Текст книги "Жених из тихого омута (СИ)"

Автор книги: Елена Кармальская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

По телу пробежала приятная сладкая дрожь от обхвативших меня сзади крепких мужских рук. Руки требовательно и жадно задвигались по груди, погладили напрягшийся живот, скользнули ниже. Всей спиной я ощутила прижавшееся ко мне разгоряченное тело, и между бедер втиснулся член. Мужчина продолжил умело ласкать меня рукой, с трудом сдерживая желание скорее войти и проникнуть поглубже.

М-м-м, до чего же приятный сон…

Ох!

Кажется, я уже не сплю.

С моих губ срывается негромкий томный стон, но мужчину это только раззадоривает.

– Сашка… ах… неугомонный, нас же… сейчас… услышат…

Крепкая мужская ладонь накрывает мой рот, и я принимаюсь страстно прикусывать ее за пальцы, еле сдерживая рвущиеся наружу стоны.

Мой любимый продолжает ритмично двигаться внутри меня, не прекращая ласкать обеими руками. Его жаркое дыхание обдает мое ухо, а зубы нежно прихватывают шею. Внутри неотвратимо нарастает горячая сладкая волна.

– Катька… родная.. любимая… – выдыхает он, убыстряя темп до невозможного.

– А-ах! – я прикусываю себе губу, содрогаясь от подступившего блаженства, и чувствую, как он рывком прижимает меня еще крепче, издавая финальный стон.

Внутри горячо и сладко. В голове блаженная пустота. Я лежу в расслабленных, нежных объятиях своего Сашки и наслаждаюсь этим весьма и весьма добрым утром, предвещающим добрый и прекрасный день.

– Доброе утро, – улыбается любимый, делая абсолютно невинное лицо, словно и не он только что играл роль эротического будильника.

– Воистину доброе, – откликаюсь я, томно потягиваясь и возвращая его руку на свою грудь.

Он с удовольствием продолжает ее поглаживать, словно собираясь повторить недавнюю “побудку”. Я, честно говоря, не против продолжения, вот только включается будильник настоящий, на смартфоне.

– Может, ну его? – с сожалением косится в сторону моей руки Сашка.

Я прислушиваюсь к звукам внизу, и с не меньшим сожалением отмечаю, что мама уже вовсю возится на кухне.

– Увы, пора, а то опоздаем, – развожу я руками, и мужчина моей мечты нехотя выпускает меня из объятий.

– Надеюсь, нас не услышали мама с папой, – хихикаю я, набрасывая халатик.

– Да брось, мы же почти супруги, – парирует Сашка.

И то правда. Я упархиваю в душ – смывать следы “преступления” и предаюсь приятным мечтам о предстоящей свадьбе.

Кто бы мог подумать, до нее всего каких-то три месяца! 10 сентября вместо Кати Савиной и Александра Пирогова возникнет новая семья. Я пробую новую фамилию на вкус и с чувством вывожу пальцем на запотевшем кафеле новую роспись.

С любимым мы вместе уже почти три года, но как-то не заморачивались формальностями, пока у Сашкиного брата не родился сын. После торжественного визита в гости с поздравлениями мой бойфренд ходил задумчивый, и через некоторое время подошел ко мне с осторожным вопросом, как я отношусь к детям.

К детям я отношусь хорошо, поэтому мы решили расписаться в самом начале осени, позавчера подали заявление и уехали с радостной вестью к моим родителям на дачу.

А сегодня нас ждет пикник на Марьином озере. Несмотря на то, что эту дачу мы купили, когда я еще была совсем маленькой, мы ни разу не ездили на пресловутое озеро. А стоило бы: говорят, оно очень красивое, с прозрачной водой, песчаным пляжем и соснами. В последние годы о нем даже пару раз писали, пытаясь завлечь побольше туристов. Собственно, мама недавно увидела в любимом журнале список “лучших российских мест отдыха” и загорелась съездить туда всей нашей семьей.

Сашка – просто невероятно крутой мужик. Он ухитрился покорить не только моего отца, с которым они живо нашли общий язык на дачных работах. Папа родом из глухой деревни, поэтому он умеет починить и построить практически все. Сашка тоже любит работать руками, поэтому они на двоих вчера оптимизировали систему полива маминых грядок, а потом дружно оттесняли нас с мамой от мяса в маринаде, экспериментируя, чем лучше сбрызгивать шашлык.

Дачу мой папа тоже построил сам. То, что стояло на участке в год покупки, сохранилось лишь на старом черно-белом фото: я с торчащими косичками сижу на руках у папы, мама обнимает за плечи мою старшую сестру Лиду. Позади нас видна сараюшка-развалюшка с серыми, мокрыми после дождя досками, в высоких зарослях крапивы и лопухов.

Мама моя – человек более требовательный, ее одной “рукастостью” не возьмешь. Но за три года она к Сашке привыкла, как к родному, если не считать вопроса, когда же мы осчастливим ее внуком или внучкой. К несчастью, Лида давно вслед за мужем переехала в Прибалтику, и внучек мама видит в основном по скайпу, а ей хочется повоспитывать и потетешкать.

– Катюша, вы уже встали? – интересуется мама, когда я спускаюсь вниз. Я гадаю про себя – слышала она или нет ритмичные постукивания в потолок, но стараюсь вести себя как ни в чем не бывало. Иногда на маму нападает морализаторское настроение, и хоть она прекрасно понимает, что мы с Сашкой уже давно не только за ручки держимся, но любит повыговаривать мне, насколько это неприлично. Поэтому в ее доме я обычно пытаюсь отвертеться от секса, но бессовестный Сашка не привык отказываться от любимого занятия из-за таких мелочей. Впрочем, оно понятно – разговоры о нравственности всегда выпадают на мою долю, не на его. Как у мамы это в голове сочетается со скорейшим желанием моей беременности – ума не приложу.

– Встали, мама, встали, – рапортует Сашка и садится за стол. Я разливаю нам чай, мама подкладывает нам свежеиспеченных оладушек.

– Мряу! – наглый кот Маркиз лезет на колени ко мне, как к самому “слабому звену”. Топчется на моих коленях, чуть покалывая острыми когтями, трется пушистой щекой об угол стола, поглядывая на оладушки и сметану.

– Брысь! – маму так просто не проведешь.

– Да ладно, не шугай его, мам, – заступаюсь за кота я.

– А как же, доча, – настаивает она на своем. – Я эту нахальную рыжую морду с утра два раза уже кормила, ты посмотри, он же тебе прямо мордой в тарелку лезет! Мало ли где он тут лазит, микробов подцепляет, а тебе надо за здоровьем следить, тебе ж еще рожать…

– Ладно-ладно, – я иду на попятную, чтоб не спровоцировать лекцию о здоровом образе жизни. Меня всегда удивляет, как Сашка ухитряется пропускать их мимо ушей. Вот и сейчас, сидит с абсолютно серьезным видом, макает оладушек в сметану, но ведь на самом деле (я уже проверяла) – ничего из маминых нотаций не слышал. Фильтрует их, как несущественный шум.

– Я помидоров побольше положу? – советуется со мной мама. На самом деле, ей мой ответ нужен больше “для галочки”, потому что она все равно положит побольше. – Катя, ты крем от загара купила?

– Угу, – отвечаю я, больно уж оладушки вкусные.

– Ты бы загаром не увлекалась, – сетует мать, вытирая полотенцем огурчики и складывая в пакет. – Это вредно!

Про загар мне выговаривают каждый раз. Я действительно из тех, кто готов целый день проваляться на пляже, в воду захожу минут на десять, не больше. Сашку, наоборот, не вытащишь из воды. Плавает он как рыба, и даже между пальцами на ногах у него есть целых две крошечные перепонки. Атавизм, как пишут в учебнике биологии. Я шучу, что Сашка на самом деле – морское существо, любимый не спорит: море он и вправду любит. И на медовый месяц мы обязательно отправимся на побережье куда-нибудь в Грецию или Италию, продлим себе лето…

После завтрака мы быстренько собираем все необходимое для пикника и отправляемся к ближайшей станции электричек. Электричек тут много, но автобус до озера ходит два раза в сутки, поэтому опаздывать нам крайне нежелательно.

– Мряу! – Маркиз спрыгивает с забора и припускает к нам, как будто мы уезжаем в город и решили его тут бросить.

– Фу! Домой иди! Мы никуда не уезжаем, – мама пытается прогнать кота, но тот упорно следует за нами.

– Странно, неделю назад мы на сутки уезжали, и ничего, за нами не гнался, – замечает папа.

Маркиз путается у меня в ногах, я спотыкаюсь, но Сашка заботливо придерживает меня.

– Вот ведь вредина! Иди! Уходи, я там тебе полную миску еды оставила, – увещевает питомца мама, но кот продолжает бежать за нами до самой станции, оглашая окрестности надрывным мявом.

***

– Ну что за бардак тут у них, – огорченно ругается мама. – Не могут сделать по-людски!

– Или возвращаемся, или попутку ловим, – папа, как всегда, не тратит слов попусту. Автобус вероломно уехал, и нам действительно остается только вернуться: следующий будет в восемь вечера.

– Ну да, посадит нас кто-нибудь! Четыре человека, и с сумками! – сомневается мама, указывая на баулы, стоящие рядом с Сашкой, отцом и ей самой. Мне досталась только легкая сумочка с пресловутым “тебе рожать еще”, а в остальные они напихали пледы, переносной мангал, много-много еды, топорик, складные пикниковые стульчики, а отец еще и удочку прихватил.

– Если не посадят, – вернемся домой, – лаконично поддерживает отца Сашка и поднимает с земли свою ношу.

А меня вдруг словно холодом обдает. Мне хочется, повинуясь неведомому инстинкту, завопить и бегом бежать покупать обратные билеты. И пусть электричка увезет нас обратно на дачу, где мамины овощи и палисадничек с розами, и Маркиз гоняет птиц по участку…

–Кать, все в порядке? Пойдем, – Саша обеспокоенно касается моего плеча.

–Да… – выдыхаю я. – Кажется, да…

С попутками нам первые полчаса не везет: дорога тут не очень оживленная, а редкие легковушки все с пассажирами.

– Может, вернемся? – робко предлагаю я.

– Давайте подождем, зря ехали, что ли, – не уступает папа, провожая глазами очередную машину.

Сашка, оглянувшись по сторонам, отходит к густым кустам, и, едва он в них скрылся, нам везет: на поднятую руку реагирует «Форд-транзит». За рулем сидит мужчина лет сорока, а рядом с ним женщина чуть помоложе. Ее черные длинные волосы распущены, а глаза светло-светло голубые.

– До Марьиного озера? – интересуется папа.

Женщина слегка вздрагивает и расплывается в дружелюбной улыбке.

– Да мы как раз туда и едем, садитесь, – великодушным жестом она указывает в сторону дверцы.

Папа затаскивает в салон сумки, мама забирается внутрь, и тут на дорогу вылезает Сашка. Мне чудится, как будто женщина вздрогнула:

– Он тоже с нами, – поясняю я, хотя почему-то в памяти возникает надрывно орущий Маркиз.

– Вот как, – женщина смотрит на него, сузив глаза, и вдруг спохватывается, – садитесь, садитесь, места всем хватит.

– Спасибо, – я снова медлю. Меня изнутри охватывает липкое чувство страха.

“Это безопасно, – повторяю я себе. – Их двое, но нас-то вообще четверо!”

Я украдкой кошусь на флегматичное лицо дяденьки-шофера. Да уж, на маньяка-убийцу он совсем непохож, слишком спокойный, словно ему вообще все безразлично. А вот женщина… в ее дружелюбной улыбке мне почему-то чудится хищный оскал, и какая-то неприязнь, что ли, обращенная во взгляде на Сашку.

– Катюш, поехали, – трогает меня Сашка, и я через силу заставляю себя усесться в машину.

– Ну как, устроились? – жизнерадостно осведомляется черноволосая “хищница”, и машина трогается с места.

– Кать, ты чего переживаешь? – тихо шепчет мне Сашка, заботливо обнимая меня за плечо.

– Да так… предчувствие, – отвечаю я так же тихо, чтоб не услышали родители.

– Твоя мама взяла дождевики, – шутит он, намекая, что мое прошлое проигнорированное предчувствие обернулось непредвиденным ливнем, маминой простудой и моим испорченным смартфоном.

Я слабо улыбаюсь, пытаясь найти успокоение от его теплой, надежной руки.

– Поспи, милая, – предлагает жених, устраивая мою тревожную голову на своем плече.

– Ага.

Я закрываю глаза и честно пытаюсь уснуть, но мы приезжаем на место быстрее, чем я засыпаю.

На берегу озера почему-то оказывается домик, очень похожий на нашу дачу. Мама с папой возятся с костром, но у них не получается.

– Доча, возьми в домике жидкость для розжига, – просит мама, и я вхожу.

Ого, а он не такой уж маленький, каким мне казался снаружи. Я, кажется, уже час плутаю по его коридорам, и даже не слышно маминого голоса. Только я слышу… стоны?

Я медленно подхожу к двери, из-за которой они доносятся, и наклоняюсь к замочной скважине.

Внутри этой комнаты – огромная кровать, настоящий сексодром из гостиничных номеров, покрытая шелковой розовой простыней. На этом роскошном ложе сидит, а вернее полулежит… мой Сашка, абсолютно голый! Руки у него связаны за спиной, так, что мускулистые плечи кажутся еще шире.

Когда он успел там оказаться?

Я замираю и, кажется, даже дышать перестаю. Тем временем, с мелодичным скрипом, открывается дверь, и к кровати неторопливой, чувственной походкой приближается женщина, в прозрачном, невесомом пеньюаре. Голова и лицо ее покрыто вуалью, видны лишь кончики роскошных черных волос.

Она приближается к нему, словно желая долго и со вкусом наслаждаться беспомощностью парня. Наклоняется, изящно выгнув спину, и касается губами низа его живота, бессовестно возбуждая моего почти мужа!

Он не сопротивляется, лишь слегка откидывает голову назад, и я вижу, как участилось его дыхание. Мои ноги и руки словно одеревенели, я не могу ни отступить от глазка, ни толкнуть дверь и продолжаю с ужасом и ревностью наблюдать этот кошмар наяву.

В последний раз бесстыже лизнув восставшую плоть, словно изысканное эскимо, женщина плавными, чувственными движениями сбрасывает с себя тонкую ткань пеньюара, обнажившись полностью. Забирается на его бедра и, помогая себе рукой, медленно садится, издав страстный стон. Затем медленно приподнимается и опускается снова, пока я смотрю на нее, не в силах пошевелиться и прекратить это ужасное видение!

Она двигается все быстрее, изгибая спину так, словно позируя для невидимой камеры, и резким рывком освобождается от вуали. Я вскрикиваю, увидев черные волосы и лицо этой дамочки из “Форда”.

***

– Кать! – Сашка смотрит на меня испуганно и тревожно.

Я таращусь на него во все глаза. Он полностью одет (слава богу!), нас потряхивает на раздолбанной дороге, а с передних сидений слышится непринужденная беседа мамы с попутчицей. Честно говоря, от звука голоса незнакомки меня передергивает.

– Извини… – шепчу я Сашке. – Мне приснилось… Словом, бред какой-то приснился.

– И что же тебе снилось? – любимый прижимает меня к себе и баюкает, словно ребенка.

– Что ты меня разлюбил, – несколько “вольно” излагаю суть сна я.

– Это только сон, глупенькая, – он нежно касается моей щеки, затем губ. – Не думай о таких глупостях, лучше подумай о нашей свадьбе, – он хитро прищуривается, – и о том, как мы будем проводить наш медовый месяц…

– Да… – мысли о медовом месяце меня немного успокаивают. Я уже заказала себе по интернету умопомрачительное белье и новый дорогущий купальник. Мы же поедем на море, хоть пока и не выбрали страну. Кажется, мы все-таки остановимся на Италии, родине пиццы и пасты.

– И там мы точно займемся любовью прямо в воде, – мечтательно шепчет мне на ухо Сашка, и я, словно невзначай, задеваю его джинсы в районе ширинки. Ох, похоже, эта мысль его завела с пол-оборота.

– Мы отойдем подальше, – обещает он все тем же соблазнительным тоном, – нет, я сам отнесу тебя на руках…

– Саш, ну потише, – я едва заметно розовею, не желая показать, что от его слов во мне тоже начинает пробуждаться желание. Перед моим мысленным взором возникает картинка мускулистого, загорелого Сашки со мной на руках. Я в алом бикини, на моей пахнущей солнцем коже сверкают соленые брызги. Мы заходим в воду по Сашкину шею, я обхватываю его тело ногами, и мы сливаемся в поцелуе, а он, лаская мои бедра, высвобождает свой член из плена тугих плавок и сдвигает в сторону мои трусики…

– Приехали!

Голос нашей попутчицы резко врывается в сладкую картину моих грез, и видение умопомрачительного секса в волнах теплого, ласкового моря разбивается, как стекло от метко брошенного камня.

– Уже? – я отлипаю от Сашки, который, покорно вздохнув, выбирается из автомобиля.

– Через мостик перейдите, и вы у озера, – указывает рукой наша черноволосая попутчица, но я на нее даже смотреть не могу, меня колотит. Странно, мне никогда не была свойственна глупая ревность. Это действительно нелепо – ревновать женщину из-за дурацкого кошмара, порожденного моим подсознанием. Да и она же в реальности с моим женихом ни словечком не перекинулась, и он на нее не глядел. Сашка вообще довольно верный персонаж, и во флирте с кем-то за три года не был замечен. Тогда почему? Что меня грызет? Почему?

– Спасибо, что подвезли, – вежливо говорит мама. – А вам дальше куда?

– Туда, – неопределенно машет она рукой влево, куда и делает поворот асфальтированная дорога. За мостиком через небольшую речушку, больше напоминающую разлившийся ручей, начинается укатанная грунтовка.

– Большое спасибо, – благодарит и папа, подхватывая сумки.

– Пойдемте, – говорит Сашка, и я снова замираю. Не хочу! Не хочу туда идти, но как это высказать? “Мам, пап, а давайте встанем ловить попутку на обратную дорогу вместо пикника? Ну и пусть, что мы почти добрались до места, ведь это так здорово – постоять часок по жаре на пустынной дороге!”

– Река Слеза, – читает вслух табличку Сашка. – Интересно, почему ее так назвали.

– Потому что возле нее всех всегда высаживали, вот как нас, и говорили “Слезай”, – шутит папа.

– Придумал же ерунду, – спорит мама.

– Ну, может, вода прозрачная, – выдвигает вариант папа. Я смотрю вниз, но прозрачность воды далека от идеальной.

– А может, тут какое-нибудь горе случилось, – начинает взвинчиваться мама. – Слеза! Значит, кто-то плакал.

– Точно! Может, вернемся? – с надеждой подхватываю я, и тут же все останавливаются и смотрят на меня в немом изумлении.

– Ну, у меня… нехорошее предчувствие, – начинаю изворачиваться я. – И… Маркиз вот за нами бежал. Мам, ну ты сама говорила, что у кошек чутье на всякие неприятности…

Мама неожиданно светлеет лицом и заботливо подхватывает меня под руку.

– Милая, и давно ты такая нервная? – спрашивает она, умиленно блестя глазами.

– Нет, – до меня не сразу доходит.

– Не волнуйся, доченька, у меня вот ровно то же самое было. Конечно, – она пытается напустить на себя суровость, грозя пальцем Сашке, но улыбается во весь рот, – придется перенести дату свадьбы, раз уж так вышло…

– Перенести? Мама! – я наконец-то обретаю возможность говорить связно. – Ты все не так поняла. Я не беременна!

– Нет уж, доченька, – стоит на своем мама. – Поверь мне, я опытней в таких делах. Если не веришь, то на обратном пути зайдем в аптеку… Хотя, этим тестам я не доверяю, на ранних сроках они и ошибаются…

Я перевожу взгляд на папу, потом на Сашку. Так, мне срочно нужна моральная поддержка.

Мы продолжаем идти вперед до удобного спуска к озеру. Я отступаю к идущему позади Сашке за своей порцией утешения.

– Кошмар, – жалуюсь я. – Почему при упоминании беременности у мамы сразу мозги отключаются!

– А ты точно не… – начинает Сашка, но я не даю ему досказать.

– И ты туда же! Можно подумать, не помнишь, когда у меня месячные были.

– Неделю назад, – припоминает Сашка. – Кать, не бери в голову. Ты же обычно не ведешь себя так, вот она и подумала…

– Так – это как? – начинаю заводиться я. Поддержал, называется.

– Так – это странно, – поясняет Сашка.

– И что я такого странного сделала? – ворчу я.

– Ну, хотя бы это твое предчувствие, – уверенно говорит Сашка. – Мирное, тихое место, что тут может случиться? Сводку погоды я смотрел – дождя не предвидится. Озеро неглубокое, да и мы все умеем плавать.

– Не знаю, – действительно нечего возразить, но мне бы Сашкину уверенность…

Мы на месте. Никакого домика вроде того, что привиделся мне во сне, там, разумеется, нет. И слава богу, может, мое предчувствие и впрямь беспочвенно? Мы начинаем возиться со стоянкой – расстилаем на траве пледы, папа разводит костер, мама снимает процесс на фотоаппарат, а потом переключается на цветочки и виды озера, и на нас с Сашкой в обнимку.

Я отхожу к самой кромке воды. Озерная гладь подернута легкой рябью, под ногой хрустит песок и раковины улиток. Возле заросшей коряги снует несколько суетливых мальков.

– Все еще беспокоишься? – на мою талию ложится Сашкина рука.

– Уже нет, – вымученно улыбаюсь я, но любимый так проницательно смотрит в глаза, что я покаянно развожу руками, – ну да, да, а что делать?

– Посидим пару часиков, курицу съедим и свернемся, – предлагает единственный реалистичный вариант Саша. – Соврем, что ты плохо себя чувствуешь, ты же у нас беременная, помнишь? Или, хочешь, я скажу, что мне надо срочно по работе вернуться в город на денек.

– Это же тебе и вправду ехать придется, – начинаю прикидывать я.

– Ну, а я вечером изображу деловой звонок, и скажу, что ложная тревога, зря дергают по пустякам, и все отменили.

– В тебе секретный агент пропадает, – Сашкин вариант нравится мне все больше.

– Куда проще, чем тебе имитировать беременность, которая еще непонятно когда наступит, – с легкой грустинкой добавляет будущий супруг, подходя к воде и ступая в нее босыми ногами.

– Ладно, так и сделаем, – у меня с души сваливается камень. Уж каких-нибудь пару часов я выдержу…

– Ну здравствуй еще раз, – окликает меня странно знакомый голос, причем со стороны воды. Я резко поворачиваю голову и цепенею.

***

На коряге сидит, побалтывая ногами в воде, странная женщина. Ее черные распущенные волосы струятся водопадом, кончики плавают в воде как сытые, жирные пиявки. Мокрое, болотного цвета платье с рваным подолом облипает фигуру, кожа с нездоровым зеленоватым отливом. От нее до тошноты разит тиной, но я готова поклясться – это та самая женщина, которая нас подвозила!

Я дергаю головой в поисках ее спутника, но ни в воде, ни на берегу его нет. И…

– И-и-и! – визжу я, поняв, что на берегу нет никого.

Тлеет костер, стоят сумки, лежат пледы, на одном из них брошен мамин фотоаппаратик, но никаких следов моих родителей! Как будто они растворились в воздухе – на поляне никаких следов борьбы. Кошмарная незнакомка хихикает, словно наслаждаясь моим ужасом.

– Где они? – каким-то чужим, сиплым голосом говорю я, пытаясь звучать угрожающе. – Говори немедленно, а не то…

– А не то – что? – женщина запрокидывает голову и заливисто смеется.

– Пожалеешь! – неубедительно говорю я, не зная, каким образом привести угрозу в исполнение.

– Ах, как это трогательно, – продолжает издеваться она. – Любовь между мамой и дочерью! Думаешь, твоя родительница тоже бы рвала и метала, стараясь спасти тебя?

– Куда ты их спрятала? Небось твой помощничек постарался, – не обращая внимания на ее глумление пытаюсь выудить хоть крупицу информации я.

– Конечно, они у нас, – говорит эта водяная нечисть. – Все по уговору: они сами сделали все, чтобы попасть туда.

– Куда? – оторопело спрашиваю я.

– В бездушный мир, – поясняет она, словно непроходимой дуре, и показывает рукой на озерную воду.

Я, не выдержав, кидаюсь к ней – как была, прямо в кедах, и вцепляюсь в нее, пытаясь утащить из воды в отчаянной надежде, что на берегу она потеряет силу или что-нибудь в этом роде.

– Сашка, помоги! – кричу я, запоздало осознав, что мой решительный жених стоит истуканом, не говоря ни слова.

Нечисть же легко отбрасывает меня, словно плюшевую игрушку. Я мгновенно вскакиваю, вся мокрая, с перемазанной в иле юбкой, меня начинает колотить дрожь.

– Саш! – зову я, но он отвечает мне только тревожным беспомощным взглядом. – Что ты с ним сделала, болотная тварь?

– Все по уговору, – отвечает она. – Этого предателя я не заберу с собой, не бойся.

Предателя? О чем она?

– Конечно, не заберешь, потому что он уйдет со мной. И с родителями, – добавляю я твердо. – Что там за уговор?

– Ой, как мило, – хихикает она и милостиво кивает, – ну ладно, попробуй. Его я и так не возьму, а свою шкуру еще попробуй спасти, чтобы вернуться за родителями.

– Вернуться? Они же… задохнутся! – выпаливаю я.

– Не бойся, не задохнутся, – “успокаивает” меня похитительница. – А ты давай, пробуй: перейди обратно мост через Слезу. Если перейдешь, так и быть, я скажу тебе, что делать дальше.

– А он? – киваю я на Сашку.

– А он постоит, подождет, – отвечает нечисть. – Не трусь, сказала – не возьму, значит, не возьму. Я уговор не нарушаю, предатель мне не нужен.

Несмотря на абсурд ситуации, я все же верю ей. Нет, не в то, что Сашка – предатель, выяснить бы, что это значит. Да и дело не в вере: выбора у меня нет. Даже если я ее утащу на берег каким-то нечеловеческим усилием… она ведь как-то перенесла поездку в машине, и вовсе не казалась там измученной и слабой.

– Я готова, – выхожу на берег, стараясь не обращать внимания на противное хлюпанье в ставших неудобными кедах. Бросаю взгляд на неподвижного Сашку, в его глазах я вижу боль.

Но с каждым шагом, удаляясь от озера, мои ноги словно свинцом наливаются. Словно я оказалась в иной реальности, с совсем другой силой тяжести.

– Так нечестно!

– Было бы просто – тогда действительно нечестно, – усмехается нечисть.

Спотыкаясь и волоча ноги, я на чистом упрямстве доползаю до мостика. Только бы не упасть, только бы не упасть, немного осталось, ну пожалуйста, ножки, миленькие, не подведите!

Я вцепляюсь в перила моста и делаю несколько мучительно трудных шагов. Еще чуть-чуть, еще…

Ноги подворачиваются, я со стоном падаю в пыль, не дойдя буквально пару-тройку шагов до окончания моста.

– Незачет, – слышу издевательский голос над собой. – Но попытка хорошая…

В голове темнеет, и я проваливаюсь в забытье, временно избавляющее меня от навалившейся горечи и отчаяния.

***

Где я?..

О-ох.

Я напилась?

Но мы же даже алкоголя никакого на пикник не брали, разве что пару банок пива для папы и Сашки…

Пикник!

Я жалею, что не напилась на самом деле, и все это жуткое приключение мне не привиделось в пьяном угаре. Это все – исчезновение мамы с папой, беспомощно стоящий в воде жених и моя драка с водяной ведьмой – было на самом деле.

Так, для начала надо разобраться, где я и где остальные.

Я обнаруживаю себя лежащей на каком-то сдувшемся пузыре и сползаю с него на песчаный пол. Я в помещении, больше похожем на школьный кабинет, чем на подводный дворец, каким его рисуют в мультиках: квадратное, с большими окнами, в которые заглядывают пучеглазые рыбы. Стены выкрашены в тусклый голубой цвет. В комнате светлый сумрак – как будто сквозь толщу воды проникает яркий-яркий свет полной луны.

Что, уже ночь? Это ж сколько я тут лежу?

Я подбегаю к двери, из-под которой виднеется тонюсенькая полоска света. Заодно до меня доходит, что в помещении есть воздух, а вовсе не я сверхъестественным образом научилась дышать в воде. Этот неожиданный факт дает мне надежду. Как там сказала эта кикимора – “они не задохнутся”? Может, мама и папа где-то совсем рядом…

Сначала я пытаюсь что-то разглядеть в окне. Вижу только дно – обычный ил, щедро усеянный стеклом и прочим мусором, который несознательные люди любят бросать после пикника в речку. Вокруг плавают несколько рыбок – караси и окуни, насколько я могу судить. Ничего экзотического вроде коралловых рифов, ярких тропических рыб, светящихся куполов медуз я не обнаруживаю. Равно как ничего фантастического, вроде других строений. Неужели моя “тюрьма” тут одна стоит?

Ладно. Я пытаюсь хоть что-нибудь увидеть в щелку под дверью – но безрезультатно, если не считать удара по лбу.

– Ой! Прости, я не хотела! – причитает вошедшая.

Потирая ушибленный лоб, я снизу вверх смотрю на очередную нечисть и моментально вскакиваю, ощетинившись и выставив вперед руки. Поначалу мне кажется, что это клон той же заразы, что меня сюда притащила: те же черные волосы, только чуть короче и с заколкой-ракушкой, и несмотря на когтистые перепончатые лапы, совсем не злое выражение лица.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Неожиданный вопрос застает меня врасплох.

– Да просто замечательно, – язвительно шиплю я, – притащили меня сюда, маму с папой похитили, что-то сделали с моим любимым, конечно, будешь тут хорошо себя чувствовать!

Я стою, тяжело дыша и сжимая кулаки, ожидая потока брани или издевки, но ведьмочка выглядит так, что вот-вот расплачется, и я даже чувствую слабый укол совести.

– Я буду чувствовать себя лучше, когда узнаю, что с ними все в порядке, – добавляю уже более миролюбивым тоном.

– Это тебе сестра объяснит, – девчонка встряхивает головой, и я замечаю, что у нее на месте ушей маленькие прозрачные плавнички. – Пойдем.

– Твоя сестра меня сюда притащила? – уточняю я.

– Ага, ага! – радостно кивает она, и мне кажется, что я общаюсь с умственно неполноценной.

Я напрягаюсь, но следую за ней по коридору – если не считать пола с песком, вполне человеческому, разве что вместо ламп какие-то светящиеся водоросли на стенах.

Как мне держаться с этой ведьмой? Она говорила про какой-то уговор? Точно!

– Ты про уговор знаешь? – спрашиваю я свою провожатую, раз уж она не выглядит агрессивной. Хотя мелкие черные зубки-конусы ее внушают некоторый страх.

– Уговор? – морщит она лоб и останавливается. – Ну да!

– Расскажи мне, что там за условия, пожалуйста! – пытаюсь хоть что-то узнать.

Она мотает головой.

– Лучше пусть сестра.

– Я не верю твоей сестре, вдруг она меня обманет, – заявляю я.

– Марина не обманет, – отвечает ведьмочка. – Про уговор нельзя обманывать. На то он и уговор.

Что ж, и то хлеб.

Из коридора я вхожу в ярко освещенную комнату, со столиком в центре, на котором лежат водоросли и какие-то банки. Так, надеюсь, из меня тут не будут крутить роллы с человечинкой?

– Я не ем людей, – раздается голос из-под стола, и оттуда выныривает еще одно черноволосо-зеленокожее создание, но это вовсе не та, что меня сюда утащила. Она больше похожа на мою странную провожатую, разве что волосы забраны вверх каким-то обручем. Ушки-плавнички, когтистые большие лапы с перепонками, широкий рот и зубки-конусы.

И, поскольку про человечинку я не сказала вслух, оно… умеет читать мысли.

– Ты – Марина? – спрашиваю я.

– Я – Марина, – кивает она.

– А как зовут ту, что меня похитила?

– Марья.

***

– Значит, – пытаюсь сообразить я, – это в честь нее названо озеро.

– Не в честь ее, – возражает мне безымянная пока девчонка. – В честь мамы.

– Мамы? – я все больше запутываюсь.

– Ложись, а я расскажу, – предлагает мне Марина, дружелюбно скалясь зубастой пастью.

Я слегка отшатываюсь назад. Ложиться? Зачем это? К тому же бледно-зеленое платье Марины напоминает мне заплесневевший врачебный или лаборантский халат. Людей она не ест, допустим, но может, опыты на них ставит…

– Нет, не опыты, – снова читает мои мысли она. – Я тебя лечить.

– Я здорова, – пугаюсь я, стараясь остановить расшалившееся воображение. Мало ли чем они лечат…

– Ты отравлена, – безапелляционно заявляет “добрый доктор” Марина. – Ты не дошла до конца моста, потому что. И ты не сможешь быть домой, если тебя я не лечу.

Я вспоминаю жуткую тяжесть, которая, казалось, придавливала меня к земле. Так что, меня какой-то отравой еще накачали без моего ведома?