Текст книги "Психология войны в XX веке - исторический опыт России"

Автор книги: Елена Сенявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

Войны XX века со всей определенностью продемонстрировали, что даже при многократном возрастании роли технического фактора достичь победы невозможно без определенного морально-психологического состояния населения страны в целом и ее армии в особенности, а его регулирование является одним из важнейших факторов мобилизации ресурсов общества в чрезвычайных военных условиях. При этом обеспечение морального духа в ходе войны осуществляется прежде всего идеологическими средствами и инструментами. От четкой идеологической мотивации войны, от интенсивности и точности "политико-воспитательной работы", как правило, в решающей степени зависело морально-психологическое состояние войск, а их недоучет способствовал поражению даже при наличии достаточного военно-стратегического потенциала.

Среди важнейших идеологических инструментов воздействия на психологию личного состава вооруженных сил и общества в целом было формирование героических символов, которые являются феноменом массового, во многом мифологизированного сознания. Символы как обобщенные социальные образцы индивидуального, группового, массового поведения, на которые общество ориентирует своих членов в аналогичных, общественно значимых ситуациях, приобретают значение самостоятельной социальной ценности, становятся как предметом подражания в жизни, так и идеологическим инструментом агитации, пропаганды и воспитания.

В исследовании этой проблемы мы натолкнулись на важность вопроса о соотношении целенаправленно и искусственно формируемых властью символов с символами, возникающими в общественном сознании спонтанно, являющимися "народными". В действительности, как оказалось, между ними нет пропасти: чтобы стать феноменом массового сознания, символы, являющиеся продуктами народного мифотворчества, то есть возникающие "снизу", и символы, внедрявшиеся властью через средства массовой информации, литературу, кино и т.д., рано или поздно должны были сомкнуться. Первые из них, как правило, получали подкрепление со стороны официальной пропаганды, а вторые нередко становились популярными в народе, несмотря на свое официозное происхождение. Фактически во всех больших войнах XX века проявлялись эти закономерности, однако лишь в Великой Отечественной войне героические символы стали феноменом массового, даже общенародного сознания и вошли в его устойчивую структуру – историческую память народа.

Важным срезом общественного сознания является религиозность, представляющая собой значимый фактор психологического состояния военнослужащих, который в зависимости от конкретных исторических условий каждой из войн становился средством или объектом идеологического воздействия. В общей психологической структуре комбатантов религиозное сознание играет особую роль, так как война всегда вызывает всплеск религиозных чувств у непосредственных участников боевых действий. Исследование показало, что преобладающие формы проявления религиозного сознания связаны с доминирующим в данном обществе религиозным или атеистическим мировоззрением. Традиционная религиозная культура реализует эту естественную для экстремальных условий психологическую потребность людей в свойственных ей обычаях и обрядах, тогда как в атеистическом обществе бытовая религиозность остается элементом индивидуальной или групповой психологии, проявляясь в наиболее простых или даже примитивных формах.

История российских войн XX века выявила тенденцию изменения доминирующих форм бытового религиозного сознания: от традиционного конфессионального (в русско-японской и Первой мировой войнах) через его постепенное, хотя и не полное, вытеснение и смешение с новым бытовым мистицизмом (в период Великой Отечественной) к преобладанию последнего (во время Афганской войны). В последующем, в "горячих точках" постсоветского пространства эта тенденция сохранялась.

Среди ключевых проблем любых вооруженных конфликтов – формирование образа врага. В условиях войны социально-психологическая дихотомия "свой-чужой" оборачивается превращением нравственного императива "не убий!" в категорическое требование социума к личности: "убей врага!" Выживание социума ставится выше ценности человеческой жизни, в данном случае представителя чужого, враждебного социума. Это решающим образом влияет на восприятие противника, определяет его механизмы. На основе проведенного анализа российских войн XX века можно сделать вывод, что образ врага как социально-психологический феномен разворачивается во времени и в конкретных условиях, обретая специфику в зависимости от объекта восприятия – самого противника, от личных качеств субъекта восприятия, и от особенностей взаимодействия между ними, то есть конкретных условий восприятия. Обобщенный образ врага, формирующийся в ходе войны, включает в себя официально-пропагандистский, служебно-аналитический и личностно-бытовой образы. При этом общая логика формирования этого образа заключается в переходе от абстрактной мифологической модели, порожденной средствами массовой информации, пропагандистским аппаратом армии и другими подобными структурами, к индивидуально-личностному отношению, основанному на собственном опыте соприкосновения с противником. Оба пласта данного образа сохраняются на всех этапах войны, хотя их соотношение в индивидуальном и массовом сознании постепенно изменяется.

Особый интерес представляет компаративный анализ образа врага в сопоставимых по масштабу войнах и с участием одного и того же исторического (национально-государственного) противника. Так, на особенности формирования этого образа в двух мировых войнах повлияли принципиальные их различия: столкновение разных типов государств, ход войны, степень ожесточенности и т.д. Во Второй мировой войне с обеих сторон принципиально большую роль играл идеологический момент, что при проведении сравнительно-исторического анализа позволило выявить не только стабильные этно-психологические элементы взаимовосприятия "русские – немцы", но и изменчивое воздействие идеологии на формирование образа врага в рамках двух сравнительно близких европейских культур.

Особенностью Первой мировой войны был переход от стереотипа "врага-зверя" к образу "врага-человека", чему способствовал ряд факторов (не слишком понятный с обеих сторон смысл войны, ее относительная, по сравнению со Второй мировой, ограниченность охвата боевыми действиями территорий обеих стран – Германии и России, степень проникновения в тыл противника, существенно меньшая степень ожесточенности и др.). Вторая мировая война отличается от Первой мировой доведением психологического отторжения противника до высшей степени эмоциональной враждебности и полного неприятия любого представителя чужого (вражеского) государства, этноса, носителя иной культуры. Всего за четыре года Великой Отечественной войны был достигнут эффект полного национально-культурного отторжения немцев, а образ "врага-зверя" надолго стал той призмой, через которую в российском народном сознании воспринималась не только германская армия, но и немецкая нация в целом. Отзвуки этого отношения и после окончания войны в течение ряда десятилетий сохранялись в сознании наших соотечественников.

Особую проблему представляет формирование образа врага в локальных войнах и вооруженных конфликтах. К ее решению мы также подошли путем сравнительно-исторического анализа: сквозь призму всех войн, где Россия имела дело с данным конкретным противником. Образ Японии в качестве российского противника был рассмотрен через сопоставления русско-японской войны начала века, конфликтов на озере Хасан и реке Халхин-Гол конца 1930-х гг. и завершающего этапа Второй мировой войны – советско-японской кампании 1945 г. Подобно ситуации с Германией, Россия выступала здесь в двух разных качествах – дореволюционной монархии и постреволюционного "социалистического" государства. Но ее противник, по сути, был одним и тем же, принадлежа к азиатской, чуждой европейцам культуре, вследствие чего и образ врага в конфликтах с ним выстраивался по особым законам.

В XX веке дважды выступала в роли противника СССР Финляндия: в "зимней" войне 1939-1940 гг. и во время Великой Отечественной войны в качестве союзника Германии. В первом случае финны являлись основным противником, а во втором превратились в противника второстепенного, действовавшего приблизительно на том же театре военных действий, что и в предшествующей локальной войне.

Следует отметить, что в формировании образа врага-Японии от войны к войне все большую роль играл идеологический фактор, получившая мощное развитие во второй половине 1930-х – 40-х гг. советская пропаганда, тогда как в противостоянии с Финляндией пропагандистский фактор был значим изначально. В обоих случаях мы сопоставляли образ одного и того же врага в разных по масштабу и характеру войнах, но прослеживая его эволюцию в народном сознании на протяжении ряда лет и даже десятилетий.

Особое место в отечественной истории XX века занимает война в Афганистане, которая была локальной, "малой", велась исключительно на чужой территории и с представителями иной – мусульманской – культуры, и образ врага в этом случае явился крайней формой восприятия исламского мира личным составом советского "ограниченного контингента", состоявшего преимущественно из славян-европейцев. При этом особенности партизанской войны обусловили распространение образа врага с собственно моджахедов, ведших вооруженную борьбу против Кабульского правительства и поддерживающих его советских войск, на гражданское население, поскольку провести четкую границу между повстанцами и мирными жителями было невозможно. Противоречивость этого образа определялась еще и тем, что к одной и той же культуре, этническим и религиозным группам принадлежали как союзники СССР, так и его противники.

В целом, на основании проведенного нами исследования войн XX века можно сделать вывод, что механизм формирования образа врага всегда направлен на обоснование своей правоты в войне и собственного превосходства, которые должны стать важными факторами победы. И то, и другое достигается путем противопоставления негативных качеств противника (подчеркивание его агрессивности, жестокости, коварства и т.п.) своим собственным качествам, рассматривающимся как позитивные ценности.

* * *

Как видно из перечисленных проблем, содержащихся в монографии, они составляют стержневую часть многогранной темы "Психология войны в XX веке". Вполне очевидно, что исчерпать весь спектр проблем, связанных с историко-психологическим изучением человека на войне, в одном исследовании просто невозможно, тем более, что эта область исторической науки, по сути, только начинает осваиваться. Потому цель данной монографии состояла в том, чтобы проследить эволюцию ключевых психологических факторов войны путем анализа опыта русской и советской армий в основных вооруженных конфликтах России XX века. Мы также попытались заложить основу историко-психологической концепции роли человека в современной войне, что имеет значение для изучения не только собственно военного противостояния государств, но и в более широком историческом контексте, в том числе и в исследовании общества в периоды мирного развития.

Как и любому исследователю, приступающему к изучению новой для исторической науки тематики, нам пришлось одновременно решать комплекс задач – методологических, источниковедческих и методических, применив затем эти решения для анализа конкретно-исторического материала. Полученные при этом результаты и исследовательский инструментарий в дальнейшем могут быть использованы при работе с более широким кругом объектов – других войн и связанной с ними проблематики. Вместе с тем, они имеют не только чисто научное, но и прикладное значение для современной российской армии, и могут применяться при анализе социально-психологических процессов, развивающихся в ходе вооруженных конфликтов, а также их последствий для отдельных сфер общественной жизни.

Приложения.

Историко-социологический и историко-психологический инструментарий

Анкета г. Е. Шумкова к участникам русско-японской войны{*1}

Общество К участникам ревнителей военных знаний Русско-Японской войны отдел "Военной психологии"

В С. Петербург, Литейный 20,

Канцелярия АНКЕТА Общ. Ревн. Воен. Знаний

Русско-Японская война еще раз с очевидностью показала, что для успеха на войне и для понимания бойца, как личности, необходимо детальное знакомство с психологией бойца, т. е. с тем "моральным элементом", о котором столько трактуют и до сих пор совершенно не изучают, признавая искусство пользования им уделом лишь исключительных военных талантов.

Однако психология человека подчиняется вполне определенным законам, изучив которые явится возможность свести до известной степени искусство гениев к общедоступной науке.

Общество Ревнителей Военных Знаний, сильно чувствуя этот пробел в военных науках и изыскивая пути к его изучению, учредило Отдел для разработки военной психологии.

В своем стремлении к цели, отдел на первом же своем собрании решил прежде всего попытаться воспользоваться обширным боевым опытом русско-японской войны. Но этот опыт неизбежно пропадет бесследно для науки и практики, если обладающие им лица не соединят его воедино, чтобы порадеть на пользу русской армии и дать ценный вклад в науку.

Ввиду этого, рассылкой настоящей анкеты члены отдела военной психологии просят лиц, бывших на войне, поделиться своим опытом и не отказать в сообщении сведений по вопросам представляемой краткой программы.

Собранный воедино и разработанный лицами, посвятившими себя изучению психики бойца, ценный опыт участников войны даст возможность проложить правильные пути к той темной и неизученной области, которую называют психологией боя. Раз только возникнет психология боя, то явится возможность рационально изменить некоторые условия быта, воспитания и обучения войск. Пусть же опыт прошлой войны не исчезнет бесследно; пусть он послужит на пользу наших военных знаний и добрую славу дорогого Отечества.

Вопросы{*2}

Каково душевное состояние: при получении приказа о выступлении с бивака в бой; при движении вне сферы огня; во время ожидания вне огня; при движении и стоянии под огнем ружейным (дальнем, ближнем, залповым, пачками и т. п.), пулеметным (как влияет ритмическое действие пулемета), артиллерийским (шимозами, шрапнелями, бомбами и т. п.).

Влияние звука полета снарядов, их разрывов, отравления газами и т. д. Влияние: сосредоточенного огня, по площадям, в боевой части, в резерве, в обозе. Душевное состояние при действии нашей артиллерии и неприятельской.

При штурме и штыковом ударе; при успехе и неуспехе, при ясной задаче и неизвестности; при долгой стоянке на месте; при голоде, недоедании, недосыпании, жажде и т. п.

При обороне: влияние укреплений, окопов, искусственных препятствий (ближних, дальних), местных предметов, закрытий, бойниц, фугасов и т. п. При получении сведений об обходе, при фланговом (тыльном) огне.

Состояние духа после ранения и потерь (первых и последующих). Состояние после боя. Ожидание следующего боя.

Стихийный порыв вперед, как и чем был вызван. Паника во время боя, причины возникновения и меры прекращения.

Действие на состояние духа религиозных чувств, любви к родине, чувств долга, самолюбия, стыда, взаимной выручки, наград, дисциплины, взысканий и т. п. Влияние алкоголя на душевное состояние в бою – до и после него.

Не замечалось ли изменений в числе заболевающих в разные периоды войны и после нее, и какие болезни первенствуют.

Программа

Напр.: 1) душевное состояние в ночном бою, 2) душевное состояние при нечаянном нападении и т. д. и т. п. При изложении следует указать:

I. Общие сведения.

1) Возраст.

2) Семейное положение.

3) Состояние здоровья до войны, во время войны и после (если есть та или иная хроническая болезнь, необходимо указать).

4) Отношение к употреблению спиртных напитков (было ли употребление алкоголя более значительным, более умеренным или оставлено).

5) Полученное образование.

6) Сколько времени проведено на войне и где именно.

7) Если случилось бывать несколько раз в одинаковой обстановке, то изменялись ли ощущения и как именно (первый бой, последующие).

8) При сообщении сведений крайне желательно всегда отметить: к какому именно бою (Ляолян, 20 августа), к какому моменту боя или войны, относятся переживаемые душевные состояния, какую должность (ротный командир, младший офицер и т. д.) и роль (офицеров для связи, начальник боевой части) исполнял автор в описываемое время и т. п.

Затем, описывая какой-либо строго определенный момент или событие, напр., ожидание штурма или ночной бой, – желательно указать:

II. Что чувствовал сам и переживал по сравнению со спокойным состоянием.

1) Как текли мысли, скоро или медленно и какие именно (одна навязчивая или несколько быстро сменяющихся, никаких мыслей, касались ли данной обстановки или нет и т. д.).

2) Какое было настроение (приподнятое, безразличное, подавленное и т. д.).

3) Как себя чувствовал (грустно, весело, злобно, испытывал ли страх, было ли жутко).

4) Что делал (сидел, стоял, ходил, лежал) и почему: бессознательно или сознательно. Влияние примера других. Влияние получаемых известий или слухов.

5) Не было ли невольных движений, схватывания за голову, за сердце, за шею, за живот, за ноги и т. п.

6) Сознавалась ли опасность, в какой мере и когда именно.

III. Как чувствовал себя физически.

1) Чувствовал ли себя тепло или холодно (какая была погода и во что был одет).

2) Потел или нет.

3) Сердце было ли спокойно, усиленно билось, или казалось, что оно горит, ноет, давит, готово выскочить и т. п.

4) Как дышалось – спокойно полной грудью или тяжело с недостачей воздуха.

5) Сохло ли во рту. Часто ли пил и по скольку.

6) Оправление мочевого пузыря и кишечника.

7) Аппетит и сон во время переживаемого и после пережитого.

IV. Что заметил у других в то же время.

1) Какие ведутся разговоры и о чем говорят.

2) Каким ведутся голосом (звучным, сиплым, шепотом и т. п.).

3) О ком больше заботы, о себе или о других (ссоры, взаимная выручка, самопожертвование, споры и т. п.).

4) Какое отношение к начальству, к приказам, нет ли нарушения дисциплины, и если да, то как и в чем оно проявлялось.

5) Выражение и цвет лица у окружающих (спокойное, беспокойное, грустное, бледное, синюшно-бледное и т. п.).

6) Не заметно ли машинальных движений (стрельба без прицеливания, заряжания, с локтя и т. п.).

7) Не заметно ли неловкости или дрожания рук (при зажигании спичек, закручивании папирос, заряжании и т. п.).

8) Нет ли забывчивости в действиях (необходимость давать повторные приказания, дергать за рукав и т. п.).

9) Не было ли случаев особенно напряженного (обостренного) внимания к команде и приказаниям и когда именно.

10) Не хватались ли как бы беспричинно: за голову, за грудь, за шею, за живот, за ноги и т. п.

11) Часто ли пили воду.

12) Какой был аппетит и сон во время описываемого момента и после.

13) Все ли вели себя одинаково, не было ли резко отличающихся от общей среды (уклонение от боя).

14) Не замечалось ли особенно повышенного позыва мочевого пузыря и желудка к нужде сравнительно с нормальным.

15) Разница в поведении при одинаковой обстановке в начале, в середине и в конце войны.

Приведенные вопросы и программа не должны стеснять желающих поделиться своим ценным для науки опытом. Всякое замечание, указание, наблюдение над собою и другими, свой опыт и других, картинки, фотографические снимки, словом все, и независимо от литературного изложения и внешнего вида, хотя и немногое, но правдивое по содержанию, будет служить весьма ценным и крайне важным материалом для военной науки.

Авторам ответов гарантируется полная тайна. Можно писать под псевдонимом и не называя части, присылая в канцелярию условные адреса на случай возникновения тех или иных запросов (адрес: см. 1 стр.).

Председатель Отдела Военной Психологии Доктор Г. Е. Шумков

Секретари: Штабс-ротмистр Дрейлтг Доктор В. Я. Анфимов

Вопросы к офицерам и генералам русской армии – участникам русско-японской войны{*3}

1. Какие недочеты выявила война в специальной подготовке и практических навыках офицеров.

2. Какие следует произвести изменения в академическом образовании с учетом образа войны.

Результаты опроса о душевных переживаниях на войне участников первой мировой войны{*4}

Душевные переживания воина еще мало изучены. Постоянное нервное напряжение, переутомление, недоедание, травмы физические и психические все это вполне достаточные этиологические факты, способные, как известно, вызывать болезненные расстройства душевной деятельности. В целях изучения психических переживаний на войне были составлены опросные листы двух типов: одни – для офицеров, другие – для нижних чинов. Эти листы были распространены среди раненых и больных воинов в количестве 5000 экземпляров. Получено в настоящее время 130 заполненных офицерских листов и около 300 солдатских.

4 вопроса офицерских листов:

1. Чин, должность, род службы, кадровый офицер или призванный из запаса.

2. С каким чувством шли на войну и что переживали в период выступления.

3. Отношение к войне до боев и после пережитого.

4. Как относились к первому бою и что испытывали после него. Какой это был бой: наступательный, атака, позиционный или отступление. Из полученных ответов можно сделать следующие обобщения:

1. Большинство отвечавших – молодежь. Количество кадровых офицеров и призванных из запаса приблизительно равно (63 и 67). По роду оружия большинство отвечавших – пехотинцы (110 чел.).

2. Встретили мобилизацию и переживали выступление большею частью с сильным подъемом. Для некоторых наряду с подъемом, выступало чувство долга. Есть упоминание о подавленном состоянии и о чувстве страха при выстулении.

3. У большинства отношение к войне отрицательное и только 5 человек высказались за войну. Многие, хотя и относятся к войне отрицательно, но считают ее "неизбежным злом".

4. Во время первого боя очень многие (64 чел.) указывают на чувство боязни, жуткости и страха. В некоторых случаях упоминается об интересе и любопытстве к "неизведанным ощущениям". Изредка говорится о том, что появлялась во время первого боя тяжелая мысль о возможной смерти. Указывают также на растерянность и затемнение сознания во время первого боя. "В бой шел, как в туман". Из описания пережитого во время первого боя можно судить, какие поистине патологические чувства принужден испытывать каждый воин.

На вопрос "Во скольких боях участвовали и что переживали во втором и следующих боях?" многие отвечали аналогично ответам и замечаниям о переживаниях во время первого боя. Некоторые говорят о привыкании к боевой обстановке. Собственно на вопрос "Во скольких боях приходилось участвовать?" не отвечают ничего или обходятся замечанием: "Трудно их сосчитать или запомнить их количество". Интерес и любопытство, с которыми многие шли на войну и в первый бой, в последующих совершенно утрачивается и об этом почти никто не упоминает. На место стремлению к неизвестному выступает привыкание и апатия. "Создается флегматическое отношение к бою и опасностям, полное безразличие ко всему". Многие упоминают о нарастании желания жить – "никак не привыкнешь к мысли, что надо умереть".

На вопрос "Какое состояние было после боя?" большинство говорит о сильной усталости. Испытывается "состояние какого-то надрыва". Однако далеко не у всех сразу ощущается этот упадок сил, многие говорят о возбуждении после боя, о некоторой взвинченности – другими словами, не сразу успокаиваются. Через некоторый промежуток времени и после такой нервной взвинченности все же наступает апатичная усталость. Рядом с этим многие говорят об эгоистическом чувстве радости, которое наполняет всю душу, радости, что остался жив. "Только на войне почувствуешь, как хорошо жить и как не хочется умирать", – так формулирует это состояние один из участников. Конечно, характер боя – успех или неудача, кладет определенный отпечаток на состояние после него.

На вопрос "Когда было особенно страшно и почему?" отвечают очень различно. Пугает необычайная новизна впечатлений. Особенно страшны моменты перед боем, – "когда входишь в сферу огня". Определенно сказывается на появлении страха беззащитность, оторванность от соседей, бесполезность сопротивления. Эти условия к появлению страха особенно часты при артиллерийском и ураганном огне, и большинство говорит о страхе именно во время сильного обстрела артиллерией противника. Страшно также становится при виде умирающих и умерших людей.

Вопросы К. М. Симонова к ветеранам Великой Отечественной войны{*5}

1. Мирная предвоенная профессия, место рождения, условия жизни, состав семьи.

2. Какое участие в войне – на фронте и в тылу – принимали другие члены семьи.

3. Как и когда ушел на войну. В каких родах войск служил.

4. Где начал войну и где закончил.

5. Через какие населенные пункты и водные преграды пришлось пройти за годы войны в период отступления и в период наступления.

6. За какой подвиг и в каких обстоятельствах совершенный были получены награды.

7. Какая минута, день, событие были самыми трудными, тяжелыми, опасными.

8. В какой или в каких именно воинских частях воевал, на каком фронте и под командованием каких военачальников.

9. Был ли ранен, когда, где и сколько раз; как и кто оказывал медицинскую помощь, в каких госпиталях и медсанбатах он лечился, кого запомнил из лечивших его людей в стационаре и в дороге, на санитарных летучках, в санитарных поездах. Куда именно был ранен, в свою или в другую часть возвращался после ранения на фронт.

10. Когда и откуда писал домой, что сообщал о себе.

11. Когда и какие получал известия из дома.

12. Кто из семьи во время войны был убит или ранен на фронте, кто из семьи отличился на фронте или работая в тылу.

13. Какая немецкая техника противостояла солдату в боях, с чем он сталкивался.

14. Какая наша техника на земле и в воздухе поддерживала солдата в разное время войны: авиация, артиллерия, танки, "катюши" и все другие средства поддержки.

15. Участвовал ли в разведке, во взятии "языков" и в других операциях, связанных с проникновением в тыл врага.

16. Вопросы о пленении немцев, о первом пленном немце, которого увидел солдат, о его отношении к этим пленным.

17. Были ли встречи с партизанами. Участвовал ли в партизанской войне.

18. Что запомнилось из встреч с населением во время отступления, во время пребывания в прифронтовых населенных пунктах, во время пребывания в прифронтовых населенных пунктах, во время наступления и встреч с освобожденными от оккупации жителями.

19. Какие трудности приносило солдату на войне каждое из четырех времен года: зима, весна, лето, осень – жара, дожди, снег, распутица.

20. Как снабжали солдата, что для него значили хлеб, горячая пища, наркомовская норма, табак.

21. Где и как и сколько приходилось спать солдату.

22. Где, когда и сколько приходилось отдыхать.

23. Сколько верст или километров прошел, по его мнению, за время войны, сколько и на чем проехал.

24. С какими развлечениями в минуты и часы отдыха приходилось встречаться солдату за годы войны: песня, выступления артистов, концерт фронтовой бригады.

25. Что в разное время войны думал солдат о будущей победе, что он думал о времени ее.

26. Что думал солдат о Москве в тот период, когда к ней подходили немцы.

27. Что думал о Ленинграде в период его блокады.

28. Что думал о Сталинграде в период Сталинградской битвы и какое первое впечатление произвели на него разгром немцев под Москвой, под Сталинградом и на Курской дуге.

29. Где был солдат в День Победы, что делал и что чувствовал.

Клиническое интервью Р. Скерфилд и А. Бланк к участникам боевых действий{*6}

1. Обстоятельства жизни до армии

2. Обстоятельства призыва в армию

3. Военная подготовка до службы в зоне боевых действий

4. Служба в зоне боевых действий:

а) получение известия о направлении в зону боевых действий;

б) убытие из страны;

в) прибытие в зону боевых действий;

г) военная специальность и служебно-боевые задачи, выполнявшиеся в зоне боевых действий;

д) основные места службы в зоне боевых действий и хронология; е) изменения в звании и должности;

ж) отношения с начальниками;

з) боевые действия;

и) особенности службы тех, кто не участвовал в боевых действиях;

к) участие в главных операциях;

л) служба вне боевых действий;

м) отношения с местным населением;

н) изменения в отношении к службе и поведении в армии;

о) отношение к имеющим место уникальным особенностям войны;

п) стрессы и конфликты на национальной почве;

р) специфические психотравмирующие события;

с) положительные переживания, связанные со службой в зоне боевых действий;

т) употребление алкоголя и наркотиков;

у) возможность отдыха и восстановления сил;

ф) имевшие место случаи командировок домой;

х) моральные и ценностные конфликты, обусловленные специфическими особенностями войны;

ц) особенности службы в период, близкий к возвращению на родину;

ш) подготовка к возвращению;

щ) возвращение на родину.

5. Обстоятельства увольнения в запас, награды, льготы, знаки отличия и т. д.

6. Особенности послевоенной адаптации

Вопросы анкеты Ю. Н. Шведова к участникам афганской войны{*7}

1. Фамилия, имя, отчество.

2. Воинское звание.

3. Время службы в Афганистане.

4. Должность.

5. Какие задачи выполняли?

6. Как Вы представляли себе события в Афганистане до службы в РА?

7. Как изменилось Ваше мнение об этих событиях после службы в Афганистане?

8. Были ли Вы готовы к выполнению интернационального долга в Афганистане?

9. Ввод войск в Афганистан – ошибка или все-таки необходимость?

10. Ваше отношение к Апрельской революции. Как Вы ее оцениваете?

11. Были ли среди афганцев, на Ваш взгляд, настоящие революционеры?

12. Согласны ли Вы с некоторыми утверждениями о том, что интернационализм времен Испании, Венгрии себя изжил?

13. Ваша оценка решения о выводе ОКСВ.

14. Ваше отношение к афганскому населению.

15. Отношение афганского населения к советским воинам.

16. Что дал Вам Афганистан в моральном отношении?

17. Что было для Вас самым трудным в период "привыкания" к боевым условиям Афганистана?

18. Почувствовали ли Вы уверенность в своих силах. Когда?

19. Чему научил Вас Афганистан в плане отношений между людьми?

20. Что изменилось в Ваших взглядах на жизнь после пребывания в Афганистане?

21. Пользовался ли у Вас уважением Ваш непосредственный командир и за что?

22. Были ли поставлены перед Вами конкретные задачи в Афганистане (в соответствии с целями и задачами ввода ОКСВ в Афганистан)?