по всему, помнила их постоянно. Жаль, что он не видит ее лица!
Но к тому времени, как Уиллис надел очки, она уже шагала к лестнице.
– Розмари! – окликнул Уиллис.
Она остановилась, не начав спуска, осторожно посмотрела через плечо.
– Что?
– Я… – А что, собственно говоря, «я»? «Прошу прощения за поведение глупого ребенка, которым был тринадцать лет назад»? «Извиняюсь за оскорбления более чем десятилетней давности»? Уиллис тяжело вздохнул. – Ничего. Не бери в голову.
Розмари отвернулась, но Рендом услышал еще одну фразу:
– Ты будешь обедать и ужинать дома?
Да! Конечно! Вместо этого он ответил:
– Нет. Мне надо в город по делам. Думаю, что перекушу там.
– Хорошо, – кивнула Розмари и шагнула на лестницу.
И все, что мог сделать Уиллис, – это посмотреть на пустой люк в полу и понять, что он похож на его душу.
Несколько часов спустя Уиллис, как под гипнозом, рассматривал все тот же выход с чердака. Он сидел на полу у открытого окна рядом с телескопом. В комнате, похожей на пещеру, царила духота. Уиллис наконец оторвал взгляд от проема и повернул голову к окну, подставляя лицо слабому ветерку.
Тонкий серпик луны, подвешенный высоко в небе, терялся среди миллиардов звезд. Голоса сверчков и кошачьи вопли утонули в музыке Мусоргского, что доносилась из колонок портативного магнитофона. Но, как ни странно, она не заглушала шепот ветра в темных кронах деревьев.
Ночной Эндикотт дышал миром и спокойствием, как много лет назад. Уиллис взглянул на чacы. Почти три. А он до сих пор не сумел поймать Бобржиницколоницкого в объектив телескопа. Чтобы не терять времени, Уиллис рассматривал достопримечательности галактического масштаба. Но и это занятие уже порядком утомило его. Он устроил перерыв.
Когда Уиллис присел на пол, его взгляд скользнул по коробкам Розмари. На одной из них лежал фотоальбом с большеглазым котенком на обложке. Котенок держал во рту ромашку и выглядел до отвращения сладким. Уиллис из простого любопытства начал листать альбом, качая головой и улыбаясь картинам невинного детства. Маленькие девочки смеются перед именинным тортом. «Ночевка под открытым небом» – герлскауты у палатки. Девочки постарше с тающим мороженым стоят перед школой. Розмари, Энджи и Кирби улыбались Уиллису с каждой фотографии.
Он отложил фотоальбом и заглянул в коробку. Под альбомами лежало ежегодное издание Эндикоттской центральной школы 1985 года – альбом выпускного класса. Его, Уиллиса, выпускного класса. Уиллис не заказал себе ни одного экземпляра. Он не желал напоминаний о самом несчастном периоде своей жизни. Но сейчас он не мог сопротивляться желанию заглянуть в прошлое. Не отдавая себе отчета, он открыл желтый кожаный переплет с осыпающимся золотом.
Фотографии школьной пьесы мгновенно перенесли его на тринадцать лет назад. Постановка называлась «Самый тихий океан». Розмари играла дочь Кровавой Мэри и весь спектакль была облачена в телесного цвета трико, имитирующее наготу островитянки.
Каждый, кто сидел в зрительном зале, недоумевал, почему Розмари окутана облаком нежного света вне зависимости от происходящего на сцене. Все, кроме гнома Рендома, разумеется. Уиллис занимался освещением.
Он с улыбкой пролистал еще несколько страниц и остановился, увидев портреты выпускников. Сначала Уиллис нашел собственное изображение и покачал головой от удивления. Вот каким он был – неловким, застенчивым мальчиком, любимым единственным человеком – мамой. После его имени шел список заслуг – длинный и внушительный. Он мог бы быть еще больше, но, видимо, школьные активисты сочли, что титулы типа член химического клуба, клуба физиков, шахматного клуба, латинскоiо клуба, бета-клуба, Национального общества чести и тому подобное недостойны перечисления.
Со следующей страницы на него пристально смотрела Розмари. Уиллис затаил дыхание. Ее вьющиеся волосы, гораздо длиннее, чем сейчас, струились по обнаженным плечам. Темные глаза искрились от смеха, губы изогнулись в доверчивой улыбке. Воплощенное счастье. С безупречным цветом лица, вздохнув, отметил Уиллис.
Под фотографией перечислялись заслуги Розмари, и на них всех лежала печать школьной популярности: самый активный болельщик, староста школьного хора, Испанский клуб, школьный драматический театр и другие шикарные общества…
Да, ничего удивительного, что с первой же встречи они вспыхнули, как вещество и антивещество.
Уиллис перевернул еще несколько страниц и обнаружил коллекцию автографов одноклассников. Каждый ученик выпускного класса поставил здесь свою подпись. Кроме Уиллиса, разумеется. Все наперебой желали Розмари счастья, любви и много хорошего. «Я всегда буду помнить твой смех», «Оставайся такой же лапочкой» и «Нам с тобой было здорово, правда?».
Уиллис нашарил в кармане черный фломастер, сдернул зубами колпачок и отыскал на самой последней странице крошечный клочок пустого места. И быстро, чтобы не передумать, набросал мелким почерком: «Розмари, чья красота согревает в зимний день, чья улыбка разгоняет мрак и чей ум всегда будет оставаться для меня чудом. Уиллис Рендом».
Уиллис захлопнул альбом и бросил его обратно в коробку Только теперь он обнаружил, как бешено колотится его сердце и насколько жарче стало на чердаке всего за одно мгновенье.
Когда-нибудь, годы спустя, Розмари заберется на чердак, начнет перебиратъ старые вещи и пролистает школьный альбом. Может быть, ее взгляд наткнется на подпись Рендома, и Розмари удивится и задумается, откуда там взялись эти слова.
И вдруг, нечаянно, случайно, Розмари обнаружит, что сочувствует Уиллису, что не знает, как к нему относиться. И запутается в себе так же, как он.
И тогда она поймет причину его слов и поступков.
Ладно.
Розмари сделала так, как советовали подруги. Она попыталась быть вежливой и милой. Временное помешательство и приближение Боба – вот что заставило ее изображать участие и искреннюю заботу. Розмари стоило больших усилий вести себя ровно и вежливо. Она пробовала загладить оскорбления, нанесенные Уиллису тринадиать лет назад. Выбросила белый флаг в надежде, что Уиллис поступит так же. Но вместо этого он втоптал ее в грязь большим грязным пехотным ботинком.
Прекрасно.
Розмари упала на диван с порцией орехово-шоколадного мороженого и пошарила вокруг подушки в поисках пульта к телевизору. Четыре дня прошло с тех пор, как она попробовала попмириться с Уиллисом, но до сих пор испытывала жгучую боль от презрения, которым окатил ее мистер Всезнайка.
«Ты все равно не поймешь».
Розмари постоянно слышала эту фразу… Да, она действительно никогда не могла уследить за ходом мыслей Уиллиса. Она не представляла, как можно с такой легкостью переваривать огромное количество информации. И, честно гаворя, не испытывала ни малейшего желания учиться. Ее вообще не интересовала наука. Но это вовсе не значило, что Розмари безразличен окружающий мир. Это значило лишь, что ей не о чем разговаривать с Уиллисом Рендомом.
С тех пор Розмари не утруждала себя вылазками на чердак, а Уиллис – совместными обедами и ужинами.
У Уиллиса был шанс, но он его не использовал. Розмари решила, что теперь война в полном разгаре. Они не любили друг друга в школе. Они не любят друг друга сейчас. Какая разница, что они повзрослели? Широкие плечи и синие глаза – еще не причина для любви. Для вожделения и секса – возможно. Но не для любви. Даже воля всех комет вселенной не заставит Розмари совершать глупости. Она знала, что способна на многое, но только не на лицемерие.
Она просто будет избегать Уиллиса, пока не закончится визит Боба. До сих пор проблем не возникало. Уиллис работал почти всю ночь, а почти весь день спал. Когда Розмари уходила на работу, он укладывался, когда возвращалась – сидел на чердаке. Раз или два он спускался, чтобы совершить набег на холодильник или позвонить. Но в целом они блаженствовали каждый в своем углу.
