Текст книги "Дом исполнения желаний (СИ)"

Автор книги: Елена Ухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Зоя – мачеха

С появлением Темочки мир и покой семьи рухнул. Зоя все больше времени проводила с Темочкой, не обращая внимания на Дениску, Алексей же наоборот, все заботы о воспитании Дениски, взял на себя. Он любил его, и жалел. Зоя не хотела заниматься воспитанием Дениски, и как не пытался мальчишка завоевать ее любовь, она так и не смогла полюбить его. Семья распалась на две части. Алексей больше не целовал маленькие пальчики жены, не прижимал ее к своему сердцу, и не гладил шелковистые волосы. Все это было в прошлом. Зоя подолгу просиживала в спальне у Темочки, а иногда и вовсе оставалась ночевать в детской, что бы быть ближе к сыну. Казалось, что Алексей и Дениска были ей попросту не нужны. Она не интересовалась их жизнью вообще.

В то время как Алексей работал в офисе, Дениска ждал его, просиживая часами в комнате. Он периодически слонялся по дому, в ожидании. А еще, сквозь маленькую щель в двери он наблюдал, как Зоя укладывает малыша. Ему всегда нравилось смотреть, как Зоя вынимала его из кроватки, и пеленала на специальном столике. Она разговаривала с ним, гладила и целовала. Дениску никогда и никто не целовал. Он никогда не знал любви матери. Его родители погибли в автомобильной аварии, когда мальчику было всего несколько месяцев, и он чудом остался жив. Шесть лет он прожил в детском доме, с мечтой о том, что когда-нибудь найдет свою семью. И вот, у него есть семья, и даже свой собственный брат, к которому так хотелось прикоснуться хотя бы разок, но это было запрещено. Так же, как запрещено входить в детскую комнату, и что-либо там трогать. А Дениске так хотелось войти в эту комнату с красочными обоями и голубыми занавесками.

В это утро Алексей улетел в командировку на несколько дней. Зоя и дети остались дома. Дениска играл в своей комнате. Зоя суетилась на кухне. В детской заплакал Темочка, и Дениска с любопытством заглянул в комнату к малышу. Малыш барахтался в кроватке в мокрых пеленках. Он замерз и требовал сухой одежды. Дениска вошел, аккуратно наклонился к брату, и взял его на руки. Он так давно мечтал прикоснуться к этому маленькому человечку, взять его на руки, потрогать его ручки, ощутить его запах. Он положил малыша на пеленальный столик, и начал вытаскивать его из мокрых пеленок. Малыш стал размахивать ручками и ножками, хныча и прося тепла. В комнату вошла Зоя. Дениска встрепенулся, и малыш выпал из рук. Зоя инстинктивно протянула руки и подхватила малыша. Он не ударился, не упал, лишь немного испугался и стал плакать.

– Как ты посмел!? – закричала Зоя, – кто разрешил тебе брать на руки ребенка? – она прижимала Темочку к груди.

– Он плакал… Я хотел его переодеть… мама…,-плакал Дениска, утирая своими маленькими кулачками горькие слезы.

– Не смей называть меня мамой! Убирайся прочь! Вот приедет Алексей, и мы будем решать вопрос о твоем возвращении в детский дом! – кричала она.

А когда Алексей приехал, Зоя с порога кинулась к нему в объятья. Давно Алексей не видел жену такой ласковой и нежной. Он отвечал на ее ласки пылко и страстно. Взяв руками ее лицо, он стал целовать ее в щеки, губы, глаза, так, что чуть не задохнулся от переполнявших его чувств. Он так любил свою маленькую Зайку. И так был рад встрече с любимой.

– Я так скучала, – прошептала она.

– Я тоже скучал. Я столько всего вам привез. Где мальчишки? Темочка, Дениска, сейчас будем подарки разбирать!

Зоя отстранилась от мужа. И с опаской посмотрела ему в глаза.

Алексей стал оглядываться. Странно, что его до сих пор не встречал Дениска. Обычно мальчишка поджидал его еще у дверей, и радостно кидался к нему на шею. Алексей отодвинул жену и стал прислушиваться.

– Дениска! – позвал он мальчика, – посмотри, какую большую машину я тебе привез! Дениска!

Он прошел в гостиную, мальчика нигде не было. Быстрыми шагами он поднялся в комнату мальчика, она была пуста. Он стал нервно открывать все двери в доме и обходить все комнаты. На его лице была тревога, и, кажется, что он понимал, что Дениски в доме нет. Он понимал, что произошло что-то ужасное. От быстрого шага он тяжело дышал, на лбу выступила испарина.

– Где Денис? – спросил он у жены, опустившись на диван.

– Алешенька, понимаешь… его нет… Я его увезла… – стала оправдываться Зоя.

– Где Денис? – еще раз более грозно спросил Алексей.

– В детдоме, – сказала, как отрезала Зоя.

Алексей опустил голову и зарычал.

– Как ты могла? Зоя, как ты могла?

– Алешенька, я сделала это ради нас, – Зоя присела на колени, и стала целовать мужа в макушку, – Родной мой… У нас семья… Зачем нам этот детдомовский мальчишка? У нас есть свой сын. Родной. Мы будем жить втроем ты, я и Темочка. А Дениску усыновит другая семья… Я узнавала…Они хорошие люди… Они живут в Германии. Ему будет там хорошо…

Алексей поднял голову и отвесил жене пощечину, голова ее запрокинулась, он упала на пол и зарыдала. Он встал и быстрым шагом направился к двери. Зоя сидела на полу, и, обняв колени, плакала. Он посмотрел на жену, и ему стало ее жалко. Зоя была маленькой и хрупкой женщиной, ему всегда хотелось ее оберегать, быть для нее защитой и опорой. Он всегда любил ее. С самого детства она была для него всей его жизнью. А сейчас он смотрел на нее другими глазами, она была все такой же маленькой и беззащитной, но в одночасье стала для него чужой. И жалость к ней была сейчас какой-то другой.

– Зачем, Зоя? – спросил он, – Он ведь ни в чем не виноват. Я так надеялся, что став матерью ты полюбишь его. Разве мы не могли быть счастливы? Зачем, Зоя? Зачем ты отдала мальчика в детский дом? Выбросила из дома как котенка, как игрушку! А если бы Темочка лишился нас, если бы нас вдруг не стало, ты пожелала бы ему такой судьбы?

Зоя сидела на полу и плакала. Алексей смотрел на нее так, словно готов был заплакать сам. Он сжимал кулаки, и его слегка потрясывало. Женщина, которой он бесконечно доверял, совершила такой поступок, который он не мог понять, принять и простить. Он не знал, что дальше делать. Он не понимал, как дальше жить. Он точно знал лишь то, что больше не мог оставаться в своем доме и видеть свою жену. Все, что было в его жизни, рухнуло.

– Как ты могла? – тихо сказал он и вышел за дверь.

Она еще долго так сидела, сжавшись в маленький комочек, и обняв руками колени. Сидела и плакала, пока не услышала плачь ребенка. Опираясь на перила, она поднялась в детскую, и, взяв малыша на руки, стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, чтобы укачать ребенка и уложить его спать. Малыш причмокивал соску и улыбался во сне. Когда уголки его губ ползли вверх, на его румяных щечках появлялись ямочки, которые он взял от отца, и которые так любила Зоя. От вида этих ямочек у Зои снова сжалось в комок сердце. Она заплакала, роняя горькие слезы на розовые щечки малыша.

Они дружили с детства. Когда им было по двенадцать лет, он признался ей в любви, она ответила взаимностью. Они написали клятву любви и верности, и, запечатав ее в бутылку, закопали под старым дубом. Спустя четыре года под этим же дубом они познали друг друга. Они любили друг друга лежа на голой земле, осенние листья прилипали к телам и они были так счастливы, что позабыли о времени. Она вернулась домой лишь под утро, с растрепанными волосами и с рассеянной улыбкой. Родители, знавшие о романе детей и не препятствовавшие ему, прочитали ей лекцию о том, как она молода, и сколько еще нужно всего добиться в жизни, прежде чем совершать опрометчивые поступки. А на следующий вечер, она как сумасшедшая бежала к старому дубу, чтобы еще раз испытать минуты сладости от сближения с любимым человеком. Об их головокружительном романе знали все. Кто-то осуждал, кто-то завидовал. А они просто любили друг друга. После окончания школы она поступила в институт на факультет гражданского строительства, он поступил туда же. Всегда и всюду они были вместе. После окончания института они уехали из родного города. Устроились работать в одну строительную фирму, добились успеха и стремительно продвинулись по карьерной лестнице вверх. Они купили большой дом, в надежде, что в скором времени в нем зазвенят детские голоса. Время шло. Беременность не наступала. Все чаще у Зои случались нервные срывы. Ей пришлось оставить работу и заняться медицинским обследованием и лечением. Всю заботу о ее лечении, содержании дома и семьи взял на себя Алексей. Ему приходилось подолгу работать, задерживаясь в офисе по вечерам. По несколько раз в день они созванивались. А когда он уезжал в командировку, даже издалека он баловал ее своим вниманием, присылая ей трогательные письма полные любви. Случалось так, что он уже приезжал, а письмо приходило позже. И тогда они вечером усаживались возле камина на мягкий теплый ковер, и читали его вслух, крепко обнявши друг друга.

Ей казалось, что так будет всегда. И теперь, когда их семья разбилась вдребезги, как хрустальный бокал, она все же не до конца понимала суть происходящего. Она ждала. День и ночь, вслушиваясь в звуки и вглядываясь в окна. Она надеялась, что Алексей обязательно вернется. Но шли дни, а его не было. Вот уже несколько дней Зоя не знала ничего о муже. Он не писал, не звонил и не приходил. Всю жизнь, сколько она себя помнила, он всегда был рядом. Никогда они не разлучались надолго, за исключением тех командировок, в которые Алексей был вынужден уезжать по работе. Постепенно ожидание стало превращаться в тоску и боль, которую она не могла больше выносить. С ней случился нервный припадок.

Очнулась она уже в больнице. Первая мысль, которая посетила ее голову, была о Темочке. Где он? Что с ним? В палату вошла женщина в белом халате, по всей видимости, она была врач.

– Что со мной? Где мой ребенок? – спросила Зоя.

– Молчите. Вам пока не надо разговаривать поберегите силы. У вас произошел нервный срыв. Ничего, полежите у нас несколько дней, прокапаетесь, подлечитесь. Все будет хорошо. А ребеночка вашего органы опеки увезли, побудет пока в доме малютки, если конечно у вас нет родственников. Родственники то у вас есть?

– Муж. Но он пропал. Мама живет в другом городе, – по щекам Зои покатились слезы, – а можно мальчик со мной здесь побудет?

– Нет, что вы. Это у нас запрещено.

– Но как же так, мне надо к нему. Как же он там без меня? – Зоя умоляюще смотрела на врача, из глаз ее текли слезы, – отпустите меня.

– Как же вы в таком состоянии будете ухаживать за ребеночком? Нет уж, Зоя Викторовна, давайте мы с вами несколько дней полежим, наберемся сил, а когда кризис минует, мы выпишем вас из больницы. Я могу позвонить в дом малютки и поинтересоваться как ваш малыш, хотите?

Зоя кивнула головой.

Вечером к Зое в больницу пришла приятельница Ленка. Ленка работала вместе с Алексеем, и они дружили семьями.

– Ну как же так, Зоя? Почему ты нам не позвонила? А, как же Алексей? Алексей знает о том, что ты здесь? Он улетел, а ты здесь совсем одна… – тараторила Ленка.

– А куда улетел Алексей? – удивленно спросила Зоя.

– Как куда? Ему позвонили из клиники, сказали, что примут мальчика на лечение, Алексею нужно подписать там какие-то бумаги… – удивленно сказала Ленка.

– Какого мальчика?

– Как какого? Дениску конечно. Зоя, я ничего не понимаю. Ты, что ничего не знаешь? Дениска болен, ему нужна операция. На сердце. Алексей несколько месяцев собирал деньги, наша компания проплатила пятьдесят процентов от стоимости операции. На днях они должны были лететь с Дениской в клинику… Ты знаешь, это здорово, что вы усыновили мальчишку. Не каждый возьмет на себя ответственность взять больного ребенка, а вы с Алексеем молодцы. Вы герои. Мальчишка ведь совсем был никому не нужен. Думаешь, почему его шесть лет никто не усыновлял? Больные дети не нужны никому. Ты давай тут, не расклеивайся, поправляйся поскорее. С Темочкой все в порядке, мы видели его, но нам его не отдают. Говорят, что только близким родственникам. Нужно позвонить твоей маме, что бы она приехала и забрала малыша…

Из глаз Зои покатились слезы. Перед ее глазами стоял Дениска. Только сейчас она вспомнила, насколько мальчик выглядел болезненным. Худенький с большими глазенками, он не выходил из ее головы. Алексей знал о его болезни, но ничего не сказал ей. О болезни мальчика знали все, кроме нее. Алексей, как всегда жалел Зою, и не хотел доставлять ей лишние заботы и тревоги, взяв на себя ответственность по воспитанию и теперь уже лечению мальчика. Все услышанное не укладывалось в ее голове. Нужно было что-то делать. Найти Алексея, просить прощения и возвращать Дениску из детского дома. Она поднялась с постели, выдернула капельницу. Ее сердце стучало, готовое выскочить из груди. В глазах ее потемнело, она пошатнулась и упала в обморок.

Филипп – вор

Всю жизнь Филипп пребывал в своих иллюзиях, которые согревали его сердце лучше любой женщины и не желал менять свой образ жизни, сторонясь людей. Он любил придуманный им мир, любое вмешательство в него для него было катастрофой. Он был обидчив и завистлив, ему казалось, что никто в мире не понимает его тонкой израненной души, и поэтому всячески сторонился дружбы и общения. Дружить он не умел, в действиях других людей он видел потребность использовать его. Любви он никогда не знал, женщины казались ему лживыми и эгоистичными. Сейчас, когда, казалось его, признал мир, он был на вершине блаженства. На него смотрели, им восхищались, это было то признание, о котором он мечтал всю жизнь. Известность и деньги сделали свое дело, Филипп выбрался из своей скорлупы, оставив в ней свою нищету и старую мачеху, из дома которой он ушел незамедлительно после получения гонорара за книгу. Отец к тому времени давно уже умер, и Филиппа больше ничего не держало в этом доме.

На одной из презентации книги к нему подошел молодой человек с широкой улыбкой на лице.

– Привет Филя! Подпишешь мне книгу? – он протянул книгу Филиппу для автографа.

– Мы знакомы? – спросил Филипп.

– Да, друг… быстро ты забыл друга детства. Я Вовка. Вовка Светлов. Помнишь меня? Детство…крыша… газировка… – молодой человек слегка прищурился.

Конечно же, Филипп помнил его. Они прожили в одном дворе много лет, в детстве они дружили, вместе ходили в школу, вместе бегали к Федору Николаевичу послушать интересные истории. Потом Вовка переехал с родителями жить в другой город, кажется, им тогда было лет по четырнадцать-пятнадцать.

– Почему на обложке нет имени Федора Николаевича? Это ведь его книга. Верно? – Вовка все так же смотрел, прищурившись, словно хотел понять, что-то очень важное. А может быть, даже понимал.

– Давай не будем это обсуждать здесь, – Филипп быстро подписал книгу и, захлопнув, передал ее Вовке, – у меня презентация, читатели… вечерком встретимся. Ты надолго здесь?

– Недели на две, приехал родственников навестить. Вечером в семь, в чайной у парка жду тебя.

Идти на встречу Филиппу не хотелось, но не встретиться с Вовкой он не мог. Его испугала мысль, что откроется правда об авторе книги, а этого он допустить никак не мог. Отсчитав довольно приличную сумму денег и положив ее в конверт, Филипп направился на встречу. Он сможет заставить молчать Вовку, вручив ему внушительную сумму денег. Родители Вовки никогда не были богатыми людьми, да и сам Вовка, судя по его внешнему виду, с тех самых пор не стал человеком состоятельным. Потертые джинсы, вытянутый свитер и стоптанные кроссовки говорили о размере его кошелька, или точнее о его отсутствии. Сделав такие выводы, Филипп направился на встречу, в надежде заплатить «другу детства» за молчание.

– Сколько ты хочешь? – сразу же спросил он Вовку.

– А кто тебе сказал, что мне нужны деньги? – Вовка улыбался.

– Тогда зачем ты пришел?

– Захотелось посмотреть в глаза человеку, который выкрал книгу.

– Я мог бы дать тебе деньги. Столько сколько нужно. Вот, возьми, – Филипп протянул конверт с деньгами.

– Филя, да как же не стыдно тебе…

– А мне не стыдно. Кто я был все эти годы? Неудачник. Книжный червь без прошлого и будущего. Да, я тщеславен и честолюбив, но без этого нельзя прожить в современном мире. Либо тебя съедят, либо ты съешь кого то. Старику не нужна ни слава, ни признание. Его книга пролежала бы в столе всю его жизнь, а после его смерти, скорей всего, родственники выбросили бы ее как ненужный хлам. Я же дал книге новую жизнь, я наделил ее именем, и подарил ей поклонников. Теперь она будет жить вечно. И имя мое будет жить вечно! – глаза Филиппа блестели безумным огнем.

Вовка закурил, и стал пускать кольца дыма в потолок. Выкурив сигарету, он опустил голову, и еще какое-то время смотрел на деньги. Он молчал, а Филипп все время ждал, когда же Вовка их возьмет. Вот тогда его душа восторжествует. Тогда они будут на равных, и смогут говорить на одном языке. Но Вовка отвел взгляд, и пронзительно стал смотреть в глаза Филиппу.

– Ты подарил ей жизнь, лишив ее родителя. Она, как беспризорник будет слоняться по свету, и никогда не обретет настоящее счастье. Счастье – дать признание своему автору. А ты, закончишь свои дни в тоске и одиночестве, ибо ты потерял не только честь и достоинство, ты потерял друга, которым я был для тебя все эти годы. А деньги, оставь себе. Возможно, я не настолько богат, как ты, но одно я знаю точно, душа моя не запятнана, помыслы мои чисты, у меня есть настоящие друзья, жена, дети. Жизнь моя проста и скромна, но в то же время удивительна и прекрасна, потому что я занимаюсь любимым делом, в отличие от тебя, укравшего дело всей жизни у другого человека. Прощай. И запомни, с этого дня я не подам тебе своей руки.

Филипп остался один, допив кофе, он вышел на улицу, и глубоко вдохнув свежего вечернего воздуха, медленно побрел домой. Мысли мелькали в голове одна за другой. Конечно же Вовка был прав, Филипп законченный негодяй и подлец. В одном лишь он оправдывал себя, он дал книге Федора Николаевича возможность быть прочитанной людьми. Сейчас он думал только об одном, лишь бы Вовка не придал это дело огласке. Если же Вовка это сделает, то жизнь Филиппа полетит в бездну.

Задребезжал телефон.

– Филипп, ты о чем думаешь? Где сценарий?

Филипп подписал контракт, по условиям которого он должен написать сценарий для нового фильма. В противном случае он вынужден будет заплатить неустойку, а это были деньги немалые. Денег у него осталось совсем немного. Разгульная жизнь, праздники и вечеринки хорошо потрепали его финансовые запасы. Ведь когда у человека бедного появляются большие деньги, он я не в состоянии справиться с ними, и тратит их без меры направо и налево, не думая о том, что они могут закончиться. Безденежье приносит человеку страдания, наличие же денег удовольствия, от которых порой невозможно отказаться. Окунувшись с головой в мир развлечений, пьянства и разврата Филипп не замечал, как утекают его деньги, словно вода сквозь пальцы. И если он не предоставит сценарий, ему придется очень худо. К тому же издатель ждал от него продолжения книги, и по условиям этого контракта он должен был ее уже написать. Времени на решение этой задачи оставалось совсем мало. Читатели требовали продолжения, и Филиппу во что бы то ни стало, нужно было издавать вторую часть книги, а написать ее он не мог. Оставалось единственное, найти Федора Николаевича, и уговорить его написать продолжение, а еще лучше взять продолжение, которое, скорее всего, было уже написано. Он не знал где искать старика, жив ли он вообще, ведь с момента последней их встречи прошло шесть лет, и старику тогда было семьдесят два года. Филипп решил, что он обязательно найдет его и уговорит его помочь ему.

После недолгих поисков Филипп пришел в дом Федора Николаевича. Дверь открыл мужчина, явно родственник старика, об этом говорили его большие карие глаза, и долгий пронзительный взгляд.

– Мне нужен Федор Николаевич, – спросил Филипп.

– Ты Филипп? Проходи, я узнал тебя.

Филипп вошел в квартиру, огляделся по сторонам, мужчина предложил сесть. Филипп присел в рядом стоящее кресло, в руках он держал конверт с деньгами. Сейчас эти деньги, как никогда обжигали его руки, и он совершенно не знал, куда его деть.

– Я Вадим, внук Федора Николаевича. Дед ждал тебя до последнего своего дня. Он так надеялся, что ты придешь к нему, и покаешься. Но, увы…Он умер, так и не увидев тебя.

– Федор Николаевич умер? Как? Когда?

– За всю свою долгую жизнь он не сделал плохо не одному человеку, он никого не обидел и не предал, – как будто не слыша Филиппа, продолжал Вадим, – Это был самый благороднейший из людей, с которыми я когда – либо встречался. И мне посчастливилось родиться его внуком. Потому что иметь такого деда, это великая честь. А ты предал его…Ты… Человек, которого дед всегда любил и уважал. Он писал свои книги специально для тебя. У меня только один вопрос – Зачем? Зачем ты украл ее?

– Я всегда любил ее. Я хотел ей обладать. Я хотел вдохнуть в нее жизнь. Что толку от шедевра, который пылится на полке? А сейчас её читают миллионы, она известна и популярна. Она приносит деньги, – Филипп протянул конверт. Вадим отодвинул конверт рукой. Сейчас в его взгляде было столько ненависти, что Филипп отвел глаза в сторону, и положил конверт на рядом стоящий стол.

– Она всегда принадлежала тебе. Ты мог бы ее просто попросить, и он отдал бы ее тебе, – сказал он.

– Но что плохого в том, что я дал ей жизнь? Старик никогда бы не издал ее…

– Ты дал ей чужое имя.

– Не все ли равно теперь мертвому? – Филипп посмотрел на фотографию Федора Николаевича, висевшую на стене.

– Убирайся прочь, подлец! И не вздумай оставлять свои деньги! Они никому здесь не нужны! – Вадим рукой указал на дверь.

Филипп взял смятый конверт и затолкал его в карман пиджака. «Что ж, – подумал он, – я найду человека, который напишет мне книгу. Все продается и все покупается. И если нужно купить мое благополучие, то я его куплю».

А через несколько дней он нашел автора, который за определенную сумму денег, согласился написать продолжение знаменитой книги «Планета Рея». Оставалось только ждать. Когда книга была написана, Филипп дрожащими руками нес это сокровище домой, для того чтоб провалиться в мягкое кресло и наслаждаться ее прочтением. Но уже с первых страниц книга не интриговала, сюжет в ней был натянутым и скучным. Это было совершенно не то, что он ожидал. Его сердце заныло от тоски и разочарования, полученного от прочтения. Может быть, сама по себе она не была плоха, но это была не та книга. Это была не его книга. Не тот слог, не те действия и, самое главное в ней не было ни капельки души, и того маленького лучика, за который Филипп уцепился в детстве, слушая книгу в доме Федора Николаевича. Он отбросил в сторону листы и уселся за стол. Эту книгу он будет писать сам. Несколько дней он не выходил из квартиры, спал по два часа, вскакивал с постели и снова садился за стол. Мысли спутанные в большой клубок не хотели распутываться и ложиться на бумагу. Измучив себя, он перестал есть и спать. Даже в те недолгие часы, когда на него наваливался тяжелый сон, его измученная душа не знала покоя. Каждый раз, когда он закрывал глаза, ему являлся Федор Николаевич, седой и скрюченный старик укоризненно покачивал головой, и смотрел Филиппу в глаза. От этого пронзительного взгляда Филипп вздрагивал и просыпался. «Проклятье, – думал Филипп, – они обманули меня. Эти странные существа обещали сделать меня писателем взамен на друга. И вот, старик умер, Вовка ушел, с громким заявлением больше не подавать мне своей руки. А что получил я?»

* * *

Вот и снова пришла весна, зажурчали ручьи, и солнце стало светить ярче и теплее. Город ожил после зимней спячки. Только в одном дворе никогда не прекращалась весна, и яблони по-прежнему цвели своим белым цветом. Единственное, что изменилось во дворе, так это температура. Воздух был сырым и холодным. Ветер трепал пышные ветви яблонь, слегка подергивая остатки цвета, который вот-вот должен был превратиться в яблоки.

– Я порезвилась, – сказала Вивиан, выходя из дома и потягиваясь, словно кошка, – давно не было мне так интересно наблюдать за людьми. Она положила книгу на маленький плетеный столик.

Дзартон задумчиво рассматривал яблоню.

– Хм… – он перевел взгляд в Вивиан, – ты конечно вольна в своих действиях. Но не находишь, что многое из произошедшего слишком жестоко?

– А что, собственно, жестокого? Мама мальчика, которая слишком избаловала своего ребенка или, может быть близняшки, которые живут отрешенно в своем мире? Или тебе не нравится, что произошло с малышом, который и не должен был родиться вовсе, пришел ниоткуда и ушел в никуда? А может быть тебе жалко бабушку? Пользуясь беспрекословным авторитетом в доме, она могла бы повернуть жизнь семьи в другое русло. Каждый из них сделал свой выбор сам. Я лишь была наблюдателем, и не мешала им вершить свою судьбу.

– Так уж и наблюдателем? – ухмыльнулся Дзартон.

– Ну… немного поколдовала, конечно. Но только самую малость, – Вивиан села в плетеное кресло, закутавшись в плед, – сегодня прохладно во дворе, не находишь?

– Погода в Доме меняется в зависимости от настроения наших испытуемых. Они стали осознавать, что происходит с ними. Более того, они стали думать… – Дзартон присел в кресло напротив Вивиан.

– Думать они должны были раньше, когда подписывали договор! А сейчас они должны действовать. Взвешивать и принимать решения! – глаза ее сверкали молниями.

– Хорошо, если они примут правильные решения, – Дзартон был спокоен как никогда.

– В нашей игре нет правильных решений! Но я жду… Уж поскорее бы. Мне не терпится заполучить кристалл.

– А с чего ты взяла, что кристалл получишь ты? Может быть, в этот раз победителем буду я.

– Не смеши меня, – Вивиан засмеялась, обнажая красивые белые зубы, – они такие предсказуемые. Кристалл получу я!

– Не торопи события. Всему свое время. Пойдем в дом, сегодня и вправду прохладно, – Дзартон встал с кресла и протянул руку Вивиан. Вивиан покачала головой.

– Лунные Девы не боятся холода. К тому же пасмурная погода мне по нутру. Я побуду еще здесь. Жаль, что с сегодняшнего дня мы не можем вмешиваться в их жизни…

– Да, это так… – Дзартон поднялся по лестнице и скрылся в Доме.