Текст книги "Вормхилл"

Автор книги: Елена Новаженина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Бирн вздрогнул.

– На чём это я остановился. Ах, да! Я взял Мери за руку и привёл в залу, где за накрытыми столами сидели гости.

– Господа! Я собрал вас здесь, чтобы представить вам мою жену Мери! И ещё, что бы вы порадовались вместе со мной! Я стал отцом! И первый кубок я предлагаю выпить за мою дочь! Итак, за Беату! И я первым опрокинул кубок. Началось веселье.

Многие были искренне рады за меня, но были и недовольные.

– Позвольте, господин Коннел, но ваша жена протестантка! – Гневно напомнил мне один из гостей. Другие стали ему поддакивать.

– Она христианка! В её сердце любви к Богу больше, чем во многих из вас господа! – Я старался защитить Мери.

– А в какой вере вы собираетесь воспитывать вашу дочь? В католической или протестантской? – Спросил тот же гость. Он всё не унимался.

– В христианской, – ответил я, – Главное, что бы дочь моя обладала всеми человеческими добродетелями. Чтобы у неё была не только вера, но и любовь, милосердие, честность и мужество отстаивать свои принципы. А когда вырастет, сама решит, в какой ей храм ходить и как поклоняться Богу. Веселитесь друзья мои! Я сейчас безмерно счастлив!

Я взял за руку Мери, и мы вышли, решив, что гости повеселятся и без нас. Мери…Я до сих пор чувствую её дыхание и тот поцелуй! – Бирн опять замолчал, нл потом продолжил:

– С тех пор прошло три года. Голубоглазая Беата была похожа на Мери, такая же красавица. Я любил с ней гулять, часто читал ей Библию, объяснял, что такое добро и зло. И не мог представить, что может произойти вскоре.

Бирн опустил голову, обхватив её руками. Минуту он сидел молча, затем, медленно,заговорил вновь:

– Скоро отцу Мери стало всё известно. Он был в ярости и сначала хотел убить дочь. Но поразмыслив, написал ей ласковое письмо, приглашая навестить его всей семьёй. Мери боялась за меня и решила поехать с дочерью. А потом, если всё пройдёт спокойно, вызвать меня. Это всё равно, что добровольно попасться в ловушку. Я уговаривал Мери не ехать, но она не могла представить, что после такой разлуки её отец может причинить нам зло.

Мери всё – таки уехала, взяв с собой Беату. Она рассчитывала, что при виде внучки, её отец, старый лорд Барлоу, смягчится. Но отец посадил Мери под замок на домашний арест. Я не имел никаких сведений о ней и мучился в неизвестности. Как то ночью Мери удалось сбежать. Дочь она оставила с няней. Мери хотела только повидать меня, зная что я не нахожу себе места от тревоги за неё. Она пробиралась ко мне пешком, одна. По дороге она попала под сильный дождь и заболела. Продолжая идти, Мери набрела на хижину рыбака в окрестностях Слайго. Она была так слаба, что упала на пороге, не в силах постучать. Утром её нашли мёртвой.

Мне не сразу сообщили, пока узнали кто она такая. Там я и нашёл её и похоронил. В скромной безымянной могиле покоится моя незабвенная Мери.

Бирн снова замолчал.

– А Беата, – робко напомнила Джорджия.

– Через какое то время я узнал, что моя маленькая Беата тоже умерла, – заговорил вновь Бирн, – горе придавило меня, не хотелось больше жить. Но тут отцу Мери стало известно о смерти дочери, и обезумевший старик начал травлю на меня. Пришлось отравиться в путешествие, – Бирн посмотрел на Джорджию, – Если это можно так назвать. Около шести лет странствовал я по миру. Где только не побывал! Всё хотел избавиться от горечи потери своей семьи. Повидал и познакомился с разными людьми. Узнал много интересного. Общался с тибетскими мудрецами, видел египетские пирамиды, подружился с арабским звездочётом, объезжал андалузских скакунов, подружился с французским врачом и прусским учёным. Но я любил свою Родину, и тоска по ней не давала покоя. Я вернулся в Вормхилл. Кстати, это Мери назвала так моё поместье. Она любила его, здесь её тепло приняли, вот и назвала моя жёнушка поместье «Тёплым холмом». Так и прижилось это название. Эту Библию, – Бирн кивнул в сторону алтаря – я подарил Мери в день рождения нашей дочери. Теперь ты знаешь историю моей семьи. Я остался один.

– Нет, не один! Господь любит тебя! И Он всегда рядом. А теперь ещё у тебя буду я! -Джорджия прижалась к Бирну.

– Да, дитя моё, я благодарен Богу, за всё доброе, что было и есть в моей жизни.

– А Библия? Разве сейчас ты уже не читаешь её? Моя осталась дома. Она не такая нарядная, как ваша, а уже изрядно потрёпанная, но мне жаль с ней расставаться.

– И правильно делаешь. У меня есть другая Библия, она испещрена моими заметками. Я её никому не показываю, а во дворе есть часовня. Там на книжной полке стоит несколько Библий и Псалмы. В часовне мы все вместе собираемся раз в неделю. А это, – Бирн кивнул в сторону пюпитра, – я просто хотел пустить тебе пыль в глаза. Вот мол какой богатый рыцарь Кеннол! – Бирн засмеялся. Он пытался шутить, но Джорджия заметила горечь в его смехе. А когда посмотрела в глаза, то оторопела, столько боли было в них!

– Давай договоримся, Джорджия, называй меня просто Бирн или дядя Бирн. Мы ведь друзья? Ты мне как дочь, – Бирн дружески положил свою ладонь Джорджии на плечо и улыбнулся.

– Хорошо, тогда я буду называть тебя папа Бирн! – Джорджии так хотелось утешить этого доброго великана, но она не знала как.

– Пойдём, я покажу тебе своё обиталище, дочь, – сказал повеселевший Бирн.

Граф показал девочке дом, потом они вышли во двор.

–Тебя что – то тревожит, дитя моё? – Бирн нежно коснулся волос девочки своей огромной ручищей. Джорджия не могла и представить, что Великан способен на такую ласку.

Первый день, проведённый Джорджией в поместье графа, клонился к закату. Джорджии хотелось спать, она ещё не вполне пришла в себя, послеперенесённых событий. Девочка молча разглядывала своего нового друга.

У Бирна была густая окладистая борода и такие же волосы до плеч. Венчала его макушку небольшая вышитая ирландская шапочка, что так трогательно смотрелась на нём.

– Я думаю о папе? Как он там? Как Рордан и все остальные? – спросила она Бирна.

– Скоро ты всё узнаешь, я ведь говорил тебе уже, что отправил туда своих людей. А пока отдыхай, тебе много пришлось пережить сегодня.

– Спасибо, папа Бирн. – Джорджия коснулась пальцами щеки графа.

Великан, смутившись, расплылся в улыбке. Он напоминал льва, который вдруг стал маленьким щенком и перевернулся на спину, чтоб ему почесали животик. Но тут Бирна окликнул кто то из слуг, с его лица исчезло умильное выражение, уступая место строгому и решительному.

Глава 8

Приятное знакомство

Прошло несколько дней. Джорджия привыкла к новой обстановке. Её навещал Рордан, который снова начал работы на верфи. Леон стал задумчивым и всё чаще останавливался возле портрета жены. Рордана настораживало поведение отца, но он торопился закончить постройку корабля и Леон часто оставался один. Близкие Джорджии остались живы и не хотели покидать родную деревню. Но Джорджия по-прежнему жила в Вормхилле, так как мужчины считали, что девочке пока не безопасно возвращаться.Граф Кэрролл так же, как и раньше, занимался своими любимыми делами, но у него появилось тоскливое выражение в глазах.

– Мне нужно вернуться и побыть с папой, – говорила Джорджия брату, каждый раз, когда он навещал её.

– Нет, поживи пока здесь. В любой день можно ожидать набега солдат, да и Волк может вернуться. А здесь ты в безопасности. Правда, Джорджия, нам с папой так спокойнее, – отвечал Рордан.

И девочка послушно оставалась. Она уже успела познакомиться со всеми и подружиться. Детей в поместье было мало, но Джорджия умела ладить с людьми всех возрастов.

Однажды замок Бирна посетил гость. Это был молодой офицер ирландской армии Конан Рейд. Бирн представил ему Джорджию. Рейд держался непринуждённо и Джорджия с ним легко разговорилась. Они гуляли по саду и по двору, и не заметили, как наступило время расставания. Джорджия протянула руку Конану.

– Обещайте мне, что придёте сюда снова, мы так замечательно провели время! – Джорджия искренне улыбнулась Конану.

– Не обещаю скоро, но приду! – Рейд поцеловал Джорджии руку. У неё округлились глаза.

– Я не бывала ещё в свете, и мне впервые поцеловали руку, – ответила она смущённо.

– Пользуюсь случаем и приглашаю вас в гости! На день святого Патрика в Дублине намечаются большие развлечения.

– Не смотря на войну? – Джорджия не верила своим ушам.

– Война войной, но праздники тоже нужны людям. Иначе они совсем разучатся радоваться.

– Как хочется побывать в столице! Но не знаю, сможем ли мы приехать. Я настолько одичала здесь, что даже не знаю, что сейчас в моде.

– Об этом не беспокойтесь, – засмеялся Рейд, – Вы хороши в любом наряде! Я уверен, у вас отбоя не будет от кавалеров.

– Вы мне льстите! – Джорджия на мгновение смутилась, – Вы не поверите, но мне вчера исполнилось только тринадцать. Я выгляжу старше.

– Вы выглядите прелестно! Позвольте поздравить вас с прошедшим днём Рождения! Право я не предполагал, что познакомлюсь у Бирна с очаровательной девушкой, но я хочу подарить вам что – ни будь на память.

Рейд снял с руки небольшое колечко, и одел Джорджии на палец.

– Оно вам великовато, но одноглазый Джерард подгонит его по размеру. Прощайте, я вынужден уйти!

– Удачи вам, капитан! Большое спасибо за кольцо.

– Не стоит! И вам удачи! Надеюсь, ещё свидимся! – Рейд щегольски притопнул каблуками и, поклонившись, вышел за ворота.

Прошёл месяц, в течение которого Джорджия так и не увидела Конана. Девушка скучала по нему, молодой офицер пришёлся ей по сердцу. Бирн заметил перемену в настроении Джорджии и пытался всячески его развеселить.

– Неужели я влюбилась? – спрашивала себя Джорджия и тут же отвечала сама себе:

– Да я люблю его. О, как я хочу его снова увидеть, и Джорджия целовала кольцо, а потом долго задумчиво смотрела вдаль.

Наступило время военного затишья, которое предвещало бурю. Джорджии не удалось побывать в Дублине на празднике: Вормхилл готовился к осаде. Верные люди доложили Бирну о готовящемся штурме. Колонизаторам хотелось поскорей раздавить непокорных ирландцев. А этот неприступный Вормхилл, о котором ходили легенды ужасно раздражали воинственных англичан.

Рордан, наконец, достроил корабль и спустил его на воду. Радость переполняла сердце юноши. Он мечтал о сражениях и победе. У Джорджии наоборот сердце сжималось от боли за брата. Ведь его могут убить. Она уже ненавидела слово «война». Ей хотелось любить и радоваться жизни, ведь она ещё так молода и так уже устала от тревог и переживаний. Война делает детей взрослыми раньше времени, но юность – есть юность и в глазах Джорджии ещё появлялись озорные огоньки.

Леона перевезли в Вормхилл, у него появились сердечные боли и приступы слабости. Уна и Дарина тоже перебрались к Бирну вместе со своим господином. Несмотря на военную обстановку, они оставались одной семьёй. Джорджию радовало, что отец рядом и в безопасности, но беспокоило состояние его здоровья.

Однажды, во время очередного приступа Леон, сжимая руку дочери, едва слышно проговорил:

– Прости меня, Джорджия! Я мало уделял вам времени. Ведь семья – это самое дорогое, что у меня есть. Я знал это всегда, но по – настоящему понял только сейчас. Скоро я увижу Эвелин. Передай Рордану мои слова. Вы самые лучшие дети на свете. Я благодарю Бога за вас. – Граф закрыл глаза и стиснул губы, сдерживая стон.

– Нет, папа! Это ты самый лучший отец! Мы тобой гордимся, и ты ещё поживёшь. Ты ещё понянчишь внуков. Тебе предстоит им рассказать и показать многое. Уходить тебе рановато, ты ещё крепенький у нас. Скоро ты встанешь на ноги, встретишь сына с первого в его жизни самостоятельного плавания. Ты сильный, папа! Ты выдержишь! – Джорджия успокаивала отца, сдерживая рыдания, а потом, оставшись одна, давала волю слезам.

Военные действия продвигались к северу. Всё слабела и редела ирландская армия. Леса и дубравы были вырублены врагом, что бы партизанам негде было прятаться. Страна, некогда изобилующая природными богатствами, оскудевала, исчезли не только олени и кабаны, даже волков почти не осталось. Голодные, но гордые старые ирландцы умирали на полях сражения, измученное население страдало от нападок мародёров и бандитов. В то время, когда народная армия сражалась с колонизаторами, крупные феодалы враждовали между собой, англо-ирландская знать перешла на сторону противника. Затянувшаяся война измотала людей, и англичане отхватывали ирландские земли кусок за куском, обрекая коренных жителей на вымирание.

Война докатилась и до Вормхилла. Поместье уже не вмещало людей, оставшихся без крова.

Джорджия никогда ещё так не уставала. Перевязывая раненых, она думала о Рордане, об отце, о Конане. Леон всё слабел, от Рордана не было известий. Конана она видела месяц назад, когда он приезжал за продовольствием и оружием для армии. Молодые люди успели перекинуться парой фраз. Капитан выглядел уставшим, от его щегольства не осталось и следа, но внешний вид и выправка были безупречны. В глазах Конана Джорджия прочла теперь не только восхищение, но и не высказанную боль. Молодому человеку тревожно было за девушку, он понимал, чем может грозить ей штурм замка. Но старался развеселить и успокоить её. Расставаясь с Джорджией, Конан долго держал её руку. Они простились без лишних слов и обещаний.

– На всё воля Божья, – сказал Конан.

– Господь да защитит и сохранит тебя, – ответила Джорджия.

Бирн знал секрет плавки стали, о котором англичане и подумать не могли. Лучшие оружейники Ирландии учились у Шона – кузнеца, который был ещё и лучшим мастером по изготовлению всевозможного оружия. Но перевес был на стороне противника, и в Вормхилле понимали это, готовясь к худшему.

Глава 9

Осада

Англичане напали неожиданно. С утра был сильный туман, плотный и белый, когда же он рассеялся, наблюдающие на башне увидели, что окружены неприятелем.

По военной тревоге на защиту поднялись все, даже Леон нашёл в себе силы и взобрался на стену. В огромном котле мешали раствор селитры, изготовленный по рецепту Бирна. В неё обмакивали наконечники стрел, и пускали в неприятеля. Едкий дым въедался англичанам в глаза, трава у ног горела. Палили пушки, и градом сыпала картечь. После двухчасовой осады, англичане отступили, готовясь к новому штурму.

Бирн отправил вестового в лагерь ирландской армии за помощью. Разделившись на два рукава, ирландцы осторожно обходили противника с тыла. Одним отрядом командовал Патрик О Мур, другим Конан Рейд. Помощь прибыла в тот момент, когда английские солдаты подошли вплотную к стенам поместья.

Джорджия, помолившись, взобралась на стену к отцу. Леон еле держался на ногах. Вдвоём с одноногим Шоном, девушка увела графа и уложила в постель.

– Я хочу умереть достойно, – протестовал Леон.

– От твоей смерти никому не станет легче, – возражала Джорджия, – ты слишком слаб, тебе нужно поспать. Она напоила отца отваром успокаивающих трав, но Леон долго ещё порывался встать. Через некоторое время он забылся тревожным сном.

Бирн легко одетый, отдавал приказы и сам стрелял из пушки, когда было необходимо, умело сочетая способности бомбардира и полководца. Каждый человек был на счету и Коннел, как истинный рыцарь, не желал отсиживаться. Его могучая фигура маячила перед глазами англичан то с одной стороны, то с другой, наводя на них ужас.

– Этот Бирн и впрямь колдун, – шептались солдаты неприятеля, – его пуля не берёт.

Но вся хитрость была в нательном жилете с пластинами из тонкой и гибкой стали, секрет приготовления который знал только сам хозяин поместья.

Холм был усеян трупами. Наблюдая, как Конан пробивается к замку, Джорджия молилась. Она готова была спуститься к нему на помощь, но Бирн вовремя заметил девушку и стащил со стены.

Когда Великан подбежал к Джорджии, она смотрела на любимого. Их взгляды встретились, и девушка успела махнуть рукой.

Джорджия рвалась обратно. Тогда Бирн, подхватив её как пушинку, унёс в дом, строго-настрого наказав не подниматься на стену.

– Ты думаешь, что нужна ему мёртвой больше, чем живой! Мужчины воюют, а женщины ждут.

Бирн снова взбежал наверх. Несмотря на габариты, старый граф был проворен.

Джорджия и не догадывалась, что пока она искала глазами Конана, другой человек пристально наблюдал за ней. Это был Волк. Он стоял возле английского командира Аттвуда Смита и указывал на девушку.

– Вот она, смотрите, господин лейтенант, это Джорджия, приёмная дочь Бирна. Она должна достаться мне.

– У нас большие потери, замок не взят, и рано ещё говорить о женщинах! – Смит порывался уйти.

– Но я беспокоюсь, как бы кто ни будь другой, не опередил меня. Смотрите, как она красива.

Лейтенант взглянул на Джорджию.

– Да, действительно, девчонка хороша. Но я не отбираю пленниц у своих солдат. Так что добывай её сам! – Аттвуд оттолкнул Волка и бросился в гущу драки.

Отряды О Мура и Рейда шли на сближение. Ирландцы теснили врага. В Вормхилле потерь не было, только раненные.

Англичане отступили, уже второй раз. Смит отправил солдата в ставку командования с просьбой о подкреплении. Свежие силы английской армии подтягивались к Вормхиллу. Предстояла ещё осада, возможно последняя, как понимали ирландцы, но сдаваться никто не думал. Им оставалось ещё несколько дней, пока враги не получили подкрепление.

Остатки армии противника расположились внизу в долине. Ирландские воины укрылись за стенами замка. Конан с окровавленным плечом, шел, опираясь на солдата.

Джорджия выбежала на встречу.

– Всё хорошо! Всё хорошо, дорогая.

Конан пытался казаться спокойным, но был необычно бледен. Он хотел обнять Джорджию, но тут же потерял сознание. Сказалась большая потеря крови. Рейд около часа сражался с пулей в плече и благодаря крепкому здоровью до сих пор держался на ногах.

Конана положили в комнату, где лежал Леон.

Джорджия сама вынула пулю, сама обработала рану. Ей скоро должно было исполниться пятнадцать лет. По сути, ещё ребёнок эта девушка столько насмотрелась крови, что местный врач уже давно доверял ей тяжело раненных. Часами стояла она на коленях у постели больных и молилась, молилась. Не только за близких, но и за незнакомых женщин, чьи дети остались лежать на поле боя и не важно, друзья эти погибшие или враги. Смерть примирила всех.

Глава10

Новый друг и другие перемены

Как – то раз Бирну доложили, что Джорджия ходит по холму среди убитых, а с нею Гертруда и Шон.

– Что вы здесь делаете? Вас же могут подстрелить, как куропаток! – В голосе Бирна что то дрогнуло.

– Мы хороним убитых. Всех в одну могилу. На каждого крестов не хватит,– объяснила Джорджия.

– Хорошо, я позабочусь об этом! Только уйдёмте поскорее домой!

Бирн успокоился, только когда женщины были в безопасном месте.

– Девочка моя, ты меня напугала.– Бирн нежно прижал к себе Джорджию.

– Я каждый день за тебя переживаю. Будь проклята эта война! Она обрывает молодые жизни, она делает детей взрослыми, а взрослых стариками. Если бы я мог увезти тебя далеко – далеко отсюда. Но я не могу.

– Я знаю. Ты не можешь всех их бросить, и я не смогу. Мы им нужны, как и они нам. Наши близкие – это всё что у нас осталось.

– Да, Джорджия. У нас могут отнять жизнь, дом, землю, но никто не может отнять у человека любовь к тем, кто ему дорог.

– Да, папа Бирн, чуть не забыла! Там молоденький англичанин, он ещё дышит. Разреши забрать его в дом. Я буду лечить и его тоже.

– Это наши враги Джорджия.

– Господь учит любить своих врагов.

– Но они убивают нас. Не жалеют даже стариков и детей!

– Но Господь говорит: – Прощайте и прощены будете. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

– Леон и Конан нуждаются в твоей помощи. И другим раненным нужно внимание.

– Я справлюсь. Гертруда мне поможет.

– У тебя доброе сердце, дитя моё. Поступай, как знаешь. Бирн улыбнулся.

Обычно война ожесточает людей. Но граф Коннел был старой закалки, дух рыцарского благородства ещё жил в нём.

– Поверженный враг уже не опасен. И, возможно, он станет другом. Ты молодчина, Джорджия.

По неизвестной причине англичане ушли. Был ли это хитрый манёвр или что – то случилось, в Вормхилле не знали. Несколько дней о захватчиках не было слуху.

Вскоре с башни заметили двух людей поднимающихся по холму к замку.

Это были Рордан и Гаррет. Отважные моряки возвращались домой после долгой разлуки.

– Как же долго я тебя не видела! – Джорджия со слезами обнимала брата.

– Ты похудел, вытянулся. Ты стал взрослым и таким серьёзным, братик мой.

Затем Джорджия подошла к Гаретту.

– Гаррет, друг детства, и тебя изменила война. Добро пожаловать домой, морские бродяги! Слава Богу, вы живы!

Больше года Леон не видел сына. С возвращением Рордана Кэрролл – старший повеселел, ему явно полегчало.

Джорджия крутилась возле брата, то брала его за руку, то обнимала, и всё старалась заглянуть ему в глаза. Она то и дело приговаривала:

– Наконец – то ты дома. Слава Богу!

Вечером у камина собралась вся семья.

– А как твоя библиотека, папа? И вообще, не тянет на родное пепелище? – Спросил Рордан отца.

– Вот именно, пепелище. Уцелевшие книги, мой телескоп, портрет твоей мамы и всё что осталось ценного перевезли сюда, в Вормхилл. Теперь это мой дом. Дом – это не стены. Дом там, где находятся твои близкие.

– Если бы ты знал, Рордан каких трудов стоило мне увести папу из нашего дома.

– В этом старинном родовом гнезде выросло не одно поколение Кэрроллов. В нём прошло не только ваше детство, но и моё,– отвечал Леон. – Ваша мама любила этот дом не меньше меня. Ах, Эвелин, хорошо, что ты не видишь, что стало с ним!

Леон посмотрел на большой портрет жены, висевший теперь в другом доме, ставшим убежищем семье Кэрролл.

– Замечательный портрет. Эвелин на нём, как живая, – заметил Бирн.– Бесстрашная была малышка. Помню я подошёл к ней близко, а ей было лет около десяти, а она стоит и смотрит прямо мне в глаза. Я спрашиваю: «Ты меня не боишься?». А она так звонко мне отвечает: «Нет, все большие – добрые». Прямо так и ответила. Тогда я подхватил её на руки и закружил. А потом стал подбрасывать в воздух. Я думал, что она заплачет, а она смеялась и кричала: «Ещё! Ещё!».

– Удивительно, что Эвелин О Нелл выбрала меня. – Сказал Леон – Правда я был тогда юн и отчаян, и обладал копной русых кудрей. Да-да, это сейчас вы видите седого наполовину лысого старика, а тогда девушки заглядывались на меня. К Эвелин сватались многие, даже лорд Ардан Кейси. Она ему сказала, что трудно выбрать среди достойных претендентов лучшего и ей надо подумать.

Мы с Гаем О Муром подъехали к дому О Неллов одновременно. Он вошёл первым и Эвелин ему отказала. О Мур до сих пор не может мне этого простить, хотя давно имеет свою семью. Я, не надеясь на успех, вошёл после. Эвелин ответила, что подумает.

– Бедненький папочка, как ты страдал! – Сказала Джорджия.

– Не беспокойся, доченька, страдать мне пришлось не долго. Уже через две недели мы были помолвлены, а через два месяца женаты. В стране, где много лет идёт война, влюблённые не тянут долго со свадьбой, потому что в любой момент одного из них могут убить. Когда лорд Кейси приехал к Эвелин, что бы ещё раз просить её руки, мы уже были женаты. Бедолага так огорчился, что провалялся больной две недели. Да-да, две недели! Что, право эта красавица нашла во мне? А ведь она меня действительно любила!

– Значит, было за что, – весело ответила Джорджия.

– Художнику удалось передать внешнее сходство, но на картине не видно благородства души! А её грация, походка, манеры, речь! Эвелин была чудо, как хороша! Когда у нас были тяжёлые времена, О Мур предлагал мне продать этот портрет. Он обещал за него заплатить золотом. Но я не согласился.

– И правильно сделал. Мамы нет, зато есть этот замечательный портрет. Сказал Рордан.

– Да, только не надо тебе, папочка, долго с ним разговаривать. – Смеясь, добавила Джорджия.

– Что? Я с ним разговариваю? Ну, да, было как то. Но любоваться то на него можно?

– Сколько угодно, дорогой! – Ответила Джорджия и все засмеялись.

От Рордана стало известно, почему ушли англичане. При переправе через Шанон, на вражескую часть, идущую на подкрепление осаждающим Вормхилл, напал отряд повстанцев, скрывавшийся в прибрежных зарослях. Противнику нанесли немалый урон, и англичане вынуждены были отступить к югу. Тем более что на захваченной территории то тут, то там вспыхивали восстания.

Конан быстро шёл на поправку. Молодой организм и любящая забота Джоржии делали своё дело.

Молоденький англичанин тоже выздоравливал. Джорджия ухаживала за ним, не хуже, чем за «своими» раненными.

Его звали Чарльз Кларк. Он был бастардом, сыном лорда Томаса Кларка. Пользуясь войной, жена его отца отправила ненавистного юношу подальше от себя и законного наследника.

– Как вы добры ко мне, Джорджия! Только женщина может быть милосердна с врагом. Мужчины развязывают войны, потому что не носят дитя под сердцем, а убивая врагов, не думают о горе их матерей.

Юноша вздохнул.

– Вы спасаете мне жизнь, Джорджия, а я не знаю, что с ней делать. Дома меня не ждут, девушки у меня нет, и врагов теперь тоже нет, вернее есть друзья, которых мои соотечественники никогда таковыми не признают.

– На этой земле много страданий. Раз вы остались живы, значит, так угодно Богу. Вы среди друзей. Пусть не каждый пока так думает, но в этом доме вы в безопасности.

Джорджия положила ладонь на лоб юноши. Температура уже спала.

– Скоро вы совсем поправитесь, Чарльз. Джорджия приветливо улыбнулась и вышла к Конану.

– Ты устала, дорогая. Я не ревную, но ты слишком много времени проводишь у его постели. Рейд кивнул в сторону комнаты, где лежал Чарльз.

– Я проявляю к нему милосердие. Он одинок и нуждается в заботе. Тебя же, Конан, я люблю как единственного мужчину на свете.

– Мы сможем обвенчаться, как только я смогу встать. Рордан говорит, что англичане ещё не скоро вернутся сюда. Не хочу терять время. Никто не знает, что нас ждёт впереди. Молодой человек нежно обхватил лицо любимой руками и прошептал:

– Береги себя, Джорджия, ты всё, что у меня есть. Конан взял руки девушки и прижал к своему лицу.

Джорджия поцеловала его в лоб.

– Всё в руках Божьих, дорогой.

Чарльз каждый раз смотрел на Джорджию с благодарностью. Они всё больше понимали друг друга. Однажды он откровенно разговорился.

– Я чувствую, что здоров и должен вернуться. Теперь у вас будет надёжный друг в стане врага.

– Но что вы скажете им.

– Скажу правду. У меня нет другого выбора. Я хочу вам помочь. Вы мне стали дороги, Джорджия. Но я не питаю надежды. Мы не сможем быть вместе. Джорджия…. Для меня теперь это имя звучит, как музыка. Почему вас так назвали? Это не ирландское имя.

– Мама с папой договорились, когда ждали моего появления на свет, что если родится девочка, то имя даёт папа, а если мальчик, то мама. В то время папа увлёкся чтением о житии святых и читал про святого Джорджа. Вот и назвал меня Джорджией. Уна сначала запротестовала, говоря, что этот святой покровительствует Англии. Но папа ответил, что Господь, наш небесный Отец, покровительствует каждому, кто Его любит и живёт по Его закону. А святые, только показывали пример, какими должны быть христиане. Потом все привыкли к моему имени, и оно уже не казалось странным. А мама даже нашла его красивым.

– Да, имя у вас красивое, и голос и руки и глаза. Вы вся как будто соткана из лунного света и мечты.

– Вы говорите, как поэт Чарльз. Вы не пишете стихи?

– Пишу, но никому не показываю.

– А мне почитаете? Если хотите, конечно. А знаете что, Чарльз, давайте перейдём на «ты». Мы ведь друзья?

– Называйте меня, как хотите, но мне легче называть вас на «вы». Я хочу, чтобы между нами была некая символическая дистанция, чтобы не питать надежду на более близкие отношения.

– Как желаешь, Чарльз.

Наступил день расставания. Молодой англичанин долго смотрел на девушку с нежной улыбкой.

– Прощайте, Джорджия! Я вас никогда не забуду.

Чарльз Кларк покинул Вормхилл.

А в поместье жизнь потекла как в мирное время. Рордан чинил свой корабль на берегу. Джорджия и Конан готовились к свадьбе. Леон и Бирн часто проводили время вместе. Их можно было видеть расхаживающих по двору и оживленно что то обсуждающих. Все живущие в поместье занялись своими привычными делами.

Пять лет прошло с тех пор. В Ирландии всё ещё шла война, но в Вормхилле пока всё было спокойно. Ковали оружие для повстанцев, шили одежду, принимали обездоленных. Может потому, милость Божья ещё не покидала это место. Люди понимали, что мир не может продолжаться вечно. И они спешили жить и радоваться жизни, не забывая о защитниках отечества.

Глава 11

Жизнь продолжается

У Джоржии и Конана родились дети. Первым появился на свет мальчик. Его назвали Леоном. Потом, через два года девочка – Района. Супруги Рейд по – прежнему жили в Вормхилле, где двое дедушек помогали воспитывать детишек.

Бирн считал детей Джорджии внучатами, любил их как родных позволял им буквально садиться себе на шею. Леон тоже не отставал от него.

Джорджия смеялась, наблюдая как два взрослых мужчины становились детьми, изображая лошадок, собачек и другое, лишь бы угодить её ребятишкам.

Рордан под видом рыбной ловли вывозил на судне оружие и продовольствие для повстанцев. Гаррет неотлучно был с ним. Конану пришлось вернуться в свою роту армии народного ополчения. Но он регулярно навещал семью и привозил свежие новости с фронтов. Командующий многим был обязан Бирну и потому отпускал Рейда беспрепятственно.

Но мирное время для Вормхилла всё же заканчивалось. Ирландская армия терпела поражение за поражением, и фронт продвигался к северу быстрыми темпами.

Глядя на детей Джорджия думала:

– Не хотела бы я, что бы вам пришлось пережить то же, что и мне.

Она часто говорила отцу:

– Зачем англичане пришли уничтожить наш народ и лишить нас Родины! Неужели им дома работы мало или места не хватает? Папа, что же с нами будет. Я знаю, что счастье на этой земле не может длиться вечно, но я не хочу, чтобы люди страдали. Я так не хочу войны!

– Кто же здесь её хочет, доченька?! Но человек такое алчное существо, ему всегда чего то не достаёт, то власти, то денег. Если бы все думали как мы, то в Мире давно уже не было бы войн.

Бирн смастерил пушку облегченной конструкции с высокой дальностью полёта ядра. Вдвоём с Шоном кузнецом они ковали и отливали детали, готовя к обороне оружие, которое пока ещё не было знакомо противнику. Леон помогал им, строя чертежи.

Граф Кэрролл поправился, но не сосем, иногда сердечные боли беспокоили его. Но Леон переносил их на ногах, не смотря на протесты Джорджии. Он считал, что грех отлёживаться, когда все в поместье заняты подготовкой к обороне.

Однажды в замке появился всадник. Это был Чарльз Кларк. Он привёз недобрые вести.

– Джорджия, вам нужно бежать вместе с детьми. Армия захватчиков подтягивает силы. Почти вся Ирландия лежит в руинах. Я приехал, что бы обговорить с вами детали отбытия.