Текст книги "Отель для призраков 2"

Автор книги: Елена Нестерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Елена Нестерова
Отель для призраков 2

От автора

Можно верить и не верить, можно жить в реальном мире, а можно в мире фантазий. Можно любить и не любить! Но… Есть в нашей жизни две неоспоримые вещи, априори которые не подвергаются сомнению – это Рождение и Смерть.

Если с Рождением всё более или менее понятно, то к смерти мы относимся по-разному. Кто-то боится её приближения, кто-то ждёт с мольбой, надеясь избавиться от земных мук.

Но что если Смерть приходит за вами, когда жизнь в самом разгаре: множество планов на будущее, дом, семья, дети?.. Что тогда? Вы остаётесь на этой земле без возможности стоять на ней. Вы видите, но не можете потрогать, вы слышите, но не в силах ответить… Ваше тело мертво, но дух жив и просит о помощи.

И тогда помощь приходит в лице тех, кто призван оберегать неприкаянных и обездоленных, предоставляя им крышу над головой и веру в будущее, приглашая их души в «Отель для Призраков».

О главном!

Многие события и персонажи в романах «Отель для Призраков» и «Отель для Призраков 2» – не являются выдуманными. Хроники катастроф, аварий, несчастных случаев, приведших к трагической гибели людей, описаны мною, превозмогая величайшую скорбь… Их боль не оставила меня равнодушной и, преломляясь в моём сердце, создала эти произведения.

Их имена и фамилии изменены, их истории приобрели лёгкий налёт моей фантазии, от этого их образы перестали быть газетными персонажами из полицейской хроники разных лет.

Хорошо это или плохо – спорно, но люди быстро забывают чужую боль, и, чтобы оставаться живыми, мы должны помнить тех, кто не успел насладиться этим чувством до конца!

Прошу прощения у тех, кто, возможно, узнает в описанных персонажах своих родных и друзей. Вечная им память!

Часть 1
Украденное сердце

Глупец боится смерти, а мудрец её не торопит…

Глава первая
День моего рождения

Я родилась в мае, когда природа пробуждалась, наполняя мир звуками, шорохами, пеньем птиц и потрясающими запахами свежести, летающими в воздухе. Попадая в наши лёгкие, они, просачиваясь в кровь, будоражили разум, возбуждая к жизни всё наше тело и разум.

Мама Соня проснулась рано утром с первыми лучами солнца, но отец уже был одет в свой лучший костюм и держал в руках мамину сумку с одеждой, собранной в роддом.

– Какой день сегодня праздничный. Вставай, любимая, нам пора!

Мама послушно встала, приняла душ и, одевшись в нарядное платье, пошла за ним – послушно, как и всегда, доверяя каждому его слову.

Мой отец, Ник, или Николай Зорин, был человеком потрясающим и сверхъестественным. Все чудеса этого мира сконцентрировались в его голове, но он имел такт и сдержанность к этим Божьим дарам и пользовался ими с умом. Он видел будущее, и время охотно делилось с ним своими секретами, он мог перемещаться в пространстве и подниматься над землёй на приличное расстояние. Он научился читать мысли, и эмоциональное поле собеседника было для него важнее его слов.

В этот день он точно знал, что я появлюсь на свет, и приготовился к этому событию с величайшей ответственностью.

Итак, я родилась и громко заплакала, добавив звуков в весенний хаос Москвы.

Имя мне дали не раздумывая, ещё до моего рождения, стоило моей маме понять, что в её чреве зародилась новая жизнь. Папа звал меня Варенька, а мама – Варюша.

Моё детство проходило в радостном неведенье, что мир вокруг может быть жестоким и несправедливым.

В школе, которую я посещала изредка, меня уважали и даже побаивались. Я была умна, решительна и беспощадна… Всякие недостойные действия, направленные в мой адрес, пресекались молниеносно, лишь стоило взглянуть на обидчика. До сих пор не знаю, что чувствовали эти дети, но впредь они больше не доставляли мне неприятностей.

В основном моим образованием занимались родители, и в силу этого обстоятельства и изолированности от мира, друзей у меня не было.

Дом № 3/2 в переулке Вечности, в котором мы жили, был самым потрясающим местом на Земле. Сюда мы вселились за три месяца до моего рождения, но я уже всё понимала и отчётливо помню, как переживали мои родители, потеряв дом, в котором они меня зачали.

По странной причине дом сгорел, чуть не погубив всех нас. Он вспыхнул мгновенно, словно на него вылили цистерну бензина. Хорошо, что отец успел перенести нас на безопасное расстояние.

Когда огонь погас и утренний туман прибил к земле пепел и тоненькие струйки дыма, мы вернулись…

На пепелище мы подобрали некоторые вещи, которые чудесным образом не пострадали, и переехали в Москву.

Этот двухэтажный особняк достался нам по наследству, и постепенно, обживаясь, мы оценили его гостеприимство и полюбили всем сердцем. И будущее обещало быть ласковым и беззаботным, но мой шестнадцатый День рождения изменил всё.

Утром Дня рождения родители подарили мне скромные подарки, сославшись на то, что вечером будет грандиозный праздник и сюрприз.

Нужно было идти в школу. Годовые контрольные вынуждали меня посещать «храм знаний» в конце года, и даже этот праздничный день не был исключением…

Вынырнув из нашего уютного переулка, я пошла по улице Весенней, к школе, которая находилась прямо за углом.

Я не слышала, как она подошла, только почувствовала холод, и словно камень положили на сердце. Она двигалась плавно и легко, словно плыла над асфальтом. Чёрные, бесформенные одежды прикрывали всё её тело, и подол плаща волочился по земле, но, как ни странно, был совершенно чистым. На голове был надет капюшон, глубоко нависая на глаза.

Она не смотрела на меня, но разговор начала сразу, как только я обнаружила её присутствие рядом с собой. Её голос звучал словно эхо. По монотонности речи поначалу казалось, что в нём нет эмоций, но позже я поняла, что это не так. В нём было всё: и нежность, и любовь, и радость встречи.

– Если не ошибаюсь, Варенька?

– Да, меня зовут Варя. А разве мы знакомы?

– Знакомы ли мы? Не смеши меня, ещё как!

– Странно, но я вас совсем не помню!

– Вспомнишь, но чуть позже. Но даже если ты не в теме, я очень рада встретить тебя. В этой жизни ты просто красавица.

– Спасибо! А как вас зовут?

Я знала, что человеческая жизнь – это череда событий и звеньев. Папа рассказывал мне многое, но встретить свою знакомую из прошлого своего воплощения я не ожидала.

Незнакомка в плаще засмеялась и посмотрела на меня. И я увидела её глаза. Это были не человеческие глаза: две бездонные чаши, два омута без дна, чёрного цвета. А там… Чем дольше я смотрела, тем яснее видела в них яркие звёзды.

Эти странные глаза не были ни добрыми, ни злыми, лишь холодный свет излучали огни, горящие внутри них. А ещё… Там была печаль, простая человеческая печаль, что гнетёт наши души, что не даёт нам жить, забирая искорки радости и любви…

– Моё имя ты знаешь, Варенька!

– Но я не помню…

– Не страшно! Значит, ещё не время… Вспомнишь ещё…

Она пригладила длинные седые волосы, выбившиеся из-под капюшона, своими костлявыми руками с тонкими длинными пальцами, и отвернулась от меня. Я почувствовала, что она была слегка взволнована.

Странная женщина, но… Мне вдруг показалось, что я знаю её очень давно, так бесконечно давно, как только можно себе представить.

Но мои мысли и воспоминания прервались от страшного крика и скрежета тормозов.

На дороге лежало тельце девочки, свободно раскинув руки в стороны, как белая птица. Она была одета в светлое платьице, и оно медленно окрашивалось в цвет крови.

Я бросилась к ней, но моя спутница закричала:

– Варя, не смей подходить к ней! Ей ещё рано!

Но я не слушала и, подбежав к ребёнку, стала проверять ей пульс, как это видела в кино, и тут же серебристая тень отошла от тела, так же раскинув руки и приняв вертикальное положение, посмотрела на меня, удивлённо и не моргая…

За спиной стояла моя странная знакомая, имени которой я никак не могла вспомнить, и печально качала головой.

– Эх, Варенька, что ты наделала!

С этими словами она подняла руку к небу, и, разбивая лёгкие облака, на землю спустился столп света.

– Лети, малышка. Ты свободна!

Она подтолкнула серебристую тень в небо, но та – зависла, словно что-то не отпускало её.

– Варя, отойди подальше. Немедленно! И так столько дел натворила, и я, старая, не углядела. В День рождения такой конфуз сотворили.

Когда душа влетела в свет, её потянуло вверх, и вскоре она исчезла, а к девочке-птице подбежали прохожие и «скорая» подоспела, но было уже поздно.

Я стояла растерянная и смотрела на женщину в капюшоне.

– Что я натворила? Объясните мне!

– А разве мама с папой ещё не сделали этого?

– Чего?

– Пойдём в сквер, я расскажу тебе. Уже можно. Ведь у тебя сегодня День рождения?

– Да.

Мы сели на лавочку, и незнакомка рассказала мне, как дорого для девочки обошёлся мой гражданский порыв к её спасению.

– Эта девочка не должна была умереть. У неё был шанс выжить. Правда, она бы осталась инвалидом… Но суть не в этом. Нельзя нарушать порядок вещей.

Твоё предназначение – помогать неупокоенным душам, а не забирать жизнь. Стоит тебе подойти к человеку в пограничном состоянии, между жизнью и смертью, и тут же весы перетягиваются ко второму варианту. Ты отняла жизнь у этой девочки раньше положенного времени, но я постараюсь замять этот случай, а ты держись подальше от пострадавших и от больниц тоже. А то я не буду справляться с работой!

А теперь мне пора. Души зовут.

И незнакомка исчезла, а я осталась сидеть на лавочке, боясь пошевелиться.

Через десять минут в дом напротив подъехала «скорая» и из подъезда вынесли носилки, целиком покрытые простынёй.

Глава вторая
Кто ты, Варенька?

Сколько я просидела на лавочке, сложно сказать, но когда уроки кончились и дети побежали домой, я всё сидела, как замороженная.

– Кто я?

Наверное, родители знали ответы на все мои вопросы, но домой не хотелось. В сердце нарастала обида на них. За себя, за эту маленькую девочку. Она могла бы жить, но благодаря мне отправилась на небеса, и теперь её мама и папа глотают безутешные слёзы.

Наступила ночь… Фонари зажглись все одновременно, осветив мрак и сделав его пригодным для жизни.

Я уже решила, что домой не вернусь, пока не восполню все ускользнувшие от меня знания. Сложно было себе представить, что можно так запросто прийти домой, поужинать и лечь спать в уютную кроватку, когда в другой семье такое горе. И это – моя вина!

Тогда я не задавалась вопросом, как будут страдать мои родители, потеряв единственное дитя. Я была маленькая и злая. И эта злость росла.

Я окутала себя непроницаемым панцирем из гнева, и, когда мой отец вышел из дома, чтобы найти любимую дочь, он не почувствовал моего присутствия, а ведь я была в двух шагах от него.

Когда ночь окончательно накрыла город, и все окна домов погрузились во тьму, я встала со скамейки и пошла по улице, путая свои следы, меняя направления, улицы и перекрёстки, уводя своё тело как можно дальше от родного дома.

Ещё не настало время для зова крови, время, когда дом проявит своё предназначение и призовёт меня к себе.

Утро застало меня врасплох. Я пыталась прятаться за сумрак, но тут первые весенние лучи солнца ворвались в город и спугнули мою уверенность в своей правоте.

Я вспомнила слова незнакомки: «Не подходи к пострадавшим и к больницам». И тут я решила поступить противоположно её просьбе и направилась в больницу на окраине города.

Ранним утром дверь не охранялась, и, надев халат, оставленный на вешалке для новой смены, я прошла по коридору и поднялась на хирургический этаж.

В моей голове созрел план. Я решила помогать тем, кто не способен жить дальше, чьё тело изношено или повреждено настолько, что жизнь доставляет только боль, и мечта этих людей – смерть, ведь только она может избавить их от нестерпимых мук.

В каждой больнице есть такие. И я отправилась на их поиски…

В первой же палате я нашла человека, всего в бинтах. Он лежал совсем один, хоть и были свободные места… Врачебная записка, прикрепленная к его кровати, говорила о том, что восемьдесят процентов кожи обожжено и он находится в коме.

Из парня по имени Олег, 25 лет от роду, торчало множество трубочек, но это не помешало врачам забинтовать его лицо целиком, и в этих бинтах были прорезаны дырочки для этих самых трубок. Я подошла к кровати и положила свою руку на его лоб, и аппарат, контролирующий сердце, громко запищал, зовя на помощь персонал больницы. Но они не спешили. Может, им помешал утренний сон, а может, пациент был настолько безнадежен, что повода шевелиться не было.

Когда они явились, сладко зевая, то просто констатировали смерть и ушли, а сердобольная медсестра, что накрывала покойного простынёй, жалостливо процедила: «Отмучился, сердешный!»

Как ни странно, но на меня никто не обратил внимания, словно меня не было в палате. Но тогда мне было не до этого…

Я ждала столп света, чтобы он забрал душу погибшего, но его не было, и я уже хотела уходить, думая, что чего-то явно не понимаю и лучше вернуться домой и получить пояснение, как за своей спиной я услышала голос:

– Меня зовут Олег! А вас, милая барышня?

Позади меня стоял молодой парень, изящно одетый, словно сошедший с картинок модного журнала. Волосы были уложены и залачены, а ироничная улыбка скользила по моей фигуре. Он смел оценивать меня самым беспардонным образом. Но я решила не грубить, боясь, что он вызовет охрану и меня выгонят из больницы.

– Меня зовут Варя, а вы – доктор?

– Я – доктор? Да что ты, детка, разве я похож на доктора?

– Да нет, не очень. А кто же вы?

– Он!

И юноша показал на закрытое простынёй бездыханное тело.

– Но он мёртв!

– И я мёртв. Давно мечтал об этом. Не было больше сил терпеть такую муку. А ты тоже мертва?

– С чего вы решили?

– Ты видишь меня, а я тебя, значит мы оба – мертвы. А как иначе?

– Вы ошибаетесь, Олег, я живая! И сердце бьётся, и пульс.

Я проверила свой пульс и приложила ладонь к груди, чтобы удостовериться, что сердце всё ещё – пламенный мотор.

И оно билось! Я была живой, без всякого сомнения.

Тогда я попыталась взять за руку Олега, но моя ладонь проскользнула в пустоту. Тот посмотрел на меня в недоумении…

– А ты не знаешь, Варенька, когда за мной придут? Хотелось бы попасть на небо и увидеть родителей и Машу. Я раньше не понимал, как сильно люблю её.

– Я не знаю, почему вас не встретили. В прошлый раз, когда я забрала жизнь ребёнка, открылся туннель света и втянул её. А в этот раз такого не случилось. Если честно, я сама ждала, что вас заберут…

– Нужно ещё подождать!

Я кивнула головой в знак согласия и села на стул, а Призрак уселся на своё тело и с непривычки провалился до пола.

Так мы просидели до обеда, пока не пришли санитары и не забрали труп в морг, словно и они ждали чего-то…

Я спряталась за штору, но мои опасения были напрасны, меня никто не заметил.

Я устала и очень хотела есть, моя уверенность резко снизилась. Хотелось домой, под родительское крылышко, к запаху вкусного обеда. Но Призрак смотрел на меня пристально, словно читал мысли.

– Не оставляй меня! Что мне делать одному, ведь меня никто кроме тебя не видит и не слышит.

Мы вышли из палаты и двинулись по коридору к запасному выходу, и тут я увидела свою знакомую костлявую дылду в капюшоне. Она выходила из палаты прямо через закрытую дверь.

Я бросилась к ней, но она обернулась, посмотрела на меня с гневом и исчезла, а из палаты вывезли покойника. Край простыни зацепился за дверь, и она съехала, раскрыв тело. Это была невероятно красивая девушка. Её светлые волосы свисали длинной косой до самого пола, что уже было редкостью. Лицо её слегка светилось, а на губах застыла улыбка. Тонкие руки лежали на груди крестом, словно она была готова к смерти ещё до её прихода.

– Стоп! – сказала я. – Смерть! Эта странная женщина – Смерть! Нам нужно её найти, срочно!

Но Олег не обращал на меня никакого внимания, он подошёл к девушке и поцеловал её в губы, словно принц из сказки, в надежде на её возвращение к жизни. Но это было невозможно. На виске умершей была большая подсохшая рана, с которой уже сняли бинты, видимо за ненадобностью.

– Машенька, девочка моя, – шептал он. – Я уже и не надеялся встретить тебя на этой земле. Я уже давно похоронил тебя, любовь моя, а ты здесь, в двух шагах от меня. Душа моя, отзовись!

– Олег, она умерла и не может ответить тебе.

– И что с того? Я тоже мёртв, но при этом мы чудно болтали. Что мешает Маше поговорить с тобой, отделиться от своего мёртвого тела и присоединиться ко мне?

– Олег, она ушла на небо, в тоннель света. Ты видел ту высокую даму в чёрных одеждах?

– Да!

– Это Смерть приходила за ней и забрала её на небо.

– А почему я ещё здесь?

– Это я виновата, прости. Мне казалось, что ты страдаешь и мечтаешь умереть, вот я и взяла на себя чужие обязанности. Я не умею открывать такой тоннель. Нам нужно найти Смерть, и я попрошу у неё помощи…

Мы бродили до самой ночи по больнице, по всем этажам, но в этот день больше никто не умер.

Олег совсем сник и, наверное, пустил бы слезу, но Призраки не могут плакать.

И когда уже совсем стемнело, какой-то санитар вытолкнул меня на улицу, сообщив, что посещение больных закончено. А Призрак вылетел следом.

Обойдя больницу, мы нашли въезд для «скорых». Здесь и остались.

Машины подъезжали одна за другой, но моей знакомой не было, и вот когда я уже почти закрыла глаза, подъехала машина, но из неё никто не вышел. Напротив, из больницы выбежали врачи и направились прямиком к распахнутым дверцам «скорой», и вот тут-то появилась Госпожа Смерть и застыла неподалёку, ожидая развязки. Я подбежала к ней и хотела схватить за рукав балахона, но она отстранила мою руку ледяным взглядом и процедила сквозь зубы:

– Рано тебе ещё меня трогать!

– Пожалуйста, помоги ему, он же не виноват, что я такая дура!

– Рада, что ты осознала это, но поздновато…

– Но почему? Ведь ты можешь ему помочь? Там, на небе, его девушка, они тоскуют друг без друга.

Смерть посмотрела на бедного Призрака, ставшего почти прозрачным от горя, и сжалилась.

– Последний раз помогаю тебе, глупая девчонка. Давай заключим договор, я помогу парню воссоединиться с любимой, а ты отправишься домой и попросишь отца ввести тебя в курс дела и отдать книгу.

– Книгу? А что в ней?

– Вот прочтёшь и узнаешь, мисс Почемучка, а сейчас прощайся с ним!

И она кивнула в сторону Олега.

Я подошла к нему и рассказала о том, что Смерть согласилась помочь ему. Тот засиял от радости и вновь стал непрозрачным и даже засветился весь.

В «скорой» умер старичок, и Смерть, взмахнув рукой, указала ему путь на небо, а вслед за ним подтолкнула Олега. И тот исчез мгновенно, так ему не терпелось…

Когда дело было сделано, Смерть пригласила меня посидеть на лавочке и поговорить.

– Если честно, я рада, что ты избавилась от этого Олега, ещё тот тип. Если бы он не понял, что такое любовь, его бы следовало отправить в преисподнюю. Так что твой шаг доброй воли был как нельзя кстати. Девушка Маша погибла по его вине. Он напился до беспамятства и бросил окурок на ковёр. Квартира вспыхнула, а вместе с ней и Маша, и он сам. Она проснулась и выбежала в коридор, поэтому не обгорела так сильно, только ноги. Там она потеряла сознание и упала, ударившись о край тумбочки. От этого и умерла. Он тебе этого не рассказывал?

– Нет. Я думала, может, автомобильная катастрофа.

– Катастрофа, да только не автомобильная, а моральная. И сам погиб, и девушку жизни лишил, вот стоит теперь перед Ангелами вопрошателями и краснеет от стыда за свою короткую и бездельную жизнь.

– Простят?

– Простят. Маша за него просить будет.

Ну, хватит о других думать! Пора тебе домой, Варенька. Отец с матерью тазик слёз выплакали и ведро валерьянки выпили.

Моя новая знакомая исчезла, а на её месте появился Ник, мой отец, и обнял за плечи, пытаясь согреть или показать, как он скучал без меня и как волновался.

Глава третья
Вспомнить прошлое…

Мы оказались дома так быстро, что я не успела его обнять в ответ и попросить прощения, и сделала это лишь на крыльце.

Выбежала заплаканная мама и стала целовать и обнимать меня с таким усердием, что я чуть не задохнулась.

За меня вступился папа:

– Соня, дорогая, не задуши девочку. С ней всё в порядке. Покуролесила немного и одумалась. Спасибо, Госпожа Смерть вмешалась!

Дома меня ждал праздничный торт, и прежде чем начать разговор, мы плотно поели этого кулинарного шедевра.

После чаепития отец сходил в свой кабинет и принёс оттуда нечто прямоугольное, завёрнутое в старое выцветшее сукно и даже слегка обгорелое. Он поставил неизвестный предмет на обеденный стол и достал из кармана крошечный свёрток и положил его рядом.

– Вот, дочка, то, что мы должны были тебе отдать ещё вчера. Мама твердила мне, что ещё рано и ты не готова, но в связи с последними событиями она согласилась со мной полностью – время пришло!

– Но что здесь?

– Под этой старой тряпицей – сундук, а в нём вся твоя жизнь! Когда ты всё прочтёшь, вопросов у тебя не останется, а теперь возьми ключ и открой сундук.

Я развернула тряпочку и нашла там крошечный ключик, весь покрытый ворсинками – иголками, которые больно кололи пальцы. Он, несомненно, был из золота и по виду напоминал стрелу с острым наконечником и звездой на конце, которая, кажется, засветилась, стоило мне взять в руки это колючее сокровище.

Отец помог мне освободить от ткани старинный сундучок, изрядно обшарпанный, но всё ещё крепкий. Он был усыпан резьбой хаотично расположенных букв неизвестного мне языка.

Пока я разглядывала его, мои пальцы кровили, и несколько капель упали на сундук. Буквы словно взбесились, забегали по сундуку и выстроились в уже понятную фразу.

Люби Жизнь, но уважай Смерть!

Прочитав её, я заметила, что крошечные иголки на ключе исчезли, и я вставила его в отверстие на сундуке. И он открылся.

Конечно, как юное и наивное создание я ожидала найти там настоящий клад, золото и брильянты, но к моему величайшему огорчению под крышкой лежали запылённые и пожелтевшие документы и толстая тетрадь в твёрдом кожаном переплёте с золотым тиснением на крышке, похожим на крылья Ангела.

С этого момента я уже была не я, а нечто иное и бесконечное. Некая сущность, блуждающая по миру в поиске Неупокоенных душ, дабы дать им второй шанс к возвращению домой – на небо, где ждали их родные и близкие.

Всю ночь и ещё целый день я читала записи о своих прошлых жизнях, о победах и поражениях над силами тьмы. Последняя запись прошлой жизни была самой объёмной и описывала страшные подробности смерти тех душ, которые я приютила в доме до дня моей кончины.

Но дома больше не было. Я была хранительницей пепелища, в двухстах километрах от Москвы.

Наступила пора обсудить это со своими родителями, хотя в прошлой жизни моя мама Соня была моей приёмной дочерью, а отец Ник – другом и соратником. А настоящими родителями были Ангелы – Мария и Алекс, которые не спускались с неба более трёхсот лет.

Хаос и путаница – вот всё, что было в моей голове…

Дети, родители, подруга Смерть, бесконечная вереница Призраков и каждый со своей историей.

Как принять всё это, поверить, и самое страшное, как жить дальше? Кто я теперь?

Родители нерешительно молчали. Из их дочери я превратилась в хозяйку «Отеля для Призраков». Я словно повзрослела на триста лет, и краски жизни слегка погасли.

Ник вступил в разговор первым, видя, как я запуталась в собственных мыслях.

– Всё не так страшно, Варенька. Это твоя судьба, твоё предназначение. Помню, в прошлой жизни ты тоже ерепенилась, но потом поняла, что иначе жить не сможешь. Помощь и сострадание – их нельзя спрятать в сундук и выбросить за борт. Единственное, что беспокоит меня на самом деле, так это сгоревший Отель. Когда та Варя умерла, дом стал рушиться и терять силу. Ты была слишком мала, чтобы защитить его, и тёмные силы попыталась уничтожить нас. Хотя бы на время отдалив этим твой приход на землю. Если бы беременная Соня погибла тогда, кто знает, когда бы случилась твоя следующая реинкарнация, а пока они бы творили свои гадкие делишки без оглядки на помеху с твоей стороны.

Соня, молчавшая до этого, тихо сказала:

– Теперь этот дом будет Отелем!

– Как ты это узнала, мама?

– Я чувствую! Он меняется. Он и так был почти живым, а сегодня утром он сам приготовил завтрак и пропылесосил ковры… Словно, я больше не нужна! И комнаты увеличились. Разве вы не заметили?

Я пробежалась по дому, и с первого же шага по лестнице поняла, что мама Соня права.

Думаю, настало время рассказать о новом «Отеле для Призраков 2», правда, пока без жильцов.

Дом никогда не отличался постоянством, словно он вслушивался в эмоции своих жильцов и старался им помочь.

Это я поняла, когда мне было пять лет. Я опрокинула стакан с какао на свою любимую книжку со сказками и горько заплакала, но тут на потолке появилась та самая картинка со Спящей Красавицей, которая была повреждена больше всех. Пока я разглядывала потолок, книга высохла и пятен от какао почти не осталось. Потом я наелась мороженого и простудилась, а дом веселил меня разноцветными светлячками, танцующими под потолком. Родителям я ничего не рассказывала, но дом стал моим самым верным и, пожалуй, единственным другом после мамы и папы.

Сказочный мир моих фантазий оживал, когда моё сердце истинно этого желало.

Никто и никогда не приходил к нам в гости. Никто не писал писем и не присылал телеграмм. Дом был надёжно спрятан между 3 и 4 домами в переулке Вечности.

Узкая калитка, почти неприметная, и тропинка между двумя домами приводили в широкий двор, засаженный изящными деревьями и цветущими кустарниками. Время года в этом месте менялось очень редко. Вечное лето иногда впускало дожди, чтобы насытить влагой этот волшебный уголок земли, окружённый гудящим, дымящимся мегаполисом, как оазис в пустыне.

Иногда перемены наблюдались в Новый год и в Рождество, когда с неба медленно падал мягкий снег, и каждая снежинка была размером с копейку. Такая большая, чтобы маленькая Варя могла разглядеть всю красоту и совершенство небесных служб по производству снежинок. «Ручная работа», – смеялся отец.

Спустя пару дней снег таял и наступала весна, которая длилась пару недель, плавно переходя в лето.

Сам дом был увит виноградом, причем не девичьим, а самым настоящим, с аппетитными фиолетовыми гроздями с лёгким восковым налётом, который было так приятно стирать пальцами, прежде чем засовывать в рот ароматную ягоду.

В доме было два этажа, но, по мере того как я росла, появился третий этаж, словно стены подрастали ввысь вместе со мной. Так и появилось крошечное круглое оконце, что-то вроде мансарды. Виноград быстро добрался и до него, и дом погрузился в зелёное покрывало с яркими фиолетово-синими пятнами.

Оконца в доме были небольшими, но настоящим шедевром творчества неизвестного художника. Вместо прозрачных стёкол окна были из изразцов, стеклянных кусочков, сложенных в яркий рисунок. И в каждом окне – своя отдельная история.

На первом этаже в одном из окошек весёлый пастушок играл на своей свирели для кудрявых овечек и пятнистых коров с венками из васильков и ромашек, надетых на маленькие рожки, а в другом окне – та самая красавица с русой косой, что плела те самые венки. Она смущённо поглядывала на пастушка, а у её ног беззаботно играли зайцы, лисы, волки, косули и забавные бурундучата. И никто из них не знал страха. Все были веселы и счастливы. На втором этаже были собраны картинки из русских народных сказок. Иван-Царевич сражался с трёхглавым драконом, русалка заманивала в свой омут Ясного Сокола, и тот послушно шёл на зов её волшебной песни, бросив меч и доспехи.

Не дом, а лоскутное одеяло с множеством разноцветных заплаток. Так называла его мама, но это лишь снаружи; поднявшись по мраморным ступенькам, всё резко менялось…

Внутри наш дом напоминал музей по пышности убранства. Мраморные колонны поддерживали лестницу и балкон второго этажа. Лестница была из хрусталя, с золочёными витыми перилами. На вид она казалась слишком хрупкой, но это было иллюзией, я бегала по ней по сто раз в день, роняла тяжёлые предметы, они падали, но ни разу не откололи ни кусочка.

На втором этаже было множество комнат, но лишь двухстворчатая гигантская дверь папиного кабинета, украшенная декоративной резьбой, привлекала моё внимание.

Искусному мастеру удалось вырезать на ней сказочные деревья с изящно изогнутыми ветками, на которых сидели диковинные птицы с распущенными хвостами. И каждое перышко было отлично от другого, словно ветер теребил их волоски. На голове у птиц было по короне, а в свободной лапе по яблоку. Вместо листвы дерево украшали крошечные колокольчики, а основание ствола было увито колючими лианами, и они охотились на птиц, выпуская тонкие поросли, напоминающие змей.

Когда я вбегала в эту комнату, колокольчики играли мелодии и всегда разные, в соответствии с моим настроением.

Письменный стол был похож на дверь, с ножками как корни деревьев, и кресло, с витыми узорами. У изголовья была вырезана лилия, символ королевской власти, что делало кресло похожим на трон. Я садилась в него и представляла, что я – Великая Королева и все должны мне подчиняться.

Забегая немного вперёд, скажу, что через месяц после моего шестнадцатого дня рождения дом полностью нарастил третий этаж, и появилось множество новых комнат, двери которых пока были закрыты.

Но этому предшествовало одно страшное событие, которое хотелось бы вычеркнуть из памяти, но чем дольше я живу, тем чаще и чаще вижу страшную картину смерти моего самого дорогого человека.