Текст книги "Научи любить"

Автор книги: Елена Солт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Елена Солт
Научи любить

1. На разных полюсах

Тигран.

Пот заливает глаза, но останавливаться нельзя. Три удара рукой, два ногой. Три удара рукой, два ногой. Боксёрская груша скрипит, раскачиваясь от ударов. Центральный свет в спортзале давно вырубили, а я всё не ухожу. Кто-то скажет, что перед важным боем надо отдохнуть. А я скажу, что это враньё! Пока ты отдыхаешь, противник работает и становится сильнее.

Вдох, выдох, вдох, выдох. Костяшки пальцев ноют. Кровь стучит в ушах, и весь мир сузился до размеров боксёрской груши. Сейчас она моя цель. А завтра на её месте будет живой человек.

Сгруппировался и вдарил, как следует, ногой с разворота. Позади раздались одинокие хлопки. Смахнул пот со лба и оглянулся. Тренер.

– Достаточно, Тигран, ты хорошо поработал сегодня. Поезжай домой и выспись. Завтра важный день.

Спорить не посмел. Пожал тренеру руку и прошёл в душевую. Стоя под прохладной водой, в который раз подумал: скучно. Уделаю завтра соперника на раз, легко. Всё как всегда.

Натянул спортивные штаны и чёрную футболку, закинул сумку на плечо и размял шею. Усталости не было и домой не хотелось. Включил сотовый, открыл пропущенные и поморщился. Подумаешь, трахнулись в тачке на днях. Ясно же, что на один раз, чего названивать? Заблокировать.

Заскочить, что ли, в клуб? Подцепить кого-нибудь, расслабиться? Можно, да.

Прошёл внутрь без проблем, несмотря на спортивный костюм. Из всех правил есть исключения.

Музыка долбила, как надо. В свете прожекторов трясли сиськами девчонки. Заказал содовую.

– Привет, брат!

Обернулся на голос и увидел Самвела. Лыбится как дебил. На хрена? Тренируемся вместе и оба знаем, что друг к другу спиной лучше не поворачиваться.

Ответил сквозь зубы:

– Привет.

– Как дела? – Самвел не унимался, скаля хлебальник в мерзотной улыбочке.

Хотел уже было послать его в долгое пешее, но тут к нему подошли две девчонки. Ничё такие.

– А мы вот сегодня отдыхаем, – продолжал распинаться Самвел, – есть повод, у Аниты День Рождения. Давай с нами?

– Не могу. У меня завтра бой.

А сам пялюсь на тёмненькую в крохотной блестящей тряпке, которую она считает платьем. Сиськи что надо, размер третий примерно, всё как я люблю. Самвел сказал:

– Ладно тебе, всего на час, составь компанию. Сам видишь, у нас некомплект.

Отпил содовую и снова посмотрел на брюнетку. Она улыбнулась призывно и обхватила пухлыми губами трубочку от коктейля. Я усмехнулся, тут же мысленно отыскав для её рта более удачное применение.

– На час, говоришь? – протянул задумчиво, лапая девчонку взглядом.

– Мы сидим вон там.

Брюнетка назвалась Эрикой. Угу, ладно, пусть так. Похрен, если честно. Танцы, пустая болтовня. В какой-то момент понял, что реальность искажается. Смутно помнил вип-комнату и её грудь в своих ладонях. Как она смеялась, склоняясь надо мной, как вертелась люстра. Бешено вертелась. А потом – пустота.

Очнулся дома с башкой, которая трещала по швам. Отца не было, мать цедила слова сквозь зубы. Мне что-то подмешали вчера, но кто поверит? Говнюк Самвел. Хватило же ума сесть с ним за один стол. Сам виноват. Наглотался обезболивающего и кое-как собрался. Асфальт перед глазами продолжал качаться, как накануне в клубе. Вызвал такси.

– Что с тобой? – тренер сразу заметил неладное. Подошёл вплотную, расширил мне веки и всмотрелся в зрачки. – Твою ж мать, Багдасарян, ну как так-то? Какого хрена именно вчера? Перед боем?

– Я справлюсь.

– Хренавлюсь! Я снимаю тебя с соревнований, Самвел пойдёт вместо тебя.

Заметил среди наших Самвела в полном боксёрском прикиде. Урод насмешливо оскалился и подмигнул мне. Ну, подожди, тварь, я до тебя доберусь! Тренеру сказал:

– Нет! Всё порядке, я сказал! Я буду драться!

– Ну, смотри. Потом с тобой разберусь.

В толчке вывернуло наизнанку. Вымылся прямо в раковине ледяной водой и посмотрел на себя. Красные глаза, всклокоченные волосы. Провёл ладонью по щеке – давно не брился. Ладно, пора сделать всё как обычно.

Как обычно не получилось. Сначала пропустил два удара в плечо. Перестал чувствовать руку. Свет софит слепил. На трибунах качались плакаты. Что-то кричал тренер, показывая куда-то в сторону. А потом был удар в лицо, и пол подлетел к голове. «Что за хрень?» – было последней мыслью, и наступила темнота.

Есения

Тяжёлый сон прервался противным пиликаньем будильника. Сдвинула с глаз шёлковую повязку и отключила звук. Голова трещит – я снова уснула лишь под утро. Ну, здравствуй, новый день.

Не было ни желания, ни сил даже пошевелиться. Но надо вставать. Прошла на кухню.

Муж допивал кофе. Увидев меня, встал из-за стола и отложил смартфон. Дежурно чмокнул в щёку:

– С добрым утром! Хорошо спала?

Не дожидаясь ответа, прошёл в коридор и принялся надевать пиджак.

– Угу, – окинула взглядом идеально чистую кухню. – Ты не завтракал?

– Нет. Поем на работе, не беспокойся. Хорошего дня, дорогая.

Следующие мои слова догнали его уже на пороге:

– Сегодня встреча с врачом, помнишь, да?

Виктор медленно повернулся:

– Хороший вопрос.

– Я напоминала тебе дважды.

– Во сколько?

– В семь.

– У меня деловой ужин.

– Перенесёшь.

– Будем на связи, дорогая.

– Виктор!

– Да, да я что-нибудь придумаю. Пока!

– Пока, – сказала хлопнувшей двери.

Включила на полную мощность душ и встала под прохладные струи. По коже побежали мурашки. Ну и что, терпи, так тебе и надо! Значит, что-то ты всё-таки чувствуешь. Действуя механически, обернулась в полотенце и посмотрела на себя в зеркало.

Ну, что, бледная моль, обойдёмся корректором или добавим тушь для ресниц и блеск для губ? Да кого я обманываю, хватит и дневного крема. Солнцезащитные очки в помощь.

Безвкусный кофе из дорогущей кофемашины обжёг горло и раздосадовал. Новая иномарка послушно завелась, и я выехала из подземного паркинга элитной новостройки. Пробки утомляли. Наконец, я припарковалась во внутреннем дворике модного фитнес-клуба.

Улыбчивый ресепшн, запахи свежевыстиранных полотенец, раздевалка, приветливый тренер, заводная музыка. День начался. Такой же, как сотня предыдущих.

После возвращения домой я сидела на полу ванной и смотрела в одну точку, вращая в руках баночку с антидепрессантами.

Я не хотела жить. После смерти мамы и исчезновения из моей жизни сына всё стало бессмысленным.

Центр семейной терапии занимал целый этаж в высотке в центре города. Уютная полутьма и удобное кресло, обитое серой бархатной тканью, расслабляли. Тихий голос психолога располагал к себе. Доктор спросил:

– Что составляло вашу жизнь до того, как вы ощутили себя несчастной?

– Мой сын, Максим, – голос дрогнул и глаза стали влажными.

– Что случилось с Максимом? – доктор едва заметно напрягся.

Виктор закатил глаза и сказал:

– Ничего с ним не случилось, док. Просто парень едва дождался окончания девятого класса и сбежал от мамки в столицу.

– На что ты намекаешь? – я зло прищурилась и выпрямила спину.

– Я не намекаю, я говорю открыто: твоя гиперопека едва не доконала парня! – муж повернулся к доктору. – А теперь она не знает, куда себя деть и придумала, что страдает.

Я задохнулась от возмущения:

– Ты прекрасно знаешь, чем была вызвана эта гиперопека, через что нам с сыном пришлось пройти после родов! Все эти капельницы, больницы, врачи! А то, что мама умерла – это я тоже придумала? – выкрикнула громко и слёзы сами брызнули из глаз.

– Нет, – Виктор вжал голову в плечи и скрестил руки. – Это ты не придумала. Я как-то забыл. Прости.

Доктор протянул мне коробку с салфетками и после секундной паузы произнёс:

– Вы потеряли сразу двух самых близких людей, но рядом остался ваш муж.

Я высморкалась и вытерла глаза, а затем вдруг сказала то, в чём не решалась признаться даже себе:

– Я не уверена, что муж мой близкий человек.

Две пары глаз сошлись на мне, и я опустила взгляд на салфетку, которую теперь нещадно крошила ногтями. Виктор прошипел:

– Что ты сказала, дорогая?

Подняла глаза, и смело взглянула ему в лицо:

– Я думаю, нам надо расстаться. Мы чужие уже давно. Не понимаю, зачем мы вместе. Теперь, когда…

– Когда наш птенец вылетел из гнезда? – в устах супруга это прозвучало издевательски. – Опять двадцать пять! Док, вы её слышите? Она не в себе? Регресс налицо, таблетки не помогают. Может, есть что-то посильнее?

Доктор лишь задумчиво покачал головой и вдруг спросил:

– Как давно вы были в отпуске? Вдвоём.

Мы нахмурились и не смогли вспомнить. Доктор кивнул и продолжил:

– Как насчёт того, чтобы устроить небольшое путешествие? Например, на пару-тройку дней? Сейчас, когда вам уже ничто не мешает.

– Сейчас? – Виктор выпучил глаза и замотал головой. – Исключено. У меня на носу подписание двух контрактов, начало строительства квартала на Радонежской и сдача первой очереди бизнес-центра на Красной. Это только то, что я вспомнил навскидку. Так что нет! Отпуск – пожалуйста, но без меня!

– Вся моя жизнь давно без тебя, – прошептала и снова опустила глаза.

– Ну, знаешь ли, дорогая! – Виктор покраснел от злости. – Согласись, лучше плакать в элитной новостройке, чем в задрипанной хрущёвке.

Посмотрела на мужа и ответила тихо:

– Ты знаешь, в той хрущёвке я была счастливее, чем теперь.

Виктор потёр переносицу, и устало на меня посмотрел:

– Ты пытаешься обесценить всё, что я делаю для нашей семьи. Зачем? По-твоему, моя работа сделала нас несчастными?

– Я не пытаюсь ничего обесценивать! – ну вот, глаза снова влажные, да что же такое. – Я просто говорю, что чувствую.

Но муж лишь поморщился и сказал, не глядя на меня:

– Док, я, честно, не понимаю, что ей ещё нужно, где я виноват и почему. Вы уж там разберитесь, полечите её разговорами или чем посильнее, а мне пора. В отличие от некоторых, мне надо работать.

Я едва не задохнулась – это был удар ниже пояса.

– Ну, почему же, Виктор Игоревич, – доктор впервые вмешался в наш разговор. – Наоборот. Мы почти поняли, в чём проблема, а значит…

– Я это давно уже понял, – сказал муж, вставая с кресла, – моя жена придумала себе депрессию, а виноват, как всегда, я!

– Виктор Игоревич, пожалуйста…

Но ответом был звук хлопнувшей двери и тишина. Я вздохнула:

– Простите, доктор.

– Вам не за что извиняться, Есения, – психолог говорил спокойно, размеренно и смотрел на меня с сочувствием. – Послушайте меня. Вам требуется заполнить пустоту внутри чем-то новым, чем-то, что увлечёт вас по-настоящему, переключит фокус внимания с погружения в себя и самокопания на некий внешний аспект. Для начала хорошо помогает смена обстановки. Я настоятельно рекомендую хотя бы вам самой на время куда-то съездить.

– Даже не знаю. Я уже давно не уезжала одна дальше Благодара.

– Всё когда-нибудь бывает в первый раз. Это будет первый этап нашей с вами программы по выходу из депрессии. Обещайте, что тщательно подумаете над этим.

– Обещаю подумать.

Вечером я вернулась в пустую квартиру. Виктор написал, что задерживается и будет поздно.

Переоделась в простое хлопковое платье и прошла на кухню. Задумчиво поглазела на забитый едой холодильник и закрыла его. Я не ела весь день, но аппетита не было. Залила кипятком пакетик чая с ромашкой и подошла к окну. В этот момент и раздался телефонный звонок. Улыбнулась, взглянув на экран – звонила Аида, подруга детства, с которой мы ухитрились не потеряться, даже живя в разных городах.

– Привет! – сказала в трубку.

– Привет, Есечка!

Шум ветра в телефоне и крики детей не оставляли сомнений.

– Гуляете на море?

– Да, вот привезла весь выводок дышать полезным воздухом. Вокруг одни камни, хотя бы ничего не разломают. Отойди от воды, я сказала! Эй, кому говорю? – это уже было не мне.

– Как у вас погода?

– Жара стоит, нет мочи. Только поздним вечером и выбираемся подышать, вот как сейчас.

– Как хорошо, – сказала мечтательно, – у нас тоже жарко, но без моря это совсем не то.

– Есечка, я что звоню-то – у соседки сын переезжать надумал, хочет дом, и я вспомнила про ваш. Ты, как, случайно, не надумала продавать?

Повисла пауза, и Аида зачастила:

– Прости, если не хочешь говорить об этом, не будем. Опять не в своё дело лезу, но ты же знаешь, хочу как лучше, получается как всегда.

– Да нет, всё в порядке, шесть месяцев ведь прошло, я просто растерялась немного. Даже не думала ещё, что делать с маминым домом.

– Так приезжай, может, к нам? Повидаемся, я тебя познакомлю с кумой, она риэлтор, может, что подскажет.

Я сделала глоток чая и с высоты двадцать пятого этажа всмотрелась в мириады движущихся огоньков мегаполиса, раскинувшегося под ногами.

– А знаешь, ты очень вовремя мне напомнила про мамин дом, – посмотрела на руку с обручальным кольцом. Оно красиво переливалось и бликовало в вечернем свете. Доктор прав – пора сделать паузу и сменить обстановку. – Да, я скоро приеду.

2. Где сойдутся пути

Есения.

Долго разговаривала по телефону с сыном. Какие занятия были сегодня? Что запомнилось интересного? Что ел? Во что был одет? Где сейчас? На работе? Ох, не буду отвлекать, люблю тебя, сынок!

В свободное от учёбы время Максим устроился подрабатывать в ресторан быстрого питания, несмотря на наши с отцом заверения, что деньги не проблема. Но он так хотел, ему было интересно. Моё солнышко, когда же ты так вырос? Расчувствовалась и порыдала немного, рассматривая в телефоне детские фотографии сына.

Виктор вернулся поздно, когда я уже спала, поэтому мы не успели поговорить. Однако свою поездку я откладывать не собиралась. Потому, проснувшись от звука хлопнувшей входной двери, лишь довольно потянулась и встала. Собрала спортивную сумку с вещами на пару дней, налила двойной американо в термокружку и закрыла квартиру.

Набрала мужа, но он, как всегда, не смог ответить. Отправила ему сообщение.

«Уехала на пару дней в Высокое по поводу продажи маминого дома. Если что – звони».

Вырулила со знакомого двора. В душу закралось странное чувство – а вдруг, я больше сюда не вернусь? Тряхнула головой – что за ерунда? Вернусь, конечно, уже через пару дней!

Когда выезжала на трассу, то, впервые за много лет, почувствовала волнение. Я делала нечто непривычное. Стоял жаркий сентябрь и солнце светило ярче обычного, пришлось закрыть окно и добавить кондиционер. Пока стояла в пробке на выезде, нащупала в бардачке пластиковый бутылёк с антидепрессантами.

Последние полгода эти таблетки были со мной повсюду. В ванной, в машине, в спортивной сумке, на тумбочке у кровати. Только с ними зияющая дыра внутри на время затягивалась, и существовать становилось чуть легче. Привычным движением проглотила парочку горьких кружочков и запила их остатками выдохшейся минералки. В салоне было тихо. Сильнее сжала кожаный руль и улыбнулась себе в зеркале заднего вида. Загорелся зелёный. Ну, вперёд, за пределы зоны комфорта.

Мы нечасто ездили к морю на машине. А в тех редких случаях, когда выбирались навестить маму, за рулём был Виктор. Но, благодаря навигатору и дорожным указателям, уже спустя пять часов я преодолела горный серпантин и въезжала в приморский городок. Проехала знакомый проспект с раскидистыми пальмами и приблизилась к посёлку, в котором выросла.

Высокое располагалось в предгорьях Кавказского хребта, много выше уровня моря. Местные селились именно тут. Здесь же находились школа, детские сады, поликлиника, почта, магазины, автобусная остановка.

Внизу, на узкой прибрежной полосе, стояло несколько десятков гостевых домов. Кафе и столовые работали только в сезон. Зимой жизнь внизу замирала.

Посёлок процветал благодаря туристам, которые не переводились здесь круглый год, благодаря двум ведомственным санаториям. В одном из них работал фуникулёр, который с комфортом спускал всех желающих прямо к пляжу. Чуть в стороне, за фруктовыми деревьями находилась пешая «козья» тропа, как мы её называли, которой пользовались местные. По ней мы детьми удирали от взрослых, чтобы тайно искупаться на море. Как же давно это было.

Припарковалась возле знакомой калитки и заглушила мотор. Несколько раз вдохнула-выдохнула, рассматривая свои ногти с идеальным маникюром, и вышла из машины, прикрыв ладонью глаза от яркого солнца. В полуденный зной все попрятались по домам. Вокруг было тихо, только раздавалось пение цикад.

Обошла несколько раз машину. Повертела в руках ключи. Я не была здесь с самых похорон мамы. Казалось совершенно немыслимым и невозможным находиться в этом доме без неё. В доме, где всё пропитано счастливым детством, её заботой и любовью. Но когда-то это придётся сделать.

Осторожно повернула ключик и открыла калитку. Сразу бросилось в глаза – у дома больше нет хозяйки. Крохотный огород захватили сорняки. Яблоня и хурма склонились под тяжестью урожая. Никому не нужные фрукты подгнивали на земле. Дорожка к крыльцу поросла травой.

Дом встретил ожидаемой тишиной. Распахнула окна, впуская внутрь свежий воздух. Нежно погладила кружевную салфеточку, связанную мамиными руками. Со стен на меня смотрели наши фотографии. Мама в молодости, такая красивая. Мама со мной на руках, гордая и счастливая. Я с Аидой и огромной надувной акулой на берегу моря. Я иду в первый класс, с пышными бантами размером с мою голову. Я в наряде выпускницы с красным аттестатом в руках. Мама держит на руках Максимку, ему на тот момент около годика.

Воспоминания обрушились, будто цунами. Я знала, что так и будет, и именно поэтому боялась и оттягивала момент возвращения в опустевший родительский дом. Конечно, я не справилась, слёзы катились по щекам нескончаемым потоком, когда снимала со стен рамки с фотографиями и нежно гладила каждую из них перед тем, как сложить в картонную коробку.

Мама, мамочка, как же я жалею, что не приезжала чаще. Если бы я только знала, что всё будет вот так. Если бы можно было всё вернуть. Если бы, если бы… Звук телефона заставил вздрогнуть. Глаза застилали слёзы, поэтому ответила, не глядя:

– Да?

– Еся? – услышав мой хриплый голос, Аида сразу почувствовала неладное. – Ты где? Уже приехала?

– Да, я здесь, в доме.

– Как ты? Хочешь, я подскочу?

– Нет, не надо, я в порядке.

– Слышу, что не в порядке. Заканчивай там поскорее и приезжай ко мне, я уху сварила, тесто на хачапур готово, ждёт тебя. Мальчишек разогнала по комнатам, одну освободила – твоя будет.

– Что ты, Аид, неудобно как-то.

– Неудобно на потолке спать, сама знаешь. Приезжай, иначе обижусь. Соскучилась же! – и отключилась.

Я вытерла слёзы, закрыла окна и дверь на ключ. Ну, всё, самое страшное позади. Зайти внутрь во второй раз будет легче.

***

Высокое, школа.

«Мерзость. Мерзость. Мерзость. Кругом мерзость.

Ничего святого у людей не осталось. Да и людьми-то их называть язык не поворачивается. Не люди, а грязь! Учить должны, подавать пример, а всё туда же. Похотливые грязные животные».

Из подсобки донеслось хихиканье и какая-то возня:

– Давид, хватит, – снова смех, девичий и звонкий, словно колокольчик. – Ну всё, всё, нас могут услышать. – В ответ раздалось невнятное мужское мычание. – Дождись вечера.

«Разврат прямо в школе! Стыд, позор, мерзость! Мир опять погряз в скверне. Пора очистить его. Снова».

Хлопнула дверь, и по пустому школьному коридору застучали каблучки. Вот она идёт, конечно. Юбка в облипку. Рыжие патлы распустила, словно проститутка. Остановилась на самом верху лестницы, копаясь с заколкой. Резко обернулась и заметила меня:

– И снова здравствуйте!

В следующий миг по этажу разнёсся женский крик, глухой звук удара, и всё стихло.

Высокое, городская больница.

Гаянэ.

Мерный писк аппаратуры, атмосфера больницы и запах лекарств никогда мне не нравились. Мы старались избегать врачей. Получалось.

Свой огород и дом, домашние овощи и фрукты, фермерские мясо и молочка от соседей, свежий воздух, море – всё играло на руку, позволяя оставаться здоровыми самим и растить здоровым сына. Но Леон всегда мечтал вырастить из Тиграна настоящего спортсмена. Получалось.

Вот только всё изменилось. Материнское сердце всегда чувствует неладное. Не знает точно, и часто его легко обмануть лаской и красивыми заверениями. Но оно всё равно чувствует. Вот и я подозревала: с сыном что-то происходит, с тех пор, как бросил школу после десятого класса.

Как же я корила себя за то, что год назад поддалась уговорам мужской половины семьи сделать упор на спорт. Это было ошибкой.

Да, да, с тех пор всё и изменилось. Тренировки, сборы, поездки на соревнования, победы, обманчивое чувство исключительности – всё это не могло не вскружить голову моему мальчику.

Чуть подалась вперёд, и своей маленькой тёплой рукой накрыла его большие прохладные пальцы. Сын чуть пошевелил ими в ответ, но не пришёл в сознание. Его было не узнать – перебинтованная голова, плечо, на лице сплошной синяк и рассечения. Такой взрослый, сильный, завоевавший все возможные спортивные титулы в своём возрасте и весе. И такой беззащитный сейчас. Смахнула непрошеную слезу и сердито покосилась на супруга, дремавшего на диванчике в углу.

Скрипнула, открываясь, дверь, и внутрь вошёл доктор с пачкой бумаг. Я тут же подскочила к нему:

– Доктор, как хорошо, что вы пришли! Что скажете?

Леон тоже очнулся и встал рядом. Я сложила руки в моляющем жесте. Врач поправил очки:

– Минуточку подождите, – просмотрел несколько листов, нахмурился и взглянул на нас поверх стёкол очков. – Ваш сын был прооперирован по поводу разрыва мышц плечевого сустава третьей степени. Это очень серьёзная травма, ещё немного, и он мог остаться без руки. Помимо этого диагностировано сотрясение мозга, многочисленные ушибы и гематомы. В общем, жить ваш чемпион будет, но о профессиональном спорте придётся забыть. На восемь-десять месяцев точно, если хотите, чтобы плечо восстановилось, и рука в будущем нормально функционировала.

Леон нахмурился и убрал руки в карманы. Я прижала ладони ко рту и покачала головой:

– Пусть его, со спортом этим… Главное, что цел остался, спасибо вам, доктор!

– Имейте в виду, – врач пристально взглянул на нас, – если не будет соблюдаться режим покоя, все наши старания в операционной пойдут прахом. Спортивная травма даст о себе знать, если не сейчас, то на склонности лет гарантированно. Не шутите с этим. Забудьте про спорт на десять месяцев, ещё лучше – на год.

– Уж будьте уверены, доктор! – я активно закивала. – Так и сделаем, вы даже не сомневайтесь!

– И ещё, – врач снова углубился в бумаги. – Есть кое-что, о чём вы должны знать. В его крови обнаружены следы запрещённых веществ.

– Не может быть! – Леон впервые заговорил. – Мой сын не такой, он никогда не стал бы принимать ничего подобного, тем более перед турниром!

– Смотрите сами, – доктор равнодушно протянул парочку листов.

Леон заметался по ним глазами:

– А! Что мне эти цифры! Ничего не понятно! Не может этого быть!

– Тем не менее, наша лаборатория не ошибается. Если не верите мне, можете вызвать сюда сотрудников любой коммерческой клиники для повторного взятия анализов. Уверяю вас, они покажут то же самое.

– Не надо нам повторных анализов, доктор! – я устало опустилась в кресло. – Простите нас, дайте время осознать эту мысль. Это шок для нас. Мы обязательно поговорим с сыном, и решим, что делать.

Доктор сухо кивнул и вышел. Я спрятала лицо в ладонях и прошептала:

– Чем мы прогневали небо, за что нам это? Мой сын, мой сын… Где мы проглядели, где не уследили? Ну, что ты молчишь? – повернула к супругу заплаканное лицо.

Тот передёрнул плечами и опустил голову. Затем сказал:

– Увезу его в деревню в горы на полгода. Будет мне там дрова рубить и пасти коз. Мигом вся дурь из него выйдет.

– Ещё чего! – я замахала руками. – Ты врача совсем не слушал, а? С его плечом больным и в горы? Хочешь инвалидом его оставить? Не пущу!

– Что тогда?

Молчали несколько минут. Тигран едва слышно простонал и повернул голову. Я сказала тихо, но решительно:

– Пусть возвращается в школу. Как раз год пройдёт. Пусть получит образование, а там видно будет, что дальше.

– В школу? Зачем ему твоя школа?

– Аттестат будет, как у человека! В институт поступит. А вдруг, не заживёт у него рука? Подумал об этом? Что тогда?

– Куплю ему твой аттестат.

– А что он будет делать год? Спорт нельзя, что можно? То, что в анализах его нашли – этим предлагаешь ему время занять? Пусть лучше об учёбе думает.

Леон покряхтел и почесал затылок, затем вынес свой вердикт:

– Права ты, Гаянэ. Так и сделаем.