Текст книги "Тьма и свет (СИ)"

Автор книги: Елена Артамонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Из-под земли достану!

– Тогда чаша терпения переполнится, и это злодеяние станет последним. Я вижу будущее – ты ненамного переживешь Линтрие.

– Пугаешь?

– Грядущее – открытая книга, и я читаю ее.

– Что ж… Доставлю милой Элде подобное удовольствие, помилую это нелепое существо. Пускай Рале живет…

Слова жрицы испугали Ардегса, впервые столкнувшегося с непостижимым. Загадочный рок правил миром, а он был всего лишь пушинкой, влекомой неведомо куда ураганом. Елло почти физически ощутил свою беспомощность перед Великими силами. Азарт борьбы иссяк, остались усталость и опустошенность. Он достиг всего, чего желал, но не испытывал удовлетворения; вместо этого пришло неведомое ранее чувство вины. Елло растерянно осмотрелся. Причудливо искаженная его тень металась по стенам, сплетаясь с силуэтами гротескных человекообразных фигур на храмовых фресках. Облаченная в ослепительно-белое одеяние, чуть поодаль стояла Великая жрица. Каменная кладка надежно защищала от шума толпы. Храм был пронизан тишиной – звенящей, напряженной, прерываемой лишь потрескиванием факелов. Елло, наконец, заметил – руки его и в самом деле в крови. Он замер, боясь шевельнуться – каждое движение сопровождалось дикой пляской безобразной тени на стене.

– Элда, там, впереди…

– Хочешь знать? Слушай. Я вижу только кровь. Реки, моря людской крови. Всеобщую ненависть… И ты скоро будешь мертв, и Рале, и я. Ты навлек гибель на Альдекцию – и никто не спасется. Удача покинет тебя, уже оставила. До самой смерти тебе не будет покоя. Но ты умрешь скоро. И Рале, и я. Мы все умрем. Духи Света покинули эту землю. Грядет беда… Кровь… она стекает по стенам, заливает пол, мы стоим уже по колено в крови, а она все прибывает…

– Нет! – внезапно Елло Ардегс рухнул на пол и стал исступленно ударяться головой о каменные плиты. Элда не заметила этого, продолжая шептать что-то побелевшими губами.

– Нет же, нет! Сделай что-нибудь, верни прошедшее, Элда!

Жрица вздрогнула. С удивлением, будто впервые увидела этого человека, посмотрела на распростертого у ее ног Елло.

– Ты же достиг своего, стал владыкой Альдекции. Встань и иди, продолжай творить зло – таков твой удел.

– Мне ничего не нужно… Это же просто дурной сон. Вся наша жизнь всего лишь сон. Так говорила моя мать. Разбуди меня, разбуди, Элда. Верни все…

– Никто не в силах вернуть прошлое, и грядущее не изменить. Ты создан для зла – убивай… Иного не дано. Карай невинных, верши неправый суд, владыка Альдекции…

Очнувшись унылым серым утром на холодных плитах храма, Елло, сколько ни пытался, не мог припомнить событий минувшей ночи. Смутные видения, обрывки фраз теснились в мозгу, тревожили, лишали покоя. Елло чувствовал себя совершенно разбитым. Кое-как поднявшись, он побрел на улицу. Огромная толпа людей, многоголосье восторженных выкриков немного ободрили Ардегса. Но горечь и давящая тревога не растворились в потоке всеобщего ликования, продолжая исподволь отравлять минуты упоения победой. Елло был зол на себя и потому, не задумываясь, отдал распоряжение казнить около сотни самых верных сторонников свергнутого короля, захваченных минувшей ночью. Весть о скорой кровавой потехе вызвала новую вспышку восторга в толпе. Жажда убийства еще не была удовлетворена, ненасытное чудовище требовало на заклание новую жертву, и приказ о расправе над людьми, еще вчера вызывавшими почтение и трепет той же толпы, поднял Елло Ардегса в глазах собравшихся на еще большую, недосягаемую высоту. То и дело раздавалось: «Да здравствует мудрый и справедливый Елло Инэл Ардегс! Слава Ардегсу!»

Елло скривил губы в улыбке, величественной походкой сошел со ступеней храма, вскочил в седло, отметив, что чьи-то услужливые руки уже успели заменить простую сбрую его коня на некое ослепительное, изукрашенное каменьями и достаточно неудобное сооружение. Желая эффектно завершить начатую сцену, Ардегс поднял коня на дыбы, неопределенно взмахнул рукой, вновь улыбнулся и, наконец, неторопливо поехал к дворцу, где его ожидал золотой венец Альдекских правителей. Неизвестно кем собранная, возникшая в один день многочисленная свита, а вслед за ней и толпа горожан потянулись за удаляющимся Ардегсом. Площадь опустела.

Элда наблюдала за происходящим из окна жилого этажа храма. Главным виновником случившегося жрица считала себя. Елло всего лишь шел к поставленной цели, а она, презрев долг, позволила Ардегсу достичь ее. Представляя ужасы минувшей ночи, Элда хотела ненавидеть его, но почему-то жалела. И это было для нее самым страшным.

«Я не только предала всех, но и ищу оправданье этому зверю в человеческом обличье. Почему не удается отречься от него? Елло хотел убить Линтрие, теперь предаст казни тех, с кем долгие годы я шла одной дорогой. Людей, доверявших мне. И Вода Сэдри, и Дема Шелла… Неужели он не пощадит даже такого старца, как Дем? Что Елло чужие седины! Хорошо, что хотя бы младшему Шеллу удалось бежать. И это значит, он станет мстить за отца… Но, кажется, я предпочла бы увидеть убитым и его? Лишь бы у Елло оказалось на одного врага меньше. Да, Элда, ты погрязла в грехах. Одно утешает, этой ночью Елло впервые задумался о неправедности своего пути. Добрый знак. В конце концов, не важно, кто правит Альдекцией, важно – как. Конечно, он наивен, он как ребенок о новой игрушке, мечтает о величии и славе, не ведает, что творит. А вчера понял и ужаснулся. Нет, не все потеряно. Чувство вины смирит его гордыню, и мы вместе вернем утраченное. Для Альдекции как правитель Елло предпочтительней Линтрие. Это Линтрие Рале был бедой для страны с его мягкостью и заигрыванием с народом, от которых до смуты рукой подать. Не удивительно, что она и произошла. Если направить поступки Елло в нужное русло, он станет королем, равным Великой Ардекьянде…

Или это не раскаянье, а всего лишь страх перед близкой смертью? Чепуха, чепуха… Елло не трус, смерть сама его боится; дело в ином – он одумался, в нем пробудилась совесть. Духи Света вошли в его душу. Великие силы несравненно мудрее людей, путь, избранный ими, не всегда понятен простым смертным. Конечно же, Елло Ардегс – единственный человек, кто может возродить утерянное величие страны. Хорошо бы… Все будет хорошо, обязательно будет».

Немного ободренная Элда занялась своими повседневными проблемами, наслаждаясь размеренностью и скукой череды мелких привычных дел.

В изгнании

Преодолев бесчисленные опасности, семья Рале наконец-то смогла вздохнуть свободно. Жители острова Дан были верны своему королю и торжественно, не как беглеца, а полновластного господина встретили Линтрие.

Но верность подданных не вернула покоя королю. Больше всего Рале желал найти человека, способного понять его смятенье, разделить обиду и тревогу. После вечерней трапезы он обратился к Илете:

– Ты веришь в Великие силы?

– Конечно.

– Здесь, на острове, в замке есть комната, – мало кто решается туда зайти. Но я был. Страшное зрелище. Лет двадцать назад там погиб человек. Наместник моей матери, Сеньюс Аник. Говорят, очень давно какая-то старуха неизвестно за что прокляла его. Она призвала на помощь силы Света и Тьмы и предрекла ему жуткую гибель в огне. Годы шли, ничего не происходило, и вдруг весь замок содрогнулся. Такого никто никогда не видел. Грохот, столб пламени, вырвавшийся из окна, сама земля потеряла свою незыблемость…

– Почему ты вспомнил об этом?

– Мне раньше казалось, что все рассказы о Великих силах – сказка. Я был в той комнате… С тех пор, как я не послушался Элду…

– Ты слишком много думаешь о ней, Линтрие.

– Может быть, Элда уже мертва. Ардегс способен поднять руку и на Великую жрицу. Я считал ее жестокой женщиной. Когда-то Элда рассказывала мне о сорняках на поле. Их уничтожают, чтобы дать свет полезным растениям. А я говорил – люди не сорняки, каждый должен жить. У Элды было бесчисленное количество шпионов, любого неугодного человека могли обвинить в неверии в Великие силы и казнить. Кого бросали в Бездонный колодец, кого предавали огню. Какое лицемерие – обвинять людей в ереси только потому, что они выступали против меня. Помнишь Жентора Геда Тинне? Элда ловко состряпала приговор, «доказав» будто его деяния неугодны Великим силам. А по сути Тинне встал на пути людей из окружения Великой жрицы, только и всего. «Король должен блюсти высшие интересы, интересы страны, и не жалеть никого ради всех. Он обязан подавлять смуту в самом зародыше, иначе погибнут тысячи», – так говорила Элда. Права она или нет, до сих пор не пойму. Я пытался договориться с Ардегсом, и вот я здесь. Но если бы все повторилось, Илета, я поступил бы так же. Только теперь я понял, почему двенадцать раз без изменений повторяется жизнь каждого человека. Великие силы щедро даруют нам возможность изменить свою судьбу. Но сколько бы ни повторялась наша жизнь, человек всегда поступает одинаково, он не может изменить себя. Да, я поступил бы так же. Всякий человек мыслит, чувствует, любит. Он – человек. И из-за какого-то презренного блага государства лишать его жизни? Единственной… Высшие силы дают жизнь, а я простой человек – мыслящий, чувствующий, любящий, имею ли я право карать? Чем я лучше других?

– Ты король, ты сын Великой Ардекьянды.

– Так говорила и Элда. Силы Света и Тьмы ошиблись, сделав меня королем. Отвечать за других тяжело, мне это не по силам. И я слишком доверяю людям. Знала бы ты, какой честный взгляд у Ардегса! Он смотрел мне прямо в глаза, спокойно и безмятежно. Я не мог ему не поверить!

– Говорят, Элда влюблена в него.

– Быть такого не может!

– Ты не доверяешь слухам, дворцовым сплетням, а я имею такую слабость…

– Илета!

– Почему бы нет? Красивый, молодой, смелый – Ардегс производит впечатление на женщин. Линтрие, тебе не кажется странным, что Элда отказалась бежать с нами?

– Элда никогда не нарушит свой долг.

– Как знать…

– Не лишай меня надежды, что на Земле еще встречаются порядочные люди. Оставь злословие. Замолчи.

– Ты к ней неравнодушен.

– Нет.

– Да, Линтрие. Во дворце ничего не утаишь. И я сама не слепа. Только ты со своими домогательствами остался не у дел. Элда – не дура, подыскала молодого решительного парня и теперь премило, на пару с ним будет распоряжаться всем. Вот так-то, Линтрие.

– Илета, прошу тебя, уходи…

Трясина

С приходом Ардегса к власти смута не прекратилась. Краткий восторг толпы сменило разочарование. Пламенные речи уже не убеждали никого, от Ардегса ждали исполнения обещаний, а он не в силах был что-либо изменить. Не знал, не умел, не хотел и потому повторял судьбу свергнутого им короля. Но в отличие от Линтрие Рале, Елло не высоко ценил чужую жизнь и крайне жестоко расправлялся со всеми, осмелившимися перечить ему. Его зверства, как и излишняя мягкость Рале, вызывали озлобление. Вскоре многие сторонники Ардегса, разочаровавшиеся в своем недавнем кумире, открыто стали переходить на сторону его врагов. Все больше появлялось новых «спасителей Альдекции», все чаще раздавались призывы к свержению Ардегса, все страшнее становились многочисленные казни.

Убедившись в тщетности попыток повлиять на Елло, Элда отказалась от участия в политических играх, целиком посвятив себя служению Великим силам. Размеренная чреда молитв и жертвоприношений позволяла забыться, уйти от реального мира, обрести хотя бы иллюзию покоя. Елло жрица избегала, видела редко, почти не говорила с ним.

Тревожные вести приходили с Дана. Для многих годы правления Рале уже казались золотым веком, и возвращения на престол свергнутого короля представлялось всеобщем спасением. Без того шаткое положение Ардегса стало угрожающим, и Елло ничего не оставалось, как идти на поклон к жрице в надежде получить дельный совет. Как и Рале, он верил в мудрость Элды.

Несколько часов до окончания жертвоприношения Елло провел в боковой комнатушке храма, смиренно дожидаясь аудиенции. Измученный длительным ожиданием, сомнениями и неразрешимыми вопросами, он даже не заметил, как вошла Элда. Жрицу поразил жалкий, затравленный вид обычно самоуверенного Елло, его осунувшееся лицо и глубокие тени под глазами. Глядя на него, Элда прокляла свою нарочитую медлительность, забыла и свой гнев, и свой страх, отдалась щемящему чувству жалости к этому несчастному мальчишке, по глупости ввязавшемуся в кровавую авантюру.

– Чем я могу помочь, Елло?

Он вздрогнул, будто пробудился ото сна, долго смотрел на Элду, молчал. Не дождавшись ответа, жрица заговорила вновь – тихо, неторопливо, пытаясь придать интонациям своего голоса как можно большую убедительность:

– Помнишь, в ту ночь, на ступенях храма, я поклялась, что никогда не буду твоей сообщницей? Я положилась на волю Великих сил. Ты достиг цели, почти нереальной в своих масштабах, без чьей-либо помощи. Это достойно восхищения. Но… Пойми, Елло, власть тебе не удержать, она ускользает из рук. И вовсе не потому, что Елло Ардегс глупее или неопытнее той же Ардекьянды. Кто только не занимал этот трон! Идиоты, мудрецы, самодуры, тираны… И срок их правления не зависел от качеств их души. Это – случайность или предначертанье, как угодно… Власть – не твой жребий. Всю жизнь ты должен бороться за нее, но не побеждать – ибо успех становится поражением. Когда волчок крутится, он не падает… – Элда замолчала, пытаясь понять, какое впечатление на Елло произвела ее речь. Тот слушал внимательно, не перебивая и не пытаясь возразить. Это обнадежило жрицу:

– Елло, ты сам понимаешь, что натворил?

– Да.

– И… раскаиваешься?

– Да.

– Камень упал с души, тяжелый, теперь я жить могу…

– Что?

– Не слушай, не надо. Я так устала. Главное в другом… Откажись от престола.

– Нет.

– Нет?

Элда отшатнулась. Перед ней предстал обычный Елло: стальной блеск в глазах, ехидная то ли улыбка, то ли гримаса, кривившая губы, и ни сомнений, ни раскаяния, только безграничная самоуверенность, сквозившая в каждом взгляде, слове, движении.

– Ты не понимаешь, что говоришь, голубушка. Покаяться ради твоего удовольствия – одно, а принимать серьезные решения, потакая женской блажи… Я-то хотел с тобой потолковать о делах, но, похоже, ты здорово раскисла и не способна здраво мыслить. Отказаться от власти – и это совет Великой жрицы Элды Анорис! Теряешь хватку, Элда. Запомни хорошенько – Елло Ардегс не привык уступать. Ни-ког-да.

– Безумие. Ты ничего не добьешься.

– Уже добился – я обладаю властью. Гигантской властью. Альдекцы – мои рабы, неважно, желают они того или нет. Я – хозяин. И любой, кто станет у меня на пути, умрет.

– И я?

– Ты никогда не станешь на моем пути, Великая жрица.

– Ошибаешься! Ошибаешься… Остались верные люди, они исполнят любой мой приказ, они…

– Элда, голубушка, я никогда не ошибаюсь.

– Не смей говорить в таком тоне! – глотая слезы, Элда торопливо направилась к двери, но остановилась, беспомощно и жалко улыбнулась. – Да, в этом ты не ошибаешься. Потому что я все еще люблю тебя, люблю такого, как есть. Одумайся, Елло. Не надо больше зла. Я должна помочь тебе. Лучшее, самое лучшее – тихо уйти. Тогда наступит покой, тогда все изменится…

– Нет, Элда. Не для того я испытал столько в жизни. Знаешь, какие унижения выпали на мою долю?! Не знаешь? И отлично, что не знаешь. Это касается только меня. Одно запомни – пусть весь мир рухнет, но я останусь на престоле! Вот и все.

Резко развернувшись, так что Элда невольно отступила, Елло Ардегс стремительно вышел из комнаты. Великая жрица без сил опустилась на скамью. Шаги Елло стихли в коридорах храма.

Не в силах видеть никого из своего окружения, Элда поспешила уединиться в старом парке, пытаясь, оставшись наедине с собой разобраться в мыслях и чувствах, переполнявших душу. Сев на замшелую каменную скамью у маленького водопада, она вновь вспоминала поступки Ардегса, пытаясь найти в них логику и смысл.

«Как понять его? Миг раскаянья и вслед за тем – истерика, бешенство, отрицание собственных слов. И так всегда. Откуда эта ярость? Казни, расправы… Елло, Елло, зачем ты приходил, чего ты хочешь? Ты задумал что-то жуткое, и я не знаю, как тебя остановить. Странный человек… Человек?! Зверь… Нет, звери не способны на такую жестокость. Его бесчинства особого рода – неоправданные, непонятные, ненужные, и от этого столь страшные. То, что он безжалостно расправляется со своими врагами, объяснимо и оправдано. Так и надо делать, если хочешь удержать власть. Но когда убивают невинных людей, убивают беспричинно, хладнокровно, даже беззлобно, просто так – это понять невозможно. Ардегс даже не замечает, что убил, лишил жизни. Обычная история, случившаяся на днях во дворце – три прислужника, ни в чем не повинные люди, имели несчастье чем-то не угодить новому королю и были зарублены на месте. А повод пустячный – спросить Елло, он и не вспомнит. И этот кошмар длится изо дня в день! Лужи крови во дворце, рассеченные тела – привычная картина… А казни – чей разум может достигнуть такой утонченной жестокости? Почему он стал таким? Конечно, тяжелая жизнь может ожесточить сердце. Но не до такой же степени…»

Стремясь найти оправдание своему любовнику, Великая жрица, убеждала себя в том, что Елло просто сошел с ума или его сознанием завладели духи Тьмы. Элда вспомнила случай, произошедший почти месяц назад. Наверное, только одержимый темными силами, мог уцелеть в бойне, развязанной в королевском дворце. Дружки Ардегса, с которыми он и пришел к власти, надумали избавиться от самозваного правителя Альдекции, в надежде занять его место. Вдесятером они ворвались в спальню, ударили Елло скамьей по голове, надеясь оглушить, да только не удалось… Рубились жутко, но недолго. Вскоре все завершилось – десять трупов и невредимый Ардегс, отделавшийся несколькими царапинами. Случившееся напоминало чудо, ведь нападавшие были опытными воинами, каждый из них мог стать опасным противником для кого угодно. Но не для Ардегса.

И все же разум подсказывал Элде – ее возлюбленный не был одержимым безумцем. Да, он перестал спать в последние недели, да, его опьяняли кровь и вседозволенность, он творил бесчинства, шел по жизни, балансируя на лезвии ножа, но всегда действовал разумно, расчетливо и жестко. Жрица понимала, что такому человеку не может быть оправдания, но вместо того, чтобы отречься от негодяя, жалела его.

Болезненное, мучительное чувство жалости, в которое незаметно переродилась ее любовь, руководило всеми поступками Элды, толкало в пропасть. Ардегс давно стал для нее «бедным мальчишкой», страдающим из-за собственных ошибок и легкомыслия. Она умела находить оправдание каждой его дикой выходке и жалела, жалела, жалела вопреки всему.

Остаток дня и всю следующую ночь Элда Анорис отдала страстной кощунственной молитве, проклиная весь мир ради благополучия своего Елло.

Последняя капля

Покинув храм, Ардегс направился к Вэрду Гэдри. Элда вышла из игры, рассчитывать на нее уже не приходилось. Неудавшийся разговор со жрицей окончательно рассеял сомнения, и теперь Елло знал, что делать. Мало кто в столице предполагал, что Ардегс еще задолго до захвата власти познакомился с придворным ювелиром, вместе они проворачивали темные делишки, да и встретиться с Великой жрицей Ардегсу помог не кто иной, как Вэрд Гэдри, подстроивший их первую встречу.

Жизнь в ювелирной мастерской била ключом. Слаженно стучали по наковальням маленькие молоточки, суетились подмастерья, перепачканный до ушей мальчишка выгребал золу из печи, кто-то вполголоса напевал старую песенку, которую Елло не раз слышал в детстве. Мастерская Гэдри была Домом, мир и уют жили под ее кровлей. Появление Елло Инэла Ардегса убило покой. Тревожные взгляды упирались в его спину, когда он проходил вглубь помещения.

Вэрд созерцал. Его взгляд ласкал восковую скульптуру, мягко скользя по изгибам линий – он упивался совершенством формы своего творения.

– Боишься, Вэрд?

– Боюсь. Сколько их было, и каждый раз никакой уверенности, вдруг… Сегодня сделаю глиняную форму для отливки. Возможно, ты первый и последний человек, кто видит это мое детище. Я просто трясусь перед каждой плавкой.

– Ювелир с трясущимися руками – довольно грустное зрелище. Я хочу говорить с тобой. Только не здесь.

– Идем наверх, Елло.

Ардегс сидел, опершись локтями о стол, и теребил неведомо зачем прихваченный из мастерской резец. На лице Вэрда застыла маска вежливой заинтересованности, скрывавшая недовольство. Елло пришел явно не вовремя, все помыслы мастера были заняты предстоящей отливкой скульптуры.

– Я был сегодня у Элды.

– Как она?

– Мается.

– А ты?

– Тоже. Знаешь, сегодня у меня исповедальное настроение. Тянет поболтать. Твоя восковая красотка не соскучится?

– Красотка подождет.

– Отлично. Ты единственный, с кем можно говорить по-человечески. Остальные – истуканы без мозга и души. О моем прошлом никто толком ничего не знает. Не люблю воспоминаний. Просто сегодня особый день, ровно двадцать один год назад я последний раз видел мать. Целая жизнь… Тогда нам пришлось расстаться. Я уехал в Гризонтию, мы должны были встретиться там. Ты в Рин-пи никогда не был? Впрочем, и не советую. Грязный, шумный городишко. Смешение всего и вся. Короче – портовый город. Я пришел туда нищим, надо было как-то устраиваться. Пришлось идти в услужение к одному довольно влиятельному типу. Он держал большую конюшню, работы там хватало на всех. И Елло Ардегс занял там достойное место мальчика не побегушках, с которым считались меньше, чем с приблудной дворняжкой. Издевались надо мной, как хотели, особенно одно злобное и на редкость тупое существо, носившее имя Лисри и нечесаную бороду. В скудных извилинах его мозга прочно засела мысль, что я создан исключительно для удовлетворения идиотских прихотей и получения увесистых затрещин. Я терпел, мечтая пролить когда-нибудь кровь этой скотины. Но случись такая история – пришлось бы бежать. А я не мог оставить Рин-пи, я ждал. Ждал и терпел.

О гибели матери я узнал случайно из разговора в таверне. У нее был жуткий конец. Ее убили по приказу жрецов Великих сил. Обвинили во всех грехах и казнили на площади. В тот вечер со мной что-то случилось. Я вряд ли могу описать внятно тогдашнее мое состояние. Весь мир оказался разрисованной картинкой, она лопнула, разорвалась, а за ней таилась страшная ненаполняемая пустота. Помню, шел по Рин-пи бесцельно, как слепой, не представляя, куда и зачем. Шел и все. Прогулочка закончилась падением. Я слетел с откоса, довольно высокого, и, видимо, долго лежал без сознания. Была поздняя осень, холод собачий, и я здорово потом болел. Нашла меня портовая девка, ее звали Бютрэна. Пожалела, «не дала такому красавчику загнуться», месяца полтора возилась с ни на что не годным телом и, как ни странно, выходила. Я не хотел жить, она вернула меня в этот мир вопреки моей воле. Тогда я и понял – мое предназначение – месть. Я должен отомстить за смерть матери, за каждую пролитую ею каплю крови. Легко сказать, но трудно сделать. Тогда я был зеленым юнцом, способным разве что постоять за себя в пьяной драке. Уничтожить всех жрецов Великих сил, искоренить саму эту веру, которую моя мать считала ложной, поджарить на медленном огне Великую жрицу, такие у меня были планы… Не прячь ухмылку, Вэрд, я знаю, что с Элдой Анорис планчик не сработал…

Ювелир опустил голову, стараясь скрыть свои чувства. Ардегс был непредсказуем – мог посмеяться вместе с Вэрдом, а мог вонзить кинжал в его сердце.

– Но вернемся к нашим баранам, – усмехнувшись, продолжил рассказ Елло. – У Бютрэны был любовник, некто Арк Большой Крюк – гроза городских предместий. Он как-то пригласил меня в свою шайку. Я согласился. Надо было как-то жить. Чем занимались, поинтересуешься ты? Деяния его – сплошное убожество: грабежи, попойки, попойки, грабежи. Скучно. Вскоре Арк убил Бютрэну, забил скалкой во время очередного запоя. Как бы ни называл суд людской Бютрэну, она спасла мне жизнь – такое не забывают. Я не замедлил высказать Арку все, что о нем думаю. Отношения мы выясняли добросовестно и долго, и я все же сумел убить его. Точнее, ранил смертельно, он сдох на следующее утро. Пришлось скрываться от его дружков. Я решил уехать из Рин-пи навсегда, в постылом городе меня удерживала только месть. Помнишь конюха Лисри, моего недавнего мучителя? Я убил и его, и жену, и старую тетку, что подвернулась под руку. Всех. А дом поджег.

Мой путь лежал в Розенгерию. Знаешь, мне казалось, что как только я ступлю на эту проклятую землю, все сложится само собой, служители Великих сил найдут свою смерть, и моя месть начнет осуществляться. Рин-пи я покинул в трюме корабля, среди тюков с каким-то барахлом и довольно беззастенчивых крыс. Когда меня обнаружили, возник небольшой спор, как лучше проучить наглеца, дерзнувшего без спросу навязать столь достойным людям свое общество. Добропорядочные купцы не нашли ничего лучшего, как предложить мою скромную персону на завтрак проплывавшим поблизости акулам. Помешали осуществлению этого дерзновенного планчика розенгерские пираты. Судно скоренько захватили, команду перебили, мне же почему-то подарили жизнь и даже приняли в свою весьма своеобразную компанию. Ты никогда не видел океан, Вэрд, поэтому и не знаешь, что такое воля… Тогда я впервые поверил в удачу. Казалось, теперь у меня достаточно сил, чтобы рассчитаться со всеми. Надо было только стать капитаном корабля и возглавить шайку этих не знающих ни жалости, ни совести головорезов, пройтись по Розенгерии, выжечь, истребить, утопить в крови убийц матери. Виновными были все, и жрецы, и розенгерская толпа, ликовавшая, как всегда ликует толпа во время казни. Все розенгерцы заслужили медленную мучительную смерть. Через полгода я поднял бунт на корабле. Капитана в качестве украшения подвесили на рее, а я, к всеобщему удовольствию, принял командование «Литэрой». Кстати, с розенгерского «литэра» переводится приблизительно как «блуждающая смерть». Хорошее названьице. Я… в полной мере оправдал имя корабля. Все побережье боялось моих орлов до дрожи в коленях. Боялись еще и потому, что я не брал пленников. Разве что барышень, да и то хорошеньких. Плевал я на выкуп. Однажды мы захватили крупное судно, где среди всяческих диковин находился сынок гюльбальского князя. Говоря о выкупе, он сулил золотые горы. Стало противно. Я зарубил его. Папаша не простил мне смерти любимого отпрыска. Началась охота, крупная серьезная охота. Нас выследили. Не помогла ни быстроходность «Литэры», ни отчаянная храбрость моих молодцов. Все было кончено. Ко всем прочим неприятностям меня ранили, и я очнулся в подземелье какого-то замка. Что со мной делали эти два месяца, я вспоминать не хочу. Ты художник, а подробности могут быть интересны только палачам, да и то с профессиональной точки зрения. Я всерьез собрался отдавать концы. Мое желание не особенно пришлось по вкусу этим господам. Видишь ли, Вэрд, они хотели устроить грандиозную образцово-показательную казнь во устрашение другим. Потому они чрезвычайно переживали за мое несколько пошатнувшееся здоровье, опасаясь, что я не выдержу разнообразнейшей программы пыток и тем самым оставлю неутешного папашу и прочих с носом. Исходя из этих соображений, от меня несколько приотстали и даже соизволили подлечить. Тогда я бежал. Довольно забавная история, впрочем, излишне длинная, да и значения особого не имеющая. Главное – я бежал. Бежал в лес. Люди мне стали на редкость противны, не мог лицезреть их без желания разорвать на мелкие кусочки. Плохо было, по-настоящему плохо. Только я зверь живучий. Но, честно говоря, совершенно одичал, еще полгода подобного существования, и я разучился бы разговаривать…

– Кого бы я тогда слушал!

– Да, это была бы крупная потеря для всего человечества. Итак, мягко говоря, я чрезмерно приблизился к природе. Как зверя меня и изловили. Представь себе, Вэрд, поселеньице. Глухой лес, а на поляне несколько домишек. Эти люди никого не боялись, сами себе хозяева. Да о них никто и не вспоминал. Их предводитель, Сентрин, пришел к заключению, что из меня выйдет неплохой раб, и он был недалек от истины. Я тогда довольно плохо соображал, опустился. Делал без возражений, что велят – отличная скотина.

У Сентрина были детишки лет по семи-восьми, двое, мальчик и девочка, Торн и Нела. Они сперва шарахались от меня, панически боялись. Однажды смотрю – идут в слезах, на мордашках горе безутешное. Торн под мышкой щенка тащит, рыженький такой, месяца четыре. Оказывается, Сентрин ему лапу перебил, переднюю. Проворовался дурачок, стащил что-то со стола и получил воздаяние за дела свои. Жалко, милое существишко, шерстка шелковистая, глаза наивные. Дети ревут, щенок поскуливает – трагедия. Я ему помог. После этой истории все переменилось, детишки ко мне привязались, сами, как щенята, бегали. Я им сказки рассказывал, истории разные, в детстве немало слышать приходилось. Вскоре Сентрин узнал, что я, как выразилась Нела, «щеночку лапку починил». И пошло-поехало: если у какой скотины хворь, в первую очередь бегут к Елло. У меня рука легкая. Оценили Елло Ардегса по достоинству, ничего не скажешь. Все складывалось неплохо, может, так бы я и остался жить среди этих людей, только однажды Сентрин вспылил, ударил по лицу. От этой оплеухи голова моя окончательно прояснилась. Решил – пора кончать. Надо же докатиться до подобного существования! Живу, как тварь четвероногая, даже хуже. Это я-то! Мой род древний. Эзи раньше в Розенгрии правили, дед – тенгрийский князь. Кровь у меня княжеская…

Хотел уйти тихо, без объяснений. Обычно я оскорбление без ответа не оставляю, но в тот раз решил проявить великодушие – детишек все-таки жалко. Череп я проломил Сентрину совершенно случайно, так получилось… Ушел. По реке добрался до Рин-пи, воистину, нельзя ни от чего зарекаться! Там обошлось без приключений, спокойненько нанялся матросом на корабль и спокойненько приплыл в Ренгию. Пересек все княжество и оказался на границе с Альдекцией. Мое появление оказалось весьма своевременным – намечался очередной поход, война не война, но заварушка. Я принял в ней деятельное участие со стороны альдекцев. Впрочем, это чистая случайность, что моими противниками стали ренгийцы: тонкости отношений Ренгии и Альдекции меня не интересовали. Но этот раз мои способности получили достойную оценку. Ни с чем пришел – голь перекатная, а вскоре уже большим отрядом командовал – сто с лишним человек. Только я понял, Вэрд, – дальше стена. Князья меня за холопа держат, ровней не признают. И я ушел, ушел вместе со своими людьми. Никто не отказался. Решил: если не отомщу, тогда и жить не стоит. Знаешь, детские мечты вспомнились – уничтожить весь этот гадюшник, храмы сжечь, все… Только теперь я знал, как это сделать.