Текст книги "Крутые берега"

Автор книги: Элис Детли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

8

Она вцепилась в чугунные перила балкона, чтобы не упасть.

Я не буду, не буду плакать, твердила Флора, словно заклинание. Никто не увидит моих слез, даже Лайм. Надо поскорее добраться до своей комнаты. Тишина и покой – вот что мне нужно сейчас.

Выбравшись в сад, она незаметно, словно воришка, прокралась к боковой двери и по винтовой лестнице поднялась в спальню.

С бьющимся сердцем она заперла за собой дверь и бросила взгляд на часы. Стрелки показывали на половину одиннадцатого. Флора хорошо помнила расписание, – последний самолет вылетел час назад. А это означает, что сегодня возвращаться в Лондон было уже поздно. Вести машину она сейчас просто не в состоянии. Что ж, придется провести ночь здесь, в Манчестере, и вернуться домой первым же утренним рейсом.

Флора сняла трубку, открыла лежавший на столике телефонный справочник и заказала номер в отеле. С облегчением вздохнув, она вызвала такси. Диспетчер сказал, что машина будет через пятнадцать минут.

На сборы оставалось совсем немного времени. Сняв ставшее теперь ненавистным белое платье, Флора презрительно швырнула его на пол и облачилась в джинсы и свитер. Открыв чемодан, она увидела гору кружевного белья и чуть не заревела в голос.

А ведь все начиналось так романтично! Флора вспомнила, как она тщательно продумывала каждую деталь одежды, чтобы выглядеть в глазах мужа соблазнительной и загадочной… Как потом чуть все не испортила, ворвавшись в его кабинет… Как они помирились… Каким чудесным было начало сегодняшнего дня…

Наверное, ей не следовало вообще приезжать сюда.

Хотя говорят: «Что ни сделает Бог – все к лучшему». Безболезненнее сразу выяснить отношения, чем страдать потом всю жизнь от непонимания и взаимных обид. Что ж, они оба разочаровались в браке, и, пока не поздно, нужно порвать отношения.

Эти доводы были вполне логичны и разумны, но Флоре никогда еще не было так плохо. Утирая мокрые от слез щеки, она захлопнула чемодан.

В какой-то момент ей показалось, что за дверью послышался шум, и она испуганно вздрогнула.

Нет, глупости… Лайм не такой человек, чтобы умолять ее остаться.

Флора решительно открыла дверь – никого. С чемоданом в руке она прошла через сад и очутилась за воротами, куда должно было подъехать такси. Несмотря на теплую ночь, ее била нервная дрожь, и она пожалела, что не привезла с собой жакет. Впрочем, кто мог предположить, что все так обернется.

Увидев, что машина уже ждет ее, Флора слегка приободрилась. Водитель распахнул перед ней дверцу, и она нырнула внутрь, кинув последний прощальный взгляд на дом с ярко освещенными окнами. На этом празднике она чужая…

Вдруг ее сердце учащенно забилось и во рту пересохло, – Флоре почудилось, что среди темных деревьев промелькнул силуэт мужа.

Гордо выпрямившись, она подняла голову.

Пусть смотрит!

Назвав адрес отеля, молодая женщина откинулась на сиденье. Но едва такси свернуло за угол, как она тихонько, чтобы не заметил шофер, заплакала, проклиная свою неудачную жизнь и всех мужчин вместе взятых.

Легкость, с которой рухнул их с Лаймом брак, пугала Флору. Но еще страшнее было сознавать, что их отношения, оказывается, были вовсе не такими, как им казалось.

Утром, вернувшись из Манчестера, она первым делом отправилась на квартиру мужа и собрала свои вещи.

Упаковав платья и белье, Флора захватила еще пару журналов и несколько книг, потом закрыла чемодан и огляделась. Квартира выглядела в точности так же, как до ее появления.

Обосновавшись в доме, где жила до замужества, Флора втайне рассчитывала, что родные стены помогут ей обрести покой. Однако, вопреки ожиданиям, она места себе не находила, бродя из комнаты в комнату, словно неприкаянная. Флора чувствовала себя брошенной и несчастной, ей казалось, что жизнь кончена.

Шли недели, но ей не становилось легче. Мысль о том, что их брак перестал существовать, мучила Флору и разрывала ей сердце, отравляя дальнейшее существование.

Она ничего не сказала своему начальнику, изо всех сил пытаясь вести себя так, будто ничего не случилось. Келвин же был настолько поглощен делами, что ему и в голову не приходило обратить внимание на странное поведение Флоры. От его внимания ускользнули ее молчаливость и бледность, не замечал он и того, что она перестала обедать во время перерыва.

Саму же Флору ее отвращение к еде приводило в ужас, и она начала подозревать, что было тому причиной… Мысль о возможной беременности наполняла ее таким ужасом, что вместо того, чтобы обратиться к врачу, она пыталась не обращать внимания на неприятные ощущения.

Флора придумывала себе как можно больше дел, чтобы задержаться на работе, потому что боялась одиноких вечеров, заполненных только книгами и телевизором.

Лайм не объявлялся. Пропал, словно в воду канул. После той сцены, которую она устроила во время его совещания с представителями профсоюза, Флора была уверена, что если он и позвонит ей, то не на работу. Поэтому каждый раз, когда дома раздавался телефонный звонок, в ее сердце рождалась надежда, но увы…

Флора жестоко страдала. Она вновь и вновь вспоминала их совместную жизнь в поисках причины крушения такого, казалось бы, счастливого брака. Она винила то себя, то Лайма, но так и не пришла ни к какому утешительному выводу, временами чувствуя себя, как потерявшийся в огромном городе маленький ребенок. Флора потеряла всю свою былую самоуверенность.

А тут еще ее сосед снизу, молодой парень по имени Джо, вздумал за ней ухаживать, причем действовал весьма назойливо.

Он пользовался малейшим предлогом, чтобы зайти к ней – то за солью, то за телепрограммой, а однажды даже осмелился пригласить ее в кино, нимало не смутившись отказом. Хотя Флора всегда была с Джо более чем холодна, его визиты постепенно стали ежедневными. Он знал, что она замужем, но делал вид, что это не имеет никакого значения. И Флора понимала, почему. Ведь ее так называемый муж ни разу не появился здесь.

Она ненавидела себя за то, что каждый вечер ждала звонка Лайма, за свою безответную любовь и душевные мучения. Все в ее жизни кончено. Она приняла свое решение, а Лайм – свое. Вероятно, спустя некоторое время он даст о себе знать через адвоката.

И однажды ночью Флора сняла обручальное кольцо и подаренный Лаймом к помолвке золотой перстень и убрала подальше. Носить их больше не имело никакого смысла…

Был ясный и солнечный осенний день, суббота. Флора сидела у окна, чувствуя себя совершенно больной и разбитой. Ее не радовало даже безоблачное ярко-синее небо.

Вздрогнув при внезапном звуке дверного звонка, она уже в который раз отметила, что в последнее время стала очень взвинченной и нервной.

Флора уже не сомневалась, что беременна. Ее по-прежнему мучила тошнота по утрам, она похудела и осунулась, да еще эти нервы… Но, несмотря ни на что, только мысль о том, что она носит под сердцем ребенка Лайма, давала ей силы жить.

С тоской подумав, что это опять Джо, Флора нехотя поплелась открывать. Однако сосед никогда не звонил так настойчиво и долго…

– Это ты? – изумилась она, распахивая дверь, и тут же начисто забыла о своем намерении не пускать Лайма на порог, в том случае, если он, конечно, объявится.

Гость застыл в дверном проеме, внимательно разглядывая ее. На лице его не было радости от встречи, и, похоже, он явился вовсе не затем, чтобы просить прощения. Впрочем, Флора тоже была далека от того, чтобы броситься ему на шею. Она выдержала его взгляд только потому, что оказалась не в силах отвести глаза.

Лайм был одет во все черное – джинсы, свитер и кожаную куртку. На его лице красовалась двухдневная щетина, и, встретив его на темной улице, Флора, наверное, испугалась бы.

Молчание явно затягивалось.

Она ждала, что Лайм поинтересуется, долго ли ему еще торчать в дверях, однако он задал другой вопрос:

– Ты всегда выходишь открывать дверь в таком виде? – ухмыльнулся он.

Флора недоуменно нахмурилась, но через секунду поняла, что он имеет в виду. В этой квартире было так холодно, что она стала замерзать по ночам, и на следующий день после переезда купила себе теплую байковую пижаму. Сейчас она стояла перед ним в одном лишь длинном коричневом свитере поверх этого нелепого наряда, да еще в неуклюжих, но теплых тапочках.

– Надеюсь, на твоей двери есть цепочка? – вдруг спросил Лайм.

– Да, а что?

– Тогда почему ты ею не пользуешься? – В его голосе прозвучало явное раздражение.

– А тебе-то какое дело? – разозлилась Флора. Она увидела, как он крепко стиснул зубы, но не испугалась. Теперь ей уже нечего бояться. – Тебя не должно волновать, что и как я делаю, не правда ли?

Лайм пристально взглянул на нее.

– Еще не знаю, – медленно произнес он. – Это надо выяснить.

Ее глупое сердечко подпрыгнуло в безумной надежде. Неужели он хочет помириться? Но тогда Лайм должен попросить прощения, а по его виду не скажешь, что он чувствует за собой какую-то вину.

Муж, не дожидаясь приглашения, прошел в комнату.

– Может быть, ты все-таки скажешь, чем вызван твой визит? – как можно спокойнее спросила она.

Лайм повернулся к ней.

– Я хочу знать, беременна ты или нет.

На мгновение Флора потеряла дар речи, всецело поглощенная тем, чтобы не выдать своих истинных чувств.

– Это все, что тебя волнует?

Лайм снял куртку и бросил ее на стул.

– Я несу ответственность за тебя, – сухо сказал он, и его глаза недобро сузились. – Если ты, конечно, носишь моего ребенка.

– Что ж, тебе потребовалось немало времени, чтобы решить, стоит ли беспокоиться, правда? – Эти слова сорвались у Флоры с языка, прежде чем она успела их обдумать. Черт, что же с ней творится? – Я живу здесь уже несколько недель, но до сих пор тебя не интересовали мои дела.

– Все это время я был в Штатах.

– Надо же, а я и не знала, что там не умеют пользоваться телефонами!

Лайм сел в кресло и вытянул ноги. Флора же продолжала стоять перед ним, как провинившаяся школьница.

– Я не звонил тебе, потому что разозлился. Еще никогда в жизни я не испытывал такого гнева! Мне нужно было остыть и успокоиться, и я не хотел разговаривать с тобой по телефону, считая, что такие вещи лучше обсудить при личной встрече. Когда…

Но Флора его уже не слушала.

– А как ты попал в Штаты? – выкрикнула она, ослепленная внезапной вспышкой ревности. Ей представился Лайм вдвоем с Миррой в самолете. – Ты летал туда с этой блондинкой? Можно себе представить, как ее обрадовало известие о нашем разрыве!

– Вообще-то она ничего не знает, – подчеркнуто спокойно возразил Лайм. – Я ей не докладывал.

– Ну, так скоро узнает!

– Прекрати, Флора, сядь. Давай поговорим, – мягко предложил он.

Ей действительно пришлось сесть, потому что колени предательски задрожали. Она опустилась на единственную кушетку и уставилась прямо в его недобрые глаза.

– Ты хоть знаешь, что у нее крашеные волосы? – усмехнулась Флора.

– Это вряд ли имеет какое-то значение, – наконец улыбнулся Лайм и тут же вновь посерьезнел. – Знаешь, Мирра больше у меня не работает.

– Что случилось? – с показным равнодушием поинтересовалась Флора, хотя сгорала от любопытства.

– Она осталась в Америке со своим женихом. Похоже, эта девица специально искала работу в Англии, чтобы заставить его ревновать. Что ж, это ей удалось. Их свадьба состоится через месяц. Ловка, ничего не скажешь.

– Как же ты это пережил, бедняга? Надо полагать, теперь у тебя разбито сердце? – ядовито осведомилась Флора.

– Перестань, – повторил Лайм, на этот раз с явным раздражением. – Я здесь вовсе не для того, чтобы обсуждать Мирру.

Она усмехнулась и, подхватив волосы, попыталась закрутить их в пучок.

– Что же привело тебя сюда?

– Я уже сказал: мне необходимо знать, беременна ты или нет? – отбросив приличия, грубовато спросил он.

Не зная, что ответить, Флора просто молчала.

– У тебя были месячные?

– Нет.

Лайм вздохнул и вытащил портсигар, но, бросив взгляд на жену, убрал его обратно в карман.

– Извини, – неожиданно сказал он, подняв на нее глаза.

Флора много раз проигрывала в воображении подобный разговор, представляя возможную реакцию мужа на это сообщение. Однако Лайм вел себя совсем не так, как она ожидала, – с мрачным, безрадостным выражением лица он выслушал известие о том, что скоро станет отцом.

И вдруг весь страх и ужас, мучившие Флору с того самого момента, как она убедилась в своей беременности, куда-то пропали. Она даже обрадовалась. Это их дитя, с нежностью подумала она, оберегающим жестом кладя руки на живот, ее и его. Теперь Лайм может убраться из ее жизни, но ему никогда не отнять у нее ребенка!

– Ах, теперь ты извиняешься? – вдруг разозлилась она. – Черт побери, тебе есть за что просить прощения! Ты был инициатором нашей ссоры. Если бы я не услышала…

– Да, – перебил Лайм, – ты слышала мои слова о грядущих переменах в нашей жизни и предположение Руфуса о том, что мы собираемся завести ребенка…

– Оно сбылось, не так ли?

– …но, не дослушав, в слезах убежала прочь…

– Я не плакала! – сердито возразила Флора.

– А если бы ты дождалась продолжения нашего разговора, – невозмутимо пояснил Лайм, – то узнала бы, что я возразил Руфусу и дал понять, какие перемены имел в виду. Я собирался продать свою недвижимость в Нью-Йорке.

Глаза Флоры широко раскрылись от изумления, и на мгновение ее деловая натура взяла верх над эмоциями.

– И с этой целью ты ездил в Штаты? – спросила она.

– Именно.

– Но ведь сейчас цены упали…

– Особенно низко, – закончил он за нее. – Ну и что? В молодости мне нравилось ездить по свету, но теперь я потерял к этому занятию интерес и воспринимаю его скорее как обременительную обязанность. Пришло время от нее избавиться.

– Понятно, – вздохнула Флора, пытаясь осмыслить новую информацию. Так, значит, муж не обсуждал с приятелем ее возможную беременность.

– В любом случае, – прервал ее размышления Лайм, – то, что я сообщил Руфусу Мертону, теперь уже не имеет значения. Важно только то, что наша ночь… ночь страсти, – эти слова он произнес без всякого выражения, – привела к нежелательным для тебя последствиям.

Флора резко вскинула голову.

– К нежелательным? – холодно переспросила она.

– С твоей точки зрения, – повторил Лайм. Он смотрел на нее с настороженной враждебностью, как человек, который ожидает от собеседника всяческих неприятностей. Когда после паузы он снова заговорил, его слова падали, словно камни. – Вопрос в том, дорогая, что ты теперь собираешься делать?

Флора непонимающе посмотрела на мужа.

– А что я должна делать? – глупо переспросила она. Лайм молчал. – О чем ты? – Она вскочила на ноги.

– Я говорю о ребенке, – теряя терпение, повторил он. – Ведь рождение малыша перечеркнет всю твою замечательную карьеру!

Несколько секунд Флора пыталась понять, что он имеет в виду. Когда до нее наконец дошел смысл сказанного, она залилась краской гнева и в ярости бросилась на мужа, норовя расцарапать ему лицо.

Пожалуй, впервые в жизни Флора увидела, как он испугался, но его реакция была, как обычно, мгновенной. Лайм схватил ее за руки и мягко опустил в кресло.

– Эй, полегче! – миролюбиво протянул он, но она разозлилась еще больше.

– Да как ты смеешь?! – прошипела Флора. – Как ты мог подумать, что я захочу избавиться от ребенка?! За кого ты меня принимаешь? Впрочем, лучше тебе не отвечать!

– О дьявол! – выругался Лайм и прижал ее к себе. Флора на мгновение растерялась, но тут же опомнилась и попыталась вырываться, колотя кулачками по его широкой груди. С таким же успехом она могла бы попытаться опрокинуть стену. – Перестань драться, – прошептал он. – Прости меня, милая.

Флора недоверчиво посмотрела ему в глаза и яростно замотала головой.

– Нет, ни за что!

– Верь мне, детка, – мягко произнес Лайм, и она еле слышно всхлипнула.

Он вздохнул, взял ее на руки и положил на кушетку так бережно, словно она была хрустальная.

Флора не могла не признать, что такое обращение ей нравится. И, наверное, впервые в жизни согласилась допустить, что быть беззащитной женщиной вовсе не так уж плохо…

Лайм придвинул стул к кушетке и уселся, словно заботливый доктор рядом с пациентом. Он успокаивающе погладил ее по волосам.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Прекрасно, – солгала Флора, пытаясь унять сердцебиение.

– Понятно.

Вновь наступила пауза. Внезапно Лайм огляделся и нахмурился:

– Здесь у тебя холодно, – вынес он приговор.

– Не холодно, а прохладно, – возразила Флора.

– А я говорю, что холодно! – Лайм сердито смерил ее взглядом, и их короткое перемирие вновь оказалось под угрозой. – Да что с тобой, дорогая? Может, у тебя нет денег, чтобы заплатить за электроэнергию?

– Ты издеваешься?

– Тогда почему ты подвергаешь риску свое здоровье и здоровье нашего… – Лайм запнулся и поправил себя: – Здоровье ребенка?

Он явно прикладывал усилия, чтобы говорить естественным тоном, и это не укрылось от Флоры.

– К твоему сведению, система отопления устарела и работает вполсилы, – пояснила она. – Мы уже жаловались…

– Мы? – моментально насторожился он.

– Я, – растерянно уточнила она, – и остальные соседи по подъезду.

– Включая Джо, разумеется?

Флора широко раскрыла глаза.

– Ты что, шпионил за мной?

Проигнорировав ее вопрос, Лайм стремительно поднялся и стал мерить шагами комнату. Флора исподтишка наблюдала за ним. Наконец он остановился у окна, кивнул, словно приняв какое-то решение, и подошел к кушетке.

– Ты поедешь со мной, – безапелляционным тоном заявил он и решительно направился в спальню.

– Еще чего! – возмутилась Флора. Только увидев, что он распахнул шкаф, она сообразила, что муж не шутит. – Что ты делаешь?

– А как ты думаешь? – усмехнулся Лайм, запихивая в чемодан все, что попадалось ему под руку.

Флора попыталась помешать ему, но все ее усилия были тщетны.

– Лайм! Прекрати… – взмолилась она.

– Не мешай! – откликнулся тот, продолжая укладывать вещи.

– Что ты надумал?

Он ответил не сразу, пытаясь закрыть переполненный чемодан.

– Забираю тебя домой, – наконец сообщил Лайм, с трудом защелкивая замки.

Сердце Флоры бешено застучало.

– П-почему?

– Но это очевидно. Ты беременна. Я должен быть уверен, что ты надлежащим образом заботишься о своем здоровье.

– Я могу прекрасно обходиться без твоей помощи.

Лайм нахмурился.

– Разве? Что-то непохоже. В твоей квартире холодно, как в собачьей конуре. У тебя больной вид. Ты, наверное, мало спишь и плохо питаешься.

– Вообще-то в последнее время у меня нет аппетита, – пробормотала она, живо вспоминая ненавистную рвоту по утрам.

– Ну вот, а говорила, что чувствуешь себя прекрасно, – тут же напомнил Лайм тоном прокурора, нашедшего брешь в защите обвиняемого.

О Господи! Флора попыталась вывернуться:

– Ты же знаешь, что любую беременность сопровождают некоторые болезни.

– Болезни? – Лайм был так потрясен, словно она сообщила, что лежит при смерти. – Так, значит, ты больна?!

Впервые с момента его появления Флора почувствовала свое превосходство.

– Токсикоз, – пояснила она тоном многоопытной матери, – обычная вещь для первых месяцев. А многие женщины мучаются весь срок.

– Откуда ты знаешь?

– Ну… В книгах так написано.

– Так ты покупала книги о беременности? – Лицо Лайма неожиданно расплылось в улыбке.

Флоре показалось, что, подскочи вдруг стоимость его недвижимости в Нью-Йорке в десять раз, он не был бы так доволен.

– Не совсем. Я ходила в библиотеку. – Она не стала уточнять, что сделала это от скуки, просто чтобы хоть чем-то отвлечься от постоянных мыслей о муже.

Он в очередной раз нахмурился.

– Ты была у врача?

– Еще не успела.

– Но ты слишком бледна. Наверное, тебе нужны витамины. Кальций там, железо. Кстати, его много в печени и шпинате.

Ну вот, теперь он будет давать ей советы!

– Пожалуйста, не говори о еде! – взмолилась она.

– Что ж, теперь я могу о тебе позаботиться… – твердо изрек Лайм.

– А если я этого не хочу? – тихо спросила Флора, но он не обратил ни малейшего внимания на ее слова.

– И так и сделаю, – невозмутимо закончил он.

– И долго ты будешь следить за моим здоровьем?

– По крайней мере, до рождения ребенка.

Флора чуть не застонала. Значит, на возрождение отношений рассчитывать не приходится.

Лайм открыл дверцы шкафа, проверяя, не оставил ли чего-нибудь нужного из вещей Флоры, и вдруг замер, слегка побледнев. Проследив за его взглядом, она поняла, почему – он наткнулся на лежащие в шкатулке кольца.

– Надень их! Немедленно! – Его глаза полыхнули такой яростью, что Флора безропотно подставила пальцы.

Очевидно, ее покорность несколько успокоила мужа.

– Почему ты их не носишь? – поинтересовался он.

– У меня отекли пальцы, – солгала Флора и, заметив, как смягчился его взгляд, поняла, что он поверил этому объяснению.

Она слабо улыбнулась, когда золотые ободки скользнули на свое место. Господи, как же сильно, оказывается, она скучала по своим колечкам!

Лайм внимательно следил за каждым ее движением.

– А теперь одевайся, – то ли попросил, то ли приказал он, подавая ей плащ.