Текст книги "Агрессия НАТО против Югославии в 1999 году и процесс мирного урегулирования"

Автор книги: Елена Гуськова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Б. Ельцин не очень вникал в содержание договорённостей, его устраивали доклады В. С. Черномырдина, но он не уставал повторять о важности роли России в миротворчестве и об определённом статусе российского контингента. Он хотел «добиться от США и НАТО представления особого статуса российскому контингенту миротворцев, что будет успехом и признанием нашей роли»[642]642
  Черномырдин В. С. Указ. соч. С. 200.


[Закрыть]. Президент уверял, что будет лично контролировать этот вопрос. При этом он торопил В. С. Черномырдина и настаивал на ускорении завершения переговорного процесса, на соблюдении более сжатых сроков работы по согласованию предложений.

По мнению В. С. Черномырдина, причиной спешки были экономическое давление Запада, переговоры о кредитах МВФ, обсуждение Москвой и Лондонским клубом реструктуризации задолженности. По версии С. Тэлботта, торопливость российского президента в достижении результатов переговоров объясняется совсем другими причинами: «Поскольку воздушные удары не ослабевали, а Милошевич и не собирался уступать, перед Ельциным маячила неприятная перспектива: менее чем через шесть недель, 18 июня, ему предстояло встретиться лицом к лицу с Клинтоном, Шираком, Шрёдером и Блэром в Кёльне, на очередном саммите „Большой восьмёрки“. Если к тому времени война будет продолжаться, у Ельцина почти не останется выбора – лишь бойкотировать встречу или устроить там скандал в духе будапештского. Ни один вариант его не устраивал. „Большая восьмёрка“ – долгожданный и трудно доставшийся трофей его президентства. Предполагалось, что ежегодный саммит станет апофеозом новой российской респектабельности и личного престижа Ельцина. Ему не хотелось выглядеть в Кёльне прогульщиком, „лишним человеком“ или смутьяном – он желал приехать туда миротворцем, равным. А это означало, что мир следует сотворить – и как можно скорее»[643]643
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 375.


[Закрыть].

Думается, что позиция России тормозила осуществление плана НАТО, поэтому до руководства страны «доводили» те неприятные моменты, которые Москве следует ожидать, если она и дальше будет упорствовать и настаивать на своей позиции. В. С. Черномырдин понимал, что от того, как он выполнит указания президента, зависела и его судьба. Ускорение процесса договорённостей совпадало и с планами натовцев, поскольку те не хотели затяжных и вялотекущих переговоров: от своего ультиматума отступать они не будут. Единственное, чего опасался Виктор Степанович, – тактики проволочек, как он считал, российских военных. Позиция, занятая генералом Л. Г. Ивашовым, предполагала, что бороться с американскими военными необходимо «за достойный для нашего союзника мир»[644]644
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 97; Тэлботт С. Указ. соч. С. 379–380.


[Закрыть]. В этой фразе отметим два ключевых момента: сербов он считал союзниками, и мир не должен был уронить их достоинства.

1 июня Тэлботт доложил руководству, что позиция России его всё ещё не устраивает. Русские даже не согласны с необходимостью вывода всех югославских спецподразделений и требуют, чтобы российским миротворцам был отведён в послевоенном Косове отдельный сектор. М. Олбрайт дала Строубу указания ограничиться первым пунктом. «И тут внезапно Москва уступила», – вспоминает М. Олбрайт. По второму пункту мы договорились так: этот вопрос России следует обсуждать со всем Альянсом. Главное, что он не касается Милошевича[645]645
  Олбрайт М. Указ. соч. С. 544.


[Закрыть].

В Министерстве обороны РФ велась очень интенсивная подготовка к предстоящим трёхсторонним переговорам в Бонне. Военные согласовали позиции с югославским руководством, провели совещание с представителями МИДа, в частности, с первым заместителем министра иностранных дел А. А. Авдеевым, руководителями департаментов, взвесили позиции югославской стороны и НАТО. И что очень важно – они подготовили проект директивы Б. Н. Ельцина, в которой были сформулированы цели предстоящих переговоров: немедленное прекращение бомбардировок, сохранение целостности СРЮ, возвращение беженцев, восстановление переговорного процесса, его перевод в русло политического урегулирования. В решении всех этих задач предусматривалась активная роль России. Такая серьёзная подготовка давала военным немалые надежды на упрочение российских позиций. При этом Л. Г. Ивашов был готов частично уступками, частично лукавством и упрямством добиться для Сербии наиболее благоприятного решения. Гибкость проявилась уже на этапе подготовки текста Директивы для президента. В ней не настаивалось на немедленном прекращении бомбардировок как первоочередном условии. «Предлагался довольно гибкий вариант, позволявший и натовцам сохранить лицо, и задачу решить: начало политического процесса, достижение договорённостей увязывалось с одновременным прекращением бомбардировок. Президент РФ согласился с нашими предложениями», – вспоминает Л. Г. Ивашов[646]646
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 95.


[Закрыть].

Российские военные стремились перевести мирную операцию в Косово под эгиду ООН, предлагали ввести на территорию края войска нейтральных государств или стран – членов НАТО, которые не участвовали в агрессии против Югославии. В свете событий на Балканах их заботило также то, что России надо восстанавливать свой военный потенциал, принять меры для обеспечения своей безопасности и безопасности своих союзников и партнёров.

А дальше – любопытная деталь, которая поможет объяснить и понять многие драматические моменты, случившиеся в Бонне. Речь идёт о полномочиях и единоначалии в российской делегации. Кто кому подчиняется? В. С. Черномырдин, естественно, – Президенту, а военные в составе делегации – В. С. Черномырдину? И в этом случае все его решения, а особенно ошибочные, станут окончательными? Военные подстраховались. Получив подписанный Президентом документ, генералы трансформировали его в указание министра обороны для военной части российской делегации. Таким образом, у Л. Г. Ивашова была директива от И. Д. Сергеева, а у В. С. Черномырдина – директива Б. Н. Ельцина, согласованная с министром обороны. Обе обязывали всю делегацию, начиная с её руководителя, действовать энергично, твёрдо, последовательно, отстаивая принципы международного права и ограничивая поползновения НАТО. Однако последнее слово всё-таки было за В. С. Черномырдиным.

Позиция военных не могла не отразиться и на настроениях Президента. Накануне решающих переговоров в Бонне, в воскресенье, 30 мая, Б. Ельцин решил повлиять на взгляды натовцев и заранее обговорил свой звонок с администрацией президента Клинтона. Однако говорил с Клинтоном не он, а С. Степашин, недавно сменивший Е. Примакова на посту премьер-министра. Намекая на С. Тэлботта, Степашин просил прислать на переговоры кого-нибудь более ответственного, например, вице-президента или, если не получится, хотя бы госсекретаря. С. Тэлботт казался непреклонным, а Россия надеялась на корректировку позиции НАТО. С. Тэлботт слушал этот разговор по параллельному телефону в Овальном кабинете и не хотел быть уволенным российским премьер-министром на важнейшем задании всей своей карьеры. Клинтон же воспринимал ситуацию с юмором и не предполагал уступать. «Клинтон подмигнул и знаком дал понять, чтобы я не переживал», – вспоминал С. Тэлботт. С. Степашину он сказал, что представитель США облечён всеми полномочиями[647]647
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 382.


[Закрыть]. Однако и Б. Клинтон до конца не был уверен в исходе переговоров. Он предполагал, «что в Белграде уже что-то подготовили и теперь собираются вбить последний гвоздь». Знай бы эту неуверенность в Москве, как бы можно было красиво провести эти переговоры в интересах, прежде всего, России.

«А вы в историю войдёте предателем»

Бонн. 1 июня. В самолёте по дороге в Бонн российская делегация согласовала между собой, казалось, все позиции. Военные рассказали Виктору Степановичу, что с американскими военными – генералами Д. Фогльсонгом и Дж. Кэйси, которые специально прилетали в Москву, были достигнуты предварительные договорённости по очень важным вопросам. Американских оппонентов удалось не столько переубедить, сколько в чём-то переиграть, вспоминал Л. Г. Ивашов. «Надо сказать, что с профессиональными военными было проще говорить. Они не понаслышке знали, что стоит за нашими аргументами. А мы откровенно говорили, что если в Косове совсем не будет сербских сил, то вся ответственность ляжет на натовцев и русских, в том числе за жертвы. “Албанцы будут стрелять в нас, сербы будут стрелять в вас”, – предупреждали мы без обиняков. Генерал Д. Фогльсонг даже поинтересовался, сколько может быть жертв? Я переадресовал вопрос генералу В. М. Заварзину, и он, уже выполнявший до этого нелёгкие миротворческие функции в Таджикистане, ответственно заявил, что не меньше 20 человек ежедневно»[648]648
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 95–96.


[Закрыть]. В результате военные согласовали четыре очень важных момента:

1. Главное, военные договорились о том, что не все части югославских вооружённых сил, пограничники и силы безопасности будут выведены с территории Косова. Спор шёл о пропорциях: натовская сторона, американцы настаивали на том, чтобы не менее 50 %, российская сторона – чтобы не более 50. В принципе обе стороны согласились на вывод ровно половины военных, пограничников и силовиков.

2. Натовские войска, которые будут участвовать в миротворческой операции, располагались бы на косовской территории вдоль македонской и албанской границ в полосе не глубже 50 км. Поначалу американцы не соглашались с этим. Вот даже город Призрен отстоит от границы примерно на 55 км, говорили они, а им непременно надо быть там. Однако российские генералы убеждали их, что перед ними будет стоять очень важная миротворческая задача – блокировать границу между Албанией и Македонией и СРЮ с целью предотвращения прорыва боевиков и фильтрации беженцев. Постепенно и с этим предложением американцы согласились.

3. Сербские пограничники должны были вместе с натовскими военнослужащими контролировать возвращение беженцев, чтобы предотвратить проникновение в Косово боевиков. Военные подробно оговорили, что возвращаться могли только те, кто проживал до начала активных событий на территории Косова и вынужденно эмигрировал, при этом люди не должны иметь при себе оружия. Те, кто замешан в каких-то криминальных действиях, должен быть изолирован.

4. Четвёртый вопрос касался зоны ответственности России и стран – членов НАТО. И здесь нашим военным удалось найти компромиссное решение. Была подготовлена карта с обозначением полосы для натовских войск, которые активно участвовали в бомбардировках, и указаны шесть секторов, в которых предусматривалось присутствие России, Украины, Швеции, Финляндии, мусульманских стран, а также тех стран НАТО, которые активно в агрессии не участвовали, например, Греция. Кроме того, Пентагон требовал, чтобы натовские войска, в частности американские, присутствовали каким-то образом в других секторах. Российские военные предложили размещение медицинских, а также инженерных подразделений для восстановления разрушенных мостов и коммуникаций, а также «предложили им присутствовать там не войсками, а представителями при штабах. Наших партнёров это устроило», – вспоминал Л. Г. Ивашов[649]649
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 95–96.


[Закрыть].

В. С. Черномырдин воспринял этот план положительно, поэтому все полагали, что никаких разногласий в российской делегации не будет.

Переговоры в Бонне начались 1 июня 1999 г. и продолжались два дня. В них участвовали В. С. Черномырдин, представитель Финляндии М. Ахтисаари и первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт. В каждой делегации были военные. От Минобороны РФ по настоянию маршала Игоря Сергеева в состав делегации были включены генералы Л. Г. Ивашов и В. Заварзин, российский представитель в Совете «Россия – НАТО». МИД же откомандировал лишь одного дипломата Ивановского, который при этом отнюдь не симпатизировал сербам.

Встреча началась в немецкой правительственной резиденции для гостей на Петерсберге – горе над Рейном в пригороде Бонна. Место выбирал канцлер Шрёдер, который тоже хотел принять участие в переговорах.

В начале переговоров стороны обозначили позиции, согласившись, что общей целью является политическое урегулирование и прекращение бомбовых ударов. Но больше согласия среди участников не наблюдалось. Дальнейшее развитие событий участники видят по-разному. С. Тэлботт винит русских в том, что они отказались одобрить полный вывод сербских войск, продумали географию размещения миротворцев под «политическим» контролем ООН с самостоятельным русским сектором. Американская же позиция оставалась прежней: вся операция проходит под единым унифицированным командованием НАТО, российские миротворцы подчиняются непосредственно американскому офицеру, а Блоку – лишь косвенно. Такой расклад американцы называли «дэйтонскими правилами» или «боснийской моделью» и удивлялись, почему русские не хотят её применить в Косове[650]650
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 383.


[Закрыть]. Л. Г. Ивашов же пишет о том, что по предложению В. С. Черномырдина в основе обсуждения лежал не русский, а американский проект. По ряду позиций, действительно, удалось сразу найти согласованные решения. А заминка касалась порядка вывода сербских вооружённых сил и сил безопасности, и сроков прекращения бомбардировок. Тогда приняли решение оставить сложные вопросы в стороне и вернуться к ним позднее[651]651
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 96.


[Закрыть]. Здесь С. Тэлботт пишет, что он даже припугнул непокорного Л. Г. Ивашова: «В таком случае у России есть возможность не участвовать вообще. Как ни жаль, это гораздо лучше отдельного русского сектора под отдельным командованием: он лишь приведёт к этническому разделению Косова, поскольку сербы потянутся именно в русский сектор. “В таком случае, – ответил Ивашов, – говорить больше не о чем и мы можем просто разойтись по домам”. Но русские остались спорить дальше»[652]652
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 383.


[Закрыть]. Весь день примеряли различные форматы: большие группы и маленькие, все три делегации вместе, финны и американцы с русскими один на один, двусторонние переговоры так и этак, тет-а-тет между Черномырдиным и Ахтисаари, Черномырдиным и С. Тэлботт.

Л. Г. Ивашов же запомнил вполне успешную работу с финскими военными во главе с вице-адмиралом Ю. Каскелла и американскими генералами Д. Фогльсонгом и Дж. Кейси. Работали до позднего вечера и смогли согласовать семь пунктов, что было крайне важно. Американцы согласились даже с присутствием в секторах, за которые должны были отвечать другие страны, подразделений связи, а также медицинских и инженерных, необходимых для восстановления коммуникаций, мостов и иной инфраструктуры, а не боевых подразделений армии США. Коллективно они также определили, что в Косове останется половина сербских вооружённых сил и сил безопасности для оказания помощи в развёртывании миротворческих действий, для совместного несения патрульной и иной службы в приграничной зоне[653]653
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 96–97.


[Закрыть]. А вот бомбардировки натовцы прекращать не хотели. Тут уж и В. С. Черномырдин на них прикрикнул: мол, если не хотите договариваться, тогда мы покидаем Бонн и улетаем в Москву. «Вы этого хотите?» – С. Тэлботт сразу сник[654]654
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 97.


[Закрыть].

Вечером прилетел на вертолёте Шредер и устроил чопорный ужин, поэтому переговоры пришлось продолжить и ночью – в солярии, за банкетным столом, преобразованным в стол переговоров. Л. Г. Ивашову не понравилось то, что начались кулуарные разговоры С. Тэлботта с Ахтисаари и В. С. Черномырдиным, а в два часа ночи В. С. Черномырдин отправил всю делегацию спать, а сам остался. При этом С. Тэлботт слышал, как В. С. Черномырдин кричал на Л. Г. Ивашова: «Я вам не марионетка! Придурки, можете тут этим заниматься без меня!». Это доказательство сложных отношений в российской делегации С. Тэлботт воспринял их как лучик надежды на будущие уступки русских[655]655
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 384.


[Закрыть].

Утром в позиции В. С. Черномырдина произошли резкие изменения: военным он говорил уклончиво о неизменности позиции, а в то время его помощники печатали несогласованный текст проекта заключительного документа. Военные снова начали переговоры, которые продвигались достаточно успешно. Л. Г. Ивашов отмечает большую позитивную посредническую роль финских военных, в частности, будущего командующего оборонительными силами Финляндии вице-адмирала Ю. Каскелла. Финны активно способствовали поиску компромисса, породив у русских глубокое уважение к их профессиональным и личным качествам.

В 11:00 часов началось пленарное заседание. И вдруг В. С. Черномырдин, к удивлению российских генералов, полностью отклоняет все договорённости, с таким трудом достигнутые накануне, и принимает решение вернуться к обсуждению первоначального американского варианта. Л. Г. Ивашов потребовал короткого перерыва для консультации и напрямую спросил главу делегации, о чём идёт речь. Попытался воззвать к элементарной логике: «Виктор Степанович, вчера с таким трудом был согласован ряд принципиальных позиций. Сегодня мы, военные, вышли ещё на несколько позитивных решений. Учтём их и пойдём дальше. Возвращаться к первоначальному, пусть и несколько обновлённому варианту, представленному американцами, нет никакого резона»[656]656
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 98.


[Закрыть]. В. С. Черномырдин в своей книге не пишет о разногласиях в нашей делегации, даже не упоминает о резкой «сдаче» позиции, просто жалуется, что вдруг почувствовал, какой груз ответственности лежит на нём, и поэтому решил, что к миру надо идти любым путём[657]657
  Черномырдин В. С. Указ. соч. С. 213.


[Закрыть]. Л. Г. Ивашову же он резко ответил: «Я – глава делегации, и я принимаю решения. Сейчас будем слушать американский документ»[658]658
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 99.


[Закрыть].

Генерал Ивашов понимал, что разногласия среди русских, стань этот факт известен американцам, ослабят позиции России на переговорах, и до поры до времени не выносил их за пределы делегации. Кроме того, за В. С. Черномырдиным, как руководителем нашей миссии, оставалось последнее слово. Однако ему всё более явственным становился отход специального представителя Президента РФ даже от ранее достигнутых с американской и финской делегациями договорённостей, не говоря уже о дальнейшем последовательном продвижении к итоговому документу, в котором были бы отражены и интересы России, и интересы Югославии. Тревожило и то, что он стал избегать военных. С. Тэлботт зачитывал фактически первоначальный текст натовского ультиматума Югославии, и В. С. Черномырдин со всем соглашался без обсуждения.

«Когда перешли к военным вопросам, по которым уже была достигнута накануне договорённость, – вспоминает Л. Г. Ивашов, – я стал апеллировать к Д. Фогльсонгу с тем же аргументом: “Для чего мы, военные, работали накануне? Тогда договорились об одном, а теперь в документ записывается совершенно другое”. Попытался жёстко настоять на изменении порядка рассмотрения спорных вопросов:

– Давайте так: я докладываю последовательно каждую позицию, по которой была достигнута договорённость. Затем предоставляем слово господину генералу Фогльсонгу, который либо подтверждает, либо опровергает меня.

Я знал, что честь профессионального военного не позволит Д. Фогльсонгу лгать, и мы сможем, объективно доложив о результатах вчерашних переговоров, переломить ход пленарного заседания. И первая же реакция американского генерала на моё предложение подтвердила высокое мнение о нём. Он поднялся и поддержал мое предложение. Однако тут же инициативу перехватили руководители делегаций. В. С. Черномырдин задал вопрос С. Тэлботту:

– Ну, что, Строуб, мы наших военных будем слушать?

Тот с ухмылочкой ответил:

– Нет, не будем.

– Ну, тогда пойдём дальше»[659]659
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 100.


[Закрыть].

Когда Тэлботт уже дошёл до конца текста, представлявшего к этому времени собой, по сути, чисто американский вариант, В. С. Черномырдин заявил: «Уважаемый президент Ахтисаари, уважаемый Строуб Тэлботт, российская делегация согласна с представленным вами документом»[660]660
  Кремлёвские интриги вокруг Косова // РИА-Новости. М., 2003. 18 июня.


[Закрыть].

В результате в Соглашение вошли такие пункты, как немедленное прекращение «насилия и репрессий» в Косове; вывод оттуда всех военных, полиции и военизированных подразделений Югославии; размещение там под эгидой ООН миротворческих контингентов; признание права НАТО составлять значительную часть сил безопасности в Косове, находящихся под единой командой; получение косоварами широкой автономии в составе Союзной Республики Югославии; назначение Советом Безопасности ООН временной администрации края для обеспечения руководства на переходный период; возврат в Косово ограниченного числа сербских военных для установления связей с международными силами безопасности, разметки минных полей, охраны сербских святынь и присутствия на основных пунктах пересечения границы; безопасное и свободное возвращение всех беженцев и перемещённых лиц; политический процесс, который должен был обеспечить значительную автономию для Косова, суверенитет и территориальную целостность СРЮ и других государств региона; разоружение Армии освобождения Косово (АОК).

В. С. Черномырдин был очень доволен собой и проделанной работой. Однако в этом «добротном» документе катастрофой и поражением для сербов был полный вывод войск из Косова. В этом случае Белград терял контроль над своей территорией и устранялся от участия в стабилизации обстановки. И ни слова о прекращении бомбардировок.

Как пишет В. С. Черномырдин, в результате компромисса, на который в основном шли русские, как только начнётся «проверяемый вывод сербских войск из Косова, бомбардировки прекратятся». Натовцы добились того, чего хотели. Именно в Бонне В. С. Черномырдин якобы с удивлением узнал, что «натовские стратеги уже спланировали размещение своих воинских контингентов, причём таким образом, что российскому контингенту места не нашлось, кроме как пребывать среди боевых порядков»[661]661
  Черномырдин В. С. Указ. соч. С. 209.


[Закрыть]. Искажая факты, Виктор Степанович пишет в книге, что такое начало разговоров его обескуражило, «как обухом по голове»[662]662
  Черномырдин В. С. Указ. соч. С. 209.


[Закрыть].

Генерал Л. Г. Ивашов был категорически не согласен с В. С. Черномырдиным и поэтому заявил, что предложенный документ – это не равноправное соглашение, а ультиматум, в связи с чем военная часть делегации не будет участвовать в его подписании и покидает зал заседаний. С. Черномырдин бросил ему вдогонку: «Вашей подписи тут и не требуется»[663]663
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 101.


[Закрыть]. Черномырдин побагровел от такого проявления неподчинения членов делегации, но сказать было нечего[664]664
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 385.


[Закрыть]. Л. Г. Ивашов и В. М. Заварзин вышли из зала, Л. Г. Ивашов связался с министром обороны И. Д. Сергеевым и доложил о том, что произошло. Тот в свою очередь обещал это передать Президенту. С. Тэлботт так описывает противостояние В. С. Черномырдина и Л. Г. Ивашова: «Чем больше мы согласовывали текст, тем непокорнее вёл себя генерал Ивашов и тем безапелляционнее Черномырдин отвергал его возражения. В какой-то момент он просто повернулся к Ивашову и сказал: „Если Вы и дальше намерены меня перебивать, лучше сходите наружу перекурить“»[665]665
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 384.


[Закрыть]. В аэропорт военные уехали раньше, не дожидаясь пресс-конференции, устроенной В. С. Черномырдиным и С. Тэлботтом. Затем в аэропорту специальный представитель Президента РФ продолжал уверять журналистов в «грандиозном успехе». Уже зайдя в самолёт, он заявил: «Эй, генерал, ты что себе позволяешь?». Л. Г. Ивашов потребовал, чтобы В. С. Черномырдин обращался к нему, как положено по уставу: «товарищ генерал-полковник» или «генерал-полковник Ивашов» и перешёл на «Вы»[666]666
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 101.


[Закрыть].

Уже тогда военные оценивали произошедшее как предательство Черномырдиным российских национальных интересов, как невыполнение указаний Президента. Л. Г. Ивашов вспоминал: «Таким образом, в результате предательства Черномырдина (иначе я это назвать не могу) был принят американский документ, и это тогда, когда Россия играла главную роль на переговорах, и все надеялись на её силу и твердость!»[667]667
  Кремлёвские интриги вокруг Косова // РИА-Новости. М., 2003.18 июня.


[Закрыть] И далее размышление о значении содеянного. Сербы держались, потому что Москва была на их стороне. Складывался некий баланс. С одной стороны – НАТО, мощная военная машина, зашедшая в политический тупик. С другой стороны – Россия, Сербия и многие страны мира, включая Китай. На Россию весь мир смотрел с надеждой. И после того, что сделал Черномырдин, в каком положении оказалась наша страна? Мы в одночасье оказались никем, скатились на третьи роли. Мы предали сербов, а раз предали народ, близкий нам и по духу, и по вере, то кто нам теперь поверит, что мы не предадим арабов, да кого угодно? Мы потеряли своё лицо, нас перестали уважать. Некоторые говорят: зато, мол, с Западом наладили отношения, экономические связи и прочее. «Я говорю с полной ответственностью, что это не так. Нас перестали уважать как партнёров, мы приобрели репутацию, более подходящую не державе, желающей считаться великой, а уличной девке. И в стратегическом отношении мы потеряли важнейший плацдарм», – заключает генерал[668]668
  Кремлёвские интриги вокруг Косова // РИА-Новости. М., 2003.18 июня.


[Закрыть].

Американцы были довольны результатами и даже острили по этому поводу: «Жду не дождусь посмотреть, на что эти парни будут похожи, когда приказы им пойдут из НАТО, а не из Кремля»[669]669
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 385.


[Закрыть]. Шутил и представитель российского МИДа Б. Ивановский. Он понимал, что были нарушены все инструкции Президента, поэтому на поздравления Джима Суигерта сказал: «Я Вам точно скажу, что будет, Джим. Милошевич примет этот документ, и меня уволят. Так что увидимся в Сибири»[670]670
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 385.


[Закрыть].

Решение о поддержке американского проекта было принято В. С. Черномырдиным единолично, не только без консультации с Москвой, но и со своей делегацией. Однако надо было иметь серьёзные причины, чтобы нарушить инструкции Президента, поссориться с военными, рисковать своей репутацией. Мы попытались разобраться и найти эту причину. Может, американцы сулили ему деньги? Однако Виктор Степанович не был бедным человеком. С. Тэлботт делает вид в своей книге, что и для него решение В. С. Черномырдина было неожиданным. Это говорит о том, что он явно что-то скрывал, ведь подчинённость русского представителя всем требованиям С. Тэлботта была очевидной. Это видели все члены российской делегации. Л. Г. Ивашов упомянул в разговоре со мной о том, что Черномырдин работал по телефонному звонку, по указке из Вашингтона. Ивашов: «Там был еще такой эпизод. Вот идут переговоры, и он кого-то из своих близких сотрудников посылает: “Иди, звони Володе, звони Володе”. Поскольку я сидел рядом, то слышал. Кто-то действительно выходил, звонил “Володе”, как оказалось, Владимиру Александровичу Рыжкову (он был руководителем фракции “Наш дом – Россия” в Госдуме), возвращался и писал записки: “На 10.00 – 3,5 %”, “на 12.00 – 5 %”. Я сначала не понимал, только потом в ходе разговоров понял, что Черномырдин интересовался, как растёт его рейтинг. По-моему, до 10 % вырос, пока он вёл переговоры. Я потом спрашивал, откуда вы это брали такие “объективные” данные? Мне показали, естественно, на потолок. То есть он следил за рейтингом.

Мне позже, – продолжал вспоминать генерал, – к сожалению, стало известно, что Черномырдин потому вёл такую линию, что была договорённость с Б. Клинтоном, с Альбертом Гором, что они поддержат Черномырдина в его попытке стать президентом России, но для этого он во всём должен слушаться С. Тэлботта»[671]671
  Запись беседы Е. Ю. Гуськовой с генерал-полковником Л. Г. Ивашовым. 25 февр. 2004 г.


[Закрыть]. По телефону разговаривал В. С. Черномырдин и с Гором. Когда Черномырдин отправил военных отдыхать где-то около 2 часов ночи, а с частью своей делегации остался там, в чем необходимости никакой не было, вероятно, именно тогда эти разговоры и шли. Затем Ахтисаари и Черномырдин собрались у Тэлботта. Как потом стало известно генералу Ивашову, они не только там обсуждали будущие документы, но и разговаривали с Гором, получали инструкции.

О мечтах Черномырдина, связанных с политическим олимпом, «включая… и шансы Черномырдина заменить Ельцина…», С. Тэлботт писал ещё в 1996 г.[672]672
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 265.


[Закрыть] Эту версию подтверждают донесения сербской разведки: в мае 1999 г. «свои люди» из Сараева сообщали в Белград: «Всё указывает на то, что Югославия будет обманута. Черномырдину обещано, что, если он хорошо сделает своё дело, станет наследником Ельцина»[673]673
  Ђорђевић Ђ. А. Косметска голгота преваре НАТО… С. 170.


[Закрыть].

2 июня делегация должна была лететь из Бонна в Москву. Л. Г. Ивашов надеялся на то, что В. С. Черномырдина вразумит Президент, инструкции которого были нарушены. Однако В. С. Черномырдин принимает решение сразу лететь в Белград. Когда Л. Г. Ивашов сказал В. С. Черномырдину, что прежде он обязан лететь в Москву, в ответ услышал: «Я Вам ничего не обязан… Всё, летим в Белград»[674]674
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 101.


[Закрыть]. Уже в Белграде В. С. Черномырдину передали телеграмму от Б. Ельцина следующего содержания: «Строго соблюдайте мои указания. Добивайтесь немедленного прекращения бомбардировок». Но и это не изменило планов специального представителя. Он цинично ответил: «А что? Мы вот и делаем, мы добиваемся прекращения бомбардировок»[675]675
  Ивашов Л. Г. Косовский кризис 1999 года. Бросок на Приштину… С. 101.


[Закрыть].

«У Ахтисаари полёт прошёл лучше, чем у Черномырдина, – в салоне, по крайней мере, – вспоминал С. Тэлботт. – Позднее мы узнали, что Черномырдин и Ивашов затеяли в воздухе страшную ругань, и генерал вернулся на своё место, бормоча сквозь зубы: „Убил бы этого сукина сына, – имея в виду Черномырдина“»[676]676
  Тэлботт С. Указ. соч. С. 386.


[Закрыть]. В самолёте действительно между В. С. Черномырдиным и Л. Г. Ивашовым произошла неприятная перепалка, в которой генерал бросил в лицо В. С. Черномырдину: «А Вы в историю войдёте предателем». Л. Г. Ивашов вспоминал, что В. С. Черномырдин «в драку не полез, лишь спросил: „А что же я такое предал?“ Я ему заявил: „Вы предали интересы России, Вы предали Президента, нарушив его указания, Вы предали наших братьев-сербов, вы даже предали принципы „Восьмёрки“, за которые бился Игорь Иванов“. Он, как видно, пропустил это мимо ушей и затем, обращаясь к представителю МИДа Ивановскому, сказал: „Ивановский, а какие принципы „Восьмёрки“ мы предали?“ Я прокомментировал: „Там даже упоминания об этих принципах нет“. И он опять к Ивановскому: „Что, действительно нет?“ Тот согласился: „Нет“. И Черномырдин сразу перевёл стрелки на Ивановского: куда же, мол, смотрели? Затем попытался пригласить к столу, по рюмке выпить. Я сказал, что не пью. „Что, тошнит?“ – „Да, тошнит, но не от водки, а от Вашего предательства“. Черномырдин рассвирепел, дескать, мы этих генералов поставим на место, хотят – не хотят, а вы, ребята (обращаясь к остальным), садитесь за стол.

– И кто же сел за стол?

– Сел тот же Ивановский, сели Михайлов, Краснов, ну, его команда, а больше там никого и не было»[677]677
  Запись беседы Е. Ю. Гуськовой с генерал-полковником Л. Г. Ивашовым. 25 февр. 2004 г.


[Закрыть]. Тогда поговаривали, что в самолёте отношения выясняли очень жёстко. Но генерал опроверг эти слухи: «Ну, за грудки не было, но такой вот жёсткий разговор, мужской, по крайней мере, с нашей стороны был. Это преувеличение стюардессы, я помню, она зашла, когда мы стояли друг против друга, помню её широко раскрытые глаза, и она тут же ушла, закрыв за собой двери. Мы были в такой стойке бойцовской, но до рукоприкладства дело не дошло»[678]678
  Запись беседы Е. Ю. Гуськовой с генерал-полковником Л. Г. Ивашовым. 25 февр. 2004 г.


[Закрыть].

Сербы очень болезненно отреагировали на результаты переговоров в Бонне. Сербские генералы буквально со слезами на глазах говорили Л. Г. Ивашову: «Мы ведь не проиграли, почему мы должны уходить и капитулировать?». Если бы югославы пошли в южном направлении, натовцы до сих пор хоронили бы своих солдат, потому что сербы – отчаянные и мужественные воины. Натовцы бомбили, бомбили, а югославская армия практически вся осталась невидимой[679]679
  Кремлёвские интриги вокруг Косова // РИА-Новости. М., 2003.18 июня.


[Закрыть].