Текст книги "Город призраков"

Автор книги: Елена Сазанович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В таком роде он мог продолжать бесконечно. Я уже зверски скалился на него. А Вано беспокойно ерзал на стуле.

– И вы заметили профессора, – поторопил я Ки-Ки.

Он недоуменно на меня посмотрел.

– Как я его мог заметить? Я же был на кухне. Но черны ход как раз проходит через кухню. И я слышал, как хлопнула дверь. И послышались шаги на лестнице.

Ничего особенно от Ки-Ки мы так и не добились. Профессор выходил тогда, когда адвокат в нетерпении ждал чая с мятой. Следовательно, Заманский прихлопнуть его в тот момент не мог.

– Но вы, как хозяева гостиницы, надеюсь в курсе, чем занимается профессор Заманский? Над какой проблемой он работает?

Чета Кис-Кис понятия не имела об этом. Более того – профессор не допускал их в свой номер. Где и располагалась его лаборатория. А предпочитал убирать все сам. Действительно, чудак! Он что – эликсир бессмертия изобретает? К чему столько загадок?!

Мы встали со стола. Горячо поблагодарив гостеприимных хозяев. Вано по-прежнему украдкой косился на Ли-Ли. И этого не замечал по-моему только ее муж.

– Кстати, – попросил я, уже поднимаясь по лестнице, – если профессор-таки проголодается и соизволит спуститься к ужину. Пожалуйста, попросите его, чтобы он заглянул на минутку к нам.

В номере нас ждал сюрприз. Для меня – приятный. Для моего друга – очень даже наоборот.

На диванчике, поджав ноги, полулежала Белка. Она даже не услышала, как мы вошли. Она спала, как ребенок. И мне эта спящая красавица показалась еще прекрасней. Ее щечки порозовели на фоне загара. Ее пухлые губки были поджаты. Ее огненно-рыжие волосы были разбросаны по подушке.

– Богиня Солнца, – прошептал я.

– Жалкий заморыш, – поморщился Вано.

А богиня Солнца и по совместительству жалкий заморыш тем временем сладко потянулась во сне и демонстративно перевернулась на другой бок, спиной к нам.

– Ну что ж, Ник, – неожиданно начал Вано тихим загадочным тоном. – Пора обсудить операцию под кодовым названием «Кладбище», пока эта замарашка спит. Профессора мы подловим после похорон адвоката. За раскопками очередной могилы. В этом городишке, похоже, давно не умирали. Вот Заманский и пришил адвоката. К тому же у того с интеллектом было все в порядке, и профессору понадобились именно его мозги. Скорее всего – для опыта. Или он просто ими питается, чтобы стать еще гениальнее. Хотя куда уже гениальнее? Но ничего, Ник. Одно успокаивает, что этой безмозглой мыши ничего не грозит. Ее мозги мало весят и мало стоят. Если они вообще у нее имеются…

Вано так и не успел закончить монолог. Поскольку Белка внезапно вскочила с дивана. И с кулаками бросилась на Вано.

– Это уже слишком! – орала она. – Сам ты безмозглый индюк! И безмозглый осел! И…

Вано легко от нее увернулся, и она машинально упала мне в руки.

– Ага! Так я и знал! – воскликнул мой приятель. – Мало того, что она все время врет. Так еще притворяется спящей и подслушивает.

Белка вырвалась из моих рук. И, надувшись, уселась на диван.

– Просто я хотела узнать, какие гадости вы про меня болтаете.

– Ага, нам больше делать нечего, чтобы все время только и вспоминать о тебе. Не зарывайся, малышка, – не на шутку рассердился Вано.

– А вы что и впрямь в чем-то подозреваете доктора? – полюбопытствовала Белка.

– Не волнуйся, – я положил руку на плечо девушки. – Мы еще далеки от того, чтобы подумать, что он занимается раскопками могил. Кстати, Белка, ты его хоть раз видела на кладбище.

Она тут же утвердительно кивнула.

– Один раз. Вечером. Мы столкнулись с ним нос к носу у выхода. Я уже выходила, потому что становилось темно. И страшно. А он входил. Шляпа надвинута низко на лоб. И я его не сразу узнала. И даже громко вскрикнула. Но он тут же схватил меня за руку. И сказал, что мне нечего бояться. Что он мне не враг. И даже попросил подождать немного возле ворот. Если бы мне не было так страшно, я бы точно за ним проследила. Но я боялась кладбища и поэтому сказала Заманскому, что не буду его ждать. И если он захочет, то сможет меня всегда найти у моря в семь утра или в шесть вечера. Я там все время купаюсь. Вот так.

– И он тебя нашел? – я пристально посмотрел на Белку.

Она отвела взгляд.

– Если вы подозреваете Заманского, то зря теряете время. Он не убивал – это точно.

– Интересно получается, – не выдержал Вано. – Угрюмый не убивал, он не убивал. А все остальные – убийцы, по-твоему?

– Я просто не люблю остальных, а эти мне симпатичны.

– А убийцы, если они не идиоты, то тоже могут быть вполне симпатичными людьми, если хочешь знать.

– Меня это не касается. Но Заманский не убивал. Он профессор! Он знаменитый человек! Он талант!

– Успокойся Белка, – прервал я Вано. – Я и мысли не допускаю, что он мог убить. Просто у этого человека слишком много тайн. Может быть, ты мне о нем что-нибудь расскажешь?

– Никаких в нем тайн нет! – упрямо замотала головой Белка. – Абсолютно никаких! Он просто приехал сюда совершить какое-то открытие. Чтобы ему не мешали. Вот и вся тайна. Эту тайну, если хотите, даже у них там, в столице, тщательно скрывают.

– Это тебе профессор сказал?

Белка не ожидала подвоха. И вздрогнула. И пробормотала.

– Ну да, он что-то мне говорил в этом роде.

– Значит, ты с ним все-таки встретилась у моря? Утром или вечером?

– Ну да! Встретилась! – взвизгнула девушка. – И что такого! Он часто прогуливается у моря. Он подошел ко мне. Мы и поболтали немного.

– О чем, если не секрет? – мягко спросил я. Чтобы не испугать ее. – Пойми, Белка, если ничего особенного, то тебе и нечего скрывать. В ином случае ты только усилишь наши подозрения.

Белка удобнее уселась на диване и вновь поджала под себя ноги. И забросила руки за голову. И вся ее поза говорила. Что ей скрывать нечего. А это означало, что она вновь начинает врать.

– Да, мы поболтали. Очень недолго. Заманский мне сказал, что в этом городе я могу рассчитывать на него. Что у меня здесь врагов хватает. Но он сможет меня всегда защитить.

– Белка, теперь я задам тебе вопрос, – осторожно начал я. – Но ты… Ты, прошу, пойми меня правильно. И не обижайся, пожалуйста, потому что мне просто необходимо…

Белка неожиданно расхохоталась во весь голос. И даже потрепала меня по щеке.

– Какой ты славный парень, Ник. Давно я не слышала такой вежливой тирады. Меня ведь все всегда напрямую спрашивают об этом… Я же знаю, о чем ты хочешь спросить, Ник. Не подваливал ли ко мне Заманский? Ведь так?

Я вздохнул. А Вано даже одобрительно хмыкнул.

– Ты, девочка, еще не самый безнадежный случай.

Белка проигнорировала кваканье Вано. И продолжала, приблизившись совсем вплотную ко мне. И дыша прямо в лицо. И мне это было приятно.

– Да, Ник. Мне вначале тоже так показалось. Ну, что он ко мне не ровно дышит. Тем более, я прекрасно знаю, что в этом скверном местечке обо мне болтают. Вот я и решила, что он прислушался к их болтовне и подумал, что меня легко подцепить. Я даже возмутилась. Про себя. Такой старый! И туда же. А еще интеллигент. Хотя он вполне еще ничего… Но потом… Потом я почувствовала, что он просто… Просто решил мне помочь.

– Как ты могла это решить? – усмехнулся я. – Под видом невинной помощи может скрываться…

– Ах оставь, ради Бога! – вскипела Белка. – Я женщина. И я чувствую, когда помощь, а когда нет. Он совсем по-другому ко мне отнесся. Совсем! Как к беззащитному ребенку, что ли. Но я тут же ему заметила, что я вовсе не такая и беззащитная. Даже наоборот. И что ни в чьей помощи не нуждаюсь.

– А что потом?

– Потом? – Белка пожала плечами. – Отец увидел нас вместе. И силой уволок домой. И так разорался! Чтобы я не смела даже приближаться к этому Заманскому.

– Почему он не хотел, чтобы ты виделись с профессором?

– Здесь все очень просто. Он не хотел, чтобы я вообще с кем-либо встречалась. И всегда закатывал скандалы. Он меня жутко бережет.

– И, как видно, безуспешно, – оскалился Вано.

Белка бросила на него злобный взгляд. Но промолчала.

– Белка, а что ты делала на кладбище, да еще под вечер? – полюбопытствовал я.

Она опустила взгляд. И даже слегка от меня отодвинулась.

– У тебя там кто-то похоронен? – не унимался я.

– Мама, – просто и тихо ответила она. Продолжая сверлить взглядом пол.

Я тактично замолчал. В надежде, что она сама продолжит эту печальную тему.

– Она умерла два года назад. Я до сих пор не могу смириться с ее смертью. Она была такой молодой. И такой красивой.

– Такой же, как ты, наверное, – я нежно потрепал девушку по щеке. – Ну, не надо, девочка. Я больше ни о чем не спрошу.

Белка отклонила от меня голову. И с вызовом ответила.

– Нет, надо. Я хочу, чтобы мы продолжили эту тему.

– Но Белка, – растерянно пробормотал я.

– Она умерла здесь, Ник. Вот в этой комнате. И на этом диване, где сейчас сидишь ты. И я.

Я невольно вздрогнул. Мы с Вано переглянулись. Его взгляд спрашивал у меня: «Это что еще за новости? Небось, эта наглая девчонка опять врет?» А мой взгляд отвечал: «Слишком кощунственная ложь. А если это – не ложь, то она довольно печальна.»

– Я не вру, – твердо ответила Белка на наши немые вопросы. – О таком я никогда не совру. Можете спросить у кого угодно. Она умерла здесь. И я не зря вам говорила про призраки. И про то, что в этой усадьбе происходят странные вещи еще с прошлого века.

– Как умерла твоя мать, Белка.

– От сердечного приступа, – Белка скривилась. – Такой диагноз. Но я… Но я не верю! Слышишь, Ник, не верю!

Она вцепилась пальчиками в ворот моей рубахи. И вновь зашептала прямо в лицо. Ее губы слегка побелели. И в ее больших раскосых глазах скапливались слезы.

– Ник, я же не зря попросила вас остаться. Вначале мать… Теперь отец… Нет, Ник. Что-то здесь не так! Я знаю, мой отец не мог убить. И я точно знаю, моя мать не могла умереть от инсульта.

– Она когда-нибудь жаловалась на боли в сердце?

– Никогда, – буркнула Белка. И вновь стала сверлить взглядом пол. – Они все придумали.

– А почему она жила в гостинице, а не дома?

– Да не жила она там! Просто накануне они сильно повздорили с отцом. А мама… Она была довольно взбалмошная и упрямая. Да, ты прав, Ник, как и я. Вот она и прибежала сюда… За смертью… Отец до сих пор не может простить себе этого. Он во всем винит себя.

– Когда это случилось?

– Два года назад. За год до этого здесь же, только в номере профессора, умер от передозировки снотворного наш местный поэт. А через год после смерти мамы, в прошлом году неподалеку от вашего номера скончался наш известный цветовод-биолог. Вроде бы говорят, что у него был рак легких. Наверно, от избытка аромата растений, – уже с явным сарказмом подытожила Белка.

– А что они все делали здесь, в гостинице? Или они все беспризорники?

– Это не смешно, Ник. Поэт частенько тут ночевал. Убегал от своей тещи, которая его доставала. Что он вместо того, чтобы копать картошку, пишет какой-то бред. Вот он здесь и отрывался. И работал. А биолог… Здесь, возле усадьбы растут очень древние цветы. Каждое утро, они в определенное время на секунду приоткрывают свои бутоны и издают удивительный аромат. Просто неповторимый. А потом вновь закрываются. И уже раскрываются гораздо позднее. Но пахнут уже по другому. Так он хотел подловить этот момент, определить время и тому подобное, не знаю. Поэтому и поселился здесь на недельку. Впрочем, если покопаться, я думаю это еще не все смерти в Жемчужном. Но я приехала сюда с отцом только три года назад. Так что… Так что знаю только про это…

М-да, то что рассказала Белка, становилось весьма любопытным. Если не более. И все же принимать за чистую монету ее слова было бы глупо. Я уже знал гениальную способность девушки делать из мухи слона. Не говоря уже о том, что ее фантазия не знала границ. И я уже собирался это высказать Белке, но не успел, поскольку в дверь постучали.

Я любезно пригласил войти. На пороге оказался профессор Заманский. Он был уже без шляпы, но в том же довольно изящном костюме.

Заманский широким шагом вошел в наш номер. И увидев Белку застыл на месте. И пробормотал что-то невразумительное. Он был явно смущен ее присутствием.

– Я думал вы одни, – наконец он выдавил более менее понятную фразу. – Что ж, извините, я видимо, помешал…

– Нет, что вы! – замахала руками Белка, – я как раз собралась уходить. Уже поздно…

– Именно потому что поздно, – пробормотал профессор. – Таким молоденьким девушкам не стоит гулять одним по вечерам.

Белка хохотнула и ударила себя по острой коленке.

– Чушь какая-то! Я ничего не боюсь! Я все время гуляю одна!

– И все же, после того, что произошло, – не унимался Заманский, – я думаю было бы правильнее вам остаться в гостинице. Полагаю, здесь найдется свободный номер. Впрочем, здесь все номера свободны, не считая наших. Думаю, молодые люди согласятся со мной.

А мы, то бишь молодые люди, с любопытством наблюдали эту сцену.

– Вы что, с ума сошли? – Белкины и без того огромные глаза увеличились в два раза. – Я и в гостинице? Да ни в жизнь! К тому же, меня тут не особенно жалуют. Нет уж, увольте!

И она подбежала к балкону, явно желая смыться привычным для нее ходом.

– Погодите! – воскликнул профессор. Он был явно взволнован. И даже не пытался этого скрыть. – Позвольте, я хотя бы вас провожу!

– Еще чего! – фыркнула Белка. – Только мне телохранителя не хватало.

Профессор стали убедительно ей объяснять, что уже довольно поздно, что если произошло одно убийство, то вполне может произойти и другое, что на улице довольно пустынно и страшно. Я внимательно наблюдал за профессором, который, казалось, уже совсем себя не контролировал. Его голос дрожал. Он беспокойно мял свои руки. А Белка еще смела утверждать, что он к ней ничего не питает кроме дружеских чувств. Чушь! За друзей так не беспокоятся. Так беспокоятся только за любимых. Впрочем, я был согласен с Заманским. И поэтому поспешил перебить его, поскольку уговоры не действовали на эту сумасбродную девицу. Которая уже намылилась скатиться по водосточной трубе.

Я приблизился к Белке. И слегка пожал ее локоть. И подтолкнул к выходу.

– Здесь есть еще и другие пути на свободу. В частности – обычная дверь. Может, этот выход и не столь оригинален, зато вполне надежен. К тому же рядом с тобой будет неплохой парень. Который умеет драться и отбивать словесные нападки приятной четы Кис-Кис.

– Это ты что ли? – фыркнула Белка.

– Ну, если ты предпочитаешь кого-то еще… Перед тобой три достойных джентльмена. На выбор.

– Тогда уж лучше ты, – сдалась Белка.

– Я скоро вернусь, – бросил я на прощание профессору и Вано. – Надеюсь вам есть о чем поговорить до моего возвращения.

И я незаметно подмигнул моему приятелю. Впрочем, это не трудно было сделать. Поскольку моя персона профессора нисколечко не интересовала. Он как-то задумчиво смотрел на Белку. И в его глазах читалась грусть и отблеск слабой надежды. Только надежды на что? Этого я понять пока не мог.

Мы с Белкой выскочили из гостиницы незаметно. Слава Богу, чета Кис-Кис находилась на кухне. Оттуда раздавался звон посуды и слабые голоса. Что ж, хотя бы в этом повезло. Честно говоря, я уже порядком устал от говорливости хозяйки. К тому же ей пришлось бы объяснять свой уход. Да еще с девушкой, которую здесь далеко не считали образцом нравственности.

Дом Белки находился на противоположном краю города. И стоял так же на окраине. Почти у самого моря. Мы порядком замерзли, пока добрались до него. И все же ночь была великолепной. И мы не могли не остановиться у моря, чтобы полюбоваться его ночной красотой. Мелкая россыпь ярких звезд отражалась в воде. Оглушительную тишину только изредка нарушал всплеск волн. Белка сбросила с себя шлепанцы и окунула ноги в прохладную воду. И у меня от холода пробежали мурашки по телу.

– Надеюсь, ты не собираешься вновь утонуть у меня на глазах?

– Нет, Ник. Это уже ни к чему. Глупо было бы умереть не узнав всей правды.

– А какую правду ты хочешь узнать?

– Любую. Мне любая правда не страшна.

Я приблизился к девушке и слегка обнял ее за плечи. Она не вырывалась. Мы молча стояли вглядываясь в зеркальную воду. Свежесть морского воздуха кружила мою голову. Пахло водорослями и ночными фиалками. Мерцание звезд освещало наши лица. И, как всегда, перед бесконечностью моря казалось, что мы одни в этом мире. И я не мог представить уже другой мир, в которым совсем недавно жил. Считая это жизнью. Мне давно не было так хорошо. И этот кусочек земли, омываемый волнами моря, замыкался для меня в целую планету высшего блаженства. Высшей идеи. Высшей гармонии. И мне хотелось, чтобы так было всегда. Отражение звезд в зеркальной воде. Неправдоподобная тишина. И прекрасная рыжеволосая богиня. Совсем близко. И я чувствую ее тело. И я чувствую запах ее загорелой кожи. И я слышу ее горячее дыхание.

– Пойдем, Ник, – тихо попросила Белка. И мой идиллический мир рухнул. И я почувствовал холод. И съежился.

Мы шли к ее дому. И на морском оранжевом песке после нас оставались отчетливые следы. Маленькие, легкие следы босоногой Белки. И рядом – мои, тяжелые и большие. И мне показалось, что на этом песочном берегу моря мы оставляем следы наших, еще пробуждающихся чувств.

Мы остановились у дома. И Белка как-то смущенно, по-детски поцеловала меня в щеку. Короткий, еле слышимый поцелуй.

Она уходила. И я молча смотрел ей вслед. Она замедляла шаг. Ей так не хотелось уходить. А я так хотел чтобы она осталась. Но не окликнул ее. Я противился своим чувствам. И боялся их. Так же, как и она. Зная, наверное, что чувства будут сильнее нас.

Белка легко вбежала в дом. А я медленно пошел прочь. Но не сделав и пару шагов, я услышал протяжный крик. И мигом очутился на крыльце. И распахнул дверь дома. Она стояла в темноте, прислонившись спиной к стене у двери. И дрожала. Я резко включил свет. В ее глазах застыл испуг. И ее лицо побледнело.

– Здесь кто-то был, Ник. Честное слово, здесь кто-то был.

Я зашел в ее комнату. И тут же заметил распахнутое окно.

– Оно было открыто?

– Оно всегда открыто, – вздохнула Белка. – Я только на ночь его запираю. А так… У нас ведь нечего воровать.

Я выглянул в окно. Но кроме слабого шелеста деревьев и кустарников ничего не услышал. И никого не заметил.

Я плотно его закрыл. И посмотрел на Белку.

– Я боюсь Ник, – зашептала она. – Я так боюсь.

Я постарался поддержать девушку.

– А кто утверждал, что ничего не боится на свете? Или это была какая-то другая девчонка?

– Я правду ничего не боюсь, – упрямо повторила она. – Но теперь… Теперь все по другому. Здесь кто-то был, Ник.

М-да, я оказался совершенно в дурацком положении. Оставаться здесь с ней, вдвоем, меня особенно не прельщало. К чему лишний раз было компрометировать Белку, и без того не пользующуюся хорошей репутацией. Но с другой стороны, оставлять ее одну было еще менее правильно. Вдруг с ней что-нибудь случиться? Я выбрал менее опасный вариант из приемлемых. Я выбрал второе. К тому же мне это было не в тягость.

– Может быть, ты останешься, Ник? – окончательно разрешила мои сомнения Белка своей на первый взгляд невинной просьбой.

Я сделал вид, что думаю, и наморщил лоб.

– Остаться? М-да, пожалуй, это просто необходимо. Ты живешь в довольно заброшенном местечке. Пожалуй, не следует оставлять тебя одну в пустом доме.

Правда, я не забывал, что меня ждут в гостинице Вано и Заманский. Но я тут же себя утешил, что мой приятель умеет задавать вопросы.

Наконец я огляделся. В доме было все очень просто. Круглый столик, кресло-качалка, мягкий диван, букет фиалок на низком буфетике, фотографии на стене. Правда, меня несколько удивило пребывание рояля в этом бедном домишке. Он никак не вязался с образом бывшего уголовника и его взбалмошной доченьки с сомнительной репутацией, пишущей с массой ошибок и не богатой на словарный запас.

– А это чудовище откуда? – я кивнул на рояль. – Никогда не поверю, что ты по вечерам играешь Бетховена.

– И правильно не поверишь, – улыбнулась Белка. – Это мамин.

Я невольно посмотрел на фотографии на стене. И мой взгляд остановился на цветном портрете рыжеволосой смуглой женщины с огромными черными глазами. Она улыбалась обаятельнейшей улыбкой. И в ее глазах прыгали чертики. Без сомнений, Белка была копией своей матери. Она настолько не походила на своего отца, что я невольно подумал, что Угрюмый среди этих двух огненно рыжих красавиц выглядел Квазимодо.

Белка заявила, что нам следует подкрепиться. И выскочила на кухню. А я тем временем продолжал рассматривать снимки. Выпускной вечер. Ага! Я и не подозревал, что Угрюмый учился с женой в одном классе. А вот и Модест Демьянович, умиленно скрестивший руки на груди. Судя по всему – их классный руководитель. А вот и их свадьба. Интересно! Вот Угрюмый чуть-чуть повернулся назад. Его взгляд жесток, он, наверное, хочет что-то нелицеприятное сказать человеку, стоящему за спиной. Лицо его не в кадре. Однако отчетливо видны руки. Сцеплены изо всей силы. Стоп. Я внимательно вглядываюсь в снимок. И что-то в этих сцепленных руках, в этом жесте мне кажется до боли знакомым. То ли слегка скривленный мизинец. То ли сам жест. И я невольно вспоминаю лекцию адвоката. Эти же сцепленный пальцы, этот же скривленный мизинец… Неужели?

На моем лбу даже выступила испарина. А почему бы и нет? Возможно, они все учились в одном классе. Черт, так и есть – я мгновенно нашел на фото выпускников и адвоката. Он мог быть и на свадьбе. В последнее время они сблизились, жена Угрюмого умерла и ревновать уже не было смысла. Вполне возможно, у них были общие воспоминания. Вполне возможно, их связывала прошлая любовь. И вполне возможно, что-то не поделили они в этом прошлом. Что-то, касающееся жены Угрюмого. И он решил его…

Черт! Я вытер платком лоб. И тяжело вздохнул. Тогда какого черта я взялся помогать Белке. Чтобы окончательно утопить ее отца? Нет, эта версия меня не устраивала. Хотя, возможно, она и могла быть правдой. Но Белке я решил пока ничего не говорить. Если только очень осторожно.

Из кухни раздавался звон посуды, потрескивание сковороды и запах жаркого. А Белка пела во весь голос. И надо сказать, пела она прекрасно. Песня, правда, была какой-то вульгарной и вызывающей. Но великолепный голос вполне компенсировал эту безвкусицу.

Наконец она вышла с полной сковородой жареной картошки с мясом и миской салата из помидор. Ее глаза сияли от удовольствия. И ее пухлые губы расплылись в милой нагловатой улыбке.

– Пальчики оближешь! – заявила она. – Я вообще классно готовлю. Не сравнить с этой общипанной курицей Ли-Ли.

– Она может и общипанная курица, но в остальном ты несправедлива. Я во всяком случае еще не разу не отравился. А если бы это и случилось, то спокойно принял бы смерть, блаженно вспоминая о божественной пище.

– Ну, и ешь у нее, – надулась Белка, – а к моему не прикасайся.

Белка, придвинув к себе сковороду, стала уплетать за обе щеки, причмокивая и сладко вздыхая.

– А не много ли будет для такой хрупкой девушки.

– Ха! Для меня? Да это совсем ничего. Я обожаю поесть. У меня даже бывают мучительные приступы голода. Когда я будто бы заболеваю… Знаешь, есть такая болезнь обжорства? Но я рада, что у меня такая болезнь. Она очень приятная.

– Булемия называется, – просветил я девушку. – И все же, не хватало, чтобы ты у меня на глазах умерла от обжорства. Пожалуй, я этого не допущу.

И я силой передвинул сковороду на середину стола. И с такой же жадностью принялся за еду.

– А что, твои родители учились в одном классе? – спросил я, пытаясь в то же время не подавиться куском мяса.

– Угу, – с не менее набитым ртом промычала Белка. – Отец учился за двоих. Он за маму все контрошки решал. И сам за это расплачивался двойками.

Вот это была новость! Оказывается, Угрюмый еще и вундеркинд.

– Я вижу на фотке еще и рожу адвоката, прости господи, земля ему пухом.

– Ага! Они учились все вместе. Он был круглым отличником. И круглым дураком. К тому же безответно влюблен в мою маму. Но она даже не смотрела в его сторону. Он не умел драться и у него потели руки.

– Приятные воспоминания о покойном, – ухмыльнулся я. – Но насколько я знаю, он потом влюбился в библиотекаршу. И у них был прочный союз.

– Ну да! Если посмотреть, то у них у всех тут образцовые семьи.

– А что, это не так?

– А кто его знает? Я сплетен не собираю. Но сам посуди, как можно влюбиться в эту библиотекаршу? Когда она без умолку болтает о философии какими-то заумными фразами. И при этом корчит такую рожу – обхохочешься.

– Ну, Белка. Хорошие манеры, прекрасный язык и знания философии – это не так уж и дурно.

– Ну да! Если этого в женщине чересчур, от нее можно свихнуться. И сбежать при первом удобном моменте.

– Ну, тебе это не грозит, – съязвил я. Но она приняла это за комплимент.

– Правильно, Ник! Вот поэтому в меня все влюбляются. Тебе разве не рассказывали, что меня знают все парни Жемчужного.

Слово «знают» она нарочито подчеркнула. И мне стало от этого неприятно. Судя по ее беззаботному игривому тону. И тому, как она мгновенно забыла, что кто-то недавно побывал в ее доме. Я стал склоняться к мысли. Что Белка все это выдумала. С единственной целью – удержать меня на ночь. От этой мысли мне стало еще более неприятно. Эти сплетники, хоть и много болтают, бывают во многих случаях правы. И я нахмурился.

– Знаешь, Белка, – решительно заявил я. – Пожалуй, во второй раз этот наглец не осмелиться посягнуть на неприкосновенность твоего жилища. И мне, пожалуй, пора уходить. Возможно, я уже и не застану профессора. Но шанс выспаться у меня еще есть.

И я резко поднялся с места. Тем более, что сковорода была уже пуста. И я ничего не терял.

Белка тут же встрепенулась и вскочила с места.

– Ник, ты что, собираешься оставить меня одну?

– Именно это я и собираюсь сделать, – я резко повернулся и направился к выходу. Меня раздражало, что я ужасно не хочу уходить. И ужасно хочу, чтобы она слезно молила меня остаться. Желание сбылось наполовину. Она попросила, но слезами тут и не пахло.

– Ник, – как-то вкрадчиво, тихо позвала она меня. И я оглянулся, – Ник…

Белка полулежала на диване. Ее платье слегка закасалось, наверняка умышленно, но мне было уже все равно. В ее чернющих ночных глазах пылал огонь. Ее пышные волосы небрежно сбились в одну кучу. И она своим тоненьким пальчиком невзначай чертила какие-то фигуры на своем лице. От пухлых губ – к носу, от носа – к острому подбородку, от подбородка – к щеке. И так бесконечно. И я подумал, что я вполне могу вместо нее чертить эти фигуры. И я подумал, что такого идиота, как я, может легко соблазнить любая девчонка. И я подумал, что такому идиоту, как я, это всегда приятно. И у такого идиота никогда нет сил отказаться. Потому что он полный идиот.

Я резко подошел к Белке. И успел заметить в ее глазах неподдельный испуг. Но списал его на кокетство. И со всей силы обнял и нашел ее губы. Ее губы были плотно сжаты, ее губы были холодны и безжизненны. Как в момент первого поцелуя. И она оттолкнула меня. И прошептала.

– Не надо, Ник, я тебя прошу, не надо…

А что ей, черт побери, надо? Если она откровенно соблазняет меня, развалившись на диване. А потом резко отталкивает? И я отпрянул от Белки. И внимательно посмотрел ей в лицо.

Она сидела, съежившись, поправив на коленках платье. Она была красной, как рак. И слегка дрожала.

– О Боже, Белка, – тихо сказал я. Меня осенило. – Белка, черт побери, ты даже не умеешь целоваться! Да у тебя не было ни одного парня! Ну же, посмотри мне в глаза, девочка!

Она смотрела на пол, слегка склонив голову. И пробурчала.

– А вот это тебя не касается.

О времена! О нравы! Что говорить об остальных, если самая порочная девушка Жемчужного оказалась святошей?

– Но скажи, Белка…. Зачем тебе это понадобилось? Ну, чтобы я остался?

Она вздохнула.

– Это же так просто. Я испугалась. А как тебя еще можно было удержать, если ты мне не поверил.

Мне и сейчас не особенно верилось, что кто-то шарил в ее домишке. Но в любом случае, уходить уже не имело смысла. Выспаться я бы все равно не успел. На юге светает рано. И это тоже одно из его достоинств.

– Спокойной ночи, Ник, – буркнула Белка и скрылась в смежной комнатушке. И мне ничего не оставалось, как пролистав парочку старых журналов, за ними же и уснуть.

Спать мне пришлось недолго, поскольку в скором времени раздался громкий настойчивый стук в дверь. От неожиданности, еще не до конца проснувшись, я вскочил с дивана. Озираясь по сторонам и недоумевая, где я провожу эту ночь.

Из комнаты показалась Белка в пижаме. Ободряюще мне подмигнула. И поспешила к двери.

В дом ворвался Сенечка. Заметив меня, он резко притормозил и присвистнул.

– Ни фига себе! – только и выдавил он, стараясь изобразить на своей веснушчатой физиономии улыбку.

– С добрым утром, – сказал я единственные слова, которые мне пришли в голову. И тут же поспешил объяснить ситуацию. Но Белка мне и не дала раскрыть рта. Она подскочила ко мне и закрыла ладошкой мои губы.

– Спокойно, милый, – мяукнула она. – В нашем городишке все равно ничего не утаишь.

– А мне и нечего утаивать! – разозлился я, слегка оттолкнув Белку в сторону. – Черт побери, я не виноват, что…

– Ну ты, как несовершеннолетний, Ник, – расхохоталась Белка. И сладко потянулась. – В конце-концов, мы же не маленькие. И свое свободное время имеем права проводить как нам заблагорассудится.

Сенечка кисло усмехнулся.

– Не сомневаюсь, что сегодняшнее свободное время вы провели в свое удовольствие.

Меня эта сцена стала определенно раздражать. Что я вообще здесь делаю?! Как круглый идиот, слушаю бредни этой девчонки. Которая старается изобразить из себя дитя порока. Когда и парня то у нее никогда не было. К тому же эти подозрительные взгляды рыжего репортеришки! Зачем вообще они мне нужны. И почему я должен перед кем-то оправдываться?! И, не сказав больше ни слова, я выскочил из дома. Не забыв при этом громко хлопнуть дверью.

На улице я огляделся. К нашим вчерашним следам на песке прибавились свежие следы Сенечки. Решив сократить путь, я обошел дом. И каково же было мое удивление, когда я заметил с обратной стороны дома еще чьи-то следы. Похоже, вчерашние, уже слегка запорошенные песком. Они тянулись от окна через густой сад. Прямо к песочной тропе. Значит – Белка все-таки не лгала. Значит – незваный гость был вчера в ее доме. Но что ему там понадобилось? Во всяком случае, моя совесть окончательно успокоилась. И я не зря переночевал в ее доме.

Сенечка, наверняка, растрындит на весь белый свет об этом. Да и Белка, похоже, подольет масла в огонь. Но в любом случае я уже большой мальчик. И меня это ни коим образом не должно волновать.

Было еще довольно рано. Но поселок уже бурлил. Горланили петухи, стучали ведрами горожане, палило раннее солнце. Из распахнутых окон доносились аппетитные запахи жареной яичницы и парного молока.