Текст книги "Я вижу тебя, Тайланд (СИ)"

Автор книги: Елена Старухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Они не боятся и играют с ним. Счастливые, плывем к соседнему островку. Проплываем мимо пещеры, где добывают изысканное лакомство – ласточкины гнезда. А воде я действительно дала верное определение. Это живой хрусталь. Живая сущность из моего сна, где мое море было Богом, который живет, чувствует и просто есть рядом.

Скалы, расступаясь, открывают проход в круглую бухточку. Кружевная ажурная растительность подчеркивает контуры будто стесанных по кругу бухты, скал. Не удержавшись, восклицаю: "Такого мои глаза еще не видели"! Оттенки воды меняются от голубизны до светлой, а потом насыщеной зелени, которые и на глубине при нырянии удивляют своей сочностью живых сочетаний.

Через узкий проход снова вырываемся на простор океанской синевы и следуем к идеальному пляжу, на котором снимали фильм "Пляж" с Леонардо ди Каприо. Залив с хрустально-бирюзовой водой, оттененной белой полосой песка. Справа широкий пляж, за которым треугольником течет в ущелье тропический лес, левее скальный навес над пляжем, дарующий тень и прохладу в самую жару. А с берега залив смотрится как круглая голубобликая чаша, оттененная в скальных вратах синей горизонтальной полоской океана. Мальчики отправились налево купаться и курить под сталагмитами, я бегу исследовать лес с неописуемым разнообразием растений. Натыкаюсь на палаточный городок, бар и вонючий цивильный туалет. А среди деревьев с огромными воздушными корнями мне навстречу неторопливо шествует курочка Ряба. Раскаленный песок заставляет делать обратно пробежки от тени к тени и с наслаждением нырнуть в исцеляющую прозрачность. Наступает момент истины. Будто в насмешку над идеально-безлюдным, девственно– чистым пляжем, не замусоренным цивилизацией, в фильме, вода сегодня нечиста от туристической грязи и бензина – из-за огромного количества катеров. Туристический конвейер и здесь слажено и неумолимо работает на поглощение этого отданного на растерзание чудесного уголка. Только что приехавший катер с немаленькой группой тайских туристов взорвал тишину и еще сильнее засорил суетой.

Плывем кормить обезьянок к небольшому пляжику с нависающими над водой деревьями. Животные заходят прямо в воду, клянча банан, кричат и дерутся, как обезьяны.

Огибая остров, плывем к большому пляжу с причаленными к нему рыбацкими лодками. Прямо на мысе расположился открытый ресторан со шведским столом. Напротив в океане – пирамидальный остров, за ним в туманной дымке ряд островов Краби. Серо-фиолетово-сиреневая коралловая зона огибает мыс. Живописен парк вокруг, много плюмерий. Гид предлагает на выбор: или плыть купаться на остров, или понырять здесь в коралловых рифах. Выбираем рифы. И сравнительно недалеко от берега среди голубоватых и темно-синих рельефных водяных узоров обнаруживаем обилие разнообразных кораллов. С высоты катера морской пейзаж походит на вид земных городов сверху, но это еще в воде. Стоило нам со Светиком начать кормить рыбок, спустившись в воду, как они налетели со всех сторон и стали заодно и нас пробовать. Больше всего небольших желтых рыбок в черную полосочку. А ниже плавают и красные, и фиолетовые, и черные, и изумрудные красавицы. Дно коралится причудливыми разнообразными формами на разной высоте, особенно покоряют огромные коралловые чаши, чуть не выходящие на поверхность. Любоваться можно часами, так как вживаешься мгновенно и входишь в ритм воды и самой неторопливой подводной жизни. При выходе собрала вокруг себя несколько стаек разнообразных рыбок и подвела к Светику в них поплавать.

На обратной дороге впитываем волны, ветер, острова вдалеке и уклонившееся от зенита солнышко, оставившее охоту все жечь и уже прочертившее себе и нам на воде дорожку к дому. Но нас ждет еще один остров с жемчужной фермой. Не перестаю восхищаться умению тайцев вписать в маленький уголок между домами с соломенными крышами пару плюмерий у прудика с лилиями и другими растениями. И вот он настоящий живой жемчуг! Вообще-то он считается браком и стоит дешевле (и хорошо!). Но в его не идеально круглой, а разнообразной форме и нестандартных бликах – целая жизнь жемчужины, судьба ее "несовершенных условий" роста, свой характер и свое предназначение. Среди обилия нахожу свою жемчужину. В неуловимых переливах ее яйцеобразной черноты весь мир. Возвращаемся в вечерний отлив по водной дорожке среди песка в нашу беленькую евротаймариночку.

Домой приезжаем ночью и идем ужинать в уже знакомый нам ресторан на территории отеля. Из морепродуктов оставался недегустированным осминог, но он, как ни пытался, не смог меня потрясти вкусовыми качествами. Зато удивил коктейль в настоящем ананасе, оформленном в виде головы папуаса. Девушка – распорядитель в ресторане, которая учила меня тайскому, подошла к нашему столику и, спрятавшись за нас, как за своих, присела на корточки. Пожаловалась, что очень устала, а ей еще всю ночь работать. Приглашаем сесть с нами, перекусить. "О, нет, – объясняет, – нам нельзя. Ходит тут начальник, смотрит. Чуть что, очень сильно ругается". Общаемся, спрашиваем, как ее зовут. После трех рвущихся невыраженных мыслей, спасительно обращается к своему бейджику. Имя под название отеля, а свое имя бережет от посторонних глаз. И не только она. По приезду сюда носильщик представился как Андрей, чем вызвал смешки и хитренькие переспросы девушек-администраторов. А мне-то так хотелось услышать звонкую сокровенность тайских имен! Для более близкого знакомства не хватает знаний английского ни у нас, ни у нее. Свет, чуть посражавшись с шашлыком, пошлямкал спать, а мы с Сережей, решив немного погулять, так и не вышли за территорию отеля на простор настоящей ночной тайской курортной жизни. Мы не могли нагуляться по тропочкам ночного парка и нашли (для себя!) прообраз Эйвы из фильма "Аватар". Это дерево с гроздями желтых маленьких цветов, околдовывающее своей распахнутой флерностью. Захотелось потрогать несколько деревьев. Внутренние ритмы, несущие потоки и внутренние силы неодинаковы. Некоторые тонко нейтральны, некоторые отзываются сразу. Но особенно отличаются от наших деревьев, конечно же, пальмы, одна меня просто сразила приливной волной и внутренней мощью. Один из стволов заинтересовал своим неуловимым отличием, пробую его "почувствовать", а ощущение – мертвечины без обратного импульса, будто пустоту трогаю. Делюсь с Сережей, а он смеется: "На дерево-то посмотри, оно спилено вверху, скорее всего, мертвое".

Сегодня переезжаем в другой отель. Утром спешу сфотографировать сад, с которым познакомилась ночью. Сопровождает коричневая птичка, похожая на голубя. Моя дневная "Эйва", утеряв флер и обретя конкретность лимонного оттенка, подисчезла, но оставила загадочность в ритме гроздевой водопадности, обрушивающейся с дерева. Снятые днем уголки сада зазвучали по-новому, насыщенные тенями и лучами восходящего солнца. После завтрака успеваем на тайский массаж, поплавать в бассейне и в полдень покидаем отель, отказавшись от такси, на красненьком тук-туке.

Напротив статуи огромного дракона, перед пляжем, наш отель "Карон принцесс". Оценили энергетическую чистоту и простоту этого трехзвездочного отеля через отношения руководящего персонала (возможно, хозяев) и простых официанток, носильщиков. Стоят вместе, хихикают. Нет масок официальности и значимости, мы как домой приехали. Небольшой уютный номер на третьем этаже, умиливший Светика окошком в ванную. Балкон хоть и выходит на параллельно стоящий отель (здесь несколько отелей в ряд), но прикрывается листвой деревьев. Правее вид на наш небольшой бассейник и бассейн соседский. За корпусами – холмы со вписанным в зелень многоярусным храмом. Втянув щупальцы, заякориваюсь в номере на полдня, даже вспоминаю, что мы, вроде бы, отдыхать сюда приехали. Ничего особенного, но просто хорошо. На предложение Сережи полетать сегодня на вертолете над островом, честно уплываю в сон. Хочу проспать весь дальнейший Тайланд.

Но надо кушать. Романтичный обед с мухами в нашем отеле. Вкусная тайская еда – и навязчивые маленькие крылатые сотрапезники, взбесившие Святослава. Мальчишка сгорел, а ему на руки и лицо (я уже не говорю о тарелке) присаживаются эти местные хозяева, отчего он капризничает и резко размахивает руками, не желая терпеть (почему-то). И начинается цирк! Вокруг нас собирается толпа официанток, отгоняющих от нас мух! Мы благодарим, отказываемся, а Святослав оказывается уговоренным сесть за другой стол. Через несколько минут мы наблюдаем картину: сынишка, отодвинув заказанную утку, заботливо и деловито уплетает принесенный простой рис, над ним две официантки с веерами отгоняют мух, а остальные спрашивают, все ли хорошо. Спешим удалиться, поблагодарив за заботу (а что делать, сами-то не справились).

Только к вечеру выползаем на уютный немноголюдный на пляж. На одном из холмов над нами сидит Будда, из-за этого, может быть, какое-то все круглое и домашнее. Пусто-желтый диск солнца, почти примагниченный к линии горизонта, раскрашивает в фиолетово-малиново-розовые тона небо, топя и растворяя его в бирюзово-сером океане, пока не сровнял все оттенки своим уходом. Купаться было холодно, но поиграть в маленьких принцев, любующихся закатом солнца, удалось на славу. Взошла луна и мы пошли домой. Среди ночи просыпаемся от громких плюхов в воду бассейна тяжелых тел и отборного русского мата, четко и гулко впечатывающегося в ночной Карон.

Сегодня направляемся в заповедник Пха Нга с обширной программой: катанием на слонах, рафтингом и купанием в водопаде. Гид Дана четко отдает распоряжения по предстоящей программе, неоднозначно отменяет называние ее Дашей и еще парой имен, с которыми ей пришлось встретиться, и, наконец-то, окунает нас в сокровенную истину о недавних красных смуточках, из-за которых мир перестал ездить в Тайланд (кроме русских, конечно). Оказывается, ""красные" в Тайланде, это совсем не "красные" у нас. Это не идейная борьба. Русские "красные" боролись за свободу всего народа и весь народ их поддерживал, а здесь один "красный", на которого заведено дело и которому запрещено появляться в стране, стремится к власти, деньгам и личной выгоде. Ну ничего, без лидера у них ничего не получится, вот и 12-го выступления в столице отменены потому, что тайцам это не нужно. Это милый улыбчивый народ, заинтересованный только в туристическом бизнесе, не нужны ему смуты. Они и стрелять-то не умеют и не будут стрелять друг в друга, они крови боятся, это же тайцы, мы их сколько лет знаем! Причем, бунтуют только в столице, на курортах и тем более на Пхукете людей интересуют только деньги туристов. Какая тут политика, если из-за нее несчастным тайцам кушать нечего? Здесь вообще все тихо. И жарко. В эту жару знаете как они бунтуют? Ну, заняли в прошлом году своими палатками взлетную полосу Пхукета, чтоб продемонстрировать свою солидарность с выступлениями в Банкгоке, и что? Жарко стало, делать нечего, так же тихо свернули палатки, плакаты и освободили взлетную полосу. Попробуй на раскаленном бетоне в пекло посиди... А работа ждет. И туристов не будет. Победили "желтые", только почему-то все водители попросили, учитывая момент, разрешить не одевать желтые майки нашей фирмы. А о политике как они разговаривают. Это у нас орут, эмоции расплескивают, а эти спокойные люди кратко обсудят и расходятся. Не касаются их эти перевороты!" Однако, из газет известно, что император оплатил "отбой" 12-го. А месяц спустя эти мирные и улыбчивые тайцы проливали в своей столице реки крови и громили лавки... Но что мы на самом деле знаем о Тайланде?

Снова пересекаем остров с юга на север и по мосту переезжаем на материк. Чуть поодаль от дороги среди гевей и пальм в траве небольшие болотца с розовыми и белыми лотосами. Вдоль недавно посаженных гевей колют глаз плантации ананасов. И, утопающие в зелени, краснокрылые с золотом крыши монастырей... Сама местность Пха Нга удивляет возвышающимися над деревьями и холмами небольшими одинокими скальными горками, чем-то напоминающих корабли в море или в дружной гавани. Их неповторяющиеся стесанные или пирамидальные контуры ни с чем нельзя сравнить. Мы были ими поражены еще на Пхи-Пхи, но здесь они на земле, среди привычных глазу холмов. Стоит себе такая ниоткудная верхушка горы и напрашивается на наделение ее особыми смыслами.

Въезжаем во двор мужского монастыря для посещения места общественного пользования и пересадки на маленькие машинки. Разрешением посетить маленькую часовенку (сам храм закрыт) воспользовались только две женщины. У меня, как всегда цирк: единственным полотенцем прикрываю шорты, с Сережи снимаю футболку, пряча плечи. Мне необходимо там быть!!! Пусть чучелом под смешок какого-то монаха. Сердце из груди выскакивает, волнами шарахает во все стороны. Женщины выполняют какие-то ритуалы, я рушусь в угол и ухожу. Мое место. Мой покой. Мой мир. Я здесь ради этого. День становится прозрачен и ясен. А Святослав, оказывается, заставил папу отвести его в заветный домик, пройти через весь двор без футболки.

Заповедник, предворенный гевеевой рощей, как должно, услаждал взоры горами, растениями, видами, даже рисовым полем и белой коровой. База, откуда начинался рафтинг, дал повод искрометнейшему юмору моего мужа. "Здесь будет рафтинг?", – спросили мы, рассматривая струйку воды, текущую от водопада. "Не переживайте, сейчас для вас спустят воду", – указали нам на небольшое водохранилище. Дикое количество народа из разных стран, потешающихся самой ситуацией искусственного рафтинга и развлекающихся обливанием друг друга и врезанием лодочек в ближнего. А что тут еще делать? Пока подгоняют воду, необходимо всей массе тусоваться (по другому не скажешь) в одном месте. Светика обливали все, реагируя на его протесты и крики, но мы, переводящие ситуацию в шутку, понимали его. У нас был хороший рафтинг с детьми на сочинской Мзымте, там с течением боролись, а не с навязчивыми обливаниями. Но мы не сравнивали, поэтому нам нравилось все и мы наслаждались видами заповедника, особенно проплывая под горой, увитой лесом и лианами. Два тайских юноши ловко управляли нашим суденышком, один умудрился ушибить палец на ноге и чисто по-человечески потирал больное место, но, обнаружив мое внимание, лихо махнул на такой пустяк, продолжая грести.

Небольшие тайские слонихи нас покорили своей неслоновостью. На этих живых миниатюрках мы ехали с босыми ногами и, врезиниваясь в жесткую кожу с проволочными волосками, сами немножко слонились от осознания, что и она нас так же чувствует! Поразила слоновья прыть в гору (под стать нашим алтайским лошадкам под Белухой, но покапитальнее). Святослава посадили слонихе на шею и он с восторгом справлялся с ролью погонщика, да еще везущего маму и папу. Следующий сюрприз – возможность покормить слона и погладить на прощание его жесткий хобот. Погонщик, по предварительной договоренности, за дополнительную плату фотографировал все самые душещипательные моменты этой семейной идиллии.

Сама дорога к водопаду красива. Внизу слева чуть змеится ручеек (это в котором у нас был рафтинг), справа – джунгли с лианами и воздушными корнями огромных деревьев. Небольшой водопад зазвучал для нас лишь когда мы в него нырнули, большинство испугала ледяная вода и они скоро ушли. А мы по очереди заплыли прямо в скальный закуток, где, получив на макушку изрядную долю благодати, были резко снесены быстрым течением за пределы святая святых, чтоб поплавать немного с рыбками в небольшом озерке.

После вкуснейшего обеда из почти тайских блюд нам предложили диск с путешествием нашей группы и фотографии в рамочках. По секрету узнаем, что с фотографом можно договориться о более дешевой покупке без рамочек, но это почти невозможно. Продают несколько молодых девушек и парней. Сережа на чистом тайском языке объясняет, что это много и предлагает альтернативную сумму. Тайское юношество восторженно встрепенулось и поспешно бросилось рассказывать фотографу нонсенс о туристе, говорящем на их языке. Тот выслушивает разошедшегося Сережу и, не веря, смекает, что делать. Время ему дают подошедшие туристы, он просит чуть подождать, а молодые ребята радостно на нас смотрят, кивают, мол, согласится сейчас, чуть подождите. Фотограф отводит нас в закуток и набрасывается с расспросами, откуда так хорошо знаем язык. Оправдываемся, что хорошо не знаем, но он и слышать ничего не хочет. Отдает по договоренности фотки, уже спокойно еще раз насладившись Сережиной речью, и очень тепло расстаемся.

Слоны вдоль всей обратной дороги по заповеднику. А вдали уже маячат скалы Пха-Нга. Нас удостаивают подарком – везут в незапланированный этой экскурсией Храм Лежащего Будды, в нем проходят службы, которые проводит Император. Сам храм находится в скале, перед входом и на камнях много обезьян, которых можно покормить, собаки и небольшой рынок, поодаль краснокрылый храм. Храм Лежащего Будды – это зал в скале. В центре огромная освещенная золотая статуя лежащего Будды с четырьмя маленькими молящимися фигурками, по краям в нишах статуи Будд и святых. От ног Будды две лесенки текут наверх к алтарю с золотой фигурой под сенью краснокрылых пагод. Внизу, перед Буддой на возвышении сидит буддийский монах, поодаль на пол брошен ковер для молитв. В конце зала большая лестница вверх. Машинально фоткаю все вокруг, еле обхожу. Для меня зал наполнен народом и идет служба. Ловлю себя на том, что необходимо приземлиться и уйти. В любом месте, в любом углу, а то упаду. Нахожу самым удобным ковер в центре и... Тут же запела какая-то птица. А откуда-то раздалась молитва. Кто-то трясет по плечу. Смотрю, – тетя из нашего автобуса: "Вам надо подойти вон к тому монаху, чтоб он вас благословил. Только денежку не забудьте ему дать. Идите, идите". Благодарю и снова ухожу в мантру. Она звучит на весь зал, не знаю, почему Сережа ее не слышал, может, он выходил в тот момент, но она не прекращалась и потом. Тело выпрямляется чуть назад, голова запрокидывается, раскрывается грудь, открытые глаза не мешают полету, они направлены на пагоду над Буддой. Там наверху магнит, а не это символическое золото. И там мое место сейчас. А от него – к скальной пустоте... Жизнь перемешивается со смертью и, исчезая, проявляется опять здесь, в храме. И все здесь такое мое! Так странно и смешно! Ничего не скрыто, а туристы видят только Золото и внешний Знак. Мои мальчики подходят, надо идти. Как антилопы Гну бежим мимо непокормленных нами обезьян к автобусу, где все уже сидят, нас ждут. Как потешно бежать от того, что так желанно, антилопиться дальше, зная, что можно остаться. Можно. Но... "рад бы в рай..", но дела, дела... Спасибо за прикосновение. Я знаю, зачем приехала в Тайланд. По дороге домой над автобусом облако – сидящий Будда. Плывет по времени щелкания моего фотоаппарата и уносит само время, неторопливо и величественно растворяясь, оставляя пустой фотознак. Солнце уходит в тучу, а мы следуем к горе, на которой сидит над Пхукетом Большой Белый Будда.

Вечером идем искать уютный ужин. Длинная улица, среди ресторанов стеклянные массажные заведения, где на виду у всех вам запросто сделают массаж ног, лиц, спин и т.д. Среди тайских ресторанов с удивлением обнаруживаем немецкие, финские и еще какие-то – с национальной кухней. И там массы соотечественников "поддерживают" своих соплеменников, верные своим национальным кухонным пристрастиям. Стало понятно, почему тайцы европизируют свою еду, убирая приправы. (У нас самих дети после недели пребывания на Крите начали тосковать о пельмешках, но греческую кухню вспоминают до сих пор). Выбрали тайский уголок с наименьшим количеством народа, очень славненькими девушками, быстро сменившими дежурные улыбки нам на простое общение.

Полюбовались, как европейская молодежь запускает огненный шар. Заплатив деньги, ребята фотографируются вокруг его запускания в разных позах. Шар не успевает взвиться из рук ввысь, как они забывают о нем, начинают рассматривать свои снимки и, весьма довольные, уходят своей дорогой, даже не посмотрев в небо.

Уму непостижимо, мы на пляже! Плывем втроем часа на два далеко в океан, почти до выхода из бухты. Вода прозрачная и теплая. И не наныряться! Здесь сейчас мой Мир, мой Тайланд, мой Храм. Таец, проплывая почти рядом на моторной узконосой лодочке, поднимает большой палец вверх, высказывая удивление и восхищение, а просто здесь отдыхающий народ слабо плавает. Мальчики возвращаются на берег, я остаюсь одна на глубине и просто живу там. Буддийский океанский дзен. Его не бывает "много" или "мало", это нахождение необходимой меры внутри. Наполнение "чаши" позволяет ее нести, но можно ли утолить безмерность?..

По пляжу идет юноша с круглой свирелькой, дует, по кругу вращая ее, и нежно касается мира нежным бамбуковым переливом. Долго учусь играть, пока не соображаю, что дуть надо сильнее. Истомленные моим учением итальянцы даже зааплодировали. Мальчики справились быстрее. До упоения ошалев от жары и подкрепившись кукурузой, уползаем с пляжа.

Сегодня мы летим на вертолете над самым красивейшим местом Тайланда – заливом Пха-Нга. Только утром решились – и днем за нами приходит машина, чтоб вести в аэропорт. Из ангара выкатили бело-оранжево-черный изящный вертолет, а нам предложили просмотреть инструктаж, выпить кофе или воды. С нами пара финнов примерно нашего возраста. Взглянув на мужчину, получаю резкий ненавистный взгляд, будто пощечину и ловлю себя на том, что делаю вид, что и не смотрела в ту сторону. Может, нарушила этикет, задержав взгляд на секунду дольше, чем требуют приличия? Этот навязанный цирк не мой, поэтому предлагаю им познакомиться, представляюсь, и мы перебрасываемся несколькими коммуникативными фразами, позволяющими разрядить напряжение. Женщину зовут почти как меня – Хелена. А он назвался упрощенно Майклом, махнув жене, что для них и это сойдет, а потом стал рассказывать нам, как он был в России лет пятнадцать назад. Присоединяется молодой человек, садится между мною и пилотом впереди, остальные идут во второй ряд вертолета.

Взлетаем мягко и бесшумно и летим над пальмовыми и гевеевыми рощами, прудами, домами, аэропортом, морем. Внизу забавно змеится дорога, а за холмами открывается вид на пролив, причудливые горы и острова. Летим к океану, пережидая приземления самолета, чтоб пересечь взлетную полосу. Любуемся на игрушечные самолетики. Пересекая пролив, разделяющий остров Пхукет с материком, пролетаем над пристанями с малюсенькими катерами и лодочками, над вьющимися в зелени материка змеящимися речками. Скалы в воде залива Пха-Нга отличны от материковых приглаженных холмов. Будто местность ушла под воду и остались на поверхности причудливые вершины: или одинокие, или выстроившиеся в цепочки, или бисеринки. Передвижение вертолета дарит калейдоскопичные завораживающие перестроения островам, от которых не оторвать взгляд. Остров Джеймса Бонда облеплен катерами, сейчас это просто чудо среди других чудес. Сочетание залива, скал в нем, врезающихся вместе с курчавыми потоками в береговую зелень, заставляет не дышать от переизбытка впечатлений. А полет между двух скал с прорывом от зелени на голубой простор с обилием островов, впервые заставил бросить фотоаппарат. "Сама хочу посмотреть!" Что-то машинально поснимала (например, неба много), но главное было просто сидеть и смотреть, и впитывать эту красоту. Повернув к дому, не было ощущения расставания, прощания, все осталось во мне. Остается только на обратном пути доснимать остальное. На прощание пилот пролетел с нами над морем и повернул на гелипорт. Какие счастливые лица у всех! С удовольствием сняла сияющих финнов, выходящих из вертолета и затаенно улыбающегося Сережу. От вертолета не можем отойти, кланяюсь тайскому летчику, получаю поклон в ответ. Он выходит, спрашивает откуда мы, задает вопросы о России и Тайланде. Чистейший его английский позволяет мне понимать почти все и даже восхититься произношением и акцентом. Многих тайцев я вообще не слышу на английском, да они и не очень стараются. Своими манерами, речью, этот молодой человек для меня стал олицетворением тайской интеллегенции. Сочетание образованности, культуры и простоты. Хелена ревниво перебивая, заявляет: "А мы из Финляндии", Майкл отводит его от нас с просьбой рассказать о моделях вертолетов. Но по окончании разговора летчик удостаивает нас чести проводить до машины и склоняется в ответном поклоне на нашу благодарность.

Тайский массаж здесь делают по-другому. Во-первых через одежду, во-вторых глубоко. Все проблемы организма вскрываются и в общей вибрации напряжения происходит саморегуляция. Мало не кажется. Но с каждым последующим сеансом внедрения утончаются, и уже возможна некая общая работа с энергетическими потоками. Интересен этот синтез: работы с тонкими энергиями с попыткой пробуждения ресурсов физического тела. Некий единый двусторонний пробуждающий зов. Вызываемый иронию болевой "тайский массаж" оказывается защитой европейских клиентов от чужеродного энергетического внедрения при физической и психической неготовности. Нам бы поучиться у них не узко тайским массажам, практикам чего бы то ни было, а культуре ненавредения и тонкого чувствования другого. Примагничиваюсь к фотографии на стене тайского буддийского Учителя. Это, наверное, лама. Возможно, учит целительству, поэтому его фото здесь. Улыбка входит в меня и растворяет. Да, думаю, это очень великий Учитель, но не мой. Оставляю улыбку себе. Благодарим девушек за массаж, они от всей души отзываются на нашу благодарность, а за дополнительную денежную благодарность (к которой призывают все туристические нормы этикета, но не соблюдаются), моя девушка встает на одно колено в низком поклоне. Что-то появляется официально-унизительно-почтительное, дистанцирующее. Поднимаю ее как сестричку, прошу за деньги не благодарить. Она понимает, и прощаемся уже по-человечески, с доброй простотой и русской душевностью, оказывается, присущей и тайцам.

Экскурсия на теплоходике по проливу Пха-Нга. Рядом с гидом Андреем манерный молодой афроамерканец с кудлатой мочалкой на голове, рисующий себя себе перед нами на фонах окружающей красоты. Он лениво меняет томные позы, галстуки и одежды, и никак не может налюбоваться своим отражением в глазах туристов. Белый кот Макс (вылитая наша кошка Алька) облюбовал себе место возле нашей обуви и всю дорогу продрыхнул рядом с нами. Команду канойщиков возглавляет пожилой таец со спокойными мудрыми глазами, туристы все время находятся под его заботой и опекой, от него исходит какое-то тепло и естественное движение жизни. Чем-то он похож на буддийского монаха. Ой! Кажется, я отдыхаю! Сажусь на лавочку в полулотосе и неторопливо теку вместе с теплоходом навстречу теплому ветру, исподволь стреляя фотиком, выхватывая кадры из умопомрачительно красивого жизненного потока. Вчера здесь пролетали на вертолете, где-то в скалах оставили свое сердце. С трепетом приближаюсь к скалам Пха-Нга по зеленой воде залива, наполненной частицами растений, живущих на островах. Причудливо разбросанные бисеринки скал приближаются и перестраиваются, равняясь на наше восприятие. Они то встают на пути, разрешая пошершавить взором по отвесным кручам и утонуть в кучерявой флерности растений, то расступаются, дразня новыми, как кажется, недостижимыми каменными композициями на горизонте.

На первой остановке, подхваченные каноэ, вплываем в темноту пещеры в скале. Узкий тоннель позволяет двигаться внутрь острова, но временами каменный потолок заставляет возлечь на дно, чтоб не получить по лбу. Фонари таинственно рыщут по сводам, отыскивая причудливости и ласточкины гнезда. Но вот вдали забрезживший свет рисует среди темноты арочку выхода на свободу. "Свободой" оказывается круглый песочный пляжик внутри острова со всех сторон окруженный скалами со вцепившимися в них деревьями и лианами. В центре растут удивительные деревья с корнями выше человеческого роста, причудливо взмеивающимися в песок. Из большой лужицы (на половину пляжа) на нас косится какая-то рыболягушка. Сейчас отлив, это единственная возможность попасть вовнутрь острова через пещерный проход. Обычно здесь все затоплено, даже нижние края каменных стен прошли водяную ошлифовку. Наш канойщик делает для Святослава розочку из сухого листа пальмы и фотографирует мальчика у каменного дельфинчика, природой выточенного из камня. А я не могу оторваться от облианенных скал, от солнечных бликов, завораживающих листву и от воздушных корней, питающих своей зеленью эти воды. На обратном пути через пещеру сталкиваемся со встречной экскурсией, загоняя друг друга под скальные суживающиеся своды.

К следующему скальному хороводу наш теплоход вел Светик. Тайский капитан уступает ему свое место у штурвала, а сам разговаривает по мобильнику. Во второй раз, уже через тайского капитана, для меня сводятся эти два понятия: интеллегент и буддист. Длиннющая моторная лодка везет всю нашу теплоходную банду к причалу между двух скал на остров Джеймса Бонда. Когда-то здесь снимали фильм, где главный герой прятал ядерную бомбу. Сейчас на этом острове самый дешевый жемчужный рынок, торгуют цыгане и мусульмане. Мужчины добывают жемчуг, а женщины занимаются торговлей. Гид посоветовал сначала полюбоваться островом, потом идти за покупками. Но... именно меня хватает за руку цыганка и просит выбрать у нее жемчуг. Объясняю, что хочу сначала остров посмотреть. Не отпускает и пробует заинтриговать товаром, за руку хватает. Мне странно и прикольно. Играю с ней в игру, снижая цену, как учил гид, во много раз. Торговаться вообще не умею, а тут ситуативно не уступаю. Мне, действительно, сейчас не надо, а уйти не получается. Подарки-то все-равно какие. Беру за полцены две нитки жемчуга. Не отпускает. Ставлю ультиматум: или за минимум пять штук, или ухожу. Видно, перецыганила и ее, она обиделась. На другой стороне острова бесподобный скальный пальчик в воде и дорожка наверх на другую сторону острова. Успеваю заснять то, что хотела и погружаюсь в рынок. О! Это ужасно! Рассмотреть чего-то невозможно. "Торговаться" тоже некогда, да и не в кайф (это вообще не мой кайф). "Морда лопатой" помогает лишь на время, потом меня как-то все-равно вычисляют... А у нас уже нет времени, лодчонка пристает, забирает своих и тут же отходит. Примерно моих лет мусульманка просит у нее посмотреть. Объясняю, что уже убегаем, отходим. Ее отчаяние, выражаемое в гневной брани на меня выражает то, что именно я должна была у нее что-то купить. Какая-то женщина, тоже мусульманка, извиняется за нее. Вообще-то странно, на других она и не тратит порох. Но ее отчаяние заставляет остановиться. Беру у Сережи денежку и просто ей даю, говорю, что мне ничего не надо, опаздываю. Она сияет: "Нет, возьми что-нибудь у меня, что хочешь!" Беру для Светика небольшую ракушку. Я не знаю, что произошло в этот момент, но у меня появилась сестричка-мусульманка. Это далеко от рыночных отношений, это диалог внутренних миров. Один взгляд, одна улыбка.