Текст книги "Виня (СИ)"

Автор книги: Елена Силкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Виня удивилась.

–Кисинька, что случилось? Что ты хочешь мне сказать?

Стрылька не мяукала и мысленных картинок не подавала. Но стояла на дороге с самым решительным видом.

Виня попыталась, нагнувшись вперед, дотянуться до замка, и кошка отчаянно закричала.

–Да что такое?!

Дверной звонок надрывался.

Виня подхватила кошку на руки, а дверь открыл прибежавший на шум Гелий.

В прихожую шагнул Максим Петриков, очень долговязый молодой человек лет двадцати, круглый год одетый в тонкий камуфляжный комбинезон. Все звали его Максом; год назад он приехал из Новосибирска в Москву, пытался здесь закрепиться и перевести сюда свою пенсию, а пока жил в офисе «Комитета защиты гражданских прав» вместе с двумя десятками беспризорников, которых бесплатно водил в кинотеатр при помощи знакомой билетерши.

–Ты обещала меня нарисовать, – сказал Макс Вине, присаживаясь на диван. Парень был бы симпатичным, если бы не маленькая голова и слишком глубоко посаженные глаза.

–А где Ришенька?

К Марише, которую Гелий несколько месяцев назад привел из «Комитета» и называл своей второй женой, а Виня – своей приемной дочерью, Макс был неравнодушен.

–Ришенька спит.

Мариша спала большую часть суток, и так тихо и неподвижно, что порою Виня вообще забывала о ее присутствии.

Виня пошла в комнату, Макс пошагал за ней. Она следила, чтобы он ненароком не наступил на кошек, но кошки куда-то подевались. Груда курток и покрывал на втором столе, служившем спальным местом, зашевелилась, и из нее показалось узкое бледное личико, обрамленное мягкими прядками волос, выкрашенных в рыжевато-розовый цвет.

–Нет, я уже, это, не сплю.

Риша частично выпросталась из клубка одежды, служившей ей одеялом, и села, прислонившись спиной к гардеробу, возле которого стоял стол-тахта.

–Я есть хочу, – неторопливо проговорила она нежным голоском.

–Сейчас я сделаю всем по бутерброду с маслом и сварю рыбу. Все это Макс принес от тети Люды, – весело сообщила Виня.

Тетя Люда жила в Химках, являлась родственницей Макса, по его утверждению, и, кроме Макса, пустила к себе жить квартиранта, торговавшего на рынке рыбой. Квартира приобрела неистребимый запах, зато даже при отсутствии денег всегда было, что поесть. Макс часто привозил по несколько рыбин Гелию, воруя их у тети Люды из холодильника.

Гелий схватил бутерброд с маслом и хлопнул входной дверью, взмахнув кейсом и бросив на ходу, что он – в редакцию.

–У меня к тебе серьезный разговор. Пойдем на балкон, чтобы Риша не слышала, – понизив голос, сказал Макс.

Виня накинула шубку и вышла. Макс прикрыл балконную дверь и прислонился к ней.

–У тебя есть враги? – очень серьезно спросил он.

–Нет, – очень спокойно ответила Виня.

–А я думаю, что есть. Хочешь, я их убью?

Он достал из-за поясного кармана нож с длинным узким клинком и показал Вине.

–Не хочу. У меня нет врагов.

–А у Гелия есть враги?

–У Гелия тоже нет врагов.

–А Гелий – твой враг? Ты же с ним ругаешься.

–Гелий мне не враг, он просто вспыльчивый человек, любит покричать, но гадостей никому не делает.

–А в рай ты хочешь?

–Нет.

–Хочешь, я сейчас отправлю тебя с балкона? А потом Ришу; а когда Гелий придет, и его отправлю. Всех отправлю.

–В рай я не хочу, мне и здесь нравится, и Риша, и Гелий не хотят.

–А я так думаю, что хочешь. Все хотят.

–А ты есть хочешь? Там вкусная рыба варится, и варенье есть. Хочешь бутер с маслом и вареньем?

–Хочу, – сказал Макс, непонятно улыбаясь.

–Тогда пойдем в комнату.

–Пойдем.

И они ушли с балкона.

–Сейчас поедим, а потом погуляем. Ты же хочешь пойти погулять? Все будут смотреть и говорить, вот какой симпатичный молодой человек и какой хитрый, сразу двух красивых девушек сумел заполучить.

Макс заулыбался шире.

–Да, пойдем погуляем. Только сначала мне брюки надо почистить.

Виня сделала и сунула ему в руки очень толстый бутерброд, взяла щетку, кое-как почистила замызганные обшлага обеих брючин прямо на Максе и обессиленно прислонилась к стене, не в состоянии выговорить больше ни слова.

Пришедшая в этот момент из комнаты Риша внимательно поглядела на обоих из-под припухших век и зачирикала вместо Вини.

–Это, Макс, вот тебе, это, еще вкусный бутерброд, смотри, это, какой толстый и вкусный, ешь. И, это, в общем, пойдем гулять и красоваться, пусть все соседи завидуют, какой у нас красивый молодой человек…

Макс, жуя, нетерпеливо направился к двери.

Риша схватила свою куртку и оказалась уже одетой, поскольку спала в ботинках, а Виня вышла в домашних кроссовках, благо сумка-пояс была на ней.

Захлопнули дверь, не возясь с замками, спустились на лифте и пошли по улице к трамвайной остановке, очень мило беседуя. Улыбающийся до ушей Макс держал Виню и Ришу под руки. А потом уже не держал, поскольку жестикулировал.

А когда, как обычно, начал читать свой любимый стишок, то не заметил подошедший трамвай.

–Если вас поставить раком

И соски зажать в тиски…

Виня и Риша проскочили в вагон.

–Мы поехали к подруге на неделю, а тебе пора к тёте Люде в Химки, – сказала Виня в закрывающиеся двери, и трамвай помчался, кренясь на один бок.

Возле метро они сошли и долго гуляли по магазину, пытаясь отвлечься на разглядывание витрины с разными мелочами для рукоделия…

Через несколько часов они сочли, что можно вернуться, и осторожно подкрались к дому, к лифту, к двери квартиры…

Гелий из редакции еще не приехал, дома все было как обычно – художественный беспорядок из различных предметов и продуктов.

Они устроились на кухне, чтобы поесть, Риша стремилась обсудить происшедшее, Виня отмалчивалась и наблюдала за котами, по очереди пытавшимися флиртовать со Стрылькой.

Издавая нежное призывное «мр-р», Тедик старался подобраться к беленькой кошке со спины и ухватить ее за загривок. Малдер уже предпринял такую попытку, получил лапой по щеке и ретировался под гардероб. Тедик тоже получил лапой по щеке, после чего Стрылька повернулась к нему спиной, как это сделала бы человеческая женщина.

Но Тедик был не человеком, а котом, поэтому не стушевался, а обрадовался, запрыгнул Стрыльке на спину и… кубарем полетел под тот же гардероб от ее увесистого тумака, натолкнулся на Малдера, и они с дикими воплями сцепились в драке.

Виня побежала за холодной водой, Риша побежала к двери и несколько раз переспросила, кто там, пока Гелий не вышел из себя и не заорал что-то неразборчивое, после чего стало ясно, что это точно он, и Риша дверь открыла.

Риша принялась рассказывать Гелию о происшедшем, он неожиданно рявкнул на неё.

–Не верю! Не было этого! Вы врёте! Макс не мог это сделать, и нет у него никакого ножа!

Виня опешила.

–Что ты несёшь? Какой резон нам тебе врать?

И внезапно догадалась.

–Статью в редакции не взяли!

Гелий зыркнул на неё исподлобья.

–Всё не взяли. Всё, что я принес!!!

–Тише, не кричи. В этой редакции не взяли, в другой возьмут.

–Возьмут, конечно. Мне всегда удавалось напечатать всё, что я писал, рано или поздно…

Внезапно бешено заорали дерущиеся коты, и Гелий тоже заорал снова.

–Убью гадов! Устраивают мне террор! Все устаивают мне террор! И вы тоже!

Было уже непонятно, на кого он орал, но пинать ногами он начал котов. Тедик и Малдер, как более опытные, разбежались и попрятались, а Тугрик визжал от боли и продолжал бестолково метаться посреди комнаты.

Виня тоже завизжала.

–Ты забьешь его до смерти!

И оттолкнула Гелия, упершись обеими руками ему в пояс.

Гелий посмотрел на Виню, нехорошо улыбнулся, примерился и пнул ее носком ботинка в низ живота. А потом мгновенно перехватил обе ее руки, когда она попыталась вцепиться ему в глаза. Она перестала драться и стиснула зубы. Но ее просто поднесли к тахте и посадили на пуфик.

–Больно?.. Ты сама виновата. Ты ударила меня еще сильнее, ты попала мне по мошонке. Я мог тебя убить на месте.

–Неправда! Я тебя просто оттолкнула!

–Правда! Ты меня ударила! Очень больно!

Виня замолчала.

–Ты сама виновата!.. Не знаю, что дальше делать!.. Солнышко, не уходи от меня!..

Виня молча посидела на тахте, потом пошла в ванную, стянула с себя леггинсы и трусы, взглянула. Во весь лобок разлился темно-лиловый синяк. Боли она почти не чувствовала, как это с ней бывало в экстремальных ситуациях.

Позвала Ришу и показала ей синяк.

–Песец, – проговорила задумчиво. Она слышала от кого-то, что если муж один раз ударит, то потом и будет бить. А уходить ей некуда, разве что на улицу…

Риша непонимающе посмотрела ей в глаза.

–Это анекдот. Японец вернулся на родину из России и рассказывает своим: – Русский язык очень странный. Всё называется одним словом. Шуба – песец, шапка – песец, попал под машину – тоже песец…

Риша продолжала недоуменно помаргивать светлыми ресницами.

Виня объяснила, на какое слово похоже слово «песец». Риша тихо засмеялась.

К ним подошел Гелий.

–Солнышко, прости, не уходи от меня! Я больше никогда тебя не ударю! Не уходи!.. Никуда не отпущу кисиньку! Прости!

Он снова схватил ее в охапку и отнес на тахту, вынув по пути ключи из входной двери и из Вининой сумки-пояса.

Она смирилась и часа через три заснула в его объятиях…

5.

Вместо сцены было просто небольшое пространство посреди зала, окруженное рядами кресел.

Виня посреди светового круга играла на чем-то напоминающем гибрид флейты и органа. Серебристая, слегка изогнутая трубка несла на конце серебристый же шар немногим более Вининого кулака, а на шаре возвышался пучок словно маленьких органных труб, напоминавший готический собор (центральные трубки в пучке были длиннее). Звук инструмента напоминал синтезатор, включенный одновременно на тембрах флейты и скрипки…

Мелодия была настолько необычной и пленительной, что Виня, проснувшись, чуть не заплакала, потому что не запомнила ни одной музыкальной фразы.

И вздрогнула от неистового вопля.

–Кошки! Гады! Убью, суки! – надсадно орал Гелий, потрясая кулаками над грудой газет, лежащей на столе.

Виня слетела с тахты, подскочила к Гелию, спросила внешне спокойно, хотя колотящееся сердце сотрясало грудную клетку:

–Что они сделали?

–Обоссали авторские экземпляры!

–Так ты ж кладешь их где попало. Я говорила – в шкафчик за запертую дверцу или в ящик стола. У них туалет – картонная коробка с газетами. Или они, по-твоему, отличают, где ценные газеты, а где бросовые?

–Сейчас сволочей за хвост и головой об стенку! Они нарочно это сделали! Они мне мстят! Не так погладил, не так посмотрел!

–Гелий, перестань. Вовсе они не нарочно, это всего-навсего кошки.

–Я им сейчас устрою…– бормотал Гелий, бегая по комнате и пытаясь поймать несколько кошек одновременно. – Выбирай: или я убью их сразу, или на неделю в подвал.

Он открыл входные двери – в квартиру и в коридор. Кошки тут же ринулись вон и удрали по лестнице туда, куда Гелий хотел их отправить.

Стрылька закопалась в одежду на Вининой полке в гардеробе. Хорошо, подумала Виня. Гелий на ее полках не роется, а умная кошка не покажется, пока его настроение не переменится.

В распахнутую дверь робко заглянула пожилая соседка.

–Ой, что тут у вас? А я хотела спросить, не отдали ли вы беленького котика?

Гелий глянул на нее, и она мгновенно испарилась.

Он захлопнул и запер дверь.

По замку поскребли ключом и явно не попали куда надо. Затем, заикаясь, пискнул звонок. И тут же последовали тяжкие удары в дверь сразу сверху и снизу, должно быть, одновременно руками и ногами.

Гелий подошел и спросил, из-за двери что-то пробормотали. Гелий открыл, и в квартиру ввалился пьяный в зюзю Пашка.

Пашка, шатаясь от стены к стене, сразу отправился на кухню и завалился на диван спать, сбросив с себя только ботинки.

Гелий немного пометался по непривычно тихой без кошек комнате и пошел готовить чифирь, высыпав в заварочный ковшичек целую пачку чая. Он гремел посудой и мебелью, к тому же что-то немузыкально пел во весь голос.

Пашка недовольно заворочался, потом попросил не мешать спать.

–Я хозяин квартиры, что хочу, то и делаю, – последовал демонстративно надменный ответ.

Пашка неторопливо сел, затем встал. Он держался на ногах вполне твёрдо, и глаза у него были не осоловелые, а бешеные.

–Ты эгоист, ты никого не уважаешь, ты всех гребешь под себя. А я сейчас нервный. Ты меня достал неуважением, а я выпил, и у меня несколько обломов, так что я тебя сейчас бить буду.

Пашка схватил с полки буфета скалку, примерился, покусывая губы, и с размаху саданул ею Гелия по голове. Тот не пытался ни уйти, ни увернуться, ни прикрыться, просто стоял, свесив руки.

Пашка выглянул из кухни и подмигнул Вине, застывшей посреди комнаты.

–Больше он над тобой издеваться не будет.

Неземная наивность, подумала Виня.

Пашка снова повернулся к Гелию, поигрывая скалкой.

–Ты, конечно, можешь ночью подойти и е…нуть меня топориком, но если ты меня не убьешь, то я встану и тебя прикончу. А если ты напишешь на меня заяву, то лет через пять я выйду откуда угодно, из психушки или тюрьмы, по-любому, и тебя урою.

–А зачем бы мне это было надо, сам подумай? – спокойно спросил Гелий, не двигаясь с места. – Не собираюсь я тебя сажать.

Пашка еще раз хрястнул его по голове скалкой. У Гелия по виску потекла кровь.

–Хочешь, побью? Хочешь, убью? Искалечу? – выплевывал слова, заводя сам себя, Пашка.

–А что тебе это даст? – монотонно вопрошал Гелий. – Сам подумай, какой результат-то ты хочешь получить? Ну, искалечишь. А чего добьешься? Если бы ты меня убил, быстро и результативно, я был бы тебе благодарен, а если я буду жить и мучиться, то это ничего не даст ни мне, ни тебе.

Гелий сдвинулся с места и очень неторопливо прошагал в ванную, бросив на ходу Вину:

–Завтра – развод.

Пашка посмотрел, что он делает, и подошел к Вине.

–Ну вот, теперь всё в порядке.

И обхватил ее, направляя к тахте.

–Не надо, – Виня вышла из оцепенения.

–Надо. Я могу заставить этого идиота отдать тебя мне. Вместе с квартирой. Я всё могу.

Виня, как обычно, усыпила его бдительность, вывернулась из Пашкиных рук и, пока он восстанавливал равновесие, выбежала в коридор, мельком отметив, что Гелия уже нет ни в ванной, ни в квартире вообще.

Виня побежала вниз по лестнице, слыша, как Пашка ломится в дверь ванной, думая, что Виня заперлась там. По всему дому разносились мощные удары и крики.

–Виня, открывай!!! Дверь сломаю!!! Открывай!!!

В ванной, наверно, заперлась Риша.

Виня добежала до первого этажа и хотела спрятаться под лестницей, но обнаружила там Гелия и ринулась вон из подъезда. Гелий ее остановил.

–Не ходи, простудишься. Сейчас его заберут, соседи милицию вызвали, он уже к ним ломится вместо нашей ванной. Слышишь?

Матерщина отчетливо доносилась с восьмого этажа на первый.

–Развестись мне с тобой надо. Да где я лучше найду? Лучше не бывает.

С плачем пробежала Риша в разорванной одежде и выскочила на улицу.

Гелий, подумав и прислушавшись, счел, что под лестницей уже небезопасно, и потащил Виню за руку следом за Ришей. Он открыл дверь одновременно с милицией.

–Стоп! Вы куда? Это вы здесь устроили дебош?

–Нет, это у нас, квартира 52, восьмой этаж, – быстро сказала Виня.

На Виню внимательно посмотрели, скомандовали ждать внизу с одним из милиционеров, поднялись на лифте.

И через пару минут провели, подталкивая резиновыми дубинками, Пашку с задранными вверх руками.

Виня и Гелий переглянулись.

–Вернется, как только выпустят.

–И ты ему откроешь?

–А почему нет?

–А потому, что он опасен. И для меня, и для тебя, и для Риши.

–Как ты думаешь, она вернется?

–А куда ей деваться?

–Ты права. Впустим его? Он мой друг, и он нас кормит.

–Постояльцев можно найти сколько угодно. Друг, который тебя бьет? Который требует от твоей жены с ним спать?

–Друзьям позволено многое, это свои. Чужие все равно делают то же самое, но при этом ничем не помогают.

–Если он будет снова здесь жить, я уйду жить в другое место.

–Например?

–Обратно в вагоны-запаску. Там проводники от жеребцов охраняют.

–Хорошо, он больше не будет у нас жить…

Стрылька стояла посреди квадратной пещеры и прислушивалась, трясясь от ярости, как древесный лист на ветру.

Обижают почти до смерти ее как бы соплеменников, опасности грозят ее любимой Большой. Больше всего на свете и прямо сейчас Стрыльке хотелось вырасти, стать огромной и сильной, чтобы заступиться за дорогих для нее существ. Она очень сильно разозлилась на свою беспомощность, так же, как последние дни злилась на свою беспамятность. И если та злость вызывала дикую боль в голове, то результатом этой явилось ощущение выкручивания всех суставов и размалывания всех костей.

Комната поплыла перед глазами в ало-зеленом тумане и неожиданно начала сжиматься в размерах. Рядом заорал кто-то из Больших.

Стрылька с трудом повернула голову, еле удерживая на подламывающихся лапах непослушное тело.

К распахнутой входной двери пятился Большой по имени Гелий, из-за его спины выглядывала Виня…

Гелий и Виня поднялись на свой восьмой этаж.

Гелий открыл незапертую дверь, хотел войти, но глянул вглубь квартиры и застыл на пороге.

–Стой, – бросил он Вине через плечо. – Осторожно выйди на лестницу. Осторожно и быстро.

–Что случилось?

–Оно. Оно выросло.

–Что?

–Ну, посмотри. Пока что оно вроде не нападает, само в ошеломлении. Узнаешь? Наша Стрылька – как в сказке – не по дням, а по минутам. Был котенок размером с болонку, стал – с овчарку. Кавказскую. Я не знаю, что это такое. Но у меня в квартире оно больше не останется.

Гелий попятился, поймал Виню за одежду и потащил вон, захлопнув дверь и заперев ее трясущимися руками.

Лифт оказался на их этаже и, когда они спустились, Гелий бегом повлек Виню к воинской части, рядом с которой стоял их дом. Из проходной он позвонил своему знакомому. Люди в форме согласились изловить опасное животное и держать его у себя на госслужбе.

Виня, трясясь от холода в тонком спортивном костюме, смотрела, как пятеро молодых мужчин в камуфляже вошли в подъезд дома и через некоторое время вышли, неся большой, слабо барахтающийся мешок. Они проследовали на территорию воинской части.

И это было все.

Виня кусала губы, сдерживая слезы. Самая необычная и самая ласковая кошка в мире исчезла из ее жизни…

-Бр-р, как я замерзла.

Виня вбежала в подъезд, спотыкаясь. Тедик услышал ее голос, высунулся в отверстие возле верхнего угла подвальной двери, жалобно мяукнул и выбрался на карниз.

Виня схватила его в охапку. Тедик принялся бодаться.

–Возьмем их обратно, – Виня умоляюще оглянулась на Гелия.

–Только пусть не ссут на рукописи и не орут, – буркнул Гелий.

–Кс-кс-кс, – обрадованная Виня сунулась лицом в подвальное отверстие.

Дольше всех не хотел выходить Малдер, его пришлось выманивать подобранной возле люка мусоропровода колбасной шкуркой. Виня принесла всех четверых, как букет, выпустила в квартире, оглядела ее. Разгрома нет. Стрылька сдалась без боя? Почему? Наверно, это никогда не будет известно…

Виня села с книжкой и Даночкой на коленях в кресло, а Гелий пошел к соседу-художнику, занял у него полсотни и принес портвейн. На сей раз она охотно его пила, поскольку понимала, что будущий секс здесь ни при чем.

Потом Гелий отправил Виню с оставшейся мелочью за хлебом в магазин-«ночнушку». Было двенадцать ночи, Виню пошатывало, но она не боялась. Бомжи не тронут, компашки все свои, местные, да их и обойти можно, скрываясь за деревьями, разросшимися вокруг домов, а по улицам то и дело проезжают милицейские «синеглазки».

Лестничная площадка оказалась неосвещенной, и кнопка лифта горела в темноте, как красный глаз хищного животного или прицел бластера… В кабине лифта Виня прислонилась к пластиковой стенке голубовато-серого «космического» оттенка. Перед глазами всё плыло и симпатично покачивалось, от желудка по всему телу разливалось приятное тепло.

Посреди тихого полутемного подъезда стояла белая кошка размером с леопарда.

–О-о, кисинька!

Для пьяной Вини не представился чем-то необычным такой рост кошки, и Стрыльку, глядевшую на нее не по-кошачьи прстально и не по-животному осмысленно и тепло, она не узнала.

Кошка не шевелилась, и Виня проплыла мимо нее, изо всех сил стараясь не оступиться и не придавить лапу или хвост.

–Ксия! – мягко и певуче позвал голос с улицы.

Большая белая кошка беззвучно прошествовала вперед, попутно слегка боднув Винино плечо, подцепила когтем задвижку кодового замка, толкнула металлическую дверь подъезда и мягко выпрыгнула наружу.

Виня с широко открытыми глазами автоматически последовала за ней.

Дверь с грохотом захлопнулась.

В песочнице что-то происходило. Среди деревьев просматривались пять человекоподобных фигур и дрожал слабый голубовато-зеленый свет.

–Мотоциклы бросим здесь, – произнес тот же голос. – Потара найдем, месть успеется. Ксия, иди сюда. Ну, что, повидала напоследок? Плохо то, что Кивир не нашелся, но мы за ним вернемся.

Одна из фигур присела возле большой кошки, белевшей в путанице голых ветвей, как рухнувшая снежная баба, обняла ее – что-то светилось возле рук и лица, – и через несколько секунд подняла с земли на ноги фигуру потоньше и поизящней, откуда-то тут взявшуюся. А кошка исчезла, больше ничто там не белело.

Виня слабо помотала головой, стоя в тени козырька подъезда.

От соседнего дома кто-то побежал, с шумом ломясь через кусты.

–Подождите, возьмите меня с собой!

По голосу Виня узнала Кирьку, странноватого мечтательного очкарика лет двадцати, который последнее время при встречах донимал ее расспросами и рассуждениями об эльфах.

Шестеро в песочнице вздрогнули и обернулись к нему.

–Возьмите меня! Если вы меня не возьмете, это будет непоправимо! Я должен хотя бы видеть тебя, Ксия!

Тоненькая девушка неуверенно поправила белые, чуть мерцающие волосы.

–И больше ты ничего не станешь добиваться?

–Если тебя это беспокоит, то – нет.

–И куда годится столь пассивный индивидуум? Нет, мы тебя не возьмем.

–Да погоди ты делать поспешные выводы! – отчаянно выкрикнул Кирька. – На самом деле я чуть повременил бы, а потом, разумеется, стал бы добиваться.

–Докучливый нахал мне тоже ни к чему.

–Так чего же ты хочешь?

–Пока не знаю.

–Вот, чтобы узнать, и возьми меня с собой!

–Ксия, как ты считаешь, не стереть ли ему память, чтобы не мучился?

–Оставь. Пусть помучается, полезно. Напишет пару песенок или рассказик. На всякий случай будет вести себя покорректней. Глядишь, и кто-то из окружающих его индивидуумов станет чуть-чуть культурней.

Фигуры посреди песочницы придвинулись друг к другу, образовав тесную группу, которая утонула в стремительно рассиявшемся сине-зеленом свете. И исчезла.

Меж деревьев, качелей и скамеек остался отчаянно рыдающий Кирька. Он быстро понял, что ему тут больше делать нечего, и побежал к своему дому, давясь слезами и мотая длинными негустыми патлами. Едва не налетел в темноте на Виню. Она отшатнулась и чуть не упала; он ее не заметил.

Виня проводила его глазами и, чувствуя себя стукнутой пыльным мешком из-за угла, побрела в «ночнушку» за хлебом. Из проезжавшей мимо легковушки присмотрелись к волосам, разметавшимся поверх искусственной пятнистой шубки, и окликнули:

–Девушка! Поедем?

–Нет, не поедем! – самым низким, на какой была способна, голосом грубо рявкнула Виня.

Машина прибавила скорость и умчалась…

Дома Гелий с криком бегал за котами. Малдер и Тедик в очередной раз дрались насмерть.

–Или они немедленно перестанут меня терроризировать, или я их убью!

Виня бросилась разнимать дерущихся котов и схватила Тедика слишком рано, он в горячке боя вцепился ей в голову и когтями, и зубами. Она оторвала его от себя и бросилась в ванную – замыть глубокие царапины, пока Гелий не увидел. Но он увидел.

–Если ты еще раз будешь их разнимать, и кто-нибудь из них тебя подерет, оба полетят за окно! И вообще мне это надоело! Что тебе сказали в ветлечебнице? Они не перестанут драться и после кастрации! Рассадить их, сделать двери? И что это будет за жизнь? Ходить, как по фронтовой полосе! Лови-ка их сейчас же, сажай в сумку, я отвезу их в Сокольники и выпущу на улице. А нет – тогда убью. Всех – вон, кроме Малдера!

–Зачем было их брать, если потом выкидывать на улицу? Кому нужны взрослые кошки? Как их пристроить? Где чувство ответственности?

–А зачем их пристраивать? Пусть живут в естественных условиях! Я их брал поиграть! Это не люди! При чем тут ответственность?! Животные для человека, а не человек для животных! Земля наша, она для людей, а это не люди! Они устраивают мне террор, это мои враги, а врагов я уничтожаю! Почему твой Тедик терроризирует моего Малдера? Или – вон, или – убью. Выбирай: или кошки – или я, а то получается, Пашка прав, и животные для тебя ценнее человека!

Виня посмотрела в его бешеные глаза, схватила спортивную сумку и бросилась ловить кошек. Тугрик и Даночка забились под мебель, она с трудом их оттуда вытащила. Тедик был в ванной. Он уже остыл от драки и, подхваченный в охапку на прощанье, принялся виновато облизывать Вине руки. Она заплакала…

В трамвае Виня сама держала сумку между колен. Кошки барахтались и приглушенно вопили. Из сумки сочилось – кто-то из кошек с перепугу описался. Виня плакала.

–Почему мяушка плачет? – ворковал Гелий, обнимая ее. – Ведь главная мяушка здесь, ее-то я никуда не выгоняю…

Трамвай «четверка» от станции метро «Улица Подбельского» до станции метро «Сокольники» мчался через лесопарк. Это было очень красиво – что днем, что ночью, и Виня любила ездить по этому маршруту. Сейчас она не замечала ничего, кроме колышущейся сумки между колен.

–Хотя бы Даночку оставим для Малдера. Она никогда не писает на рукописи и одежду, не орет и не дерется…

–Хорошо, Даночку оставим…

Тедика и Тугрика выпустили возле магазина «Мир кожи». Тугрик забился под прилавок овощного лотка и завопил, словно заплакал; Тедик быстро огляделся, понесся большими прыжками вдоль запертых магазинных дверей и вскоре исчез из виду. Даночку привезли обратно в той же сумке. Кошку выпустили в квартире, Малдер бросился ее облизывать, мокрую и грязную, а потом взобрался на нее. Сумку Виня тут же отнесла в мусорный контейнер возле дома.

Описался в сумке Тедик, а измазалась больше всех Даночка, поскольку оказалась внизу…

Гелий выпил чаю, лег и заснул под плеер. Виня схватила свою редакционную сумку с рукописями, сунула в нее зубную пасту, зубную щетку, запасные трусики и убежала.

В этой квартире, с этим человеком она больше оставаться не могла.

«Напрасно ты заставил меня выбирать», – подумала она, закрывая за собой дверь.

Она бежала по вечерней улице, выбирая окольный путь к станции метро на случай, если Гелий проснется и погонится за нею. Слезы высохли на щеках, сердце билось ровно. Она еще не знала, кому позвонит и где будет ночевать, но бежала не оглядываясь.

Продолжение следует.