Текст книги "Клара Ш.: Музыкальная трагедия"

Автор книги: Эльфрида Елинек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Часть вторая

Столовая, декорированная так же вычурно, как и салон. К потолку подвешена либо очень большая модель самолета, либо часть его, но тогда уже в натуральную величину. Огромный, богато убранный стол с роскошной утварью и цветами. Все те же персонажи без всякого ранжира сидят за столом, то и дело беспорядочно меняясь местами, едят весьма неэстетично – бросают на пол кости и т. д.

Хореография!

Комманданте, носивший в первой части парчовый шлафрок, теперь одет в фашистскую униформу, сверкают кавалерийские сапоги, за голенищем или в руке – хлыстик. Сбоку за столом для детей – сумасшедший композитор Роберт Ш. с двумя санитарами. Они производят впечатление полных тупиц и очень грубо обходятся с подопечным. Топорные физиономии, бритые черепа, белые халаты.

Клара в очередной раз вскакивает и спешит к окну, из-под руки смотрит вдаль, стройная фигура устремлена вперед.

Клара (мечтательно).Мои руки обнажены. Их формы совершенны. По ним легко догадаться, что некогда я была в полном цвету, на который потом легла ледяная изморозь. Эта изморозь – безумие, которое можно назвать и творческой зрелостью.

Роберт (столь же мечтательно, но сбивчиво).Дивные страдания! Великолепные раны! (Хихикает.)Слуховые аффектации. Ангелы, заберите у меня запись симфонии, всю, до последней ноты, со всеми причиндалами.

Славно-то как! Побольше галлюцинаций. Иногда ангелы сменяются бесами. Благословенная хворь в черепной коробке. Она поглощает все мое существо, мне самому уже не остается в нем места. Сегодня в третий раз брошу обручальное кольцо в озерную воду. Уж теперь, надеюсь, мне его не вернут. Кольцо стало излишне: жена обогнала мужа, да только поскользнулась (хихикает).Как болит голова! (Санитар заставляет его есть.)

Комманданте (кусает Луизу в шею).Для меня лучшая симфония – это шум мотора. Иногда и в менее благодатной стране, чем наша Италия, мужчину окрыляет идея – его девиз выше и выше, жена и дети виснут на нем и хнычут: останься здесь, внизу, но он презрительно отталкивает их, его любимое дитя – летательный аппарат, и он взмывает ввысь. Так было с Чарльзом Линдбергом, перелетевшим через Атлантику, его стремит одна лишь мысль: неудержимо рваться вдаль и покорять пространство!

Роберт (визгливо хихикает. Санитар лупит его ложкой по руке, так как он норовит все содержимое солонки высыпать на тарелку).В экзальтации я склонен путать идеал и прозу жизни, свершившееся и призываемое. Однако при любом сравнении моя Клерхен неизбежно проиграет. Прежде всего при обычном сравнении с идеалом!

(Клара кидается к нему, прячет его голову в складках платья, санитары отшвыривают ее, как щепку, поскольку она мешает кормежке.)

Клара (не сбиваясь с мечтательно-восторженного тона).Сокровище мое! Чародей звуков! Ты должен думать о приятном ради выздоровления! Эта болезненная сосредоточенность на опухоли мозга убивает в тебе всякую радость жизни. Ты мог бы занять себя сочинительством.

(Роберт ребячливо прыскает.)

Роберт.Ангельские хоры! И вдруг хоры демонов! А вот очень красивые мелодии.

Клара.Вы слышите, Комманданте? Он неудержимо сочиняет. Он снова повзрослел, он ваш собрат по искусству. Вскоре симфония выйдет в свет.

Комманданте.Мужчина устремлен к покорению, его единственный выбор – какое из чуждых и по возможности далеких владений он должен завоевать: женщину или воздушное пространство. Обалдевшие массы рукоплещут ему. Массы думают плотью, как и женщина. Ими можно помыкать. Не далее как вчера я видел огромное скопление юных тел в спортивной форме. Черные гимнастические трусы и белые маечки. Очень недурно. И с каким вкусом. Они размахивали булавами. Это было великолепно!

Луиза (обращаясь к Аэли, распорядительнице трапезы).Вы читали его книгу? Там, где они резко встают и прижимаются друг к другу и все время проливают какой-то сок, так порывисты их движения. Обычно гранатовый сок. Он струится на шуршащие одежды. А потом по телу пробегает огненный озноб, и кто-то погружается в поток, и не понять, то ли это кипящий водоворот, то ли студеный омут. А страниц через десять дама заявляет: я сейчас ухожу с другим, но через час встречаюсь с вами V решетки сада или какого-нибудь кипариса, который мы облюбуем (хихикает).

(Аэли шутя грозит Луизе и подкладывает ей в тарелку еду. Карлотта, уловив момент, когда ее может видеть Комманданте, совершает грациозные телодвижения, но он ее не замечает.)

Роберт.Гениальность, подобно дурманным парам, оседает на поршнях моего музыкального мотора. Вот пролетает звук! Чу! (Дрожащим голосом выпевает звук.)Ты слышишь?

Клара (восторженно).Да. Милый, ты на коне! Начало положено! Лети во весь опор!

Комманданте.Я ничего не слышу.

(Женщины пародируют Клару, делают вид, что прислушиваются к каким-то звукам, беззвучно смеются, зажимают руками рты, корчатся от беззвучного смеха.)

Роберт.Увы! Торможение творческого процесса. Мне очень жаль. Сейчас все дело в опухоли мозга, ей бы разрастись и лопнуть. Ой-ой-ой! Как болит голова! (Хватается за голову.)Хоть криком кричи (орет).

Комманданте (явно теряет терпение. Берет апельсин из корзины с фруктами. Обращается к маленькой Марии).Если ты найдешь этот апельсин, и там где найдешь, очистишь его без помощи рук, ты получишь одну из драгоценных вещиц, которыми римское общество по праву славится на весь мир.

(Мария с радостным криком вскакивает, Комманданте под скатертью прячет апельсин где-то у себя, Мария без колебаний лезет под стол и начинает там елозить. Клара ничего этого не видит.)

Княгиня (сидевшая до сих пор молча и чопорно).Ты делаешь это на глазах у супруги, Габриэль, пусть даже в отсутствие сына, пристрастившегося с недавних пор к наркотикам. Прекрати. Не делай этого.

Комманданте.А вот сделаю, сделаю! Тем более сейчас!

(Карлотта с комической грациозностью выделывает свои хореографические штуки.)

Роберт (оживая).Багровые раны, лиловый отлив. Голова всегда может убедить себя в собственной силе. Великие идеи! У женщины они лишь пустотело пузырятся. А часто напоминают едва завязавшиеся плоды. Ни проблеска великих деяний. Скопище телесных недугов. Первородная мерзость! Здесь, как и в Германии, женщина крайне опасна. Пакостная каверза природы.

Клара.Нужна музыкальная идея, Роберт, а не поэтическая. Музыка! Выгодная творческая кооперация с роялем или со скрипкой. За дело! Пора бы уж тебе в корне изменить твои материальные обстоятельства.

Роберт( вполне осмысленно вырывая у санитара ложку и принимаясь более или менее аккуратно самостоятельно есть).Ни одна из меломанок, напиравших на меня своими зудящими от восторга телами, не могла надолго увлечь меня. Кроме того, их письма кишели стилистическими и грамматическими ошибками. Они всегда оказывались не теми, за кого я их, видимо, принимал.

Клара (порывается поцеловать его, но он отворачивается).Договаривай, Роберт, вспомни ангелочка! Комманданте хочет еще раз услышать это.

Комманданте.Ничего подобного. Ничуть. Единственное, что я хочу слышать, это – милый сердцу рев авиамоторов (издает стон, Мария что-то проделывает под столом).

Роберт.Мое темя! Мой родничок! О, подлая природа! Опять она терзает мою голову. А тем временем ангелы раздувают паруса искусства.

Комманданте (обращается к Аэли. Издав короткий стон, он как-то меняет положение головы ребенка).Прежде мы приглашали сюда прекраснейших дам из высшего общества, чтобы они надкусывали фрукты. Затем надкушенный плод за большие деньги продавался на аукционе в пользу сиротских домов и Красного Креста. Мужские губы расширяли маленькую ранку на яблоке. Немалые деньги платили и за то, чтобы утолить жажду, испив из пригоршней прекрасных женщин. А какие суммы выкладывались за удовольствие вытереть дамские ручки о чью-нибудь светловолосую бороду. Однажды я получил из рук графини Луколи – не помню уж, сколько это стоило – гаванскую сигару, которую она предварительно согревала у себя подмышкой.

Клара (ужасаясь).Фу! Какая гадость! (Аэли заходится воркующим смешком, Луизе приходит в голову вытереть руки о Комманданте, но тот дает ей затрещину. Карлотта опять танцует.)Куда вы дели мою дочь?

Комманданте.Да, куда же это я дел Марию? В самом деле, куда? Ты не знаешь, Аэли?

Аэли.Понятия не имею.

(Другие женщины, перебивая и заглушая друг друга.)

Правда, куда? Где она? Вот незадача!

Комманданте. (Кларе).Интересно, что вы делаете в своей постели, одна-одинешенька и раскинув ноги! Я жду ваших сладких поцелуев, ведь вы говорили мне, что предпочитаете, чтобы вас целовали в подмышки и во все такое прочее.

Клара.Самка кличет детеныша: Мария! Мария! (Кричит.)

(Мария под столом задыхается в складках одежды и драпировки.)

Мария.Я здесь, мама.

(С воплем ярости Клара бросается под стол и вытягивает за ноги слегка помятую дочку, при этом видны ее трусики, что приводит в восторг Комманданте.)

Клара (с пафосом).Так оплатите же… симфонию! Отдайте… дань… мелодии!

Комманданте (Кларе).Да ведь ваш Роберт ни на что уже не способен из-за коллапса чувств! А если бы что и сотворил, то ему бы следовало бежать от большой публики, как от той страшной болезни, которая в конце концов настигла его. Я, поэт Габриэль Д'Аннунцио, имею свое кредо: быть единственным и неповторимым экземпляром, посвященным неповторимой женщине и не признающим никаких гонораров, кроме любви. Истинный поклонник моего искусства не тот, кто покупает мои книги, но тот, кто любит меня. Лавр служит лишь для того, чтобы манить мирту.

Клара (в отчаянии, Роберт радостно смеется).А слава? Мировая слава!

Комманданте.Приходит лишь после смерти, что известно каждому школьнику. При жизни, стало быть, не вкушаема. Увы, увы.

Клара.Но наше финансовое положение!

Комманданте.Может быть мгновенно поправлено самозабвенным актом плотской любви, моя дорогая.

Клара (рыдает).Но ведь этак плоть выдержит от силы недели две.

Комманданте.Пожалуй. Искусство будет подолговечнее, доложу я вам.

Мария.Это самолет? (Идет к огромному корпусу и с любопытством трогает его пальцами.)

Комманданте.Сейчас же отойди от машины. Ее надо беречь как зеницу ока! Это не игрушка. Даже женщины, эти бессознательные существа, выдерживают стихию автоматизма, но они никогда не узнают, что такое автоматизм собственных крыльев. Только мужчине дано быть машиной в машине и, сросшись с мотором, рассекать волны моря или взмывать в небо.

(Изумленные женщины вокруг него издают восторженные восклицания. Роберт по непонятным причинам становится вдруг необычайно живым и задорным, в момент просветления он хватает обоих санитаров и сталкивает их головами так, что они, как два мешка, очумело оседают на своих стульях. Руки Карлотты порхают. Никто не обращает на нее внимания. Луиза тихо и по-свински набивает себе рот, потом мажет лицо Комманданте шоколадом, так что оно кажется испачканным в дерьме. Луиза пьяно хихикает. Комманданте рассеяно пощипывает Луизу, но не спускает глаз с немецкой пары.)

Роберт (вполне здраво).После вашей притчи с машиной, господин полковник, мне вдруг стало ясно, насколько моей жене Кларе всегда было недоступно самостоятельное музыкальное творчество, магия искусства. Она не могла даже определить границу между разумом и безумием. Я же каждый день перехожу эту границу, туда и обратно, туда и обратно. Тайна умопомрачения остается для нее за семью печатями. Ибо оно беззвучно. Она даже не знает толком, как ей быть с собственной творческой немощью. Тут ничем не помочь. Ни эмоциональной разрядкой. Ни бессмысленным бегом по лесам и парковым дорожкам. Она и по сей день не может уразуметь, что уже сама мысль о гениальном творении неизбежно выдыхается в наборной кассе звуков (смеется добродушно, но осмысленно).Единственным итогом ее композиторских потуг было неуклонное угасание сексуальной привлекательности в моих глазах. (Добродушно треплет бубнящие головы обок от него.)

Клара (холодно).Всякий, кому я не безразлична, думает обо мне не как брат о сестре или как друг о подруге, а как паломник о далеком алтарном образе!

(Роберт снова впадает в безумие, непотребным образом бросается на пол и начинает кусать ковер. Санитары все еще несколько обалдело пытаются утихомирить его. Роберт пронзительно визжит на полу. Едоки вскакивают со своих мест, чтобы насладиться зрелищем, Комманданте снова привлекает внимание Марии, подманивая ее чем-то в поднятой руке, она подпрыгивает, силясь что-то заполучить, он поднимает руку все выше, наконец Аэли подхватывает девочку и помогает ей дотянуться до приманки. Девочка с радостным криком разглядывает предмет и целует Комманданте, тот шепчет ей что-то на ухо. Малышка заливается счастливым смехом. Он целует ее. Луиза вновь вскакивает в приступе ревности и хочет вмешаться в ситуацию, но Аэли осаждает ее, ловко забив ей рот виноградной кистью, Луиза полузадушенно хрипит и обессиленно опускается.

Роберт (визгливо).Я – ужасное, но милое дитя – enfant terrible. Я совсем недавно услышал это слово. Теперь я его очень хорошо понимаю! (Поет несколько тактов опереточной мелодии.)

Луиза (заглатывает наконец гроздь и дает волю ярости).Это – Я! Это я – enfant, то самое дитя! Я уже подробно объяснила, почему.

Роберт (ребячливо).Нет, я! Нет, я!!! Первый раз, когда я был почти уверен, что лишился рассудка, Клара как раз превращалась из ребенка в девушку. Врач сказал мне: ищите жену, которая быстро излечит вас. Я выбрал Эрнестину фон Ф., свою первую здравомыслящую невесту, но потом пренебрег ею ради Клары, этой виртуозной гиены. (Визгливо хохочет.)С тех пор как я ее знаю, я только и занимаюсь тем, что беспрерывно замышляю какие-то небывалые музыкальные фразы, и вот вам наконец начало моей новой симфонии! (Поет первые такты какого-нибудь хрестоматийного концертного шлягера, например, «Дунайского вальса» или «Пятой симфонии» Бетховена (выбор за режиссером). Но это, естественно, не должно быть сочинением Шумана.)

Луиза (прыская со смеху).Мне кажется, маэстро, что я уже слышала это смелое, остро современное произведение!

(Роберт поет все более торжественно, хохот всего застольного круга. Клара синеет от злости, топает ногой, одергивает Роберта, но все напрасно.)

Роберт (ненадолго прерывая свое пение).Механизм перекручен! Вот опять ничейный звук, который я ловлю в воздухе. Пока это мое единоличное владение, но скоро станет достоянием всех, все – это несколько тысяч концертных меломанов, но зато во всем мире (поет. Задыхаясь, прерывается).Расчесы, парша, струпья, гной, слизь… кучи дерьма! (поет гимнически).Композитор отдыхает. Певица берет высокий тон (выпевает его).

Карлотта.Неужели никто не видит, как я работаю руками?

Клара.Моего великого Роберта – и в сумасшедший дом? Этому не бывать!

Комманданте (рассеянно глядя сверху вниз на Роберта).Есть, конечно, так сказать, сугубо наземные виды спорта, когда человек может проявлять большую прыть. Но воздух, воздух – вот настоящая стихия, пусть даже и для немногих.

Клара.Я была принесена в жертву на алтарь твоей гениальности, Роберт!

(По мере того, как Клара обретает холодное спокойствие, Комманданте все больше проявляет интерес к другим женщинам, позволяет себе вольности, пичкает их лакомствами.)

Клара (спокойно обращаясь к Роберту, который вовсю резвится в столовой, размазывает по лицам санитаров мороженое, за что получает тумаки).Этот ужасный брак с тобою! Стоило мне только сделать шаг к роялю, чтобы наиграть что-то свое, как ты уже тут как тут, инструмент уже занят! (Роберт, провоцируя ее, напевает прежний шлягер.)Исполнение было моим хлебом, а чаще всего – нашим единственным хлебом! А теперь и этого не осталось!

Комманданте (мимоходом адресуясь к остальным гостям).Холодная погода и поездка в Мае пробудили во мне звериный аппетит, но особенно – желание трахнуться (поворачивается лицом к Аэли и спиной к публике, спускает штаны, девочка все еще сидит у него на спине, он пытается дотянуться до самолета и качнуть его. Затем обращается к Аэли).Разве вы не видите, в каком состоянии мой королек? Надеюсь, эта ужасная немка скоро уедет! Толпа на станции буквально набросилась на меня, одни кричали «Князь!», другие «Ваше превосходительство!», немка была просто ошарашена.

(Аэли аплодирует, Луиза воспринимает это как сигнал, нетвердой походкой направляется к роялю и в сбивчивом темпе играет шлягер, который напевал Роберт.)

Роберт (взвывая).Тигрица! Гордость львиного племени! Вот по кому я томился всю жизнь! По своей достойной половине! Браво, брависсимо! (Бросается к Луизе, санитары с трудом удерживают его.)Мой слух! Мой дивный слух! Какая кристальная ясность! Вот оно – упоение духом женственности! О небо! Как тонок стал слух! (Он почти тащит за собой санитаров.)Больше никто не слышит, не воспринимает это? Все тело, точно шерстью, покрыто слуховыми нервами. Нежные щупальцы! Трепетные реснички! Мои чувства разбужены искусством стопроцентной пробы, вот оно! Чуткие волоски! Вот они, мои драгоценные! Тра-ля-ля! Вы сочиняете как птицы поют? Мой слух подминает рассудок, какая сладость! Я пульсирующая гора. Гора Олимп. Оглушительно веют воздушные потоки, грохочут, как огромные стада железных машин! Вон они! Эй!

Клара (в отчаянии).Когда женская одаренность выламывается из нормы своего времени, возникает чудовищная угроза. Покушение на права собственности того, кому она отдана в качестве самки. Все ее духовные силы (в сильном волнении)востребуются лишь для кулинарных изобретений и разгребания мусора (в изнеможении сникает).

Роберт (ликуя).Именно так. Сыграйте этот пассаж еще раз, о, прекрасная дама!

Клара.Я даже не смела поупражняться на втором, приобретенном позднее рояле. Как же! Ведь я помешала бы ему творить!

Комманданте (с веселым любопытством разглядывая заговаривающегося Роберта) .А что, если бы, к примеру, я сам повредился рассудком? Умственное расстройство может протекать бессознательно. Художнику, пораженному сим недугом, вовсе не обязательно сознавать свое слабоумие, как и всякому сумасшедшему (указывает па Роберта жестом директора цирка)свое помешательство! Чур меня! Чур!

(Веселый смешок. Аэли, улыбаясь, откидывается на спину, Комманданте встряхивается. Мария едва не сползает с него, но продолжает отчаянно цепляться, визгливо хнычет. Роберт бросается на шею одному из санитаров, в исступлении нежно целует его, тот столбенеет, затем отбивается, но Роберт выказывает невероятную силу Д'Аннунцио вновь овладел собой, он скачет вместе с Марией по комнате и, как в театре, следит за обострением коллизии между Робертом и Кларой.)

Роберт (изливая свою нежность на санитара, который от него отпихивается).Лапушка! Я каждый день извожу себя сочинительством, будь умницей! Чаще всего это кончается бунтом слуха, он опять разрушает все. Но только не сегодня! Послушай же! Ты услышишь венец моей работы (безумно громко поет все ту же расхожую мелодию, Луиза аккомпанирует ему на рояле. Во время игры венецианка во весь голос смеется, сознавая весь комизм ситуации).Слух шаг за шагом стирает (поет)написанное, уже вполне законченное (поет).А то, что остается (поет)безумно сложно и очень современно! Музыкальный обрубок! (Поет, затем, обессилев, умолкает. Пауза. За окном – топот солдатских сапог. Маршировка. Пауза. Потом с улицы доносятся звуки «Молодости» – песни итальянских фашистов. Все присутствующие молчат, Комманданте стоит по стойке «смирно».)

Клара (нервно размахивает газетами).Дайте мне прочитать отзывы обо мне и Роберте.

Комманданте.Тихо!

Клара (зашиканная со всех сторон, волнуясь, ворошит газеты).Здесь… вы послушайте… можете сами прочитать!

(Читает вслух.)«Говорю тебе и всегда пишу в новом музыкальном журнале, что в твоем… он имеет в виду в моем, свинья!., фортепьянном концерте сначала взлетает в небо феникс. Белые томные розы и жемчужные лилии. Среди них сияющее девичье лицо. Челны отважно борются с волнами… и НУЖНО ЛИШЬ ОДНО УМЕЛОЕ ДВИЖЕНИЕ КОРМЩИКА, ЧТОБЫ ОНИ, ТОРЖЕСТВУЯ ПОБЕДУ, СТРЕМИТЕЛЬНО… (в этот момент Роберт заходится в приступе визгливого смеха. Клара восторженно замирает. Молчание нарушается хныканьем маленькой Марии).

Мария.Папа, я боюсь! Здесь такой шум! (К Комманданте.)Дядя, а этот чудный самолетик может летать?

(Ее тут же заставляют успокоиться. Пьяная Луиза продолжает играть шлягер. Роберт дирижирует с подчеркнутой торжественностью. Клара вне себя от негодования и ревности.)

Роберт.Эта… дама за роялем (он имеет в виду Луизу) – просто чудо. Она еще никогда не била меня. Она добрая! Она играет мои идеи, даже те, которые я не успеваю додумать. Небывалые созвучия вырываются из меня, обгоняя самый звук. Она ловит их на лету. Браво! ( У Клары от волнения вздымается грудь.)Мой слух! Непрерывная пытка звуком. Он растекается по всему телу. От него не уйдешь, не убежишь. Слух пожирает мысли. Пищеварение происходит в голове (хихикает, выплевывает шпинат).

Клара (в отчаянии).Твоя великая фа-диез-минорная соната – единственный обращенный ко мне крик души, на который ты мне не позволил ответить. На крик я отвечаю искусством! (Она устремляется к роялю, чтобы сыграть фа-диез-минорную сонату, но место занято злобно ухмыляющейся Луизой. Клара стаскивает ее с табурета. Луиза с воплем падает на пол. Клара усаживается и играет Шумана, что приводит в ярость композитора. Он готов броситься па нее, но его удерживают санитары.)

Клара (играет, содрогаясь от рыданий).Заведомо рассчитанной чередой деторождении ты вновь и вновь сводил на нет мои скромные творческие успехи. Ты даже оставил без внимания в своем журнале мой фортепьянный концерт, опус 7. Зато прямо-таки гимн пропел этому Стерндейлу-Беннету. Тогда как извлекаемые мною звуки всегда были овечьим блеянием, взывающим к тебе, любимый! А ведь хороший пианист тоже самоценен как творческая личность! Самоценен! (Маленькая Мария елозит на шее Комманданте до тех пор, пока оба не падают. Женщины спешат на помощь, раздаются крики: Вы не ушиблись! Мой Комманданте! Господи, спаси и сохрани! и т. д. Только Карлотта по инерции совершает балетные телодвижения, на полу – прямо-таки клубок тел. Клара в экстазе играет сонату Шумана, Роберт захлебывается от ярости.)

Роберт.Прекратить! Точка! Долой это убожество, эту чужесраную белиберду! Дерьмо! Дилетантизм! Дешевка! Жалкий перепев! Писк бессилия! Страх за творческую потенцию! Пуританская стерилизация мозга! (Громко блюет прямо в центр стола. Комманданте, брезгливо пятясь, отползает в сторону Клары, он шокирован и обескуражен.)

Комманданте.Снизойди, дорогая, к моим мукам и душевной буре. Можно, я поцелую тебя подмышку? А?

Клара (торжествуя, играет Шумана).Верность до гроба! Ты слышишь? Слышишь, как вдохновенно я играю твою фа-диез-минорную сонату!

Роберт (вырвавшись, вновь бросается к Кларе).Дьявольская музыка! Дайте мне прежнюю музыку. Ну пожалуйста. Дайте новую вещь! Которую играла другая дама!

Клара.Но эта якобы новая вещь с большой бородой, Роберт!!! А это – твоя фа-диез-минорная соната!

Роберт.Тварь! Исчадие! В этой гадкой музыке нет и намека на присущую мне буйную мощь! Букет для новобрачной!

Клара (играет).Но Роберт… ведь это твое оригинальное сочинение, оно написано тобою в свое время… хочешь взглянуть на ноты. Вот они, Роберт! Брайкопф и Хэртель, Лейпциг. Черным по белому! Соната фа-диез-минор Шумана. Читай, Роберт.

Роберт (доходя до белого каления).Ах ты, каналья! Женщина! Фальшивая монета! Фальсификаторша! Вандал-ка! Губительница духа! Душительница творческих порывов! (Плачет.)Музыкальное наследие – тяжкое бремя. Разве ты не видишь (неожиданно спокойно и с горечью),Клара, как несутся вскачь мои мысли? Движущий механизм заключен в них самих! Я ничего не могу поделать! Ничего! ( Тормошит ее, она в отчаянии продолжает играть.)

Мария (издалека).Оставь маму. Пусти ее, папа!

Клара (устало).Помогите!

Роберт.Прекратить!! (вновь теребит ее).Все, детка! Довольно!!

Клара (спокойно).Ты называешь меня деткой, это мило, но если ты мыслишь меня ребенком, то уверяю: ты ошибаешься!

Роберт (устало ворочая языком, срывая Клару с табурета).Я хочу вновь услышать свое сочинение, которое в безупречном темпе играла прекрасная дама! Не этот звуковой хлам!! Скорее всего, это одна из твоих дерьмовых поделок! Тьфу! Тьфу ты черт!

Клара.Роберт, лишь то, что здесь играла я, написано тобой. Это твоя фа-диез-минорная соната!

Роберт (борется с ней. Остальные образуют безмолвный круг. Санитары не вмешиваются, но готовы к действию).

Милый дом, неподалеку от города, счастливая и тихая наша с тобой обитель. Ты, разумеется, могла бы лелеять свое искусство. (Хрипит, так как Клара начинает душить его.)Но не столько для всех и ради заработка, сколько для нескольких избранных, прежде всего для меня! И во имя нашего счастья! (Хрип становится все сильнее.)

Клара (кряхтя от напряжения).Скажи мне одно: почему ты избегаешь упоминаний обо мне в своем дневнике? (Все крепче сжимает пальцы).

Роберт (полузадушенно).Ту прежнюю… моя голова… ой… Больно… Ломит… Голову ломит… Художественные плоды… вызревают вне женщины… ибо она предназначена лишь для телесных… потому что… женщина… сама природа (умирает, задушенный Кларой).

Клара (поднимаясь из последних сил).Ловкие, хорошо тренированные и методично вышколенные пальцы тоже кое-что значат. Это уходит корнями в вязальное, вышивальное и швейное искусство. (Рассматривает свои пальцы, сжимает и разжимает их, как требуют упражнения на гибкость. Вокруг мертвая тишина.)

Клара (устало).Мужская гениальность – мертвый ландшафт. Ночное кладбище. (Медленно опускается занавес.)