Текст книги "Восставшие из праха"

Автор книги: Елена Хаецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Елена Хаецкая[1]1
  Под псевдонимом «Дуглас Брайан»


[Закрыть]
Восставшие из праха

Неспокойна безлунная ночь в пограничном стигийском городе Хадане. То и дело стражники напряженно всматриваются в непроглядную тьму: не качнется ли лес дарфарских копий, не мелькнут ли во мраке еще более черные тела воинов с крайнего юга?

Не первый год уже Черные Королевства, Куш и Дарфар тревожат стигийские границы непрерывными набегами. И всякий раз эти набеги сопровождаются страшной резней, пожарами и грабежами.

– Ты ничего не слышишь? – спросил начальник воинской сотни нилит Трарза у своего подчиненного, Бракны.

Бракна, молодой человек с пышными черными волосами, длинными, почти как у женщины, с острыми, будто точеными чертами, почти круглыми черными глазами и непропорционально маленьким ртом, был потомком старинной стигийской семьи. Трарза, напротив, происхождения был весьма скромного: его отец торговал рыбой. Зато нилит служил в беспокойном пограничном городке уже пятнадцатый год. Опыт и более высокое звание как бы уравнивали бывалого служаку и высокородного сетмона.

– Нет, нилит,– ответил Бракна спокойно. Казалось, ничто не могло вывести из равновесия этого изысканного красавца.

– Смотри в оба,– предупредил Трарза.– Эти проклятые чернокожие совершенно распоясались. Ни днем ни ночью мы не можем быть спокойны. Они могут притаиться за любым кустом, за деревом, за камнем… Эй! А это что?

Он показал рукой на колеблющуюся тень, которая мелькнула за грудой камней, сложенных под стеной Хадана. Эти камни были предназначены для укрепления стены, поскольку старая, неоднократно подвергавшаяся штурму диких южных орд, была уже ненадежна.

– Где? – Бракна вытянул шею и прищурил глаза, всматриваясь в темноту.

– Вон там! Клянусь богами – там кто-то притаился!

– Лучники!– крикнул Бракна.– Проклятье! Где вы там, ленивые бездельники?

Двое лучников, бывших этой ночью в карауле, не спешили явиться на зов. Они, похоже, уже начали свое знакомство с кувшином доброго вина. Судя по всему, начало показалось им удачным: когда Бракна обнаружил стрелков, те слабо понимали, чего от них хотят.

Несколько затрещин прояснили их затуманенные мозги.

Между тем тень, встревожившая Трарзу – тот не покидал своего наблюдательного поста – переместилась ближе к городской стене.

– Эй! – еще раз наудачу крикнул Трарза.– Кто здесь? Выходи! Мы не будем стрелять!

– А точно ли вы не будете стрелять? – послышался чей-то голос совсем близко.

Нилит обернулся, как ужаленный. За спиной у него стояла, озаренная горящим факелом, молодая женщина, стройная, рослая. Она была одета как мужчина – в легкие брюки, украшенные вышивкой и бахромой, свободную тунику без рукавов, перехваченную поясом с серебряными пряжками. Голову и плечи женщины окутывало легкое черное покрывало, которое уберегало ее от палящего солнца днем и скрывало в ночной темноте.

Трарза ни на мгновение не позволил себе обмануться: перед ним была именно женщина, переодетая мужчиной – скорее всего, просто для удобства, нежели из желания скрыть свой пол. Длинные косы ослепительно-рыжего цвета ниспадали на плечи незнакомки. Они были перевиты длинными серебряными нитями, унизанными крупными жемчужинами. Такой жемчуг продается в верховьях Стикса… Откуда взялась эта ночная ведьма? И кто она?

Коснувшись ладонью кинжала, заткнутого за пояс, женщина рассмеялась.

– Не позволяй мне думать, будто бы я тебя напугала, неустрашимый воин!

– Вовсе нет,– проворчал Трарза.– Как ты здесь оказалась?

– Забралась по стене, пока ты болтал со своим помощником… Плохо же ты охраняешь свой городишко.

– Да как ты смеешь! – вскипел нилит.– Я служу на этой границе уже пятнадцать лет…

– Да? – иронически переспросила незнакомка.– И сколько раз за эти пятнадцать лет твой городок горел, подожженный безжалостными дикарями?

Прикусив губу, Трарза посмотрел прямо в ее дерзкие* широко расставленные светлые глаза.

– Какое тебе дело?

– Да никакого. Я брожу по свету, и цель моих странствий тебе едва ли может быть интересна…

– Чего же ты хочешь? Нилит начал сдаваться. Таинственная незнакомка выбила его из колеи, и всегда уверенный в себе старый служака неожиданно растерялся.

– Я задержалась бы у вас ненадолго. Что-то подсказывает мне, что ты не откажешься от моих услуг.

– Каких еще услуг? Трарза едва сдерживал негодование.– Не в местный же бордель ты пришла наниматься, женщина!

– Мое имя Рыжая Соня, – холодно произнесла ночная незнакомка.– Потрудись запомнить его, стигиец.

С этими словами она шагнула навстречу нилиту, не снимая ладони с рукояти кинжала. Трарза, не дрогнув, выдержал ее яростный взгляд.

– Так что тебе нужно от меня, Рыжая Соня? – осведомился нилит.

– Я хочу наняться… стрелком или простым солдатом, как скажешь. Ваш город мне подходит. Он не похож на прочие стигийские поселения, сонные и полумертвые от жары. Должно быть, это из-за того, что основали его не стигийцы, а шемиты. И это чувствуется… Даже порядки у вас здесь другие! Так что, возможно, мы сумеем договориться…

– О чем?

Но ответа на свой вопрос Трарза получить не успел. Послышался топот – это бежали двое протрезвевших стрелков и подгоняющий их разъяренный Бракна бежали.

Рыжая Соня тоже услышала шаги. В мгновение ока она выхватила из-за пояса кинжал и развернулась лицом к опасности.

– Стойте! – закричал Трарза.– Остановитесь!

Бракна перешел на шаг, не сводя с Сони недоверчивого взгляда.

– Кто она? – резко осведомился он у нилита таким тоном, словно командиром гарнизона был он сам, Бракна, а не старый Трарза.

Его властный тон подействовал на нилита.

– Она называет себя Рыжей Соней,– пояснил нилит.– Забралась по стене, бесшумно, как обезьяна, и так же ловко. Проклятье! Она могла убить меня, неожиданно напав со спины, если бы захотела. Я не слышал ее шагов.

– Может быть, она ведьма? – спросил один из стрелков и, глядя на Соню с суеверным ужасом, попятился.

– Ведьма? – Бракна иронически усмехнулся и, нагнувшись, поднял что-то. – А это что такое?

Это была веревка с железным крюком на конце.

– Вот и разгадка,– продолжал Бракна.– Пока мы бранились, забыв посматривать по сторонам, эта красотка забросила на стену крюк и залезла сюда.

– Ну да, я так и подумал,– проворчал Трарза, однако, как ни старался, не смог скрыть охватившего его облегчения.

Бракна окончательно взял ситуацию в свои руки. Повернувшись к Соне, он спросил:

– Итак, женщина; чего ты от нас хочешь?

– Я уже сказала,– надменно ответила Рыжая Соня.– Мое намерение состоит в том, чтобы помочь вам оборонять ваш городишко от набегов черных дикарей – по крайней мере, в течение нескольких месяцев.

– Мы недурно справлялись и без тебя,– напомнил Бракна.

– Какая разница! – Соня махнула рукой.– Разве вам помешает лишний кинжал и лук со стрелами? Я недурно стреляю из лука, знаешь ли.

– Нет, лишний стрелок нам не помешает,– согласился Бракна. – Но нам очень помешает соглядатай, подосланный сюда теми, кто мечтает устроить в Хадане новую резню…

– При чем здесь я? – ледяным тоном осведомилась Соня.– Никогда в жизни я не шпионила ради кого-то… Только ради собственных целей. Однако – я говорила это твоему нилиту и повторю тебе, не покривив душой,– моя цель вовсе не в том, чтобы пустить кровь вашему и без того худосочному поселению насмерть перепуганных стигийцев.

Она фыркнула, не скрывая презрения.

Уязвленный ее пренебрежительным тоном, Бракна воскликнул:

– Клянусь богами Стигии, женщина! Поистине, ты испытываешь наше терпение!

– Мне нужна совсем небольшая плата… Вдвое меньше, чем вы заплатили бы наемнику-мужчине.– Соня с вызовом посмотрела в глаза Бракны, Весь ее вид говорил о том, что она весьма невысокого мнения о мужчинах.

– Девчонка,– пробормотал Трарза.– Стащила, небось, оружие и тряпки своего старшего брата и сбежала от мамаши через окошко, спасаясь от немилого жениха…

Лицо Сони окаменело. Затем она проговорила очень тихо, как будто против своей воли:

– Что ты можешь знать о моем брате… о моей матери!

Что-то в ее тоне заставило Трарзу присмотреться к этой дерзкой незнакомке попристальнее. Он заметил и горькую складку ее рта, и печаль, затаившуюся в глубине серых глаз.

Трарза в растерянности потеребил густую черную с проседью бороду.

– Нут и Нуакет! – пробормотал он, взывая к древним стигийским богам, Отцу и Матери. – Да ты, девочка, и впрямь, кажется, настрадалась…

– Какая я тебе девоч…– начала было Соня еще более высокомерно, чем прежде.

Но старый вояка только махнул рукой.

– Ладно тебе. Никто не собирается здесь тебя обижать. Ты уже доказала нам, что из тебя может получиться превосходный разведчик, а мы как охранники цитадели ничего не стоим.

Бракна вспыхнул, готовый наговорить лишнего, однако быстро взял себя в руки. Сжав и без того маленький надменный рот, он резко повернулся и зашагал прочь.

Нилит проводил его задумчивым взглядом.

– Кажется, мы с тобой рассердили сетмона, Соня. А его сердить бы не стоило. Все-таки он – древнего и знатного рода.

Соня пожала плечами.

– Какая разница, если командуешь в гарнизоне ты?

– Командую-то я,– согласился Трарза,– да близок, сдается мне, тот день, когда придется отдать Хадан в руки высокородному наглецу с петушиным гонором…

– Ты об этом юнце? – осведомилась Соня.

– Ха! Он, кажется, будет постарше тебя! – отозвался нилит. – Ну да ладно. Ты говоришь, твое имя – Соня, ты гирканка и ищешь службы здесь, в пограничной крепости…

– Я не говорила, что я – гирканка,– перебила Соня.

– Да? – Трарза хмыкнул.– Значит, мне показалось. Итак, ты хочешь служить в моей крепости.

– Да.

– У тебя есть какие-то цели, не так ли?

– Да.

– Но о них ты предпочитаешь молчать?

– Да.

С каждым новым «да» Соня становилась все мрачнее. Ей начинало казаться, что сейчас старый рубака поднимет ее на смех и прогонит прочь. А этого она бы не перенесла – Рыжая Соня была из тех гордых женщин, кто слишком близко к сердцу принимал насмешки мужчин.

Однако Трарза лишь хлопнул ее по плечу, как будто она была обыкновенным солдатом.

– Решено! Обычное жалованье гарнизонного солдата – стрелка из лука – семьдесят серебряных в месяц. Я дам тебе пятьдесят, коль скоро ты сама говорила о том, что не нуждаешься в деньгах.

– Я нуждаюсь в деньгах,– возразила Соня.– Однако гораздо больше я нуждаюсь в этой крепости.

– Ха! – нилит не смог удержаться от смешка.– Уж не хочешь ли ты сказать, девочка, что собираешься захватить Хадан в одиночку?

– Я сказала только то, что сказала. Отсюда хорошо видны Черные Королевства. И ваш город не похож на другие города Стигии. Это внушает надежду.

– По рукам. – Нилит решил не уточнять больше мотивы, заставляющие Рыжую Соню пойти к ним на службу.– Заступаешь завтра. Постарайся не ударить лицом в грязь. И кстати,– он наклонился к сониному уху и дружески шепнул: – помирись с Бракной. Он способен отравить тебе существование, если ты настроишь его против себя.

* * *

– Баба! – Коренастый Азуги отложил в сторону игральные кости и уставился на нового стражника, явившегося на дежурство.– Вот это да! Да еще какая!

Второй стражник – его звали Харбар и он казался постоянно сонным из-за больших, томных глаз навыкате – тоже воззрился на Рыжую Соню, когда та вошла в караульное помещение и непринужденно уселась на скамью в стороне от остальных.

– Ах какая вкусная девочка! – Азуги едва не облизывался.– Зачем ты сюда пришла, а? Уж не повеселить ли нас?

Соня не отвечала. Вместо этого она слегка откинула покрывало так, чтобы были видны оба кинжала, заткнутых за пояс. Правую руку она небрежно положила на бедро, чтобы можно было в любой момент выдернуть кинжал и метнуть его в слишком назойливого ухажера.

– Посмотри, Харбар, она не хочет с нами разговаривать! – Азуги сделал вид, будто обижен.– Ах, какая злая девчонка! Фи!

Соня молчала. Лицо ее приняло непроницаемый вид.

Харбар встал со своего места и подошел к Соне. В безмолвии он покружил рядом, заглядывая ей в лицо и бесцеремонно рассматривая ее безупречную фигуру. Затем протянул руку и взял одну из тяжелых рыжих кос.

– Смотри, Азуги, какие волосы! – обратился солдат к своему товарищу таким тоном, словно обсуждал стати породистой скаковой лошади.– Вот это масть! Клянусь пауком! За такую красотку немало бы денег отвалили на невольничьих рынках Птейона!

Азуги ответил громким гоготом. Харбар внезапно посерел и согнулся пополам. Со стороны не сразу стало заметно, что Соня, почти не двинувшись с места, нанесла ему страшный удар в живот рукоятью кинжала – пока что тупой стороной.

Удар оказался настолько чувствительным, что Харбар лишился дара речи. Несколько мгновений он хватал ртом воздух. Наконец, багровый и покрывшийся потом, он прохрипел:

– Ну, шлюха, ты мне за это ответишь!

Соня встала, гибким движением отбросила покрывало. Огненные косы извивались на ее спине, как живые змеи. В каждой руке у нее теперь сверкало по ножу.

– Мы здесь для того, чтобы охранять Хадан,– проговорила она холодно.– Однако если вам охота пустить себе кровь – я к вашим услугам! Ну вы, двое! Вперед! Покажите, какие вы храбрые – вдвоем против женщины!

Ее противники, багровые от оскорблений, которыми она их осыпала, закружили вокруг Сони, пригибаясь и держа наготове кинжалы.

В этот момент дверь караульного помещения распахнулась, и стремительным легким шагом вошел Бракна. Его круглые темные глаза быстро обвели небольшую комнатку. Казалось, ничто не ускользало от его взора – ни перевернутые скамьи, ни разбросанные в беспорядке игральные кости, ни пустой кувшин из-под кислого вина, которым щедро торгует местный бастет.

– Что здесь происходит? – резко спросил он.

Солдаты опомнились первыми. Азуги выпрямился, исключительно ловко спрятал кинжал и, пожав плечами, ответил:

– Ничего, сетмон. Ровным счетом ничего особенного.

Харбар также принял равнодушный вид и лениво направился к скамейке, чтобы поправить ее.

Соня вызывающе вскинула голову.

– Тебя удовлетворил ответ этих негодяев, сетмон?– крикнула она, видя, что Бракна собирается повернуться и выйти из караульного помещения.

Бракна приостановился.

– О чем ты, женщина?

– Мое имя Соня! – Молодая женщина кипела от холодной ярости.– Потрудись запомнить это!

– А зачем? – Бракна пожал плечами.– Вас много… У каждого имя… Зачем-то я должен запоминать эти бессмысленные звуки…

Тут он встретился с Соней глазами, и она невольно содрогнулась. В темных глазах Бракны была бездна.

– Всех вас ждет смерть. Смерть – это Время, а Время я знаю довольно…

– Время… – как завороженная, проговорила Соня. Ей казалось, что она спит, утонув в этих глазах. Затем она тряхнула головой и очнулась.– Сетмон, я прошу лишь одного: относиться ко мне так же, как ко всем остальным солдатам. В здешних бастетах довольно шлюх. Если бы я собиралась предложить твоим людям услуги такого рода, я не стала бы настаивать на встрече вашим нилитом.

– Она права,– холодно сказал Бракна и удостоил каждого из солдат пристального взгляда.– И если я еще раз увижу…

Холодок страха пробежал по спине Сони, хотя вообще-то она была не робкого десятка. Что-то в голосе Бракны заставило ее содрогнуться.

* * *

Нилит Трарза не пил – он выпивал. Точнее сказать, он любил посидеть в бастете под названием «Три тритона» за кувшинчиком доброго сладкого винца. Об этой привычке нилита было известно всему городу, поэтому любой мог отыскать его в час отдыха и поговорить по душам.

Трарза не был женат. На такие глупости, как обзаведение собственной семьей, у него не хватило времени. Бесконечные стычки с черными соседями – рыжая бестия права, дарфарцы обнаглели и постоянно лезут на границу со Стигией! – заботы сперва младшего командира, а затем и начальника гарнизона – все это съело жизнь Трарзы без остатка.

Он не роптал. В своем роде он был очень доволен такой долей.

– Еще кувшинчик и к нему…– обратился было нилит к толстенькой служанке, лицо и фигура которой говорило о примеси в ее жилах дарфарской крови.

– Знаю, знаю, сырой рыбы, вымоченной в виноградном соке, завернутой в виноградные листья с добавлением лимона, перца и луксурского коричного сахара! – выпалила служанка одним махом. При этом она улыбалась нилиту крупными сочными губами.

Трарза добродушно покивал ей.

– Правильно, дочка, правильно. И откуда ты все знаешь, плутовка?

Служанка шутливо погрозила ему пальцем.

– У меня свои источники этой… как ее… по-вашему… ну, как это вы называете, военные?

Трарза откинулся на спинку стула и захохотал.

– О чем ты, девочка?

Служанка подумала немного и вдруг лицо ее радостно озарилось:

– Вспомнила! У меня свои источники информации!

Трарза смеялся так долго, что на его глазах выступили слезы.

– Ну, ступай, ступай,– проговорил он, похлопывая служанку по аппетитному круглому заду.– Порадовала старика, насмешила. Теперь ступай.

Девушка, очень довольная собой, убежала.

В этот момент кто-то рядом с нилитом тихо, вкрадчиво произнес:

– У меня тоже свои источники информации, нилит.

Трарза повернулся в сторону голоса, как ужаленный.

– Кто здесь?

Какой-то человек, до самых глаз закутанный в покрывало, незаметно уселся за столик рядом с нилитом.

– Я.

– Кто это «я»? Ты мне шутки не шути! – От веселого настроения Трарзы не осталось и следа. Он был раздражен. Такой превосходный спокойный вечер… Нилиту вовсе не требовалось вторжение разных там незнакомцев с их тайнами, намеками и фамильярностью.

– Неважно, как меня зовут. Я друг… по крайней мере, в этом деле.

– Каком еще деле? Не тяни! – велел Трарза.– Я хочу выпить, съесть мою любимую рыбу в виноградных листьях и наконец расслабиться.

– Не думаю, чтобы в такое время, перед лицом таких событий… а события надвигаются…– незнакомец особенно выделил последнее слово.– Не следовало бы начальнику хаданского гарнизона расслабляться, как ты говоришь.

– Да кто ты такой, чтобы указывать, что мне следует делать, а что не следует! – рассвирепел наконец Трарза,– Покажи хотя бы свое лицо!

– Мое лицо тебе незнакомо.– Однако тайный осведомитель сдвинул покрывало в сторону. На нилита глянуло черное, как ночь, лицо дарфарца. Большие глаза с крупными синеватыми белками, широкие, слегка вывороченные губы, очень широкий нос, лоснящаяся абсолютно черная кожа… Много лет Трарза видел такие лица, искаженные яростью. Это было лицо врага – лицо человека, готового завтра штурмовать Хадан.

Нилит слегка отодвинулся. Приятный хмель, шумевший в его голове, вдруг выветрился, словно от удара. Нилит почувствовал жар, как будто его ошпарили кипятком. Краска прилила к его щекам.

– Да как ты осмелился! – вскричал он. Тотчас же черная ладонь стремительно зажала ему рот.

– Тише,– прошипел посланец чернокожих и торопливо закрыл лицо покрывалом.– Ты погубишь и себя, и меня.

Некоторое время они сидели в полном молчании. Трарза чувствовал на себе пристальный взгляд, устремленный сквозь покрывало. Дарфарец терпеливо ждал, пока его собеседник придет в себя.

– О, у вас гость? – Служанка, широко улыбаясь, поставила перед нилитом заказанное им вино и рыбу.– Угощайтесь и вы! – обратилась она к дарфарцу.– В нашем заведении отличная кухня, увидите!

– Не сомневаюсь,– ответил чернокожий, ничуть не потеряв самообладания.

С этими словами он непринужденно отхлебнул из кувшина и поблагодарил служанку в самых вежливых и ласковых выражениях.

Когда девушка ушла, нилит сердито выхватил кувшин из рук дарфарца.

– Говори, зачем пришел! Нечего ходить вокруг да около! Ты и без того испортил мне прекрасный вечер.

– Мое имя Махарим,– начал чернокожий.– Ты можешь обращаться ко мне так.

– Я не собираюсь никак к тебе обращаться, негодяй! – зарычал нилит.– Не хватало еще, чтобы меня уличили в связях с черными!

– Случай особенный,– отозвался Махарим.– Можем мы поговорить в другом месте? Боюсь, в нашу сторону уже начинают поглядывать.

– Проклятье! Хорошо, жди меня через четверть часа у колодца Голых Женщин. Знаешь где это?

– Найду.

Махарим поднялся – несмотря на небольшой рост, он двигался гибко и уверенно, что говорило о том, что в бою этот человек может быть очень опасен.

Спустя мгновение чернокожего в бастете «Три тритона» уже не было. Он как будто растворился в воздухе.

* * *

Колодец Голых Женщин получил свое название в память об одном штурме Хадана черными ордами. Это был страшный год для Хадана. Неурожай, стихийные бедствия и злая воля оживающих древних богов – о чем догадывались старики и о чем достоверно знали жрецы тайных культов Тьмы – все это сдвинуло с места орды дикарей и погнало их на север, к границам цивилизованных царств.

Чернокожие затопили Хадан. Они утопили в крови слабое сопротивление его защитников и ворвались в город. Здесь произошла настоящая резня. Многие дома были разрушены, все ценное было разграблено, а почти все жители погибли. Уцелели только те, кому удалось бежать на север, в Сухмет.

Захватчики бесчинствовали в Хадане неделю, после чего регулярным войскам стигийской армии удалось оттеснить дарфарцев к границе и отбросить их в Дарфар и Куш.

Колодец, где Трарза назначил свидание своему таинственному осведомителю, был полон тел раздетых женщин. Многие претерпели насилие, из их ушей были вырваны с мясом серьги, на шеях сохранились синяки от пальцев. Одним перерезали горло, закончив развлекаться с ними; другим вспороли живот. Некоторые задохнулись в колодце под грудой тел – их сбросили еще живыми.

Воспоминание об этом было настолько страшным, что даже после того, как колодец очистили, много лет еще никто не решался брать оттуда воду.

Однако время оказалось целительным даже для хаданского колодца. И с годами от ужаса после той резни осталось лишь одно название – «Колодец Голых Женщин».

Когда Трарза, шагая преувеличенно твердо, как многие опытные пьяницы, приблизился к колодцу, там, казалось, никого не было.

– Проклятый чернокожий,– проворчал нилит, усаживаясь на камень и прислоняясь спиной к ограждению колодца.– Что ему понадобилось от меня? Жди его теперь…– Он громко зевнул.– Я спать хочу… Не следовало брать третей кувшин вина. Похоже, служанка разбавляет его водой…

Темная тень бесшумно выступила из ночного мрака.

– Нилит! – окликнул Трарзу вкрадчивый голос.

Нилит подскочил как ужаленный.

– Ты?

– Это я, Махарим. Надеюсь, ты не успел еще забыть меня?

– Тебя забудешь! – проворчал нилит.– Садись рядом! О чем ты хотел со мной поговорить?

Дарфарец уселся рядом. Неторопливо снял с головы покрывало и повернул голову так, чтобы Трарза мог разглядеть его при свете луны.

– Посмотри внимательно, стигиец. Видишь ли ты шрамы у меня на шее?

Справа на шее чернокожего действительно были страшные шрамы, оставленные когтями или клыками какого-то крупного животного.

– Вижу. Какое мне дело до шрамов на шкуре вонючего дарфарца? – уже не сдерживая ярости, осведомился Трарза.

– Как бы подобные шрамы не украсили твою шею… или шеи любезных твоих хаданцев,– загадочно ответил чернокожего.

– Выражайся яснее. Что там такого особенного увидели твои хаманы, которые имеют обыкновение обкуриться дурманящими травами и, выплясывая дикарские танцы, дурить головы твоим соплеменником нелепыми выкриками?

Махарим пропустил все эти оскорбления мимо ушей. Вместо того, чтобы возразить стигийцу, он заговорил спокойно о вещах, казалось бы, совершенно посторонних.

– Скажи, Трарза, когда ты видишь нескольких стигийцев и нескольких белых из другой страны, скажем, гирканцев,– с кем ты объединишься?

– Что за глупый вопрос! Со стигийцами, конечно!

– Хорошо. А если перед тобой будут несколько белых из другой страны и несколько чернокожих – чью сторону ты возьмешь?

– Сторону белых! В чем смысл твоих расспросов? Я уже стар и не гожусь для твоих дикарских иносказаний.

– Мои слова вовсе не содержат в себе никаких иносказаний. Я собираюсь навести тебя на совершенно определенную мысль.

– Ладно, продолжай,– проворчал Трарза.– Я и так зашел слишком далеко.

Махарим улыбнулся, блеснув в темноте белыми зубами.

– Слушай дальше. Если перед тобой нелюди и дарфарцы – с кем ты будешь сражаться на одной стороне?

– Проклятье на тебя! В конце концов, чернокожие – хоть и настоящая чума Хадана, но они все-таки люди… Но к чему ты клонишь?

– К тому, что и вам, и нам грозит нашествие нелюдей! Возрождается страшное, чудовищное древнее зло!

Эти слова были произнесены с такой серьезностью, что Трарза мгновенно забыл о своем недоверии к черному лазутчику. Махарим не шутил. Он явился в Хадан, рискуя жизнью, потому что ситуация стала слишком опасной, чтобы оставить в неведении северных соседей – давних недругов Дарфара и Куша.

– Говори,– сухо произнес нилит.– Я хочу знать все.

* * *

Вот уже не первый год что-то странное творится в Черных Королевствах. То и дело происходили непонятные, страшные события, от которых волосы начинают шевелиться на голове, будто живые.

В Бидане, небольшом селении, где родился и вырос Махарим, время от времени исчезали люди. Они пропадали бесследно – причем в самых неожиданных местах. Одна женщина исчезла, когда шла за водой к колодцу – даже тела ее не нашли, хотя обыскали всю округу. Молодой охотник пропал во время охоты на льва. Его видели бегущим вместе со всеми – раскрашенное белыми полосами тело, копье, украшенное желтыми и красными перьями, поднято над головой, рот оскален в страшной ухмылке… спустя мгновение он исчез, и никто не мог сказать, куда он подевался.

И это – далеко не все! Пропадали и дети, и старики.

Работорговцы? Но уже много лет ни один работорговец не решался зайти так далеко в джунгли! Нет, здесь было что-то другое…

Наконец настал день, когда процессия старейшин деревни, с деревянными идолами, изображающими леопардов и буйволов, раскрашенными белой и красной краской, с бубенцами и погремушками, сделанными из высушенных плодов тропических растений, с громким пением под глухой бой барабанов, направилась к жилищу Мудрейшего.

Мудрейший разговаривал с богами и духами. Никто не мог сказать, сколько ему лет – казалось, он пребывал вечно. Он брал учеников, но если те оказывались неспособными к избранному делу, то беспощадно ломал им шею и сбрасывал их тела с высокого дерева, на вершине которого и была выстроена его уединенная хижина.

Сейчас у Мудрейшего учеников не было. Хотя многие желали бы занять его место – оно было и почетно, и сытно: даже в самый голодный год умирающие от недоедания люди отдавали верховному хаману лучший кусок хлеба. А неограниченная власть, которой пользовался Мудрейший, манила как самый сладкий плод. Но достигнуть ее могли единицы из тысячи.

Выстроившись кругом под деревом – это был могучий баобаб, выросший на краю джунглей,– старейшины и сопровождающие их музыканты и танцовщики начали выкликать мудрейшего и услаждать его слух пением и музыкой.

Спустя несколько часов Мудрейший показался на пороге своей хижины. Тотчас же всякое пение смолкло.

– Мои уши сыты музыкой,– проговорил в этой тишине Мудрейший слабым, надтреснутым, старческим голосом.– Благодарю вас.

– Сыто ли тело твое, Мудрейший? – спросил верховный старейшина Бидана.

– И тело мое ни в чем не знает недостатка,– ответил Мудрейший.– Даже годами оно пресыщено. Но я не могу покинуть эту землю, пока не обрету себе преемника.

– Живи вечно,– поклонился старейшина.– Если для твоего покоя нужен ученик, то я пришлю тебе одного…

– Ты пришел говорить со мной не об ученике,– заметил Мудрейший.

– Тебе открыто и это,– снова поклонился старейшина. Погремушка из высушенного плода в его руке зашелестела при этом движении.– Мы нуждаемся в твоей прозорливости.

– Ты пришел говорить со мной о том, что в твоем поселке то и дело пропадают люди. Они исчезает бесследно, и даже их тел потом не находят безутешные родственники и друзья.

Ропот пробежал по толпе просителей.

– Воистину, все открыто твоему взору! – вскричал старейшина.– Да, именно об этом я пришел говорить с тобой, о Мудрейший!

– Я знаю обо всем, что происходит в Бидане и соседних поселках. Сердце мое полно тревоги.

– Что говорят боги и духи джунглей? Ты вопрошал их об этом?– с тревогой спросил старейшина.

– Да! – Голос Мудрейшего прозвучал с неожиданной силой.– Их ответ – ужасен. Я не могу прокричать его, бросив на ветер столь страшные и тайные слова. Мне надлежит спуститься на землю, ибо перед лицом открывающейся опасности все мы равны. Пусть мне принесут лестницу.

И Мудрейший скрылся в своей хижине.

В Бидан послали самого молодого из танцовщиков, и вскоре он вернулся с длинной веревочной лестницей, мягким ковром и свежими пшеничными лепешками, испеченными специально для Мудрейшего. В тыквенном сосуде, привязанном у него за спиной, находился сироп сладких ягод.

Быстрый и ловкий, молодой воин взобрался по веткам баобаба на вершину, где находилась хижина Мудрейшего. Там он приладил лестницу, после чего почтительно привязал Мудрейшего себе за спину, точно ребенка, и осторожно начал спускаться.

Внизу уже расстелили ковер, разложили угощение для верховного хамана и окружили приготовленное для него ложе полукольцом.

Старик подкрепился лепешками и соком ягод, после чего заговорил слабым, дрожащим голосом.

– Я уже стар, дни мои сочтены. Я оставляю свой народ без хамана. Хуже того! Я оставляю свой народ в страшной опасности. Она настолько ужасна, что вот вам мой завет – обратитесь к вашим соседям. К тем, кого вы издавна считали своими врагами,– к Стигии!

Легкий ропот пронесся по рядам дарфарцев. Старейшина выступил вперед.

– Стигийцы не станут помогать нам. Мы слишком часто разоряли их земли.

Но Мудрейший уже не слушал возражений. Он чувствовал, что с каждым высказанным словом силы покидают его, и торопился закончить свои наставления и предостережения.

– Злые духи надвинулись на нас. Среди нашей молодежи нет ни одного прозорливца – слепы все! Ни один ученик не смог бы заменить меня, а отдать мое дело в руки обманщика, которым неизбежно становится хаман-неудачник, я не мог. Поэтому я уничтожал их всех, дабы они не получили возможности пользоваться знаниями, полученными от меня, во зло. Кто-то из богов застилает нам взор! Я вижу это!

Старец приподнялся на ковре, вглядываясь куда-то широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Казалось, он видит нечто, сокрытое от взглядов его соплеменников.

– Я вижу, как просыпается древняя раса, спавшая много лет в наших горах и джунглях! Я вижу их нечеловеческие лица, их когти, их могущественную магию! Древние, яростные боги ведут их! Боги, не похожие на наших богов! Мы поклоняемся Буйволу и Леопарду, праотцам наших воинских союзов. Но просыпающиеся боги родились и умерли в те времена, когда ни Буйвол, ни Леопард не были еще зачаты!

От этих слов, непонятных и зловещих, мороз пробежал по спинам слушателей. И хотя стояла летняя жара и солнце палило нещадно, многие ощутили, как на коже проступает ледяной пот.

– В горах Амитраб, что к востоку от Видана, находится пещера,– продолжал старец, задыхаясь. Теперь каждое слово ему приходилось выталкивать с большим трудом.– Вы должны найти ее. Эта пещера – усыпальница их повелителя. Многие из вас никогда не слышали об этой древней нечеловеческой расе… Они чудовища, люди для них – только пища… Их души питаются страданиями людей, а матери этого страшного народа вспаивают своих детей человеческой кровью… Их раса была до-человеческой. Они появились на земле задолго до того, как здесь родился первый человек, но давным-давно сбились с праведного пути и жили в злодеяниях, преступлениях, лелеяли в себе кровожадность и алчность. За это боги истребили их, хотя в былые времена они существовали наравне с человечеством… Нет! Какое там наравне! – Лицо старого дарфарца посерело от боли и страха.– Они достигли больших высот в построении своей цивилизации. Однако в пору Великой Катастрофы – я не могу вам рассказать о ней, ибо и сам ведаю лишь немногое – эти нелюди исчезли с лица земли, а их кровожадные боги были уничтожены молодыми богами… Но оказалось, что это не совсем так. Теперь настало роковое время для человечества. В горах Амитраб вернулся к жизни кто-то из древних владык. И пробудилась черная кровь, которая по капле была растворена в жилах некоторых людей…