Текст книги "История Англии для детей (фрагменты)"

Автор книги: Елена Чудинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

ТОМАС БЕКЕТ

Очень жаль, что мы должны подумать и о плохих событиях, относящихся к правлению Генриха.

Вспомни о том, как англы и саксы сделались христианами, и как в Англии появились первые монастыри. Много лет прошло с тех пор, и множество монастырей и соборов было возведено в Англии и в других странах. К тому времени, когда на английский трон поднялся Генрих Второй, священники и монахи уже давно подчинялись прежде всего не королю своей страны, а Папе Римскому, верховному первосвященнику. Если священник или монах совершал дурное дело, его судил не король, а церковный суд. Это происходило потому, что священник не был вассалом короля, а был вассалом Церкви. Дело в том, что король правил своей страной, и должен был думать прежде всего о благополучии своего народа. Церковь же была одна на все страны, и должна была думать об интересах христианской веры одинаково для всех стран. Поэтому естественно, что священники ни в одной стране не желали, чтобы король судил их таким же образом, как обычных подданных.

Но король Генрих, который очень много думал о благополучии своей страны, не захотел, чтобы было так. Он не хотел, чтобы на его земле кто-либо служил иным целям, чем интересы его королевства. Можно сказать об этом, что он был более прав как король, чем как христианин. И он стал думать, как этого добиться.

У него был друг по имени Томас Бекет, вельможа очень богатый и слывший весельчаком. История его рождения была очень необычна. Отец Томаса Бекета, по имени Гилберт Бекет, был богатым купцом. Однажды он решил отправиться в паломничество в Иерусалим. Кажется, мы еще не говорили с тобой о том, что такое паломничество. Паломничество – это путешествие, предпринимаемое с целью посетить священные места. Это могут быть могилы святых и мучеников за веру. В те времена, например, многие в Европе любили совершать паломничество в Испанию, к гробу Святого Якова Компостельского. Но самым почетным и опасным было путешествие в Святую Землю, где, как ты знаешь, явилась людям наша христианская религия. Самим Иерусалимом тогда владели христиане, но там все время шла война с арабами. И вот Гилберт Бекет стал пилигримом, так назывался человек, отправляющийся в паломничество, и пустился в путь. Но путешествие его сложилось несчастливо. Он попал в плен, и вместе с другими пленниками был продан в рабство арабскому эмиру. Невозможно описать тебе все тяготы такого плена. Но Гилберт Бекет был человеком редких дарований. Всего за несколько дней плена он выучил арабский язык. Узнав об этом, эмир пожелал увидеть его, полюбил и приблизил к себе. Бекет жил во дворце, ездил с эмиром на охоту, читал арабские книги. Но сердце его разрывалось от тоски по родине, а совесть терзалась мучениями других пленников. А у эмира была дочь тринадцати лет. И она привязалась к Бекету, и стала просить его научить ее христианской вере. Это было очень опасно, но Бекет рассказывал девушке, что мог. Так прошло около года. Но однажды товарищи Бекета по плену сказали ему, что затевают побег. Бекет не колеблясь решил к ним присоединиться. Они бежали, и после многих трудностей и приключений достигли Англии. Но дочь эмира не захотела забыть Бекета. Она была храброй девушкой. Переодевшись служанкой, она покинула отцовский дворец и сумела договориться с корабельщиками. Одна-одинешенька, дочь эмира добралась до Англии, зная по английски только два слова «Лондон» и «Гилберт». И эти два слова довели ее до Лондона и до дома купца Бекета. Представь себе, как потрясен был Бекет, когда увидел на своем пороге измученную тяжелой дорогой и непривычным английским холодом девушку! Он понял, что ему посчастливилось заслужить редкую и благородную любовь. Бекет поручил девушку заботам своих родственниц, в чем она очень нуждалась, а сам поспешил позаботиться об ее обращении в христианство. При крещении дочери эмира было дано имя Мэри. Вскоре состоялась свадьба. Когда Мэри Бекет стало известно, что она ждет ребенка, ей приснился странный сон. Ей приснилось, будто она родила мальчика, и заворачивает его в пеленки. И вдруг пеленки начинают краснеть и блестеть, словно шелковая мантия Архиепископа. Она продолжает заворачивать младенца в этот алый шелк, но шелка становится все больше, и он покрывает всю землю вокруг. И она понимает, что это не шелк, а кровь. Мальчик родился и был назван Томасом. А про сон Мэри Бекет вскоре почти забыли, так так ничто в поведении и характере юного Томаса не говорило ни о каком духовном призвании.

Унаследовав состояние отца, Томас Бекет больше всего полюбил модные наряды и праздненства. Частенько они с королем распивали вино в веселой компании.

И вот умер прежний Архиепископ Кентерберийский. Король имел право назначить кого он хотел на этот пост, если Папа не был против. И король подумал, что было бы хорошо, если бы его старый друг Томас Бекет принял духовный сан и стал Архиепископом Кентерберийским. Такой человек позволит королю многое делать по-своему, думал Генрих.

И вот Томас Бекет стал Архиепископом Кентерберийским. На следующий день после этого события он роздал бедным все свое богатство. Он забыл и думать о пирах. Свое время он стал проводить в постах и молитвах. К власенице, которую он носил, страшно было даже притронуться.

И он сказал королю, что никогда не позволит судить духовенство судом короля.

Король впал в ярость. Он совсем не узнавал человека, которого хотел сделать своим послушным орудием. Между прежними друзьями произошла страшная ссора.

Друзья уговорили Бекета бежать во Францию, чтобы король не заточил его в тюрьму. Сначала он последовал этому совету. Король Людовик VII дал ему укрыться в тихом монастыре в Пуату. Но Бекет пробыл там недолго. Он сказал друзьям, что ему явилась Богоматерь и велела возвращаться в Англию. Он показал им каменный сосуд, сказав, что в нем содержится миро, то есть особое ароматное масло для коронации, сказав, что получил его из рук Богоматери. Предназначалось миро для того, чтобы помазать им на коронации пятого по счету потомка Генриха в знак того, что он прощен. «Прощен – за что?!» – спросили Бекета оробевшие друзья. «За мою смерть», – ответил Бекет и стал собираться в дорогу.

И вот он вернулся в Англию, и спор их с королем возобновился.

И вот настал печальный день, когда король в гневе воскликнул: «О, кто бы избавил меня от этого Бекета!!».

Эти слова услышали четверо его приближенных, которым очень хотелось угодить королю и добиться его милостей. И они вскочили на коней, и отправились в Кентербери. Они достигли Кентербери в тот час, когда Архиепископ служил у алтаря вечерню. Монахи испугались, увидя, как спешиваются вооруженные люди и стали уговаривать Бекета разрешить им затворить прочные двери монастырской церкви. Но Бекет ответил, что всякий волен войти в церковь во время вечерни, и запирать двери нельзя. И он стал молиться перед алтарем, а со двора послышались злобные крики и лязг оружия. Монахи в страхе разбежались из церкви, но Бекет продолжал молиться как ни в чем не бывало. Тут злодеи напали на него и убили с большой жестокостью.

Убийство Томаса Бекета. Фреска

Черное, страшное дело! Как должен был сожалеть король Генрих о своих гневных словах, соблазнивших корыстных злодеев! Но ничто не могло исправить последствий одной минуты горячности. Народ не мог простить королю убийства любимого всеми за праведную жизнь Бекета.

ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ

Как я уже говорила, в далекие времена вопрос о престолонаследии решался не так просто, как теперь. Сейчас престол переходит от короля к его сыну, а брат наследует его в том случае, если после короля не остается ни сына, ни дочери. Тогда же вопрос решался иногда в пользу брата, иногда в пользу сына.

Из трех братьев принцев Готфрид был старше Джона, но он умер раньше Ричарда, а то престол достался бы ему. У Ричарда не было ни сына, ни дочери. Но зато у Готфрида был сын Артур, еще маленький ребенок. Когда вся страна оплакивала Ричарда, принц Джон воспользовался случаем и взошел на трон прежде, чем англичане задумались, у кого из двоих больше прав. Но потом они начали думать над этим. И думали тем больше, чем больше были недовольны правлением Джона. Это наполнило сердце Джона злобой.

Он очень хотел убить принца Артура, но боялся, что это не сойдет ему с рук.

И вот Джон надумал тайком ослепить Артура, так как слепой принц был бы не пригоден стать королем. И он приказал человеку по имени Губерт де Бург нанять двух злодеев, чтобы выколоть Артуру глаза.

Но когда они вошли с каленым железом в комнату башни, где находился Артур, маленький мальчик испугался их вида и горько заплакал. Он понял, чего они хотят, но не попытался спрятаться от них, а бросился к Губерту, обнял его за шею, и стал уговаривать не делать этого злого дела. И вид его был так трогателен, что ни Губерт, ни нанятые злодеи не посмели поднять руку на беззащитное дитя. Они вышли и побросали свои презренные орудия к ногам короля Иоанна, который поджидал за дверью.

Но король Иоанн был хуже, чем любой из тех, кто способен совершить преступление за деньги. Он забрал племянника от Губерта и поместил в Руане, главном городе Нормандии, которая тогда еще принадлежала Англии. Ясно, что он хотел осуществить свои черные замыслы подальше от англичан.

И вот, однажды ночью, Артур услышал стук в ворота. Можешь себе представить, что мог подумать он, увидя своего дядю со слугой, таким же дурным, как и господин. Слугу звали Малук. Этот Малук схватил принца за руку и поразил кинжалом в грудь, а затем бросил его тело в протекавшую снизу реку. А король стоял и наблюдал, чтобы все это было сделано. Вот уж кто мог бы говорить о родстве с Дьяволом с большими основаниями, чем бедный Ричард!

В Англии было объявлено, что принц Артур утонул, когда перевернулась лодка, в которой он ехал со своим дядей. Проверить было трудно, так как Нормандия далеко от Англии, но это вызвало большие сомнения.

Затем Иоанн, видимо не наученный историей Томаса Бекета, случившейся в правление его отца, отказался подчиняться Папе Римскому в делах, касавшихся церкви. И он зашел в этом так далеко, что Папа Иннокентий III в гневе наложил на Англию интердикт. Здесь я должна объяснить тебе, что это такое.

Представь себе английский город давних лет – Лондон или Йорк. Если мы с тобой мысленно пройдем по его улицам, когда на страну наложен интердикт, мы не сразу поймем, отчего люди на них так печальны. Солнце весело светит с небес, скрипят телеги, ржут лошади, стучат молоты о наковальни, тянет свежим хлебом из пекарни… И все же что-то не так. Не гремит над городом веселый перезвон колоколов, хотя время идет к вечерне. Растерянные нищие горюют на ступеньках церкви – на дверях ее тяжелый замок. Вот идет нам навстречу влюбленная пара, но лица юноши и девушки грустны. Они не знают, когда смогут пожениться – священнику запрещено венчать. И совсем уж страшная картина предстанет нашему взору за глухими ставнями дома, из которого доносится плач. В доме стоит гроб. Но не только о потере близкого горюет безутешная семья. Покойный не будет отпет в церкви и ляжет в землю без молитвы. Интердикт – отлучение страны от церкви. Вот, какому бедствию подверг страну король Иоанн!

Надо ли удивляться тому, что английский народ очень устал от безобразий короля. Но тем не менее это был законный король, и народ Англии не хотел бы свергать его с престола. Вместо этого англичане стали думать о том, как бы поменьше страдать в случае, когда попадается плохой король. И вот знатные бароны, епископы и джентльмены решили, что должны быть более свободны в своих решениях. И они написали королю, что народ должен иметь такие же права, как были при королях до Завоевания.

Сначала король не хотел даже и слушать послание баронов, и чуть не затеял гражданскую войну, но вовремя обнаружил, что на его стороне способны выступить только семеро из них, а против встанут более сотни. Тогда он согласился встретиться с баронами в месте, называемом Раннимед, недалеко от Виндзора.

Упомянутый Раннимед находился на берегу Темзы, и многие тысячи английских свободных крестьян – йоменов, рыцарей и джентльменов собрались в тот день на берегу. Они смотрели, как роскошно украшенные ладьи короля Иоанна отплывают от Раннимнда к маленькому островку, который и по сию пору зовется островом Великой Хартии. Короля сопровождала большая свита баронов – это было почетно, но также и мешало ему сбежать. А на этом островке уже был подготовлен пергамент, на котором было написано большое количество хороших законов, мешающих королям поступать жестоко и несправедливо и покушаться на свободу народа. Перечти главу о законах саксов, если ты немного забыл, что это означает.

Прочтя пергамент, король Иоанн был в ярости. Он с радостью изорвал бы его на куски и растоптал ногами, но вокруг стояли бароны, и по их лицам было заметно, что они не намерены шутить. Не очень приятно было королю видеть этих суровых баронов, их руки в железных перчатках на рукоятях мечей! Да и вокруг острова не разглядеть было реки – столько больших лодок и маленьких плетеных лодочек стояло меж ним и берегом. Не сбежать было злому королю! И он поставил свою подпись на пергаменте.

Этот пергамент был назван Великой Хартией. Многие называют ее по латыни – Magna Charta. Ты должен запомнить это название и понять, что этот день был великим днем для Англии – он имеет огромное значение и для нас, живущих сейчас. Мы знаем, что английские короли должны хранить обещание Джона, данное народу в Раннимеде. Народ не служит прихотям короля, но король служит благополучию своего народа. И король не имеет права без суда убивать кого бы то ни было или бросать в тюрьму.

Конец правления Иоанна был несчастливым: всеми нелюбимый, он умер в ничтожестве. Говорят, что причиною его смерти было обжорство: он объелся персиками, которые запивал пивом. Но едва ли мы с тобой очень удивимся, если ученые историки выяснят, что его кто-нибудь отравил.

КОРОЛЬ РОБЕРТ И ПАУЧОК

Роберт Брюс решил стать королем и открыто выступить против англичан. Поэтому он не стал спрашивать согласия короля Эдварда, а приказал готовиться к коронации. И очень многим шотландцам это пришлось по нраву.

Но граф Фэйрский был не из тех, кто это одобрил. Быть может ты помнишь, что потомки доблестного Макфуфа некогда были удостоились чести возлагать корону на шотландских королей. Именно этим потомком и был граф Фэйр. И услышав, что Брюс хочет короноваться назло Эдварду, он страшно испугался. Ведь если он возложит корону на Брюса, гнев грозного короля, который, без сомнения, быстро расправится с гордецом, падет и на него! И Фэйр отказался принять участие в коронации.

Все проклинали трусость Фэйра, но никто не знал, как быть: что за коронация без потомка Макфдуфа!

Но у графа Фэйра была сестра, графиня Буханская, которая оказалась храбрее его. И она сказала, что сама возложит корону на голову Брюса, потому, что нигде не сказано, что потомок Макдуфа непременно должен быть мужчиной. Коронация состоялась в Сконском Аббатстве, при большом стечении шотладцев, желавших продолжать дело Уоллеса. Это была странная коронация: корону возлагала женщина, а сама корона бьыла всего лишь скромным золотым обручем, наскоро выкованным кузнецом: ведь настоящую королевскую корону Шотландии Эдвард увез в Лондон. Но более всего жалели о Сконском Камне. Случилось это 29-го марта 1306 года.

Гнев Эдварда был ужасен. Он поклялся жестоко разделаться с Брюсом. Надо сказать, что король дал себе и другое обещание: он зарекся, что Брюс будет последним христианином, против которого он обнажит меч. Победив Брюса, он решил идти в Святую Землю бить сарацин. Но этому не суждено было сбыться.

И король Эдвард бросил на Брюса проверенные войска. 19-го мая Брюс был наголову разбит графом Пэмброком. Под Брюсом была убита лошадь, а сам он спасся только потому, что человек, настигший его, оказался шотландцем, хотя и служил в английском войске. Он не решился пленить Брюса, которого ожидала в этом случае позорная и ужасная смерть.

Затем Брюс был разбит еще в одном сражении, которое происходило высоко в горах. Надо сказать, что в этом бою Брюс повел себя очень благородно: он ушел самым последним из своих людей, защищая узкую теснину, через которую пролегал путь к отступлению. Рыцарь по имени Мак-Дугал, верный данной Эдварду присяге, хотел задержать Брюса, но тот ударил его мечом. Падая, Мак-Дугал схватил Брюса за аграф на плаще. Мертвая рука не хотела разжиматься, и Брюсу пришлось сбросить плащ вместе с аграфом. Сам плащ давно истлел, но аграф до сих пор хранится в имении Мак-Дугалов Лорнских.

Сражение за сражением проигрывал Брюс, и всякий раз поднимался снова и набирал новые войска. Иногда он скрывался в лесах, как гонимый охотниками зверь, не имея крова над головой. Его жена и дочь, захваченные англичанами, долго томились в страшной железной клетке в Лодоне. Но Роберт Брюс не сдавался.

Не могу не рассказать тебе здесь легенды, которую так любят шотландцы. Однажды, в очередной раз разбитый Эдвардом, Роберт Брюс упал духом. Сколько молодых благородных шотландцев, увлеченных им на битву, лежали теперь бездыханными и иссеченными на поле брани, и вороны выклевывали им глаза! Королю казалось, что рыдания их жен и матерей неотступно звучат в его ушах. И все эти воины пали зря! Он не привел их к победе. Что делать теперь? Вновь собирать войска, вновь идти на Эдварда, вновь быть разбитым, вновь скитаться по лесам, радуясь ночлегу в убогой лачуге дровосека? Нет, довольно шотландской крови! Король решил бросить все и ехать в Святую Землю смиренным паломником, вымаливать прощенье за тех, кого он обрек смерти на поле бесславной брани.

С полным скорби сердцем, король Роберт достиг небольшой гавани и стал ждать корабля, идущего в Палестину. Тут я должна напомнить тебе, что в те времена корабли ходили не по расписанию, как наши нынешние пароходы. Мало кто мог заранее сказать, в какой точно день ему удастся отплыть в нужном направлении. Король, под видом простого рыцаря, остановился в бедном домишке каких-то прибрежных жителей, и стал ждать, когда прибудет корабль. Но корабль задерживался. Ожидание томило короля. Полный печали, он часами лежал в убогом доме на лавке, не в силах занять себя чем-нибудь. Однажды он заметил паучка, плетущего под потолком свою паутину. Король лежал и безразлично наблюдал, как работает паук. Но вот пауку понадобилось перекинуть нить на соседнюю балку. Он приготовился к длинному броску – и потерпел неудачу. Но что это? Паучок вновь изготовился штурмовать балку. Новый бросок – вторая неудача. Теперь он отступится – задуманное оказалось не по плечу. Третья попытка… Король уже с интересом наблюдал за крошечной тварью. Четвертая попытка… Королю отчего-то очень захотелось, чтобы паук смог укрепиться на балке. Пятая попытка! Вновь неудача! Неужели паук отступится? Шестая попытка! Брюс приподнялся от волнения на лавке. Ведь как раз шесть больших сражений проиграл он Эдварду… Седьмая попытка! Незримая нить натянулась. Паучок заскользил между балками, продолжая свой труд.

«Спасибо тебе за урок, малая тварь, мне никогда его не забыть», – произнес король Роберт, поднимаясь. Рука его легла на рукоять меча.

«Эй, благородный лорд, собирайся – корабль на горизонте!» – закричал с порога вошедший человек.

«Так и пусть на нем плывет кто хочет», – ответил Роберт Брюс. В недоумении смотрели прибрежные жители, как странный рыцарь заседлал коня и пустился в обратный путь. Король спешил собирать войска для борьбы с Эдвардом.

Позже ты узнаешь, что терпение, которому научил Брюса паучок, оказалось вознагражденным. А когда тебе доведется побывать в Шотландии, ты, быть может, обратишь внимание на то, что тамошние крестьянки до полусмерти пугаются, если кто-то случайно убъет паучка и ждут беды. Это, конечно же, глупое суеверие.

УБИЙСТВО ПИРСА ДЕ ГАВЕСТОНА

После смерти старого короля вместо войн пошли развлечения и турниры. Ох уж и веселились Эдвард с его любимым другом! Самым большим был Уэллингфордский турнир. Пирс де Гавестон побеждал на нем всех и сбрасывал с коней. Кузена короля, Ланкастера, он победил и обозвал «боровом», графа Уорика – победил и обозвал «черным псом Арденнским». И они затаили на него зло.

Не очень нравилось знатным людям и то, что у Гавестона всегда были в запасе пустые пергаменты, подписанные королем. Он мог на них написать любой приказ, какой хотел, и этот приказ считался королевским. Такой власти еще не бывало ни у кого.

А еще у Пирса были доспехи из чистого золота, каких никто не имел ни до ни после него.

Также никто и никогда кроме де Гавестона не имел права свободной охоты во всех королевских владениях.

Не нравилось им и то, что король отдал другу в жены девушку из королевского дома, Маргариту де Клер.

И однажды, собрав войска, Уорик и Ланкастер вероломно захватили Пирса де Гавестона в плен. Случилось это рано утром в месте под названием Деддингтон. Люди Уорика захватили Пирса спящим и связали. Он был полураздет, и многие обратили внимание на то, что на шее, вместо нательного креста, у Пирса висела большая жемчужина странной формы.

«Узнаешь меня? – спросил с коня Уорик, когда связанного Пирса вывели во двор. – Я – Черный Пес Арденнский!».

А Томас Ланкастер подъехал и ударил Пирса сапогом в губы.

Привязав веревку к седлу, Гавестона увели пешим из Деддингтона. Когда селение осталось позади, они велели двум солдатам из Уэльса убить его в чистом поле. Они знали, что король не захочет мстить солдатам из своего любимого Уэльса, а сами надеялись остаться в тени, но это не удалось. Убить же его велели так: одному солдату – отрубить Пирсу голову, а другому, в это же время, пронзить ему сердце мечом. Это может показаться странным, но все они считали Пирса колдуном, и поступили согласно тогдашним суевериям о том, как надо убивать колдунов и оборотней. По этой же причине ни Ланкастер ни Уорик не захотели видеть, как убивают Гавестона, а ждали, пока это убийство происходило, вместе со своими людьми на изрядном расстоянии. И по этой же причине, когда дело было сделано, они велели солдатам отнести его голову на некоторое расстояние от тела. В те времена считалось, что если голова будет приложена к телу, то сила колдуна не умрет вместе с ним. Вздохнув с облегчением, они уехали в замок Уорик, оставив тело непогребенным.

Я думаю, что по случаю избавления от ненавистного Пирса, все сели пировать. А несколькими часами спустя этими местами ехали булочники, державшие путь в Оксфорд.

«Гляди-ка, – сказал один из них, – видать разбойники убили и раздели какого-то беднягу! А он, похоже, из благородных – вон из какой ткани та одежда, что на нем осталась!»

«Экое злое дело, – отвечал второй. – Но как же нам поступить? Не бросать же несчастного как падаль! Но куда его везти, мы не знаем!»

«Отвезем-ка его к лорду Уорику, быть может он знаком с этим дворянином!»

И добрые булочники уложили тело и голову на телегу.

«Э, так не пойдет, – сказал один. – Телегу станет трясти по ухабам – негоже, чтобы голова каталась по дну, как кочан капусты. Приставим-ка ее к шее, да приложим палочку и прикрутим веревкой».

Так они и поступили.

А Уорик с Ланкастером пировали в замке. Веселье было в самом разгаре, когда в залу вбежал бледный как смерть слуга.

«Взглините, милорд! – дрожа от страха, воскликнул он. – Взгляните, что там внизу!»

И как ни бледен был слуга, а Уорик побледнел много сильнее, когда увидел телегу у запертых ворот. Надо сказать, что как раз он-то и считался знатоком по колдовству, о котором прочел много книг. Он и указывал, как надо убивать Пирса, а остальные его слушались. Увидя, что голова соприкоснулась с шеей, он подумал, что теперь ему не удастся спастись от посмертной мести колдуна. Трудно сказать, насколько обоснован был его испуг, но известно, что с этого дня Уорик как-то отошел от государственных дел, уединившись в своем замке. Через несколько лет он умер еще довольно молодым.

А удивленные булочники, поняв, что никто в замке Уорик не хочет отворить ворота для мертвого гостя, поехали в Оксфорд и передали там тело братьям-доминиканцам.