Текст книги "Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева"

Автор книги: Елена Касаткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава шестая

Она ослепла. Маленький, резко очерченный диск холодного солнца скользнул над зигзагообразной линией горизонта и пополз вверх, заполняя пространство бестеневым ртутным светом.

– Я боюсь!

– Не бойся, я же рядом.

– Я ничего не вижу!

– Очки надень.

Лена натянула очки. Мир приобрёл очертания, но легче не стало.

– У меня ноги разъезжаются!

– Не выдумывай, ты пока стоишь поперёк склона.

– Да?!

– Да! Разворачивайся и ставь стопы на ширину плеч, так, чтоб полозья оставались параллельно друг другу.

Лена попробовала передвинуть ноги, вытаскивая провалившиеся в снег лыжи.

– Аааа! Они едут!

– Никуда они не едут. Я же тебя держу.

– Ты держишь за руку, а едут ноги.

– Ленка, кончай паниковать! Делай, что говорю. Тебе надо принять правильную стойку. Слегка согни колени.

– Не могу!

– Почему?

– Они одеревенели от страха.

– Расслабься, – он стукнул её ладонью по спине, – вот так, удерживай туловище в прямом положении и не отклоняйся. Теперь широко расставь руки. Да не так широко, палки должны быть впереди, а не по бокам. Стоишь?

– Стою!

– Теперь смотри, как надо отталкиваться. Давишь на палки и слегка приподымаешь пятки. – В соответствии с собственной инструкцией Вадим приподнялся на носки и оттолкнулся, лыжи поехали, и спустя секунду синяя шапочка уже мелькала в гуще других разноцветных шапок. Еще через пару секунд силуэт в сером комбинезоне слился с остальной массой лыжников. Лена вдавила палки в сугроб – ну нет, никуда она не поедет. Ей и здесь хорошо! Солнце, снег, воздух – красота! Белый шум приятен уху. Релакс, расслабуха.

Лена закрыла глаза и прислушалась.

Она её слышит, совершенно отчётливо слышит. Настоящую инфракрасную тишину. Почему инфракрасную? Потому что необычную. Если кто-то когда-нибудь слышал настоящую инфракрасную тишину, тот стопроцентно навсегда ей принадлежит. Она такая… глубоко природная, какая бывает только на вершинах гор, на природе плоскогорий. В полях тоже бывает тишина, но там другая, там немного звенящая. Эта не такая, эта гудит…

– Поберегись! – прямо на неё с вершины нёсся оглушающий вопль. От испуга Лена вжала голову в плечи и, перебирая палками, попыталась сделать шаг в сторону, но ноги сами понесли вниз.

– Самое сложное было выковыривать её из сугроба, – заливался соловьём за ужином Вадим. – А каких я удостоился эпитетов, – сурово посмотрел на Лену. – Спасибо, что не обматерила.

– Надо было! Жаль, что не умею материться, как Волков, а то бы узнал о себе много нового.

– В следующий раз…

– В следующий раз я буду сидеть в кафе и попивать кофе, а ты можешь катить куда хочешь. Мне моя голова дорога… И остальные части тела тоже.

– Вообще-то мне тоже твои части тела нужны…

– Вот и не заставляй меня больше…

– Я, чтоб тебе скучно не было. Ты же сама хотела.

– Теперь не хочу… И мне не скучно… – Лена подпёрла кулаком щёку. – Хотя, если честно, скучно. Ещё и недели не прошло, а я уже считаю дни до отъезда.

– А мы так чудесно сегодня прокатились. – Довольное лицо Гульшат светилось счастьем. – Не хотите завтра с нами?

– Я пас, завтра товарищеский матч. Реал Бетис с Манчестер Юнайтед играют.

– Ух, ты! Во сколько? – Глаза Виталия загорелись.

– В пятнадцать.

– Блин, – Виталий посмотрел на Гульшат умоляющим взглядом.

– Ну мы же решили? – Гуля недовольно поджала губы.

– А может, вы вдвоём покатаетесь? – Вадим накрыл рукой руку Лены. – Пока мы футбол посмотрим.

– Тебе не стыдно? – Лена выдернула руку.

– Нет.

– Если Лена не согласится, значит, ты пойдёшь со мной, – строго произнесла Гульшат.

– Ну, Гулечка…

– Ладно, я пойду, но только сразу говорю – я на лыжах последний раз стояла… никогда.

– Ну вот, а говоришь – не умеешь, – рассмеялся Вадим.

Глава седьмая

До обеда шёл снег, крупный, пушистый, медленный. Застилал, замалёвывал всё вокруг, окончательно погружая мир в белый саван. За воротами турбазы «Светлый путь» людей было немного, Лена вздохнула с облегчением. Она ещё не забыла вчерашний склон, сугроб и собственные ноги в лыжах над головой. В ушах до сих пор вибрациями звучал унизительный для её самолюбия всеобщий смех.

– Никто не верил, что наш брак надолго. Никто не верил, что мы вообще поженимся. Мы ведь разные. Я мусульманка, Виталя – христианин. Но мы только внешне разные, а на самом деле мы одно целое. Вот все удивляются и осуждают, что мы на Рождество в горы уезжаем, а должны, как все нормальные семьи, дома оливье доедать. – Гуля опустила лыжи. – А мы счастливы. – Воткнула палки в сугроб. – Одно только омрачает наш брак, никак забеременеть не удаётся. Что мы только не делали… – Гуля вставила ногу в лыжу, нагнулась, защёлкнула крепление. – А у вас почему детей нет? Не хотите?

Скоблящее лезвие ножа пробежало по внутренностям. Фантомные боли теперь возникали чаще и острее, особенно когда речь заходила о детях. Лена отвернулась, чтобы скрыть застывшую в глазах боль. Бросила лыжи на снег.

– Мы… только поженились… – В её истории не было ничего такого, чего бы она не могла рассказать этой милой женщине, и, наверное, нужно было рассказать, выговориться, говорят, помогает, даже появляется эйфория, приятное опустошение, вроде как излил душу, выпустил пар. Этакий синдром случайного попутчика – самообман, иллюзия душевного облегчения… Пусть на время, пусть… Но она не могла… Не сейчас… Не здесь.

– Так у вас свадебное путешествие? – Глаза Гули заиграли колдовской синевой. – Прекрасный шанс… А нам не везёт. – Она поправила зацепившуюся за шапочку серёжку. – Вот и с озёрами…

– А что с озёрами не так? – Лена щёлкнула креплениями и просунула руки в петли лыжных палок.

– Я позвонила по номеру, что был указан на буклете, мне сказали, что официальные туры к озёрам временно отменили. – Гуля расстроено вздохнула.

– Дались тебе эти озёра? Неужели ты веришь в сказки? Это же обычное дело. Вот я люблю ездить на экскурсии по старым замкам, и ни одной рекламы ещё не видела, где бы ни говорилось, что в этом замке водится привидение. Даже в простом заброшенном доме, полуразвалюхе дореволюционной, обязательно есть своя старуха в белом. Замануха всё это.

– А я верю! А что мне остаётся? Медицина не в силах мне помочь, так, может, духи справятся.

– Ну, если веришь… Вера может помочь. Летом приезжайте, наверняка тропу откроют.

– До лета ждать долго. – Гуля всунула руки в петли и поскользила ногами туда-сюда, пробуя лыжню. – Ну что? Вперёд? – Оттолкнулась и поехала.

Лена попробовала повторить движения и, надавив на палки, задвигала ногами в такт Гульшат, но не продвинулась ни на сантиметр. Лыжи скользили, но на месте. Она не понимала, почему? Что она делает не так? Лена пыхтела, потела, выбрасывала палки то вперед, то назад, дёргала ногами, даже разок подпрыгнула, но результатом была лишь углубившаяся лыжная колея.

Проехав несколько метров, Гульшат остановилась и оглянулась.

– Эй! Не отставай! Толчок – движение!

– Легко сказать, – буркнула под нос Лена, налегая всем телом на палки и выбрасывая одну ногу вперёд. Колея не выпускала. Чтобы сделать шаг, откинулась назад, приподымая лыжу и опираясь под углом на палку, но потеряла равновесие. Под рукой хрустнуло, и она упала, больно ударившись плечом.

– Вот это да! – подлетев, Гуля протянула руку. – Ты как?

– Подожди, – Лена приподнялась, но осталась сидеть на снегу, отряхивая с лица снежную пыль. – Вроде нормально.

– Ого, ты сломала карбоновую палку! Я думала, они не ломаются.

– В хороших руках и не такое ломалось, – Лена стянула с ноги висящую лыжу. – Крепление тоже можно выбросить.

– А в прокате говорили, что надёжнее этой фирмы…

– Блин! – Лена покрутила крепление. – Может, ещё можно починить? – вопросительно посмотрела на Гулю.

– Не знаю.

– Вот и я не уверена, – опираясь на руки, встала. Потёрла ушибленное плечо.

– В прокате скажут…

– Ага, я даже знаю, что именно. Ладно, – Лена открепила вторую лыжу, сгребла палки. – Пойду на оглашение приговора.

– Пошли, – Гуля вынула из петли руку.

– Э, нет, ты езжай. Я виновата, мне и отвечать. Знала же, что никудышный из меня лыжник, вот и нечего было соваться. Хотела реабилитироваться в собственных глазах после вчерашнего фиаско. Не хватало ещё тебе испортить прогулку.

– А ты не обидишься?

– Ещё чего! – Лена посмотрела на исчезающие в гуще деревьев фигуры лыжников. – Догоняй вон тех!

Мужичок в летах, в синей советской мастерке и оранжевым галстуком в разрезе короткой молнии отчеканил безапелляционное:

– Четыре тысячи!

– Ого! – Лена нахмурилась. – Столько стоит новый комплект.

– Вот именно!

– Чёрт! – Лена сжала губы в комок. Отдавать четыре тысячи за лыжи, на которых она даже не каталась, было жалко.

– Плати, Рязанцева! У тебя зарплата большая! – издевательски прозвучало за спиной.

Она не поверила своим ушам, а когда оглянулась – не поверила глазам.

– Волков?! Ну нет! Не может быть! Нет! Откуда ты взялся?

– Что за вопрос, Рязанцева? Оттуда, откуда и ты. И да, я тоже рад тебя видеть. – Волков подошёл к стойке и протянул мужику паспорт. – Один комплект лыж, пожалуйста… Если ещё остались целые, – добавил, выразительно глядя на Рязанцеву и растягивая в кривую ухмылку шлёпанцы губ.

– Только тебя мне здесь не хватало! – Лена повернулась к оранжевому галстуку. – У меня с собой столько нет, мне надо вернуться в санаторий.

– Возвращайтесь, – прогундосил мужичок, хлопая ссохшейся ладошкой по синей обложке документа. – А паспорт пока здесь полежит.

– Чёрт! – Идти в санаторий, всё объяснять Вадиму, выслушивать его насмешки, потом снова сюда, в пункт проката, платить и опять возвращаться в санаторий совсем не хотелось. Ныло ушибленное плечо, к тому же с запозданием разболелось бедро и отчего-то засверлило в ухе. Хотелось в тепло, в уют, в кресло, в плед, хотелось книжку и горячего чая и хрустеть какой-нибудь вкусняшкой, рассыпая вокруг себя хлопья слоёного теста. – Волков, одолжи четыре тысячи!

– Фьюить! – «Шлёпанцы» свернулись в трубочку. – Ну, Рязанцева, ты и наглая тётка!

– Тётки на рынке, а мы с тобой коллеги, как-никак. И зарплата у тебя не меньше. Так что раскошеливайся.

– Откуда ты знаешь, какая у меня зарплата? – Волков напрягся, словно его включили в розетку.

– Я же следователь, Волков, сыщик, я всё про всех знаю, а что не знаю, то обязательно найду. Вот там… во внутреннем кармане, – Лена похлопала Волкова по груди. – Не боись, вечером отдам. В крайнем случае, завтра утром.

– Вечером, – Волков расстегнул комбинезон и запустил костлявую руку внутрь. – А то счётчик включу. – Выудил потёртый бумажник, раскрыл. – У меня только три, остальные на карточке.

– Хватит! – взвизгнул мужичок и расплылся в угодливой улыбке. – Трёх вполне хватит. Вот, пожалуйста, возьмите свой документ. Он в целости и сохранности.

Они вышли вместе, долговязый глист в комбинезоне Волков и похожая на дюймовочку в коконе Рязанцева. Остановились.

Стянутое облачностью небо просело. Снег выдохся и, устав кружиться, стал оседать на землю редкими ленивыми снежинками. Тропинки застыли. Пустынно. Безлюдно. Тихо.

– И как это у тебя получается, Рязанцева? – Волков прислонил лыжи к ограждению веранды. Полез в карман за сигаретами.

– Что именно? – Лена втянула морозный воздух, задержала, выдохнула облачком пара.

– Добротой моей пользоваться. – Волков затянулся, задержал едкий дым, выдохнул сизую струю. – Верёвки из меня вьёшь.

– Ну да, из тебя совьёшь, пожалуй, – Лена поморщилась и дунула в сторону сигаретной взвеси. – Ты чего в горы припёрся? Воздух мне портить?

– А воздух тоже для твоего личного употребления, да?

– Нет, но всё-таки, как ты здесь оказался? Почему именно там, где я?

– А потому что ты, Рязанцева, умная!

Сведя брови к переносице, Лена изобразила на лице насмешливо-недоверчивое выражение.

– Чего?

– Того. Я хоть тебя и не люблю, но признаю твой ум и хитрость.

– Ааа… Ну хоть это признаешь. – Лена удовлетворённо кивнула. – Ну, ум понятно, а хитрость-то в чём?

– А в том, что умеешь ты из всего выгоду для себя извлечь. – Волков снова затянулся. – Даже тут.

– Где это тут? – брови съёжились сильнее.

– В горах. Вот мы, люди простые…

Лена многозначительно кашлянула.

– В смысле обычные, бесхитростные работники Следственного отдела в зимнее время что делаем?

– Что?

– Му-ча-ем-ся!

– Да ты что?!

– А то ты не знаешь. Зима – это тебе не лето!

– Неужели?!

– Оставь свой сарказм, Рязанцева! Я зиму ненавижу!

– Эт за что?

– А за то! Полметра снега… Полметра грёбанного снега за ночь, – Волков в сердцах плюнул сквозь прореху передних зубов. – Я, пля, трактор что ли, мм? Утром перед гаражом чистил-чистил… чистил-чистил, а его уже опять под самое не балуй. Кошки на улицу не ходят… Разочек выбежали и тут же стремглав обратно, и глаза такие офигевшие, мол «папа, там капец». – Волков выпучил глаза, изображая офигевших кошек.

– Ты что, кошек завёл? – Лена еле сдерживала смех.

– Пришлось, мыши достали, суки. У меня ж в подвале урожай, сама понимаешь.

– А то!

– Так ещё и собаки приблудные прижились, фиг выгонишь. Ну большая ещё по сугробам бегает, а маленькая из дома выбежала и в сугробе увязла, одни уши и глаза из снега торчат… Барахтается… Лазил, спасал, а оно мне надо? Матерился! Вот потому и ненавижу её.

– Ну, а я-то тут при чём?

– Орешкин, когда сказал, что ты в отпуск в горы умотала, я и смекнул. Ты ж ничего просто так не делаешь, свалила, чтоб в горах пересидеть, а я что, дурак, что ли? Кошаков своих пристроил и тоже сюда рванул.

– Но почему сюда, что в России гор мало или тебе принципиально ко мне поближе, чтоб отпуск испортить?

– Нужна ты мне, Рязанцева… Выражаясь языком Орешкина… как редьке пятая нога. Ты мне и на службе надоела до чёртиков. У меня тут однокурсник, давно звал, ну вот и пришлось совместить приятное с противной, – хохотнул Волков, стрельнув с крыльца бычок.

– А с чего ты решил, что я зиму не люблю?

– Так а чо, любишь, что ли?

– Да нормально отношусь.

– Чо-чо?! Нормально? Зима – нормально? Я так понимаю, хоть ты лыжи и сломала, но попу себе ещё не отморозила.

– Нет, Волков, зиму я люблю. И мороз люблю, и холодное солнце, и всё вот это, – Лена развела руками.

– Ага, и сопли в носу ледышками…

– Ну и что, в тепло зайдёшь, растают…

– Ага, через нос втянуть их в горло и проглотить… – Волков втянул воздух длинным острым носом, кончик которого уже начал краснеть. – Солёный зимний коктейльчик!

– Фу! Волков, – Лена поморщилась. – Какой же ты гадкий! А ещё поэтом себя мнишь. Пиитом! Лучше бы стихи сочинял.

– А, видишь, захотела стихов моих, а раньше критиковала.

– Да я вроде не критиковала.

– Ну не ты, а твой друг Котов, а ты поддакивала.

– И ты решил перейти на прозу?

– А я по-всякому могу, могу и в стихах. Хочешь про коктейль?

– О нет.

– Ну а чо тебе тогда?

– Что-нибудь лирическое, нежное, то, что тебя волнует на данный момент.

– Да запросто. – Его лицо стало серьёзным. – Вот тебе экспромтик. – Волков сунул руки в карманы, дважды перекатился с пятки на носок и загундосил нараспев не своим голосом.

О ты попа… Твоя попа…

Взглянешь, глаз, как у циклопа,

Шлёпну я ладошечкой,

Замурчит, как кошечка.

Довольный собой, вынул из карманов руки.

– Ну как? Скажи, я нежный.

– М-да, – Лена вздохнула, – похоже, муза твоя замёрзла где-то в сугробе.

– Деньги вернёшь, тогда и муза оттает.

– Да отдам я тебе твои деньги, езжай уже.

– Смотри, чтоб до вечера вернула. – Волков подхватил лыжи и сбежал с крыльца. Лена спрыгнула следом. – Если что, я в кафе буду.

– Перебьёшься!

Глава восьмая

Они орут как ненормальные. Совершенно невозможно не то что погрузиться, но даже вникнуть. Лена захлопнула книгу и пригубила почти остывший чай. Посмотрела на часы. С того момента, как они расстались с Гульшат, прошло два часа.

– А какая скорость движения лыжника по трассе? – почти выкрикнула Лена, перекрывая шум трибун, комментатора и азартных болельщиков, вытянувших шеи в сторону экрана.

Первым обернулся Виталий.

– Смотря какого лыжника, профессионала – километров 20 в час.

– А любителя?

– В среднем от 10 до 16. – Виталий тоже посмотрел на часы.

– У некоторых скорость вообще нулевая, – поддел Лену Вадим, вызвав в свою сторону порцию гневных флюидов.

– Что-то милая моя загуляла. – Виталий глянул на окно и нахмурился. – Темнеет. Обещала позвонить, как вернётся. – Выудил из кармана телефон, набрал номер и приложил к уху, не получив ответа, отодвинул, посмотрел на дисплей.

– Не берёт. – Сжатые брови располосовали лоб озабоченными морщинами. – Вот получит у меня. – Снова набрал, приложил к уху. Морщины разъехались. – Ничего не понимаю. Телефон выключен.

– Наверно, попала в зону, где нет связи? – предположил Вадим. – Горы всё-таки. У меня тоже плохо берёт иногда.

– Но первый раз звонок прошёл. Могла бы перезвонить. – Лицо Виталия побледнело, отчего стали ярче коричневые крапинки конопушек. – Мы проходили все маршруты, отсутствие связи ни разу не заметили.

– Не заметили, потому что не обращали внимания. Маршруты проходят в лесу за территорией базы, стопудово есть места, где сеть недоступна. Подожди немного, сейчас перезвонит, – попытался успокоить Вадим.

Виталий прошел к окну, приблизил нос к стеклу.

– Вообще, сотрудники базы следят за территорией, сбиться с маршрута невозможно, везде указатели, – пробубнил в окно, успокаивая себя. – По какому маршруту она пошла?

– Когда мы расстались, она направилась в сторону таблички с маршрутом «А».

– Тропа здоровья, 3 километра, там ходу полчаса от силы. – Виталий снова набрал номер и приложил телефон к уху.

– Может, она передумала и выбрала другой маршрут? – Вадим выключил телевизор. В образовавшейся тишине отчётливо раздались протяжные гудки.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны сети» – отчеканил механический голос в трубке.

– Какие там ещё есть маршруты?

– «В» – 5 километров – не торопясь, минут сорок, «С» – 7 километров – около часа. Но одна она на сложный маршрут не пойдёт. Мы проходили его вместе лишь однажды, и Гуля тогда очень устала.

– Может, обратиться к сотрудникам базы… – предложил Вадим – Пусть пройдут и на всякий случай проверят.

– Надо идти… – Виталий бросился к выходу. – Я сам пойду её искать.

– Подожди, – Лена стряхнула с пледа крошки и встала. – Вместе пойдём. Я в администрацию, а вы с Вадимом на лыжню. Попробуем сначала своими силами, если что, милицию подключим. – Увидев, как постарело при этих словах лицо Виталия, добавила: – Это я на всякий случай… Думаю, не понадобится.

Накинув куртки, они вышли на улицу. К вечеру погода поменялась. Ветер гонял по хмурому небу рванину туч. Снег сыпал мелкой надоедливой крошкой, забивался в нос, щекотал щёки, лип к ресницам. Вадим с Виталием прошли все три маршрута, но Гули нигде не было, и ничего подозрительного тоже. Тот же результат и у сотрудников базы, которые мгновенно отреагировали на сигнал и вышли на поиски пропавшей.

– Мы потеряли три часа. – Шапочка Вадима покрылась снежной манкой, а лицо капельками пота. – На трассе ничего. Надо идти в милицию. У них есть снегоходы. Пусть прочешут территорию вокруг.

Лена посмотрела на облепленное крупой лицо Виталия. Снежная крошка таяла, превращаясь в крохотные капельки. Казалось, он плачет, а может, он и плакал, наверняка плакал, мужчины тоже плачут, только не наружу, как женщины, а внутри себя.

– Сделаем так. Виталий пойдёт в милицию, напишет заявление, они должны отреагировать. Ты, Вадим, просмотри записи с камер наблюдения, всех, что есть на территории базы и за её пределами. Удостоверение у тебя с собой?

– Нет, в санатории осталось.

– Значит, сейчас мы с тобой возвращаемся в санаторий, ты берёшь удостоверение, без него тебе вряд ли кто-то что-то покажет, а я соберу людей для поиска. Действуем быстро. Максимально быстро.

В полумрачном зале в мелькающих отблесках стеклянного шара и разноцветных лампочек разнокалиберные фигуры танцоров дёргаются, прыгают, извиваются кто во что горазд. Особенно в тренде одна тётка. Отплясывает, суча ножками, делая тазом призывные телодвижения. И всё это без устали, задорно и сексуально-отвратительно. Рядом длинноногий нескладный мужчина протягивает руку. Тётка хватает, сворачивается вдоль неё рулетом, запрокидывает голову, валится назад, одновременно подбрасывая обтянутую чёрным капроном ножку. Из начёсанной «булочки-завитушки» стрелами разлетаются шпильки. Повисев на руке партнёра, тётка резко возвращается в исходное положение, щеря ротик в лучезарной улыбке.

– Вау! – вскрикивает в унисон финальному аккорду диджей – невысокий брюнет в модном спортивном костюме, какие носит в этом сезоне продвинутая молодёжь. «Полмосквы» – отверг Вадим, когда получил такой же в подарок на день рождения от матери. – «Что я – пижон?».

– Поприветствуем нашу зажигалочку, Марь Сану! – покрывает общий шум голос диджея.

Волнистые пряди обтекают раскрасневшееся, и от этого ставшее милым, лицо библиотекарши. В полумраке танцпола её почтенный возраст выдаёт лишь сутулость плеч, если бы не скрюченность – сошла бы за девочку.

– Наш вечер стремительно набирает обороты, а с вами, как и раньше, диджей Тимофей Назаров!

Народ радостно заулюлюкал.

– Шума, шума, дайте больше шума, – парень вскинул одну руку, демонстрируя условную волну, другой рукой покрутил что-то внизу, и зал снова наполнился энергичной музыкой. – Вы мне шума, я вам драйва. Раз, два, три, четыре, отдыхаем в позитиве.

– Вы всё-таки решили осчастливить нас своим присутствием? – «Австралопитек» улыбнулся вовсю ширь выпуклых дёсен. – А мы уж не чаяли. Потанцуем?

В ответ Лена промолчала, что совсем не расстроило «австралопитека». Отодвинув партнёршу, он стал складываться подобно роботу-трансформеру. Ломкие телодвижения совпадали с ритмом музыки и могли означать что угодно, вплоть до имитации работы башенного крана. Кажется, так танцевала молодёжь в конце прошлого века. Это было приглашение, и реакция Марь Саны не заставила себя ждать. Раскинув руки, она заколыхалась, словно утлое судёнышко на гребне волны.

– Можно это как-то остановить? – выкрикнула в толпу Лена, оглушаемая стенобитными децибелами. – У нас человек пропал!

Робот завис, словно у него неожиданно выбило пробки, судёнышко ещё по инерции колыхало, но в остальном ничего не изменилось. Люди продолжали наслаждаться одним из самых древних искусств, извиваясь, сотрясаясь и дёргаясь.

– Мне нужна помощь! – выкрикнула Лена.

– Помощь? – «Робот» завис и мгновенно трансформировался в человека. – Что-то случилось? – спросил немного растерянно и даже, как показалось Лене, стыдливо. Согнувшись почти вдвое, Австралопитек подставил ухо, куда тут же посыпалась пулемётная очередь слов:

– Да! Пропала женщина, нужно организовать поиски, – Лена схватила его руку и затрясла. – Пожалуйста, помогите мне. Как это остановить?

Он погладил её руку нежно, по-отцовски, без малейшей тени похотливости, которая до этого сквозила в каждом его взгляде, движении, интонации. Погладил и отпустил. – Сейчас. – Быстро, почти в три прыжка, достиг сцены, запрыгнул на подиум и подошёл к диджею.

– Я не понимаю… что происходит… – запричитала библиотекарша, вжимая голову в плечи. – Кто пропал? Когда?

Музыка резко прервалась.

– Граждане отдыхающие, минуту внимания! – Повернув к себе микрофон, Австралопитек заговорил твёрдым и уверенным голосом диктора центрального телевидения. – Прослушайте объявление.

Он подошёл к краю сцены и, протянув руку, помог Лене подняться.

– Теперь говорите вы.