Текст книги "Я, Анна, лежала желанная"

Автор книги: Елена Махровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Елена Махровская
Я, Анна, лежала желанная

0) По замыслу, это 1 глава. Понаехали.

В столовой в тот день было душно, воздух плотен и густ. Очередь, чувствуя это, старалась ужаться и дать ему больше места. Под натиском огромного живота Галя прильнула к сильному мужскому плечу. Мужчина поёжился, но отодвинуться не сумел: впереди него стояла юная девушка и долго не могла расплатиться.

***

Сзади постоянно давили. У Гали взмокла спина, она хотела сказать «не толкайтесь», обернулась и постеснялась. За ней стояла натуральная грозовая туча: масса, объём и состояние – всё выдавало её. Галя вздохнула и получила новый толчок. У кассирши закончилась лента.

***

Очередь роптала и сыпала банальные шутки. Галя на кассиршу смотрела томно, мужчина, на котором она отдыхала – нетерпеливо, а девушка – истерично. Наконец-то чек выполз и настала их очередь.

– Вам пробивать вместе?

– Нет, – ответили они одновременно.

– Да, – ответили они одновременно.

– Так «да» или «нет»?

– Нет, – мужчина поднял руку, как в школе.

– Почему? – Кротко глянула на него Галя.

– Она ещё спрашивает! О времена, о нравы!

– Решайте же! – Вскричала кассирша.

– Нет, конечно! – откликнулись они в унисон.

– Да, разумеется! – откликнулись они в унисон.

– Мне с вами тут некогда! У меня очередь голодных людей! – и она выбила им общий чек. – Доругаетесь дома! – и сама рассмеялась удачной шутке.

***

Галя поспешила сесть с мужчиной за один стол. Хотела извиниться и поблагодарить.

– Всегда так делаешь? – Опередил он её.

– Да нет.

– Да ладно.

– Это, правда, случайно вышло.

Он согласно кивнул:

– Оправдывайся, я слушаю.

– Никогда. Но тут помог тыл.

Он взглянул в сторону кассы.

– А, вон та тётя-туча? Надёжный тыл у тебя. Что ж, будем знакомы – я Руслан. Русь, природа.

– А я Галя. Птица, судьба, – добавила она вдруг.

***

Они поели и вышли из столовой вместе. На улице было свежо, солнечно и немного шумело. Это был день заезда отдыхающих в санаторий.

1) По замыслу, это 2 глава. Городок.

«Я лежу на траве, пузом кверху, и сороки хохочут надо мной. Впрочем, нет, где-то сбоку, на проводах, сидят, рассыпаются коротким старушечьим смехом». Она писала мужу замысловатые письма странного содержания. Он писал ей в ответ: «Рогалик, я очень скучаю по тебе!»

***

Галя тоже скучала по мужу, даже плакала, когда уезжала, но, к сожалению, понимала, что роман никак не может быть лишним. Чем больше любви, тем больше любви во вселенной. И она решила прокрутить здесь роман. Например, хоть с Русланом. Он умён, красив, молод. Она умна, молода и красива. Выйдет отличная пара.

***

Но с Русланом пара не вышла. Не потому, что он был против, а потому, что у него дама сердца уже имелась, на удивление глупая и с дурным вкусом во всём остальном. Она издали уже щебетала ему дежурные пошлые нежности. Подойдя, оглядела Галю высокомерно-заученно, взяла Руслана под руку с чувством собственного и утащила прочь.

2) По замыслу, это 3 глава. Пара-дайз.

А у Гали был жёсткий принцип: мужчин не уводить, брать только ничьё. С детства мать приучила: брать чужое нельзя. Значит, надо найти свободное: умное, интересное и молодое.

***

Галя осмотрелась вокруг. Это был детский лагерь, оборудованный под санаторий. Это был Городок – и по названию, и по сути. Корпуса жилые, административный корпус, Дом культуры и отдыха, фитнесс-центр. Появились даже маленькие лавчонки, торгующие чем попало: сегодня одним товаром, завтра – другим. Дело в том, что окружающие деревни приходили часто сюда, и любили покупать всякие там диковинки.

***

Всё это разделяли ухоженные тихие улочки, сиреневые аллеи, фруктовый сад и по центру – огромный фонтан. Он был выстроен гораздо позже всего остального и рассчитан на главный людской праздник августа. Вообще всё здесь предусмотрено для людей и их нужд: в кустах сирени прятались туалеты, на газонах – шезлонги, у фонтана – кабинки для раздевания. В саду – фрукты и ягоды можно есть, как есть, рвать цветы и дремать в гамаке.

***

Здесь был рай. Русский, платный, но – рай. Маленькие беседки с чайным столом, почта-дупло для любовных записок. Покой, чистота воздуха и красота вида. Здесь был рай для двоих, а Галя была одна.

3) По замыслу, это 4 глава. СС.

Раздался крик Сирены.

– Мстить нельзя, убивать нельзя!

–Что, что такое с девочкой? – Вопрошали одни.

– Что случилось, отчего она плачет? – Испугались другие.

Истеричная юная девушка, бледная, как луна на исходе, стояла в кругу людей, желавших добра, и стремилась прорвать этот круг и из оцепления выйти. К Сирене бросилась Капа:

– Успокойся, пойдём со мной.

Она уводила Сирену как маленького ребёнка, и взглядом просила прощения за нелепое поведение его. Сирена влеклась за ней послушно и неохотно, но больше ей доверяя, чем остальным. Уходя, она обернулась и повторила: Мстить – бессмысленно, убивать – нельзя.

***

– Дети, дети, сосредоточьтесь! – Захлопал в ладоши Силантий. Будем фотографироваться! Глядите скорей, сейчас отсюда вылетит птичка!

Дети – большие и маленькие, худые и толстые, бухгалтера и инженеры, домохозяйки и менеджеры – приняли свои любимые позы. Кто-то губами подался вперёд, кто-то грудь оттопырил, а Жанна повернулась спиной и отвесила низкий поклон.

– Как вам моя жопа? – спросила она. Никто не ответил: мальчикам было плевать, девочки стали придумывать что-то не менее яркое. Галя стояла в позе «солдат в почётном карауле» и молча всех осуждала. К ней сзади подкрался Толик и на ушко спросил очень громко:

– Давно играете?

– Я здесь не играю, – вздрогнула Галя.

– А что ты здесь делаешь?

***

Вернулась Капитолина. Галя бросилась к ней:

– Капа, это твоя знакомая?

– Нет, просто девушка.

– А что с ней случилось?

– Не знаю, просто истерика.

– Как, не знаешь? Ты что, даже не спросила, что с ней случилось?!

– Нет, конечно. Беды у всех одни: или кто-то умер, или родился.

– Как же так, как же так…

– Да вы меня все достали! – Закричал багровый Силантий. – Играйте одни! – Он развернулся и ушёл корявой походкой, сильно припадая на одну ногу. «Дети» шумели, галдели, как во время «тихого часа», никто не заметил, что Сила ушёл. Игра продолжалась.

4) По замыслу, это 5 глава. Разлука.

Галя знала, что Руслан очень занят, он работал над какими-то текстами, составлял таблицы, анкеты заполнял. И Любаша от него ни на шаг. Успевала при этом и на других внимание обратить, и своего не упустить никуда. Так что виделись они с Галей редко, но свиданья эти были насыщенны, как вода в мёртвом море. Он говорил ей:

– Устал.

– Долго ещё тебе?

– Скоро закончу. Я даже курить снова начал, жена дома расстроится.

Расстроилась и Галя, но виду не подала, из уважения к другу. Что толку женщину осуждать, которую мужчина выбрал? Иным нужна жена – поводырь, жена – в-доме-хозяин, чтоб переложить на неё ту часть забот, о которой не хочется или некогда думать. Галя, в отличие, была жена – собеседник, жена – партнёр, а соловья баснями, хоть, как говориться, не накормишь, но и без басен ему тоска.

***

Поэтому Галя терпеливо ждала. Она вдруг легко сошлась с «горожанами», вовлекла их в новые игры, которые приняли, однако, не все. Красавица Жанна, привыкшая к тому, что она – это ось, вокруг которой все танцуют, пляшут, поют, и восторгаются, и подражают – в такие игры не играла. Она, увидя толпу резвящихся и весело хохочущих, плечами пожимала: «Ну вы как дети, прям как дети», и уходила прочь. Никто не реагировал, не обижался, не гнался следом: по-прежнему, когда хотелось красоты – шли к Жанне, а к Гале шли похохотать.

***

И вот настал тот чудный, долгожданный, незабвенный день. Проходя мимо, в парке, Руслан шепнул ей: «За ужином сегодня». Любаша тут же встрепенулась: «За ужином? Что будет за ужином? А я уеду… А что будет за ужином, Руслан?» Он тяжело вздохнул: «За ужином идёт отбой». Она всё же заподозрила, что он имел в виду не то, каким-то внутренним бабьим чутьём поняла. Но он повернул лицо к ней таким каменным, что подозрения были тут же исключены.

***

А вот за ужином случилось страшное. Он объявил, что уезжает. Не дожидаясь конца смены.

– Ты слышала, наверное, что переаттестация у нас. Чем раньше из отпуска выйду, тем лучше. Не плачь, дорогая. Ну… вот тебе мой номер, звони. Только не забывай, что я женат, и что у нас во времени разница, и что я почти всегда на работе,

– Не забуду, конечно, только зачем же тогда звонить-то?

– Ты не поняла. Если что случится – звони. Забудь, что женат, забудь, сколько времени. Сразу звони. Обязательно.

5) Это просто очередная глава.

«Если у вас случились ягоды, и вы хотите сварить компот, сварите его вот как. Возьмите кастрюльку, по возможности из нержавейки. По невозможности сойдёт эмалированная, а по нужде – и алюминиевая. Если ягодок у вас грамм двести-триста, то воды для них налейте…»

***

Галя вела такой дневник. Записывала всякие рецепты, что собирала, что придумала сама, недорогие, хитрые придумки и просто, что ей понравилось. Она училась в украинской школе, недолго, но впечатлений ей хватило на всю жизнь. Там были лучшие друзья, лучший директор и лучшая в её жизни учительница. Школьный дневник там назывался «щоденник», что в переводе «что-ни-день». Ей думалось, для дневника это самое подходящее название: приходится готовить, что ни день.

***

«…И если ягодок у вас грамм двести-триста, то воды для них налейте в пустую кастрюлю литр-полтора, пусть будет сочным. Дать закипеть, всыпать полсахарницы песку. Стандартной сахарницы половина – это примерно стакан, чуть больше, а дальше нужно пробовать, вода должна быть не подслащённой, а ярко-сладкой, и сахар – полностью растворённым в ней. Тогда можно засыпать ягоды, закипит она быстро, тогда убавить и крышкой прикрыть, пусть слабенько покипит минуту-две. Чем мягче ягода, тем меньше ей вариться. При этом пробовать: как станет в воде самая яркая сочность, так сразу снимать. Снять вовсе с плиты, и крышку докрыть. Пить, как остынет, кому в охотку – и тёплым.

Конечно, бывают случаи, когда нужно сварить очень жидко, но иногда всё же делайте именно так».

6) Первая глава от предыдущей. Гриша.

Внутри щемило: мешало радоваться, мешало жить. Она и не поняла сама, с чего вчера расплакалась. Может, предвестье осени. Или просто сентиментальный настрой. Но точно не из-за уехавшего друга, точно нет. Друзей вон сколько – никто ни по кому не плачет. Что плакать-то? Есть телефон, есть социальные сети. Конечно, Руська не такой, как все, конечно, он особенный, он лучший. Но ведь не пропал же, не умер. Что плакать-то. Нет, это просто август.

***

Аллеи пахли ландышами, липами, сиренью, затем шиповником и розами и примесями трав. Сейчас был запах ровный, тихий, приятный и знакомый. «Пионы», втянула носом Галя. Цвели пионы, лилии, зрел август, но из всего – из ароматных яблок, жёлтых клумб – над всем довлел любимый запах. Пионы. Большие пухлые шары. Пион – как петь, но не словами. В их запах, как в перину – большую, толстую, упасть и нюхать, дышать одним любимым…

***

– О чём задумалась? – Григорий сел неслышно рядом, большой, но мягкий, подвижный, плавный и неслышный. За его длинные кручёные усы его прозвали Перцем. Для Гали он был будто продолженьем грёз, она ему, как грёзе, и сказала:

– Пионы.

– Что пионы?

– Я дома посажу и буду с ними обниматься.

– Во ты смешная. Что сидишь-то одна? Ты всё в компании всегда была, поссорилась?

– Рассталась.

– А, ну, бывает. Гриша пошарил по карманам. Галя подумала, что он достанет ей конфетку, а он достал себе курить. Стал дым пускать и на неё внимательно глядеть.

– Рассказывай.

– Не поняла?

– Случилось что-то же, рассказывай.

– Нет, ничего.

– Ну, тогда я пойду, пора мне.

– Беги.

– Уже убежал, вишь – пыль столбом поднялась, – он кивнул на клубы пыли, где только что пробежал мальчишка.

Они вдруг рассмеялись, Григорий ушёл, а Галя сидела, смотрела вслед, и тоска, и тоска, непонятно откуда взялась, и что ей в этом Грише привиделось, но вдруг понялось: зацепил.

7) Вторая глава от предыдущей. Рута.

А дальше всё понеслось как с горки. Осталась отдыха неделя, и с каждым днём всё меньше дней, события сгущались, по насыщенности – за день переживался четырёхтомник «Война и мир». В укромных уголках плели активно паутину пауки, их выметали, а за ночь они снова выплетали свои тюлевые шторы. Мухи злились на них и кусались отчаянно и зло. Люди стали паковать чемоданы, и ссориться-мириться чаще, и танцы каждый день.

***

Всё утро Галя пряталась от Гриши. Он недоумевал:

– Ты, что, обиделась?

– Ты что?! На что мне обижаться.

– Ну, чего тогда ты прячешься, – надулся Гриша.

– Ах, перец-перец! Такой большой, а глупый! Ты что, не видишь? Ты не понимаешь? Не подходи ко мне, а то уеду, прямо завтра, пешком уйду – сейчас!

Григорий растерялся, стоял и мял руками кепку, и молча смотрел, как она уходит и опасался, что действительно уйдёт. К обеду уже были слухи, что Галя с Гришей – пара.

***

Внезапно всё вокруг ожило. Неприступная Галя, к которой подкатить никто не смел, и вдруг с каким-то перцем. Жизнь продолжалась. Текли рекой вино и слёзы, стучали в двери и сердца. Любовь реяла в воздухе, огромная птица-любовь, и люди, поднимая вверх головы, смотрели на неё и понимали: теперь всё будет хорошо. Теперь у всех будет всё хорошо, потому что любви было много, очень много любви несла в себе Галя, и ей надо было с кем-то делиться, и она готова была делить со всеми, всех одарить, всех согреть – а они от зависти замечали лишь тень от крыльев и молча ёжились в этой тени.

***

«Лук, ужаренный до полуготовности – это достаточно мягкий лук, он легко разрезается ложкой. Но такой лук обязательно доварить, дотушить – доготовить. У такого лука, попавшегося в еде, будет тот самый незабываемый вкус, который мы очень не любим ещё с детского сада. Поэтому лучше лук пережарить, чем оставить полусырым. Лук, обжаренный до готовности – очень мягкий, податливый, его можно ложкой расплющить в кашицу без особых усилий».

***

Проходя по аллее парка, Галя услышала глухие рыдания. Под одной из лип, на траве, ногами к дорожке лежала Рута, уткнувшись в локоть лицом. Плечи вздрагивали, рыданья лились, правая рука чесала ногу в том месте, где её щекотала травинка. Галя легла рядом, обняла её за плечи, спросила: «Ты чего это, Рут?»

8) Третья глава от предыдущей. Адреналин.

Как и многие, Галя в юности писала стихи. Стихи были плохи и похожи на жеванье сопель. Она это понимала, что случалось гораздо реже среди бездарных поэтов. Понимала, но сделать с этим ничего не могла. Приходилось прятать стихи, читать втихаря, и страдать, и завидовать тем, кто обладает лёгкостью слога, свободой выплеснуть чувства, как есть, а не через множество фильтров. А тех, кто писал дурные стихи и считал их хорошими – презирала.

***

Сирена плакала часто. И если бы за свои обиды. Она плакала от того, что гибнут в море киты. От того, что расстреляли евреев. От того, что где-то в Той-тьме шестидесятилетний мужчина убил свою мать, не выдержав жестоких издевательств. Её уводили от телевизора, скрывали все новости, но она находила повод. Когда кто-то ругался, она страдала. Кто-то ранил палец – бледнела она. Выливались не туда помои – это было для неё тяжёлой утратой. У неё за всё – за всё болела душа. Про неё сочинили стишок:

Не люблю, когда кого-то рядом бьют,

Если кто-то плачет, не люблю,

Потому что боль чужую, как свою

Очень сильно, очень близко чувствую.

***

Галя на них сердилась: «Ну прям как дети», Гриша ей разъяснил, что стишок на самом деле хороший – отображает всё, с двойным смыслом – ведь «чувствую» почему произносится так – это «чувство тебя» по-английски. Галя сердилась на Гришу, что и он, как ребёнок – что ни дай, всё в рот сразу тянет.

***

Около Гали и Руты собрался народ. Всем было интересно, как плачет кремень. От чего она плачет, все знали и так, потому что у всех на виду её Толик тащился за девушкой из деревни, предлагал проводить и донести помочь сумки. Предлагал вежливо, не знакомился даже, просто знал, что ей тяжело, а она не по-деревенски несла их – не сгибаясь, красиво и ровно шла. Рута шла рядом и плевала в Толика матюгами, неслышно, почти про себя. Толик видел, но сделать с собой не мог ничего. Девушка шла так просто, что он не мог не предложить свою помощь. Рута видела это, и ничего поделать с собой не могла, А теперь она плакала.

9) Четвёртая глава от предыдущей. Юра.

Был такой пенсионер – Юра, культурно-вежливый, с крепкими ногами и старым лицом. Носил всегда усы, футболку и шорты. Поймал Галю – как птичку за хвост – за любовь к эрудированным, и начал сыпать перед ней эрудиментами.

Терпела его Галя за ум, за возраст, но на прощанье целовать не стала.

– Ну разве только в щёчку, – смутилась она.

– Как, Галя, как… А вот нещёчки-то мои, трепещут, тянутся к тебе, ммо-ммо-ммо – причмокнул он пышными губами.

– Юрашка, мне пора, – отвернулась она, чтобы он не заметил, как ей неприятно. «Юрашка-дурашка», подумала она, вприпрыжку убегая.

***

А после у неё случился Гриша, она не находила места, где стало б легче, бродила в парке, по газонам, от всех скрывалась. Ходила с круглыми глазами, выражалась нелитературным языком, мало того – нецензурным, нерусским, и даже нечеловеческим. Просто страдальчески мычала.

***

Её заметил Юра, проследил, поймал на третьем круге петли жилые корпуса – ДК – окраина – ДК.

– Кого-то ищешь, Галя?

– Нет, никого, Юрашка.

– Ну, от кого-то прячешься тогда?

– Нет, просто так гуляю.

– Что-то сегодня ты неважно выглядишь, не приболела, случаем?

– Нет, всё в порядке.

– Но что-то же с тобой случилось? Или, быть может… Я, кажется, догадываюсь, что это. Ведь это же предвестники любви? – Он щедро улыбнулся ей, она взглянула жалобно и бросилась бежать.

***

А Юра был доволен. Он первый раз надел ботинки, брюки и пиджак. Свежо побрился, открыл новёхонький одеколон, полил на шею. Потом гулял по городку, и не читал газет, не играл в любимый теннис, не плавал одиноко в пустом бассейне, а гулял. Он просто шёл, светился счастьем, топорщились усы, приятно пахла шея, и на него, счастливого, смотрели женщины, и думали: какой приятный человек! А Юра ужин съел с огромным аппетитом и заказал ещё.

***

На следующий день он съездил в Чеков, купил цветы, и долго выбирал, не потому, что он не знал, какие Гале нравятся, а для того, чтобы молоденькие продавщички видели: у человека счастье. Он ждал от них, чтоб у него все спрашивали, не собирается ли он сегодня на свидание, чтобы его все поздравляли, переходил так от лотка к лотку, купил в итоге большие белые ромашки. Вернулся он слегка разочарованным. И тут узнал про Галю с Гришей.

10) От предыдущей пятая глава. Джокер.

Беда людская ведь не в том, что кто-то любит, а кто-то нет. И не в том, что кровь нам волнуют гормоны. А в том, что есть любовь, есть материальные блага, духовные ценности, есть попса, и есть – классика. Есть овощи, фрукты, хлеб, мясо. И сказать, что главнее всего в мире любовь – это будет неправильно. Всем всего нужно в меру, и мера у каждого своя. Можно любить классику, но иногда подслушивать попсу. Можно жить философией и при этом любить ванну с пеной. Отказаться от мяса – заменить его другими белками. Всем нужно всё. И любовь нужна всем, и любовь–гормоны, и любовь-отношение, всем всего нужно в меру.

***

Парк.

a| Жанна: – И входит к нам в офис такой представительный мужчина, в костюме, весь такой приятный, красивый, вежливый, я ему документы подала и он к шефу прошёл.

b| Рута: – А если ты ещё, цезарь мой, хоть в сторону взглянешь, я тебе намордник надену.

c| Женя: – Тебе какие цветы нравятся?

a| Тамуна: – кивает, оглядывается, зевает.

a| Жанна: – И дарит мне цветы, коробку конфет и ручку фирменную. Да и кому дарить-то, там ведь собрание вислозадых коротконогих карлиц! – смеётся.

d| Гриша: – Хочешь конфетку? Шоколадная.

b| Егор: тоскливо оглядывается, обращается к Толику: – В секу давай?

a| Рута: – Я тебе дам «в секу», лучше бы книгу почитал.

c| Иванка: – Розы…

a| Жанна: – Ой, что-то я не наблюдаю здесь профицита мужчин!

a| Незнакомец из Чекова: – Я смотрю, здесь есть девушки с высшим экономическим! – улыбается.

a| Жанна: – краснеет, не находит, что красиво ответить.

d| Капитолина: – Вкусная конфетка. Съела. Пальцы измазала.

d| Гриша: – Где? Давай сюда свои пальчики, – облизывает пальцы Капитолине. Поднимает голову, густо краснеет. Перед ним стоит Галя.

c| Иванка: – Розовые…

11) Шестая глава. Гнусный праздник.

Ира Грехова подошла к двери номера и услышала глухие рыдания. Она вежливо постучала. Постучала вежливо чуть погромче. Постучала так же вежливо, но настойчивее, при этом ещё улыбалась всё время. Улыбка начала уставать. Из-за двери ответили: «Уходи! Я тебе не открою!», Ира подумала и не стала сердиться. Она тоном ведущего возвестила: «Привет, я Иришка, сплошной позитив!»

***

Весь день Галя скрывалась от Гриши. Решила уехать до срока, передумала, решила познакомиться с кем-нибудь незнакомым. Она ходила по городку и не знала, как и с кем познакомиться. Сказать просто – ты Серёжа, я Галя, давай дружить – неприлично, потому что кончилось детство. Но случился на грех незнакомец из Чекова, Константин, очень странный – появлялся и исчезал внезапно. Он был интересный, умный и какой-то как будто нервный. Он представился: Константин, и она звала его так, он её звал Галина, восхищался её умом, красотой и фигурой. Рассказывал интересные вещи, производил впечатление и нравился. Прогуливаясь кругами, они прошли мимо Гриши, и тот был несчастен. Тут Галя и поняла: отомстила.

***

Городок жил активно. Сила заявил, что он не хочет быть Силой, что теперь это Зло, и надо звать его так. Его не могли никуда дозваться, он просто не реагировал. Никто злом его звать не хотел, всем было смешно, а потом стало грустно, Сила был весельчак, а теперь некому было придумывать игры. Тогда Жанна взяла мегафон и под окном у Силы сказала: «А мне Зла не хватает!», на что Сила вылез к ней прямо через это окно и согласился играть.

***

Галя зашла в полупустую столовую. За одним из столов сидел Юра с новой избранницей. Она была хороша, моложава, тонкой кости, со вкусом накрашена и одета. Молчалива, скромна, знала цену себе и людям. Жевала сосредоточенно, наблюдала, кивала и слушала. А Юра говорил, говорил взахлёб, что-то пустяковое, судя по её серьёзному лицу.

– Ой, Галочка, вот сюрприз! – опомнился Юра. – Подойди, познакомься, это Инга, Ингуля. А это вот – Галя. Мы с Галей друзья, а с Ингулей мы любим друг друга, – он поцеловал её в щёчку. «Ну и корова, – подумала Галя. – Священная корова, невозмутимая, ленивая, эмоциональный импотент». Инга взглянула на Галю и мысленно послала её к чертям. Юра был рад:

– А мы вот обедаем. У нас спецзаказ, заливное из рыбы. Будешь, Галочка, рыбку?

– Да, но я не всякую рыбку люблю.

– А какую ты любишь?

– Краасненькую…

***

Ей вдруг стало тоскливо. Рядом те, кто не нужен, а кто нужен, тех нет. Гриша просит прощения, а ей как будто уже и не надо, как-то вдруг всё равно. Перенервничала, устала. Вообще она всегда любила всё разобрать – ощущения, эмоции, что от чего происходит. Вроде, всё было правильно, всё объяснимо. Всё было так предсказуемо, и недавно ещё она утешала Руту, объясняла ей, что обижаться бессмысленно, что это природа. Галя считала, что с ней такого произойти не может. Ей казалось, что она мудрая женщина, а теперь Галя плакала.

12) Нулевая глава.

Хотелось домой, под мышку, и тульского пряника. Не того, что продавали в магазинах Бологды, а настоящего, которым угостила в поезде Галю попутчица. Он был свежий, ароматно-медовый, и с повидлом из яблок. Такого нигде не купить, такой только с производства крадут. Но пряник хотелось от этого не меньше ничуть.

 В дверь постучали.

– Уходи, я тебе не открою! – Крикнула Галя уверенно. Вчера хрупкий мир её рухнул. Ну, не то, чтобы рухнул, а подкосился изрядно. Общаться ни с кем не хотелось, хотелось поскорее домой.

«Каша пожиже, – писала Галя в свой «Что-ни-день», – это 5-7 столовых ложек манной крупы и ближе к литру воды, так это чтобы ложкой хлебать. Погуще – это 8-10 или больше, манки, воды 0,6-0,8 и тогда это можно и ложкой, и вилкой, и порезать ножом и кусочки вареньем облить».

– Привет, я Иришка, сплошной позитив! – настаивали за дверью. Пришлось наскоро умываться и делать вид, что ничуть не расстроена. Выйти на лоджию, чтоб освежиться. И вообще, принять душ и переодеться в красивое. Наконец-то открылась дверь и обе женщины оторопели.

***

Галя уставилась за дверь в немом удивлении: перед ней стояла тётенька-туча, или, проще – ТТ, как прозвали её Галя с Русланом. Ира была удивлена не меньше. Она прекрасно знала все коллизии городка. Знала гордую Галю и падкого на сладкое Гришу, знала, кто с кем ночует, кто в ссоре, кто скоро поженится. Она могла дать полный расклад по каждому, и это при том, что они друг с другом до сих пор не все даже знакомы, а она сама почти не выходит гулять. По крайней мере, Галя её не видела с самого первого дня. Зато Грехова видела всех, всё про всех знала и вступала в игру как тяжёлая артиллерия. Знание не тянет карман и даёт преимущество. Вот сейчас тут горем убитая Галя… Но Галя была весела.

***

Грише было не по себе. Вроде бы – с кем не бывает, что уж такого, и всё же не по себе. И не очень даже понятно, из-за чего. Галя на него осердилась и не хотела с ним разговаривать. Гриша хотел объяснить, что всё было не так, что она просто не поняла, но она не желала и слушать. Григорий не сдавался. Он был растерян, как ребёнок, но мужествен, как солдат. Он улыбался, как ни в чём не бывало, говоря всем: всё хорошо. Он сказал: «У меня день рождение. Приглашаю всех вечером в клуб». И тогда все облегчённо вздохнули, и поняли, что всё хорошо.

13) Первая глава от сотворения мира.

Ира явилась по поводу Дня рождения Гриши.

– Он сказал, что ты его арт-директор, – пояснила она свой приход Гале. Гале стало приятно. Нужно было устроить праздник: организовать угощение, танцы и конкурсы. Всё, как водится для дружной компании. Галя ещё добавила:

– И торт. Пусть будет огромный-огромный торт. А из торта…

– Потом вылезешь ты, – подхватила Ира. Галя сказала:

– Но это будет сюрприз.

***

И сюрприз удался ей на славу. Зал был оформлен, красиво расставлены блюда, вино и бокалы. Развлекала Ирина Грехова. Гости вели себя немного скованно, но при этом достойно. Именинник сидел в мягком кресле и блестел, как медаль за отвагу. Горы подарков состояли в основном из цветов, сорванных в парке, фруктов из сада и пустячных дешёвых безделушек. Закатили огромный торт. Ира Грехова объявила, что сейчас, вероятно, и будет сюрприз. Торт был взрезан, и внутри оказалась большая бутылка домашнего – нет, не вина даже, а самогона. Ведущая растерялась, гости расслабились, Гриша повеселел. Галю на празднике так никто не увидел.

***

А Галя сидела в кустах и за всем наблюдала. И болтала с жанниным женихом. Оказалось, у этой стервы приличный мужик. И красив, и богат, и вот всем не Григорий. Деликатен, и щедр, и умён, и в беседе не скучен. Они с Галей сидели и наблюдали за тем, как отчаянно веселятся пьяные гости. Галя думала, Гриша её потерял, а Гриша был весел. Красивая Жанна была пьяна и флиртовала с Гришей. Пары перемешались и охотно менялись партнерами. Галя смотрела на этот блуд, и молча всех осуждала. «Дураки», подумала она про себя.

– Печаль, – отозвался грузин, тихо вошедший в парк.

– Печаль, брат, – ответил ему второй. Они посмотрели немного на окна, струящие свет и разные звуки, и молча ушли. Затем ушёл Жаннин друг и Галя осталась одна.

14) Вторая глава. Разлука.

Вот и настало время возвращаться домой. Галя ходила грустная, и ей казалось, что грустные все, но все просто отходили от вчерашней попойки, было всем тяжело. Юра провожал свою Ингу, на глазах у Гали смачно её расцеловывал, громко причмокивал, и косился при этом на Галю. Инга нехотя подставляла по очереди – щёчки, нещёчки и шейку, бормотала: «Мы же едем до Чекова, нацелуемся там ещё».

***

Счастлива была только Рута: она жила в соседней деревне. Провожая Егора, она предвкушала новую смену и нового жениха. Её сын, Женька, где-то за околицей, подальше от маминых глаз, страстно прощался со своей любимой Иванкой. Матери ничего нельзя было знать: она была слишком ревнива.

***

Везде, во всём замешана любовь, и желание быть любимым – во всех случаях одинаково, будь это любовь отца и сына, дочки и матери, или мужчины и женщины. И ревность одинакова везде. Рута ревновала сыночка яростно и с самого детства. Тем сильнее, что её бросил муж, бросил потом любовник, потом ещё череда случайных каких-то связей – никого не могла удержать. Только сын оставался с ней и любил её беззаветно.

***

Но сын подрос, и почувствовал что-то не то в отношении к нему матери. Понял, что ему нежелательно заводить отношения, даже просто встречаться. Но встречаться хотелось, ведь природа одна на всех, и от всех она требует своего. Жене хотелось девушек, женских грудей, и бёдер, и женского запаха, касаться платишек, видеть, как тонкая бретелька лифчика съезжает на плечо. И ещё целоваться, и от страсти дрожа, охватывать женское тело и к себе прижимать.

***

Галя хотела попрощаться с Гришей и не могла его найти. Всё утро искала его, и не могла найти. Решила было, что скрывается нарочно, но тут он появился, радостный, встал рядом с Галей, помахал рукой Инге и Юре. У Юры улыбка съехала немного набок, но он в ответ им тоже помахал, Инга равнодушно отвернулась, они сели в такси и укатили так чужо, будто здесь и не жили. Тогда Григорий Гале и сказал:

– Оставайся ещё на недельку.

– А что, места есть? – Удивилась Галя.

– Да, типа, есть местечко.

– Но у меня нет денег.

– Ты не волнуйся. Раз я предлагаю, значит, есть деньги. Всё оплачено. Но только на недельку.

Ах, «только»! Да если даже пару дней, и то как хорошо, а тут неделя!

– Останешься?

– Конечно!

15) Третья глава. Понаехали.

Домой Галя вернулась как все жёны в подобных случаях: без вины виноватая. Клим заметил расстройство жены и с расспросами не приставал. Галя страдала. Ей казалось: по-честному – надо бы разойтись. И начать всем новую жизнь: ей – без Гриши, Климу – без Гали, Грише – при своих сладостях. Ей очень хотелось поделиться с Русланом. Руслан мудрый, он дал бы совет. Но он выходил на связь изредка, очень коротко, им не удавалось поговорить. Галя страдала. Не могла ни на что решиться, смотрела с надеждой на мужа: вдруг и он знает всё. Наконец он сказал: погоревали, и хватит. Давай жить дальше.

***

Не успел городок опустеть, как наполнился вновь. И опять началось: давка в столовой, заселение в номера, шум и гам. Галя осталась с радостью, из-за семи дополнительных дней витаминов, солнца и моря, но вовсе не из-за Гриши. Хотя уверяла себя: «конечно же, из-за Гриши!». В свою очередь, Гриша оставил её по вполне меркантильной причине: он испытывал вину перед ней. А путёвка была куплена для жены, но она не приехала, на работе аврал, и она пропустила неделю. Таким образом, он скинул груз грустных дум и вздохнул с облегчением.