Текст книги "Круговорот парней в природе"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Он был настоящий или воображаемый? – озвучив этот принципиальный вопрос, я поспешила вернуться с середины лестницы на второй этаж и там внимательно огляделась.

Никаких черных людей в коридоре не было. Это говорило не в пользу версии о моей душевной нормальности.

– Короче, кончай дергаться! – прикрикнула на меня Тяпа, которой окончательно надоело притворяться доброй. – Тому, что здесь никого нет, может быть два объяснения: либо черный человек тебе примерещился, либо он действительно пробежал по коридору за твоей спиной. В последнем случае можно хотя бы не сомневаться, что ноги ему никто не отрывал, с ногами у него все в полном порядке – ишь как носится! Ты-то чего встала как вкопанная? Давай, шагай!

Я послушно зашагала и спустилась в холл.

Гавриил Тверской-Хацумото по-прежнему сидел на диванчике, желтый и неподвижный, как восковая статуя самого себя. В дальнем конце коридора слышалась звонкая капель протекающего водопроводного крана. Я пошла на этот божественный звук и уперлась в дверь с рукописной табличкой: «Завтрак с 7.30 до 8.00». Ниже твердым почерком с нажимом было начертано: «Опоздавших не кормим». Я машинально посмотрела на часы и выяснила, что до начала огорчительно кратковременного сеанса утреннего кормления осталось всего пятнадцать минут. Стало ясно, что мои подопечные интуристы рискуют проспать завтрак. Это заставило меня активизироваться. Стоимость утренней кормежки была включена в счет, и я не намеревалась попусту разбазаривать государственные деньги.

Я решительно вошла в кухню-столовую. Не обращая внимания на застывшую у газовой плиты Рузанну, бесцеремонно вытащила из мойки кастрюлю с мокнущими в холодной воде вареными яйцами и сунула под кран свою тяжелую голову. Помещающееся в ней чугунное ядро в холодной воде чудесным образом растворилось, и мне заметно полегчало. Отжав промокшие кудри, как выстиранную тряпочку, я распрямилась и вполне любезно улыбнулась хозяйке.

– В доме есть душ, – хмуро сообщила она, переглянувшись с супругом, которого моя манера совершать утреннее омовение удивила до остолбенения.

– Аж десять душ! – благодушно поправила я. – И все будут завтракать. Ну, что у нас в меню?

Тут хозяин гостиницы тоже ожил и попытался уверить меня, что утренний сон несравненно ценнее и полезнее утренней трапезы, однако большой бутерброд, который он с аппетитом жевал, свидетельствовал не в пользу этого утверждения.

Я разбудила своих подшефных, согнала их всех в столовую (кстати, убедилась, что у моих восьми японцев по-прежнему полный комплект ног – в общей сложности шестнадцать, и ни одной меньше) и проследила, чтобы каждый получил свою порцию овсянки, вареное яйцо, хлеб с маслом и чай. Что и говорить, меню было скудное, но японцы не возникали. Или же возникали, но я этого не поняла по причине полного незнания разговорного самурайского.

– Борис Абрамович, мне нужна ваша помощь, – убедившись, что мои маленькие (в смысле, мелкорослые) детки все по лавочкам сидят, из лоханочек едят, я подсела к Шульцу.

Тот грустно наблюдал за тем, как зарубежные гости неловко сковыривают скорлупу с куриных яиц, таких мелких, что породившую их курицу смело можно было обвинять в адюльтере с колибри. Чувствовалось, что аппетит гостей Бориса Абрамовича не слишком радует.

– Борис Абрамович, мне срочно нужно сделать некоторые покупки, – сказала я.

Пасмурное выражение лица Шульца несколько прояснилось.

– Что вы хотите купить? У меня есть очень хороший магазинчик, в нем много прекрасных товаров для туристов и отдыхающих.

– Это хорошо, – согласилась я, оглядев своих отдыхающих интуристов и подумав, что им, наверное, тоже захочется купить смену белья, носки, зубные щетки, бритвы… что там нужно для пущего комфорта странствующему самураю? – Думаю, после завтрака мы организуем массовую экскурсию в ваш чудесный магазинчик. А пока у меня к вам будет деликатная просьба…

Я интимно понизила голос до шепота:

– Вы не поможете мне недорого приобрести симпатичного кабанчика?

– Для еды? – не дрогнув, после долгой паузы уточнил Борис Абрамович.

– Нет, для других целей, – интригующе ответила я – тоже после долгой паузы.

– Понимаю, – слегка покраснев, пробормотал Шульц.

– Что вы понимаете? – вспыхнула я. – Кабанчик нужен маленький. Вот такой примерно.

Я руками показала размеры желаемого кабанчика.

– Точно не для еды? – усомнился Борис Абрамович, смущенный явной незрелостью возжеланного мною свина.

– Я, во всяком случае, его жрать не стану! – рявкнула я сварливым Тяпиным голосом.

Тогда бессовестный Шульц прозрачно намекнул, что покупка кабана – дело не дешевое и, уяснив, что я всерьез настроена сделать такое необычное приобретение, пообещал что-нибудь придумать.

После завтрака Борис Абрамович сопроводил всех желающих в свой магазинчик. Далеко идти не пришлось, торговое заведение с незамысловатым названием «Все для отдыха» помещалось с торца все той же гостиницы «Либер Муттер».

Тесная лавочка, по самый потолок забитая разнообразными товарами, походила на покинутый приют контрабандистов. Зимой, в отсутствие толп курортников, жаждущих немедленно обрести «все для отдыха», магазинчик не работал. В помещении было холодно и ощутимо пахло мышами. Простаивающий кассовый аппарат покрылся толстым слоем пыли, но Шульц не стал его беспокоить. Он самолично встал за прилавок и отоварил покупателей за наличные. При этом Бориса Абрамовича нисколько не смутил тот факт, что японцы пожелали расплатиться валютой. Господин Шульц с легкостью, внушившей мне искреннее уважение, в уме пересчитал иены по курсу в рубли и произвел расчет. Впрочем, правильность его расчетов никто не проверял.

Что приобрели мои японцы, я не смотрела. Сама я купила комплект белья, джинсы, свитер и теплые ботинки «Мечта туриста». Все, включая ботинки, было весьма посредственного качества, но зато новое и чистое. В данный момент мне было достаточно и этого. Я вообще не эстет и всем другим видам одежды предпочитаю удобные джинсы и тугие хлопковые маечки, в идеале – на голое тело. Необходимость ходить на работу «в присутствие» в костюмчиках с блузочками тяготит меня так же сильно, как революционных пролетариев их вековые оковы.

Помимо тряпок для себя, я купила маленький утешительный приз для Чихары – надувное плавсредство в виде свиньи со специальными ручками на спине. Какое-нибудь простодушное дитя эта гладкая розовая Хавронья с умильной улыбкой, сморщенным пятаком и огромными бело-золотыми глазами, похожими на половинки вареного яйца, привела бы в полный восторг. Я надеялась, что обладание (в непротивоестественном смысле этого слова) надувным кабаном отчасти примирит моего японского приятеля с утратой настоящего хряка. Разумеется, объяснять свои резоны Шульцу я не стала, и Борис Абрамович воспринял мою просьбу сдуть и завернуть для меня водоплавающую свинью с некоторой опаской. Я обратила внимание, что он частично компенсировал свою моральную травму, округлив стоимость игрушки со ста семидесяти рублей до двухсот, но не стала скандалить по этому поводу. В конце концов, дорог не подарок, а внимание, хотя мы с господином Шульцем явно понимаем этот тезис по-разному.

Переодевшись в обновки в примерочной кабинке за ситцевой занавеской, я небрежно затолкала опостылевший офисный наряд в пакет, а коробку из-под ботинок, оберточную бумагу и кучку картонных ярлычков выбросила в мусорное ведро на крыльце магазина. Урна уже не была пустой: еще до меня в нее насыпали разного хлама отоварившиеся японцы. В кучке бесцветного мелкого мусора большим ярким пятном выделялся скомканный бумажный пакет с логотипом «Макдоналдс». Это напомнило мне о том, что в стоимость проживания нашего русско-японского коллектива в «Либер Муттер» включены только завтраки, а за обеды и ужины придется платить дополнительно. Уже зная своеобразное гостеприимство господина Шульца, я не сомневалась, что он не откажется накормить нас за отдельные деньги, однако деньги эти наверняка будут несоразмерно большими. Да и стряпня в шульцевской столовке сильно отличалась от тех вкусных и питательных блюд, которые готовит моя собственная либер муттер.

– Пожалуй, имеет смысл поискать другое заведение общепита, – дружно согласились со мной Тяпа и Нюня.

Передоверив Борису Абрамовичу сопроводить мое маленькое японское стадо в арендованный нами загон, я отправилась в поселок.

По дороге меня догнал Ларик. Увидев его помятую, небритую, но радостно улыбающуюся физиономию, я ощутила легкое чувство вины. Пробудить к завтраку Ларри я позабыла, ибо под воздействием страшных угроз и строгих наказов Семена Кочерыжкина прониклась ответственностью исключительно за благополучие японцев.

– Пустяки! – старый друг великодушно отмахнулся от моих извинений. – Перекушу в буфете на автостанции. Заодно посмотрю на родные европейские лица.

Я удивленно взглянула на него, и Ларик объяснил:

– Ты знаешь, я не расист, но созерцание вокруг одних лишь японских физиономий утомляет. Сидя с твоими японцами в одном помещении, я чувствую себя расписной матрешкой, которую по ошибке упаковали в коробку с пластмассовыми пупсами. На мой взгляд, они все абсолютно одинаковые!

– На мой тоже, – призналась я.

Надо сказать, японцы не просто походили один на другого лицами, они еще и одеты были в одном стиле. Все в черных брюках, стеганых куртках и вязаных шапочках. А с утра, поскольку день был солнечный, все до одного еще и очки темные напялили!

– О-о! – кукушечкой аукнула моя Тяпа. – Я вижу, у нас проблема! Танька, а сумеешь ли ты отличить от других японцев Чихару? Нет? А кому же тогда мы всучим утешительного надувного кабана?

– Не пугай ее, эта проблема легко решается! – защитила меня Нюнечка. – Надо просто собрать всех японцев вместе и позвать: «Чихара! Чихара!» Кто отзовется – тот и получит свинюшку.

– Прекрасно, – согласилась я, отогнав неприятную мысль о том, что проблема может возникнуть снова, если выяснится, что имя «Чихара» в Японии распространено так же широко, как у нас, например, Сергей.

Да черт с ними, если в нашей японской тусовке обнаружатся сразу несколько Чихар, я куплю по кабану для каждого! Потом заставлю Сэма Кочерыжкина компенсировать затраты на массовые закупки свиного поголовья из госбюджета.

А начальник словно почувствовал, что я о нем думаю, и сам позвонил мне.

– Как вы там? – поинтересовался он с трогательным беспокойством.

– Поспали, поели, – коротко отрапортовала я. – Сейчас японцы отдыхают, а я решаю вопрос с обедом.

– С ужином тоже решай, – посоветовал Сэм. – Я звонил дорожникам, они не гарантируют, что перевал откроется раньше вечера, а в потемках по обледенелой дороге лучше не ехать. Не будем рисковать. Вы нормально устроились? Сидите там до завтра, с утра будем решать, что делать дальше.

– Прощай, мечта о теплой ванне! – вздохнула я.

– Какая ванна, Иванова, ты в своем уме? – построжал Сэм. – Не отвлекайся на разную ерунду! У тебя ответственная дипломатическая миссия!

– Я включу ее отдельным пунктом в своей квартальный отчет! – съязвила я. – Так и запишу: «Миссия «Тридцать восемь самураев»!

– У тебя их гораздо меньше! – уличил меня Сэм. – Попрошу без приписок! Все, Иванова, пока, до связи!

– С тобой только свяжись, потом хлопот не оберешься, – неласково пробормотала я, предварительно нажав «отбой».

– Пам, пам, пам! – тревожно запищал мой мобильник.

– Разрядился телефончик? – сочувственно спросил Ларик. – У меня та же самая история. А ты небось тоже не носишь с собой зарядное устройство?

– Уходя вчера утром на работу в офис, я не планировала затяжной выезд на природу, – ворчливо напомнила я.

– Значит, будем без связи, – подытожил он.

Нисколько не огорченный этим обстоятельством, знатный экстремал пошел трапезничать в буфет автостанции. Я отказалась составить ему компанию и осталась стоять на крыльце вокзала, угрюмо рассматривая вывески палаток на противоположной стороне дороги.

По пестро разрисованному и глухому, без единого окна, фасаду игрового клуба я скользнула безразличным взглядом. Ни компьютерные побоища, ни современная наскальная живопись меня ничуть не интересовали. Что мне показалось достойным внимания, так это маленький, похожий на аквариум, павильон под многообещающей вывеской «Электроника». Я пересекла дорогу (пустую, насколько хватало взгляда, в обе стороны) и толкнула стеклянную дверь.

Интуиция меня не обманула, торговая точка оказалась промежуточным звеном между старозаветным магазином «Электротехника» и современным салоном сотовой связи. Застекленные стеллажи, закрывающие собой стены по периметру, демонстрировали большое собрание разнообразных шнуров, штепселей, аккумуляторов, батареек и прочих технических прибамбасов, а также коллекцию недорогих мобильников устаревших моделей. Поскольку мой собственный некстати разрядившийся телефон тоже относился к числу новинок позапрошлого года, ориентация заведения на торговлю мобильным антиквариатом меня вполне устраивала.

– Добрый день! – Я грациозно (насколько позволяли неуклюжие ботинки) приблизилась к столу, за которым сидел вполне симпатичный молодой человек в форменной желтой майке с надписью «Электроника». – Прошу прощения, вы не могли бы мне помочь?

Юноша сосредоточенно взирал на экран телевизора, где разворачивалась нешуточная битва между Злом и Другим Злом. Вампиры массово истребляли оборотней и наоборот. Процесс взаимоуничтожения шел в хорошем темпе и с большим размахом. Можно было ожидать, что в самом ближайшем будущем Землю наследуют тараканы, про борьбу с которыми в общей кутерьме все напрочь позабыли.

– Одну минутку! – не отрываясь от телевизора, сказал Электроник и поднял руку, останавливая меня.

На экране одно чудовище с аппетитом перекусило пополам другое, затем сцену кровавого пиршества сменил вполне умиротворяющий ночной пейзаж с башнями небоскребов на переднем плане и огромной, бугристой, как тыква, луной – на заднем. Почти мелодично завыл невидимый во тьме серый волк.

– Слушаю вас, – быстро сказал Электроник.

Судя по темпу речи, он желал, чтобы наш с ним разговор был гораздо короче неинформативной волчьей песни. Я тоже не хотела задерживаться вблизи последней битвы монстров сверх необходимости.

– Мне нужно купить зарядное устройство для этого телефона, – сообщила я, показав свой обесточенный мобильник.

– Такого нет, – ответил Электроник.

– Совсем не найдете ничего подходящего? – не поверила я, взглянув на путаницу кабелей, шнуров и разноцветных проволочек.

Мне казалось, в этом клубке можно найти что угодно, включая нить Ариадны и пряжу всех трех Парок, вместе взятых.

– Да зачем вам это старье? – Электроник подтвердил мою догадку о древнейшем происхождении означенных проводов. – Купите лучше другую мобилу.

– Дороговато будет, – замялась я, взглянув на ценники.

Цифры на табличках, подпирающих трубки, сильно завышали историческую и материальную ценность этого собрания технического антиквариата.

– Скупой платит дважды! – наставительно изрек Электроник и вновь уставился в телевизор, где какой-то клыкастый товарищ в лаковой чекистской кожанке не скупясь стрелял в гнусных тварей дорогими серебряными пулями.

Экранные твари покорно дохли, но моя лично-персональная жаба была живее всех живых и продолжала меня душить, не позволяя отвалить кругленькую сумму за старозаветную трубу. Я знала, что включить в общий счет расходов на организацию японской экспедиции покупку мобильника мне не позволят, об этом можно даже не заикаться. Департаментская бухгалтерша Мария Юрьевна выстрелит в меня таким убойным взглядом – куда до него серебряным пулям!

– Ладно, я подумаю, – промямлила я, отступая с позором.

В первый момент Электроник на мои слова никак не отреагировал, но, едва я вышла из павильона, выглянул на крыльцо и позвал:

– Эй, девушка, постойте!

Я остановилась.

– Бэушный телефончик не хотите? Один знакомый по дешевке продает. Аппарат не новый, но приличный, и к нему у нас как раз есть подходящий зарядник.

– Сколько стоит? – я полезла в карман за кошельком.

– С хозяином поговорите. Сейчас он подойдет.

Электроник убежал к своим монстрам, а я пару минут постояла на улице и дождалась появления тощего парнишки с бледным лицом подвального жителя. Телефончик, впрочем, у него был вполне симпатичный. Даже получше моего собственного. Это несоотвествие насторожило зоркую Тяпу:

– Что-то не похоже это дитя подземелья на владельца хорошего мобильника, – с подозрением сказала она. – Небось стырил пацан телефончик!

– Танечка, милая, ты же не будешь поощрять воровство? – заволновалась неисправимо порядочная Нюня.

Я подумала немного, вспомнила об ответственности за скупку краденого и решила, что не буду. Ни воровство поощрять не буду, ни денежки свои кровные не буду тратить на подержанную вещь сомнительного происхождения.

Расстроенный коммерческой неудачей бледнолиций продавец мобильника в сердцах назвал меня дурой и ушел в игровой клуб.

Я побродила по поселку, не нашла ни одного нормального кафе и с сожалением признала, что по части организации горячего обеда выбор у меня небольшой: или сдаваться на милость Бориса Абрамовича, или закупать провиант в гастрономе и самолично кашеварить у чадящего костерка. Ни тот, ни другой вариант не казался мне привлекательным. Удрученная, я двинулась к либермуттерной гостинице Шульца и по пути случайно обнаружила в ряду каких-то деревянных амбаров баню-сауну «Русский жар». На ее художественно исполненной вывеске была изображена грудастая деваха, восседающая в слишком тесном для ее пышного зада деревянном ушате. Вымачивая в пенной водице свой филей, красотка одновременно со вкусом трапезничала. В одной руке у нее была бутылка, в другой стальной шампур с нанизанными на него кусками мяса. Я остановилась и воззрилась на эту жизнеутверждающую картину с неподдельным интересом. Горячительные напитки меня после вчерашнего ничуть не привлекали, а вот горячая ванна и шашлык с пылу с жару – совсем наоборот.

– Заманчиво, – мурлыкнула моя Тяпа, пока я прикидывала, по карману ли мне организовать светский выход японской братии в русскую баню с кавказской кухней.

В этот момент раздался сердитый гудок клаксона. Я поспешно отпрыгнула с середины улочки на ее обочину, и мимо меня неспешно и величаво проплыл красный «Икарус». Устало рыча, он уполз в гору, и только потом до меня дошло, что появление этого автобуса означает конец моих страданий!

Забыв про баню с шашлыком, я во все лопатки припустила вверх по дороге.

Как я и надеялась, красный «Икарус» стоял у гостиницы Шульца. За рулем никого не было. Я обошла автобус и столкнулась с Лариком Мухачевым. Мой друг живо махал подборной лопатой, откапывая присыпанный снегом «газик».

– Мы уезжаем?! – обрадовалась я.

– Я, во всяком случае, уезжаю, – продолжая работать, ответил Ларик. – Славик говорит, что перевал почти расчистили, есть шанс прорваться. Правда, он на этом своем «Титанике» не рискует, а я попробую. Ты со мной?

Уяснив, что на прорыв снежной блокады отправляется только Лариков «газон», я перестала радоваться. Хотя мне очень хотелось бросить докучливых японцев на произвол судьбы и на пару с отважным другом умчать в дальнюю даль (по направлению к родному комфортабельному дому), я сознавала, что святой долг пастыря велит мне оставаться со стадом.

Ларик, не отягощенный ответственностью за японскую массовку, уехал, а я пошла искать Славика, чтобы с пристрастием распросить его о реальных или мнимых опасностях автобусного путешествия по зимнему бездорожью.

Глава 7

Славик спал в кровати, которую любезно уступил ему Ларри Мухачев – то есть в моем собственном номере. Меня это слегка смутило, а нежную Нюню откровенно напугало:

– Что это значит? Теперь придется ночевать рядом с совершенно чужим парнем?!

– Круговорот парней в кровати! – одобрительно хохотнула развязная Тяпа. – А что? По-моему, этот Славик очень даже ничего, вполне симпатичный!

– И, что особенно приятно, русскоязычный, – пробормотала я и пошла общаться с иноземцами.

Выйдя в коридор, я наскоро скроила из ладошек рупор и на простодушный сельский манер покричала:

– Чихара! Чихара-сан!

На мой призыв из своих номеров выглянули сразу пять японских джентльменов. Поскольку физиономию своего ночного собутыльника я толком не запомнила, все японцы (кроме одноглазого, который как раз не выглянул) по-прежнему были для меня на одно лицо. Я не стала разбираться, кто тут Чихара, а кто нет, и с доброй улыбкой вручила надувную свинью первому попавшемуся самураю. Мой подарок произвел на заморских гостей большое впечатление. Весело хохоча и оживленно переговариваясь, они тут же общими усилиями надули хрюшку и с ее непосредственным участием затеяли шумную игру в мяч.

– Ой, только не надо это делать в помещении! – взмолился прибежавший на шум Борис Абрамович. – Вы таки разобьете электрическую лампочку!

С учетом того, что упомянутая лампочка была единственным источником искусственного освещения в протяженном коридоре с подслеповатым окном, ее действительно следовало считать большой ценностью и всячески оберегать от повреждений. Поэтому я помогла Шульцу выгнать разыгравшихся японцев во двор. Оттуда они по собственному почину переместились на горный склон, где стали кататься на санках. В роли средства для скоростного спуска успешно использовался все тот же надувной свин.

Пока мои подопечные беззаботно резвились, я помогала Шульцам готовить обед, пристально следя за тем, чтобы суперэкономные хозяева использовали только свежие продукты. Я не сомневалась, что Борис Абрамович запросто сварит для постояльцев макароны с жучками и заправит их прогорклым маслом. Во всяком случае, он действительно хотел забрать со сковородки лишнюю котлету и сделал попытку вторично заварить кипяточком спитый утренний чай. Я удержалась и не сказала господину Шульцу, что считаю его жутким скаредой, но эти мысли, наверное, читались на моем лице. После того как я пару раз ударила его по рукам, Борис Абрамович угадал мое нелестное мнение о своей персоне и попытался его исправить.

– Вот, – тоном оскорбленной невинности сказал он, торжественно вручив мне исписанный листок из школьной тетрадки в клеточку. – Я таки сделал вам товарный чек для бухгалтерского отчета. Тут в точности записаны все ваши покупки.

Я не без интереса изучила этот оригинальный документ, заверенный сложной подписью с завитушками и большим чернильным штампом «Либер Муттер», который я уже видела на застиранных гостиничных простынях.

На клетчатой бумажке с зубчатым краем уже знакомым мне твердым почерком с нажимом были перечислены разнообразные предметы быта, приобретенные нашей смешанной компанией в лавочке «Все для отдыха»: трусы мужские «семейные» – 4 штуки, носки мужские синтетические – 5 пар, две упаковки одноразовых бритвенных станков, три зубные щетки «Дентис», один комплект женского белья «Чаровница» (тут мы с Нюней покраснели), ботинки «Мечта туриста», джинсы и свитер подростковые – по одному экземпляру. Также в перечне числились пляжная сумка из неотбеленного хлопка и кожаный портфель. Похоже, кто-то из японцев запасался багажом. Общую стоимость наших приобретений дотошный Борис Абрамович обозначил некруглой суммой в одну тысячу семьсот пятнадцать рублей шестьдесят две копейки. Копейки меня просто растрогали. Я даже не сразу сообразила, что вручение мне данного документа по сути можно приравнять к взятке, ибо Шульц не отметил, что за покупки японцев платила вовсе не я, а они сами, из своего личного кармана. Фактически, хитрый Борис Абрамович завуалированно предложил мне нагреть родную департаментскую бухгалтерию на одну тысячу сто пятнадцать рэ шестьдесят две коп. Я точно помнила, что мои собственные обновы стоили ровно шесть сотен.

– Ты мотовка и транжирка! – со смехом укорила меня Тяпа. – Смотри, ты потратила на шмотки больше всех! Даже кожаный портфель стоил кому-то из японской братии всего триста пятьдесят рублей!

– Что означает – портфельная кожа не настоящая, а искусственная, – пробормотала я просто потому, что больше нечего было сказать в свое оправдание.

Под моим рассеянным взором Рузанна Шульц заправила суп водянистой сметаной, а Борис Абрамович собственноручно положил в гречку отнюдь не микроскопический кубик масла. Я запоздало понюхала пачку. Масло было не самым свежим.

– Не к добру, – пробормотала моя Тяпа.

Час обеда приближался, и по мере того, как протяженный стол заполнялся яствами, мое беспокойство росло. Вероятно, где-то в глубине души, там, куда не заглядывали даже Тяпа с Нюней, я предчувствовала нежелательное развитие событий. Правда, я не ждала ничего более ужасного, чем аллергическая реакция японских организмов на еврейскую кухню Шульцев. Увы, реальная беда оказалась гораздо серьезнее.

– Стоп-стоп, Борис Абрамович! Куда это вы тарелочки понесли? – встрепенулась я, заметив, что Шульц умыкнул с пиршественного стола поднос с нетронутым комплексным обедом.

– А что такое? Это лишняя порция, – заюлил Борис Абрамович.

– Не лишняя, а запасная! – веско сказала я и привстала, чтобы оглядеть столующихся.

Посчитала народ по головам (их было девять: семь черных и две – моя собственная и Славикова – русые) и обнаружила, что комплект японских друзей не полон!

– А где же наш восьмой японец?

Я вышла из-за стола и пробежалась по этажам, обеспокоенно стучась в закрытые двери всех, без исключения, помещений, не пропустила даже котельную и кладовку. Выскочила во двор, поаукала запропастившегося японца по закоулкам, заглянула в скворечник уличного туалета, переворошила сугробы, никого нигде не нашла и впала в настоящую панику. Нюня моя уже билась в припадке, кашляя пеной и безответными словами:

– Где же он, этот восьмой?!

– И кто он, этот восьмой? – по-своему повернула вопрос Тяпа, не потерявшая головы.

Я вытянула закоченевшие ноги из помятого сугроба и побежала в дом.

Русский богатырь Славик вопросительно посемафорил мне бровями поверх чашки с жиденьким компотом из груши-дички. Японцы тоже сделали заинтересованную паузу в приеме пищи.

– Кушайте, кушайте, гости дорогие! – сладеньким голосом пропела я и за рукав выволокла из кухни Бориса Абрамовича.

Рузанна Шульц грозно нахмурила соболиные брови, но я не обратила на нее особого внимания. Не время было отвлекаться на ревнивую женщину.

– У вас есть телефон? Мне срочно нужно позвонить в Краснодар! – жарко зашептала я в помятое ухо Бориса Абрамовича.

– По междугородке? Ца-ца-ца, – сокрушенно зацокал он. – Душенька, это будет стоить вам денег.

Я молча вырвала из кармана бумажник, а из него сторублевку, после чего Шульц охотно сопроводил меня в свои апартаменты, где на облупленном прикроватном столике высился телефонный аппарат времен Красного Октября. Не иначе, его завещал Борису Абрамовичу любимый дедушка. Я поспешно сдернула неудобную угловатую трубку с рычага и притиснула ее к уху, мимоходом ощутимо приложив себя эбонитовой чашкой по виску.

– Алло, Смольный? – не удержалась от шуточки моя Тяпа.

Ей, как обычно, все было трын-трава.

– Совести у тебя нет, – укорила я ее.

– Иванова, ты как с начальством разговариваешь?! – взвился на другом конце провода оскорбленный Семен Кочерыжкин.

– Сэм, у нас ЧП! – в отчаянии простонала я. – Пропал один японец!

– Как? Кто? – курицей заквохтал Сема.

– Кто – это ты мне скажи! Меня с ними никто не знакомил! У тебя есть список имен и фамилий? – под руководством хладнокровной Тяпы я постаралась взять ситуацию под контроль.

– Конечно есть. Тебе продиктовать?

– Ты с ума сошел? – Я на миг представила себя записывающей под диктовку непроизносимые японские ФИО и решила, что это вполне подходящая пытка для бывших посольских и консульских работников, посмертно вращающихся в адских кругах. – Сбрось мне этот список по факсу!

Тут я с отвращением взглянула на телефон, по которому любимый дедушка Бориса Абрамовича запросто мог звонить в революционный Смольный, и с опозданием спросила у потомка красного комиссара Шульца:

– У вас есть факс?

– У нас есть факс. В поссовете и в милиции, – любезно ответил Борис Абрамович.

Телефон Джубгского поссовета я, разумеется, не знала, но нехитрый милицейский номерок зазубрила с детства.

– Сэм, сбрось мне факс на местную ментовку. Набери код поселка и номер ноль-два, только напиши на бумажке, что это сообщение для Татьяны Ивановой!

Перепуганный Семен клятвенно обещал мне отправить японский список немедленно. Я выспросила у Шульца, где находится местное отделение милиции, и побежала туда, строго-настрого наказав Славику не спать и в оба глаза следить за японцами, чтобы совсем не разбежались.

Огненно-красный, округлый, похожий на зрелый томат, телефонный аппарат на выщербленном столе сержанта Бобрикова мелодично тренькнул, и дежурный отозвался на звонок неуставной репликой:

– Ну, что еще?

Голос его был бесконечно усталым. Утром, перед уходом на службу, Игорь Бобриков поругался с женой. Верочка желала детально обсудить неподобающее поведение мужа на праздновании именин ее сестры, где подвыпивший сержант, по утверждению супруги, клеился к каждой мини-юбке. Боевая подруга сержанта была настроена на долгий словесный поединок. Бобриков же с поля битвы тайно бежал, лишив Верочку ее законного триумфа, за что и расплачивался теперь бесконечными телефонными разборками. Однако на сей раз в трубке послышался не мелодичный, как сабельный звон, голосок Верочки, а озабоченный баритон, повелевший удивленному сержанту:

– Срочно примите факс от краевой администрации!

– Дужкин! Параллельный возьми, там факс! – крикнул сержант сослуживцу и, дождавшись, пока в трубке забурчит голос коллеги, положил трубку.

С минуту в комнате было тихо. Дужкин в соседнем помещении добросовестно принимал срочный административный факс. Бобриков откровенно наслаждался, воображая бессильную ярость Верочки, безрезультатно пытающейся дозвониться мужу на занятый номер. Потом в коридоре стукнула дверь и в комнату дежурного вошел озадаченный Дужкин. Он двумя руками держал перед глазами белый лист, норовящий свернуться в свиток.

– Что там? – поинтересовался Бобриков.

– Убей, не пойму! – Дужкин кашлянул, прочищая горло, и забубнил, читая с листа:

– Мицуи Хирото, Хакими Ногаи…

– С какими ногами? – не дослышав, переспросил сержант.

– Не с какими ногами, а Хакими Ногаи! Похоже, это нерусские имена.

– А русских имен там нет?

Поискав совсем немного, Дужкин на самом видном месте нашел очень даже русское имя:

– Вот, Татьяна Иванова! Это для нее факс прислали.

– А кто такая эта Татьяна Иванова? – подумав, спросил сержант Бобриков.

Что бы там ни говорила Верочка о неразборчивости Игоря в его множественных связях, он не помнил в числе своих знакомых особы с таким именем. А на службе в поселковом отделении милиции вообще не было ни одной женщины (сержант Бобриков не считал женщиной семидесятипятилетнюю уборщицу бабулю Аревик, что косвенно подтверждало его неравнодушное отношение к коротким юбкам. Впрочем, чернобровая горбоносая бабуля Аревик была чистокровной армянкой и вряд ли стала бы скрываться под типичным славянским именем Татьяна Иванова).