Текст книги "Кровавый венец. Книга Первая. Проклятие (СИ)"

Автор книги: Элеонора Лазарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 10

И тут ее глаза встретились с восторженно радостными глазами Владимира. Она вначале и не поняла, что это именно он и даже зажмурилась от неожиданности.

– Не может быть? – Лишь вскрикнула она и тут же была захвачена в плен родными руками и теплые губы прижались к виску.

– Славка! – Услышала она жаркий шепот, охнула и, с отчаянием прижавшись, охватила его руками.

Они также были тут же обняты еще одной парой рук, отцовских и только потом услышали гул голосов. Владимир развернулся к хану, потеснив воеводу, который уже крепко держал в объятиях дочку. Она припала к его груди и обняла за пояс, будто боялась, что сейчас ее оторвут от этих двух людей. Владимир, держа девушку за руку, обернулся к хану.

– Ну, что, князь, смог я тебя удивить? – Усмехнулся тот, откинувшись на спинку дивана.

– Да уж, Великий хан, это просто диво какое-то! – Все еще не успокоившись, проговорил Владимир, уставившись в хитрое лицо Узбека.

– Дарю! – Захихикал хан. – Эту девушку искали здесь твои люди?

– Да, – ответил князь и еще сильнее сжал ладонь Славки, – она моя невеста.

– Вот как? – Удивленно хмыкнул Узбек и внимательно посмотрел на Владимира.

– Да, я ее люблю.

– Тогда женись, – сказал тот, улыбаясь. – Как там у урусов это все проходит?

Владимир растерялся.

– Ты хочешь знать наш свадебный обряд, хан?

– Я хочу, чтобы ты женился здесь, у меня, и тогда отпущу ее, как твою княгиню. А если не сделаешь это, то она будет жить здесь, в моем гареме и исполнять уже мои приказы.

Воевода было толкнулся вперед, но его удержала рука Владимира.

– Я согласен. Только нужно время для подготовки и к тому же наш священник для этого ритуала.

– Время сколько угодно, а священника ищи сам. Тут полно всяких пленников, может и найдется какой. А мои люди тебе помогут. Меня пригласишь на свадьбу? – Засмеялся хан.

– Обязательно, Великий хан, – сдержанно сказал Владимир. – Ты сделал мне такой подарок, век тебя не забуду.

– Ну-ну! – Хмыкнул тот. – Я запомнил твои обещания. Забирай ее к себе и готовься к пиру.

Владимир поклонился и, не отпуская руки Славки, спиной к выходу они попятились и вышли за открывшиеся двойные двери зала приема. И как только закрылись за ними створки ворот, Славка припала к груди отца и дала волю слезам. Плечи ее вздрагивали от рыданий. Воевода подхватил дочь на руки и понес вслед за князем к выходу, где их ждал возок и русская стража. Приняв плачущую девушку на руки, Владимир махнул рукой, и кавалькада русского князя быстро двинулась к своей территории.

Уже переодетая и успокоенная Славка рассказывала отцу и Владимиру о своих мытарствах в плену. Мужчины молча слушали ее, не перебивая, лишь иногда отец качал головой, а Владимир сжимал ей ладонь и вздыхал. Он не мог оторвать от девушки взгляда и улыбался, радуясь ее присутствию, и все никак не мог поверить, что она сидит перед ним. Ведь он ее тогда похоронил и даже уже решил жениться. И вдруг она оказалась жива, да еще и от него стребовал шах, чтобы тот устроил свадьбу и взял ее в жены. Да он об этом уже и не мечтал, даже во сне не видел. За свою любовь готов жизнь отдать, не то, что справить обряд в ханской ставке.

– Все сделаю, лишь бы вернуть домой.

Так думал и воевода и не мог на дочку наглядеться. Он крякал, когда она описывала свои переживания, и иногда отворачивался от молодых, утирая слезу, что катилась по заросшей щеке. Радости отца не было предела, и он все еще не мог понять, что Славка жива.

Потом он смотрел на счастливого Владимира и уже ужас проникал в его сердце.

– А как же владимирская невеста, что ждет князя в Стародубском? Она же уже сосватана и должна состояться свадьба? Тогда что это здесь будет? Нешто Владимир совсем ошалел от счастья и забыл о той, что ждет его дома?

Он слегка отстранился от молодых и вышел из шатра, махнув князю рукой на выход. Тот понял и кивнул. Славка улыбнулась им обоим и ушла на свою половину, где ее ждала постель и она рухнула в нее, не раздеваясь. Уж больно тяжело дались ей последние часы: ожидание, встреча, рассказ – унес много сил и голова, едва коснувшись, отключилась и она мгновенно уснула.

А за стенками шатра шел странный и сумбурный разговор двух мужчин: князя и воеводы. Тот напомнил молодому человеку о том, что уже не выходило из его головы, об оставленной невесте в княжестве и пытал его, как тот будет поступать уже с его дочкой.

– Если все пройдет, как и положено, – шептал ему воевода, – то перед Богом ты будешь женат. Што будешь говорить той?

Владимир только улыбался и качал головой.

– Будет так, как будет, а я свово не упушшу. Славка моя ужо давно и пред Богом и людьми. Мы были близки, отец.

Воевода сначала не понял, а потом задохнулся от негодования и схватил того за грудки.

– Ах ты, молокосос! – Вскричал он, тряхнув его неслабо. – Так ты мне што, девку спортил?

– Так мы по согласию, отец! – Вскрикнул тот и оборвал захват. – И усе была бы взаправду, коли не ее плен. И мы бы поженились. А так сам понимаешь, как усе случилось. Но Бог есть, и он нас свел. Усе пройдет, как и положено, и вона поедет домой моей княгиней. А той откажу и пошлю домой со многими подарками.

– Но это жа война, князь, – проговорил удивленный воевода и покрутил головой, – такого не прощають. Тем боле владимирцы.

– А куда им деваться? – Усмехнулся Владимир. – Меня сам хан Узбек женил. Али мне надо принять от него смерть за отказ? Вот так и поведаю князю. Думаю, что должОн понять. А там, как Бог весть. Но Славку не дам в обиду. Она моя и моей будет навсегда, – припечатал он и стукнул по плечу воеводу. – Не печалься, отец, все будет хорошо.

Старый воин смотрел в улыбающееся, счастливое лицо молодого князя и вздыхал.

– Да, этот не отступит. Упрямый. Но можа так и надоть князю быти, – вздыхал он, уже лежа в постели.

Рядом за тряпичной стеной спала его любимая дочка, тут же была постель парня, который стал для него сыном. Хотя он им и был всегда, так как старый князь редко обращал внимание на своего младшенького, уделяя время старшему, его наследнику, вот и давал свободу Владимиру во всем, а тот притулился к Славке и соответственно к воеводе. Славка была единственной дочкой у него, кроме младшего сынка, и воевода принял Владимира за сына и также воспитывал. Он знал про нарождавшуюся любовь детей, и при этом не одобрял, но и не препятствовал, думая, что со временем пройдет, а оно вон, как вышло. И он бы дал согласие на их брак, если бы не смерть верхушки княжества и княжение теперь Владимира. Славка уже была ему неровней. Надо было утверждать себя и брать в жены дочерей других княжеств, что он так и сделал, а теперь у него было очень много неприятного и даже страшного, так как отказывать присватанной невесте – это война. Никогда не простит старый князь позора дочери.

Воевода вздыхал и ворочался с боку на бок. Сон совсем оставил его, и голова уже пухла от мыслей о надвигающейся беде.

– Ежели только убедить дочку и Владимира, что это только понарошку, и все для ейной свободы, – думал воевода, но тут же вспоминал о хане и вновь вздыхал.

– Нет, тот проверит да ешшо и поведает усем пра таку свадьбу, – шептал он сам себе, прикрывая глаза локтем. – Молва летит быстро, и мы аще не доедим, а пра то будут усе знать. Лады, буду думать апосля.

Он вновь повернулся на бок и уснул только перед самым рассветом. Проснулся от громкого шепота молодых. Он слышал приглушенный смех Славки и голос Владимира. Они о чем-то разговаривали, и, судя по их веселому голосу, были счастливы.

– Ох-хо-хо! – Вздыхал воевода. – Молодость! Што-то будет? Но я не оставлю дочку и молодого князя, ежели тот и сделает, как молвит. На том и порешаю.

Через два дня состоялось венчание князя и Славки в шатре в присутствии всего русского посольства и ханских свидетелях, толмачах, знающих язык и обычаи русских. А потом, все направились в ханский дворец на пир, устроенный в честь свадьбы Стародубского князя.

Уже даже Владимир начал понимать, что эта свадьба не просто так сделана, что хан знал о невесте сильного князя Владимирского и что тот не простит ему насмешку над дочкой и объявит тому войну. А за них вступятся, и каждый за своего, и будет кровавая междоусобица, как когда-то ранее. И это только на руку хитрому хану.

– Разделяй и властвуй, – хихикал Узбек, глядя на счастливую пару, что встала перед ним на колени. – Теперь мы посмотрим, что получится из ваших объединений. Скоро вы забудете про это, нужно будет оборонятся, и вновь моя власть к примирению будет необходима.

Хан щелкнул пальцами и перед ним возник служка с подносом, на котором лежал женский венец, усыпанный рубинами и алмазами. Хан встал и водрузил его на голову девушки.

– Этим убором я утверждаю тебя, Славка, женой и княгиней Стародубской. Его же передавай всем своим поколениям, как венец на княжение во веки веков.

– Аминь, – тихо сказал Владимир.

Хан поднял Славку на ноги.

– Смотри мне, княгинюшка, помни, мое к тебе расположение и придерживай своего мужа от опрометчивых поступков. А ваше княжество беру под защиту, – обратил свой взор на побледневшего Владимира. – Нога половца не ступит на твою землю. Плодитесь и размножайтесь.

Он хохотнул и все присутствующие разом засуетились и заговорили. Шум прокатился по многочисленным гостям, в числе которых были соглядатаи и посольские других русских княжеств. Они-то уже направили своих вестников с удивительными новостями своим владыкам и те были в пути, когда состоялось это действо. Скоро все узнают «милость» хана и будут думать о новом положении маленького княжества в центре русских территорий.

Особенно был удивлен и расстроен Московский князь, когда услышал такую весть. Весь его план по объединению рухнул в одночасье.

– Переиграл меня хан, – качал он головой. – Но не сдамся. Все ешшо впереди.

Он не мог и подумать, что еще долго будет властвовать Золотая Орда, и будут платить дань русские княжества, пока в один прекрасный день на реке Угре не произойдет тяжелая и такая вселенская битва за свободу русского народа.

А пока в ханском дворце пировали на свадьбе князя и княгини Стародубских.

Глава 11

На территории русской ставки тоже пировали. Столы ломились от яств и кувшинов с хмельными медами. Работники посольств русских князей присутствовали здесь, прислушиваясь и приглядываясь к разговорам и поведению Стародубцев. Им вменили в обязанность узнать помыслы князя Владимира через его окружение. Но челядь и воины были сдержаны, как и положено преданным людям. Даже в сильном подпитии, те не велись на подначки к доносительству, и только смеялись и восхваляли достоинства Славки, как воина, и любовь князя к этой девушке. Они одобряли их свадьбу, несмотря на странное стечение обстоятельства, ведь такое было впервые даже в истории Золотой Орды. Были приказы на женитьбу в отдельных случаях, но чтобы устраивать ее здесь, да еще по представлению самого хана, такого еще не видывала действительность. Вот поэтому все были насторожены и ждали развязки. Все ждали подвоха ордынцев и были наготове.

Венец на княжение на голове девушки и заверения самого хана на якобы мирную жизнь князя, еще больше удивляло и создавало ореол таинственности и загадочность, которую надо было разгадать и дать ответ своим властителям. Вот поэтому они и находились здесь и пытали своих же земляков, как будто те знали что-то, что им было неизвестно. Но их старания были напрасны. Представители посольства князя само было в неведении и только радовались, что им оставлена свобода, и угроза смерти не грозит. Такое не раз случалось с посольствами удельных князей, да и с самими князьями, как это случилось и со стариком Стародубским и его старшим сыном совсем недавно, еще и полгода не прошло.

К играм властителей они не имели никакого отношения, но собирали информацию усердно и методично как с той, так и с другой стороны. Стародубцы тоже пытались узнать, что тем поручили и как восприняли удельные князья весть о женитьбе Владимира. Такое поручение они приняли от строгого воеводы и следовали этому неукоснительно. Так, подпаивая друг друга и незаметно пытая, они делились новостями и в то же время праздновали по-русски с размахом с песнями и драками.

А вокруг стана толпились любопытные жители столицы. Они смотрели на веселье русских и удивлялись их поведению.

– Зачем биться за столом? – Качал головой старый татарин, и фыркал молодой рядом с ним:

– А затем, что у них такой обычай, апа, биться даже на веселье.

– То-то мы не можем справиться с ними, раз они даже за столами упражняются в силе, – сплевывал старый и, ворча, уходил в темноту.

Молодой же весело глядел на сцепившихся русских, которые мутузили друг друга, а окружающие только смеялись и подначивали. Вокруг стана уже раздавались сочувствующие крики жителей и их хлопки. Было на что посмотреть всем кто заглядывал за изгородь из телег вокруг русских шатров. Костры, крики, смех, ржание лошадей – все смешалось и создавалось впечатление тревожного действа в самом сердце столицы. Прохожие, простой народ, останавливались и прислушивались к русской речи и думали, что они вошли в столицу и будут грабить и убивать. Уже раздавались возгласы ужаса и страха.

– Урусы, урусы здесь! – Разбегались ничего не понявшие жители, и даже местная стража не могла их успокоить.

Вскоре немногие остались у становища русских, остальные в страхе спрятались, пронося по всей столице весть о приходе русских. Люди начали убегать, хватаясь за детей и запрягая возки. Пришлось еще долго успокаивать народ и объяснять, что это все неправда, что просто Великий хан женил русского князя и закатил пир в его честь. Жители успокаивались, но удивлялись, и весть о милости его к врагам передавалась из уст в уста. Так и довелось услышать ее и всем удельным князьям.

И Владимирскому тоже. Тот был в бешенстве.

– Как это женился? – Гремел его голос по всему терему и слуги, зная бешеный нрав хозяина, разбегались по углам, пережидая буйный характер князя.

– Он, што, не понимает, што творит? – Бил он кулаком по столу. – Да я его за позор растерзаю!

И пока он метался, в зале хана продолжался пир.

Молодые сидели на почетных местах, рядом с Узбеком и им подносили богатые дары. Тут были ткани и меха, благовонные масла и пряности, драгоценные камни и оружие. Все это в большие сундуки складывали слуги.

Славка держала Владимира за руку и вся была как натянутая струна. Владимир поглаживал ее ладонь большим пальцем и иногда наклонял к ней голову и шептал теплые слова утешения. Но девушка все же боялась, боялась, что вот сейчас хан кивнет головой и, палач, что всегда присутствовал за его спиной, взмахнет саблей и полетят их головы. Она не надеялась на спокойное решение проблемы, она знала коварный характер властителя Золотой Орды и не верила в его милость. Владимир тоже не верил, но надеялся на Бога и счастливую звезду. Славка рядом и он держит ее за руку. Это ли не чудо!

Потом были здравицы, и полным ходом пошел большой пир. Несли подносы с яствами, необычными фруктами и кувшинами с винами, медом и перебродившим кобыльим молоком, целыми баранами и пахучим пловом, птицей и зажаренными павлинами. Все было ярко, сочно и ароматно. Слюни сами текли и гости, усевшись у дастархана, не стеснялись, хватали и ели руками, утирая лоснившиеся от жира пальцы о кафтаны и замшевые сапоги. Шум стоял нешуточный. Потом убрали скатерти, и гости переползли на подушки, освобождая центр, на котором начали свое действо полуобнаженные девушки. Они извивались в танцах под звуки саза и колокольчиков. По хлопку главного евнуха, некоторые прилегли к желающим ласки гостям. Тут уже хан разрешил молодым покинуть пир и отправляться в уединение, дабы жених сделал свое дело и невеста стала женой. Их провели в отдельно стоящий во дворе шатер и оставили вдвоем, но окружили тайной стражей, чтобы никто не помешал супружеским ласкам.

– Ты очень умный и хитрый, – сказал друг и советчик Щаур, когда тот поманил его к себе.

Присев на ступеньку у ног хана, он смотрел в злое лицо Узбека.

– А ты думаешь, что я просто от глупости тут устроил пир?

– Я не считаю тебя глупцом, но уже понял твою игру. Ты умно придумал со свадьбой Владимира: и князю с воеводой угодил и Московского с Владимирским не порадовал. Считай, убил сразу двух зайцев. – Хмыкнул Щаур, поглядывая на искаженное лицо владыки.

– Мне не нужны твои зайцы, мне нужны мои зубры, и их тайный сговор против меня, – процедил тот сквозь зубы. – Сейчас я подсунул им кизяк от которого они долго будут воротить носы – мое расположение к молодому Владимиру, чем и расстроил его союз с Владимирским княжеством. Теперь старый князь будет рвать и метать, и тем самым подрывать устои их объединения. Не будет теперь у них согласия. А вот Владимира взял под ноздри. Теперь он мне обязан своим счастьем и будет лезть из кожи, чтобы мне угодить. И этим я и воспользуюсь.

– И как ты все это провернул! – Ощерился в улыбке старик. – Хитрован!

– Когда сообщил мне кошевой, что, мол, у него в обозе дочка воеводы и любовница князя, тут я все и смекнул, как мне поступить. Молодой еще мало соображает в политических играх и пошел на поводу. Ему главное свою девку в постель, а уж потом будет думать о других. И я ему ее дал. Теперь буду получать самые свежие новости, и делать выводы.

– А не будет ли войны меж уделами? Это подорвет твою казну, – хмыкнул старик.

– Когда снесена голова, то по волосам не плачут, – оскалился хан. – Зачем мне золото, если власти лишусь?

– Но они могут все равно примириться. Московский князь умный и дальновидный и пользуется авторитетом. Что скажет так и поступят. Могут Владимирского и приструнить, чтобы не лез и замолчал.

– Все может быть. Но такое старый князь Владимирский ему все равно не простит. Ему негоже утереться после плевка Владимира. У него есть еще и сыновья, а старший женат на московской княжне. Это тоже возьми на заметку. Род – это тебе не уши ишака. За все отвечает и все примечает. Еще не так аукнется эта свадьба всем. Заварил кашу я, а расхлебывать будет Владимир.

И он захохотал, откидываясь на спинку дивана.

– Но я ему помогу, – вдруг прервал он свой хохот и схватился за бока дивана побелевшими от силы захвата пальцами. – Мои половцы будут готовы вступить на землю молодого уруса, пособить тому в борьбе с князем Владимирским. А это дорога на Москву.

Старый Щур смотрел на Узбека и понимал, что у того грандиозные планы и свою мечту разорить Московию и подчинить себе зарвавшегося князя, он не оставил.

– Будет его голова торчать перед моим шатром! – Вскочил он на ноги и принялся бегать по широкому подиуму, застеленного дорогими бухарскими коврами. – Ишь, что удумал – союз урусов. Я те покажу союз! Кровью все умоются, а поможет в этом молодой Владимир.

Он схватился за золотой шелковый пояс большими пальцами и захохотал, подняв вверх лицо. Гости затихли и уставились на хана. Они боялись его и дрожали от страха. Они понимали, что этот старый мужчина хитер и опасен, как может быть опасен тарантул в период брачного гона. Один бросок и ты мертв. И никто не будет сочувствовать или защищать тебя. Здесь существовал только один закон, и он звался хан Узбек.

А в шатре у молодых был полумрак, мягкие подушки и матрасы. Владимир оставил только одну плошку с фитильком и помог разоблачиться своей Славке от невестиного убора. По русскому обычаю это было красное платье с такой же душегрейкой, расшитое каменьями и жемчугом. В волосах атласная лента и жемчужные серьги в ушах. Налобную повязку невесты она сняла вместе с ханским венцом и уложила в сундук рядом, чтобы не потерять. Оставшись в одной длинной сорочке, помогла разоблачиться Владимиру, и он тут же повалил ее на подушки.

– Моя, – шептал он, целуя ее розовые губы и соски оголенной груди, – навсегда только моя. Ладушка, цветок мой лазоревый, как же я тосковал по тобе, как желал.

Славка отдавалась ему со стоном. Обнимая и целуя, она будто плыла в жаркой реке удовольствия и желания. Никогда прежде, она не испытывала такой страсти, как сейчас, после плена. Она чувствовала, как напряглось тело Владимира, и тот усилил свои качания. Сладость охватила ее и голова пошла кругом, она будто теряла сознание, будто Боги напоили ее сладким вином, по телу прошли судороги и они застонали оба. Потом успокоились и затихли.

– Я очень люблю тобя, – шептал Владимир.

– И я тобя очень, – прошептала Славка.

Их любовь закончилась только к утру, и когда за ними пришел воевода, они спали утомленные любовными играми.

Крякнув от досады, он потоптался у входа и, пожав плечами, удалился в комнаты, где сейчас спали его соратники, прилично выпившие за счастье молодых. Опраксин желал побыстрее покинуть не только дворец, но и столицу, и уже начинал терять терпение.

Тут его пригласили к пиршеству самого хана, где тот увидел и старого Щаура и еще нескольких его советников. Махнув рукой на место за большим круглым столом, хан обратился к воеводе.

– Надеюсь, что ты доволен, старый воин? И дочка жива и свадьба справлена, как ты и хотел, – прищурился Узбек.

– А как ты вызнал, што я хотел, Великий хан? – Ответил ему воевода, присев у низкого стола, подогнув под себя ноги на татарский манер.

– Я все знаю и все вижу. Ну, если ты хочешь, то могу объяснить.– Он прихлебнул из золотого кубка.

– Ты же отец, значит, любишь свою дочь, тем более, что она у тебя одна, и желал ей счастья. А оно только с княжичем. И пусть со вторым, но все же у власти. А ты воевода. Значит породниться с князем весьма неплохо. Так?

Опраксин кивнул.

– Вот, – продолжил хан. – Да и Владимир был тебе как сын и когда тот стал во главе, то ты был расстроен, так как дочке уже невозможно было выйти за княжича. А тут такой случай! – Он поставил кубок и хохотнул. – Запомни, воевода, – ощерился вдруг хан, зло взглянув на Опраксина, – если узнаю, что ты советуешь князю меня ослушаться, то не бывать тебе ни тестем князя, ни дедом его сыну. Понял меня, старый отец?

Опраксин тяжело вздохнул и кивнул. Он должен сейчас соглашаться со всем, что тот говорит, ибо знал характер жестокого и хитрого Узбека.

– Только бы вырваться отсюда да доехать к себе в вотчину и прости-прощай монгольский ублюдок, – думал воевода, опуская глаза в свое блюдо, полное плова и больших кусков мяса.

– Кушай-кушай! – раздался ласковый голос хана. – Где еще покушаешь такой вкусный плов.

Воевода сглотнул и принялся есть руками, хотя куски застревали в горле. Хорошо, что толмач, что переводил все слова хана и сейчас сидел рядом и также ел из его прибора. Он был спокоен и молчалив.

– Хороший парень, – думала воевода, отвлекаясь на умного молодого парня. Тот понимал монгольскую речь, на которой говорил Узбек и некоторые его советники.

Все их переговоры они вели через своих толмачей, как с одной, так и с другой стороны. Никто в посольстве не понимал речь ордынцев. К тому смешение языков сказывалось на некоторых оборотах и иногда даже обученные языкам послы попадали впросак, не понимая вопросов и ответов. Но этот княжеский толмач, серьезный парень со шрамом на лице, был когда-то пленником орды вместе с отцом. Семья же его вся погибла от нашествия половцев, и малыш вырос у кошевого одного из племен, где отец был рабом. Способность к языкам проявилась у него в пятнадцать лет, и кошевой выделил его, определив в свою свиту. Он попал в плен к воеводе в одном из сражений. Тот приметил его и пристроил к Владимиру помощником. Вот уже два года тот являлся самым искусным толмачем и помощником князя.

Сейчас он слушал речи соратников и гостей хана и наматывал на ус. Потом, когда они уже будут в шатре князя на своем стойбище, он расскажет, о чем там говорилось.

Владимир и Славка сладко спали в свадебном ханском шатре.