Текст книги "Ларе-и-т`аэ"

Автор книги: Элеонора Раткевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 3
Что поставлено на карту

– Как только вся остальная твоя компания угомонится, приходи в кабинет Илмеррана, – произнес Лерметт с отсутствующим видом: мысли его были явно уже заняты чем-то другим – вероятно, тем самым, о чем он собирался совещаться с другом и наставником спустя самое недолгое время.

– А как я его найду? – поинтересовался Арьен.

– Алани тебя проводит, – кивнул Лерметт в сторону вытянувшегося наизготовку русоволосого пажа.

Эннеари вытаращил глаза.

– Алани?! – переспросил он и неожиданно расхохотался.

Лерметт несколько мгновений непонимающе взирал на него, затем сообразил и тоже разразился хохотом.

– Алани! – повторил он, не в силах справиться со смехом.

– И что тут смешного? – вопросительно приподнял бровь паж. Эннеари понравилось, как он спросил: совершенно без обиды. Он просто и спокойно осведомился.

– Ну да, ты же не знаешь по-эльфийски, – с трудом промолвил король, утирая слезы смеха. – А я раньше не соотносил как-то. «Алани» на эльфийском означает «подарок на память»… только не всякий подарок, а… как бы это лучше сказать… с намеком, что ли…

– Пожалуй, точнее всего, – с невозмутимостью, стоившей ему огромного труда, заявил Арьен, – это слово переводится как «тот еще подарочек».

– Что ж, – задумчиво произнес Алани, – по-моему, термин соответствует именуемому им объекту удовлетворительно.

Король и эльф переглянулись и вновь грянули хохотом.

Угомонить остальную компанию особого труда не составило. Все-таки день выдался на диво разнообразный. Найлисс – город удивительный, и полюбоваться на него стоило. Даже если бы никто и не хотел разглядывать всевозможные чудеса и диковинки, на то есть Лоайре. Арьен сильно подозревал, что этот помешанный способен и мертвого уговорить подняться и пойти взглянуть на прелести здешнего зодчества – что уж говорить о живых! Живые весь день провели в блужданиях по городу, и теперь едва держались на ногах: все-таки нет у эльфов привычки расхаживать по мостовой. Вот и славно. Никакой надобности нет за ними приглядывать. Навряд ли хоть кто-нибудь способен на большее, чем поужинать, умыться и с блаженным стоном рухнуть в постель. Разве что этот кто-нибудь догадается заняться самоисцелением и снять усталость… да нет, опять-таки навряд ли. Никто сейчас не в состоянии подумать о себе. Головы у всех заняты балконными и оконными решетками, резными карнизами, крестовыми сводами, шпилями, куполами, башенными зубцами и прочей восхитительной дребеденью. Вот даже и неугомонная троица – Аркье, Ниест и Лэккеан – и те зевают и спотыкаются. Достаточно разогнать после ужина всех по комнатам, и можно быть совершенно спокойным: до утра ни один из своей комнаты не выйдет.

Покончив с ужином, Эннеари принялся шарить взглядом по Гостиной Гобеленов, отыскивая Алани. Паж вынырнул словно бы из ниоткуда совсем рядом с ним. Занятный паренек, ничего не скажешь. Арьен уже успел убедиться в его способности исполнять свои обязанности, как бы и вовсе не показываясь на глаза, и при этом безошибочно возникать именно там и тогда, где и когда он нужен. Лучшего пажа и пожелать нельзя. Впрочем, иного и ожидать не следовало. Не такой Лерметт человек – да и не такой король, к слову сказать – чтобы держать у себя на службе неумех. Но парень все равно занятный. А уж манера изъясняться у него… более чем странная.

– Я готов, – безмолвно просигналил пажу Эннеари, и тот столь же безмолвно кивнул.

И едва только закрылась последняя из дверей, как «тот еще подарочек» развернулся, подошел к гобелену с изображением речной долины в окрестностях Риады, откинул его в сторону и отворил скрытую им прежде небольшую дверь.

– Нам сюда, – объявил он. – Самый короткий путь.

Да, если учесть, сколь многочисленны и запутанны дворцовые коридоры и переходы, такую роскошь, как возможность сократить себе путь, никак нельзя почесть излишней.

– И как ты только ухитряешься не заблудиться? – поинтересовался Эннеари, глядя, как ловко ориентируется Алани в запутанном лабиринте галерей и коридоров, уверенно выбирая единственно нужный.

– Можно, – спокойно кивнул Алани в ответ. – Можно и заблудиться. Дворцы ведь для того так и возводят, чтобы человек со стороны заплутал. Я первым делом у Его Всезна… то есть у советника Илмеррана план дворца попросил и назубок его вызубрил.

Вот так. Интересные все же у Лерметта пажи. Или это так повсеместно принято?

– Пришли, – сообщил Алани, отворяя очередную дверь, и привычно посторонился, пропуская эльфа вперед.

Кабинет Илмеррана заставил Эннеари изумленно зажмуриться. Несколько мгновений спустя он осторожно приоткрыл глаза. Нет, ничего не изменилось. Он словно бы провалился в пространстве и времени на… сколько же лет тому назад? Вот сейчас Илмерран скажет ему неизменное: «Проходи, садись – да сколько же можно заставлять себя ждать», – и урок начнется, как начинался всякое утро…

– Ничего удивительного, – нетерпеливо заявил Илмерран, прекрасно догадавшись, что за чувства обуревают его бывшего ученика. – Гномы, как тебе из моих прежних лекций должно быть известно, весьма постоянны в привычках. По крайней мере, в тех случаях, когда нет смысла тратить силы и время на то, чтобы обзавестись новыми. Было бы странно, если бы мой здешний кабинет выглядел иначе, нежели прежний. Проходи, садись – да сколько же можно заставлять себя ждать!

Эннеари усмехнулся и вошел в кабинет. Как он и полагал, Лерметт его опередил. Трудно сказать, сколько времени он уже пробыл в этом кабинете, склонясь над столом, и облик короля ничуть не меньше, чем обстановка кабинета, утвердил Эннеари в мысли, что время вытворило какой-то особо хитроумный курбет. Ни парадного майлета, ни тем более нарретталя на короле не было – совсем как встарь. И рукава рубашки закатаны до самых локтей. И никакой короны на голове, ни даже шапочки-бриолета – волосы перехвачены узким кожаным шнурком. Может, если откинуть занавесь и распахнуть настежь окно с великолепными витражами, взору откроется покрытый бугристыми льдинами Хохочущий Перевал?

– Дозвольте вам помочь… – начал было паж.

– Не дозволю, – отрезал Илмерран, возвращаясь к занятию, от которого его оторвал приход Арьена – а именно, к разворачиванию и сворачиванию громадных свитков пергамента. – Сам найду. А его величеству и вовсе нечего под руку лезть. Лучше прибери вот эти свитки. Я их уже просмотрел, там нет ничего нужного.

Он рывком развернул очередной свиток почти до половины. Перед глазами Эннеари мелькнула и вновь скрылась изображенная на пергаменте карта – словно плясунья пестрым платком махнула.

– Совсем даже не то, – скривился гном, сворачивая свиток.

Эннеари подошел к столу, над которым склонился Лерметт.

– Сейчас, погоди, – отрешенным голосом произнес Лерметт. – Я уже заканчиваю.

– Я тоже, – сообщил Илмерран. – Вот она.

Нужный свиток был едва ли не выше самого Илмеррана. Алани, по своему обыкновению, возник подле гнома в должное мгновение, и вдвоем они сноровисто развернули карту. Глянув на изображение на пергаменте, а затем на стол, Эннеари чуть было не рассмеялся.

Вот это да! Пожалуй, гномья педантичность не уступят разве что людской нетерпеливости. Лерметт, судя по всему, не пожелал дожидаться, покуда Илмерран отыщет нужную карту, и в то самое время, когда гном разворачивал один за другим тяжеленные свитки, Лерметт рисовал искомую карту по памяти. Под его пером стремительно возникали горы и низины, встопорщивались крохотными башенками города, струились чернильной влагой реки, беззвучно шелестели леса. Эннеари залюбовался его работой. В точности ведь то же самое изображение… э, нет! Такое же, да не такое. Вот этих обозначений на пергаменте Илмеррана нет!

– Что это? – удивленно спросил Арьен, когда рука Лерметта уверенно вычертила еще несколько странных загогулин поверх прежних.

– Ветер, – ответил Лерметт, не подымая головы. – А вот это… впрочем, неважно. Сам сейчас увидишь.

Он утомленно разогнулся и отложил перо.

– Готово, – молвил он. – Вот сейчас только чернила просохнут, и можно начинать.

– Это еще долго? – поинтересовался Илмерран. В чем бы ни заключалось предстоящее гному дело, ему явно не терпелось приступить к нему тотчас же.

– Совсем нет, – ответил Лерметт, разминая пальцы. – Можно, конечно, для быстроты песком посыпать…

– Ни за что! – пылко воскликнул Алани, на всякий случай отодвигая подальше от короля песочницу. – Ну, вы и сказанули, ваше величество!

– Да, ведь и верно, – усмехнулся Лерметт. – Забыл совсем.

Куда как интересно. Кажется, не далее как перед ужином Арьен почел манеру Алани разговаривать странной? Действительно, странная. Особенно для вышколенного пажа. И чем дальше, тем более странная.

– Магу за работой еще и не такое можно, – усмехнулся Лерметт в ответ на невысказанный вопрос Эннеари.

Магу? Магу?! И это в его-то годы… а кстати, сколько их, этих самых лет?

– Лет-то тебе сколько? – ошарашенно поинтересовался Арьен у Алани.

– Пятнадцать с половиной, – гордо заявил паж таким тоном, будто пятнадцать с половиной лет – возраст зрелый и, безусловно, почтенный, а шестнадцать, до которых ему всего-то полгода и осталось, так и вовсе старость, и ему за упомянутые полгода нужно еще ой-ой как много всякого разного успеть, покуда не превратился в ветхую развалину.

С ума можно сойти! Да нет, не просто можно – ничего другого сделать нельзя. Только сойти с ума. Конечно, мимолетные эфемеры и учатся всему на лету – им иначе нельзя: времени у них нет подолгу рассусоливать. И люди из этого правила никак уж не исключение, напротив. Но все же… даже и для человека – нет, нет и еще раз нет! Магия больших познаний требует. Пусть Алани и усвоил только их начатки… все едино – и когда он успел? Пусть он едва умеет колдовать… чтобы в неполные шестнадцать лет… невозможно. Непостижимо. Люди – создания быстроумные… но ведь не настолько! Тут никакое быстроумие, никакое природное дарование не поможет. Чтобы стать магом в пятнадцать с половиной, даже и таланта никак уж не довольно. Для такого надо быть гением. И вот этот вот гений…

– Это что же получается? – гневно вопросил разом изнемогший от чудовищной несправедливости Эннеари. – Выходит, у тебя прирожденный маг гостям вино наливает и по дворцу с поручениями носится?!

– Конечно, – пожал плечами Лерметт. – Самая та работа для вельможных сынков, пока в возраст не вошли. Не бездельничать же им. Бывают занятия и похуже.

– Да? – прищурился Эннеари.

– Представь себе, да, – хмыкнул Лерметт. – Конечно, я в свои пятнадцать уже вернулся из первого своего посольства…

С уст Эннеари едва не сорвалось: «Вот видишь! Себя в его годы вспомни!»

– … а прежде того, – невозмутимо заключил король, – я навоз из конюшни выгребал. И котлы на кухне драил.

Эннеари вытаращил глаза.

– Для наследного принца в пажах разгуливать – не по чину занятие, – посмеиваясь, пояснил Лерметт. – Больно уж чистенькое. Щеголяй себе в новеньком майлете да кружевных манжетах… нет. Уверяю тебя, если бы можно было отправить с посольством кого другого, а не меня, отец бы так и сделал. Потому как нечего малолетним высокородиям прежде времени нос задирать.

– П… понятно, – пробормотал ошеломленный Арьен.

– Будь Алани всего только магом, – безжалостно присовокупил Лерметт, – он бы у меня все лето котлы драил и дрова рубил. Пажом он служит не как маг, а как студент Арамейля. Надо же парню время оставить для летнего задания.

– Я его уже выполнил! – оскорбился Алани.

– Это тебе только кажется, – усмехнулся Илмерран. Взгляд гнома неотрывно следил за картой, вышедшей из-под пера Лерметта: просохла ли?

Вот оно как… что же, тогда все становится на свои места. Арамейльский университет возрастом своих студентов не считается. Может и дряхлого старца в обучение принять, может и ребенка, едва только наловчившегося ходить, поименовать студентом. Годы – ерунда, внешнее. Другое важно – на что ты способен… а сметливый Алани наверняка способен на многое. В том числе и на учебу в Арамейле. Навряд ли он успел проучиться больше года – но и за год в Арамейле можно узнать уйму всякого разного, если времени даром не терять. А уж по части магии… да лучших магов, чем те, что преподают в Арамейле, нигде не сыщешь!

– Так ты на отделении магии учишься? – понимающе спросил пажа Эннеари.

– Да нет, – к величайшему изумлению Арьена, ответствовал Алани. – И не собирался даже. На курс магии меня записали дополнительно. Распоряжением ректора. Я на отделение прикладной математики поступил. А магия – это так, разве что удовольствия ради…

– Это тебе только кажется, – отрезал Илмерран.

Еще бы! Перепутать свой основной дар с дополнительным – случай нередкий. Сколько же иной раз лет впустую уходит, покуда жизнь все расставит на свои места – подумать страшно. Со стороны оно виднее – да только кто станет слушать советы стороннего! Вот и происходят подобные ошибки повсеместно… за исключением Арамейля. Уж если ректор своим распоряжением зачисляет кого на отделение магии – значит, этого властительно требует его талант. Тот самый, основной, еще неосознанный. Об заклад биться можно – быть мальчишке магом, да притом из лучших… а вот развлекаться на досуге он будет как раз математикой. Прикладной.

– По-моему, просохло, – заметил Лерметт. – Можно начинать.

– Согласен, – кивнул Илмерран и обернулся к Алани. – А ты что скажешь?

Алани придирчиво исследовал карту.

– Можно, – одобрил он после недолгого молчания. Лицо его было серьезным и сосредоточенным, в глазах не осталось ни смешинки, рот отвердел. Даже нахальная ямочка на подбородке сделалась жесткой и властной.

– Давай-ка, помогай, – бросил Лерметт Арьену, взявшись за найденный Илмерраном пергамент. – Укладывай ее.

– Куда? – удивился Эннеари.

– На стол, – нетерпеливо скомандовал Лерметт. – Поверх моей. Уголок к уголку, ровнехонько. Чтоб ни на волос в сторону. Давай, лучник. У тебя глазомер получше моего будет.

Спустя некоторое время совместными усилиями эльфа и короля карта была наконец-то уложена правильно. Алани в этом участия не принимал. Он стоял, сложив ладони вместе, и поминутно вякал: дескать, неровно… и опять неровно.

– Годится, – изрек он отсутствующим тоном, когда Лерметт от излишнего усердия едва не сдернул нечаянно пергамент на пол.

– Тогда приступай, – скомандовал Илмерран.

– Я уже приступил, – прежним, чуть рассеянным и вместе с тем сосредоточенным голосом отозвался Алани.

В кабинете сделалось необыкновенно тихо. Казалось, напряги слух – и услышишь, как струится вверх пламя свеч, поставленных в высокие шандалы. Алани развел слегка сомкнутые прежде ладони, потом округлил их, словно держа на весу незримую чашу. Пальцы и запястья его понемногу напрягались: невидимая чаша явственно тяжелела. А потом Алани, занеся руки над столом, сжал пальцы, ухватывая несуществующую чашу за края, и резким коротким движением разломил ее, изливая таинственное ее содержимое прямо на карту.

Эннеари еле слышно ахнул.

Он почти уже начинал догадываться, что именно делает Алани… всего лишь почти – но тем неожиданнее оказался эффект.

Карта ожила – словно бы распластанные по пергаменту образы вновь обрели плоть.

Медленно воздвиглись из недр рисунка Пограничные Горы; их головы забелели искристым снегом, темные каменные плечи оделись кудрявым бархатом леса. Медленно, как если бы спросонок, разлилась по степи слегка тронутая уже легкой желтизной предосенняя зелень высокотравья. Неслышно вздохнула сахарная белизна известковых скал Сулана, задумчиво нахмурились прибрежные дюны Юльма. На речных волнах заплясал переменчивый своенравный блеск. Крохотные города вздергивали кверху башенные зубцы, выблескивали огоньками обливной черепицы, тыкали в небо острыми шпилями. И совсем уже крохотными, едва различимыми огоньками высверкивали изредка доспехи пограничных разъездов.

И только в левом нижнем углу карты рисунок так и остался на пергаменте.

– Что это такое? – грозно осведомился Илмерран, сдвинув брови.

– Не знаю, – смущенно промолвил Лерметт. – Смазалось, наверное.

– Да? – Илмерран посмотрел на короля в упор.

Лерметт покраснел, приотвернул злополучный уголок, покраснел еще сильнее, взял перо и тщательно довел две несомкнутые линии. Уголок карты выскользнул из его руки, плотно прильнул к карте нижней и мигом вспух гранитной плотью.

– То-то же, – наставительно изрек Илмерран. – Ну как так можно! Серьезное ведь дело делаем – и вдруг такая расхлябанность! Один опаздывает, другой болтает попусту, третий и вовсе небрежничает, работает как попало – а еще почетный доктор наук. Налеа. Все трое.

– Ладно еще, что это всего лишь я ошибся, – заметил Лерметт, откладывая перо. – Я было испугался, что ошибка в самой карте. Тогда ничего нельзя было бы знать наверняка.

– Не для того все по десять раз считалось и пересчитывалось, – вздернул бороду Илмерран, – чтобы карта оказалась с ошибкой. А вот мы себе сейчас не можем позволить ошибиться ни в малейшей мелочи – ясно?

– Да. – Лерметт покаянно потупил глаза – ну ни дать ни взять ученик, не приготовивший урока.

– Слишком дорого за сегодняшние ошибки платить придется, – проворчал Илмерран, слегка смягчившись. – Может, даже и непомерно. Соберись, Лериме. Арьен, это и тебя касается. Алани, ты отдохнул?

– Сейчас. – Паж аккуратно свернул и отложил в сторону белый шелковый платок, которым он вытирал руки после волшебства, взял с узкого поставца чашу, в которой темнело суланское вино пополам с травяным отваром, и осушил ее в два глотка. – Вот теперь готов… кажется.

– Голова не кружится? – заботливо поинтересовался гном.

– Нет, – с вызовом ответствовал Алани.

– Значит, не «кажется», а готов, – заключил Илмерран. – Начинаем. Арьен – а тебя что, отдельно звать надо? Иди сюда, к столу.

Три головы – человека, эльфа и гнома – склонились над картой.

– Смотрите, – выдохнул гном. – Смотрите внимательно, мальчики.

– Рано еще смотреть, – заметил Алани. – Я еще не начал.

Он взял с полки, где во множестве стояли песочные часы, самые простые, снял крышку, осторожно разнял колбу и высыпал песок на стол вдоль верхнего края карты. Несколько тихих повелительных слов – и песок разгладился, замер широкой лентой, словно бы приподнялся чуть-чуть , когда его изнутри пронизала голубовато-белая молния, и вновь замер сияющей полосой стекла. И не просто стекла, а зеркального.

– Что это? – слегка сипло от восхищения и неожиданности спросил Эннеари.

– Зеркало Времени, – несколько отрешенным голосом ответил Алани. – Самый верный способ увидеть прошлое или возможное будущее.

– И самый опасный! – от возмущения Илмерран рявкнул густым басом. – Алани, ты что, рехнулся?

– Нет, – спокойно ответил паж. – Просто других способов я еще освоить не успел. А теперь смотрите. Пора.

Подушечкой указательного пальца он слегка пристукнул по краю карты там, где он смыкался с зеркалом.

Безмолвная рябь прошла по степи.

– Что это? – вновь спросил Арьен – на сей раз шепотом, чтобы не потревожить Алани: уж если избранный магом метод опасен, отвлекать его не следует ни в коем случае.

– Ветер, – еле слышно прошелестел Лерметт. – Я же тебе говорил. Сам сейчас все увидишь.

Даже шепот его был почти таким же отрешенным, как голос Алани. Лерметт был не здесь – он всей душой, всем разумом погрузился в зеркало и карту.

Ветер нес с собой вечную осень, ибо степь желтела. Желтела, увядала, иссыхала в ожидании весенних дождей… в тщетном ожидании. Весенний ветер нес с собой не живительную влагу, а смертоносный песок. Пустыня наползала неуклонно – сперва неуверенно, а после все быстрей и быстрей. Единственные капли влаги Эннеари видел в зеркале – капли слез, катившихся по лицам стариков, когда они гладили узловатыми пальцами черную от суховея траву, скукоженную, ломкую, рассыпающуюся в прах даже от такого легкого прикосновения. Первая кровь на этой траве, и та выглядела не настолько жуткой, как этот переживший себя прах… во всяком разе, поначалу. Зато потом… верно говорится, что кровь не вода: сколько ее ни лей, а землю она не напоит… так зачем же? Зачем?!

На карте медленно занимались алые искорки – маленькие, а потому вроде бы совсем не страшные… горела Риада, полыхал Ланн, корчился в огне Найлисс, и Эннеари оцепенелым от ужаса взглядом смотрел, смотрел, неотрывно смотрел в Зеркало Времени, где беззвучно ревел огонь, свистали неслышно сабли, и с немым предсмертным воплем валились наземь под копыта тощих, как пустые ножны, коней все новые и новые тела. Кто сказал, что война обновляет кровь мира? Соврал, мерзавец – то ли в неведении, то ли с холодным осознанием… Эннеари видел, как она выкашивает все, чем цвела земля – как убивают самых храбрых, самых мужественных и стойких, как гибнут самые бескорыстные и совестливые, как вешают самых хладнокровных и хитроумных, как расточается задолго до срока под раскаленным рабским тавром жизнь самых беззащитных… и даже те, кому привалило сомнительное счастье уцелеть среди крови и огня, никогда уже не будут прежними. Да и сколько тех уцелевших – хорошо еще если десятая доля по обе стороны войны! Не так вроде и много голодных ртов… но мало, слишком мало рук, способных их прокормить, погибельно мало. Он видел детей насильников и любовниц мародеров – так смотри же, эльф, смотри хорошенько! – вот она какая, война на выживание… что, не ожидал? А ты еще на лица их посмотри, на лица, а пуще того в глаза – вот в эти потускнелые, глубоко запавшие от голода глаза… понял теперь? Ты не отворачивайся, ты смотри прямо в глаза, смотри на жуткие в своей тупой решимости лица, на тонкие руки и ноги с ломкими движениями – ну, ни дать ни взять, саранча! И еще на землю посмотри… да нет, ты глаз не закрывай, ты посмотри, что оставляет за собой на этой земле эта саранча… ты ведь и представить себе не мог, что такое возможно – так смотри же!

– На двадцать лет раньше! – горестно проскрежетал чей-то неузнаваемый голос – неужто Илмеррана? – Поверить не могу…

А потом саранча ринулась через Хохочущий Перевал, накрыв его черной колышущейся массой… нет, нет, нет! Видеть в зеркале еще и это… не судьба пристигла Долину Эльфов – нечто тысячекратно худшее! Эннеари в страшном сне бы не привиделось, что с его соплеменниками может сделаться такое… что мертвые будут проклинать немногих оставшихся в живых, готовых бестрепетно резать глотки спящим – да если бы только! На краткий миг ему показалось… нет, не показалось – он и в самом деле увидел в зеркале себя… увидел, что… нет, нет же, никогда, кровью своей клянусь – никогда, никогда, нет!

Рука Лерметта легла на его холодные пальцы и слегка сжала их. И это немое… нет, не сочувствие, не сострадание даже – понимание, такое надежное и неколебимое, обессилило Арьена враз. Оно высекло из глаз слезы, словно ветер в лицо.

– Довольно! – хрипло простонал Лерметт. – Не могу больше!

– Я тоже, – задыхающимся голосом ответил Алани и вновь стукнул указательным пальцем по краю карты.

Эннеари смигнул слезы и вскрикнул. Паж едва стоял, навалившись всем телом на тяжелый стол. Юноша был иссиня-бледным, губы и лунки ногтей посинели.

– Арьен, скорей! – вскричал Лерметт – но Эннеари уже и сам подхватил пажа под мышки, уложил поудобнее, опустился рядом на одно колено и прижал пальцы к белым вискам Алани. Знать бы еще, что с парнем стряслось…

– Это просто потеря крови, – сварливо пояснил Илмерран. – Очень сильная потеря крови.

Эннеари невольно обвел кабинет взглядом, но нигде не было ни кровинки – даже в зеркале.

– Плата за волшебство, – еще прерывистым, но куда более ровным голосом промолвил Алани.

Лерметт резко выдохнул.

– Именно так, – дернул бородой Илмерран. – За все надо платить. Чем больше крови льется в зеркале, тем больше ее теряет маг… если, конечно, он не мастер по Зеркалам Времени. Если бы я предполагал, что это случится так скоро и так кроваво, я бы запретил опыт.

– Вам бы это не удалось, Ваше Всезнайство! – Алани под руками Арьена заодно со здоровьем быстро обретал свое потаенное ехидство – а слабость сделала его из потаенного явным. – Вы не мой мастер-наставник.

– Но именно я подписываю для мастера твой отчет о летней работе, налаион! – взгремел Илмерран.

– Я тоже, – сухо осведомил пажа король. – И я до тебя, мерзавца малолетнего, еще доберусь, учти. Арьен, ты как, справляешься?

– Вполне, – не подымая головы, – ответил эльф. – Тут особого искусства не требуется.

– Очень хорошо, – изрек гном. – А когда справишься совсем, дай мальчишке поесть.

– Ох ты! – с сожалением произнес Алани. – Я ведь еды не припас…

– Зато я припас, – свирепо отрезал Илмерран. – Если бы я ждал от всяких налеа, что они смогут сами позаботиться о себе, мне пришлось бы носить траур пожизненно. На поставце шкатулка, в ней холодное мясо, ломоть паштета, кусок вишневого пирога и яблоко. Вино с лечебным настоем в белой фарфоровой бутылочке – пусть выпьет половину.

Алани чуть приподнялся на локтях.

– Но ведь вы не знали, что я собираюсь пустить в ход именно Зеркало Времени! – гораздо более твердым голосом осведомился он. Глаза его подозрительно сощурились.

– Наверняка – нет, – с достоинством отпарировал Илмерран. – Но зато я знаю тебя – и я сделал вывод на основе имеющихся у меня сведений. А гном, неспособный сделать вывод на основе имеющихся у него сведений…

Алани расхохотался во весь голос.

Лерметт, не дожидаясь Эннеари, уже открыл шкатулку со съестным и поднес ее пажу.

Эннеари только хмыкнул, глядя, как мальчишка уплетает за обе щеки, поднялся с колен и отошел в сторонку.

– Прости. – Лерметт положил ему руку на плечо. – Прости меня, дурака. Я знал, что будет скверно, но не предполагал, что настолько. И на двадцать лет раньше, ты только подумай!

– Ничего удивительного, – вздохнул Эннеари. – Страх – дурной советчик. То, что могло бы еще полвека протянуть, со страху в единое мгновение затаптывают. И не казни себя. Ты прав, это надо было увидеть.

– Я уже готов, – возгласил Алани. По лицу его от уха до уха тянулись роскошные вишневые усы.

– Лицо утри, – проворчал Илмерран, взял его руку и посчитал пульс.

– Хорошая штука – молодость, – вздохнул он, убирая пальцы с запястья пажа.

– Значит, можно продолжать? – настойчиво гнул свое Алани.

– Погоди ты! – рыкнул на него Илмерран. – Нам ведь надо еще и на местности осмотреться. Отдыхай покуда, приглядывайся. Арьен, Лериме – вы еще долго отлынивать изволите?

Эннеари вернулся к столу с невольным содроганием. Но карта выглядела точно такой, как и перед начало опыта. Зеркало бесстрастно отражало потолок.

– А вот теперь, собственно, и начнется то, зачем я тебя позвал, – обратился Лерметт к Эннеари. – Если мы хотим, чтобы такое будущее не сбылось…

– О да! – выдохнул эльф, казалось, из самой глубины своего сердца. Может, он и сумеет забыть когда-нибудь то будущее, что увидел в зеркале… если вместе с Лерметтом создаст иное будущее.

– Тогда извольте не отвлекаться! – подхватил Илмерран. Его крепкий, как вересковый корень, палец уперся в карту. – Кстати, Лериме – в одном ты все-таки ошибся. Отводных каналов нам потребуется только два – здесь и вот здесь.

– Почему? – удивился Лерметт.

– Думать, думать учись, доктор наук! – рявкнул Илмерран. – Мы ведь не стенку, мы горы возводим!

– Горы? – придушенно возопил Эннеари. Только-только он вроде бы начал хоть что-то понимать – и тут на тебе!

– Горы, – отрезал Илмерран, явно раздосадованный несообразительностью своих учеников.

– А стенку не лучше ли? – спросил Арьен.

– Не лучше! – снова рявкнул гном. – Не лучше, не проще и даже не дешевле! Конечно, если бы мы разделывали степь под пашню… в общем-то оно очень даже можно… подземные воды здесь невысоко стоят, да и не так чтобы очень соленые… можно.

– Ни за что! – пылко воскликнул Лерметт. – Степь должна остаться степью – и только так. Потом, если все получится, сами пусть выбирают… но степь должна остаться степью.

– А тогда никаких стенок, только горы. – Гном грозно нахмурился. – Арьен, чему я тебя учил? Ты хоть раз задумался, почему природа не берет кирпичи и раствор и не строит стен, а возводит горы? Ведь стенка, по-твоему, проще!

Эннеари покаянно потупился.

– Форма, которая может сама, естественно возникнуть из складок местности, всегда устойчивее, – смягчился гном. – К тому же стенка нам ничего не даст. Нам ведь не удержать ветер надо, а перенаправить. Это какой же высоты стену громоздить пришлось бы? Сколько рабочих рук, сколько времени даром ухлопать – посчитай-ка! Правда, ты всегда относился к математике с непозволительной для музыканта прохладцей, но ты все-таки подсчитай.

– А горы разве проще? – умоляюще спросил Эннеари.

– Намного, – заверил его Лерметт. – Здесь и вот тут два небольших вулкана… а остальное придется наращивать. Народу, конечно, потребуется много… но все-таки даже все Арамейльские маги вместе взятые – это еще не три четверти населения всей степи, не говоря уже о Восьми Королевствах.

– А зачем столько магов? – с жадным любопытством поинтересовался Эннеари.

– Как это – зачем? – возмутился Лерметт. – Выводить вулканы. Гасить землетрясения… а некоторые не гасить, а направлять. Лаву направлять. Это, считай, все отделение магии земли в полном составе. Потом почти все отделение магии превращений. Мастера по работе с временем, мастера-погодники – воздушные завихрения тоже как-то гасить и направлять надо…

– Не только, – вставил Илмерран. – Еще и снеговые шапки наращивать.

– А-аа! – выдохнул Лерметт. – Теперь понимаю, почему только два канала.

Эннеари переводил ошалелый взгляд с человека на гнома и обратно. Эти двое, может, и понимают, о чем разговор – недаром ведь обсуждали меж собой этот замысел, и не раз – понимают с полуслова… но он-то не гном и даже не почетный доктор наук, и ему ничегошеньки не понятно!

– С этих новых гор свои реки потекут, – объяснил ему Лерметт. – Илмерран-рей, а сток их уже рассчитан?

– Конечно, – приосанился гном, когда венценосный ученик почтительно поименовал его мастером, да еще по-гномьи. – И общий сток, и русло, и сила течения – все, что нужно. Все лето этим только и занимались.

Лерметт наискось метнул на Алани проницательный взгляд; тот ответил спокойным кивком.

– Мальчик совсем неплох, – снизошел до похвалы Илмерран. – Жаль, право. Математика в его лице очень много потеряет. Особенно прикладная.

– Почему это «потеряет»? – возмутился Алани.

– Потому что у тебя не будет на нее времени, – невозмутимо сообщил гном.

Посмотрим, посулил себе Эннеари. Это мы еще посмотрим. Это мы еще очень даже поглядим, у кого и на что будет время. Тем более, что маги и так живут дольше обычных людей, так что мальчик успеет… быть того не может, чтобы его не…

– Арьен! – резко окликнул его гном. – О чем замечтался?

– Погляди сюда. – На сей раз картой всецело завладел Лерметт. – Вот здесь – видишь? – мне нужна полоса леса. И вот здесь тоже. Затем мне эльфы и понадобились. Не приедь ты ко мне сам – я бы к тебе приехал, в ноги бы валился. Лес, Арьен. Через двадцать лет. Сможете?