Текст книги "Пьяная Россия. Том второй"

Автор книги: Элеонора Кременская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Ничего не понимая, долго глядела на диво дивное, пока взбешенная ее поведением очередь, застрявшая на подходе к кассе, не разразилась криками:

– Долго еще пялиться будешь?

– Набрала желтых кругляшек и тупит, смотрит!

– Плати и уходи!

Она расплатилась обыкновенными деньгами и, спрятав золотые монеты обратно в карман, пошла, приседая от страха и недоумения. Множество вопросов роилось у нее в голове, но ноги сами принесли к лавке антикварных ценностей, где уверенный в себе знаток древностей, разглядев монеты, твердо заявил:

– По десять долларов за штуку и ни цента больше!

Обмен тут же состоялся и она, чрезвычайно довольная добралась до своей квартиры, где в заветной шкатулке уже хранились кое-какие деньжата. Запирая неведомо откуда взявшееся счастье в виде ценных зеленых бумажек, ликовала и было подумала о своей сестре, которую всегда считала простофилей, а не позвонить ли ей по телефону, похвастаться? Но тут же отчего-то и позабыла, пошла набивать трубку табаком, чтобы покурить всласть. То, что она сдает квартиру родной сестре, она и не вспомнила, и это являлось очень хорошим знаком для нее, что, впрочем, она и не поняла вовсе…

Начало

Магик родился в крестьянской семье. Родители его не были колдунами, но мать разговаривала с растениями, обихаживала вишневые сады, что принадлежали совхозу. Отец у Магика выучился на комбайнера и куда как лихо управлялся с пшеницей, овсяными полями и прочими зерновыми культурами. Родители его любили русскую землю, любили природу, в лес ходили, как к себе домой и невдомек им было, что в их семье родился необычный ребенок, Магик.

Заприметил мальчика колдун, что жил на отшибе села. В каждом селе, в каждой деревушке должно быть можно встретить такого колдуна.

Держался он холодно и надменно. Серые глаза будто бы метали в сторону селян ледяные стрелы, тем не менее, к нему шли погадать на судьбу, приворожить, вылечиться, обращались за удачей, а иногда, хотели отомстить обидчику.

Колдун не всем потакал, многим отказывал. Магика, не без труда, он заманил сам, для разговора, но войдя в крепкую бревенчатую избу колдуна, мальчик сразу заметил непорядок:

– Ты поклоняешься Сатане, как божеству? – изумился Магик, оглядывая алтарь сооруженный колдуном прямо в гостиной дома.

– Да! – прижал он руки к груди.

– Но Сатана – не бог, – покачал головой мальчик, – он не приемлет поклонения и жертвы ему не нужны. Жертвы нужны Богу, так он сам говорит.

– Откуда ты знаешь? – возмутился колдун. – Без году неделя, а поучаешь!

– Как мне не знать, – мягко произнес Магик, – когда я из древних душ и помню тысячи своих воплощений в людях, животных, птицах, даже насекомых!

Колдун изумленно разинул рот.

А Магик продолжал:

– А ты служишь черные мессы!

Устало присев на краешек табуретки, Магик сказал:

– Все это игрушки для ищущих, для так называемых сатанистов и неплохая ширма для жизни настоящих ангелов Сатаны, по тем или иным причинам, очутившимся посреди людей. Я вижу, ты не сатанист и до ангела тебе далеко, так зачем же ты служишь мессы, зачем совершаешь жертвоприношения?

– Хочу добиться милости от Хозяина, – прошептал колдун, потрясенный речью мальчика.

Магик задумался:

– Неправильное решение, на самом деле тебе достаточно будет лишь мысли и желания. Ангелы Сатаны очень собраны, дисциплинированы и решительны. Колдуны и ведьмы им необходимы, это правда, но необходимы лишь в качестве кандидатов в малые войска.

– А как же сила? Как же заклинания, передающиеся по наследству, из уст в уста, как же месть недоброжелателям? – не сдавался колдун.

– Сила дана не для того, чтобы погубить род человеческий, это сказки христосиков, – отмахнулся Магик, – побасенки глупых верующих!

И продолжил:

– Людьми занимается горсточка ангелов с одной стороны и горсточка ангелов с другой. Люди жалуются на происки бесов, но при ближайшем рассмотрении, воображаемые бесы всегда оказываются мстительными призраками или мерзопакостными, которые были колдунами и ведьмами при жизни, но опустившись до уровня людей, то есть, застряв в болоте этого мира мести и злобы, умерев, они принялись бегать от Хозяина, превратившись в вампиренышей, сосущих жизненную энергию в качестве пищи. Питаться-то им чем-то надо! Вот почему, живые испытывают суеверный ужас перед мертвецами! Мертвецы тоже едят, но пожирают они энергию живых, если мертвецов вовремя не выгнать на тот свет, где создан другой мир, мир для тех, кто обнажен, кто – душа!

– Но в церкви отпевают мертвецов! – попытался возразить Магику колдун.

– Церковь ничего не дает, – категорически отрезал Магик, – да и не могут священники ничего сделать, силы нет, а у кого из предстоящих Богу сила есть, сразу сбегают.

– Куда?

– В скиты, закрытые монастыри, куда угодно, лишь бы подальше от этой напасти!

– Трусы! – горячась, воскликнул деревенский колдун.

– Да, – согласился Магик. – И всегда празднуют труса, сражаются с сумасшедшими призраками и мерзопакостными, в основном, ведьмы.

– Почему, ведьмы, а как же колдуны?

– Потому что, ведьмы – женщины, по природе своей они понимают умерших людей, сочувствуют им и, проявляя благородство, даже ратуют за иных мерзопакостных, заступаясь за них пред Сатаной.

– Сбереги меня Сатана, чтобы я мог послужить тебе в этом и другом мире тоже! – суеверно начертив в воздухе пентаграмму, произнес колдун.

Свою необыкновенную проницательность и знания, присущие скорее взрослому и чрезвычайно образованному человеку Магик ни от кого не скрывал. Родители его пребывали в шоке, не уставая удивляться на странного ребенка, особенно сильно поразило их откровение о скорой гибели…

Мать Магика, молодая женщина тридцати пяти лет, после откровения сына, произнесенного спокойным и рассудительным тоном, так и не смогла заснуть, проворочавшись с боку на бок добрую половину ночи, наконец, встала и на цыпочках, стараясь не разбудить сына, прокралась на кухню. Кухня в ночную пору выглядела чужой, сквозь тюлевые занавески лился мертвенный свет одинокого уличного фонаря, и у нее сжалось сердце при воспоминании. Воспоминание привело ее к медленному звучанию одного из тех вальсов, которые так любил напевать ее супруг и отец Магика. Всего шестнадцать лет назад, влюбленные друг в друга, они сидели на этой самой кухне и, уплетая праздничный ужин, обсуждали свадьбу. После свадьбы в упоении восторга иногда полуночничали, коротая время возле холодильника. А с рождением ребенка ночные посиделки на кухонном пространстве прекратились вовсе, она уставала от возни с малышом и домашних хлопот, он от сверхурочных и дополнительных заработков на тракторных работах, которые вынужден был набирать, чтобы прокормить семью.

Сын рос быстро. В два года он уже вовсю помогал ей, гармонично вплетаясь во все домашние дела. Был серьезен и неулыбчив. Мать замечала странное, когда сын помогал соседским старикам обрести здоровье, когда и ей он оказывал помощь, просто наложив руки на скованную болью поясницу, радикулит – бич всех деревенских жителей привыкших кланяться земле-матушке не являлся исключением и для матери Магика. Боль моментально уходила, не оставив по себе даже воспоминаний.

В школу сын пошел с великой неохотой. На уроках скучал, зевал и засыпал, но при окрике учителя, всегда четко излагал не только устное объяснение педагога, но и дополнял его такими невероятными фактами, что у учительского состава начальной школы от удивления округлялись глаза. Магика нарекли гением, принялись переводить из класса в класс, так за один год он переступил три класса, а поступив в четвертый, мигом осознал, что мог бы учиться и в пятом, но тут и сам сообразил, что маловат ростом и посреди рослых одноклассников будет выглядеть белой вороной. И потому затормозил, спрятав свои таланты от жадных, ищущих взоров педагогов желающих прославиться за счет гениального ребенка.

Отец Магика был прост душой, наивен и неприхотлив. Искренняя светлая улыбка всегда озаряла его лицо, он был любим и сам любил. Сына обожал и не верил в его сверхспособности. Магик был для него самым лучшим, самым, самым ребенком на свете. И потому на все замечания жены он только рукой махал и смеялся, удивляясь на глупости, которые говорит вроде как не сумасшедшая жена. В конце концов, он решил встряхнуть семью, разогнать смертную тоску, поселившуюся после откровения Магика в сердце жены, купил путевку на Черное море, откуда оба родителя так и не вернулись, пропав в ужасающем реве урагана. И Магик впервые пережив нападение ангелов Бога, вернулся домой один. Ребенок пятнадцати лет не может жить один и потому, не без помощи сельской общественности, не без вмешательства школьных педагогов, Магик и оказался в интернате, откуда был забран приемными родителями.

Сказать, что он не переживал смерть настоящих родителей – ничего не сказать. Конечно, переживал и определив их на покой, в Сады смерти, как известно имитирующие рай, решил попытаться разобраться с происками ангелов, справедливо рассуждая, что этот мир и без того тяжел для жизни, зачем же еще нагнетать, зачем нападать, зачем вмешивать людей в битвы ангелов? Зачем?!

Щит

Два мужика, светлым днем, в городском парке заняли всю скамейку, расстелили газету, уставили бутылками с портвейном. Выпивали. Закусывали сушеной воблой, вели неспешный разговор.

И тут мимо них проследовала женщина, разговор, да что там разговор, забылось даже такое святое дело, как выпить, потому как… На ней была юбка сшитая из нескольких шерстяных платков, кофта мало чем отличающаяся от юбки дополняла необычный наряд. Копна седых волос покрывала плечи. Руки и пальцы, унизанные серебряными браслетами и перстнями с крупными каменьями, просто ослепляли, украшения сверкали на ярком солнце и придавали неизвестной даме еще более экзотичности.

Один из алкоголиков взглянул на ее ноги и вздрогнул, протирая глаза, на мгновение ему почудились копыта.

– Как на ходулях ходит! – кивнул алкоголик, зачарованно глядя на ярко-рыжие туфли незнакомки.

Туфли были на огромной платформе.

– Точняк! – согласился его собутыльник, также не сводивший глаз с экстравагантной незнакомки.

В этот момент она обернулась и оба алкаша замерли, потрясенно глядя в ее лицо, а затем рухнули со скамейки, на землю, без сознания.

– Ненавижу пьяниц! – прошипел Алексашка, полностью стряхивая с себя щит и превращаясь в обычного мальчишку.

Мила с Кокой хохотали невдалеке, они видели всю сцену.

– Ну что, Алексашка, понял теперь, как влияет щит на людей? – задорно прокричала Мила, будучи под щитом великолепной блондинки.

– Теперь бы узнать, как он влияет на ангелов, – пробормотал Алексашка.

– Они тебя примут за другую! – хохотала Мила.

– Теперь бы Коку обучить!

– Я не обучаем, – не согласился Кока, – и вообще, за мной ангелы не охотятся!

– Ты что? – удивился Алексашка. – Разве не знаешь?

Кока взглянул заинтересованно.

– Это, как семейное проклятие, распространяется на всех, кто попадает в орбиту нашей семьи. Заставляет страдать людей абсолютно не причастных к проклятию! Заражает тех, кто просто проявляет сочувствие нам!

– Ничего себе, – удивился Кока и весело взглянув в глаза Милы, добавил, – но я готов помучиться, за Милу, хоть в огонь, хоть в воду!

– Благодарствую! – благосклонно улыбнулась ему Мила.

– Ну что же, – раздумчиво протянул Алексашка, – щит я освоил, теперь начну искать магика!

– Кого? – хором воскликнули Кока и Мила.

– Того, кто может дать бой ангелам, кто заступиться за нас сможет! – терпеливо объяснил Алексашка. – Или вы собираетесь всю жизнь прятаться за щитами, не иметь собственной жизни и бояться любого стихийного бедствия? А магик нам поможет, я знаю!

Уверенно кивнул он и с вызовом поглядел в высокое чистое небо…

Богдан

В детстве Богдан жил у деда, в обучении. Дед шаманил, был в сговоре с духами природы и политкорректен с ангелами Сатаны.

– Мы им не мешаем, а они нам не мешают, – говаривал он.

Богдан рос мечтательным мальчиком, дед приручил его слушать невероятные сказки, которые даже в книжках не сыщешь. Дед знал прорву всяческих легенд и Богдан частенько играл, воображая себя героем той или иной дедовой сказочки, вот и тут, он выбежал во двор.

Снежинки мелькали в тусклом свете уличного фонаря, падали ему на ладонь, почти мгновенно таяли. Рука окоченела от холода и Богдан нехотя нацепил варежку. Запрокинул голову кверху, выдохнул, увидел, как белые клубы его дыхания окутывают падающие снежинки и будто бы затормаживают их падение.

– Ага! – торжествующе рассмеялся он. – Я хладный дракон, мое дыхание ледяное, всех застужу!

И помчался, порыкивая и пофыркивая, напугал стаю ворон, обедающих чьим-то батоном, наверняка выпавшим из продуктовой сумки. Вороны недовольно каркая взлетели кверху, а пропустив мальчика-дракона немедленно вернулись обратно, к своему занятию.

Между тем, Богдан мчался дальше, по улице, воображая себя огромным, страшным, с хвостом и такими лапищами, что ого-го! Расправив воображаемые крылья, Богдан решил взлететь к небу и тут наткнулся на живую стену. Ощупал, медленно приходя в себя, не веря и вглядываясь в роговые пластины, заметил, что стена дышит. Поглядел назад, увидел фонарь с тусклым светом и стаю ворон, поглядел вверх, разглядел большущую голову, увенчанную остроконечными рогами.

– Ах! – отшатнулся он и сел на землю.

– Что не нравлюсь? – насмешливо произнес кто-то, у него в голове. – Между тем, я дракон!

– С ледяным дыханием? – машинально переспросил Богдан.

– С ледяным, – подтвердил дракон.

Богдан моргнул, открыл рот, снова закрыл.

– А откуда ты?

– Ты позвал! – тут же заявил дракон и склонил голову, разглядывая мальчика. – Хочешь, покатаю?

Что-то в голосе дракона Богдана насторожило, и он замотал головой.

– Ну как хочешь, – произнес дракон с обидой в голосе.

Тяжело топая, он отошел, развернул крылья и взлетел. Богдан смотрел, разинув рот. Дракон гордо продемонстрировал себя. Огромной тенью пронесся он над мальчиком и вернулся, смирно усевшись наподобие человека, с любопытством рассматривая Богдана:

– Скажи мне, – начал дракон, – ты на самом деле существуешь?

– Это я у тебя хотел спросить! – возмутился Богдан. – С языка снял!

– А люди вкусные? – продолжал расспрашивать дракон.

– Не знаю, не пробовал, – отрезал Богдан и пока дракон не задал новый вопрос, выпалил вслух, – откуда ты? Где живешь? Как тебя до сих пор не заметили?

– Заметили, – задумчиво повторил дракон и облизнулся, – я бы тебя попробовал, но ты, кажется, нашего роду, а?

– Какого еще роду? – повторил Богдан, недоумевая.

– Ты колдун! – веско сказал дракон. – Я это всем нутром чую!

И продолжил, весело улыбнувшись и показав острые зубы:

– У нас тоже есть колдуны, но немного, совсем немного. Колдунов боятся. Они творят невозможные вещи, а еще, – перешел он на шепот, – колдуны добровольно присоединяются к войскам Сатаны!

– Ну и что в этом страшного? – не понял Богдан.

– Не знаю, – честно признался дракон и рассмеялся, – мне и так хорошо!

– А ты колдун? – спросил Богдан.

Дракон повалился на спину, задирая к снежному небу толстые лапы. Он хохотал:

– Ой, уморил, колдун! – и сел, – я смотрю, ты не в курсе, как должен вести себя настоящий колдун!

– Ну? – с обидой в голосе воскликнул Богдан.

– Колдун должен соблюдать дистанцию, вести себя осторожно с теми, кто не является колдунами, должен контролировать свою силу, а не то, результат будет плачевным! – важно, будто по заученному тексту, проговорил дракон.

– Почему? – прошептал Богдан, вспоминая житие своего одинокого деда.

– Да, потому что ненароком ты можешь рассердиться и поразить смертью себе подобного, – рассердился дракон, – как ты можешь этого не знать?

– Я только учусь.

– А, так ты еще маленький! – понял дракон. – А взрослые у вас толстые?

– Есть и худые! – машинально, думая о своем, отозвался мальчик.

– И эти толстые достигают хотя бы до моего подбородка? – с надеждой, заглядывая в глаза Богдану, продолжал допытываться дракон.

Богдан посмотрел, дракон был высок, очень высок, ростом приблизительно с пятиэтажный дом. Теперь настала очередь Богдана смеяться, повалившись на спину.

Дракон ждал, пыхтя от обиды. Наконец, Богдан смог произнести:

– Люди маленькие, самый высокий человек на Земле, мне кажется, едва тебе до коленки дотянется!

Дракон разочаровано фыркнул:

– И как вы живете? Маленькие, худые и толстые, планета у вас не обжитая, повсюду дикие леса и выжженные солнцем пустыни, груды мусора, грязные реки и озера. Я в океане поплавать хотел, так все лапы и крылья мгновенно черной пленкой покрылись, еле очистился! – пожаловался он.

– А ты, разве не с нашей планеты? – удивился Богдан.

– У нас мир, – мотнул головой дракон, – огромный, просторный, чистый, с вкусной водой, скажи, у тебя есть вкусная вода, очень пить хочется?

– Пойдем! – поманил его за собой Богдан, думая о колодце, за деревней.

Колодец соорудили давным-давно, для усталых путников, что имеют свойство передвигаться, как правило, в летние и осенние месяцы, кто с дальних огородов, кто из лесных зарослей с полной корзиной ягод, кто с пашни, кто из соседнего городка. Да, мало ли кому мог понадобиться глоток чистой воды! Вон, хоть тому же дракону!

Схватив ведро, и нетерпеливо бросив его в темную глубину колодца, дракон торопливо завертел колесо. Цепь со звоном наматывалась на барабан, быстро вытаскивая ведро полное воды. Дракон выпил одним духом и бросил ведро опять. Проделав так раз двадцать, наконец, напился:

– Маленькое ведро! – подытожил он. – И все-то у вас маленькое!

– Маленькое, толстое и худое! – подхватил Богдан.

Оба засмеялись.

Дракон протянул Богдану лапу:

– Ну, будем знакомы, колдун, как тебя зовут?

– Богдан!

– Хорошее имя, – кивнул дракон, мигом расшифровывая, – богом данный и колдун? Смешно!

В раскрытой лапе дракона лежала горсть сверкающих камней:

– Люблю я камни, – доложил дракон, – ты мне понравился, тебе и дарю!

И насыпал к ногам Богдана целую горку удивительных камней.

– Ух, ты! – по-мальчишески задорно вскрикнул Богдан. – Какие красивые!

Дракон, любуясь на восторг мальчика, вздохнул, подпер щеку лапой и глядел, с умилением.

– Можно я себе оставлю хотя бы один камушек? – попросил Богдан, вертя в руках синий сапфир.

– Дарю, я же сказал, все дарю! – развел лапами, дракон.

И встал, прощаясь:

– Ну, пока, может, когда и свидимся!

– Ты прилетай! – попросил Богдан. – Мы с тобой поиграем!

Дракон с удовольствием рассмеялся:

– Нет, уж ты прилетай, когда уйдешь из этого мира!

– Куда? – не понял Богдан.

– К нам, ко мне, хладному дракону, буду рад тебе, юный колдун, всегда и во все времена!

И он, развернув огромные крылья, впрыгнул в воздух, пролетел над самой головой мальчика:

– Буду ждать, Богом данный колдун!

– Я прилечу! – восторженно прокричал вслед хладному дракону, Богдан.

Нападение

Ему снилась тишина. Беззвучно плыли по голубому океану неба белоснежные облака, высоко, над горами парили орлы и проскальзывали сияющими искрами боевые корабли.

Мир выглядел таким безмятежным, надолго ли? В памяти его еще живо бушевали пожары страшных битв с ангелами, когда его покой нарушили.

Кто-то тряс Магика за плечо:

– Сынок, в школу пора!

Он открыл глаза, с трудом возвращаясь в действительность.

Приемная мать беспокоилась о нем:

– Зачем мне в школу? – строго спросил Магик, заглядывая в самую глубину ее души.

– Ну, как же, – пролепетала она, теряясь, – образование. Все дети в школу ходят!

– Я – не все! – напомнил он ей и встал. – Некогда мне заниматься вашими глупостями! Обучение должно быть мгновенным, а не длиться десять, а то и больше лет!

Вихрем пронесся до ванной, после, к шкафу переодеться и выпрыгнул за перила балкона, в воздух.

Мать улыбалась, провожая потерянным взором стремительно удаляющуюся фигурку сына.

В комнату заглянул муж и приемный отец Магика:

– Опять? Наш гений упорхнул? – коротко спросил он.

Она машинально кивнула и разразилась слезами. Рыдая, кинулась к мужу:

– Ну, почему, мы? – потрясенно шептала она, цепляясь за мужа. – Мы ведь самые обыкновенные люди.

– Наверное, поэтому, что, обыкновенные! – успокаивая ее, сдержанно вздохнул муж.

– Кто он? Может, бог? – дрожала она.

– Может! – задумался он.

И встряхнул ее:

– Прекрати плакать! Если наш сын – Бог, то так тому и быть, и тем более надо помочь спасти наш мир от нас самих, надо быть стойкой, понимаешь?

– Понимаю, – плакала она, – но я так устала и я вовсе не Богородица!..

Обнявшись, они вышли на балкон посмотреть в пустые небеса, приемного сына нигде не было видно.

Магик, тем временем, рассекал воздух далеко, вдали от дома своих приемных родителей. Когда позади кто-то объявился. Зашел справа и просто прилип едва ли не вплотную приблизившись к телу мальчика. Невидимый. Но Магик быстро стащил щит с невидимки. Его преследовал служка смерти:

– Зачем летишь за мной? – строго вопросил Магик.

– Приказ! – кратко ответил служка, не отставая.

Магик, понимая, что явление служки не случайно, зорко вгляделся в пространство и сразу углядел нетерпеливую толпу мерзопакостных. Мерзопакостные бросились без предупреждения, но, недолго думая Магик подтянул и открыл двери в короткий туннель, ведущий в покои Сатаны. Влетел. Мерзопакостные, улюлюкая, предчувствуя пиршество, когда столько молодой неизрасходованной энергии достанется им, не разобрались, последовали за своей жертвой.

Сатана был Дома. Одним движением, он обезвредил мерзопакостных, просто смахнул их в геенну, где огненные бесы радостно приняли свеженьких грешников. Притянул юного гения. Заглянул в глаза:

– А, древняя душа! И охота тебе дурью маяться, – узнал он его, легонько щелкнул по носу.

Кувыркаясь, Магик вылетел из туннеля, обратно в небо Земли. Служка исчез, оставив мальчика жить, как видно, Магик с честью выдержал испытание смертью.

Отряхнув пыль нездешнего мира, и вздрагивая от прикосновения Сатаны всегда схожего со смертью, пытаясь избавиться от воспоминания о пристальном взгляде Владыки Мира, Магик упрямо продолжил свой путь. Направлялся он в Туву, где, по его мнению, горели ярким пламенем души древних воинов способных выволочь этот мир из мрака духовной нищеты к свету собранных высокоразвитых душ…

Телепортация

Кока быстро учился и сам учил. Ах, как ему нравилось обучать Милу!

Он восхищался Милой и совершенно не замечал ее превращений. Кока видел душу девушки, а не ее внешнюю оболочку. Такое качество присуще скорее женщинам, нежели мужчинам. Однако, Кока владел именно таким даром и был безмерно счастлив, что его невозможно обмануть ни щитом, ни ведьмовскими чарами, ни похвальными речами с грамотами и медалями, он видел саму суть человека. На Милу он глядел не дыша да и было на что посмотреть. Блестящие крылышки за спиной, густые длинные ресницы, вот только портило впечатление выражение лица. Смотрела девушка надменно, свысока. Так смотрят короли и тщеславные дураки, в данном случае, дура, если только не королевна.

– У тебя в роду цариц не было? – спросил Кока.

Мила удостоила его презрительным взглядом и отвернулась, не желая поддерживать разговор.

– А вот у меня были! – и Кока скорчил насмешливую гримасу в ответ на ее поворот головы и повышенное внимание. – Ваше, преваше, заваше величие!

Заблеял он.

– Шут! – бросила Мила, встала, шурша юбкой и перешла в соседнюю комнату, выступая так горделиво, будто перед ней были не подростки, а по крайней мере коленопреклоненные вельможи.

Алексашка, наблюдавший всю сцену, сотворил из воздуха большой букет алых роз:

– Мила!

Она выглянула и обрадовалась, поймав брошенные братом цветы:

– Красивые! – кивнула благодарная, снова скрываясь в соседней комнате.

– Откуда ты взял букет? – изумился Кока.

– Украл! – покраснел Алексашка. – Из цветочного магазина.

И он подошел к окну:

– Видишь, как близко?

Кока поглядел:

– Принципиально, чтобы близко?

– Быстрее телепортируешь, – согласился Алексашка.

– Долго тренировался? – завистливо вздыхая, осведомился Кока.

– Всю жизнь! – кивнул пятнадцатилетний Алексашка и сощурился. – Но и у тебя способности, дай бог каждому!

Кока немедленно взмыл под потолок, быстро обогнул люстру и с победной улыбкой встал перед Алексашкой.

– Не надо обольщаться! – нарочито строгим голосом произнес Алексашка. – Хамелеон из тебя не очень получается.

Кока упрямо мотнул головой и в мгновение ока обратился в сгорбленную, морщинистую старуха. Старуха вышла идеально, проковыляв в соседнюю комнату, Кока умудрился напугать ничего не подозревающую Милу.

– Разойдись! – прокричал, смеясь и оттаскивая раздраженную Милу от Коки, Алексашка. – Обещаю телепортировать нам шикарный ужин!

– Из Рио-де-Жанейро! – все еще сердитая, потребовала Мила.

– Почему из Рио-де-Жанейро? – опешил Алексашка.

– Я так хочу! – отрезала Мила.

Вместе они освободили большой стол в гостиной и Кока, обернувшийся прежним молодым человеком встал с краю стола, на всякий случай.

Случай скоро представился. Тарелки и блюда с изысканными яствами вылетали из воздуха подобно ракетным снарядам, Коке пришлось максимально убыстриться, чтобы словить все.

Мила смотрела с издевкой на метания Коки, но ни в чем ему не помогла.

Алексашка телепортировав пятьдесят блюд, наконец, успокоился.

– Ограбленные станут переживать? – сухо осведомилась у брата Мила, с сомнением оглядывая переполненный стол.

– Не-а, – лукаво усмехнулся Алексашка, – все блюда приготовлены для огромного количества свадебных гостей, там даже не заметили пропажу, я проверял!

Удовлетворенная ответом брата, Мила, без лишних слов, уселась за стол, но только приступила к трапезе, облюбовав мясную запеканку на красивой позолоченной тарелке, как в квартиру вошли старшие, бабушка Алексашки и отец Милы.

– О! – одновременно воскликнули они.

Эти двое всегда завораживали молодежь. Они синхронно замирали, синхронно поправляли волосы, синхронно говорили.

Молодежь была потрясена удивительной схожестью, которую родственники, по всей вероятности, беззастенчиво заимствовали друг у друга. Недаром, людей долго проживших под одной крышей в мире и согласии, следователи подозревают в соучастии, если, скажем, один из них совершил преступление. Или, если кто-то из родственников склочен, раздражителен, то и на другого, люди смотрят с недоверием.

– И почему так? – усомнился вслух Кока.

– Что? – хором воскликнули отец и тетя Милы.

– Ничего!

– То-то же! – назидательно и совершенно синхронно кивая головами, произнесли родственники, усаживаясь за стол.

Кока исподтишка взглянул на Милу и получил в ответ одобрительную улыбку.

– Пир горой! – довольная, что не надо готовить, заявила бабушка Алексашки и вдруг замерла, глядя в окно:

– Кто это?

Все, разом, развернулись к окну:

– Магик! – облегченно рассмеялся Алексашка, бросаясь открывать. – Нашел нас, какое счастье!

Дракон

Всю свою жизнь Богдан жил воспоминанием о встрече с хладным драконом. Возмужав и войдя в силу, он выяснил о драконах практически все. Вызнал, что они ушли с Земли очень и очень давно, потому как для них, на голубой планете было слишком мало места. Владыка мира организовал для них огромадный и прекраснейший мир, полный суровых гор с заснеженными вершинами, глубоких озер с хрустально-чистой водой и широких бурных рек, где драконы любили охотиться за жирной рыбой. Что и говорить, эта рыба превышала человеческий рост, в два, а то и в три раза! На заливных лугах мира драконов паслись стада буйволов и разных диковинных животных, о которых у нас слагают легенды и сказания. Люди не верят в драконов, как не верят сами драконы в существование людей. Люди, какие они? Маленькие, толстые и худые!..

Богдан пытался прорваться в мир драконов, посылал своего энергетического двойника, изнемогал в поисках и попытках продвинуться туда, куда не позволительно было совать нос даже колдуну. И, когда уже отчаялся, понял, что услышан.

Среагировал дракон-колдун. В одно мгновение, притянул он Богдана к себе и заглянул в самую душу. В глубине кошачьих глаз дракона плясали искры интереса. Дракон не стал меряться силой с человеком-колдуном, он был выше этого, но поняв, кто ему нужен, испустил вздох облегчения:

– Ах, ты, успел подружиться с одним из наших?

– Да, – выдохнул Богдан, изнемогая под немигающим взглядом дракона-колдуна.

Хладный дракон прилетел быстро. Прошел через портал, из которого и вылез дракон-колдун и, откланявшись со своим собратом, растопырил лапы:

– Ты пришел! – но тут же изменился в лице (морде), – так ты не умер?

Печали его не было предела. Дракон уселся, горестно подвывая:

– Зачем меня разочаровал?

– А, если умру, что тогда изменится, – возразил Богдан, – людей к вам не пускают!

– Ну, какой же ты человек! – махнул он лапой. – Когда, из тебя знатный дракон получится!

– Как так? – не понял Богдан.

– Переделать тебя пара пустяков, – оживился дракон, – я бы прямо сейчас приступил, но боюсь, не потянешь ты, пугать всех начнешь.

– Огнем буду дышать, что ли? – насмешничал Богдан.

– Не-а, – отмахнулся дракон, – я не дышу огнем и ты не будешь!

Богдан кинулся к дракону, обнял, как мог:

– Какая радость! – всхлипнул он. – Ты не представляешь!

– Что такое? – всполошился дракон.

– Трудно жить, не зная своего будущего, – пояснил Богдан, – я ведь старый, в своем мире старый.

– Ну да, – не поверил дракон, – недавно был маленьким.

– Но не толстым, – рассмеялся сквозь слезы Богдан.

– Не плачь, – посерьезнел дракон, – я к Сатане пойду, он разрешит забрать тебя раньше времени.

– Благодарю, – поклонился Богдан.

С тем они и расстались. С тем Богдан и обратился к своим товарищам по несчастью, а вдруг хладный дракон способен помочь не только одному Богдану, но и другим? Спрашивал он, но друзья его стойко молчали. Старуха, сестра Богдана отводила взгляд, молодежь обдумывала небывалое событие – встречу дракона и человека.

– Как же он проник в наш мир? – недоумевал Алексашка.

– Через портал, наверное, – пожал плечами Богдан.

– Дракон, – мечтательно произнес Магик, – хотел бы я стать драконом, сильным, независимым созданием, свободным, как само небо!

– Да, – вздохнул старый колдун, – но возможно ли такое на деле?

– Я не слышал, – тут же кивнул Магик.

Старуха замотала головой.

– А, может, попросить, – робко вмешался Кока.

– У кого? – разом воскликнули все присутствующие.

– У дракона-колдуна, – высказал свою мысль вслух Кока, – авось, он пойдет нам навстречу и ангелы перестанут нас страшить!

– Отстанут, факт! – кивнул Магик.

– Перестанут преследовать, – подтвердил Алексашка.

– Но, как это сделать? – вмешалась тут Мила. – Вы сможете до него добраться?

– Попробуем! – опять разом воскликнули все присутствующие.

Гении

На улице было прохладно. Пар вился из ноздрей и рта, не стойким туманом задерживаясь ненадолго у лица, и тут же растворялся бесследно.

Магик вздрогнул от холода, клацнул зубами и притянул дверь, ведущую в преисподнюю. Вышедшим за ним на утренний холод колдунам ничто не угрожало. Потоки теплого воздуха из приоткрытой двери так и накатывали, согревая и приободряя. В преисподней всегда плюс пятьдесят шесть градусов по Цельсию.