Текст книги "Эффект Эха (СИ)"
Автор книги: Елена Граменицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Сердце Оли дрогнуло, на глаза навернулись слезы.
Сморгнув влагу, она наблюдала как Антон, аккуратно вытащил пробку, разлил игристое вино по бокалам и подвинул блюдце с «редким» десертом.
– Еще раз за встречу! Кушай, все тебе, – сказал он тихо, не отрывая взгляда от зардевшейся молодой женщины, – можно я задам пару вопросов?
Потом память подкинет этот момент как подсказку. Тогда Оля впервые почувствовала «неправильное». Появилось ощущение странной заторможенности, сбоя матрицы, слипание со сном, а следом яркой вспышки, намека на что-то крайне важное, что она должна увидеть, но не видит. Услышать, но не слышит.
– Оля, у тебя все хорошо?
Сладкое игристое, его называли «шампунем» из-за обильной душистой пены, ударило в нос, растаявшая белоснежная конфетка оставила самое вкусное – миндальный орешек, сквозь капроновые заросли в их уголок проник аромат дешевого одеколона «Сигарс», и в этот момент Оля снова вспомнила 2002 год и Игоря, угощающего ее итальянской шипучкой и кокосовыми конфетами.
– Гуманитарная помощь, итальяна-челентана! Вкусно очень.
Голос Челентано вписался в сотканный десятилетиями узор, а душный аромат сигар сделал последний стежок и закрепил петельку.
Все!
– Оля? Ты где?
Запутавшаяся в воспоминаниях бедняга потрясла головой, восстанавливая ход времени. Ей показалось, что она спит и вот-вот проснется. В этот момент Антон взял ее за руку, легонько сжал пальцы, возвращая в реальность.
– Тебе нехорошо?
Стоило Антону прикоснуться к ней, как калейдоскоп воспоминаний остановился.
– Антон, у тебя случается дежа вю?
– Бывает иногда. Ты вспомнила прошлое?
– Да. Мне показалось, что все происходящее сейчас уже когда-то было. Та же музыка, конфеты, лопающиеся в бокале пузырьки …Запах… Мне очень нравился аромат сигар, недорогого польского одеколона, я его подарила своему парню.
– Который вот так же сидел напротив тебя? – голос Антона потеплел. Он так и не отпустил ее руку.
Оля взглянула на него и смутилась. Кровь прилила к щекам.
«Мистер Колгейт» улыбнулся.
– Это ложная память, зарубки, оставленные нашим подсознанием. Встречается в юности в пубертатном возрасте, когда подростки не готовы принять тяготы взрослой жизни, и их внутреннее «Я» успокаивает, подтасовывая похожие варианты. Мол, парень, ты это уже проходил. Вторая волна приходит под ручку с кризисом среднего возраста. Лет в тридцать пять и позже.
– Мой вариант. В смысле не позже, мне как раз тридцать пять.
Антон пропустил мимо ушей ее слова.
– В этом возрасте подсознание ударяется в ностальгию, на самом деле оно не восстанавливает воспоминание, а создает ложную иллюзию. Такое порой происходит в необычной потенциально опасной обстановке с чужими людьми, когда память соединяет вместе похожие элементы, музыку, запах, вкус… и дает подсказку – не бойся, такое уже случалось.
– Да, все в точку. Правда не вижу в окружающей обстановке ничего потенциально опасного или…
Антон оставил Олину руку и отодвинул в сторону бокалы.
– Извини, что меняю тему. Иначе мы надолго погрязнем в психологических дебатах. А время уже позднее, мне завтра в смену. Хочу кое о чем спросить тебя, – голос его дрогнул, – в общем, пришло время внести в наши отношения некоторую ясность.
Оля затаила дыхание.
«Он сказал – наши отношения! Ура – ура!»
– Оля, ты свободна? Или встречаешься с кем-то? – услышала она долгожданные вопросы, означающие лишь одно: их случайное знакомство с этого момента может перейти на новый уровень, стоит ей найти правильные ответы.
Потянуть время? Намекнуть, что у нее телефон переполнен контактами претендентов на руку и сердце? Ответить быстро – значит показать заинтересованность. Медлить – выставить себя вертихвосткой.
Она стряхнула с блузы кокосовые крошки. Мысленно досчитала до десяти.
– Нет, точнее да!
– Не понял?
– Да, я свободна. Нет, не встречаюсь. Ответила предельно четко. Позволь и мне задать те же вопросы.
Антон рассмеялся и откинулся на спинку кресла, внимательно разглядывая Олю.
– А со мной немного сложнее.
Игра один на один
– Так он все-таки женат?! Чувствовала я, должен быть подвох, слишком красиво все начиналось, – в голосе Марины прозвучали еле уловимые нотки удовлетворения.
Оля опустила глаза в пол, пряча злость.
«Сдохни, Кассандра! Иначе бы ты не вынесла моего счастья»
Несмотря на раннее утро субботы, в кафе – мороженое «Север» на улице Горького было многолюдно.
Встретившись для срочного разговора, подруги поднялись на второй этаж и заняли места у окна. Чуть поодаль, у барной стойки в окружении портретов – гравюр знаменитых мореходов толпились подростки, перекочевавшие сюда из соседнего «Night Fly» клуба. Гудящая ульем компания соединила два столика, уставила их жестянками с энергетиком и чашками капучино и хохотала до колик. Непрекращающийся, порой визгливый смех был не к месту: а значит детки все еще торчали на таблетках, баночки с «летающим» ред буллом и кофе служили лишь прикрытием.
Марина уселась по привычке лицом к залу – следить за посетителями, не оставляя Оле выбора. Той оставалось расположиться напротив окна и смотреть на пробуждающийся транспортный поток на московской улице.
Девять утра, суббота, а на перекрестке улицы Горького и Тверского Бульвара уже собирались пробки, слышались нетерпеливые сигналы спешащих водителей.
С погодой сегодня не повезло, но нависший над Москвой грозовой фронт был не в счет. В душе Оли бушевали циклоны, вились смерчи, свирепствовали тайфуны, там все прошлую ночь лил дождь.
Она развернула кусочек рафинада, окунула краешек в кофе, дождалась, пока сахар приобретет коричневый оттенок. Положила целиком в рот.
Организм в срочном порядке требовал сладкого.
Марина молча наблюдала за ее манипуляциями.
– Послушай, может не все так плохо? Жена, как говорится, не стенка – можно и подвинуть.
Оля подняла на нее удивленный взгляд. Сколько раз она слышал эту пошлую фразу. Даже мама как-то раз ее произнесла в ссоре с отцом.
– Как ты себе это представляешь? Она не мебель, а существующий в реальности человек. Ты кого-то ищешь?
Марина внимательно ощупывала зал за спиной Оли, глупо хихикающие подростки ее не интересовали, ничего примечательного среди остальных гостей кафе она не нашла и вернулась к беседе.
– По привычке оглядела плацдарм – ни одной достойной кандидатуры. Так вот, вернемся к нашему «барану». Я делаю положительный вывод из того, что он не скрыл свое положение, как обычно делают девять из десяти, а сразу расставил точки над И. Это первый плюс. Второй плюс, они не живут вместе. Ведь так?
– Это следует лишь с его слов. Многие так говорят, чтобы оправдать поход налево, – парировала Оля.
– Хочешь сказать, что он врет?
– Черт его знает. Но что это меняет? Развод не оформлен из-за сына. Разошлись по обоюдному согласию. Жена строит карьеру. Сейчас занимает должность зам префекта Тимирязевского округа.
– Ого. Неплохое местечко. Я ее понимаю. Куда выгоднее припасть к государственной кормушке, чем выживать на зарплату мужа – врача.
– Наверное, так. А еще карьера возмещает неудовлетворенность в личной жизни. Если она доминанта, то власть над людьми стоит удачного секса, – выдала Оля.
Марина прыснула от смеха.
– Олик, ну ты нахваталась умных слов. Доминанта! Все намного проще. У кого больше денег, тот и сверху!
Подруга снова отвлеклась, задержала взгляд на новых посетителях. Оля не стала оборачиваться и лишь краем глаза отметила две фигуры, прошедшие в бар и занявшие столик прямо за их спиной.
Заказав жестом у официантки еще по чашечке кофе и по шарику мороженого, Марина вернулась к разговору.
– Итак, она зам префекта. Фигура тяжеловесная. Но и с такой можно справиться. Отправим королеву в утиль.
Оля промолчала, она вспоминала вчерашний разговор.
…Уютный уголок в кафе « У Наташи» неожиданно стал ловушкой.
Взгляд Антона не оставлял сомнения в искренности, прямые как указка слова превратили томный вечер в исповедь решившегося на адюльтер «праведника», в жалобный рассказ о семи годах несчастливой жизни, о рождении сына, так и не спасшего брак, о безденежье и взаимном непонимании. Ну, о чем еще плачут идущие налево «честные» мужики?
Терпеливо слушая Антона, Оля рвала под столом салфетку все мельче и мельче и размышляла.
«Зачем мне это все? Если ему нужен совет – то обратился не по адресу. Семейного опыта – ноль, сочувствия – еще меньше. Пригласить на свидание и загрузить проблемами – глупее не придумаешь».
Романтическая сказка превратилась в посиделки с плачем в жилетку. «Мистер Колгейт», спасатель детей, распустил нюни.
Оля корила себя за молчание, последовавшее на вопрос Антона о дальнейших встречах. Жалко, что смалодушничала и грубо не отрезала:
«Не хочу быть «другой женщиной. Мы больше не увидимся»
Бедняга мечтала сию же минуту оказаться дома, завернуться в плед и разреветься. Громко, со всхлипыванием, как и положено «удачливому пиар-менеджеру», когла тот остается один.
Как хорошо, что их с Антоном знакомство быстро закончилось. Всего-то капелька надежды, минутка ожидания, толика восторга и вот уже – море разочарования и пустоты. Как бы банально и клишировано это не прозвучало. Еще один потерянный, вычеркнутый из жизни вечер. Еще один крестик на календаре.
Оля куталась в шарф, пряча потухшие глаза. Она благодарила темноту, опустившуюся на Волоколамское шоссе, по которому летело такси, развозившее их по домам.
Антон попросил остановиться у метро «Строгино», недалеко от Олиного «таунхауза». Несмотря на скомканное прощание, он даже рискнул поцеловать Олю в щеку. Заручившись обещанием позвонить, хлопнул дверью такси и был таков. Супер герой, рыдающий на плече!
Проследив, как красные огоньки исчезли за поворотом, Оля вспомнила, что подаренный Антоном букет так и остался лежать на заднем сидении. Ничего страшного, цветы не будут напоминать о неудачном свидании. Правду люди говорят, желтые розы к разлуке. Первый раз примета сбылась.
Выйдя на дорогу, через минуту Оля поймала попутку, доставившую ее к настоящему дому, панельной многоэтажке, скучающей по соседству с заводом имени Войкова.
Остаток ночи она себя мучила, вспоминала слово в слово все сказанное, переиначивала смысл, пересматривала варианты развития. Хотя какое там могло быть развитие, кроме обычного: нагуляется, голову ей задурит и обратно к жене под бочок – прощения просить, все-таки семь лет и сын растет.
Успокоившись на мысли, что отношения не успев начаться, зашли в тупик, кое-как забылась сном.
Но стоило забрезжить рассвету, Оля уже набирала номер Марины в надежде выслушать ее совет.
Антон не хотел просто так вылезать из ее головы.
– Ты не первая и не последняя, кому женатые мужчины предлагают отношения. Да, неуютно, но хотя бы честно. Ты знаешь границы своих полномочий, он – пределы своих возможностей, главное не зарваться и не завраться. А при желании, Олик, можно поступить по-умному! Как – догадываешься?
– Предлагаешь мне забеременеть? – выпалила Оля первую глупость, что пришла в голову.
– Дура что-ли?! Зачем нам безотцовщину плодить. Беременеть не обязательно, а вот припугнуть двумя полосками не помешает. Мужики сговорчивее становятся, подарочки дарят, – Марина в смущении опустила глаза и покраснела.
Оля ненароком подумала, что причиной вспыхнувшего румянца и поникшего взора стала совесть, но ошиблась.
– Сзади тебя красавчик сидит. Высокий, широкоплечий, глаза «чумачечие», одет с иголочки. Настоящий киллер. Кто-кто? Убийца! Делает вид, что играет в карты с каким-то доходягой. На самом деле – поляну нашу сечет. А на дружке его – бейсболка красная, толстовка, майка зачем-то поверху надета, все ношенное-переношенное, словно из секондхенда. Очень странная парочка. Тсс, доходяга обернулся, может, услышал чего? Ничего себе! Уши как у гоблина, острые. Я таких ушей и не видела никогда, – вела репортаж Марина.
Оля не вытерпела, обернулась, но в этот момент допившие свой «ред булл» тинейджеры поднялись и гурьбой направились к выходу, загородив от нее ушастого паренька.
Девушке бросилась в глаза лишь поношенная толстовка с капюшоном и красный козырек на голове.
Ничего особенного.
Прояви она любопытство, то разглядела бы на майке, натянутой на толстовку, летящего на подвиги Спайдермена, но о чем Хлюпик беседовал с Красавчиком, она бы вряд ли поняла.
Пацан в красной бейсболке умело перетасовал карты, раздал на кон, отодвинул козырь в сторону, и, заглянув в свою колоду, обратился к сидящему напротив, как правильно выразилась Марина, «настоящему киллеру с сумасшедшими глазами».
– Твой ход! Пики водят.
– Ну, раз пики водят, ты опять в дураках останешься! – Красавчик хохотнул, ослепив женщину за соседним столом белоснежной улыбкой. Оценив ее реакцию, сделал еле заметный знак, поднял большой палец – мол, ты мне тоже интересна, детка.
Хлюпик отложил карты в сторону, обернулся, взглянул на Марину, и накрыл кисть собеседника своей худенькой костлявой лапкой.
– Не жульничай, братишка, играем один на один! Ты и я. Без посредников.
Красавчик нетерпеливо сбросил с руки чужие косточки, ответил.
– Я договор соблюдаю от А до Я! Мир вокруг нее создал зеркальный, не отличишь! Так тебя угораздило маячки везде наставить. И почему они не сработали, не знаешь?
Пацан в бейсболке парировал ухмылкой.
– Зеркальный говоришь? А кто со стюардессиной униформой прокололся? Была красная, стала синяя. Кто тумана инфернального на аэропорт напустил, Химки не достроил? Кто дым задом наперед из трубы…
– Ой-ой-ой, лучше на свои ошибки пеняй! Ты столько подсказок ей оставил, все мимо.
Хлюпик тяжело вздохнул.
– Твоя правда. На вчерашний вечер вся надежда была. Спит Олечка, пушкой не разбудишь! Легковерная она, своими и чужими воспоминаниями живет. В старом метро за пять копеек прокатилась и ничего – все нормально! В институте кокосовых конфет объелась, « шампуня» до икоты напилась, а вчера, словно все впервые. Сколько нелепых персоналий подселил: милиционер в валенках, контролерша со свистком, кримпленовый костюм с искрой. Ты посмотри на нее, сидит, на северных капитанов любуется и в ус не дует, что от этого кафе лишь строчка в городской хронике осталась. Давно нет такого места на карте.
– Ты еще лип вдоль дороги насажал! Таблички навешал – улица «Кой – кого». Все впустую. Хотя, мне здесь нравится, пломбир вкусный, газировка без красителей, колбаса без крысиных хвостиков, – причмокнул Красавчик и облизнулся, поймал очередной восхищенный взгляд соседки напротив, незаметно послал ей воздушный поцелуй и продолжил издеваться над худеньким пареньком:
– Твои вчерашние артисты тоже не прокатили, да? А как ты старался! Стамеской мужику зубы спиливал, тетеньке ногти со скрипом прилаживал, глаза с поволокой, улыбку чеширскую.
Хлюпик по-стариковски сгорбился, промолчал. На «молодоженов» он возлагал серьезные надежды, но просчитался.
Оля вдоволь повидала чудиков, много их развелось последнее время, настоящая эпидемия.
– Да, крепко спит наша девочка. Козырной Валет бьет Даму Треф! Мой ход, – худенький пацан забарабанил пальцами по столу.
И тут его осенило:
– Есть предложение, брат. Останешься сейчас в дураках, даешь мне фору.
– Какую именно? Много не проси!
– Право на ошибку. Не перебивай! Право на одну ошибку с искренним раскаянием и возможностью ее исправления. Так вот, если я сейчас выигрываю, то позволю Олечке ошибиться, а ты не мешаешь ей искупать грех и не надоедаешь советами. Просто стоишь рядом и чешешь свою красивую репу!
– Ха! А если она совершит целых две ошибки? Или три? Если войдет во вкус? Она же у нас страшная лгунья, патологическая.
Хлюпик нахмурился.
– Я правила помню. Если наша подопечная совершает только один промах и исправляет его, мы ее возвращаем в целости и сохранности!
– Допустим так! А если эту партию выиграю я?
Хиленький подросток зыркнул на брата зверьком, в его дотоле ясных глазах вспыхнули угли, скулы резко обострились и чуть не порвали прыщавую кожу.
На гусиной шее заходил кадык.
– Шутки в сторону, ставки слишком велики. На кону двести двадцать душ, забыл? Мы и так многим рискуем, разыгрывая ее. Нам крепко влетит от Серафимы!
Лицо Красавчика тоже помрачнело и подурнело, белки залила тьма, наклонившись к своему разозлившемуся собеседнику, он процедил сквозь зубы:
– Влетит по самые гланды нам обоим, если старуха узнает! Но мы же ей ничего не скажем, да? А кто не рискует, тот пьет нарзан, теплый и без газа. Сдавай карты и постарайся на этот раз не облажаться, фокусник– вторая буква А!
Странная парочка ударила по рукам. Подоспевшая официантка разбила пари.
Оля в который раз ловила взгляд подруги, без отрыва наблюдающей за происходящим за соседним столиком.
Любопытство снова взяло вверх, она повернулась, чтобы разглядеть сидевших сзади молодых людей, как вдруг оглушительный свист тормозов за окном, глухие удары и скрежет металла, заставили ее вскочить и броситься к окну.
За окном происходило что-то невероятное.
Вишневая девятка подрезала на перекрестке небольшой грузовичок с молокозавода. От резкого торможения полуторка врезалась в фонарный столб, несколько бидонов перевернулись и залили дорогу. В сторону Красной площади заструились настоящие молочные реки. Водитель грузовичка, рыжеволосый усатый толстяк в поварском колпаке – вылитый котяра, прикормленный сметаной, с трудом вывалился из кабины и, чертыхаясь, принялся собирать покореженную тару. Загрузив полупустые бидоны в кузов, «веселый молочник» недвусмысленно сжал кулаки и направился к виновнику происшествия. Водитель новой, почти не пострадавшей в аварии Лады приоткрыл окошко, невозмутимо выдул сигаретный дым в его усатую физиономию.
– Хамло замкадное! Ездить не научился, а в Москву лезешь! Да еще со своими бидонами, – раздался его визгливый голос. Крикнул и скоренько закрутил окно.
Авария начала собирать прохожих, зеваки стекались со всех сторон, толкались, подпрыгивали, стараясь разглядеть подробности. Прибежали два милиционера в ярко начищенных сапогах, в кокардах и парадных гимнастерках.
Какой фильм это напомнило? Еще черно-белый, про старую Москву, с картонными машинками и праздничными милиционерами. Только сейчас этот фильм расцветили.
Оля отвлеклась от любопытного зрелища за окном, поискала глазами Марину и увидела ее удаляющейся вслед за незнакомым темноволосым парнем.
Куда это она?
Худосочного подростка в толстовке и кепке, сидящего к Оле спиной за соседним столиком, совершенно не интересовала сутолока на улице. Оставшись в одиночестве, он раскрыл ноутбук, и, пробежавшись по клавишам, погрузился в танковое сражение.
Марина вернулась очень быстро, Оля даже не успела удивиться.
– Вот так надо, раз и в дамки! – сказала она с сияющим лицом, – вблизи он просто умопомрачительный, послушай, как сердце бьется!
Схватила руку Оли и беззастенчиво приложила к своей груди.
– Обменялись телефонами, сегодня вечером меня ждет реальная туса. Знаешь, куда он меня пригласил? В «Рай» на Кропотне! Туда с улицы не попасть, там фейсконтроль как в Госдуме. Хочешь с нами пойти? Там мега круто! Потом фотки в «Инсту» выложим!
Оля неуверенно пожала плечами, вряд ли. У нее в планах гуманитарная миссия – посещение Веры Артуровны в больнице, а потом поездка к родителям на обед. А потом…
– Ты собираешься звонить Антону? – Марина взяла быка за рога, – да или нет?
Видя замешательство, не снижая напора, продолжила:
– Посмотри на себя, тридцать пять, чуток до пенсии осталось. После сорока на тебя ни один приличный мужик не взглянет. Кому баба с пробегом нужна? Ты одеваешься как?
– Как?
– Да как смольная гимназистка! Блекло! А теперь посмотри на меня!
Марина предпочитала броские цвета, никакого беж или черного. Серый и коричневый были так же под строжайшим запретом.
Сегодня ее мохеровый свитер оттенка фуксии сочетался с жирно подведенными голубыми стрелками – а-ля Бриджит и розовой бабеттой на начесе. Марина внешне походила на знаменитую француженку, жаль, что без щербинки во рту.
Лучше других образов Марине удавался образ порочной невинности, но в ярких тонах.
Оля же любила классику, а классика отличалась неброской гаммой.
– Встретила шикарного парня, красивого, умного, мастера своего дела и рассчитываешь, что он тебя единственную всю жизнь ждал. Ни с кем не спал? Не разведен он, видите ли! Велика беда. Захочешь, разведешь.
Почувствовав, что стена дрогнула, Марина воодушевилась, продолжила наступление:
– У тебя сейчас никого, кроме голубка соседа нет. Так и будешь к нему бегать и слезы лить. Дружеский перепихон – это разовая терапия, а не панацея от неудавшейся жизни.
Оля вспыхнула.
– Не преувеличивай, Никита – нормальный! Мы знаем друг друга с песочницы, и ближе его у меня никого нет. Душа на распашку, сердце открыто…
– Ага, догадываюсь, что у него открыто и для кого!
– Марина! Это мерзко. Я предупредила. Не смей так о нем говорить!
– Так это как!
Подруга чертыхнулась, вскочила и направилась к выходу. Оля крикнула ей вслед.
– Ты куда?! Подожди! Мы же еще не расплатились.
– Сердце у него открыто, ага! Что же ты меня с ним не познакомишь? Жалко? Боишься последней жилетки лишиться? – кинула Марина через плечо.
– Зачем тебе голодный художник? Карман пришить некуда. Он нежный очень, не испорченый такими как…, – Оля осеклась, не договорила.
Марина остановилась в дверях.
– Такими как я, понятно! Окей, ты просила моего совета – я его даю! Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бездарно прожитые ночи. Не помню, кто сказал, вроде китаец какой-то! Хватай своего доктора, пока он тепленький, и не дергайся. Второй раз никто не предложит. Все, пора мне! Адьёс!
Не дожидаясь ответа, подружка нырнула в толпу москвичей и гостей столицы, спускающуюся с Тверского бульвара к Кремлю. Оле было нечего ответить, она удивлённо смотрела на людей, заполнявших улицу Горького. Не слишком ли их много для утреннего часа?
Люди шли стеной, некоторые держали в руках красные флаги и огромные бумажные маки, словно перепутали студеный октябрь с солнечным Первомаем.
Оля проводила взглядом ярко-красный Маринкин палантин, быстро скрывшийся среди идущей на «демонстрацию» толпы.
Непривычно смотрелся красивый шарф на некрасивом манекене, как и не привычно смотрелись празднично одетые люди с огромными маками из крепа.
А еще не привычно смотрелись стоящие вдоль улицы высокие толстоствольные липы, до сих пор, несмотря на поздний октябрь, сохранившие золотое убранство. Когда их успели посадить? И когда они успели вырасти? Хотя, нет, липы были здесь всегда, закованные в чугунные решетки, словно пленники. Оля шла и прислушивалась к шелесту листочков, к шороху шин, перезвону троллейбусов. Раскидистые липовые кроны спасали от летнего пекла и от осеннего дождя. Липы были всегда. Это точно.
Оля огляделась по сторонам: толпа на Тверском бульваре потихоньку рассеивалась. Милицейская будка, нависшая аквариумом над перекрестком, пустовала. Стражи порядка в белоснежных кителях и алых фуражках оцепили место происшествия, отмеряли рулеткой тормозные пути и разгоняли любопытных. Молочник, набычившись, сидел в кабине своей полуторки, возможно, подсчитывал ущерб и сочинял объяснительную. Наглый хозяин девятки так и не покинул салон, словно происходящее его вообще не касалось, но прокурил машину настолько, что за клубами табачного дыма не было видно ничего, лишь написанный на ветровом стекле «fuck you».
И тут на помощь милиции, избавляющейся от лишних свидетелей, пришел столичный общепит. Запах шашлыков на углях выскользнул из дверей ресторана «Арагви», пробежался туда-сюда по Тверскому бульвару, соблазняя и заманивая.
«После зрелища» московские зеваки потянулись «за хлебом», и вскоре на месте аварии остались лишь стражи порядка да забаррикадировавшиеся в кабинах водители.
Жареное мясо пахло чудесно, Оля почувствовала, как засосало под ложечкой, утренний кофе с мороженым не спасли, но заходить на перекус в грузинский ресторан было не к чему. Сглотнув голодную слюну, она решительно зашагала к Красной площади.
Зашагала очень быстро, удивляясь изменившемуся городскому рельефу. Один из семи холмов, тот, что на пересечение Тверской и Моховой и носил название Красный, здорово подрос (давно ли?), оттого спускаться в сторону Кремля стало легче.
Навстречу Оле с трудом поднималась группа пожилых японских туристов во главе с экскурсоводом. Гостей из страны восходящего Солнца сложно с кем-либо перепутать: все на одно лицо, низкорослые, в ярких пуховиках, с клетчатыми сумочками известного французского дома и новейшей оптикой. А вот русская девушка – экскурсовод была одета не по погоде, да и вообще очень странно: она шла во главе разноцветной щебечущей на-птичьем языке стайки в строительном заляпанном цементом комбинезоне, в оранжевой каске, с высоко поднятым милицейским жезлом, перевязанным пионерским галстуком.
Оля посторонилась, пропуская японских стариков.
Только ее удивил не столько странный наряд экскурсовода (оригинальность – двигатель туристической рекламы, хоть космонавтом нарядись!), сколько манера передвижения группы. Японцы поднимались от Красной площади к Тверскому бульвару задом наперед.
Если бы только они, японцам простительны некоторые причуды, многие прохожие передвигались именно так – спиной.
Еще один флешмоб, не иначе, решила Оля. Бывает, чудаки собираются огромными толпами и составляют буквы, танцуют брейк, или рисуют на асфальте огромный смайл – привет космосу! Что не сделаешь ради лайков и рейтинга в сети? Сейчас вот придумали ходить задом наперед.
Оля тоже попыталась сделать так несколько шагов, только споткнулась и чуть не упала.
Плюнув на чудаков, развернулась и поспешила к метро.
