Текст книги "Круговорот парней в природе"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А у нас в обезьяннике две залетные девки ночуют, – почесав в затылке, припомнил Дужкин.

– Какие девки? – встрепенулся Бобриков.

– Обыкновенные девки, – пожал плечами устойчивый к женским чарам Дужкин. – Какие на дороге работают, разве не знаешь?

Из боязни утечки информации и попадания ее к Верочке Игорь не стал признаваться, что придорожных девок он действительно знавал немало, но на экскурсию в обезьянник все-таки сходил и поглядел на двух помятых гражданок. Их, застрявших на заснеженной трассе в отсутствие потенциальных клиентов, по не вполне понятным причинам приютил в отделении ночной дежурный.

Безошибочно распознав в умеренно прелестных незнакомках интердевочек с большим трудовым стажем, сержант рассудил, что список заграничных имен вполне мог пригодиться им в профессиональной деятельности. Однако ни одна из красавиц не пожелала признаться, что зовется в миру Татьяной Ивановой.

Игорь совсем уже собрался выбросить факс, не нашедший адресата, в мусорную корзину, но тут в отделение ворвалась раскрасневшаяся лохматая барышня в расстегнутой куртке. Вот она-то откликнулась на закономерный вопрос «А не вы ли, девушка, будете Татьяна Иванова?» с такой подкупающей готовностью, с какой хорошо воспитанная служебная собака отзывается на команду «Голос!».

– Я! Я, я! – вскричала барышня и в высоком прыжке вырвала у сержанта Бобрикова свиток факса.

Едва взглянув на текст сообщения, гражданка Иванова глубоко кивнула, сунула бумагу за пазуху и выскочила за дверь, начальственным тоном бросив Игорю:

– Никуда не уходите, я скоро вернусь!

– Я дождусь вас, – любезно пообещал Бобриков, очередное дежурство которого только началось и, против обыкновения, обещало быть не скучным.

С деятельной помощью Славика, который в свое время служил в погранвойсках и теперь не без удовольствия вспомнил славное армейское прошлое, я построила японцев на плацу, роль которого исполнил внутренний дворик гостиницы, и устроила перекличку.

– Мицуи Хирото!

Одноглазый японец игриво подмигнул мне запятой неповрежденного ока, махнул ручкой и сделал попытку выйти из строя.

– Смир-рно! – зычно гаркнул на него экс-пограничник Славик.

Японец, даром, что не русскоговорящий, команду понял и поспешно вернулся на свое место в шеренге. Я поставила корявый плюсик напротив «Мицуи Хирото» и продолжила ревизию:

– Мисими Хаи!

Японцы молчали.

– Нету Мисими? Нету Хаи? – я пририсовала к началу соответствующей строчки в списке жирный минус и пошла дальше.

Мисими Хаи оказался не единственным, кто блистал своим отсутствием в стройных японских рядах. Собственно, этого надо было ожидать. В списке, который переправил мне Семен, было двенадцать строк – по числу людей в составе иностранной делегации. К сожалению, ему не хватило соображения как-то отметить имена тех японцев, которые благополучно прорвались сквозь снежный кордон вместе с ним и теперь спокойно гуляли по бульварам краевого центра, массово скупая фарфоровых казачков и плетушки из лозы. Поэтому после того, как я провела ревизию своих подопечных, невостребованными остались пять ФИО.

Пока я соображала, что делать дальше, Славик по собственной инициативе попытался проверить у японцев документы, однако сопоставить нарисованные в них красивые иероглифы с исполненными кириллицей строчками нашего списка все равно не смог.

– Вольно! – скомандовала я, распуская строй. – Славик, остаешься за старшего!

– Буду старшиной, – согласился он и тут же погнал озябших японцев к турнику в углу двора.

Под его размеренный счет «Раз, два, три, четыре, пять!» и язвительные комментарии типа «Да не виси ты, как сарделька, подтягивайся!» я вернулась в дом и устремилась прямиком в хозяйскую спальню.

– Зачем пришла? Что тебе тут нужно? – неприветливо встретила меня Рузанна.

Она старательно перестилала белье на большой двуспальной кровати. Определенно, постороннее присутствие при этом действе было неуместным, о чем моя деликатная Нюня не замедлила мне сказать. Однако я была настроена в унисон с наглой Тяпой и в таком состоянии запросто могла втрогнуться в самый интимный процесс. Ничуть не смущаясь близостью разворошенного супружеского ложа, я повернулась спиной к рассерженной Рузанне и схватила телефонную трубку. Старорежимный аппарата Шульцев натужно защелкал, сопровождая каждую цифру набираемого номера сокрушенным клацаньем, и вызвал ко мне Бориса Абрамовича гораздо раньше, чем Сэма Кочерыжкина.

– Ай-ай-ай! – укоризненно заныл Шульц, заглянув в спальню из коридора. – А кто же, вы мне скажите, будет платить за второй междугородный звонок?

Я молча скривила шею, придавила трубку к плечу щекой, освободившимися руками достала бумажник, открыла его и вручила скупердяю очередной стольник.

– У вас две минуты на разговор, не больше! Междугородная телефонная связь такая дорогая, просто ужас! – пряча мою сотню в свой карман, сказал Шульц.

Взамен он извлек из кармана старомодные часы-луковицу, явно намереваясь дотошно хронометрировать мой новый сеанс междугородней телефонной связи.

– Алле-у? – кокетливо мурлыкнул из трубочки женский голос.

Я не стала разбираться, кто из моих беззаботных коллег у телефона, и голосом голодной Бабы-Яги рявкнула:

– Кочерыжкина мне, быстро!

Сэма отловили и доставили к аппарату в рекордные сроки. Он наизусть озвучил мне имена «своих» японцев, и методом исключения мы установили, кто у меня пропал: Такеши Нокамура.

– Кто он такой, этот Нокамура? – спросила я.

– А я почем знаю?! – вызверился Сэм. – Японец он!

Слово «японец» Сэм сказал с очень недобрым чувством и так, словно оно начиналось с буквы «е». Это необычное произношение поставило определение национальной принадлежности господина Нокамуры в один ряд с популярными русскими отглагольными ругательствами.

– Ты вот что, Татьяна! – крайне озабоченно молвил Сэм. – Ты времени не теряй, дуй в милицию и заявляй о пропаже интуриста!

– Так ведь в нашей милиции заявление о пропаже человека принимают только на третьи сутки!

– Смотря какого человека! – не согласился со мной Кочерыжкин. – Скажешь, что исчез иностранец, и пусть только попробуют заикнуться про третьи сутки! Я тут со своей стороны через департамент поднажму, будет команда сверху – начнут искать, как миленькие!

– Отлично.

– А ты держи меня в курсе, Иванова! Выходи на связь каждый час, нет, лучше каждые полчаса!

Я покосилась на Бориса Абрамовича, который с озабоченным лицом следил на бегом по циферблату секундной стрелки, и проворчала:

– Тут такая связь – по стольнику за полчаса!

– Кто это берет всего по стольнику за полчаса? – неожиданно прорезался в трубке заинтересованный голос Алекса. Я догадалась, что он в интересный для себя момент подключился к нашему разговору с параллельного аппарата. – Где это такие расценки? Дашь адресок и телефончик?

– Легко, – я недобро улыбнулась Борису Абрамовичу, настойчиво демонстрирующему мне свой хронометр. – Пиши: гостиница «Либер Муттер», Борис Абрамович Шульц. Только он сто рублей не за полчаса, а за две минуты берет. Очень дорогой мужчина!

– Вай ме! – заголосила шокированная Рузанна.

– А мне, вы думаете, не вай? – с вызовом сказала я, шмякнув трубку на рычаг.

– Рузочка, не надо нервничать, это недоразумение! – заволновался Шульц.

Нервная Рузочка ловко скрутила в тугой жгут несвежую простыню и замахнулась на супруга. Я проворно обогнула скукожившегося в дверном проеме Бориса Абрамовича и побежала туда, куда послал меня начальник, – то есть в милицию.

Тропинка, круто идущая под уклон, была скользкой, а мои новые ботинки, нагло заявленные производителем как туристические, очень плохо держали дорогу. Очевидно, фабриканты данной обуви полагали, что туристы в них будут ходить исключительно по гладкому асфальту мировых культурных столиц и паркетным полам музеев. Кстати вспомнилось совершенно абсурдное определение особой породы джипов – «городской внедорожник».

– А что? – тут же заспорила со мной строптивая Тяпа. – Не вижу в этом никакого противоречия. В большинстве российских городов транспортные артерии такие, что по ним только Ларику Мухачеву на его внедорожнике ездить. Не дороги – воплощенная мечта экстремала-триальщика!

– Помяни джип – и он появится! Чур меня, чур! – опасливо пробормотала суеверная Нюня и подтолкнула меня под руку, подбивая перекреститься.

Из-под горки мне навстречу медленно и важно выплыл здоровенный джип, похожий на школьный автобус: сам чернее ночи, и стекла тонированные. Типичный бандитский транспорт!

Я девушка порядочная, из интеллигентной семьи, и по опыту прожитых двадцати шести лет знаю, что приличные барышни с тонкой душевной организацией и развитым интеллектом таких машин должны сторониться. Я и посторонилась, причем загодя, когда джип был еще метрах в двадцати от меня, но ни к чему хорошему мои осторожность и предусмотрительность не привели.

Подвело снаряжение. Подлые лжетуристические ботинки скользнули по голому льду остекленевшей лужицы, меня перекосило, я взмахнула руками, как неловкий канатоходец под куполом цирка, упала на задницу и поехала с горки не хуже, чем на салазках.

Надо сказать, я никогда, даже в раннем детстве, не была большой любительницей санного катания, предпочитая всем другим зимним развлечением тихие посиделки у камина с книжкой и чашкой липового чая. Поэтому мое запоздалое вступление в команду бобслеистов меня ничуть не порадовало. К тому же я наверняка выглядела в данной диспозиции дура дурой, и мысль о том, что какой-то тупой бандюга в джипе стал свидетелем моего позора, добавила алой краски моим разрумянившимся на морозе щекам.

Стремясь остановиться, я ухитрилась перевернуться на живот и попыталась зафиксироваться на склоне растопыренными пальцами, но мало-мальски толковых якорей из них не получилось. Ногти впустую проскрежетали по льду, не нанеся ему сколько-нибудь значительных повреждений. Зато мой аккуратный французский маникюр приобрел такой вид, словно был сделан не пилочкой и щипчиками, а топором и пилой. Но хуже всего было то, что мой болоньевый живот оказался значительно более скользким, чем джинсовый зад, так что я не только не остановилась, но даже ускорилась. При этом из-за неровности почвы меня вынесло на середину дороги, а зловещий джип – я слышала сытое урчание его мотора – неумолимо приближался!

– Ой, мама! Ма-а-а-а! – взвыли мы на два голоса с Нюней.

А Тяпа поспешно крикнула:

– Закрой глаза и голову!

Как будто я летела вниз не сама по себе, а в аварийном самолете!

Тем не менее я послушно зажмурила глаза и накрыла ладонями затылочную часть головы, заодно плотно зажав запястьями уши. Это отсекло шум автомобильного мотора, и дальше я покатилась в тишине, нарушаемой только треском и хрустом замерзшей плащевой ткани.

– Господи, пронеси! Да минует меня джип сей! – истово забормотала блаженная Нюнечка.

Я не мешала ей молиться, а сама с ужасом ждала, что меня вот-вот переедет огромное черное колесо внедорожника, специально приспособленного для преодоления неожиданных препятствий в виде кочек, бревен или распростертых человеческих тел. И вдруг почувствовала рывок! Меня резко дернуло за куртку, после чего головокружительное скольжение неожиданно прекратилось.

Помедлив пяток секунд, я открыла глаза и обнаружила, что нахожусь в темноте, и мне трудно дышать. Это было странно. Увлеченная полетом с горки, я все-таки не совсем потеряла счет времени и понимала, что весьма свежий зимний день не мог столь быстро превратиться в нехарактерно душную зимнюю ночь.

– Так мы уже на том свете, что ли? – озадачилась Нюня.

Я, однако, сомневалась, что могла совершенно нечувствительно пропустить встречу с большим черным джипом.

– Если мы на том свете, то сейчас должны появиться либо черти, либо ангелы, – любезно подсказала Тяпа.

И точно, кто-то такой появился и настойчиво подергал меня за ногу. Я на всякий случай брыкнулась, заворочалась, и моя голова удачно освободилась от накрывшего ее капюшона.

– А вот и свет в конце туннеля! – с непонятным удовлетворением молвила моя Нюня.

– Вот дура-то! – выругалась Тяпа.

Из нас троих она быстрее всех ориентируется на местности.

– Какой туннель? Танька, ты под машиной застряла! – Гулкое эхо, прячущееся под брюхом джипа, превратило Тяпин нервный хохот в бухающее рыдание.

– Эй, тетя! Вы там как, живы? – с тревогой спросил приятный мужской голос.

Я свернула шею кренделем и попыталась разглядеть источник звука, но увидела только джинсовые ноги в хороших – не таких, как у меня, – спортивных ботинках.

– Ох и невезучая же ты, Танька! – досадливо зашептала Тяпа. – В кои-то веки попался тебе интересный парень, так ты вместо романтической встречи комедию положений устроила!

– Я?! Я устроила? – обиделась я.

А Нюня поинтересовалась, с чего это Тяпа решила, будто мне встретился интересный парень.

– У него классная тачка, модные джинсы, дорогие спортивные ботинки и бархатный голос, – объяснила Тяпа. – Скажешь, при всем этом он не интересный парень?

В другое время я бы не поленилась просветить некультурную нахалку насчет разницы в наших с ней представлениях об интересных парнях, но тут предмет нашей дискуссии бесцеремонно ухватил мои щиколотки и выволок меня из-под машины примерно так же деликатно, как это делают охотники-алеуты с оглушенным тюленем.

– Черт! – беспомощно сказала я, перевернувшись на спину и посмотрев на своего спасителя.

Смотреть пришлось снизу вверх, ибо он высился надо мной, распростертой на земле, как огромный могучий атлант. Только атлант этот был одет не в мини-тунику, а в нормальный для наших мест и настоящего времени костюм странствующего рыцаря: джинсы и ботинки, качество которых я уже оценила, а также джемпер с закатанными рукавами и треугольным вырезом, открывающим красивую крепкую шею. Все вещи были качественными и стильными (шерстяной джемпер – и вовсе моднячего розовато-серого цвета), однако я непроизвольно пожалела, что парень предпочел их живописным древнегреческим обноскам: как-то сразу чувствовалось, что под одеждами есть на что посмотреть, и было жаль, что добротные мануфактурные изделия скрывают хорошую натуру.

– Мамаша, вы в порядке? – повторил новоявленный атлант, склоняясь надо мной.

– Черт! Черт, черт, черт! – яростно зашипела моя Тяпа.

Лицо у парня было под стать фигуре – ни дать ни взять Аполлон Бельведерский, только светловолосый и сероглазый. Хотя вряд ли кто-то сейчас смог бы с уверенностью сказать, какими были глаза и кудри у прототипа мраморного Аполлона.

Солнце светило ему в спину, золотя короткие волнистые волосы, голосистые вороны с карканьем летали над его головой, и воплощенный атлант смотрелся совершенно сказочным созданием. Меня по самую макушку затопило чувство детской обиды. Такой симпатичный парень, а я, как на грех, выгляжу точно заслуженное огородное чучело, пережившее массированный налет враждебных ворон.

Со стороны судьбы было сущим свинством допустить наше с атлантом лобовое столкновение на перекрестке жизни в столь невыигрышный для меня момент. Я уж не говорю о том, что сложившееся распределение ролей оскорбляло в лучших чувствах мою женскую гордость: было бы правильнее и гораздо приятнее, если бы ОН валялся у моих ног, а не наоборот!

От переизбытка чувств я едва не задохнулась и ничего не сказала, только молча разевала рот, как карась на траве. Не дождавшись ответа на вопрос о моем самочувствии, атлант позвал:

– Женщина, ау! Вы как?

Слово «женщина» он произнес так, что в нем не осталось ни грамма задушевной лирики – через отчетливое вульгарное «э». Как будто покликал торговку на Привозе!

– Плохо, – абсолютно искренне ответила я и села, закрыв ладонями лицо.

Мне сделалось ужасно больно и стыдно. Надо же, дожилась! Мне еще и тридцати не исполнилось, а симпатичные молодые люди уже обращаются ко мне как к побитой молью тетке позднего бальзаковского возраста! А я-то, глупая, надеялась лет до сорока как минимум слышать в свой адрес кокетливое: «Девушка, а, девушка!»

– Что с лицом? Уберите руки, – встревоженный атлант присел на корточки и, успешно преодолев слабое сопротивление, заглянул мне в физиономию.

Я увидела, что вблизи – в фас – парень смотрится ничуть не хуже, чем в вертикальной проекции, и тяжко вздохнула, взвихрив легкие завитки, упавшие ему на лоб.

– Вроде все нормально, – заметил атлант и бесцеремонно ухватил меня за подбородок, а потом еще и покрутил мою голову из стороны в сторону.

Я окончательно смутилась и в замешательстве буркнула невежливо и хрипло, как настоящая базарная торговка:

– Эй, руки-то не распускай!

– Я просто проверяю, в порядке ли ваши шейные позвонки. Вижу, с ними все нормально, можно не беспокоиться.

И действительно, парень сделался невозмутимо спокоен, однако глаза его подозрительно заблестели.

– Сейчас заплачет! – испугалась моя добренькая дурочка Нюнечка. – Вот нужно было тебе обижать хорошего человека, да?

– Да он не плачет, он ржет! – возразила ей зоркая Тяпа, быстро стервенея. – «Хороший человек»! Как же! Мерзавец он!

– Это вы, девушка, с кем сейчас разговариваете? – полюбопытствовал хороший человек, он же мерзавец, склонив голову на одно плечо, как волнистый попугайчик.

За «девушку» я сразу же простила атланту все: и его возмутительную красоту, и модную экипировку, и даже черный бандитский джип, при одном взгляде на который с языка сам собой просился приговор: «Пять лет с конфискацией». Запоздало устыдившись собственной грубости, я застенчиво прошелестела:

– Так, ни с кем, – и явственно увидела золотистых чертиков, заплясавших джигу в глубине прозрачных серых глаз.

– Вставайте, – красавец протянул руку и помог мне подняться. – Руки, ноги действуют?

– Все действует! – неприлично томно, с откровенным намеком ответила за меня мигом ожившая Тяпа.

– Прекрасно, – сказал парень и двинулся в обход своего джипа, направляясь к водительскому месту. – Ну, раз у вас все действует, будете толкать машину.

– Что-о? Что я буду делать?! – я аж осипла от возмущения.

– Машину толкать! – невозмутимо повторил он уже из глубины джипа. – Я, чтобы вас не раздавить, боком развернулся и угодил задним колесом в канавку. Придется толкать.

– Послушайте, вы разве сами не понимаете, какие глупости говорите? – рассердилась я. – Я, слабая женщина, буду выталкивать из канавы здоровенную машину?! И какую машину – джип-внедорожник! Да это просто смешно!

Затемненное стекло с пассажирской стороны с тихим жужжанием поползло вниз. Парень, сидящий за рулем, перегнулся вправо, чтобы оказаться поближе к окошку, и задушевно произнес:

– Это вы говорите глупости. Я много видел слабых женщин и скажу вам со всей ответственностью: вы не из их числа!

– Правда? – робко обрадовалась моя Нюня.

Ей всегда казалось, что сильные женщины – это бизнес-леди топ-класса, военные летчицы и чемпионки мира по толканию ядра. На худой конец, машинистки подъемных кранов, трамвайные кондукторши и суровые тетки в оранжевых жилетах дорожных рабочих. Ни одному из этих выразительных типажей я не соответствовала.

– Спасибо, конечно, за комплимент, но я не локомотив, чтобы толкать ваш бронепоезд! – язвительно сказала моя Тяпа.

– А как же чувство благодарности? – с абсолютно серьезной мордой вопросил красавец. – В конце концов, я угодил в канаву, спасая вашу молодую жизнь! Помогите же и вы мне.

Лестная оценка моего возраста расположила меня в пользу положительного ответа на данный запрос ничуть не меньше, чем упомянутое чувство благодарности.

– Ладно, так и быть, я подставлю свое крепкое плечо под задний бампер вашего стального коня, – пробурчала я, выходя на заданную позицию.

– Очень поэтично! – похвалил меня атлант.

Я насторожилась, ибо в голосе его мне почудилась насмешка, но красавец уже задраил окошко и нажал на газ. Я честно поднатужилась, подтолкнула здоровенную тачку, и, к моему великому удивлению, она тут же выбралась на дорогу всеми четырьмя колесами.

Убедившись, что атлант с его бандитским транспортом больше не нуждаются в моей деятельной помощи, я развернулась к машине спиной и со всей возможной поспешностью зашагала в противоположную сторону. Джип погудел мне вслед то ли призывно, то ли прощально, но я не обернулась, чтобы не расстраиваться.

Тяпа была права. В кои-то времена на моем жизненном пути попался вполне обворожительный незнакомец, но ничего хорошего из этого не вышло. Наша с ним встреча прошла в теплой, дружественной обстановке бродячего цирка шапито.

– Не повезло, – резюмировала Тяпа.

– Знать, не судьба, – поддакнула ей Нюня.

Обе они, как и я, прекрасно знали, что не бывает второго случая произвести первое впечатление. Увы, приходилось признать, что красавец на джипе скользнул по поверхности моей жизни почти бесследно. Как слезинка по щеке.

Я утерла эту самую слезинку колючей варежкой, запоздало вспомнила, с какой важной миссией отправилась было в милицию, и заторопилась дальше.