Текст книги "Бразилия - страна карнавала и не только"

Автор книги: Елена Сахно

«Общага» по-бразильски

Университет студентов-иностранцев жильем не обеспечивает. Решать квартирный вопрос приходится самостоятельно. Когда я приехала, секретарша университета порекомендовала мне хозяйку дома, сдающую комнату. На мой взгляд, она запрашивала чересчур дорого: 50 реалов в сутки – стоимость номера в 3-, а в малолюдный сезон и в 4-звездочном отеле. Зачем платить столько за комнату? Только из-за того, что в элитном районе Рио Вермельо (Rio Vermelho) и близко от нашего корпуса? Я переплачивать за место не стала и перебралась в студенческую поузаду в районе Барра (Barra). Это опять-таки туристический район, что соответствующим образом влияет на цены. Здесь я жила в 10 минутах от пляжа возле знаменитого маяка Фарол да Барра (Farol da Barra).

Набережная Барра очень красива. Это три маленькие подковообразные бухточки, разделенные небольшими мысами. На одном из них – знаменитый маяк, в здании которого сейчас расположен военно-морской музей, на других – форты Святой Марии и Святого Диого. Набережная широкая, чистая и обжитая. По вечерам здесь гуляют туристы со всех стран.

На Барра очень красивый закат. Две бухточки расположены «лицом» на запад. Около пяти часов вчера светило, меняя свой бледно-желтый цвет на чудесный золотисто-оранжевый, склоняется к морю, окрашивая воду сияющими бликами. Игра ярких закатных красок продолжается до наступления темноты (около семи часов вечера). Море и небо переливаются всеми оттенками: от желтого до малинового и лилового. Разноцветные лучи освещают набережную, делая все вокруг похожим на импрессионистский пейзаж. С моря дует свежий, прохладный ветерок. Хорошо и спокойно.

Несмотря на все эти красоты, с Баррой мне хотелось поскорее распрощаться. Дороговато, и народу много в поузаде. Целая общага набралась в четырехкомнатной квартире обычного дома. Постояльцы – молодые провинциалы, кто учиться приехал в мегаполис, кто – работать. По вечерам большинство собирается в гостиной болтать и смотреть телевизор.

Хозяйка поузады, тетушка лет пятидесяти с забавным именем Перп е туа (Perpetua) жила вместе с нами. Она была родом из провинциального городка Эуклидес да Кунья (Euclides da Cunha), в юности уехала в Салвадор на заработки и осталась в большом городе. Работала, как наши «челночники» – ездила за дешевым товаром в Парагвай (эта страна – латиноамериканский «Китай», там закупаются недорогими вещами невысокого качества – от одежды и обуви до электроники и бытовой техники) и продавала на рынке. Теперь она зарабатывала тем, что снимала четырехкомнатную квартиру и сдавала жилье внаем – по 2–3 человека в комнате. Уборку в поузаде Перпетуа делала сама. Она собирала у постояльцев одежду в стирку, загружала в машинку, чистые вещи сама гладила и разносила по комнатам. Каким-то образом Перпетуа умудрялась запоминать, какая вещь кому принадлежит. При мне ни разу не ошиблась.

Я быстро устала от того, что в доме слишком много народу. А для бразильцев это естественное состояние. В идеале, в бразильском доме приходится по комнате на человека, еще есть общая гостиная и гостевая комнаты. Но в таких условиях живут далеко не все. Часто большая разветвленная семья (скажем, женатый брат, замужняя сестра, их дети и родители) ютится в относительно небольшом доме или в квартире по два, три человека в комнате, а то и больше. Люди с детства привыкают к скученности, к постоянному присутствию кого-то рядом, и, похоже, не чувствуют потребности побыть в тишине и одиночестве. Дома болтают не переставая, включают телевизор, даже если не интересуются тем, что показывают – лишь бы шумовой фон был. Именно надоевший телевизор, который громко работал до 3 часов утра, послужил главной причиной моих энергичных поисков нового жилья.

Воровства или попыток пользоваться чужим без разрешения в поузаде не было, хотя комнаты нередко оставались открытыми в отсутствие жильцов. Перед тем как принять нового постояльца, Перпетуа наводила справки о его семье, заводила знакомство с родителями, хотя бы заочное – по телефону. Я попала к ней тоже не с улицы, а по рекомендации подруги-бразильянки. Все понимали: натворишь что-нибудь или хотя бы попадешь под подозрение – и папа, и мама будут знать, да еще каким-нибудь общим знакомым сообщат о «темных делишках». Поздние ночные прогулки Перпетуа тоже не поощряла. Сначала «сова», вернувшаяся заполночь, получала выговор в довольно мягкой форме. Если задержки допоздна продолжались, хозяйка докладывала родителям. Когда девушка начинала встречаться с молодым человеком, Перпетуа всегда просила привести его в гости и познакомить.

К парням она относилась не так строго, хотя и предпочитала знать их подружек. В этом была как немалая доля любопытства, свойственного «кумушкам» в любом уголке Земли, так и обоснованная мера безопасности. Перпетуа сама в 17 лет перебралась в мегаполис из глубинки и знала, каково деревенскому пареньку или девчонке в большом и неспокойном городе. Она старалась оградить постояльцев от людей, которым не доверяла. Если избранник не вызывал симпатии, она говорила девушке прямо, что о нем думает, и убеждала поразмыслить: стоит ли продолжать отношения. Некоторые прислушивались к ее мнению. Были и те, кто не соглашался, вступал в конфликт и выезжал из поузады. Слишком строгая хозяйка? Зато не было среди жильцов ни любителей «травки», ни девушек свободного поведения, ни людей, связанных с криминалом.

Перпетуа блюла добрую славу своего заведения. Жили мы, как большая семья под присмотром доброй, но строгой тетушки. Выпить банку пива в квартире не возбранялось. А вот купить ящик пива и устроить в доме шумную вечеринку – такое никому даже в голову не приходило. Пиво пили на улице, благо баров на Барра хватает.

Самой яркой чертой нашей «тетушки» была глубокая и беззаветная вера в Бога. То, что Господь существует, что Иисус Христос приходил на землю, чтобы принять муки за людские грехи, что душа бессмертна, и после физической кончины мы окажемся в раю, аду или чистилище, она считала азбучными истинами, подвергать малейшему сомнению которые было бы кощунством. Перпетуа получила свое имя в честь одной из католических ипостасей Девы Марии – Nossa Senhora do Perpé Socorro, что, примерно, переводится как Наша Владычица Вечная Спасительница. В гостиной висела большая картина, изображающая этот образ Богоматери. Художественный стиль напоминал православную икону, только на картине Сын смотрел не на Мать, а в сторону. Почти каждое утро Перпетуа вставала в шесть часов и к семи шла в церковь на мессу. Она не пропускала ни одного религиозного праздника.

В родных краях Перпетуи есть поверье, что, если в особый день марта совершить паломничество в часовню, которая стоит на горе Монте Санто (Monte Santo – дословно, «Святой холм»), простятся все грехи за год. Поэтому каждый год в марте Перпетуа ездила в свой родной город Эуклидес да Кунья (Euclides da Cunha), навещала отца и мать и совершала восхождение. Монте Санто находится в часе езды на автобусе от Эуклидеса.

Вот и тогда, когда я жила у нее, Перпетуа собралась на свою малую родину. Как на грех, из поузады уехали все жилицы, в девичьей комнате я была одна. Оставлять в доме меня и ребят хозяйке не хотелось. Мальчики все были тихие-мирные, никаких проблем для меня они создать не могли. А соседи что подумают? С мнением окружающих в Бразилии принято считаться. Не отправлять же меня в Россию? Проблема решилась по-бразильски просто: Перпетуа прихватила меня с собой.

Путешествие в «глубинку»

Эуклидес да Кунья только на карте называется городом, а сам по себе он – настоящая деревня, где кур больше, чем людей. Мама Перпетуи – бодрая 80-летняя старушка, живет в просторном деревянном доме вместе с двумя дочерьми, внучатой племянницей, правнуком и кем-то еще (сложно разобраться). У Перпетуи шесть сестер и один брат. Четверо из них живут в родном городке. Я поучаствовала во всех семейных визитах. Естественно, запуталась в том, кто кому кем приходится. Ни за что не запомнишь, если не записывать.

Мне повезло – в тот вечер в Эуклидесе был праздник. Центр селения – это очень маленький старинный город с островерхими церквями, каменными двухэтажными домами и площадью, вымощенной брусчаткой. В свете фонарей он выглядит очень красиво. На площади по периметру стояли палатки, где продавали пиво, кайпиринью, выпечку, включая такое типично деревенское лакомство, как бейжу – белый блин из мандиоковой муки с начинкой из гуйабады (джема из плода гуйаба), кокоса, сыра и т. д. Выступали артисты из Салвадора, играли молодежную бразильскую поп-музыку.

На следующий день я, Перпетуа и еще человек пять из ее семейства отправились в Монте Санто. Автобус привез нас в чистенький уютный городок, окруженный скалистыми горами. На вершине одной из них, на высоте 500 метров над уровнем моря, стоит маленькая церковь, построенная первыми переселенцами. Дорога к горному храму круто поднимается вверх. Она выложена крупными камнями. Взбираться по ней нелегко, поэтому для отдыха паломников на пути построены часовенки.

Природа здесь суровая и величественная. Климат в центральных областях штата Байя, как и в других северо-восточных штатах, очень отличается от побережья. Полгода – сухо и жарко, полгода – сезон дождей. В марте еще продолжается засушливый период. Растительности на склонах гор мало, деревья и кусты стоят без листвы. Тонкие сероватые ветви сливаются с облачным небом. Трава жухлая, блеклая, низкая. Обнажены древние скалы, иссеченные ветром утесы. Пространство просматривается далеко во все стороны. И всюду – бесконечные горбатые сопки, как волны застывшего океана. Во всем чувствуется застывшая, дремлющая мощь.

С вершины горы город Монте Санто выглядит маленьким, как набор детских кубиков: красные черепичные крыши, одноэтажные квадратные домики, круглая площадь в центре с зелеными горошинами подстриженных деревьев. (В свою очередь горы выглядят просто огромными, когда смотришь на них из города.)

Низкие плотные серые облака, кажется, плывут на уровне наших лиц. Будто вот-вот зацепят вершины соседних гор. Воздух наверху свежий и прохладный, дует ветер. Возле маленькой белой церкви на горе и на каменной тропе, ведущей к ней, сегодня многолюдно. На вершину поднимаются люди разных возрастов: от глубоких стариков до маленьких детей. Все тихие, серьезные, молчаливые.

Чтобы очиститься от грехов, нужно трижды обойти вокруг горной церкви. Во время этого крестного хода с макушки горы открываются панорамные виды окрестностей на многие километры. Самые дальние сопки кажутся серовато-голубыми, сливаются с небом. Их очертания размыты, словно они просвечивают сквозь какой-то туман. В таком месте волей-неволей задумаешься о быстротечности человеческой жизни и неизмеримом величии Создателя.

Под стать суровой природе и жители глубинных районов северо-востока Бразилии. Их называют сертанежо (sertanejo) от слова «сертан» (sertão) – так зовутся эти регионы. Они более сдержанны, более молчаливы, чем жители побережья океана, производят впечатление людей, углубленных в себя. При этом сертанежо отнюдь не отшельники. Жители глубинки гостеприимны, дружелюбны, умеют танцевать и играть на разных инструментах, любят шутки и веселые компании. В этих краях высоко ценятся смелость и отвага, сертанежо восхищаются храбрецами.

Всего лишь в двух часах езды на автобусе от Эуклидеса находятся руины легендарного поселения Канудос (Canudos), бразильской Вандеи. В последнюю декаду XIX века Канудос был религиозной общиной, куда стекались бедняки со всех окрестных районов. Ее лидером был Антонио Конселейро (Antônio Conselheiro), человек, получивший свое прозвище (конселейро – советник) за то, что хорошо знал Евангелие и давал советы, почерпнутые из священной книги. Это был харизматичный вождь, которого при жизни почитали как святого.

Канудос, вернее Бело Монте (Belo Monte), как его называли сами жители, был своего рода маленьким теократическим государством. Люди там работали сообща, сами пользовались плодами своего труда, с окружающим миром связи почти не имели, об оплате налогов не думали. Когда в стране была свергнута монархия и заявлено отделение церкви от государства, религиозные фанатики из Бело Монте расценили это как пришествие царства Антихриста на землю и в открытую заявили о том, что не признают новую власть.

Антонио Конселейро был объявлен опасным монархистом. Чтобы подавить мятеж, правительство направило в село войска. Сначала это были 100 полицейских под командованием лейтенанта. По пути они попали в засаду, подготовленную жителями вольного селения. Ценой отчаянного мужества плохо вооруженные крестьяне обратили полицейских в бегство. Была выслана вторая и третья военные экспедиции против Канудос. Обе гораздо более многочисленные, чем первая. Но и они не смогли подчинить мятежников. Тогда сам военный министр подготовил 4-тысячное войско, снабдив его лучшим вооружением той эпохи. Вся мощь государства обрушилась на провинциальную деревню, справиться с которой силами штата не удалось. Солдаты окружили Канудос, но взять его не могли. У крестьян было оружие, захваченное в боях с первыми экспедициями. Они сражались с беспримерным мужеством. Наконец, сам военный министр, маршал Карлос Машаду Биттенкурт (Carlos Machado Bittencourt) явился в Баию, чтобы лично командовать операцией. В октябре 1897 года Канудос был захвачен и обращен в руины.

В составе последней военной экспедиции был журналист Эуклидес да Кунья, который под впечатлением от увиденного написал книгу «Сертаны» (Os Sertões), вошедшую в число самых значимых произведений бразильской литературы. Книга подразделяется на три части: «Земля» (описание природы и климата), «Человек» (посвящено жителям сертана) и «Война». «Сертаны» по сей день служит своеобразной энциклопедией жизни северо-восточных, удаленных от океана, регионов Бразилии. В честь писателя был назван, точнее, переименован родной город Перпетуи. Раньше он назывался Кумби (Cumbe).

Жители окрестных городов и деревень гордятся мужеством своих земляков, хранят память о них. Еще бы: провинциальное селение, где проживали и трудились на земле около 25 тысяч человек, осмелилось бросить вызов государству. И продержалось целый год в неравной борьбе. Сам военный министр был вынужден оставить свой кабинет в Рио-де-Жанейро и приехать сюда, воевать с пастухами и землепашцами. Сертанежо по сей день любят подчеркивать свой независимый и храбрый нрав. Слово «вал е нче» (valente) – смелый, произносится с легким придыханием восторга.

Любимое развлечение сертанежо – вакейж а да (vaqueijada). Это соревнование пастухов (vaqueiro), которое по сути представляет собой эпизод их повседневного труда. Несколько всадников скачут вслед за быком. Убегающее животное нужно догнать, схватить за хвост и повалить. На первый взгляд, задача кажется невыполнимой – сбить с ног мчащуюся громадину и при этом самому не вывалиться из седла. Это возможно, только если объединить усилия всадника и коня. Лошадей для вакейжады тренируют несколько лет – учат по команде резко тормозить и двигаться с усилием в обратную сторону, чтобы плененный бык потерял равновесие. Пастух при этом прилагает все силы, чтобы не выпустить хвост пойманного животного. Можно представить, каково приходится человеку, которого тянут в разные стороны конь и бык! Нужны большая сила и отчаянная храбрость, чтобы заниматься таким видом спорта. Тем не менее, в участниках вакейжады не бывает недостатка.

Самый крупный чемпионат вакейро в штате Байя проходит в городке Серринья (Serrinha) в первую неделю сентября. На эту вакейжаду съезжаются самые известные спортсмены со всей страны. Вечером, после дня соревнований, в Серринье проходит шоу с участием самых популярных певцов и певиц северо-восточных штатов. Всегда кроме звезд поп-музыки в программе есть форр о – танцевальный бразильский кантри и сертанежо (это слово также употребляется для наименования жанра специфической деревенской музыки, где самые важные инструменты – гитара и аккордеон, а, например, барабанов может не быть вовсе). В этом музыкальном направлении большой популярностью пользуется дуэт Виктор и Лео (Victor & Leo) – новое поколение сертанежо, где играют на электрогитарах. Одно время их песня про влюбившегося в соседку паренька из многоквартирного дома звучала из каждого окна в Салвадоре. Эти сертанежо перешли уже на городскую романтику, сохранив напевный и плавный ритм, свойственный бразильской деревенской музыке.

Билеты на вакейжаду в Серринье появляются в продаже за 3–4 месяца и стоят дорого, поскольку дают право не только на просмотр состязаний, но и на вход на вечерние концерты.

Я во время путешествия в глубинку вакейжады не увидела. В городке Эуклидес да Кунья мне довелось только прокатиться на лошади, тренированной для таких соревнований. Это было сильное, красивое и на удивление послушное животное.

Квартира с музыкой

Вернувшись в Салвадор, я продолжила поиски жилья. Лучше всего делать это с помощью бразильских друзей. К сожалению, большинство квартирных хозяев полагают, что все иностранцы – богатые люди, и цену запрашивают соответствующую. Поэтому все переговоры вела не я сама, а кто-либо из моих приятелей. Подходящий вариант нашелся сам собой. Разговорились случайно с молодой преподавательницей школы танцев И зис Карлой (Ísis Carla) (в имени Изис ударение на первое «и», так в Бразилии произносится имя египетской богини Изиды, в честь которой была названа моя подруга), и она сказала, что хочет снять трехкомнатную квартиру в центре города и ищет соседку. Аренду предполагалось оплачивать пополам. Меня сначала насторожили размеры арендуемого помещения. Три комнаты, большая прихожая, она же – гостиная, кухня и так называемый «ареал ду трабальо» (комната, где стирают и сушат одежду). Да, еще балкон. Зачем нам двоим столько? Впрочем, моя часть оплаты была такой же, как я платила в поузаде Перпетуи, а место не в пример спокойнее. Здесь у меня отдельная комната, где можно закрыться и спокойно отдохнуть после наполненного событиями дня.

Поселились мы в исторической части города, в районе Дойс де Жульо (Dois de Julho), в двадцати минутах ходьбы от Пелоуриньо – исторического центра Салвадора. Название Дойс де Жульо, то есть «второе июля», было дано в честь Дня независимости Баии (об этом празднике речь пойдет позже). Наш дом был построен на кромке холма над морем. С балкона открывался великолепный вид на океан. К тому же балкон был достаточно велик, и здесь можно было выпить сока, а при желании и позагорать.

Телевизор у нас в доме был, но, слава Богу, Изис не любила сериалы, развлекательные передачи и тому подобный «шумовой фон». Она включала телевизор только для того, чтобы посмотреть DVD с редким фильмом или музыкой. Я с удовольствием присоединялась к просмотру: ее выбор меня устраивал.

Вообще моя соседка оказалась очень творческим человеком. Она преподавала народные танцы (danças populares) – историческое направление бразильских танцев, стоящее особняком от современной карнавальной самбы и афро. Этим танцам будет посвящен отдельный раздел. Кроме того, Изис училась на третьем курсе факультета музыки Федерального Университета штата Байя по специальности «пение». Когда мы съехались, она как раз закончила собирать музыкальную группу. К моей большой и искренней радости, местом репетиций стала наша прихожая-гостиная.

В группе участвовали пять человек. Лукас, аккордеонист, учился на факультете музыки на классического пианиста; Маркос, басист, был студентом того же факультета по специальности «классическая гитара». Двое других музыкантов играли на более экзотических инструментах. Одного из них называли «забумб е йро» – от названия большого барабана «заб у мба» (zabumba), второй – перкуссионист, играл, стуча палочкой по металлическому треугольнику, или управлялся со стальным станком, на котором были подвешены полые металлические трубочки, привинчены пластмассовые тарелки и еще какие-то штучки, из которых можно извлекать звук.

Группа называлась «Мария Койза» (Maria Coisa) по названию песни композитора-классика Луиса Гонзага (Luiz Gonzaga). Благодаря этому музыканту в стране обрели популярность северо-восточные народные музыкальные стили: байао (baião), шашаду (xaxado), форр о , сертанежо. Под эту музыку танцуют народные бразильские танцы. Изис не только преподавала их в школе, но и принимала участие в исследованиях этого культурного направления, в частности, выезжала в экспедиции в дальние деревни, выступала на семинарах и т. д.

За основу репертуара группы были взяты песни, которые в 1950-е годы исполняла ученица Луиса Гонзага – певица Марин е с (Marinês). Такой псевдоним появился в результате быстрого произнесения настоящего имени певицы – Мария Инес. Ребята прослушивали старые записи, сами подбирали партии Для своих инструментов, придумывали вариации. Я наблюдала весь творческий процесс. Музыканты собирались по вечерам, как раз когда заканчивались мои занятия. Приходя домой, я уже слышала звуки аккордеона и гитары, разносящиеся далеко. Дома я быстренько переодевалась, брала яблоко, пинью (pinha) – сладкий зеленый плод с сочной бледно-желтой мякотью, или стакан сока и усаживалась смотреть и слушать. Ребята на ходу изобретали разные варианты исполнения, улучшали звучание.

Большая часть сертанских песен – веселые, забавные, бытового или любовного содержания. Взять, к примеру, песенку про сеньора Малакияса, которая с 1950-х годов не теряет популярности. В ней говорится о том, что некий сеу Малакияс (сеньор Малакияс) приготовил 5 бочек кушанья из перца. В гости он пригласил, по одной версии, 40, по другой – 70 человек. Среди приглашенных была некая Мария Бента, которая сразу заявила: «Если острое, я есть не буду». «Можешь есть без страха, не острое», – успокоил ее Малакияс. А перец оказался очень жгучим! В качестве припева песни звучат слова возмущенной гостьи:

 
Ai, ai, ai seu Malaquias
Ai, ai, você disse que não ardia
Ai, ai, tá ardendo pra daná
Ai, ai, tá me dando uma agonia.
(Ай, сеу Малакияс, ты сказал, что не жжется, а он жжется так, что дальше некуда, ай, мне от него плохо!)
 

Другая нестареющая песня того же стиля «Ш о чи дас Менинас» (Xote das Meninas), то есть «танец девушек». В ней поется о сложной семейной ситуации – некая девушка весной перестала есть, спать, учиться… Отец привел ее к врачу, а доктор без всякого осмотра заявил: «Все дело в трудном возрасте этой девушки, от него нет лекарства во всей медицине». Припев:

 
Ela só quer,
só pensa em namorar.
(Она только хочет, только думает о том, чтобы влюбиться.)
 

Такие песни звучали в нашем доме. Я тоже подпевала. Добродушие, юмор, наблюдательность и вкус к жизни, выражающийся во внимании к каким-то подробностям, деталям, посредством которых передается настроение, очень свойственны сертанским песням. Это своего рода маленькие спектакли.

В репертуаре группы есть песня о злоключениях деревенской тетки, которая впервые в жизни собралась ехать на поезде, вошла в одну дверь, а в другую вышла, да так и осталась на станции (Trem da Central). Причем мелодия песенки очень приятная, напевная, и в тексте ситуация обыграна так, что невольно видишь мир глазами этой тетеньки, проникаешься к ней сочувствием, но не можешь не улыбнуться.

Кума Себастиана (Sebastiana), которую пригласили плясать на праздник в штате Параиба, а она не умела танцевать; аккордеонист Зе Кашанга, который отказался от гонорара при условии, что хозяин дома найдет другого музыканта, потому что сам он хотел поплясать (песня называется Pisa na Fulô, в дословном переводе – «Наступи на цветок», но исходя из контекста лучше перевести «Шагай по цветам»), и другие – обо всех этих людях сказано в нескольких словах текста песни, но выглядят они очень жизненно.

На мой взгляд, лучшая песня в репертуаре группы – «Бейся, сердце» (Bate corção). Это философское рассуждение о превратностях любви, о том, как трудно любить безответно, будучи неоцененным и непонятым. Несмотря на это, в рефрене поется:

 
Porque о que se leva dessa vida, corção
É о amor que a genie tem pra dar.
(To, что ценно в этой жизни, сердце <мое>, это любовь, которую ты можешь подарить.)
 

В сочетании с неспешной, красивой мелодией, грустной и оптимистичной одновременно, песня производит сильное впечатление. Пожалуй, она выражает не только грусть от неразделенной любви, но и бразильский стиль жизни: желание поделиться эмоциями, будь то любовь, радость, наслаждение, восхищение… Даже получать удовольствие от вкусной еды приятнее вместе. Не зря же Малакияс пригласил в гости 40 человек – щедрая душа!

По рекомендации Изис я попала в ансамбль народного танца «Аза Бранка», о чем расскажу в разделе Фестас Жунинас.

Кстати, почему наша, можно сказать, четырехкомнатная квартира сдавалась так дешево – за каких-то 800 реалов, я выяснила в конце мая. В самые влажные месяцы года – май, июнь, июль – с моря где-то в четыре-пять часов утра поднимался сильный туман. Соленая влага пронизывала все, что было в доме. Намного острее чувствовалась предутренняя прохлада. А отсыревшие подушки и матрас за весь день не успевали просохнуть как следует.

Прошло время, я переехала вновь, и на следующий год в этот сезон жила в той же части города, но уже на расстоянии где-то трех улиц от моря. Совсем недалеко от прежнего жилья, но на новом месте перепадов влажности по утрам не ощущалось и вещи не отсыревали.