Текст книги "Вуаль забвения"

Автор книги: Елена Кёрн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

НАЧАЛО

Холодно. Как же я ненавижу холод. Наверное, плед упал и отлетел к камину. А эти растяпы не поддерживали огонь, и он потух. Что за бездельники. Я открыл один глаз и осмотрел комнату. Что и следовало ожидать, плед валялся возле потухшего камина.

Взгляд уперся в окно. За окном в озорном танце кружились снежинки, а небо заволокло тяжелыми тучами. Да, когда я присел возле камина за окном светило яркое солнце, и с крыши капали сосульки, которые никто не удосужился сбить. Куда смотрят в этом доме.

Я потянулся и подошел к окну. Старое кресло от моего движения заскрипело. Снежинки не обращали на меня никого внимания. Они танцевали в своем танце, подстраиваясь под песнь ветра. Вот так и люди живут, как эти снежинки: легко, ничего не замечая вокруг. А когда танец заканчивается, они тают, не оставляя за собой никакого следа. Какой бред иногда приходит в голову, подумалось мне.

Невольно повел плечами: прохлада забралась под рубашку. Надо все-таки кого-то позвать, чтобы развели огонь в камине. Взор опять уперся в пейзаж за окном. Метель набирала силу, снежинки кружились все быстрее, как будто совершали какой-то магический танец.

Вдруг неожиданно ветер ударил своим воздушным кулаком в окно, старая щеколда не выдержала, и створки распахнулись. «Шмяк!» – последовало за этим, створки стукнулись о стены и заново встали на место. Сноп снежинок радостно ворвался в комнату и окатил меня своей холодной радостью. Я потянулся закрыть щеколду. Да, это тебе не лето, подумалось. Лето – это тепло. Когда можно пойти в сад и нарвать чего-нибудь вкусного. Эх.

Картина за окном изменилась: в метели появилась фигура, которая медленно поднималась от подножия холма. Я стал всматриваться в нее. Вот почему так? Как находит на тебя безмятежность, обязательно ее что-то нарушит. Терпеть не могу это чувство, которое всегда приходило из ниоткуда, но несло перемены. Я уже знал, что что-то должно произойти, и это неизбежно.

Фигура минуту назад была на середине аллеи, и тут через секунду по дому разливался входной звонок. Дом сразу же ожил, как большое животное, которое вдруг проснулось. Сразу послышались звуки скрежетания и шарканье.

Ручка двери медленно повернулась, я оторвался от созерцания танца снега и с любопытством повернулся. В комнату просунулась вихрастая голова моего племянника. Он с явным намерением найти меня стал обозревать комнату. Но тут послышался глухой стук, голова дернулась и исчезла. За дверью тихо зашипели, и дверь распахнулась уже полностью: на пороге стояла смотрительница особняка. Она, как всегда, была похожа на монашку, сбежавшую из монастыря в своем строгом одеянии.

– Милорд, вас ждут в гостиной, – ее скрипучий строгий голос нарушил очарование тишины комнаты. Я тяжело вздохнул и направился вслед за ней.

– «Ну, вот и закончилась тихая жизнь». Вдруг подумалось.

Проходя коридорами особняка, я все думал, как там снежинки без меня. Бред, бред, бред. Створки дверей гостиной были открыты настежь. Сама комната была ярко освещена, в камине пылал огонь. Возле камина стояло большое кресло, в нем сидел седовласый мужчина и задумчиво крутил какой-то предмет в руках.

Опираясь на его спинку, стояла красивая женщина. Ее сигарета в мундштуке практически дотлела, и пепел свободно падал на дорогой ковер, которым был устлан пол комнаты.

Она была также поглощена предметом, который держал мужчина.

– Ну, что ты встал, как соляной столб. Проходи, скоро соберутся все, – я усмехнулся и сел в кресло напротив. Да, отец мог одной фразой отмести даже те вопросы, которые только рождались у людей в голове. Женщина подняла свои фиалковые, чуть раскосые глаза и ее взгляд приласкал меня.

У моей матери была удивительная способность одним взглядом обогреть весь мир. Я поудобнее устроился в кресле: вечер предстоял быть долгим. Долго ждать не пришлось, в комнате появились моя старшая сестра с мужем. Адель была, как всегда, в состоянии недовольства. Я к этому привык. И большая часть недовольства распространялась на меня. А ее муж все также пребывал в образе напыщенного индюка. С первого дня в нашем доме за ним это прозвище закрепилось. Он был из богатого рода, чем очень гордился и все время указывал на это. Род славился деньгами, но кроме них, больше ничем. Вообще что сказать, ростовщики.

Тут отец поднял глаза и посмотрел в мою сторону. «Ничем хорошим это для меня не закончится».

– Я наслышан о твоей последней поездке, – он передал предмет матери и взялся за трубку. Сколько раз я говорил, что прежде, чем что-то делать, нужно все взвесить и рассчитать.

Я закрыл глаза и начал считать до десяти. Прямо как в детстве, когда меня начинали отчитывать, а я начинал злиться. Мой отец – тяжелый человек. За всю свою жизнь с самого раннего детства я не помню, чтобы он проявил ко мне хоть каплю теплоты, если не словом, то хотя бы жестом или взглядом. Зато я прекрасно помню все нравоучения, которые происходили после моих неизменных шалостей.

Но тут вошли близнецы, и внимание отца переключилось на них. Я всегда поражался тому, что они постоянно вместе. Это для меня было всегда подозрительно. В детстве я имел неосторожность спросить про это у своей гувернантки, за что получил по первое число, плюс утомительную беседу с отцом.

Наконец, последним зашел мой старший брат. Ну, про этого даже сказать нечего. Я усмехнулся. Вечно витает в других реальностях, не замечая ничего вокруг. Я посмотрел на родителей: мать слегка напряглась – это было видно, как она слегка постукивала ногтями о спинку кресла. Отец, увидев своего первенца, еще больше нахмурился.

Да, вот такая моя семейка. Кто-то скажет, что большая семья – это хорошо. А я скажу – кошмар. Вечные интриги, споры, соперничество. И много, много тайн, которые сокрыты под пологом множества поколений нашей семьи.

Мы – представители рода Смотрителей. Это первородный род. Вообще существуют только четыре рода. Это – Смотрители, Ткачи, Ходоки и Мастера. Все мы – потомки Звездного Дракона. Свиток Создания, оставленный нам, говорил о том, что: Звездный Дракон, вступивший в пору зрелости и нашедший свою спутницу, решил соткать гобелен реальности, чтобы его потомки могли существовать в плотных осязаемых телах. Его подруга и спутница разделила с ним его идею.

Если отступить от вымышленной истории и окунуться в реалии, то Звездный Дракон как источник высшего света и его спутница – Тьма высшего порядка – проявили мир через истинную любовь. Упиваясь и наслаждаясь своим чувством, они сплетали искрящую белизну света с ярко выраженной чернотой тьмы.

При помощи этих двух нитей был сплетен гобелен реальности, который покоится на пустоте хаоса и питается ей же. После того как основная часть работы была выполнена, Звездный Дракон и его спутница сделали четыре выхода, смешав в них частицы себя и истинную свою любовь, и появились их потомки. Четыре великих Рода Драконов, чтобы следить и направлять гобелен реальности.

Каждый Род Драконов был наделен уникальными способностями, которые вместе составляли единое целое и проявляли мощь Звездного Дракона в плоти. Род Смотрителей гордился тем, что только у нас рождались провидцы, которые видели и прошлое, и будущее, и могли править настоящее.

Род Ткачей гордился плетением интриг и запутыванием «гобелена», в роду Ходоков было много представителей дара «запыления разума», а род Мастеров гордился своими артефактами. Между родами велось соперничество за первенство. Эти игры разума иногда приводили к необратимым последствиям.

Неожиданно в комнате что-то зашипело, поднялся небольшой столб дыма, и тут же все пропало. А на пороге появилась моя тетушка, которая обожала такие спецэффекты при своем появлении. И тут я понял причину напряжения моей матери. Она повернулась для приветствия к двери. Ее лицо излучало радость, улыбка говорила о благодушии, зато глаза наполнились морозной колкостью и остротой.

Почему между моей матерью и ее старшей сестрой была молчаливая война, никто в нашей семье точно не знал. В курсе был только отец. Но он не распространялся никогда на этот счет. Ходила множество слухов в былое время, но, ни один из них не был подкреплен фактами.

– Как неожиданно, что ты к нам заглянула, Матильда. Как это замечательно, – певучий материн голос разливался по комнате. Она двинулась к тетушке, слегка коснулась губами ее щеки и отошла на свое место. Уф, ритуал приветствия был завершен.

Тетушка обвела всех нас насмешливым взглядом и обратилась к моему отцу.

– Я так посмотрю, ничего не изменит ход времени в этом доме, – и прошествовала к креслу возле журнального столика. Не успела она в него опуститься, как перед ней уже стояла дымящаяся чашечка кофе с тарелочкой пончиков.

– Единственно, что тут всегда радует, так это проворство слуг, – изрекла она, прежде чем прикоснуться к кофе. Глаза моей матери вспыхнули. Но вовремя положенная рука моего отца потушила этот пожар.

– Так, что же такого случилось, что вы меня вызвали официально? – спросила тетушка, наконец, оторвавшись от чашечки кофе.

– Мо, поскольку ты у нас официальный представитель рода Ткачей, нам пришлось послать официальное приглашение, – ледяным тоном сказала моя матушка и опустилась в кресло напротив. – Надеюсь, ты не забыла о своём статусе, – голос матери искрился холодом.

– Ах, Бесс, ты все никак не можешь забыть эту историю. А ведь прошло, сколько лет, – тетушка театрально закатила глаза.

– Да представь, я не могу забыть твое предательство, – тихим мягким голосом сказала моя матушка. И в комнате как-то сразу похолодало, и теплый воздух превратился в маленькие снежинки, которые застыли в воздухе. А моя любимая матушка с холодной улыбкой смотрела на свою старшую сестру.

От неожиданности я моргнул. В комнате затихли шепотки, все смотрели только на матушку. Никто и подумать не мог, что наша мягкая, любимая мама может вытворить подобное.

У меня похолодели пальцы от осознания того, что моя милая любимая матушка, оказывается, та самая Снежная Королева, о которой так много написано фолиантов в описании последней Столетней Войны. Я был ошеломлен. Но тут голос отца привел меня в действительность.

– Леди, вам не кажется, что это не поле битвы, и вам не стоит включать тяжелую артиллерию? – голос звучал как-то грустно.

– Не надо так нервничать, Бесс, – осторожно сказала тетушка.

– Так и быть, не сегодня, – певучий голос матушки расслабил обстановку, и в комнате опять стало тепло.

– Собственно, мы позвали тебя вот ради этого, – матушка положила на столик тот странный предмет, который они рассматривали.

Взгляд Матильды уперся в него. И она сразу стала очень серьезна.

– Я не знала, что все так серьезно.

– Теперь знаешь, – устало ответил отец.

– Что вообще тут происходит? В конце концов, давайте объясняйте. А то собрали нас тут и показывают какие-то Родовые войны или тайны, – визгливый голос Адель врезался в разговор.

Она сильно покраснела оттого, что нарушила этикет.

– В наше время стали забывать те далекие времена, когда не было печатей запрета. А зря. Раз в столетие печати открываются на гобелене. Пять столетий избранные родов делают попытки пройти в академию. Нас пока преследую одни неудачи. А мир настолько хрупок, что любое действие может его нарушить.

Речь идет о легендарной Академии Полусвет.

Академия была погружена в другую реальность вместе со всем населением, когда на неё предательски напали. "Древние" остались в ней как в темнице, но она также как и раньше продолжает работать.

Каждый род посылает раз в столетие одного из семей для поступления. Ведь тот, кто закончит Академию Полусвет, не только станет великим магом, но и познает тайны мироздания. Но, увы, пока еще никто не смог даже пройти отбора.

Род, посылающий представителя, в Академию обязан пригласить стороннего наблюдателя. Каждый из четырех Родов получает право по строго регламентированному порядку.

Этот предмет отец кивнул на шарик-кубик, Путеводитель Студиус. Он выберет того на кого падет выбор.

Любой член семьи, кроме несовершеннолетних детей имеет право пройти отбор. Студиус сам выберет достойного и сложится в фигуру с четкими очертаниями – сказал отец.

– Ты забыл маленькую, но существенную деталь, – голос тетушкин плыл по гостиной густой дымкой.

– Все, кто отправились в академию, так и не вернулись домой. И поиск их был напрасен.

Пойти туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что – вот как это называется. Еще и сгинуть. Что-то мне расхотелось брать эту штуку в руки. Я поежился, хотя сидел у самого огня.

Первым взял в руки "напыщенный индюк" – муж моей сестрицы. Повертев его в руках, он поставил обратно. Потом подошли моя сестрица и мой витающий в облаках брат. И опять ничего не произошло.

Я не желал участвовать в этом и пока другие упражнялись, решил исчезнуть. Но, Судьба была другого мнения и уже возле двери окрик отца меня остановил. Кубик оказался в моей руке.

С минуту ничего не происходило, потом структура стала меняться, она теперь была теплой, вязкой и шелковистой на ощупь. Я наблюдал за ним.

Кубик, то комкался, то раскатывался в блин, то собирался в шарик, то пружинил на моей руке. Все заворожено наблюдали за этой метаморфозой. И тут он закрутился, как сумасшедший, подпрыгнул, брызнул во все стороны искрами, и на ладонь встала небольшая фигура очень красивой девушки, которая держала на цепочке огромного кота.

– Выбор сделан – официальная фраза прозвучала сухо.

– Ну, вот как всегда, самое лучшее досталось не нам, – загнусавили близнецы и обиженно сели на ближайший диван.

–Студиос, останется с тобой до момента прибытия в Академию. – Я удрученно посмотрел на фигурку у себя на ладони, на ней еще вылилась дужка для цепочки. И спрял ее в карман штанов.

Повернувшись, сел на свое место, приготовившись слушать дальше. Официальная часть была завершена, все присутствующие отправились за накрытый стол. А я остался сидеть возле огня в задумчивости.

Фигура в кармане на ощупь была теплой, дрова потрескивали. Мысли так и прыгали, как сумасшедшие. Ощущения утром не подвели жизнь, резко дала поворот. Не живется мне спокойно. То в одно влезу, то в другое. И почему, собственно, мне досталось удовольствие расхлебывать все это?

Ведь если посмотреть на мою жизнь, вывод напрашивается простой: я не сильно любимый ребенок, которого к чему-то готовили. Скорее можно сказать, что меня сторонились, боялись, ожидая, что я сейчас чего-то вытворю. И так всю мою сознательную жизнь. А теперь раз, и в герои дня. Весело, нечего сказать.

Матушка со своими штучками. Никогда бы не подумал что она – это Она. Да. Потрясение. Так и всплывают скелеты семьи – легко и непринужденно. Я невольно усмехнулся, вспомнив лица родственников. Тетушка – молодец, и бровью не повела. Видно не первый раз уже разминаются они таким образом. А отец – тот еще жук. Как только жареным запахло, он все сразу понял.

Вот с такими мыслями я коротал время. Есть совсем не хотелось. Поэтому я и не думал присоединяться к столу. Да и не звали меня. Огонь весело плясал, поленья потрескивали, отдавая тепло, комната погрузилась в полумрак. Свет-то потушили, когда все отправились в столовую.

Я стал задремывать, и вдруг на грани зыбкой реальности и сновидений произошла вспышка, которую я заметил боковым зрением, но не придал особого значения, думая, что я уже сплю. Но свечение разгоралось и не давало мне окончательно уйти в сновидение. В конце концов, меня это стало раздражать. Я моргнул, приходя в себя, и повернулся.

Посередине комнаты светился портал. Переход через печати защиты в дом невозможен без согласия хозяев. Либо у меня крыша едет, либо я чего-то не понимаю. Внутри портала что-то двигалось, как живое, постоянно ворочалось. Потом эта масса сделала большой вдох, и портал выплюнул кота.

Я смотрел на кота в немом шоке. Кот же не теряя времени насмешливо осматривался. Никогда бы не подумал бы, что кот может ухмыляться. Все еще не веря, что это происходит в реальности, я ущипнул себя. Было больно. Он легко переступил через границу портала и оказался в комнате.

Кот был огромным серый и пушистый, его зеленые глаза сияли любопытством, а шкура лоснилась. Ростом он доходил до колена. На шее кота висел кулон. Он обошел комнату, потом подошел ко мне и потерся об руку. Руке сразу стало тепло. Но стоило ему отодвинуться, тепло прекратилось. После этого кот ухмыльнулся еще раз, мурлыкнул, вильнул хвостом, прощаясь, и исчез. Я еще долго тупо смотрел, на то место где он был.

– "Надо меньше читать по ночам", – мысль засмеялась и подмигнула мне. Все это было нереально. И тут я обратил внимание на свою руку, в ней лежала сложенная вчетверо бумага.

Неожиданно в комнате зажегся свет. На лоб легла теплая рука матушки.

– Милый, ты почему не ужинаешь со всеми? Что с тобой?

– Да я не знаю, как рассказать, – кашлянув, начал я.

– Та-ак Элрон, что ты опять вытворил, – она устало опустилась в соседнее кресло. – Вроде вырос, а ума так и не прибавилось.

– Да я, собственно ничего и не делал, – Запнулся. Закончив, я отдал бумагу.

– Везенье пока на твоей стороне, сын, – неожиданно сказал отец. Он прошел к камину.

– Можно? – он осторожно взял бумагу, которую уже рассматривала матушка.

– Очень интересно. Да, это карта. Артефакт. Если кто узнает, что она у тебя есть, то головы тебе не сносить, даже за ворота выйти не успеешь.

– Весело, – я картинно закатил глаза.

– Хватит паясничать, – разозлился отец. – Это дело серьезное. А ты ведешь себя, как клоун.

И тут меня разобрало.

– Так я вроде по жизни клоун для вас? – не люблю, когда начинают из меня делать недоумка. – Сам все понимаю.

Я встал и направился к двери.

– Постой, – в голосе отца звучал приказ. И мне пришлось вернуться на место. Он неодобрительно сдвинул брови. Но тут заговорила матушка.

– Может, это и хорошо, что выбор пал на тебя. Для всех, а для тебя в особенности. Я знаю, у тебя уже накопилась куча вопросов. Но мы не можем ответить тебе на них, только ты можешь. И думаю, ты найдешь ответы, раз так повернулась судьба.

Вот так поворот. Я даже рот открыл: матушка решила немного приоткрыть завесу тайны. Значит, сильно зацепила бумажонка, надо узнать все-таки, что же это такое.

– Раз ты решилась об этом заговорить, я поверю тебе на слово. Но прежде чем я начну собираться хотелось бы узнать подробнее о бумаге.

– Ничего не могу сказать о способе, которым ты ее получил. Но это карта маршрута, которая доведет тебя до города.

Я внимательно посмотрел на бумагу, она была абсолютно чистой.

– Видимо, вы видите то, что я не могу видеть.

– Да нет, вот, смотри, – матушка перевернула лист и показала мне.

На обратной стороне я увидел текст.

– Если ты его прочтешь нараспев, то увидишь, что будет.

Вновь пролетают дни, столетья, годы,

Ждет колыбель свой час во тьме веков,

И стражи, как всегда у входа,

Стоят незыблемой стеной.

А время все летит, не замечая

Того, что люди ждут.

И ворона все клик не замолкает,

И тени вечно бродят и зовут.

Иллюзия тьмы вновь затмевает очи,

И входит в цикл свой хозяюшка Луна,

И тьма над городом смыкает очи,

И раздается песнь во тьме из-за угла.

Поет слепой провидец песню грустно,

Все ожиданьем дышит лишь одним.

Что девушка с душой и светлым чувством

Очистит мир от тьмы чужих обид.

А роза упадет вдруг в ноги королеве,

Придет рассвет и осветит всю землю до низги.

И вырастут на пепле этом

Огромные красивые цветы.

Первые строки песни преобразили пространство. Появились горы, долины, покрытые лесом равнины и селенья. Я отвлекся от текста и потрясенно смотрел перед собой на пространство, где возникла карта. Но с утратой моего голоса пространство стало таким, как прежде.

Как только песня возобновилась, карта вернулась в прежнее состояние. С последним звуком карта в своем великолепии, по-другому не сказать, вошла в свою окончательную фазу. Теперь можно было видеть горы, реки, долины, поселки и дорогу, которая вела к глухому озеру в чащу векового леса. Это было удивительное зрелище: вода в реках текла, а иголки на соснах и кедрах шевелились, будто дул небольшой ветерок.

Тот, кто сделал этот артефакт, был действительно искусным мастером. Налюбовавшись пейзажем, матушка просто хлопнула в ладоши, и иллюзия сказки растаяла. Я взял текст, снова сложил его вчетверо и положил в карман.

– Иди, поешь тебе надо подкрепиться.

В гостиной самом разгаре шёл ужин. Моё место пустовало. Опустившись на знакомый стул, я не привлек к себе особого внимания. И начал поглощать все, что было недалеко от моей тарелки. Когда еще так придется поесть, подумалось мне. Ведь «завтра» для меня перестало существовать как понятие. Это меня, почему то рассмешило, и я даже ухмыльнулся с набитым ртом.

Ужин закончился далеко за полночь, когда я пришел к себе, было уже довольно поздно. На кровати лежал мой рюкзак, он был уже собран. Сам по себе он был невесом. Этот рюкзак был не так прост, как могло показаться. Один из артефактов нашей семьи, который я когда-то стащил из кладовой и присвоил себе. За что был, конечно, наказан, но рюкзак не отобрали.

Сам рюкзак был обыкновенный с виду, но обладал двумя незаменимыми качествами в дороге. При его носке не чувствовалось веса, и в него можно было положить в три раза больше вещей, сам же он был не большого размера. Я открыл его и посмотрел: чего только уже туда не положили. И еда, и вещи первой необходимости и пара артефактов, конечно же, карта. Я добавил пару вещей от себя, закрыл и завалился спать.

За окном завывала метель, сон пришел сразу же и был без сновидений. Ранним утром меня разбудил звонок свиристелка. Терпеть не могу эту штуку. Его отец привез из какой-то поездки. Его заводят на определенное время, как обычный будильник. И он начинает свистеть у спящего над ухом до тех пор, пока тот не проснется. Но казус в том, что пока он свистит, его не видно, и прибить гаденыша практически невозможно, поскольку он еще и перемещается мгновенно по комнате. Но стоит встать, как свиристелка, прекращает свистеть и отправляется к хозяину.

И мне с тихим стоном пришлось сползти с кровати и направиться в ванну. Пробыв около часа в блаженном состоянии под горячей водой, я выполз обратно, в комнату, оделся, взял свою котомку и направился в столовую. Несмотря на раннее утро, на столе меня ждал горячий завтрак. Проглотив его, я мысленно попрощался с домом и вышел за дверь.

За ночь навалило невероятное количество снега. И в морозном утре под только пробивающимися лучами солнца он блестел, как россыпи алмазов. Было красиво и очень холодно. Нос сразу замерз. Я дошел до начала главной аллеи и обернулся посмотреть на особняк.

В окне второго этажа чуть дернулась штора. Матушка в своем репертуаре, подумал я. Махнув рукой ей в знак, что я видел, повернулся и пошел к воротам. Последняя мысль, которая пришла мне в голову, прежде чем я ступил за них, была:

– «Ну вот, обычная жизнь закончилась для меня» И тут же пришла другая мысль:

– "Вечно мне приходит в голову какая-то фигня".

*      *      *

Я вышел на тракт, когда он был уже сильно оживлен. В одну и другую сторону двигались телеги, было впечатление, что время смешалось, я пристроился на обочину и решил пройтись. Так было приятно идти по скрипучему снегу, дышать морозным воздухом и наблюдать за движением народа.

Кто-то вез на продажу товар. Кто-то ехал порожняком по своим делам. Были редкие путники наподобие меня, которые двигались пешком. Тракт представлял собой широкую лесную, а порой не очень, дорогу. Очень часто встречались небольшие таверны, в которых можно было не только перекусить, но и заночевать.

Я на этой дороге был свой. Каждая выбоина мне была знакома. Бодро шагая, я улыбался своим мыслям. Солнце светило ярко, мороз стоял умеренный, идти было легко. Да и настроение стало подниматься. Вскоре показался рынок, в него упирался и заканчивался тракт «Бобровая тропа». Рынок представлял большую площадь, утыканную различными лавками, кибитками, палатками в которых продавалась всякая всячина – как обычного происхождения, так и магического.

Когда я в первый раз попал на рынок «Бобровая хатка», то сначала был удивлен; было совсем непонятно, где какой товар продается. Но, как оказалась, это просто видимость. И каждый вид товара продавался там, где было ему отведено место. Просто построение рынка было своеобразно сделано.

Я прошел от входа и остановился. Значит так, что нам тут нужно? Мысль мелькнула и смылась сразу же. Топчась на морозе, я мучительно думал, что же мне нужно приобрести. Мысли не хотели мне помогать и бегали от меня, как зайцы. А ноги стали промерзать от мороза. И плюнув в сердцах на все покупки, я поплелся в свою любимую здесь таверну «Колобок», она была в самом центре рынка. Шел я медленно, тут быстро передвигаться было невозможно. Тьма народа двигалась в разных направлениях. Заодно посматривал на товары, которые продавались по ходу моего движения в лавках.

Так я тек по инерции толпы к центру рынка. По мере движения по улице попадались множество переулков с маленькими лавчонками, откуда вываливались в основную толпу горстки людей.

Вот из такого неприметного переулка вдруг вылетел какой-то бродяга и кинулся мне под ноги. Если бы не реакция тела, то я бы полетел к одной из лавок продуктов. Но тело сработало быстрее мыслей, и бродяга стремглав пролетел мимо и врезался в стоящие напротив прилавки с овощами. Но это его не остановило, он вскочил и тут, же скрылся в толпе, как будто за ним гналось стадо бешеных кабанов.

Я повернулся узнать, кто же за ним так гонится, судя по бегу оборванца, но ничего не увидел. Переулок был пуст и спокоен. Пожав плечами, продолжил свой путь к таверне «Колобок».

«Колобок» стоял на центральной площади рынка и был всегда полон разношерстной толпой. Кого тут только не было: и торговцы с рынка, и заезжие, и горожане также захаживали и не люди. Таверну невозможно было спутать с чем-то другим. Это был резной дом из сказки. Я подошел к дверям и распахнул их. На меня сразу обрушились смесь запахов, таверна дыхнула теплом и уютом. Не задерживаясь в дверях, я протопал в основной зал. Он был огромен и разбит на зоны, где можно было посидеть шумной компанией или уединиться со своими мыслями. Были тут и закуточки, чтобы можно было уединиться не только с мыслями. Посередине зала на возвышенности стояла круглая стойка диаметром около трех метров, где можно было заказать все – от чая и до горячительных напитков. Также оставить заказ на обед, или ужин. Или же договориться об отдыхе на втором и третьем этажах.

Всегда, в «Колобке» стояла умеренная суета и средней степени шум. Посетитель со спокойным тихим голосом тут бы не продержался и пяти минут. Официантки, симпатичные молодые девушки, сновали от столика к столику, то подавая, то унося грязную посуду. За стойкой, вальяжно, но в, то, же время зорко следя за официантками, стоял сам хозяин заведения Бублик. Почему его так звали, уже никто не помнил, но имя это прижилось в народе.

Бублик был выше среднего роста, с хорошим пузом, розовыми щеками, носом, похожим на картофелину, и обаятельной улыбкой на губах. Глаза были всегда с прищуром, и в них читался немалый ум и лукавство. Купеческие гены явно присутствовали у него в крови.

Я подошел к стойке и опустился на свободный ближайший табурет.

– О, милорд почтил нас своим вниманием, – Бублик улыбнулся. И замолчал в ожидании.

– Заказ примешь?

– Вам как всегда? Или хотите дополнить список.

– Еду подай, как я всегда заказываю на мой столик. И вот еще: по окончании трапезы я бы хотел, чтобы мне подготовили вот этот список, – список у меня был в кармане, пока я шел к Бублику – успел прикинуть, что надо, и сотворить все в виде списка.

Небрежно бросив клочок бумаги Бублику, мой взгляд обратился в зал. Незаметным движением Бублик схватил ее и стал читать. По мере прочтения лицо Бублика становилось все серьезнее. Он поднял глаза на меня.

– Вижу, милорд решил отправиться в опасное путешествие? Это редкие предметы, их будет непросто найти.

Достав не большой мешочек я бросил его на стойку. Бублик осторожно его открыл, и на свет выглянула среднего объема россыпь изумрудов.

– Этого хватит на закупку списка?

– С милордом всегда приятно иметь дело. Нет ничего невозможного. Все будет готово к нужному времени.

– Смотри, если обманешь с камнями, ты меня знаешь, – я направился к своему столику, боковым зрением отметив обиженное лицо Бублика.

Столик, который я облюбовал уже давно, стоял в углу зала, окруженный зеленью, его было тяжело заметить, зато зал был как на ладони. Не спел я устроиться, как передо мной поставили все, что я заказал, официантка улыбнулась удалившись. Я остался один со своими мыслями, прекрасным обедом и интересным обзором зала Колобка.

Моя трапеза проходила под мерный стук приборов и умеренный гул посетителей. Еда была вкусной. А гул убаюкивал. Я расслабился и стал рассматривать тех, кто обедал в колобке. В основной массе это были торговцы и купцы, продававшие товары на рынке.

Но вот это однообразие разбавили посетители, которые зашли в зал. Это был высокий мужчина в длинном плаще и в черной шляпе. За ним плелся небольшого роста мальчишка, который тащил за собой огромный чемодан. Немного потрепавшись с хозяином, мужчина развернулся и направился в центр зала за свободный столик.

Мальчишка, недолго думая, бросил чемодан у стойки и поспешил за мужчиной. Расположившись за столом, мужчина осмотрелся. Было впечатление, что он кого-то ждет.

Очень странный тип. Я нахмурился. Такие в наших краях редкость, они обычно обитают поближе к столице. Там для них и корм, есть и добыча. А мы – дальний рубеж. Все это странно. Я потянулся за чашкой кофе. Рука с кофе зависла в воздухе, я застыл и перестал дышать.

В таверну зашла невысокого роста незнакомка в облегающем костюме и высоких сапогах. Ее длинные волосы были собраны в конский хвост и распушились от мороза. Меховая накидка то и дело распахивалась, она на ходу снимала перчатки. Было видно, что дама спешит. Она подошла к стойке, пошепталась с Бубликом, и он указала ей в центр зала.

Обернувшись она ввела меня в еще больший ступор. Это оказалась моя мать. Быстро, не задев ни одного посетителя, Бесс опустилась на свободный стул, где сидел странный мужчина, и потрепала при этом голову мальчишки. О-о-о, что бы я отдал, чтобы слышать, о чем они разговаривают. Но, увы, я сидел далековато от центра, и равномерный гул таверны перекрывал все.

Проговорив минут пятнадцать, матушка опять потрепала с улыбкой мальца, обменялась какими-то свертками с мужчиной и стремительно пошла к выходу. Где вдруг нарисовался мой отец. Веселая семейка, подумалось мне.

А какие тайны и махинации она хранит? Это просто невероятно. Я просидел так еще с минуту, потом рука все-таки дернулась, не выдержав, горячий кофе пролился, я выругался, и наваждение ушло, как будто его и не было. Закончив обед и расплатившись с официанткой, которая пыталась строить мне глазки, я подошел к стойке. Бублик мне отдал мешок с предметами.