Текст книги "Охота на герцогиню"
Автор книги: Элизабет Бикон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Я вполне взвешенно оценил искания леди Фреи и заключил, что не желаю венчаться с титулованной торговкой. Джессика, неужели вы так меня ненавидите, что желаете мне пожизненной каторги в цепях амбициозной гордячки?
– Не называйте меня по имени, – сказала она, словно сейчас легче было попросить его перейти на формальные отношения, чем ответить на этот вопрос.
– Вы всегда были членом моего большого семейства и для меня навсегда останетесь Джессикой.
– В детстве – возможно, но не теперь, – возразила она, – и не при толпе гостей, которым известно, что мы не родственники.
– Они вполне поймут меня, поскольку вы крестница моей тети, а такие узы для Сиборнов не менее святы, чем кровное родство.
– Они могут расценить это по-своему. Вы – герцог и вольны распоряжаться. А я – всего лишь восьмой ребенок в семье виконта, удобный объект для мелочных придирок и скорых суждений, словом, смиренное убожество.
– Раньше вас никто не упрекнул бы в смирении. – Он улыбнулся, приглашая ее вспомнить детство. – Джессика смущенно потупилась. – Вы тогда посылали к черту все правила и каждый божий день носились галопом на своем пони по всем холмам, дожидаясь, пока уедут скучные гости.
– И вот что приключилось со мной и с бедным Меркурием, можно полюбоваться на последствия моей бесшабашности, – тоскливо сказала она и повернулась, чтобы уйти, если он сам не желает оставить ее в покое.
– Ничего не выйдет, на сей раз вам не уйти от ответа. Итак, почему вы столь решительно изменили свою жизнь после одной выходки – одной среди многих ваших проступков? Иными словами, меня интересует: куда подевалась та неуемная девчонка? – совершенно серьезно спросил он.
– Умерла, – горько отозвалась она.
– Чепуха. Она сейчас стоит передо мной, может, и поникшая слегка, но дерзкие огоньки в ваших аквамариновых глазах свидетельствуют о несломленном упорстве. А я частенько примечаю отвагу старой искательницы приключений, упрятанной под личиной чопорно-добропорядочной мисс Пэндл. Кого вы хотите обмануть этим? Подумайте, каково ей придется, если вы натянете на нее маску старой девы. Прорвется ли сквозь ваши баррикады та непоседливая женщина, или же вам удастся, наконец, сделать из себя пародию на ту, кем вы могли бы стать, если бы прекратили зажиматься?
– Не ваше дело, – огрызнулась она, яростно стукнула по мужской руке, ухватившейся за ее платье, и очертя голову рванула прочь с террасы.
– О нет, как раз таки мое. Очень личное, сокровенное и неотложное, – прошептал он так вкрадчиво, что она от неожиданности остановилась.
Его слова таили новую для нее угрозу, в бархатистом голосе звучал недвусмысленный намек.
– Нет, мои страхи и надежды вас не касаются. Мы друг другу – никто, ваша светлость, и скоро наши пути разойдутся окончательно, – заявила она храбро, благоразумно оставаясь на террасе.
Любой наблюдатель, находившийся на южной стороне поместья, мог видеть их на этой площадке, специально устроенной здесь для обозрения восхитительного парка.
– Вы сейчас ошибаетесь, как никогда, и через две недели я докажу это, к нашему обоюдному удовлетворению, – заявил он.
– Нет, я права, это вы ошибаетесь, как никогда, если уверены в ином, – парировала она.
– Помнится, вы не раз заявляли такое, но затем ваши заблуждения были развеяны.
– Мои – нет, – стойко держалась она.
– Представьте, что уже доказал очевидное, – сказал он и внезапно ласково коснулся ее губ своим нечестивым – неожиданно нежным – ртом.
Непослушный огонь вырвался из темницы и пробежал по каждой ее жилке.
Она знала, что покраснела до кончиков ушей, щеки пылали огнем. Он поднял голову и глянул на нее так, словно ожидал взрыва гнева с ее стороны. «Это была бы вполне справедливая отповедь», – размышляла она. Она стойко пыталась обрести холодную сдержанность Джессики Пэндл, хотя губы еще горели от жара коснувшихся ее губ. Он снова уставился на нее своими ястребиными очами. Заметив, что пальцы ее дрожат, девушка поспешно сжала их в бессильный кулачок.
– Вы – исчадие ада, герцог, – презрительно просипела она, едва отдышавшись после потрясения.
– Если вы полагаете, что все герцоги имеют такую привилегию, я позабочусь, чтобы вы не наткнулись на остальных.
Он явно насмешничал, и ей хотелось яростно плюнуть в его сторону: пусть сгорит в геенне огненной.
Как он может так несерьезно относиться к тому, что произошло за эти несколько минут? Она ненавидела его за это зубоскальство, тем более что их могли увидеть и затем разнести сплетни о том, как хромая мисс Пэндл, выйдя в отставку, бесстыдно приставала к герцогу Деттингему. Кто бы мог подумать?
– Впредь укушу и ударю любого наглеца, который посмеет тронуть меня хоть пальцем, – клятвенно заверила она, в самом деле намереваясь исполнить свой обет, если он придвинется хоть на шаг ближе.
– Вот это ближе к той настоящей Джессике Пэндл, которую мы все некогда знали и любили, – задумчиво произнес он.
Она с шумом втянула воздух, расправляя легкие, разжала пальцы и смело выдержала его насмешливый испытующий взгляд, пусть это и стоило ей неимоверных усилий.
– А вы все тот же надменный юный глупец, которого я и знать не желала и уж точно никогда не любила, – бессовестно солгала она. – Я отказываюсь танцевать под вашу дудку, вы заигрались.
– Я хотел бы танцевать не под мою, а под нашу музыку, Джессика, – сказал он загадочно и пошел прочь, оставив ее в гнетущей тишине темницы.
Беспокоил не то чтобы страх, скорее тянущая боль где-то внизу живота, о которой она, разумеется, и не вспомнит, когда будет хладнокровно обдумывать эту глупую сцену со всех сторон.
– Не собираюсь танцевать, никакой мужчина мне не указ! – крикнула она вслед.
Он удалялся как ни в чем не бывало, его длинные ноги отмеряли ярд за ярдом. Пронзительный голосок эхом отдавался в темнице, яростно не желая, чтобы Джек уходил.
– Джессика, если ты не поможешь мне занять всех этих смешливых девиц, клянусь, я воспарю облаком и слягу в постель, – заявила леди Мелисса своей крестнице три дня спустя.
Джессика и сама готова была заткнуть уши и дико завизжать от непрестанной болтовни потенциальных герцогинь. До сих пор она избегала принимать участие в развлечениях, приготовленных для гостей семьи Сиборн. Если Джек уговорил свою тетушку пригласить ораву девиц и устроить смотрины, пусть теперь пожинает плоды. Будь он последователен в своих намерениях, юные леди давно успокоились бы и перестали оценивать друг друга подозрительными взглядами, когда ему случалось выказывать предпочтение одной из их круга.
– Уж если Джек взял на себя роль хозяина, где его носит теперь? – прошептала она.
– Хороший вопрос, – мрачно произнесла в ответ измотанная тетушка. – Гивидж беспокоился. Прошлой ночью один из конюхов видел некоего незнакомца на глухой тропинке. Подозреваю, он и мой племянник бродят теперь именно там. Джек сказал, что кто-то выслеживает оленей, но браконьерам нечего делать со своей добычей в это время года. Наши олени дикие, их не пригонишь на рынок, словно овец, ради мяса летом их не добывают – оно сейчас не лучше, даже на черном рынке не сбыть, пока довезут, оно протухнет и безбожно завоняет.
– Значит, он просто солгал, чтобы успокоить нас, глупых женщин, – заключила Джессика, понимая, что вслух высказала подозрения крестной.
– Сил моих не хватает на этих потешных в своем усердии защитников. Особенно на тех, которых я помню еще младенцами, вопящими в колыбели, – сердито отозвалась леди Мелисса.
Джессика подумала о незавидной участи Джека, ведь именно тетушка ставила его на ноги, внушая, что мир, безусловно, надлежит делить на «мы» и «все остальные».
– Мне тоже не нравится, когда они скрытничают, ссылаясь на слабость нашего пола. Этот мужской эгоизм всегда возмущал меня до глубины души, – поделилась Джессика.
– Именно поэтому ты великолепно… – Голос крестной замер, и она, как затравленный заяц, оглянулась на алчущие глаза леди Фреи, которая сидела за мраморным с позолотой столиком и дулась так, словно ей ненавистен и сам предмет мебели, и его благородный владелец. – Поможешь мне развлечь этих деток, чтобы они не перессорились до пикника, пока их компаньонки отдыхают и собираются с силами. Им нелегко управляться с такой боевой оравой молодежи.
Джессика подумала, что смешно подозревать крестную в сговоре с Персефоной, которая уже присудила подруге голову Джека, и предложила игру в шарады. К всеобщему удивлению, согласилась даже леди Фрея.
– Куда же мог подеваться герцог? – обрела второе дыхание леди Фрея, когда игра закончилась и все стали собираться на заманчивую прогулку к замку Эшбоу.
Вопрос прозвучал хотя и громко, но риторически, поэтому никто не обратил на нее никакого внимания.
Джессика понимала, что ей не удастся отвертеться от прогулки и пикника. Нервы крестной, прилежно исполнявшей роль гостеприимной хозяйки, уже на пределе. Так что она пропустила вопрос леди Фреи мимо ушей, скрепя сердце поспешила натянуть на себя амазонку и поблагодарила грума, который подвел к ней норовистую кобылку. Он всегда оставлял эту лошадь для Джессики, когда она наведывалась в Эшбертон. Она страстно надеялась, что удастся помчаться галопом, не дожидаясь, пока заскучавшая Люси брыкнет флегматичного мерина мисс Пул, а сама она не сорвется на резкость по адресу леди Фреи.
Она ласково успокаивала свою гнедую – дорогую породистую кобылу – и одновременно пыталась сдержать себя, чтобы не высказать леди Фрее все, что она думает о ее манерах и нахальных вопросах. Глупо беспокоиться о том, что Джек рискует приобрести себе врага, способного распускать нелепые слухи и даже причинить ему физический вред, если те сплетни не сразят его наповал.
– А вы не видели его светлость этим утром, мисс Пэндл? – крикливым – надо понимать, командным – тоном осведомилась девушка.
– Нет. Должно быть, выехал в поместье по неотложным делам, – сдержанно ответила Джессика.
– Развлечение гостей – самое неотложное дело.
Джессика многозначительно посмотрела на недовольно прижатые уши гнедой и посоветовала леди Фрее не горячить любимого мерина герцога, если здоровье ей дорого.
– Возможно, вы правы, – рассеянно промолвила она и отъехала в сторону.
Леди Фрея, похоже, органически не переносила указаний и стремилась поступать ровно наоборот, хорошо, что сейчас ее внимание отвлекла удивительно веселая стайка пожилых компаньонок, дружно высыпавших из дома.
– Вы не находите странным, леди Клер, – обратилась леди Фрея к моложавой вдове виконта, старательно игнорируя между тем ее прелестную дочь, – заявление мисс Пэндл о том, что его светлость вызвали в поместье по неотложному делу, хотя никто и не слышал о таком?
– Полагаю, у его светлости много дел, – неохотно отозвалась леди Клер, и Джессика сразу прониклась к ней почтением.
– Ясно, он не будет отчитываться перед едва знакомыми гостями и окажет предпочтение почетной визитерше, – мрачно прошелестела леди Фрея и отъехала в сторону.
Джессика представила эту девушку в роли госпожи несчастного Эшбертона, на нее словно дохнуло ледяным холодом, и солнечный свет померк. Она непременно потребует модернизировать, перекроить и перекрасить милую старинную усадьбу до неузнаваемости. Служанки, не привыкшие к такой муштре, уволятся уже через неделю – все до одной, и даже Хьюз, верноподданный дворецкий, и Гивидж, управляющий поместья, вынуждены будут держать свои замечания при себе. Леди Фрея превратит Эшбертон в усыпальницу, Джек снова станет завсегдатаем мужских клубов и салонов своих любовниц. Джессика пыталась успокоить свое воображение, повторяя, что ей нет до того дела, но сердце, к несчастью, утешаться не желало.
Глава 5
– Похоже, вы все, леди и джентльмены, предупредительно обошли меня, вот какой я нерадивый хозяин, – искренне покаялся Джек, добравшись, наконец, до конюшен, и окинул двор придирчивым взглядом.
«Собственник выискался», – капризно дулась Джессика, но понимала, что он имел все полномочия радеть о вверенном ему наделе.
Она удостоила его легким кивком и порадовалась, что Джек опоздал, иначе обязательно принялся бы подсаживать ее в седло, и его прикосновения снова пробудили бы в ней дрожь недавнего желания. Его поцелуй, жаркий и сладкий, впервые вызвал в ней необъяснимый трепет, который затем злил ее весь вечер. Напоминания ей ни к чему.
Мисс Клер и леди Фрея наперебой стремились привлечь рассеянное внимание Джека, но тот хмуро продолжал смотреть на куранты конюшенного двора, словно сомневался в их непогрешимости. Джессике стало интересно, о чем он думает и не этим ли объяснить его подавленное настроение. К счастью, крестная отвлекла их, собрав компаньонок и особо хрупких девиц, она увела всю толпу к поданным экипажам. Ее расположение и веселые шутки вполне сгладили общее впечатление, никто не заметил ни вялости Персефоны, ни озабоченности Джека.
– Ах, милая, надеюсь, вам разве что во сне привидится та суматоха, какую подняли на нашей кухне, а всего лишь служанка уронила остывший пирог на пол, – доверительно говорила леди Мелисса, взяв под руку леди Клер.
Вскоре обе дамы живо обсуждали все преимущества и недостатки кушаний, поданных темпераментными поварами, а их экипаж между тем втянулся в общую процессию.
Многие всадники старались держаться поближе к мисс Персефоне Сиборн, одетой в летнюю амазонку нежно-изумрудного цвета, этот цвет сполохами искрился в ее роскошных темно-каштановых волосах, подчеркивая зелень ее русалочьих глаз. Джессика прилежно следовала в арьергарде – ни к чему направлять норовистую Люси в эту толпу, она не удержится от соблазна брыкнуть какую-нибудь лошадку послабее.
– Боюсь, мне придется попросить вас всех приотстать, – вежливо уведомила Персефона, когда ее мерин ушел в курбет, пытаясь достать копытами наседающих лошадей. – Меркурий дичится ваших лошадей, он, как и гнедая мисс Пэндл, привык бегать бок о бок только со своими товарищами по конюшне.
Джессика подивилась про себя, каким образом Персефоне удалось склонить свое смирное животное подтвердить достоверность ее россказней, но тем не менее глубокомысленно поддакнула и предложила отъехать вместе с ней назад, чтобы Меркурий успокоился.
– Мой любимец, вероятно, никогда не простит мне этой клеветы, но мне и вправду невмоготу в этой толпе, Джессика, – шепнула Персефона, когда они отъехали достаточно далеко от посторонних ушей. – Я попыталась изобразить приступ мигрени, но мама пригрозила напичкать меня лекарствами. Ты же знаешь, у нее куча вонючих снадобий от всех воображаемых болезней. Лучше бы я заткнула нос и проглотила изрядную дозу, тогда наверняка бы слегла сегодня.
– Ничего, зато мы вырвались на свежий воздух, а я давненько не была в замке Эшбоу, – подбодрила ее Джессика.
– Не прикидывайся. Сама знаешь, ничего хорошего из этой прогулки не выйдет, я чувствую. Эта скудоумная леди Фрея будет всю дорогу вести себя так, словно Джек рожден для того, чтобы принадлежать ей, а остальные – млеть и хихикать, лишь бы привлечь его внимание. Дурочки, если бы они игнорировали Джека, его бы это только раззадорило, во всяком случае, ты так и поступаешь, а он не устает оглядываться на тебя и ничуть не интересуется этим завидущим гаремом.
– Не надо так отзываться о них, – заступилась Джессика, не желая быть втянутой в злословие. – Я вовсе не игнорирую, но его внимание мне не требуется.
– Тем самым ты обрекаешь себя на разочарование, – пробормотала подруга.
Джессика, одураченная ее уловкой, подняла глаза. Действительно, Джек озабоченно оглядывался на нее, рассеянно поддерживая беседу с леди Клер и тетушкой и придерживая своего могучего коня.
– Мисс Клер весьма мила, правда? – спросила Джессика, чтобы хоть как-то уйти от неприятной темы.
– Разве что своим пустоголовым трезвоном, – нехотя откликнулась Персефона.
– Пусть так, но нам нельзя весь день ссылаться на сомнительный норов Меркурия и избегать компании гостей твоего кузена. Дорога здесь шире, и мы можем ехать позади какого-нибудь экипажа. Уверена, даже тебе нетрудно хотя бы на полчаса превратиться в саму любезность, Персефона.
– Это не для меня, – оспорила подруга ее суждение, однако пустила лошадь вперед и пристроилась в хвост вереницы карет, приближающейся к Эшбоу.
– Ваша крестная, мисс Пэндл, накануне вечером выручила нас из весьма дурацкого положения, – сказала мисс Корбридж, когда Джессика подъехала ближе к вместительному ландо Сиборнов. – Леди Уэр ошиблась коридором, и все мы, как заблудшие души, бродили следом за ней, но леди Генри Сиборн вовремя перехватила заплутавших ягнят и проводила в гостевые спальни. Если бы не она, мы до сих пор так и блуждали бы, как стало овец, в тех бесконечных лабиринтах.
Джессика рассмеялась, но мигом осеклась, почувствовав на себе пристальный взгляд Джека, – он лизнул и ожег ее, словно язычок пламени. Будь проклята эта интриганка Персефона, к черту ту мизансцену в парке, ей ни к чему думать о нем и жарко краснеть, провалиться ее предательским атласным щечкам!
– Боюсь, не сгоришь ли ты на солнце, Джессика, – заметила Персефона. – Давай свернем на следующем перекрестке и напрямую проедем лесом, чтобы не жариться в самый полдень? Лесники Джека регулярно расчищают просеки, так что ездить верхом там вполне безопасно, – настаивала она, страстно желая умчаться рысью, а лучше галопом, лишь бы подальше от жужжащего роя болтушек.
– Отличная идея, мисс Сиборн! – воскликнула леди Клер. – Милая Кэролайн тоже не выносит жары. Уверена, она с удовольствием присоединится к вам – хоть немного развеетесь в теньке, разумеется, в надлежащем сопровождении.
– Я поеду вместе с леди для пущей безопасности, – заявил лорд Клер, и Джессика едва не рассмеялась, когда увидела ужас в глазах Персефоны, та поняла, что от виконта ей так просто не отделаться.
– Мама, я хорошо себя чувствую, мне очень хочется подольше побыть на солнышке после лондонского ненастья, – отнекивалась мисс Клер.
Джессика цинично прикинула, что мисс Клер вряд ли любит гулять на солнышке, скорее всего, просто не желает покинуть компанию Джека, который на правах хозяина обязан находиться среди гостей.
– Заботу о безопасности мисс Пэндл и моей кузины вполне можно доверить моему старшему конюху и его помощнику, поскольку долг повелевает вам не оставлять вашу сестру и леди Клер, – вкрадчиво вмешался Джек и льстиво улыбнулся гостю.
Лорд Клер скривился, очевидно, расстроился и отъехал в арьергард, провожая тоскливым взглядом Джессику и Персефону. Те в сопровождении конюха и его сына рысью удалялись в леса Эшбертона.
– Мы успеем прогуляться до Лудлоу и вернуться в Эшбоу, пока эта унылая процессия дотащится до замка.
Персефона по-мальчишечьи ухмыльнулась и, как только они стали недосягаемы для глаз и ушей гостей ее кузена, пустила резвого мерина вскачь. Люси не замедлила ринуться следом, а Брандт и его сын летели позади, как на крыльях.
Они знали, что вполне успеют на пикник к назначенному времени, поэтому устремились по широким просекам к гребню лесистого холма, что возвышался над Эшбертоном, и приостановились там, чтобы обозреть с высоты большую усадьбу с парком. Пока они молча стояли, захваченные величественной красотой панорамы, Брандт и Джо осадили лошадей поодаль и вполголоса переговаривались о чем– то своем.
– Я буду очень скучать по родным местам, – призналась Персефона и вздохнула.
– Почему, если это твой дом? – спросила Джессика, погруженная в свои мысли. Возможно, она в последний раз в жизни видит во всей красе славный Эшбертон, привольно и живописно раскинувшийся между Валлийскими холмами и западными пределами Анклга.
– Все изменится, если Джек решит жениться. Его супруга не пожелает оставлять в своем доме докучливых кузин и кузенов. Нас пятеро, если, конечно, считать и Рича.
– Конечно же считать, – уверенно согласилась Джессика. – Но если той леди не понравится его семья, Джек на ней просто не женится. Вы ему как родные, и он никогда не согласится отослать вас, только чтобы угодить жене.
– Что ж, будем надеяться, его выбор не падет на леди Фрею. Если она добьется своего, мы все, вместе с мамой, окажемся за воротами и пешком отправимся в Сиборн-Хаус, как только она заручится его кольцом на своем пальце.
– Не верится, что Джек выберет ее милость, – не особо смущаясь, заявила Джессика.
Она прекрасно помнила, с каким отвращением Джек смотрел на леди Фрею, привычно грубившую всем, кто был не столь титулован и богат, как она.
– По-моему, он вообще не выберет ни одну из них, – сказала Персефона с видом всезнайки, и эта ее черта начинала раздражать Джессику.
– Даже если твоя бабушка и хозяйки светских салонов непременно желают лицезреть герцогиню Деттингем и ему никак иначе не избавиться от шлейфа этих глупых слухов? – поинтересовалась Джессика и тут же спохватилась, вспомнив неприятную подоплеку дела, но поздно – в глазах Персефоны застыла невысказанная боль.
– Даже если, – ответила Персефона. – Он сглупил, решив пожертвовать своей свободой и жениться в надежде на то, что Рич вернется.
– То есть ты знала, зачем Джек решил немедленно жениться? – невольно высказала Джессика свое удивление.
– Разумеется, знала о его диагнозе – идиотизм самопожертвования.
– Мне трудно оспорить это.
Джессика беспомощно пожала плечами, и они обе повернули лошадей к Эшбоу.
Джек продвигался к своему выбору, и чем ближе, тем острее и смятеннее становились чувства Джессики. Правда, она сама не смогла бы точно определить их, тем более выказать, а препарировать – и подавно. Иначе та боль, что призывала Персефона на свою голову, могла бы поселиться в ее голове. Джессика беспечно отпустила повод, и Люси радостно рванула под горку, а затем с разбегу взлетела на лесистый склон, стремясь успеть на светский пикник в Эшбоу-Хилл.
Прислуга выехала на место гораздо раньше гостей, прихватив с собой бочки со льдом для мороженого и иных хрупких деликатесов. Внушительные повозки с припасами вселяли уверенность, что все предусмотрено, подготовлено и ждет не дождется своего часа. Джессика поковыляла к одному из тех могучих валунов, которые некогда обронили здесь исконные норманнские повелители Эшбертона, уселась, пробормотав приветствие и вежливо кивнув. Ей все же удалось обойти Джека.
Замок Эшбоу был воздвигнут в стародавние времена, дабы заставить мятежных валлийцев – или неправедных англичан – отказаться от их возмутительных притязаний. Джессика подумала, что первый граф Деттингем был достаточно благоразумен, чтобы возвести свою грандиозную усадьбу в нескольких милях от исторической крепости. Этот холм великолепно подходил для летних пикников, здесь всегда дует легкий ветерок и нет того зноя, какой обычно нагнетается в долине, однако и Новый Эшбертон тоже выгодно поместился на лесистой террасе над долиной. Усадьба прелестно смотрелась с холма, который защищал ее от неблагоприятных ветров.
Сейчас Джессике хотелось просто посидеть и помечтать, хотя она знала, что многие гости предпочли побродить по руинам и исследовать другой склон холма, и только когда перед ней возник Джек, она осознала, что очутилась с ним на этой поляне наедине. Слуги складывали на повозки остатки снеди, гости, сгруппировавшись по интересам, гуляли по окрестностям, а леди Фрея уступила уговорам своей матушки и ушла с ней осматривать двор старого замка, но даже отсюда Джессика слышала ее непрестанное нытье.
– Не в силах оставить вас сидеть на этом постаменте в образе богини терпения, – сказал он с улыбкой, которая грозила смягчить сей памятник.
Джессика поднялась с камня.
– Знаете, я вполне была счастлива, пока вы не побеспокоили меня, – как-то вяло возразила она.
– Понятно. Зато я не был счастлив. Но я уже исполнил свой долг и побеседовал с каждой дебютанткой и дамой, подсунутой мне заботливой тетей Мелиссой, теперь вполне достоин награды, – говорил он на ходу, и сама добродетель светилась в его взгляде.
Джессика опомнилась только тогда, когда он провел ее через извилистые галереи и они очутились в старинных, на удивление хорошо сохранившихся покоях в самой глубине замка. Вполне возможно, повелитель некогда втайне принимал здесь солнечные ванны.
– То есть прогулка со мной – ваша награда?
– Нет, сегодня такое может лишь прибавить мне разочарований, – сказал он осипшим голосом, и пока Джессика смотрела на дальние холмы и долины и пыталась разгадать значение его слов, он развернул ее за плечи и привлек к себе.
– Нет, Джек… нам нельзя…
Но она опоздала, его губы уже прижались к ее губам, и брезжившая догадка хлынула на нее волшебным чудом.
– Ах, Джек, нельзя вам так, – залепетала она, когда он поднял голову и посмотрел на нее долгим взглядом, словно сам не верил, что они целуются, будто любовники. – И не надо останавливаться, – бесстыдно предложила она.
Знакомая смешинка заиграла в его глазах, намекая, что он и не помышлял об этом. В сию минуту предельной откровенности Джек и Джессика внезапно открылись друг другу, и он подивился такому блефу с ее стороны.
Да, она вытянула верную карту, так они и должны были поступить. С той самой минуты, когда впервые увидели друг друга – ей было тогда шестнадцать, а ему – почти двадцать один. Он коснулся ее губ и нежно раздвинул их, проникая языком внутрь и отметая все причины, мешавшие им плыть туда, куда нес их поток наслаждения. Она подалась навстречу его ласкам, без стыда и сомнения, и раскрыла губы, поощряя его алчность и свою жадную радость удовольствия.
Он сжимал ее в объятиях таких тесных, что казалось, они изначально созданы друг для друга. Она вздыхала от полноты чувств, а ее тело бессознательно вжималась в него теснее, тем самым проявляя больше мудрости, нежели ее разум. Он глубоко вздохнул и долго смотрел ей в глаза, наслаждаясь чудесной минутой, затем нежными поцелуями обвел тонкие брови, пощекотал ее дерзкий носик, соблазнительно пощипал губами подбородок и нежную кожу за ушками. Она дрожала от восторга, впервые открыв, как дико волнует ее эта нежность. Некогда она мечтала так целоваться с Джеком, но реальность превзошла ее грезы.
– Странное чувство, словно я вернулся в свой удел и открыл доселе невиданные земли, а теперь наслаждаюсь этим чудом, – прошептал он, словно говоря сам с собой, впрочем, она и не смогла бы ответить.
Теперь он быстро и жарко целовал ее шею, спускаясь к ямочке у горла, и, когда лизнул эту впадинку, там сразу забился нежный пульс. Она задохнулась от наслаждения и предвкушения большего, чего именно, она пока не могла себе представить. Досадуя на тонкую батистовую блузу, оказавшуюся под ее легким жакетом, он нетерпеливо расстегивал крошечные пуговки и скользил губами по обнажавшейся шелковистой коже вниз, до самой ложбинки меж ее грудями. Они набухли и потяжелели, словно предчувствуя, какой восторг предстоит им пережить под его мучительными до боли прикосновениями.
Джессика уже готова была смутиться, но вместо этого вновь была ввергнута в пучину волшебных ощущений, когда он продвинул палец вниз, нашел возбужденный сосок налитой груди и слегка потрепал его. Джессика восторженно вздохнула и почувствовала, как сосок напрягся сильнее под его вибрирующим пальцем.
Теперь она почувствовала его как мужчину и своего предполагаемого любовника, и это затронуло ее сокровенную струнку. Мучительно-сладкая истома охватила ее изнутри. Между тем он возился с перламутровыми пуговками, и его нетерпение все нарастало. Наконец он убрал палец и приник к ее груди ищущими губами сквозь тонкий батист блузки. Новый взрыв чувств потряс Джессику, и она поняла: ее уносит в волшебную страну. Она зарылась лицом в его темные кудри и прижалась губами, чтобы заглушить свой алчущий шепот.
В эту минуту неземного блаженства ей в голову прокралась мысль о добропорядочных девах, что гуляют неподалеку. Очарование этого удивительного урока сразу поблекло, хотя она теперь знала, сколь приятно быть с мужчиной, который умеет щедро одарить ее любовью и вызвать в ней острое желание изведать еще большую радость. Осознав, насколько далеко их занесло, она попыталась сдержать тихий возглас, но тщетно. Ноги не слушались, ее качало на волнах чувственного наслаждения, между тем как он склонился к другой груди.
Губы Джека теперь стали настойчивее, словно обещали новые восторги. Джессика откинула голову, прислонившись затылком к нагретому солнцем камню, рядом с окном в древней стене, слова в такой проникновенной взаимной близости оказались излишни. Он приподнял голову, намереваясь снова поцеловать ее, и она вжалась спиной в теплый камень, чувствуя, как Джек властно прижимает ее, не отрывая своих губ в поцелуе. Да, теперь она прочувствовала, какая могущественная сила влечет мужчину к женщине. Его руки умело возбуждали ее, дыхание стало прерывистым, и она почувствовала свою власть над ним. Это отвлекло ее от извечных «как и зачем?». Этими вопросами обязаны задаваться девственницы, даже если они страстно мечтают нарушить свой статус-кво.
Прежде Джессика и помыслить не могла, что истома, сладко сжимавшая ее сердце от самых обычных для него поцелуев, может перейти в неизмеримо большее наслаждение. Теперь она поняла, как это глупо было с ее стороны пытаться удержать свое ноющее желание в неких границах. Она решила поощрить его неистовство, однако Джек уже успел нежно заправить ее блузу за пояс и тщательно застегнуть все крохотные пуговички и теперь ласково похлопывал эту растрепанную распутную особу, призывая ее привести себя в окончательный порядок, дабы выйти в мир.
Но она теперь желала только одного – чтобы тот мир исчез.
Потрясенная пережитым, Джессика пыталась вернуть себе душевное равновесие. Но, вспомнив, как легко превратил он возведенный им храм в воздушный замок, она с горечью решила, что для него эти отношения почти ничего не значат. Девушка отвернулась, чтобы сохранить в тайне свои обидно смятенные чувства. Далеко внизу у подножия холма суетились доярки, а терпеливый пастух загонял стадо коров на дойку. Пастуший пес лаял с показным усердием, удивительно, что этот лай долетал сюда раскатистым эхом. И если здесь так хорошо слышно, что происходит внизу, возможно, их едва не любовная возня и нежный шепот тоже были вполне различимы среди мычания коров и лая собаки? Ей не хотелось снова подставлять лицо солнцу, хотелось навечно остаться в этой полуразрушенной келье, и она, защищаясь, спешно пыталась придать лицу выражение безмятежного равнодушия.
– Не отворачивайтесь от меня, Джесс, – неуверенно шепнул он в копну медно-каштановых волос, они успели тяжелой волной упасть ей на плечи, пока их штормили страсти в этом историческом будуаре, пережившем многих хозяек.
– Вы сами вполне способны мгновенно отвернуться от меня, – заявила она.
