Текст книги "Рыжик для буйного (СИ)"

Автор книги: Елена Смелина

Соавторы: Анна Риман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 39

– Виктор? – протягиваю взволнованно, услышав за дверью шаги приближающейся охраны. – Давай туда.

Мы выскакиваем на лестницу, поднимаемся этажом выше и замираем в напряженном ожидании, вслушиваясь в топот ног на площадке ниже.

– Тут чисто, – слышится крик внизу, и через минуту шаги затихают.

– Они скоро меня найдут, – произношу я, разворачиваясь к мужчине. – Это только вопрос времени.

На красивом лице наливается неприлично большой синяк. Это после драки на помолвке. Я с беспокойством вглядываюсь его в глаза, надеясь понять, что происходит. Почему он так рискует? Даже не побоялся приехать за мной в больницу.

– Зачем ты пришел, Виктор? – спрашиваю требовательно, с удивлением отмечая, что рада его снова видеть.

– Тебе не следует оставаться с Рустамом. Поедем со мной, – настаивает он.

Горько усмехаюсь в ответ.

– Думаешь, наш отец хоть чем-то лучше?! Рустам закрыл меня собой, а что сделал он, когда мне нужна была помощь?

– Он умер, Катя. Наш отец давно мертв, – произносит мужчина взволнованно.

Изумленно вглядываюсь в его бледное лицо. Он не шутит, в глазах застыли слезы, губы подрагивают.

– Егора Бегунова убили еще до твоего рождения, – припечатывает он меня непонятной фразой.

– Этого не может быть, – отрицательно качаю я головой, ничего не понимая. – Я видела у мамы фотографии.

– Человек, выдающий себя за нашего отца, на самом деле его брат-близнец. Степан. Они очень похожи. Я был рядом с ним почти всю жизнь, но так и не заметил подмены. Если бы он не рассказал, никогда не узнал бы правды.

– Ерунда. Ты сам-то в это веришь? – выдаю возмущенно.

Виктор задумчиво отводит глаза.

– Дай слово, что никому не проговоришься. Ради твоего же блага.

Киваю, понимая, что все равно никому не скажу.

– Я сам изъял из базы полиции его отпечатки пальцев. Так что поверь мне, это действительно Степан.

– Значит, папа мертв? – спрашиваю сдавленно.

Новость меня оглушает. Вся моя, выстроенная на ненависти к отцу, жизнь неожиданно дает трещину. Оказывается, где-то глубоко в душе я все еще лелеяла надежду, что он однажды поймет, насколько был неправ, когда меня бросил.

На глаза наворачиваются непрошенные слезы. Ужасная мысль молотом стучит по вискам. Отец безвозвратно ушел. Я его никогда не увижу. Не добьюсь его любви, не получу прощения.

– Степан не знал, о твоем существовании. Они тогда редко общались с братом. Он ударился в криминал и не хотел впутывать родню в свои дела, – объясняет мне Виктор, но я слушаю его словно сквозь туман, с трудом воспринимая происходящее. Вижу только, как у него шевелятся губы, а слова пролетают мимо меня.

– Катя? – встряхивает меня Виктор. – Едем со мной.

Я отрицательно машу головой. Сейчас я не способна принимать решения. Отец мертв. Но есть Рустам. Пока он нуждается во мне, я его не брошу.

На лестнице раздаются тяжелые шаги. Я слышу голоса охраны.

– Уходи. Я отвлеку их внимание, – прошу Виктора.

– А ты?

– Я остаюсь, – произношу с уверенностью, которой не испытываю.

– Если будет нужно, только позови, – обещает он, прижимая меня к себе, и исчезает за ближайшей дверью.

Расслабленно бреду вниз, чтобы напороться на нервно снующую охрану.

– Екатерина Егоровна, где вы были? – спрашивает меня мужчина, едва не переходя на крик.

– Свернула не туда и заблудилась, – смущенно пожимаю плечами, изображая невинную дурочку.

Мужчина мне не верит, вижу по глазам, но препираться не собирается. Это не в его интересах. Признается, что меня потерял, может лишиться работы.

Мы спокойно спускаемся к выходу. Меня сажают в машину и везут обратно в дом Рустама. Запираюсь в своей комнате, падаю на кровать и плачу до самого утра.

Глава 40

Приезжаю в больницу каждый день. Рустам идет на поправку, а его прикосновения становятся все настойчивее и откровеннее.

– Ты уже перевезла вещи в нашу спальню? – отрываясь от моих припухших от поцелуев губ, спрашивает он, продолжая поглаживать шею теплыми пальцами.

Опускаю глаза, заливаясь стыдливым румянцем. Лучше целоваться, чем отвечать на неудобные вопросы.

– Тебе прописан постельный режим, – произношу сдавленно, стараясь уйти от прямого ответа.

– Так я и не предлагаю на турниках отжиматься. Или ты хочешь, чтобы я с ранением опять через окно к тебе залез? – возмущенно спрашивает он, поглаживая под юбкой мое колено.

– Рустам, – пытаюсь убрать его ладонь, но он шипит, изображая нестерпимую боль, и театрально закатывает хитрые глаза.

– Не будь такой безжалостной, Рыжик, – пробираясь выше по внутренней стороне бедра, умоляет полным страдания голосом. – Подари умирающему немного тепла.

Хочу напомнить, что до умирающего ему далеко, но настойчивые пальцы уже забираются так высоко, что касаются кружева. Надавливают и поглаживают в самом чувствительном месте. Сбиваюсь с дыхания. Забываю, что хотела сказать. Тело пронизывает дрожь, и я сжимаю колени, с трудом сдерживая стон.

– Расслабься, – шепчет Рустам мне на ухо, притягивая к себе и забираясь под влажное кружево.

– Пожалуйста, не здесь, – задыхаясь от новых ощущений, умоляю я. – За дверью люди. В любой момент могут войти.

Мужчина плотоядно рычит, но убирает руку.

– Не дотяну до выписки, сорвусь к тебе домой, – целуя мое лицо, произносит он, и я почему-то ему верю.

Сама считаю дни до его выписки, одновременно боясь и мечтая, когда мы снова окажемся вместе.

Домой возвращаюсь как в тумане, стыдливо пряча в ладонях лицо. Кажется, все вокруг догадываются, что происходит между мной и Рустамом. Медсестры шушукаются за спиной. Врач понимающе улыбается, стучась, когда хочет войти. Чувствую себя грешницей, а Рустаму хоть бы что.

– Рыжик, – смеется он на мои переживания. – Мы обручены. Считай, почти женаты.

И так уверенно об этом говорит. Еще немного и я забуду, что все не по-настоящему, позволив чувствам взять верх. Как бы потом не пожалеть об этом.

В гостиной меня встречает мама.

– Катя, у тебя все хорошо? – спрашивает она с беспокойством.

Последние дни я ее избегаю. Слишком сложно удерживать внутри то, что знаю об отце. Правда так и рвется наружу горячей волной. Понимаю, что от нее будет только хуже. В отличие от меня мама давно смирилась со своей судьбой. Вычеркнула из памяти любимого, что предпочел ей другую, и никогда не говорила со мной о нем. Если бы не дядя, я бы так и не узнала, кто был моим отцом.

– Рустам идет на поправку, – неопределенно отвечаю я, боясь заглянуть ей в глаза.

– Тогда что тебя беспокоит? – искренне интересуется она.

Ухожу от ответа, под предлогом усталости поднимаюсь в свою комнату.

Как рассказать ей, не открыв правды?! Меня смущают тайны, что связывают Рустама и мою семью. До происшествия с Егором Бегуновым, они с Виктором были не разлей вода, а сейчас брату запрещено появляться близко от нашего дома.

Мне хотелось бы поговорить с ним в спокойной обстановке, узнать поближе, расспросить, но я не рискну даже предложить такое. Помню, как налились гневом глаза Рустама, когда я только произнесла имя Виктора.

– Забудь о нем навсегда, Катя. Ты моя. Он труп, если только посмеет к тебе подойти, – прорычал мужчина злобно.

Неделя пролетает в сомнениях и заботах, пока не наступает долгожданный день возвращения Рустама. Прислуга яростно вытирает пыль. Кухарка заготавливает его любимые блюда. И только я растерянно сижу в своей комнате, так и не решившись на переезд в его спальню.

Глава 41

– Катя, Рустам из больницы приехал, и Нияз с ним, – зовет меня мама, стучась в дверь.

В сотый раз поправляю на себе прямое сдержанное платье. Приходится соответствовать званию невесты. Не хочу, чтобы Рустам краснел за меня перед дядей.

Спускаюсь в холл, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, и останавливаюсь на последних ступеньках, покрывшись пунцовым румянцем.

Беспардонно глазея по сторонам, рядом с Рустамом стоит уже знакомая по больнице медсестра. Вид у нее сегодня еще более вызывающий, чем при нашей первой встрече. Короткий белый халатик так и норовит расстегнуться на груди. Девица замечает меня и растягивает ярко-красные губы в злорадной усмешке.

– Рустам Фархадович, – бархатным голосом лопочет она, кладя ладонь мужчине на плечо. – Вам бы отдохнуть после дороги. Не окрепли еще.

Он недовольно стряхивает ее руку и поворачивается ко мне.

– Рыжик, – выдыхает с радостной улыбкой, но замечает мои рассерженные глаза и уточняет, – Что случилось?

С трудом сдерживая подступающее к горлу возмущение, спрашиваю мягко:

– А где дядя Нияз? Разве вы не вместе приехали?

– Просил передать тебе наилучшие пожелания и отправился по делам. Так даже лучше. Устал я находиться под его неусыпным надзором. Он даже когда молчит, давит, – с усмешкой признается Рустам.

В этом я с ним согласна. От общества его дяди мне становится не по себе.

– А эта что здесь делает? – грозно шиплю я, косясь в сторону нахальной медсестры.

Рустам удивленно оборачивается, словно только сейчас заметил, что с ним пришел кто-то еще.

– Нияз решил приставить ко мне, чтобы уколы ставила и повязку меняла. По мне, так совершенно лишнее, но его не переспоришь, придется с недельку потерпеть, – шепчет он мне на ухо, опаляя горячим дыханием. – Пойдем уже в нашу спальню, я продемонстрирую, как сильно соскучился.

Мои щеки снова заливает краска, на этот раз от смущения.

– Ты не переехала?! – выдыхает Рустам возмущенно. – И что мне прикажешь с тобой делать?

В этот момент, призывно покачивая бедрами, к нам подходит ненавистная девица. Щеки еще больше вспыхивают, и я, сама не понимая зачем, выдаю с придыханием:

– Наказать?!

На лице Рустама отражается целая вереница чувств: начиная с удивления и заканчивая откровенным вожделением.

– Пойдем, – выдыхает он хрипло, кладет мне на ягодицу свою крупную ладонь и крепко сжимает.

Я вскрикиваю, но не отстраняюсь. Сама напросилась, теперь вот терпи. Сердце пускается вскачь. В горле пересыхает. Внизу живота растекается приятная тяжесть. Рустам подталкивает меня к лестнице, удерживая за талию.

– Рустам Фархадович, – растерянно кричит девица нам вслед. – А как же я?

– Попроси экономку, чтобы тобой занялась, – отмахивается он раздраженно.

Чувствую, как его ладони откровенно блуждают по моему телу. И это при всех.

– Подожди, не здесь, – шепчу я смущенно.

Надеюсь, никто не замечает происходящего между нами, но проверять не хочу, упрямо глядя перед собой.

– Не могу больше ждать, Рыжик, – затягивая меня в спальню, рычит он и впивается мне в рот.

Его язык нежно скользит по губам, пока я не начинаю призывно стонать, напрашиваясь на большее. Только после этого он врывается внутрь, выбивая воздух. Безвольно повисаю на его плечах, покачиваясь и всхлипывая. Руки сами тянутся к краю футболки, стремясь разделить жар его тела. Потеряв последние крупицы рассудка, посасываю его язык, беззастенчиво отвечая на откровенные ласки.

Рустам больше не сдерживается, по-хозяйски стягивает с меня платье, оставляя в тонком белье. Его футболка приземляется на пол, туда же летит мое белье. Не замечаю, как оказываюсь на кровати в одних трусиках, податливая, с откровенно раздвинутыми по сторонам ногами. Рустам высится надо мной, опираясь на одну руку. Взгляд у него голодный и одновременно хмельной.

Боюсь навредить ему после ранения. Нежно, но настойчиво заставляю перевернуться на спину.

– Даже не думай, что это поможет тебе убежать, – усаживая меня на бедра, шепчет он.

Тонкие спортивные брюки не в силах удержать в узде его член. Мощный и горячий он упирается мне между ног, заставляя нервно дернуться. Рустам берет меня за бедра и двигает по себе, давая почувствовать силу своего желания. Я всхлипываю, а в голове рождается безумная мысль, прикоснуться к нему там без одежды. Желание такое острое, что я не замечаю, как Рустам захватывает губами мой затвердевший сосок. Меня простреливает от удовольствия. Выгибаюсь навстречу, трусь о его грудь как кошка.

В голове больше не остается места для мыслей. Еще секунду назад я была сверху, а теперь лежу обнаженная под мужчиной. Он с нежностью заглядывает мне в глаза, целуя лицо и шею. Крупные пальцы исследуют меня между ног, размазывая влагу по бархатным складкам.

– Рустам, – прошу я, испытывая острое желание почувствовать его там.

Он подчиняется, упираясь в меня головкой. Это одновременно восхитительно и порочно. Постанываю от противоречивых ощущений.

Несколько томительных мгновений, и он устремляется вглубь, растягивая до предела. Меня затапливает болью. Я вскрикиваю и напрягаюсь, цепляясь когтями за больное плечо. Рустам замирает, позволяя мне привыкнуть к его размеру, закрывает рот поцелуем.

Тону в его нежности. Наслаждение возвращается, унося с собой боль.

Не замечаю, как начинаю качать бедрами, устремляясь навстречу мужчине и приглашая продолжить.

Он движется все быстрее, дыхание срывается на бег. Внутри появляется легкое жжение, и я морщусь. Рустам рычит, сдерживается, боясь причинить мне боль. Опускает руку туда, где пульсирует чувствительная точка. Нажимает и поглаживает, заставляя кричать и прогибаться. Напряжение достигает предела. Я закрываю глаза, подчиняясь внезапно затопившему меня удовольствию. Парю невесомая над землей и оседаю. Удовлетворенная и безвольная.

– Моя, – шепчет Рустам, прикусывая ухо.

Делает несколько сильных толчков. Его член пульсирует внутри, наполняя меня до края. Замираем оба, еле дыша от удовольствия и все еще цепляясь друг за друга. Он целует меня в припухшие губы, укладывая на себе.

По бедру растекается теплое семя. Хочу пойти в ванную, но он не позволяет.

– Лежи, – говорит хрипло.

– Я могу забеременеть, так нельзя, – произношу тихо.

Он удивленно опускает на меня глаза.

– Ты родишь мне мальчика и девочку, Рыжик. Будем теперь над этим регулярно трудиться. А как ты хотела? Семья – это работа, – произносит он с насмешкой и прижимает сильнее к себе.

Глава 42

Рустам

– Рустам Фархадович, вы опять пропустили уколы, – вздыхает медсестра, появляясь у меня в гостиной, куда ее никто не приглашал.

Надо высказать Альбине, пусть объяснит девице правила дома. Не дело разгуливать в таком виде, а то у Кати скоро начнется нервный тик. Приятно наблюдать, как она ревнует, но доводить мою темпераментную малышку не стоит. Любуюсь на ее припухшие от поцелуев губы, и член снова наливается.

Выдыхаю и перевожу взгляд на медсестру. Надо притормозить. Дать Кате отдохнуть, да и самому не помешает восстановиться. В теле еще ощущается слабость после ранения.

– Прости, забыл, как тебя зовут, – обращаюсь к навязчивой девице.

– Лена, – произносит она, недовольно поджимая губы.

– Давай попозже, сейчас я занят. У нас намечается семейный совет, – произношу холодно, чтобы поняла, ей лучше уйти и поскорее.

Девица выходит, оставляя меня наедине с Катей и ее мамой. Женщины смотрят удивленно. А я все гадаю, почему Катя сама не начала этот разговор. Другая уже давно потребовала бы назначить дату свадьбы, а мой Рыжик только изумленно моргает, когда я намекаю ей на скорый брак.

– Семейный совет? – с беспокойством уточняет Зинаида Петровна. – Произошло что-то серьезное?

Усмехаюсь. Я намерен жениться. Куда серьезнее?! Забавно, что об этом уже всем известно, а я только недавно осознал. Интересно, когда все перестало для меня быть игрой.

– Нам необходимо выбрать дату свадьбы. Не слишком близко, придется организовать мероприятие минимум на триста гостей, но и откладывать надолго я не хочу. Скажем, через месяц. Как думаете, успеем подготовить? – произношу я спокойно, наблюдая за моей будущей женой.

На ее щеках проступает легкий румянец. Мнется, смотрит в пол. Не понять, рада или сомневается.

– Но ведь заявление подают за два месяца, – тихо произносит Катя и еще больше розовеет. – Зачем нам спешить?

Спешить?! Да ты шутишь, Рыжик. Забыла, как стонала подо мной, выгибая спину. Впивалась в плечи, умоляла продолжать. Так я напомню. Прямо сейчас отнесу в спальню и повторю урок. С трудом заставляю себя сдержать порыв. Малышка просто переволновалась, ее надо успокоить, а не запугивать еще сильнее.

– Это ограничение не для нас. Мы сыграем свадьбу, когда скажешь. Разве ты не рада, Катя? – спрашиваю, впиваясь глазами в растерянное лицо.

Почему она сомневается? Что наговорил ей Виктор? Надо было его придушить.

Внутри разливается горечь. Может, поначалу я и думал о мести, но постепенно привязался к нему. Знать бы заранее, какой гаденыш. Как бы там ни было, Катю я ему не отдам. Она моя. И ему придется это признать.

– Рада, – произносит она тихо.

– Так в чем проблема? – спрашиваю, с трудом сдерживая растущее раздражение. – Зачем откладывать?

– Мне бы хотелось, чтобы на свадьбе присутствовал дядя Володя, – шепчет тихо. – Он мне заменил отца.

– Решу этот вопрос.

Мои люди давно почву прощупали, нашли, кому бабла отвалить. Все сделаем.

Катя кивает, но так насупившись и сидит, на меня не смотрит.

Другая от счастья на шею бы бросилась, а эта морозит меня, упирается.

До боли кулаки сжимаю. Внутри горит все, еще немного и пар из ушей повалит. Веревки из меня вьет. Все равно моей женой будет, никуда не денется.

Телефон пиликает. Смотрю на экран, удивляюсь. Только про дядю ее поговори, и ребята звонят. Выхожу из гостиной, отвечаю.

– Буйный. Освобождают твоего Селиванова. Уже и приказ подписали. Два дня и отчалится.

– Что? – выдаю потрясенно. – Кто за него впрягся, вы выяснили?

– Само собой. Бегунов за него бабла отвалил.

Отшвыриваю трубку в гневе. Что ж ты делаешь, Катенька?! Какие еще тайны от меня скрываешь?

Глава 43

Катя

Смотрю на Рустама, и сердце в груди трепыхается испуганной птицей.

Свадьбу обсуждаем. Мама улыбается, для нее ничего странного в происходящем нет. Она ведь не знает, что наши отношения ненастоящие. Были до прошлой ночи.

Теперь все изменилось. Кожа еще горит в местах, где Рустам прикасался ко мне. Губы припухли от поцелуев. Внизу живота тянет и побаливает. Я и представить не могла, насколько он большой. От воспоминаний щеки заливает краской.

Рустам говорит серьезно, только мне не верится. Кажется, сейчас проснусь, и все развеется, как туман к полудню.

Так он на меня смотрит горячо, что тело плавится. Тону в ощущениях. Хочется вскочить, на шее у него повиснуть и шептать да, пока не зацелует всю.

Но я не могу. Нельзя семейную жизнь с вранья начинать. Рустам должен знать, чья я дочь, и какие у меня отношения с Виктором. Мне бы изловчиться и помирить их с братом. Иначе, что это за жизнь будет.

Прошу Рустама отложить свадьбу. Мне нужно время, понять, что наши семьи связывает.

Он злится. Грудь тяжело вздымается, ноздри раздуваются. Лучше так, чем при маме на него всю правду вываливать. Да и нельзя, я слово брату дала, что не расскажу никому об отце.

Тяжело вздыхаю. Что за ситуация?!

Затянувшийся спор прерывает телефонный звонок. Рустам выходит из комнаты, оставляя нас с мамой одних.

– Катя, дочка, что тебя мучает?! – спрашивает она ласково.

Маму мне не обмануть, она мое состояние всегда чувствует. Вот и сейчас смотрит обеспокоенно.

– Все хорошо. Волнуюсь просто. Люди за год к свадьбе готовятся, а Рустам хочет все за месяц решить, – отвечаю скомкано, стараясь не смотреть ей в глаза.

Рустам возвращается в бешенстве. Губы поджаты, брови сходятся над переносицей. На висках пульсирует синяя жилка.

– Что случилось? – спрашиваю взволнованно.

Только бы они снова с Виктором не поругались.

– Уехать надо на пару дней. Срочно, – бросает отрывисто.

– Ты не можешь, – вскрикиваю я и вскакиваю с места. – Тебе еще неделю восстанавливаться. Уколы делать, перевязки. Неужели нельзя отложить?!

– Есть вещи, которые лучше не откладывать, – бурчит мужчина раздраженно. – У меня вон медсестра есть. С собой ее возьму, пусть свои деньги отрабатывает.

Ревность мгновенно поднимает голову. Только не с этой девицей. Знаю я, что у нее на уме. Она своего не упустит, а Рустам – мужчина темпераментный. О чем я вообще думаю?! Он же после ранения.

– Когда мы выезжаем? – спрашиваю твердо.

Он поднимает на меня удивленный взгляд.

– Прямо сейчас, но ты никуда не едешь, Рыжик. Дома остаешься к свадьбе готовиться.

Сердце сжимается в дурном предчувствии. Подбегаю к нему, в глаза заглядываю.

Что у него за дела такие, что меня брать не хочет?

Сгребает в охапку. К себе прижимает крепко. Нельзя ему так. Но я не дергаюсь, в шею лицом утыкаюсь. Всхлипываю. От себя отпускать не хочу. Чувствую, нехорошая эта поездка.

Он успокаивается. Расслабляется.

– Я недолго. Через пару дней вернусь, – шепчет с нежностью.

По волосам меня гладит, улыбается.

– Тебе действительно надо ехать? – уточняю, коварно прижимаясь к его налившемуся желанием органу.

Он наклоняется к самому моему уху и горячо шепчет:

– Не провоцируй, Рыжик. Мне того, что ночью было, на один зубок. Вернусь, любить тебя буду долго, с расстановкой, пока сама замуж не попросишься.