Текст книги "Неизвестная Реальность"

Автор книги: Елена Леониди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

В день, когда девушке исполнилось шестнадцать, Озас решил поговорить с ней. Он пригласил её к себе, поздравил, затем начал вспоминать времена, когда они были гораздо более близки, и Танафрити делилась с ним всеми своими сомненьями и секретами.

– Жаль, что сейчас не так, Танафрити, мне этого не хватает.

Девушка молчала.

– Милая, может я обидел тебя чем-то, или ты влюблена?

При этих словах глаза девушки вспыхнули, и он увидел в них боль, надежду, ожидание. Озас был поражён, ведь она так молода, кто же мог так глубоко ранить её сердечко?

– Танафрити, не молчи, откройся мне.

– Неужели действительно не понимаешь? – с грустью в голосе спросила она.

– Нет, иначе бы не спрашивал, не причинял бы тебе боль.

Наконец девушка улыбнулась.

– Я так привыкла, что ты всё знаешь обо мне.

– Но ты изменилась и не пускаешь меня в свои мысли.

Теперь в её глазах было удивление.

– Правда? Это возможно?

– Для тебя да, вот я и беспокоюсь.

Танафрити с облегчением вздохнула.

– А я думала, тебе не понравилось то, что ты там увидел.

– Что же я мог там увидеть?

Она посмотрела на него долгим взглядом, в котором не было ничего детского. Это был взгляд женщины, которая любила и многое пережила.

– Озас, ты действительно не узнаёшь меня?

Они смотрели в глаза друг друга, окружающий мир начал меняться, отходить на второй план, а потом и вовсе исчез. Озас почувствовал энергию, энергию её души.

– Этого не может быть, – неуверенно сказал он.

Девушка, улыбаясь, смотрела на него.

– Неужели, неужели это ты, Ифе? Но как? Как ты здесь? Что это значит?

Не смотря на свою долгую, полную невероятных приключений жизнь, Озас не мог поверить в то, что происходило.

– Ничего не значит, просто я здесь, – отвечала Ифе.

– Тебя прислали? С какой целью?

Девушка вздохнула.

– Озас, ты стал земным мужчиной, такой же не проницательный, как они. Сразу вопросы: зачем, почему? Ищешь логику, конкретику. Отпусти это. Есть вещи, которые совсем не имеют смысла, но без них, этот мир не смог бы существовать.

– О чём ты, Ифе? Не понимаю.

– Может я просто захотела увидеть тебя?

Теперь молчал Озас, затем он внимательно посмотрел на Ифе и спросил.

– Неужели это правда? Ты здесь из-за меня?

– Да, я скучала, – просто ответила Ифе. – Я ведь с самого начала хотела быть с тобой, и где не имело значения. Ты выбрал Землю, я подала прошение на участие в этой экспедиции. Мне отказали. Кураторы, наблюдающие за Землёй, сказали, что здесь слишком грубые энергии, я не справлюсь, не смогу стать лидером. Здесь уважают силу, она необходима для завоевания авторитета, а потом уже будет возможно вести людей к Единству, к любви. Мне было обещано, когда энергии станут тоньше, отправить меня на Землю, если я не передумаю. Я не передумала, поскольку не смогла забыть тебя. И вот я здесь, а ты даже не узнал меня, – разочаровано добавила она.

– Ифе, прости, я здесь так давно, и кураторы постоянно передают нам необходимую информацию. О тебе не было сказано не слова, а гостей оттуда у нас не бывает…

– Как видишь, бывают.

– Уж не хочешь ли ты сказать…

– Да, хочу, очень давно хочу сказать, только ты продолжаешь видеть во мне маленькую девочку, пришедшую со звёзд, забывая о том, что мы взрослеем быстро, как только начинаем себя осознавать.

– Так вот почему ты так изменилась!

– Неужели ты понял? – в глазах Ифе появилась надежда, которую тут же сменила тревога. – Что же ты ответишь мне, Озас?

Озас смотрел на Ифе, в его глазах было восхищение, потом радость, и наконец, в его глазах засияла любовь. Ему было всё равно кто перед ним Танафрити или Ифе, он знал одно, что любит эту женщину, так, как никогда не любил, только боялся признаться себе в этом.

– Родная моя, любимая, прости, что был так долго слеп! Ты счастье, о котором я не мог даже мечтать, – сказал Озас и нежно обнял Ифе.

Девушка прижалась к нему.

– Неужели это произошло, – прошептала она, – как долго я ждала тебя, Озас.

Невероятная радость и чувство огромного счастья закружили их в своём танце. Озас всё никак не мог до конца осознать произошедшее.

– Как же мне называть тебя, любимая?

– Лучше, как раньше Танафрити, а Ифе будет нашим секретом. Если люди будут думать, что ты полюбил смертную, ты станешь им ближе.

– Наверное, ты права, что же мы скажем всем?

– Только то, что теперь мы вместе. Я не хочу терять ни одной минуты, хочу быть всегда рядом с тобой.

– Тогда завтра я поговорю с твоими родителями.

– Не стоит, я сама это сделаю. Они хорошие люди и любят меня. Они поймут, хотя, возможно, им будет не просто.

– Ладно, поговори сама. Тогда вечером я приду за тобой.

– Надеюсь через дверь? Не стоит в такой момент возникать из ниоткуда.

– Как скажешь.

– И не забудь постучать в дверь, – Ифе не могла сдерживать свою радость и теперь веселилась.

– Ладно, ладно, я понял.

– Вот как, ты стал понятливым? – не успокаивалась она.

– Мы теперь поменялись ролями? Теперь ты воспитываешь меня? – немного недовольно сказал Озас, но его глаза говорили о любви.

– Приходится, а то ты слишком заземлился, – строгим голосом отвечала Ифе.

Озас обнял Ифе и поцеловал. Затем они расстались. Ифе пошла к родителям, а Озас остался, чувствуя себя невероятно счастливым, стараясь осознать до конца то, что только что произошло. Всё было так невероятно, даже для него.

Вечером Белый Маг пришёл к родителям Ифе, в мыслях теперь он называл её только так. К его удивлению они были рады. Конечно, Магу много лет, но он же бессмертный, а для такой девушки, как их дочь, трудно и представить другого возлюбленного. После ужина с родителями они пошли домой к Озасу, ведь теперь это их общий дом.

На следующий день было объявлено, что Белый Маг и Танафрити будут теперь жить вместе. И начались самые счастливые годы в жизни Озаса и Ифе. Не смотря на юность физического тела, Ифе с каждым днём всё больше осознавала себя, и знания возвращались к ней. Теперь Озас часто советовался с ней и получал мудрые советы. Они поделились своей историей только со своими инопланетными братьями, которые вначале были изумлены не меньше Озаса. Когда, наконец, они поняли, что произошло, их радость была велика. Теперь их снова было тридцать. Ифе приняли с любовью и теперь все заботились о ней, что её смущало. Ведь не смотря на то, что она появилась позже всех, Ифе чувствовала себя равной.

В свободное время Озас и Ифе отправлялись на прогулки в самые разные уголки Земли. Не везде земля была столь приветлива к своим жителям. Некоторые территории были покрыты ледниками, там было холодно, не уютно. Так же были и пустынные территории, где было очень жарко, поэтому они предпочитали побережье, или тропические леса с их буйной зеленью и высокими деревьями. Однажды они увидели животных напоминающих человека. Эти особи не только ходили почти прямо, но даже некоторые повадки были схожи с человеческими. Они брали плоды руками и отправляли их в рот, раскачивались на лианах, самки бережно держали детёнышей у груди. Ифе очень удивилась, а Озас смеялся.

– Почему ты смеёшься?

– Потому что, если я попытаюсь объяснить, ты не поверишь.

– А ты попробуй.

– Когда-то человек был не разумен, и удовлетворял свои плотские потребности не только с себе подобными, – весело сказал он.

– Ты хочешь сказать, что это следствие его неразумности?

– Вполне возможно.

– А они забавные, – глядя на животных, сказала Ифе.

– Тебя они не удивили?

– Ты имеешь в виду то, как они появились на Земле?

– Да.

– Мне кажется, моё появление здесь гораздо более странно, – улыбнулась Ифе.

Такие путешествия они предпринимали днём, а по ночам, когда их физические тела засыпали, ибо нуждались в отдыхе, их энергетические тела отправлялись в другие путешествия. Они летали к звёздам. Так прошло около ста лет, для землян срок не малый, но для Вечности совсем пустяк. Однажды Ифе сказала Озасу.

– Нам надо поговорить.

Что-то в её голосе насторожило его.

– О чем, моя хорошая?

– О нас.

Серьёзный тон Ифе и грусть в глазах обеспокоили Озаса.

– Я чего-то не знаю? – с тревогой спросил он.

– Да, милый, – грустно отвечала Ифе, – мне не хотелось огорчать наше счастье. Время, которое было нам отпущено подходит к концу.

– Как? Разве ты не навсегда останешься со мной?

– К сожалению нет. Мне было позволено провести на Земле лишь сто лет, и они истекают.

– Нет, Ифе, нет! Я обращусь к кураторам, к совету…

– Это не поможет. Помнишь, я говорила, что для моего энергетического тела тяжело быть в плотном мире? Эти сто лет были наиболее благоприятными здесь для меня. Энергии землян уточнились, но видимо скоро начнутся перемены. Неизвестно, как будет дальше.

Озас молчал, он не слушал Ифе, и не хотел смириться. В голове рождались новые идеи, как оставить Ифе на Земле, не позволить ей покинуть его. Она всё понимала, и, вздохнув, продолжила.

– Милый, ты же знаешь, что поступать надо как должно. Мы всегда следуем своему пути, хотя иногда это очень не просто. Вот сейчас такой момент. Ты не можешь оставить землян, а меня уже ждут далеко отсюда.

– Ну как такое может быть, зачем? – не мог успокоиться Озас.

– Любимый мой не переживай, ты не останешься один, – сказала Ифе, и глаза её засветились счастьем. – Во мне уже живёт новая жизнь. Это девочка, которая будет похожа на тебя и на меня. Она родится здесь на Земле, поэтому будет более сильной, чем я, и останется с тобой, когда я уйду.

Глаза Озаса оживились.

– Ифе, у нас будет дочка?

– Да, любимый.

– И ничего нельзя изменить?

Ифе отрицательно покачала головой, он обнял её. Какое-то время они молча стояли, прижавшись друг к другу.

– Что ж, не всегда мы решаем, как поступать, – вздохнул Озас. – Я никогда, вернее мы никогда тебя не забудем, всегда будем любить, и вспоминать тебя. И как знать, возможно, судьба позволит нам ещё встретиться. А теперь давай не думать о разлуке, будем радоваться каждому дню пока мы вместе.

Ифе улыбнулась и поцеловала Озаса.

Теперь они почти не расставались, но время летело так быстро, его ход был неумолим. День родов приближался. Озас ничего не рассказывал Ифе о Кити, но сам постоянно думал об этом, скорее всего Ифе тоже уйдёт во время рождения дочки. Как же ему было тяжело! Так хотелось остановить время, а ещё лучше повернуть его вспять, чтобы ещё раз пережить ту прекрасную пору, когда они были так счастливы, а главное они были вместе. Увы, это было не в его силах.

В тот день Ифе проснулась очень рано, небо лишь начинало светлеть.

– Озас, – позвала она.

Он сразу ответил, будто и не спал.

– Что любимая?

– Кажется, начинается.

Озас засуетился, заволновался, щемящее чувство тоски, не покидавшее его в последние дни, резко усилилось, сжимая сердце всё сильнее и сильнее. Ифе нежно смотрела на него, однако, в её глазах застыла непостижимая, глубокая усталость, так пугающая Озаса.

– Посиди со мной, – попросила она.

– Нам нужна будет помощь, – как можно белее спокойно сказал он.

– Думаю, немного времени у нас есть, – отвечала Ифе.

Озас присел на кровать, взял её за руку, говорить было сложно, однако слова были не нужны, любовь и печаль разлуки, о которой они не хотели говорить, светилась в их глазах.

– Я люблю тебя, – прошептала Ифе слабым голосом.

– И я люблю тебя, моя родная, и всегда буду любить, – откликнулся он.

Ифе закрыла глаза, её лицо побледнело. Не теряя больше ни секунды, Озас позвал двух женщин из Братства, они появились почти сразу же. Ифе было тяжело, но она держалась и ласково смотрела на Озаса. Он держал её за руку, поддерживая своей любовью. В какой-то момент её тело вдруг стало совершенно прозрачным, словно сотканным из света. Озас и женщины изумлённо смотрели на неё. Внутри тела Ифе они увидели очертание тела крохотной девочки, от которой исходил свет. Свет усилился, он становился всё ярче, Ифе в последний раз взглянула на Озаса, и её тело будто растаяло в воздухе, а на его месте осталась крошечная малышка. Озас взял её на руки, радость наполнила его, на какое-то мгновение он даже забыл о потере Ифе. Дочка действительно была похожа на них обоих. Она смотрела на него вполне разумными глазами, и Озас вдруг подумал, что это Ифе перешла в тело девочки. Он держал её на руках и не знал, радоваться ли ему этому счастью, или скорбеть о потере Ифе? Тоска разлуки притаилась где-то глубоко в сердце, она не отпускала, только заботы о ребёнке занимали много времени, и ей редко удавалось напомнить о себе. С тех пор Озас с дочкой стали неразлучны.

Глава 2.

Это новое чувство отцовства совершенно поглотило Озаса. Любовь к дочке была такой всеобъемлющей, что все другие чувства и заботы отошли на второй план, а может и на третий, или на десятый. Теперь весь мир вращался вокруг маленькой Ифе. Вначале Озас надеялся, вдруг его предположение окажется верным, и Ифе действительно перешла в тело девочки. Однако, малышка подрастала и всё больше становилась похожа на него, причём сходство было не только внешним, характер маленькой Ифе, её поведение часто напоминали Озасу его самого. Вначале это разочаровывало, ведь он надеялся на новую встречу со своей возлюбленной. Только девочка подрастала, становилась более любознательной, нетерпеливой, требовательной. Эти черты были совершенно не свойственны её матери, и теперь это уже не огорчало, а скорее умиляло Озаса, поскольку в дочке он узнавал себя. В такие моменты он забывал обо всём на свете, а потом вдруг ловил себя на том, что просто сидит, смотрит на малышку, ощущая в душе огромную радость, чего раньше с ним не случалось.

Ифе исполнилось семь, и она стала осознавать себя. Этот процесс шёл у девочки более стремительно, чем у других детей, возможно потому, что её оба родителя были жителями Алудоциоры. Вначале это немного беспокоила Озаса, но после одного случая, он пришёл в полное отчаянье. Во время его отсутствия, за Ифе присматривала Алоли, она когда-то дружила с Кити, а потом вырастила её сына. Озас вернулся домой, дочка, как только увидела его, сразу же радостно вскрикнула.

– Папа, смотри!

И тут же исчезла. Не успев осмыслить произошедшее, Озас устремился за ней. После перемещения за человеком на недолгое время остаётся энергетический след, которым он и воспользовался. Через мгновение Озас стоял рядом с Ифе на траве у их дома.

– Папа, правда, здорово! – радовалась она.

Всё произошло так стремительно! Лишь теперь Озас почувствовал, как испугался за дочку.

– Ифе, никогда больше так не делай, – только и смог сказать он.

– Почему? – огорчилась девочка.

Он взял её на руки, и они тут же оказались в комнате.

– Вот, вот! – обрадовалась Ифе. – Ты тоже так можешь!

– Да, могу, но я взрослый, а тебе надо немного подрасти. Обычно, перемещаться позволяют детям после четырнадцати лет.

– Ого! – расстроилась дочка. – Не хочу так долго ждать.

Озас улыбнулся.

– Это совсем не много, поверь, просто ты маленькая и тебе так кажется.

– Не хочу быть маленькой, это так скучно! Хочу, как ты всё знать и уметь! – заявила Ифе.

– Но ты уже начала посещать занятия, значит, скоро будешь знать значительно больше. Кстати, тебе дали сегодня задание?

– Да, – нехотя отвечала девочка.

– Ты сделала?

– Мы только собирались, – ответила за неё Алоли.

– Так иди, сделаешь, позовёшь, я проверю, – велел дочке Озас.

– Хорошо, – легко согласилась Ифе, в её глазах мелькнул озорной огонёк, и она тут же исчезла из комнаты.

Озас бросился в её комнату. Девочка сидела за столом, рассматривая что-то. Он облегчённо вздохнул и вернулся к Алоли.

– Не понимаю, почему ты так беспокоишься по поводу способностей Ифе? – она удивлённо смотрела на него, – Ведь это так естественно для детей.

– Сам не понимаю, – улыбнулся Озас, – вначале реагирую, только потом думаю. Но согласись, Ифе ещё слишком мала для таких путешествий.

– Не соглашусь, она разумная девочка, и взрослая не по годам. С ней надо просто договориться.

– О чём? – не понял Озас.

– Для начала о том, чтобы она перемещалась только из комнаты в комнату. Если ей захочется предпринять путешествие в более отдалённые места, пусть делает это вместе с тобой, пока не подрастёт, тем более ты можешь многому научить её, а Ифе девочка любознательная. Запрещать бесполезно. Понимаю, тебе сложно вспомнить своё детство, давно это было, но постарайся, девочка ведь в тебя. Тогда будет проще понять её.

– Спасибо, Алоли. Я так привык, что всё всегда знаю… Быть отцом совершенно новый опыт для меня и я теряюсь, поскольку совершенно не искушён в воспитании детей.

– Это нормально, это просто отцовская любовь, которая заставляет тебя беспокоиться больше, чем необходимо, – ласково глядя на Озаса, говорила Алоли. – Когда подрастал Семни, – вспомнила она сына Кити, – хоть он и не был мне родной, я полюбила его материнской любовью и пережила всё то, что сейчас переживаешь ты.

– Серьёзно? Все родители переживают это? – Озас был искренне удивлён.

– Конечно, – подтвердила Алоли.

– А муанцы, как думаешь, так же сильно?

– Уверена, так же. Мы же все творения, созданные одним Творцом, все дети Единого. Все идущие по пути света, открыты для любви. Когда она начинает переполнять нас, просто необходимо с кем-то поделиться этой любовью, которая затем воплощается в нашем продолжении. Как же нам не любить своих детей?

– Ты так думаешь?

– А что здесь думать, я много раз наблюдала это. Ребёнок это плод любви между мужчиной и женщиной, воплощённый в теле.

– Неужели? Никогда не задумывался об этом. Но ведь не у всех пар есть дети, значит, они не любят, почему тогда вместе? – рассуждал Озас.

– Любят, но возможно, любит только один, второй только принимает эту любовь, вот избытка, необходимого для зачатия, и не получается.

– Остаются без плода любви, бесплодные?

– Получается так, хотя, наверное, всё не так и просто.

– Интересно, – Озас ненадолго задумался, вдруг в его глазах появилось удивление. – Получается, родительская любовь передана нам Создателем, и Он тоже любит нас отцовской любовью?

– Пожалуй, – согласилась Алоли. – И это самое большое счастье, которым Творец так щедро поделился со своими детьми. Ведь когда ты только берёшь, всегда не достаточно, а когда отдаёшь, то всегда есть, что отдать, – заметила она.

– Надо же, так давно живу на свете, и только сейчас испытываю то, что испытывают многие люди за свою короткую жизнь и часто не один раз.

– Продолжение рода это не всегда большая любовь…

– Но ведь ты говорила о детях, как о плоде любви?

– Да, для этого даётся юность, большие чувства, потом всё спокойнее обыденнее.

– Не понимаю?

– Вот будут у тебя ещё дети, поймешь, – улыбнулась Алоли.

Озас рассмеялся.

– Вот это вряд ли, отцовская любовь пришла ко мне и так слишком поздно.

– Всё случается вовремя, не переживай, возможно, раньше ты был не готов принять эту истину в своё сердце.

Озас молчал.

– Что? – осторожно спросила Алоли.

Он вздохнул.

– Если бы Ифе не совершила этот акт жертвы, не пришла на Землю, не подарила мне дочь, я бы так и прожил в неведении. И знаешь, Алоли, не смотря на всё, что мы здесь сделали, в моей жизни была бы пустота.

– Не преувеличивай. Однако, думаю, бескорыстная, жертвенная любовь поднимает нас на новый уровень. Меняемся мы, меняется наше восприятие окружающей действительности, приходит более глубокое понимание нашего Творца, как личности. Ведь до встречи с Ифе ты многое сделал для жителей Земли, но это больше походило на исполнение долга, ты мог гордиться собой. Теперь, когда в твоём сердце истинная любовь, ты ведь даже не задумываешься о таких мелочах, как долг, гордость, признание, ты просто растворился в этой любви. Теперь не важно, сколько ты отдал, сколько сделал. Эта любовь принесла тебе ощущение полноты жизни, ощущение счастья, благодарность за то, что ты нужен, за то, что любим. Хотя, это уже просто слова, которые мало значат, когда в сердце живёт настоящее чувство. Ведь когда любишь, отдаёшь не из чувства долга, не за похвалу, или уважение окружающих, тогда это просто хороший поступок. Когда любишь сердце переполнено, жертва идёт от избытка, главное, чтобы было с кем поделиться, и благодарность за то, что приняли.

Озас, словно завороженный, слушал Алоли.

– Но откуда тебе это известно? Нет, нет, я понимаю, ты тоже пережила материнскую любовь. Я хотел спросить, как тебе удалось понять это, подобрать слова, объяснить? А как же наши женщины, у которых нет детей? Неужели они никогда не смогут испытать подобного?

– Отчего же, – улыбнулась Алоле, глядя на потрясённого Озаса, таким она видела его впервые. – У женщин всё немного иначе, чем у мужчин. Делиться это естественно для нас. Даже если у нас нет своих детей, мы отдаём свою любовь и заботу тем, кто зависит от нас, нуждается в нас. Каждая из женщин Алудоциоры является наставницей, а любить не только собственных, но и не родных детей, это ещё один уровень, к которому ты когда-нибудь придёшь. Знаешь, так приятно, когда не надо делить на своё и чужое, появляется такое единство со всем сущим…

– Неужели? Я всегда считал, что Алудоциора ближе к единству, отчего же я испытал это чувство здесь, на Земле?

– Возможно, потому что там мы всегда совершаем правильные поступки, поэтому разучились удивляться, восхищаться, радоваться, огорчаться. Для нас жить в единстве так естественно, так привычно. Ифе не просто удивила тебя, наверное, своим поступком она повергла тебя в полное изумление, твоё сердце вдруг открылось и наполнилось её любовью. Ты узнал, как жить с истинной любовью в сердце и вряд ли захочешь её потерять.

– Потерять? – голос Озаса выражал сильное беспокойство. – Я никогда не думал об этом.

Алоле поняла его чувства.

– Я говорю не о дочке, а о том, как жить без любви в сердце.

– Ты права, – он облегчённо вздохнул. – Ты многое открыла мне сегодня, спасибо Алоле.

Они распрощались, на какое-то время Озас задумался, потом видимо что-то вспомнил, на лице появилась улыбка, и он пошёл в комнату дочери, посмотреть, как она справилась с заданием.

Задание на взгляд Озаса было не простым. Перед Ифе стоял цветок, издающий чудесный аромат. Рядом на тарелке лежали плоды, которые они обычно употребляли, как еду, а в закрытой прозрачной ёмкости металось какое-то насекомое. Озас хотел посмотреть на него поближе и протянул руку, как вдруг дочка воскликнула.

– Осторожнее, папа! Не трогай его! – Ифе с отвращением смотрела на насекомое.

– И что же тебе со всем этим надо делать? – удивлённо спросил Озас.

– Описать эмоцию, которая у меня возникает, когда я вдыхаю запах этих предметов. Ну, с этим понятно, – Ифе вновь посмотрела на насекомое. – Фуууу, – произнесла она, смешно скривив недовольную гримасу.

Озас рассмеялся.

– Весьма выразительно, – одобрил он. – Хорошо, а цветок?

– Цветок! Цветок так прекрасен, что, даже глядя на него, чувствуешь наслаждение, и, конечно, его запах чудесен! Когда я вдыхаю этот аромат, то наполняюсь радостью, и вижу целое море цветов украшающих Землю. Как-то так, – неожиданно закончила Ифе.

– Не плохо, – одобрил Озас, и уже с большим интересом спросил, – ну, а что с плодами, как ты опишешь их запах?

– Это дом, покой, защищённость, тепло, любовь.

– Неужели? – отчего-то Озас был озадачен.

– Да, – подтвердила дочка и спросила. – А что чувствуешь ты?

– Усталость в конце дня, отдых, восстановление сил, – описывал он свои эмоции.

Это изумило девочку.

– Как же правильно?

– Думаю, мы оба правы, у каждого человека своё восприятие, свои эмоции.

– Хорошо, я подумаю над этим, – совершенно по взрослому сказала Ифе.

Разговаривая с дочкой, занимаясь домашними делами, Озас забыл о разговоре с Алоле. Он лёг спать в благодушном настроении. В эту ночь ему приснилась Алудоциора. Озас с интересом смотрел на знакомые пейзажи, строения, мелькали лица алудоциорцев, с которыми он был знаком когда-то давно, однако, душа не отзывалась тоской, она была спокойна, поскольку сердце Озаса теперь было неразрывно связано с Землёй, ведь здесь жила его дочка, и здесь он узнал, какое это счастье любить.

С этого времени Озас стал более внимателен к чувству, которое жило в его сердце. В нём проснулся интерес исследователя, теперь он старался уловить новые оттенки эмоций, возникающие в душе, подвергал их анализу, стараясь определить причину их появления, что далеко не всегда удавалось, поскольку они не подчинялись обычной логике. И Озас каждый раз удивлялся новизне и необычности проявления чувства любви. Но не только это изумляло его, дочка подрастала, интерес к жизни у неё был поистине неиссякаем. Озас не успевал отвечать на её вопросы, и словно открывал для себя этот мир вновь, глядя на него глазами Ифе.

Казалось всё идёт своим чередом, единственное, что стало вызывать беспокойство алудоциорцев, это процессы тектонической активности земной коры, которые стали усиливаться за последние несколько тысяч лет на Земле. Одни части суши опускались, на других Земля вдруг исторгала из своих недр горы и возвышенности. Землетрясения стали чаще, а многочисленные вулканы то и дело исторгали раскалённую лаву, заливающую огромные территории, уничтожая на них всякую жизнь, да ещё выбрасывая при этом колоссальное количество пепла. Алудоциорцы стали более внимательно наблюдать за этими процессами, но серьёзных опасений за страну Му пока не возникало.

Казалось их миссия подходит к концу, и Озас задумался в серьёз, сможет ли он покинуть Землю и вернутся на родную планету? Хотя, какая из планет для него сегодня является родной, определить сложно. И ведь есть ещё Ифе, она родилась здесь, захочет ли? Эти мысли занимали его весь вечер, а когда он уже засыпал, одна очень жестокая мысль оборвала его сон. Озас сел на кровати, нет, нет, не может быть! Ведь Ифе, по сути, жительница Алудоциоры, только мысль не унималась, но родилась она-то на Земле, возможно, ей и не удастся стать бессмертной. Нет, он не будет думать об этом. Озас старался избавиться от навязчивой и болезненной мысли, только не получалось. Она возвращалась ещё много лет, не давая покоя, отравляя его сознание. Это длилось, пока дочке не исполнился двадцать один год.

В этот день все алудоциорцы пришли поздравить Ифе. После проникновенного поздравления, Барути сказал.

– Теперь нас снова тридцать.

Все радостно поддержали его. Посмотрев на дочь, Озас увидел, как радостно заблестели её глаза, а поле вспыхнуло ярким светом, сферы пришли в движение, вращаясь в противоположных направлениях так быстро, что стало понятно, удерживать их баланс может только настоящий алудоциорец. И тогда, впервые за много лет, Озас наконец почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Прошло ещё три сотни лет. Ифе всё так же жила с отцом, теперь она входила в Совет Бессмертных, и была постоянна занята. Ей нравилась её жизнь, к которой она по-прежнему испытывала неугасимый интерес. Иногда Озас задумывался о судьбе дочери, пора бы ей найти спутника, только им было так хорошо вдвоём, они чувствовали и понимали друг друга даже не с полуслова, достаточно было взгляда, жеста, улыбки. Глядя на дочку, Озас надеялся, быть может, ей предназначен другой путь? Встретить спутника, это полбеды, а вот рождение ребёнка, которого они, конечно, захотят сопряжено с тяжёлыми воспоминаниями. Лишь две жительницы Алудоциоры смогли забеременеть на Земле, Кити и Ифе-Танафрити. Но дав жизнь своим детям, они покинули эту планету. От этих воспоминаний сердце Озаса сжимала тоска, становилось тяжело дышать. Что же ждёт его Ифе? Об этом Озас не мог и не хотел думать.

В последние годы к чувству беспокойства за Ифе, добавилась ещё тревога, причины которой, он понять не мог. Вначале Озас думал, что это связано с дочкой, но позже убедился, к Ифе это отношения не имеет. Так почему его сон так беспокоен? Почему просыпаясь среди ночи, он слышит, как громко и беспокойно бьётся его сердце? Почему после таких пробуждений, он долго лежит, вслушиваясь в тишину ночи, что он хочет услышать? Ответов на вопросы не было, только каждый раз после таких пробуждений, тревога становится сильнее. Озас уже хотел поделиться своими переживаниями со своими инопланетными собратьями, как вдруг, проснувшись среди ночи, он, наконец, услышал! Сразу Озас не мог понять, что это за странные звуки похожие на женский плач? Да и откуда им взяться, ведь Ифе никогда не плачет. Однако, плач усиливался, и доносился он явно из спальни дочери. Внутри у Озаса всё похолодело от предчувствия неминуемой беды, и уже через мгновение он был в спальне Ифе. Она металась по кровати и громко плакала во сне.

– Ифе, дочка, это всего лишь сон, – говорил Озас стараясь разбудить и успокоить её.

Она вздрогнула и открыла глаза, но увидев отца, не успокоилась, а лишь ещё сильнее разрыдалась.

– Папа, они все, понимаешь ВСЕ, погибли, – сквозь слёзы говорила Ифе.

– Успокойся, девочка, вначале успокойся, потом мы поговорим, – говорил Озас, обнимая её и гладя по спине, щедро делясь при этом своей любовью.

Видимо это возымело действие, Ифе успокоилась, тогда он спросил.

– Так, что же ты увидела, дочка?

Тяжело вздохнув, Ифе сказала.

– Лемудоциора погрузилась под воду, вся, представляешь? Вся!

– А люди?

– В том то и дело, вместе с людьми, – тяжело вздохнула она.

– Этого не может быть. Во время последнего Совета, мы погружались в медитацию, ты же помнишь? Были непонятные вибрации, вызывающие тревогу, но чувства глобальной катастрофы не было, – сомневался Озас.

Но тут оба почувствовали, их срочно вызывают в Храм, сомнения отпали, да, действительно приближается что-то серьёзное и опасное, надо поспешить.

Бессмертные собирались в Храме у Священного огня, каждый имел определённое место, рядом с Озасом и Ифе вскоре появились Мети и Алоле, которая выглядела очень встревоженной. Взгляд Мети выражал больше недоумение, чем беспокойство.

– Каждому из вас известно, почему мы так срочно собрались? – начал с вопроса заседание Барути.

– Нет, – отвечали некоторые.

– Лемудоциоре грозит опасность, пока мне сложно определить степень катастрофы…

– Ифе видела, – сказал Озас.

– Что ты видела, Ифе? – обратился к ней Барути.

– Давайте лучше покажу, – печально отозвалась она.

Все погрузились в медитацию. Вскоре в бликах Священного огня стали появляться картины глобальной катастрофы. Земля стремительно погружалась в пучину океана, забирая в глубины всех и вся, что жило на ней.

– Понятно, – с тревогой заключил Барути. – Этого следовало ожидать, тектоническая активность земной коры всё выше, всё чаще происходят извержения вулканов. Помните, вначале Лемудоциора представляла собой единый континент, затем, в результате опускания материковой части, разделилась на три больших участка суши, на одном из которых и находится страна Му.

– Неужели такой огромный континент может полностью уйти под воду? – высказал сомнение Адджо.

– Наверное, может. Фактически всем женщинам снились похожие сны, – сказала Алоли.