Текст книги "Четырёхлистник или Теория Невероятности (СИ)"

Автор книги: Елена Крыжановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Лёша не верил своим ушам.

– Вы говорите серьезно или шутите? Вы говорите об индустрии...

– Вот именно, об индустрии, о количестве рабочих мест, о бюджете, промышленности и отделах научных исследований. Вы кино «Чародеи»-то хотя бы смотрели? Про научный институт? Вот, это всё наши люди.

– Так бывает на самом деле? – поразился Лёша, оставив всякие надежды на прекращение розыгрыша.

– Не на самом деле, а гораздо чаще, гораздо хуже и ближе к вам, чем вы можете представить, – ворчливо отвечал Цезарь Цезаревич. – Просто раньше это было, так сказать, не за железным, за волшебным занавесом. Да и сейчас стараются сохранить всё в тайне от таких молодых и агрессивных реалистов, как вы. В каждом более-менее приличном НИИ, в каждом институте сверхточной механики, в исследовательских лабораториях точного времени всегда в подвальчике где-нибудь тихо стоял небольшой агрегатик, такая «машинка» времени портативная, разумеется, только для служебного пользования. В каждом отделении милиции, если не в районном, так в областном, всегда держали и алхимиков, и прорицателей на полставочки для консультации, и проводников по иным мирам. Это ведь вам только кажется, что это фантастика. А сказки, они ведь для многих были рождены былью!

– И всё-таки, что написала в записке бабушка, если не секрет?

– Она вам не сказала?

Лёша отрицательно мотнул головой.

– Написала, что вы хотите найти Четырехлистник, и просила отправить вас в ботанический сад.

– Зачем такие сложности? Сад! Четырехлистник это просто трава... да я и узнал об этом недавно... я даже не собирался...

– Вот так оно всегда и бывает, молодой человек, – укоризненно покачивая головой с видом вселенской мудрой скорби, изрек Цезарь Цезаревич. – Безответственно и непредсказуемо! Вчера узнали, сегодня пошли, завтра узнаете еще больше, а там, глядишь, запутались так, что ой-ей-ей. И результат совершенно непредсказуем. Только сказки скоро сказываются, как известно, а дело делается нескоро, и это такая реальность, изменить которую не можем ни вы, ни я... Так как? Помочь вам?

– Помогите, пожалуйста.

– Мы давно дружим с вашей бабушкой, молодой человек. Я ей многим обязан. Только поэтому я возьмусь вам помочь, при условии строгой тайны.

– Да, я обещаю хранить...

– Лучше пообещайте мне, когда попадете на Кольцо никуда не сворачивать, я ведь за вас отвечаю! Мне ведь, если что, потом Дарья Никаноровна будет упреки высказывать ещё вперед на тысячу лет.

– Ладно, я обещаю.

– Никуда не сворачивайте, идите за своим сердцем, как оно вам подскажет и...

В этот момент послышалось чихание, шорох в трубе и из негорящей пасти камина повалил белый дым. Дым расползался по полу лавки и начинал светиться фосфоресцирующим сиянием.

Лёша шарахнулся в угол, но Цезарь Цезаревич успокаивающе шепнул ему:

– Сидите вот здесь в кресле и не шевелитесь, чтобы вы ни увидели, молодой человек. Дело это обычное. Это ко мне визит. Тоже обеденный перерыв, знаете ли, все дороги открыты. Не волнуйтесь и сохраняйте молчание.

Из пасти печки вылетело полупрозрачное привидение прекрасной дамы солидного возраста, с седыми или густо припудренными волосами, уложенными в пышную кокетливую прическу. Она была в длинном белом платье с декольте и в сверкании призрачных бриллиантов. Действительно ли дама была полупрозрачная или так казалось от окутывающих ее клубов светящегося тумана? Остановившись посреди лавки, она снова чихнула.

– Мадам! – с легким упреком воскликнул Цезарь Цезаревич, – Ну что же это вы снова без предупреждения, я же вас просил! Нельзя же так, Лизонька.

Привидение заговорило грудным женским голосом сиплым от простуды, что еще более усиливало французский прононс, и очень недовольным:

– Цезарь, я вне себя! Умоляю, ещё один! Ещё один сон, мой, по спецзаказу. Ещё один для этого изверга!

– Лизонька, не стоит так, ты ведь говоришь о своем покровителе, о своем работодателе и животворном источнике золота.

– Я не хочу этого слышать. Я хочу за его наличные купить ещё один кошмар для этого изверга, – настойчиво повторила дама.

– Что закажешь на этот раз, по старой дружбе?

Привидение заломило руки в самом трагическом жесте:

– Ах, я не знаю, я не знаю, всё равно что, лишь бы он подольше мучился!

– Дак ведь это не поможет, – улыбнулся Цезарь Цезаревич со свойственным ему редким пессимизмом.

– Ничего, месть оскорбленной женщины стоит того.

– Хорошо, – хозяин лавки зашарил на полках открытого за его спиной маленького навесного шкафчика. – Ты заплатишь как всегда наполеондорами? Не фальшивыми?

– Вот, – отчаянным жестом привидение выхватило старинный кожаный кошелек и тряхнуло им над прилавком. Из него выкатилось десять золотых монет.

Монеты зазвенели, как настоящие. Лёша смотрел во все глаза. Цезарь Цезаревич прикусил одну и удовлетворенно кивнул, показывая, что плата принимается.

– Лизонька, ну что ж тебе бедной делать в этой Париже?

– Он меня изводит! Я не могу больше!

– Но ты ведь сама, ты вспомни, Лизок, вспомни, когда курсы бабок-ёжек закончила, ты же кричала: «Не пойду в леса!» Помнишь? «Не пойду в леса, только подавайте мне императора и всё тут!» Когда распределение-то было, ты ректору чего устроила? «Только к императору!» Вот теперь и сиди со своим Наполеоном навеки веков.

– Ах, ты думаешь легко быть его личной гадалкой? Это просто невероятное напряжение. Это в мои-то годы! – она залилась слезами: – Цезарюшечка, спаси меня! Ради старой дружбы. Давай не один, давай два сна за эти же деньги, а?

– Ну что, будем ему опять Бородино показывать, да? – саркастически спросил Цезарь Цезаревич. – Опять будут его по ночам мучить кошмары. Но это же не принесет никаких результатов, ты ведь знаешь...

– Ничего. Пусть не принесет результатов, да хоть помучается. Пожалуйста, мне «Бородино» и «Пожар Москвы» эксклюзив, со стойким опаляющим эффектом. Цезарь, ну ради нашего старого знакомства, ради наших студенческих поцелуев!

– Мадам Ленорман, я вас прошу, держите себя в руках. Не давите на меня и мои сентиментальные воспоминания. Вот вам два сна и больше ко мне не обращайтесь на этой неделе. Вы изведете своего императора раньше времени, ему ещё на Эльбу ехать!

Привидение личной гадалки Наполеона снова отчетливо захлюпало носом.

– Ах, душечка... Цезарюшечка... пожалей меня... Он изверг! Давай ему два пожара Москвы покажем?

– Мадам Ленорман, вы мучаете императора видениями уже третью неделю и результат нулевой.

– Но ведь он потом приходит ко мне и требует объяснений!

– Не хочу, чтобы объяснений требовали у меня, – твердо сказал Цезарь Цезаревич, беря посетительницу под локоть и выпроваживая к камину. – Это ваш хлеб, мадам. Сидите со своим императором. За что боролись, то вы и получили... Вот вам ваши заказанные сны.

– Это один пожар? – робко переспросила дама.

– Один. И одно Бородино. Пожалуйста, – Цезарь Цезаревич протянул ей две беленькие круглые коробочки. Мадам Ленорман открыла одну из них и сунула туда свой длинный нос, на кончике которого всё ещё дрожала слеза. Лёша увидел в коробке порошок, который мадам, видимо, будет распылять в спальне своего подопечного.

Привидение снова всхлипнуло, позволило Цезарю Цезаревичу поцеловать его призрачную руку и с достоинством удалилось в камин. Белый святящийся туман втянулся шлейфом следом за ним.

– О`ревуар! – глухо послышалось из трубы.

В камин посыпалась сажа, где-то раздалось отдаленное чихание и всё стихло.

– Мда... Никак не могу устоять перед подругами детства, – как ни в чем не бывало сказал Цезарь Цезаревич, словно только что оказал услугу своей дачной знакомой, а не разговаривал с призраком. – А ведь так вот продашь неучтенный исторический кошмар, и могут быть, не ровен час, такие последствия... Ну-с, молодой человек, теперь с вами, – он оглянулся на обалдело таращившегося на него Лёшу. Посмотрел на часы. Заторопился и достал откуда-то из ящика рулон билетов, похожих на те, что отрывали кондукторы в старых трамваях. Оторвал ленточку нужной длины и подал Лёше. – Поторопитесь, молодой человек. Воздушный трамвай до ботанического сада будет здесь через три минуты. Поспешите!

Зажав в кулаке билет, Лёша покинул лавку Цезаря Цезаревича.

Глава 3

От неожиданности Лёша не сообразил, что хозяин выпроводил его через черный ход. Понял он это, только оказавшись на пустыре, а не напротив почты, рядом с тележкой мороженщика.

Позади лавки был обыкновенный пустырь с желтой выжженной солнцем травой, отнюдь не свойственной сочному зеленому маю. Посредине в траве светлел примятый ровный круг, будто на месте долго крутился трактор или небольшой танк. На углу пустыря торчала проржавевшая табличка трамвайной остановки. Номер 13, как и на билете Лёши.

Лёша посмотрел на часы, безотчетно стал в круг и поднял глаза к небу. Прямо с небесного звенящего купола до него донеслись сигналы точного времени. После мелодии «Подмосковных вечеров» часы запищали и одновременно с их сигналом, какой-то темный предмет закрыл солнце. Вращаясь, большое темное тело опускалось на пустырь. Лёша отскочил в сторону.

Круглая машина, похожая на вертолет без пропеллера, с длинным ребристым шлангом, как у пылесоса, бешено крутилась на месте, точно старинная бомба, пущенная из корабельной пушки, и по понятиям Лёши грозила вот-вот взорваться. Но этого не случилось. Машина замедлила вращение и замерла. Лёша мог рассмотреть серебристую обшивку, изогнутые ветровые стекла, точно в кабине вертолета, плотно прирезанную овальную современного вида дверь.

Вместо шасси у машины торчали две странные лапы: посеребренные, но, видимо, живые. На них она пружинисто подпрыгивала, замедляя вращение. А сейчас замерла, твердо стоя обеими лапами на земле. Лапы были разные: одна – птичья, только уж очень огромная, вторая вполне могла бы принадлежать гигантскому доисторическому ящеру или крокодилу: коренастая, чешуйчатая с изогнутыми, грозного вида стальными когтями.

Дверь машины плавно отошла, и из нее, весело переговариваясь, выскочили двое парней в синих комбинезонах и в летных темных очках.

– Эй, привет! Попутчик, значит?

– К нам что ли? До садика? А билет есть или «зайцем»?

– Ага, ну давай, залезай в кабину, мы три минуты буквально.

– Только груз возьмем.

Лёша отдал им билет и по трапу поднялся в кабину. Парни начали дружно грузить в кабину какие-то картонные коробки, сложенные возле задней двери лавки. Тем временем Лёша осматривал внутренности странного вертолета.

Рубка управления такая же, как кабина пилота в самолете, где, впрочем, он никогда не был, видел только издали. Со множеством кнопочек, бортовыми приборами, огромным выгнутым окном. В салоне были ещё одни двери и поручни вдоль окон. Сидячих мест не было, в точности как в вагончиках канатной дороги. Половину салона отгораживала внутренняя ребристая железная дверь, похожая на дверь в холодильник-рефрижератор, как в фургонах дальнобойных грузовиков. Оттуда ощутимо тянуло холодом, несмотря на жаркий, почти летний день.

Как обещали, парни быстро завершили погрузку и вернулись в кабину.

– Слышь, попутчик, тебя как звать-то?

– Лёша. Елисей.

– Царевич, что ль? – с интересом прищурился один.

– Почему сразу царевич? – ощетинился Лёша.

– Не кипятись, – примирительно сказал другой парень, потолще и повыше ростом. – Нет, так нет. Не всем же... Я Толик буду, – он ткнул пальцем в другого: – Он – Коля, братан мой. Держись за поручень покрепче, а если не боишься, что голова закружится, можешь в окно смотреть.

Они закрыли дверь и зашли в кабину.

Парни были примерно его ровесники, оба мощные, круглолицые, Лёша совершенно не различал, кто из них кто. В этом виноваты были скорее всего одинаковые костюмы и очки, закрывающие пол-лица. На их синих форменных кепках с длинными козырьками и спереди на нагрудных карманах комбинезонов были вышиты серебряные эмблемы драконов. И буквы ЯГ-13. Вероятно, это был номер маршрута.

– Взлетаем! – скомандовал Коля.

Толик потянул рычаг на себя, машина затряслась, и Лёша почувствовал, как под полом напружиниваются ее лапы. Подпрыгнув несколько раз, машина стала кружиться на месте, как волчок. Потом взлетела и стала набирать высоту, одновременно замедляя вращение.

Вскоре машина послушно легла на курс и, сделав круг почета над городом, поднялась на высоту облаков. Летела она почти бесшумно, слабое гудение и дрожание корпуса нисколько не мешали разговаривать. В окно Лёша видел только пышные облака да проблески солнца. Он не мог определить, куда они летят; земля мелькала внизу далекая и неясная.

– Ребята, а вы кто будете? Местное такси? Или, правда, воздушный трамвай?

– Мы-то? – удивился Толик. – Горынычи мы. Установка «Яга-Горыныч», неужто не слыхал?

– Впервые слышу, – признался Лёша. – И никогда не видел.

– Ладно врать, что не видел, – возмутился Коля. – Ты сейчас на ней летишь!

– Извините, – Лёша заулыбался. – «Яга-Горыныч» это что? Транспортное бюро?

– Да не, главгидрометцентр. Погодная служба, главнее синоптиков! – похвастался Толик. – Погоду на волшебной территории только мы устанавливаем.

– Это как же?

– Да как, летаем с инспекцией, порядок наводим. Ты хвост наш видал?

– Видел, на пылесос похоже, – ответил Лёша.

Братья-горынычи хмыкнули и переглянулись, как Лёше показалось с гордостью.

– Похоже! Это он родимый и есть, только приспособленный. Мы в наше брюхо, – Толик ткнул пальцем через плечо на дверь «рефрижератора», – облака накачиваем. Там, где дождя не должно быть, забираем грозу и конденсируем. Где должен быть, а нету, над Сахарой, к примеру, распыляем потом. Понял? Где какая погода заказана, такую и делаем.

– Только не в четверг, – строго уточнил Коля.

– Правильно, в четверг у нас выходной, – жизнерадостно подхватил его брат.

Лёша задумался.

– Странно, – наконец сказал он. – Я-то думал, ну, так говорится, «после дождичка в четверг»... В четверг будто бы самая неустойчивая погода.

– Так она потому и неустойчивая, что у нас выходной! – хором сказали Горынычи. – Мы не работам.

– Должен быть один день для незапланированых осадков, так в инструкции записано, – пояснил Коля.

– Понятно. А название почему такое: «Яга-Горыныч»?

– Так ведь это кооператив. Ядвига Кикиморовна, ничего баба, башковитая, она по бурным перестроечным временам с нашим шефом, Трехголовым-то, и организовала эту установку.

– Как организовала?

– Ну, как, – Толик заговорщицки понизил голос, хотя в небе их вряд ли кто мог подслушать. – Дело такое было... Некомплектные выпустили избушки для бабок-ёжек. Надо же было умельцам сообразить! Ну, только ты никому...

– Ясное дело!

– Так вот, сообразили умельцы наши, сделали избушки на курьих ножках все на левую ногу! Ну, халтура получилась. А заселяться в них же невозможно. Они, вот в чем штука, тесты проходят как нормальные, а с утречка, как с левой-то ноги встанут... Совершенно неуправляемые. Жалобы на них писали... В общем, забраковали всю партию, свезли на склад. А Ядвига Кикиморовна их подешевке со склада купила и разобрала. Двигатели там от ступ турбовинтовые антигравитационные понаходила. Понял, как мы без пропеллера-то летаем? Так вот, на это дело Трехголовый, ну Змей Горыныч, шеф наш, он... Ах, да ты, видимо, и шефа не знаешь, – сочувственно спросил Толик.

Когда Лёша кивнул, он продолжал:

– Так вот, Змей Горыныч, он зам ректора нашего университета. Ну, он выделил Ядвиге по дружбе студентов в помощь, а нам засчитывал это как трудовую практику. Вот, так они с Ядвигой скооперировались. Горыныч ей и ножки от учебных драконов достал. Видел правые?

– Видел, – озадаченно сказал Лёша. – А ножки от драконов они... откуда берутся?

– Так после поединка с рыцарями кое-что остается, главное связи по снабжению иметь, – ухмыльнулись горынычи. – Вот тринадцать штук и набралось. Поэтому и установок тринадцать.

– Но летают-то только двенадцать, – вполголоса заметил Коля, не отрываясь от управления и глядя вперед.

– Ага, верно, одна запасная. В гараже стоит у шефа, ржавеет.

– Ты не ври, Толян, не ври, – одернул его брат. – Что шеф наш – аспид, это, разумеется, правда. И установка в гараже стоит, но только она нержавеющая!

– Эх, правда, погорячился малость. Пусть ее, не ржавеет.

– Вот так. А мы летаем, погоду делаем. Какую закажут, кому снег, кому град... Кому в июле снег понадобится, кому наоборот, солнышко надо: линзу поставить, чтоб припекло среди зимы. Как закажут, так и сделаем. Сервис!

– Специалисты, – с уважением протянул Лёша. – Здорово. А далеко до ботанического сада?

– Да вон, внизу виднеется. Видишь?

– Ничего я не вижу.

– Ну, видишь, ОСТРОВ! Обнесен высокой стеной. А рощу дубовую видишь?

– Ах, вот это, – наконец разглядел Лёша.

– Вот это, вот это. Ща мы в сторонке тут приземлимся, у них шумовой ограничитель, летать нельзя, микроклимат нарушаем. Держись крепче за перила, вращаться будем!

Установка начала снижаться, снова набирая обороты. Постепенно вращение ускорялось, ускорялось, и вот уже летательный аппарат коснулся лапами земли. Вскоре установка уже подпрыгивала на земле, вращаясь, как готовое взорваться ядро. В самый разгар вращения Лёша удивился, что хотя перед глазами всё превратилось в бешеную карусель, тело, кажется, стоит на месте. Он и раньше подозревал, что стены кабины двойные и в аппарате установлен противовес, наподобие карданного. Поэтому ни людям, ни приборам вращение не вредит. Или это была часть волшебного строения аппарата «Яга-Горыныч»?

Наконец они остановились. Лёша отпустил перила.

– Приехали! Вылезай.

Глава 4

Лёша с любопытством рассматривал высокую уходящую в небеса стену ботанического сада и кованые ворота, вполне отвечавшие его представлениям о воротах в заколдованный сад. Но на них висела вполне прозаическая табличка, на которой был написан номер, управление, район и то, что ботанический сад работает с девяти до шести вечера. Прием экземпляров круглосуточно.

Лёша так и не решился бы вероятно дернуть за веревку колокольчика, но горынычи забарабанили ногами в дверь, и в воротах с мелодичным звоном открылась калитка. За ними на тропинке стояла девушка в белом халате лаборантки.

– Привет, Аленушка! Привезли заказ!

– А мы уж заждались вас, – приветливо откликнулась она, отходя в сторону и давая дорогу Коле и Толику. – Заходите скорее. Кто это с вами?

– Да знакомый это наш, Лёша. Директор ему нужен. По делу. Цезарь Цезаревич направили.

– Платон Казимирович сейчас занят, делает обход по грядкам, – сказала девушка, скользнув по Лёше рассеянным взглядом. – Идите, ищите его сами.

– Да нам груз снести надо.

– Ладно, я вас провожу. Молодой человек, а вы идите вот так, по этой главной аллее и там, рядом с грядкой Аленьких цветочков у вас есть все шансы встретить Платона Казимировича. Думаю, он не успел далеко уйти, – посоветовала девушка Аленушка.

– Спасибо.

Лёша кивнул в знак благодарности и пошел в указанном направлении, а горынычи поспешили за ней, неся свои коробки, видимо, на волшебный ботанический склад.

Пройдя несколько грядок с неизвестными диковинными растениями, у которых кроме листиков всевозможного цвета и самых причудливых форм иногда росли и подобия живых щупальцев, Лёша вышел к длинному полю, на котором словно тюльпаны росли в строгом порядке какие-то весьма аленькие цветочки. Возле поля Лёша увидел невысокого усатого человека в серой кепке и болотных сапогах, похожего не на директора ботанического сада, тем более волшебного, а на обыкновенного председателя колхоза. Задумчиво помахивая зеленой лейкой, усатый дяденька что-то объяснял работницам ботсада по поводу суточных норм полива. Мимоходом он поздоровался с Лёшей.

Дождавшись, пока директор освободится, Лёша подошел к нему.

– Здравствуйте, вы – Платон Казимирович, директор?

– Так точно, я и есть директор, – браво ответил дяденька, коснувшись в знак приветствия своей кепки. – А вы по какому вопросу?

– Не знаю, наверно, по личному. Я от Цезаря Цезаревича.

– От Цезаря? – протянул Платон Казимирович, почесав затылок. – Да-да... снилось мне нынче, что краску для цветиков-семицветиков он мне прислал и рассаду сонных цветов, которые мечтательность наводят, для волшебных садиков – это было. А про вас что-то, молодой человек, ничего не припомню. Не докладывал!

– Наверное, он и не мог про меня доложить, – рассудительно заметил Лёша, – я недавно появился.

– Понятно, – нахмурился директор. – И что же вам нужно?

– Цезарь Цезаревич сказал, что вы можете помочь. Можете дать мне какое-то кольцо...

– Кольцо? Я? Какое кольцо? – изумился директор ботсада.

– Изумрудное.

– Молодой человек, это вам к ювелиру надо.

– Нет, мне нужно... это, – постарался точнее припомнить Лёша. – Вот, пройти по Кольцу!

– А! – облегченно ухмыльнулся директор. – Вы толкуете об Изумрудных лугах, понимаю. Да, это по нашей части. А с чего, позвольте узнать, вам понадобилось идти на кольцо Изумрудных лугов?

– Я ищу четырехлистник.

– Что вы ищите? – Платон Казимирович не поверил своим ушам. – Четырехлистник? Позвольте... дайте же мне обнять вас, молодой человек, вот радость-то! Я же, как увидел вас, сразу понял, вы – Герой, да?

– Какой же я герой, я никакой не герой, – растерянно забормотал Лёша, с трудом разлепляя пальцы после крепчайшего рукопожатия Платона Казимировича.

– Не спорьте, я Героя сразу вижу! А что же вы так, в обход, через служебный транспорт и Цезаря Цезаревича? Вам же в парадные двери надо! Ну да ничего, идемте, идемте со мной, я вам садик покажу. А потом зайдем в мой кабинет и уладим формальности.

Крайне удивленный, Лёша последовал за директором. По дороге Платон Казимирович показывал некоторые экземпляры из коллекции растений ботанического сада, на что Лёша реагировал с живейшим интересом.

– Вот это за забором, яблочный садик. Молодильные яблочки тут растут. Кстати, замечательный сорт «Антоновка», не желаете попробовать? Да вам еще рано, правильно, – засмеялся Платон Казимирович, видя Лёшину нерешительность. – Аленькие цветочки наши вы видели, а это вот, ореховая роща, волшебные орехи произрастают. Ряд грецких – это сорт «Золотые скорлупки» с изумрудиками внутри, а остальные – лесные, для Золушек. Им же, Золушкам, теперь хрустальных туфелек-то мало, подавай весь набор! Мало того, что нарядов одних сколько им шьют, так еще и тыкво-кареты изволь выращивать, индустрия... Да одну Золушку на бал снарядить – морока такая... так им еще три орешка каждой теперь подавай! Вот эта мода заграничная пошла! – Платон Казимирович обреченно махнул рукой. – Ну, выращиваем, выращиваем, что делать. Правда, пока на уровне экспериментального образца. Награды для отличниц. А вот это гордость моя, – директор расплылся в мечтательной улыбке и показал Лёше на дальний пригорок справа от них. – Видите, там дубрава шумит? Золотые дубы! Которые, сразу вековой дуб прямо с золотой цепью растет. Сорт такой, лукоморские. Их много надо выращивать.

– Странно, – заметил Лёша. – А я думал, что Лукоморье одно, уникальное место, заповедник. Единственный на свете. Там, мне казалось, только один дуб требуется...

– Кто это вам сказал такое?! – неожиданно тонким голосом яростно закричал директор. – Пушкин вам это сказал? Что только один дуб с золотой цепью, да? Пишут, пишут, а потом в каждый пансионат, на каждый дом отдыха, каждой приличной школе во дворе, в каждом городском парке изволь свой дуб с золотой цепью поставить! А где мы их возьмем? А уж на взморье-то на каждом берегу на излучине так это уж обязательно! Вот и выращиваем. А темпы тут не ускоришь, вековой дуб меньше ста лет не растет! А на рыбзаводе знаете сколько возни с этой золотой рыбиной?! – директор прищурился так злобно, словно от души сожалел, что не может прямо сейчас или в ближайший выходной лично вызвать Александра Сергеевича на дуэль. – Их ведь не вырастить, их ведь говорить надо научить! И карасей, и щук, и всякую прочую тварь. А котам, мерзавцам, ещё ученую степень подавай к тому же! Это вам не фунт изюма, молодой человек, вырастить. Вы вообще радуйтесь, что вас ваша подружка только в ботанический сад завела, а не в зоопарк. Не то ехали бы сейчас сражаться с драконом! Или еще похуже...

– Никто меня сюда не заводил, – обижено сказал Лёша.

– Рассказывайте, а кто вас сюда прислал?

– Цезарь Цезаревич.

– Ну да, а до Цезаря вас кто довел?

– Вообще-то, бабушка...

– Бабушка, молодой человек, могла вас послать максимум в киоск за пирожками или в ателье за выкройкой красной шапочки, – веско возразил Платон Казимирович. – Замечательную, кстати, модель сейчас из Парижа привезли, умеют делать всё-таки! Это «Шапо Руж» организовала бартерный обмен с нашим хлебопекарным заводом. Мы им пирожки для Красных Шапочек, они нам – шапочки. Чистая шерсть, между прочим! Знаете, сколько пришлось побегать, пока дочке такую достал... она в ней в школу теперь ходит. Замечательная модель... – Платон Казимирович, переводя дыхание, сделал секундную паузу и снова прямо посмотрел на Лёшу. – Так вот, довела вас сюда не бабушка, а красна девица. Кто вам велел найти четырехлистник? Соображаете?

– Ах, ну да... то есть... да, понимаю... – забормотал Лёша, отводя взгляд. – Действительно, была девушка. Глазастая такая, с косой. Симпатичная, – уже шепотом добавил он.

– Так вот, – снова начальственно загремел директор, – и не спорьте, я в этом деле уж понимаю.

– Извините, я просто не знал, что волшебные растения пользуются таким спросом.

– Да знали вы, знали, внимания просто не обращали! Вы каждый год елочные базары видите?

– Конечно, – в замешательстве сказал Лёша. – Но ведь это обыкновенные елки из лесу.

– Это не обыкновенные елки из лесу! Это обыкновенные елки вон из того леса... Видите, за дубовой рощей что-то вечнозеленеет? – сочувственно показал рукой Платон Казимирович и посмотрел на Лёшу, как на несмышленыша. – Ведь под обыкновенной елкой подарки не окажутся, – пояснил он почти ласково. – Рождественские елки и Новогодние выращивать надо особо. А кто, спрашивается, этим занимается, Дед Мороз? Платон Казимирович! А потом с кого спросят, если подарок вырос не тот? Опять же, с меня. Думаете, легко быть директором в таком заведении? Да ладно, не обращайте внимания, это наши внутренние проблемы, – сказал, успокоившись, Платон Казимирович, когда они с Лёшей подошли к зданию похожему на среднее между одноэтажной сторожкой, и квадратной теплицей. – Добро пожаловать, это мой кабинет. Я, видите ли, в Лесхоз поступал, на лешего учился, а застрял вот в этом НИИ ботаническом. Располагайтесь.

Вместе с директором Лёша вошел в сплошь увитое плющом строение. Оказалось, это всё-таки старая теплица, посреди которой стоял конторский стол. По стенам висели лозунги с призывами быть добрее к окружающей среде, и все было оборудовано под директорский кабинет. Вдоль стен на полу располагались многочисленные ящички с рассадой. На столе стоял ядовито-зеленый телефон, лежали конторские книги, печати и стояла чернильница с чернилами, тоже вызывающе-зелеными.

– Присаживайтесь, молодой человек, – Платон Казимирович сел за стол и кивнул Лёше на табурет напротив. – С инструкцией, я надеюсь, знакомы?

– Впервые слышу.

– Да как же, разве Цезарь Цезаревич не предупредил? – недоумевал директор, перерывая бумаги в верхнем ящике письменного стола. – Да быть того не может. Говорил, идти, мол, прямо и не сворачивать? Говорил?

Глазки Платона Казимировича уставились из-под кепки на Лёшу, как два буравчика. Лёша смутился.

– Да, говорил.

– Ну что ж вы, Герой, так неуверенно отвечаете? – снова заулыбался Платон Казимирович. – Будете не сворачивать? Куда пойдете, когда окажетесь на Кольце, а дороги не знаете?

– Прямо. Я ведь хочу найти четырехлистник. Вот и буду искать.

– Вопрос не в том, будете ли вы искать, вопрос в том, что из соображений техники безопасности вам надо никуда не сворачивать, усвоили? – директор вздохнул. – Вы хоть имеете представление, куда вы идете?

– Понятия не имею, – быстро и честно ответил Лёша.

– Хорошо. А зачем?

– Тем более, не знаю.

Платон Казимирович хмыкнул и снял кепку, вытирая рукавом мокрый лоб.

– Типичный Герой! Современный! Ладно, подписывай здесь, – директор раскрыл какой-то журнал. – Сейчас все тебе объясню.

Лёша поставил свою подпись в журнале, а директор поставил печать на бланк с красивой витой надписью: «Кольцо Изумрудных лугов». Лёша внимательно изучил бланк, там стояло сегодняшнее число, подпись Платона Казимировича и зеленый штамп центрального ботанического сада.

– Ознакомился? – снова вздохнул директор. – Дай сюда. – Платон Казимирович забрал бланк и положил его в папку на своем письменном столе. – Ты послушай, в чем проблема с четырехлистником-то. Ты его хоть видел?

– Только слышал, но я думаю, это простой клевер, на котором почему-то не три, а четыре лепестка, вот и всё.

– Всё верно. Посмотри сюда.

Платон Казимирович достал из-под стола небольшой цветочный вазон, в котором росла одинокая травинка, накрытая стеклянным колпаком. Это был чахлый клевер с обвисшими четырьмя лепестками.

– Видал? Не приживается четырехлистник в массовое производство. Я б его целое поле засеял, да не удается вывести устойчивую мутацию. Он ведь подчиняется Теории невероятности. Сам он волшебной силы никакой не имеет.

– Тогда зачем же мне его искать? – даже удивился Лёша, хотя еще утром удивился бы гораздо больше, если бы услышал что-нибудь о волшебных растениях.

– Вопрос не в нем и не в тебе, – хмуро пояснил бывший леший, – вопрос в Кольце. Пока ты его пройдешь, в тебе самом может что-то перемениться. А этого, видимо, твоей подружке и надо.

– Слушайте, – внезапно озарило Лёшу, – вы, что же, растения свои Живой Водой не можете полить? – он смотрел на чахлый стебелек травы и думал, что это отличная идея. – Может, тогда приживется?

– А чем, думаешь, поливаем? – уныло повесив усы, спросил Платон Казимирович, тоже не отрывая глаз от четырехлистника. – Понимаешь, Живая Вода она не всем хороша. Ну, Молодильные яблоки орошаем, там, раз в неделю, строго по графику. А четырехлистник только потому и не зачах, что я его Живой Водой поливаю. Но с размножением... Из него обычные, трилистные клевера получаются. Его самому искать надо. Я тебе даю направление на самые что ни на есть Изумрудные луга нашей планеты. Это значит: средняя полоса России, Подмосковье, Ирландия, Новая Зеландия, Зеленая Англия... в общем, везде, где сочная травка. Кроме того, конечно, Изумрудный Остров, Страна Чудес, на всякий случай. Короче, с этим билетом все наше ведомство обойдешь.

– Подождите, я буду в Стране Чудес? Как Алиса?

– Нет, жителей местных ты там не увидишь. У тебя направление только на ЛУГА. Тебе вообще может казаться, что ты на одном и том же бескрайнем поле находишься. Пройди его с начала до конца, может, там и найдется этот четырехлистник. Ты будешь переходить по пространствам и обойдешь все луга по Кольцу. Главное, никуда не сворачивать, в контакты со случайно встреченными местными жителями не вступать, а иначе тебя ведь потом никто по этим мирам не найдет! Опоздать домой не боись, это путешествие вне времени, можешь сколько угодно суток там провести. Значит, будь осторожен, веди себя, как полагается Герою, ни в какие драки там не ввязывайся и траву зря не рви. В заколдованные места не суйся. Понятно?