Текст книги "Два полюса любви"

Автор книги: Элис Детли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Ни за что!

– Посмотрим. – Он распахнул дверь. – Пошли. Пора порадовать твоего отца. Исполнилась мечта всей его жизни.

6

– Султан ожидает вас, госпожа.

Казалось, что Ромульда живет в двух мирах – своем, внутреннем, мире и в том, который навязал ей Хасим.

Она не беременна.

Обнаружив это, она не удивилась. Итак, она не носит в своем чреве ребенка Хасима, но разве от этого легче? Если бы у нее должен был родиться ребенок, были бы хоть какие-то основания, хоть какое-то оправдание брака с человеком, который ее не любит и не ценит. А так… Свадьба становится бессмысленной.

Ночами она беззвучно рыдала в подушку, хотя здравый смысл и подсказывал ей, что так даже лучше. Как ни странно, когда она сообщила Хасиму, что не беременна, он не слишком расстроился и не слишком обрадовался. Она вообще не поняла, как он отреагировал. Лишь кивнул безучастно и сказал:

– Значит, такова воля Аллаха.

Узнав, что у нее будет ребенок, по идее он должен был обрадоваться. Ведь так он будет знать, что род аль-Пахлеви не прервется, у него будет наследник.

– Идемте, госпожа.

Ромульда заставила себя вернуться в реальный мир. Но, глядя в зеркало, она видела не ту Ромульду, которой себя считала. Из зеркала на нее смотрела женщина, достойная стать женой султана.

Ее голову украшала роскошная корона, весившая не меньше трех килограммов. За несколько недель, прошедших после ее возвращения в Бахрам, волосы немного отросли. Она не укорачивала их, и вовсе не потому, что Хасим бросал неодобрительные взгляды на ее длинную изящную шею, не прикрытую локонами. Просто в Бахраме женщины ходили с длинными волосами. А она, Ромульда, теперь становится главной женщиной в Бахраме.

Ее лицо оттеняли рубины, изумруды, сапфиры и бриллианты. На пальцах красовались тяжелые перстни. Вероятно, из-за них ее руки дрожали… Или из-за волнения. Поскольку день, которого она так боялась, день их с Хасимом свадьбы, наконец настал.

В столицу, Гвабону, слетались отовсюду политики, бизнесмены, кинозвезды, знаменитые фотомодели, друзья и знакомые человека, который был для нее совсем чужим. Газеты провозгласили предстоящее событие свадьбой года. Журналисты не отставали от нее, умоляя дать интервью. Но Ромульда отказывалась. Ей меньше всего хотелось говорить с ними о браке, которому суждено было сделать ее несчастной. К тому же журналисты наверняка пронюхали бы своим дьявольским чутьем, что она совсем не рада предстоящему событию. Еще не хватает, чтобы в газетах появились домыслы и сплетни на этот счет!

Ей и без того нелегко. На церемонию стечется народ, желающий поглазеть на счастливую избранницу султана. Ах, если бы они знали, как она несчастна! За эти полтора месяца они – будущие муж и жена – почти не разговаривали. Какие уж там нежные признания!

Лишь однажды, в присутствии отца, Ромульда собралась с духом и спросила у Хасима:

– Став твоей женой, какую роль я должна играть?

Хасим нахмурился и посмотрел на нее.

– Во всем помогать возлюбленному мужу, что же еще?

– В Америке я изучала юриспруденцию. Став женой султана, я могла бы применить свои знания.

Она увидела, как рассмеялся ее отец, а за ним и Хасим.

– Вряд ли, когда ты выйдешь замуж за султана, у тебя останется много свободного времени. – Хасим кивнул и встал, давая понять, что разговор окончен.

Вот так. Остальные их беседы происходили неизменно в присутствии посторонних. Они обсудили свадебное меню, список приглашенных. Наконец, Хасим спросил у нее, где она хочет провести медовый месяц.

Чем дальше от тебя, тем лучше, хотелось ответить ей. Но зачем его бесить? Ромульда улыбнулась, не скрывая сарказма.

– Тебе делать выбор, мой султан.

Он поджал губы.

– Как насчет Рима? – продолжила она без тени смущения. – Мне говорили, что султан отлично ориентируется в столице Италии.

Гнев блеснул в его глазах и тут же потух. Теперь они не выражали ничего, кроме холодного безразличия.

– Останемся в Бахраме. В конце концов, постель везде одна.

Ромульду передернуло.

Пройдет свадебная церемония, закончится пир и настанет наконец то, чего она боится больше всего, – первая брачная ночь.

Ромульда дала слово не отвечать на его ласки, но сможет ли она устоять? А если сможет, не бросит ли она тем самым Хасима в объятия любовниц?

– Ваше величество!

Хасим смотрел в окно невидящим взглядом. О Аллах, как тяжело у него на душе! Но почему? Он и сам этого не знал.

– Что случилось, Ахмад?

– Ваше величество, эта женщина, Анна, продолжает звонить вам.

Султан обернулся и в упор посмотрел на верного слугу.

– И ты смеешь отвлекать меня по пустякам в день моей свадьбы?

– Но она просила передать вам, что хочет с вами поговорить.

– Мне нет дела до ее желаний. Я сказал ей, что между нами все кончено.

– Я знаю, ваше величество. – Ахмад опустил голову.

– Ступай, – сказал Хасим. – Она здесь. Ромульда идет сюда.

Ромульда, в великолепном белом платье с фатой, которую несли несколько женщин, медленно приближалась к тронному залу, где ждал ее будущий муж.

Увидев его, она на секунду забыла горечь обид, так великолепен он был в своем свадебном наряде. Драгоценные камни сверкали в складках его одежды, а у пояса висел знаменитый бахрамский меч, с которым он никогда не расставался.

Хасим окинул ее оценивающим взглядом и, по-видимому, остался доволен.

– Отлично выглядишь, – сказал он ей. Вот видишь, прочитала она в его глазах, я получил, что хотел!

– Благодарю.

Ромульда склонила голову.

Произнести клятву верности оказалось легче, чем она предполагала. Когда-то, в те времена, когда она не подозревала, каков Хасим на самом деле, она по-настоящему любила его. Сейчас, отвечая на вопрос, согласна ли она стать его женой, Ромульда поняла, что эта любовь еще не умерла.

Он надел на ее палец кольцо, украшенное тремя рубинами. В тронном зале раздались заключительные слова церемонии…

Итак, они муж и жена. Почему же она чувствует себя такой несчастной?..

Собравшиеся переместились в банкетный зал, где уже источали восхитительные ароматы тысячи изысканных кушаний. Великолепные тропические фрукты лежали на золотых блюдах, в хрустальных кубках пенилось вино, каждый глоток которого стоил целое состояние.

Впрочем, Ромульде было не до еды. Она изо всех сил старалась выглядеть веселой, но чем дальше, тем труднее становилось играть роль любящей жены.

Настало время танца новобрачных. Ради такого случая из Австрии был приглашен целый оркестр. Хасим прижал ее к себе, и они закружились в вальсе. Но Ромульда не слышала музыки, не видела гостей, бальный зал слился в ее глазах в одно пестрое пятно. Она чувствовала тело Хасима, ощущала аромат его кожи, трепетала от его прикосновений. Все остальное вдруг лишилось смысла. Для нее существовал только он, султан Хасим аль-Пахлеви. Ее муж. Ее любимый муж.

– Дорогая, ты побледнела, – услышала она мягкий голос. – Тебе не нравится, как проходит свадьба?

Она нашла в себе силы взглянуть ему в глаза.

– Я не ожидала такого… Не думала, что нам придется разыгрывать весь этот спектакль.

– Но разве мы играем? Я испытываю подлинное наслаждение, когда ты рядом. Сегодня ночью ты тоже испытаешь наслаждение. И поймешь, какое счастье ожидает тебя впереди.

Он почувствовал, как напряглось ее тело. Его глаза мрачно заблестели, но лицо сохраняло спокойное выражение. Все смотрят на них. Нельзя позволить, чтобы у кого-нибудь закралось хоть малейшее подозрение.

Хасим сдержал вздох. Как глупо, что он тогда поверил, будто у нее есть любовник. Поступи он иначе, не как самец, она была бы с ним совсем другой. Нежной, ласковой, любящей…

Он поцеловал ее в волосы, увенчанные короной, а про себя усмехнулся. Говоришь, что секс со мной не доставит тебе наслаждения? Посмотрим, посмотрим, что ты скажешь завтра утром, когда первые лучи солнца осветят наши обнаженные тела.

Эту ночь они проведут во дворце, а назавтра поедут в охотничий домик, расположенный в семидесяти милях от столицы. Там почти нет слуг, и им никто не будет докучать.

Они останутся одни. Совсем одни.

– Идем, Ромульда.

Они распрощались с гостями. Настал момент, которого она так боялась. Хасим взял ее под руку и направился к широкой мраморной лестнице, устланной роскошным ковром. Он вел ее в свои апартаменты.

– Пришло время брачной ночи, – прошептал он.

В спальне султана она оказалась впервые. Комната эта была из разряда тех, которые принято называть величественными. Размером она была не меньше, чем бальный зал. Как и везде, мраморный пол, стены, украшенные картинами, изображающими могущественных представителей рода аль-Пахлеви. И низкий диван у дальней стены, бордовое белье, украшенное золотым шитьем.

– Не бойся, Ромульда. Тебе некого бояться. Только себя, совсем неискушенную в искусстве любви.

Хасим снял с нее корону, золотые заколки, провел рукой по черным шелковистым локонам и прижался к ее губам.

Ромульда сжалась в комок.

Хасим вздохнул и проговорил, мягко сжимая ее голову:

– Ты так себя ведешь, будто тебя вот-вот казнят.

– А как еще назвать то, что мне предстоит? Казнью или пыткой?

– Ты устала, – сказал он и повел ее к дивану. – Я помогу тебе раздеться, а потом ты ляжешь спать.

– Спать?.. – переспросила она.

– Ты назвала меня мерзавцем, помнишь? Сказала, что будешь заниматься со мной сексом, но тебе будет противно. Так вот, я не собираюсь тебя к этому принуждать. Не буду я и просить об этом. Я вообще не хочу от тебя ничего требовать.

Хасим принялся расстегивать пуговички на ее свадебном платье. А Ромульда замерла в нерешительности. Как понять, как разобраться в его чувствах? Ведь она стала его женой и он вправе получить то, что причитается ему как мужу.

Она взглянула на него с вызовом.

– Я так устала, что просплю неделю.

– Как хочешь, – безразлично ответил он.

Вот и расстегнута последняя пуговица. Уф, какое тяжелое это платье! Хасим помог ей снять его, даже не подозревая, что теперь настала его очередь удивляться. Белье на ней было удивительной красоты. И явно сделано не в Бахраме.

– Где ты его купила?

Она не моргая смотрела ему прямо в глаза.

– Я думала, что в первую брачную ночь должна выглядеть, как говорят американцы, на миллион долларов. Это белье сшили по моему заказу в Италии.

Хасим бросил на нее последний взгляд и отвернулся. Самообладание давалось ему с трудом.

– Отправляйся спать, – сказал он, глядя в сторону.

Ромульда подчинилась приказу. Она забралась под одеяло, устроилась поудобнее и тут же ощутила, как сходит на нет усталость, накопившаяся за последние дни.

Итак, она стала женой султана, она ждет его в постели, но ничего страшного не произошло. По крайней мере, пока. Более того, Хасим проявил к ней необыкновенную предупредительность. Она не ожидала от него ничего подобного.

Возможно, он лучше, чем она думала. Добрее, отзывчивее. Если так, то не толкает ли она его своей холодностью в объятия любовниц?

– Хасим… – сказала она.

Он повернулся к ней. Его лицо было бесстрастно.

– Я иду в душ, – заявил он.

Ромульда кивнула. А может, и я должна была вымыться, чтобы его величеству было приятно разделить со мной постель, подумала она. Она уже хотела было спросить, не потереть ли ему спинку, – чем не повод для ссоры в первую брачную ночь? – но решила не злить его лишний раз.

Пока она раздумывала, он успел войти в ванную и закрыть за собой дверь. Его голова была полна самых мрачных мыслей. Он сдернул с себя свадебное одеяние и встал под душ.

Когда через пятнадцать минут он снова появился в комнате, Ромульда уже крепко спала.

7

Ромульда открыла глаза. Сквозь шторы пробивался яркий солнечный свет. Наступило утро. Какой чудесный день, подумала она и тут же вспомнила, где она. И кто она.

Она во дворце, в постели султана.

Она его жена.

Хасим спит рядом! Она резко повернулась и увидела, что кроме нее в постели никого нет. Подушка сияла той же девственной белизной, что и накануне, и была так же пышно взбита.

– Не волнуйся, прелесть моя. Твои страхи напрасны.

Он уже успел одеться и теперь, прекрасный в своем воистину царственном великолепии, шагал к ней. Ромульда едва не схватилась за сердце.

– Хасим… – проговорила она, тяжело дыша. – Ты уже встал…

– Я и не ложился.

– Ты не спал?

Что за глупый вопрос.

– Спал, но не рядом с тобой. Когда я принял душ, ты уже заснула. Я побоялся прерывать твои сновидения и лег на кушетку в дальнем углу.

Она все вспомнила. Осторожно, так, чтобы Хасим не заметил, пощупав себя рукой под одеялом, Ромульда убедилась, что даже забыла снять белье, предназначенное для первой брачной ночи. Он тоже не стал его снимать. Больше того, он даже не захотел спать с нею рядом.

Итак, то, чего она боялась, не произошло. Но почему-то она не испытывала ни малейшей радости. Пусть бы он надругался над ней, она согласна на это, но безразличие, с которым он смотрит на нее, говорит с ней, убивает ее.

– Ты зря так поступил. – Ромульда попыталась придать голосу оттенок холодной вежливости. – Эта спальня… как и эта постель… предназначена для двоих. Тебе не нужно было жертвовать удобством.

– Ну что ты, какие тут неудобства! – Хасим слегка покривил душой. Он всю ночь проворочался, безуспешно пытаясь заснуть, но виновата была не жесткая кушетка. На мягком диване он тоже вряд ли бы заснул. Как можно спать, когда рядом с тобой твоя жена, а ты знаешь, что даже пальцем ее не должен коснуться!

– Если так… – Тон Ромульды ничуть не изменился. – Рада, что ты хорошо выспался.

Он обнажил зубы в улыбке.

– Я не говорил, что выспался. В отличие от тебя я спал плохо.

– А я так устала, что спала без задних ног.

Хасим кивнул.

– Уже половина одиннадцатого. Скоро солнце будет в зените. Нам надо успеть в охотничий домик до этого момента. Одевайся, Ромульда, и, как только ты будешь готова, мы отправляемся. – И он удалился.

Подождав, когда за ним захлопнется дверь, Ромульда поднялась с постели, пошла в ванную, приняла душ и переоделась. Для путешествия она выбрала не сковывающие движений шелковые брюки и легкую блузку.

– Вижу, ты и впрямь отдохнула, – сказал Хасим, когда она спустилась к завтраку, с явным одобрением оглядывая ее. – Посвежела, скованность исчезла. – Он коснулся пальцами ее щеки.

В прикосновении этом не было ничего эротического, и все же Ромульда почувствовала нечто особенное. Так она чувствовала себя в прежние времена, когда она еще не знала, какой он негодяй.

Аромат черного кофе приободрил ее. Не стоит расхолаживаться, сказала она себе. Ты же знаешь, что он вовсе не тот, каким ты его считала. Тогда ты была несмышленым подростком. Сегодня ты превратилась в женщину.

Хасим сполна познал плотские удовольствия. Но аппетит приходит во время еды. Сколько он продержится, прежде чем похоть вновь возьмет свое? На этот вопрос у нее не было ответа. Да и как разобраться в его мыслях и поступках, если даже брачную ночь он решил провести с ней порознь.

Ромульда допила кофе.

– Готова? – спросил он.

– Вполне.

– Тогда поехали.

На этот раз вместо сверкающего лимузина у ворот дворца их поджидал старый шарабан, запряженный лошадьми. Ромульда невольно улыбнулась.

– Не смейся, – сказал Хасим полушутя, полусерьезно, – по здешним дорогам на «линкольне» далеко не уедешь.

– Я знаю.

Кучер ударил кнутом, и повозка тронулась.

Сколько лет Ромульда не была здесь! А ведь когда-то они с Хасимом часто скакали по этим разбитым дорогам, поднимая за собой пыль, хохотали во весь голос и были так счастливы.

Вот и охотничий домик! Ромульда ахнула от восхищения.

– Что такое?

– Я и забыла, как здесь прекрасно!

А он? Мог ли он забыть, как она прекрасна? Даже сейчас, с этой нелепой американской коротковолосой прической, она очаровательна. Он едва может сдержаться, чтобы не расцеловать ее!

Но нет! Или она сделает первый шаг, или между ними ничего не будет.

– По правде говоря, я тоже, – признался он. – Я уже давно здесь не был.

– Но почему? Тебе так нравилось это место!

– Управление государством не оставляет мне времени для развлекательных путешествий.

– Ты можешь перепоручить дела своим помощникам.

Хасим рассмеялся.

– Нет, такой роскоши я не могу себе позволить. Если я хочу, чтобы народ любил и уважал меня, я должен быть в курсе всего, что происходит в стране.

– Но народ действительно тебя любит! – Ромульда произнесла эти слова со страстностью, которой сама от себя не ожидала. – Ты же знаешь, что любит.

– Похоже, ты заговорила комплиментами.

– Не дождешься!

На несколько мгновений им показалось, что вернулись старые добрые времена. Они беседуют друг с другом, смеются и не помнят прежних обид.

– Ты проголодалась? – вдруг спросил Хасим.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Может, тогда прокатимся верхом? Как когда-то?

Их коляска повернула за угол охотничьего домика и остановилась. Откуда-то появился слуга и помог жене султана сойти на твердую почву.

– Зайдем, посмотришь домик. Заодно и переоденемся.

В доме Ромульда с облегчением – и в то же время с разочарованием – обнаружила, что для нее приготовлена отдельная спальня с большой кроватью и ванной. Такую же комнату, только побольше, занимал и султан. А раз так, они при желании могут неделями спать порознь.

Ну что ж, сказала она себе, таков обычай. Нужно смириться. В конце концов, у них ведь свадьба понарошку.

Ромульда переоделась в костюм для верховой езды и вышла в прихожую, где ее уже ожидал Хасим.

– Посмотрим лошадей, – предложил он.

Они направились в конюшню. Здесь ее поджидал сюрприз – великолепный арабский жеребец, заволновавшийся при ее появлении. Ромульда не могла поверить своим глазам!

– Но ведь это… Шервез? Разве такое возможно?

– Как видишь. – Он следил за ее реакцией. Она бросила на него восхищенный взгляд, и его сердце заколотилось. Но он ничем не выдал себя. – Неужели ты думала, что я позволю твоему отцу продать первому встречному твоего любимого жеребца?

Ромульда прижалась щекой к теплой лошадиной шее. На нее пахнуло детством, которое, казалось, было так давно.

– Но зачем было беспокоиться?

– Этот конь принадлежит тебе, и только тебе. Так будет всегда. – Он понизил голос. – А ты всегда будешь принадлежать мне.

Ничего себе! Поставить клеймо владельца на лошади – это еще куда ни шло, но заявить, что и она его собственность, это уж слишком!

К тому же она его жена лишь формально. Фактически они так же далеки друг от друга, как два человека, встретившиеся день-два назад и не успевшие толком познакомиться.

Может, момент настал? Пора проявить истинные чувства? Но обстановка не располагает к тому, чтобы броситься ему на шею. Телохранители следят за каждым ее действием.

Нет, пока не время. Она вскочила в седло и крикнула ему:

– Так что же ты стоишь?

Хасим с изяществом прирожденного наездника вскочил на лошадь и последовал за ней.

Когда они вернулись в охотничий домик, солнце уже садилось. Верхушки гор еще были освещены его лучами, а подножия казались темными и таинственными.

Ромульда вспотела, ее лицо и одежда были покрыты пылью, но вовсе не это ее беспокоило. В пустыне она чувствовала себя свободной. Теперь же она в закрытом пространстве. Стены домика давят на нее. К ней вернулось былое напряжение.

Лицо Хасима снова приняло холодное, отрешенное выражение. Ей показалось, что он цедит слова сквозь зубы. Говорит так, будто презирает ее.

– Обед подадут в восемь, – сказал он. – Пойду переоденусь. – И, не добавив ни слова, даже не взглянув на нее, пошел в свою комнату.

Ну и плевать на него, сказала она себе. Хочет показать характер? Ради Бога. Презрительно хмыкнув, Ромульда направилась к себе, приняла ванну и оделась к обеду.

Когда она появилась в столовой, Хасим уже ждал ее. Его лицо не выражало ничего, кроме холодного равнодушия. Он отошел от камина, затопленного по его приказу (ночи в горах стояли холодные), и жестом предложил ей садиться за стол.

Ромульда и не подозревала, что под этой маской скрывается страстное желание. Он с восхищением оглядел белое платье, украшенное блестками, ее лицо, на котором не было ни следа косметики. Никогда он не видел женщины красивее!

И недоступнее… Веселость и непосредственность, с какими она вела себя днем, сменились скукой и отчуждением. Казалось, перед ним другая женщина. Женщина, для которой он как мужчина ничего не значит. Которая и пальцем не пошевелит, чтобы соблазнить его.

Да она и не привыкла к этим играм. Ведь она была девственницей, напомнил он себе, и снова испытал чувство вины за допущенную ошибку. Преступную ошибку.

– Все нормально? – спросил он ее.

Он смотрел на нее со страстью, с плохо скрытым желанием и в то же время безучастно.

Как быть? Она не знала, как себя вести. Броситься в его объятия?

Появился слуга с великолепной фарфоровой чашей, из которой шел пар. Знаменитый бахрамский рис, рассыпчатый, с удивительно нежным вкусом. Такой рис не каждый сможет приготовить. К нему нужен подход. Как и к Хасиму.

– Да, – ответила она.

– Устала?

К чему эти вопросы? Если она ответит, что устала, он опять скажет: спи одна. И вообще, она не чувствует усталости. Наоборот, ее мускулы напряжены, а в душе какое-то томление. Как будто в эту ночь может случиться что-то очень важное.

– Нисколько, – покачала она головой. – Я и забыла, как хорошо ездить верхом. А ты?

Он улыбнулся своей загадочной улыбкой.

– Никогда не испытывал такого прилива сил.

Ромульда заставила себя поесть. Еда была выше всяких похвал, да и аппетит у нее был отменный: ведь у нее крошки во рту не было с самого завтрака.

Они перебросились несколькими словами, но ее мысли были заняты одним: как быть дальше?

Ромульда знала: она сама должна сделать первый шаг. Так сказал Хасим. Он заявил, что не будет ни к чему ее принуждать, и не отступит от своих слов.

– Итак? – многозначительно спросил он, допивая чай.

– Пойдем спать? – предложила она.

– По отдельности?

– Нет. – Ромульда посмотрела на него и тут же отвела взгляд. – Вместе.

Хасим тихо прикрыл дверь спальни. Так тихо, что Ромульда услышала, как колотится в груди ее сердце. Хорошо, что в комнате царит полумрак. Она хочет его рассмотреть, но не хочет, чтобы он понял, как она неопытна в любви.

Итак, они стояли и смотрели друг на друга.

– Хасим, – вымолвила она.

Неужели этого мало, чтобы он все понял. Он сказал ей, что не станет ее умолять. Но и она не собирается становиться перед ним на колени.

Хасим видел, как горделиво вздернут ее подбородок. При других обстоятельствах он поиронизировал бы над ее подчеркнутой гордостью. Но не сейчас. Как только Хасим взглянул ей в глаза, услышал, как она произнесла его имя, он понял все.

– Иди ко мне, любимая, – сказал он.

Ромульда почувствовала, что у нее подгибаются ноги. Но Хасим заключил ее в свои объятия и, наклонив голову, прижался к ее губам. Его поцелуй был страстным, но нежным, таким же терпким и в то же время невыразимо приятным, как вино, которое они пили за обедом.

Она не успела заметить, когда он взялся за застежку и расстегнул ее платье. Оно спало с ее плеч и упало на пол, превратившись в роскошный шелковый ковер. Хасим оглядел ее – на ней не осталось ничего, кроме белья, – и, легко подхватив, понес через всю комнату к дивану.

– Нет, – запротестовала она. Но протест ее прозвучал неубедительно. Потому что ей очень хотелось, чтобы именно Хасим однажды отнес ее в своих сильных руках в постель.

Он положил ее на шелковую простыню и впервые взглянул на нее так, как никогда не смотрел прежде. Ее сердце сжалось. Только теперь Ромульда поняла, как она любит его.

– Мне самому раздеться? – тихо спросил он. – Тебе этого хочется?

У нее застучало в висках. Ведь ей не хватит смелости раздеть его.

– Да. Разденься.

Одним движением он снял накидку и с удовольствием заметил, что она разглядывает его мускулистый торс. Он развязал шнурок на шароварах и услыхал ее восклицание.

Заметив, куда обращен ее взгляд, он ухмыльнулся.

– Вот видишь, что ты со мной делаешь, Ромульда? Но сегодня все будет иначе. Сегодня ты испытаешь настоящее наслаждение. Я исполню все твои желания, а когда настанет рассвет, ты поймешь, что такое райское блаженство.