Текст книги "Самый важный день в его жизни (СИ)"

Автор книги: Елена Грушковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Грушковская Елена
Самый важный день в его жизни

Часть 1. Шестнадцать часов

Врач нажал кнопку, и поршни шприцев двинулись вниз, по трубкам заструилась прозрачная жидкость…

Шестнадцатью часами раньше

ДК проснулся рано – задолго до звонка будильника. На целый час опередил маленький будильничек в его мозгу свой рукотворный аналог, мирно тикавший на тумбочке, и глаза ДК открылись. Это произошло непривычно легко и безболезненно: обычно пробуждения давались ему тяжело и мучительно. Чтобы разлепить веки, как правило, требовались поистине героические усилия, но сегодня он почти ничего не почувствовал при этом: раз – и явь. Сон выпустил его из своих цепких объятий почти мгновенно. Ни слабости в теле, ни одеревенения затёкшей от неудобного положения на подушке шеи. Легко и непринуждённо. «Так только в детстве просыпался», – подумалось ДК.

Удивлённый, он ещё немного полежал, нежась в тепле под одеялом и изредка высовывая из-под него то одну ногу, то другую. Одна створка звуконепроницаемого, с тройным стеклопакетом, окна оставалась приоткрытой всю ночь, и воздух в комнате был прохладен. Когда нога начинала зябнуть, ДК втягивал её обратно в тёплое нутро постели и прохлаждал другую ступню.

Сколько ни лежи, а вставать всё равно надо. Тем более, что сегодня самый важный день в его жизни. Наверно, поэтому он и проснулся раньше будильника.

Откинув одеяло, он сел и сразу попал ногами в тапочки – умение, отточенное с годами. С полминуты он посидел, ни о чём особенном не думая и улыбаясь – сам не зная, чему именно. Просто откуда-то из глубин души поднималось Чувство, которое и управляло его лицевыми мышцами, заставляя их складываться в улыбку. Глянул на будильник: шесть тридцать. До назначенного им самим вчера времени подъёма оставалось полчаса.

ДК встал и подошёл к окну, распахнул совсем. Утренняя прохлада сразу обдала его бодрящей волной, и он вдохнул полной грудью. Многоэтажный трёхкорпусный жилой комплекс, в котором находилась его квартира, утопал в зелени. Листва тихо шелестела под утренним ветерком, по чистым асфальтовым дорожкам под клёнами прогуливались молодые мамы с колясками, цветочные клумбы радовали глаз роскошью красок, а на ровно подстриженные, обнесённые бордюрами газоны было любо-дорого глядеть: такие они были сочные, чистые, ухоженные. ДК улыбался, любуясь на свой двор и вдыхая утреннюю прохладу.

Шаркая тапочками, он прошёл в ванную. Быстро принял прохладный душ, побрился. Освежённый и окончательно готовый к Самому Важному Дню, он позавтракал яйцом всмятку и бутербродом с чашкой кофе. Этим нехитрым завтраком он довольствовался уже два года, с тех пор как развёлся с женой.

Допивая кофе, он просматривал на экране компьютера сводки новостей. Потом, причесав уже немного подсохшие после душа короткие волосы, сбросил халат и оделся. Если верить синоптикам, день обещал быть жарким: плюс двадцать восемь – тридцать. Но он любил жару, а холод переносил хуже. Простужаться в холодное время года было для него не редкость.

Он набрал номер Льва. Гудок, и низкий, мужественный и строгий голос прозвучал в динамике:

– Слушаю.

– Привет, Лёва, – сказал ДК.

Пауза, и Лев ответил чуть изменившимся, более дружелюбным голосом:

– А, привет. – И тут же спросил заботливо: – Ну, как ты там?

– Всё отлично, – сказал ДК.

Лев был его начальником и одновременно другом – так уж сложилось. Они были ровесники, более того – родились в один день. Нет, точнее будет сказать, что Лев был теперь уже бывшим начальником: неделю назад ДК уволился. Лев был готов отпустить его и раньше, но ДК настаивал на том, что доработает вплоть до означенного дня. После долгих споров они сошлись на неделе. Теперь Лев уже не был начальником ДК, но друзьями они оставались по-прежнему.

– Придёшь сегодня? – спросил ДК. – Не забыл?

– О чём речь, братишка, конечно, приду, – с готовностью ответил Лев. – Я помню, как можно забыть! Во сколько?

– Назначено на десять вечера, но, может, ты приедешь пораньше? Сможешь?

Секунду помолчав, Лев с теплотой в голосе ответил:

– Разумеется, смогу. Подъеду в полдесятого, идёт?

ДК, чувствуя в его тоне улыбку, тоже улыбнулся в трубку:

– Идёт. Жду тебя.

Окончив разговор, он ещё минуту улыбался: ничего не мог поделать с Чувством, приводившим в движение мускулы его лица. Нерешительно поигрывая телефоном, ДК думал: «Надо бы позвонить Стелле».

Он не разговаривал с ней два месяца, и теперь набрать номер было трудновато. С минуту он пытался преодолеть странный барьер, вставший между ним и кнопками телефона, но, собравшись, всё-таки отыскал в памяти аппарата нужный номер и отправил вызов.

Стелла ответила быстро.

– Да, привет, – выпалила она, не дав ему вставить ни слова. – Я знаю, зачем ты звонишь. Я уже подняла детей, они завтракают. Через час можешь за ними зайти.

Снова Чувство растянуло губы ДК в улыбке. Его отношения с бывшей женой нельзя было назвать дружескими. Она общалась с ним сухо и натянуто, но видеться с детьми не запрещала. Она была в курсе, какой сегодня день, не забыла об этом. ДК был благодарен ей за это. За это он прощал ей сухой тон и отсутствие дружелюбия.

– Спасибо, – сказал он. – А ты придёшь?

– Не знаю, – ответила Стелла. Как всегда, коротко, отрывисто.

– Приходи, – сказал ДК. – Мне будет приятно.

– Приятно? – усмехнулась бывшая жена. – С каких это пор?

ДК улыбался всё шире – Чувство росло и заполняло его без остатка.

– Да ладно тебе… Что мы, враги, что ли? Тем более, сегодня такой день…

– Я знаю, какой сегодня день, – перебила Стелла. – Ладно. Я подумаю.

– Ну вот, это уже лучше, – улыбаясь до ушей, сказал ДК. – В общем, приходи. Жду.

Она сказала, через час. ДК посмотрел на часы, прикидывая. До района, в котором Стелла жила со своим новым мужем, на машине добираться двадцать минут. Если пробки… В общем, он решил выезжать прямо сейчас.

Взяв ключи от машины и проверив, достаточно ли денег в бумажнике, он уже собрался выходить, но тут вдруг раздался многократный, тревожно-настойчивый звонок в дверь, от которого всё нутро у ДК похолодело. Человек звонил так, будто за ним стадо чертей гналось. Едва ДК открыл дверь, как ему на шею бросилось стройное создание с длиннющими волосами цвета ромашкового отвара и со стоном прижалось к нему всем телом:

– Милый…

Создание зацеловывало его, стискивая в кольце рук его шею, и ДК губами ощутил солёную влагу на щеках гостьи.

– Лада… Лад, ну чего ты? – пытался он её успокоить, лаская ладонью шелковистый водопад её волос и осторожно вытирая со щёк слёзы. – Реветь-то зачем, глупенькая?

– Пожалуйста, только не гони меня, – шептала девушка, судорожно всхлипывая. – Так не должно быть… Я хочу быть с тобой!

– Да кто тебя гонит, ты что! – тихонько засмеялся ДК, прижимая её к себе. – Я рад, что ты пришла.

Лада вздрагивала от рыданий всем телом, захлёбываясь слезами. ДК нахмурился и посмотрел на неё строго.

– А ну, отставить слёзы, – сказал он.

Не сработало. Она плакала и повторяла:

– Так не должно быть…

ДК, взяв её за подбородок, заглянул в её серо-зелёные заплаканные глаза, сказал ласково:

– Всё именно так, как должно быть, малыш. Всё нормально. Всё хорошо, слышишь? Ну… Ну, всё.

Он поцеловал её. Она прильнула крепче, боясь отпустить хоть на секунду, и от тесного соприкосновения с ней ДК бросило в жар. Сердце сжималось от сострадания при виде её слёз, а тело остро отзывалось желанием. Он заглушил её рыдания поцелуем, расстёгивая молнию её льняного платья-сарафанчика, и стянул его с ещё всхлипывающей девушки через голову. Он не думал ни о чём, просто делал то, чего ему сейчас хотелось, а её влажные от слёз глаза отвечали ему готовностью и доверием. Они упали на аккуратно застеленную кровать, и Лада обхватила длинными гладкими ногами его бёдра.

Она больше не плакала, на смену слезам пришла улыбка, которую ДК так любил. Её волосы цвета ромашкового отвара шелковисто щекотали ему грудь, по-детски пухлые губы доверчиво раскрывались навстречу поцелуям. Он забыл обо всём, в том числе и о том, что через час должен был встретиться с детьми. Громкая и, как ему показалось, сердитая трель телефонного звонка вернула его к реальности. Потянувшись за аппаратом, лежавшим на тумбочке, ДК едва не уронил его.

– Ты задерживаешься, – услышал он голос Стеллы, в котором звучало сдержанное недовольство. – Дети меня уже через каждые пять минут дёргают – «где папа» да «где папа»! Ты скоро?

ДК сел на кровати, ероша коротко стриженые волосы.

– Скажи им, что я уже выезжаю! Тут… гм, тут у меня одно дело возникло, вот и задержался немного. – Он глянул на лежавшую рядом Ладу, скользнул рукой по её гладкому, стройному бедру, подмигнул. Девушка прыснула в ладошку.

– Какие могут быть у тебя дела СЕГОДНЯ? – проговорила Стелла устало.

ДК не переставал улыбаться: Чувство по-прежнему громко говорило в нём и владело его лицом.

– Я выезжаю, – повторил он.

Чмокнув Ладу, он встал.

– Малыш, мне надо к детям. Чертовски давно с ними не виделся. Договаривался через час, а уже… Если хочешь, поедем вместе.

– А твоя бывшая жена не будет против? – спросила Лада с сомнением.

– Думаю, не будет, – улыбнулся ДК в ответ. – Уж такой сегодня день.

Они наскоро ополоснулись в душе, оделись и выехали. Им повезло: пробок удалось избежать, и добрались они относительно быстро. Остановив машину напротив ворот небольшого трёхэтажного особнячка с садом и бассейном, он вышел, нажал кнопку, и из динамика ему ответил голос Стеллы:

– Кто там?

– Это я, – весело отозвался ДК.

– Заезжай.

Створки ворот открылись, и ДК завёл машину внутрь двора. Лада с любопытством рассматривала тщательно подстриженную лужайку, клумбы, фонтан, молодые голубые ёлочки у крыльца.

– Неплохо твоя жена устроилась, – заметила она.

– Всё это – ничто по сравнению с вечностью, – ответил ДК с улыбкой и поцеловал её.

Едва он успел выйти из машины, а ему навстречу уже бежали с радостными воплями «папа!» мальчик восьми лет и девочка шести – его дети, Глеб и Лора. ДК сгрёб их в обоих охапку и закружил, целуя то одного, то другого, а когда поставил на землю, только тогда и заметил спускавшуюся с крыльца бывшую жену. Она сдержанно сияла незнакомой, предназначенной уже для другого мужчины красотой… Длинное чёрное платье на бретельках подчёркивало её идеальные пропорции, на шее белым золотом сияла цепочка с кулоном, обесцвеченные до платинового блеска прямые волосы спускались ей за спину. ДК широко улыбнулся ей.

– Потрясающе выглядишь! – сказал он искренне.

– Спасибо, – чуть приметно улыбнулась она.

Дети прыгали вокруг ДК и ныли:

– Папа, куда мы поедем? Хочу в зоопарк!

– А я на карусели!

ДК ответил весело, гладя их по головкам:

– Мы везде успеем! Куда захотите, туда и поедем.

В это время Лада вышла из машины. Стелла проявила недюжинное самообладание – ДК даже восхитился. Она вежливо улыбнулась и даже подала Ладе руку, когда ДК их друг другу представлял. Разумеется, Лада выглядела слишком простой рядом с нею, в ней не было «гламура» и изысканности, но у неё было одно, самое главное преимущество – её цветущая юность. После обмена несколькими общими фразами дети были усажены в машину.

Следующие четыре с половиной часа были полны феерического веселья. Они побывали в зоопарке, в парке аттракционов, на пляже. Ещё никогда ДК так много не смеялся. Лада тоже звонко хохотала, бегала, прыгала и веселилась, и в эти моменты казалось, что она нисколько не старше Глеба и Лоры. Она измазала нос мороженым, пролила газировку на сарафан, а на колесе обозрения у неё закружилась голова – в общем, хлопот с ней было не меньше, чем с ребятами. Напоследок они заехали в «Детский мир», и ДК потратил почти всю имевшуюся в кошельке наличность на игрушки. Он не скупился и не упирался, покупал всё, на что падал восторженный взгляд его ребятишек. Счастью Глеба и Лоры не было предела.

Они возвращались. ДК, ведя машину, изредка бросал нежный взгляд на троих своих самых любимых существ, втиснувшихся на заднее сиденье: Лада посерёдке, ребята – по бокам, у неё «под крылышками».

Стелла удивила его снова – накрыла к их возвращению в саду столик для чаепития. Улыбательное Чувство творило сегодня с ДК чудеса, и он не отказался. Странно было пить чай в компании и бывшей жены, и нынешней девушки, но ДК чувствовал при этом необычайное умиротворение. Его спокойствие, наверно, каким-то образом передавалось обеим женщинам, и чаепитие проходило в удивительно мирной обстановке. Дочь забралась к ДК на колени, и он не стал прогонять её – она ничуть ему не мешала, так было даже уютнее. Солнечные зайчики мельтешили на скатерти, играли на ромашковых волосах Лады и на белой коже худощавых плеч Стеллы, а маленькое сердечко Лоры билось рядом с сердцем ДК. Ему было хорошо и спокойно. Ничего лучше в своей жизни он не испытывал.

Потом он гулял с Ладой в парке. Девушка посерьёзнела и замкнулась, не отвечала на его шутки и заигрывания, и ДК прекратил попытки «открыть» её. Они шли по аллее, держась за руки. Он купил ей цветы, истратив последние деньги из кошелька.

– Приходи, – сказал он. – Я жду тебя. Тебя я жду больше всех.

Она ничего не ответила.

* * *

В девять он вышел из дома. Жара спала, и в прохладном вечернем воздухе вилась мошкара и комары. Он не сел в свою машину, а поймал попутку, посулив хорошие деньги.

– Куда? – спросил водитель.

ДК назвал адрес. Водитель понимающе взглянул на него и кивнул.

– Поехали. Денег не возьму.

В пути сначала молчали. Ветер врывался в щель чуть опущенного окна и холодил лоб ДК. ЧУВСТВО совсем заполнило его, и улыбка теперь не сходила с его лица. Водитель, глянув, усмехнулся.

– Что счастливый такой?

– Сегодня был замечательный день, – ответил ДК.

– А, – сказал водитель. – Это хорошо. – И добавил: – А меня Глеб зовут.

ДК улыбнулся опять.

– Моего сына тоже Глебом зовут, – сказал он.

Они обменялись рукопожатием. Водитель вдруг спросил:

– А можно мне тоже… поприсутствовать?

– Да, конечно, – кивнул ДК. – Я буду рад.

Машина остановилась во дворе большого белого здания, похожего на больницу. Здесь тоже росли голубые ели – старые, роскошные. Вместе с водителем ДК поднялся на высокое крыльцо, прикрытое сверху козырьком, прошёл сквозь вращающуюся дверь. Глеб следовал за ним.

В большом, светлом вестибюле с мраморным полом было пусто и тихо. В будке вахтёра сидела седая женщина в сползших на самый кончик носа очках и проворно орудовала вязальными спицами. ДК подошёл и склонился к окошечку.

– Гм, здравствуйте. Куда мне пройти?

Вахтёрша, не отрываясь от вязания, ответила:

– Документ есть?

ДК просунул в окошечко бумагу. Вахтёрша глянула и снова принялась провязывать петлю за петлёй.

– Вас уже ждут. Четвёртый этаж, кабинет шесть.

– Большое спасибо.

ДК и Глеб поднялись по чисто вымытой лестнице на четвёртый этаж. В коридоре было пусто, тихо гудели светильники на потолке. Шаги по выложенному плиткой полу гулко отдавались в этой тишине. Бледно-зелёные стены, белые двери с серебристыми ручками.

– Чё-то тихо тут, как в морге, – пошутил Глеб.

ДК улыбнулся – в который раз за день.

– Это, наверно, потому что вечер уже, – предположил он.

– Наверно, – согласился Глеб.

На белой двери серебрилась выпуклая цифра 6. ДК вежливо постучал. Приветливый голос изнутри ответил:

– Да-да, войдите!

ДК с Глебом вошли, осматриваясь. Что ж, кабинет как кабинет. Чисто, уютно, комфортабельно. Внимание привлёк большой мягкий уголок с обивкой серо-чёрной расцветки, покрытой замысловатым узором из перьев и завитушек, бархатистой на вид. Уютные очертания этого дивана так и соблазняли присесть.

– Присаживайтесь, если хотите, – сказал тот же голос. – Только позвольте сначала ваше направление.

За большим тёмно-коричневым столом сидел улыбчивый молодой человек в сером костюме с галстуком. Когда ДК обернулся, он уже поднимался на ноги, протягивая руку за документом. Отдавая ему бумагу, ДК окинул его взглядом. Щупленький, с гладким, как у девушки, лицом – наверно, ему и бритва не требовалась. Волосы рыжеватые. А глаза, как ни странно, тёмные.

– Здрасьте, – запоздало поприветствовал его ДК.

– Здравствуйте, здравствуйте, – приветливо улыбаясь, ответил юнец. – Рад, что вы так пунктуальны. – И спросил, взглянув на Глеба: – Вы будете присутствовать?

– Э-э, да, – с запинкой ответил тот.

– Вы единственный?

ДК ответил за Глеба:

– Нет, ещё должны подойти.

– Ваши документы, пожалуйста, – обратился юнец к Глебу.

Тот достал из кармана водительское удостоверение.

– Только это с собой. Сойдёт?

Юнец слегка поморщился, но потом кивнул.

– Ну ладно, давайте. Присаживайтесь пока, я сейчас сверю все документы.

ДК и Глеб опустились на диван и убедились в его удобстве на деле. Полностью откинувшись на мягкую бархатистую спинку, ДК наблюдал, как юнец в костюме роется в толстых папках и листает многочисленные бумаги, озабоченно хмуря брови. «Вроде пацан совсем, – подумалось ДК. – А должность уже хорошую занимает. Высокооплачиваемая, наверно. Как у всех чиновников. Костюмчик-то – не из дешёвых».

На стене в кабинете висели большие круглые часы. Они показывали девять двадцать пять вечера. «Лёва обещал подъехать к половине десятого, – вспомнилось ДК. – Интересно, а Стелла придёт? Впрочем, зачем ей это? Она уже вычеркнула меня из своей жизни. Только бы Лада пришла – вот что главное». – Так думал ДК, расслабленно навалившись на спинку чрезвычайно удобного дивана. – «Век не вставал бы с него».

Наконец, молодой чиновник закончил возиться с документами и обратил взгляд на ДК.

– Ну что ж, вся документация в порядке, ничего не пропущено, везде в указанных местах стоит ваша подпись. – Он взглянул на часы, показывавшие девять тридцать пять. – Так, начало у нас в двадцать два ноль-ноль, да? Время ещё есть. Однако было бы желательно, если б граждане, которых вы желаете видеть, подошли пораньше.

– Они подойдут, – заверил ДК.

– Что ж, будем надеяться.

Раздался стук в дверь, и ДК встрепенулся. Молодой чиновник отозвался:

– Войдите.

В кабинет вошёл Лев. Его имя ему очень подходило: что-то львиное было и в его внешности, и в повадках. Коротко поздоровавшись с юнцом, он бросился к ДК и сгрёб его в свои мощные объятия.

– Ну, как ты? Нормально?

– Да, Лёва, всё хорошо, – ответил ДК. – Тебе надо, наверно, документы предъявить.

– Да, ваш паспорт или иной удостоверяющий личность документ, – подтвердил чиновник.

– Ага, сейчас. – Лев полез во внутренний карман лёгкой летней куртки. Достав паспорт, он протянул его молодому человеку. – Вот.

Пока чиновник снимал паспортные данные, ДК представил Глеба Льву.

– Познакомься, это Глеб. Он подвёз меня сюда.

– Ты чего мне-то не сказал?! – попенял ему Лев, возмущённо округляя светлые кошачьи глаза. – Брякнул бы мне, я бы за тобой заехал.

– Ладно, чего теперь уже… – смущённо улыбнулся ДК.

– Теперь уж ничего, – согласился Лев, протягивая руку Глебу. – Рад познакомиться. Лев.

– Взаимно, – ответил Глеб.

Они обменялись крепким рукопожатием.

Без десяти десять чиновник сказал:

– Вам пора. Спускайтесь на нулевой этаж, последняя дверь налево. Вас там встретят.

Ни Стеллы, ни Лады не было, но ДК ещё ждал. На нулевом этаже был низкий потолок и бетонный пол, а вдоль стен тянулись трубы. Возле указанной двери стоял высокий мужчина в белой рубашке и при галстуке, темноволосый, с добродушно-скучающим лицом. При появлении ДК в сопровождении Льва и Глеба он оживился.

– Вот они мы, – поприветствовал он ДК с усмешкой. – Явились, не запылились. Проходите. Заждались уж вас.

Они вошли в небольшую комнату – естественно, без окон, освещённую длинными трубчатыми лампами на потолке. Комната очень походила на врачебный кабинет. Посередине стояло кресло, очень похожее на стоматологическое, и ДК слегка оробел при виде его: он всегда испытывал трепет от одной мысли о стоматологических процедурах.

– Проходим, ничего не боимся, – подбодрил его мужчина в белоснежной рубашке. – Прямо сюда и присаживаемся, вот так.

Он усадил ДК в кресло и слегка потрепал по плечу. Льву и Глебу он указал на стулья у стены.

– Садитесь, в ногах правды нет. Для вашего же удобства поставлены.

Те сели. Здесь тоже висели часы, и ДК из кресла было их хорошо видно. Было без пяти десять. Грустно, что Лада не пришла… Стелла – ладно, Бог с ней.

Откуда-то появился врач. Вернее, ДК так подумал: мужчина был в медицинской спецодежде и перчатках. Он поздоровался с Львом и Глебом, подошёл к ДК и слегка дотронулся до его плеча. Ничего не спросил, только дотронулся – ласково и ободряюще. Робость ДК прошла, вернулось прежнее спокойствие, а Чувство снова овладевало его лицевыми мускулами, вызывая улыбку.

Без двух минут десять вошла Стелла. Сдержанная, в элегантном тёмно-сером костюме и белой блузке, в шляпке с вуалеткой, на высоких шпильках. Без детей. Ну и правильно. Незачем. Поздоровавшись, села – прямая, как аршин проглотила. В комнате запахло её духами – тонкий, свежий, дорогой аромат.

– Стел, да расслабься ты, – сказал ей ДК. – Всё нормально.

Она неуверенно улыбнулась, унизанными колечками пальцами стискивая сумочку – маленькую, немногим больше кошелька. ДК тоже улыбался ей. Ей же он отдавал и ту улыбку, которую не мог подарить Ладе.

Без одной минуты десять врач сказал:

– Начинаем.

– Рано, – вырвалось у ДК. – Ещё одна минута…

Рука врача опустилась на его плечо, голос тепло и понимающе провибрировал возле уха:

– Она не пришла, да? Ну, если её до сих пор нет, значит, уже не придёт. Увы, дружище…

Лада не пришла, с грустью думал ДК. Наверно, что-то случилось, она не смогла. Должна быть какая-то уважительная причина. Заболела?

21:59:50, 21:59:51…

21:59:59

Дверь открылась, и на пороге возникла девичья фигурка в белом льняном сарафане, в белых босоножках на стройных загорелых ногах. Добродушный мужчина в белой рубашке с галстуком улыбнулся:

– Секунда в секунду.

22:00

Врач нажал кнопку, и поршни шприцев двинулись вниз, по трубкам заструилась прозрачная жидкость, ворвалась через иглы в напрягшиеся вены ДК, его руки и ноги вздрогнули, но широкие прочные ремни удержали их на месте. Боль, невыносимая боль разрывала его на части. Адский огонь струился по его жилам.

– Смертный приговор приведён в исполнение в двадцать два часа ноль ноль минут.

* * *

Очищенный дождём воздух был свеж. Мокрый асфальт блестел, усеянный мелкими веточками, сорванными с деревьев грозовым ветром, а с влажно шелестевшей листвы, ярко-зелёной, чисто умытой, падали капли. Получалось, что под открытым небом дождя уже не было, а под деревьями он ещё шёл.

Она брела по улице без зонтика, намокшие волосы цвета ромашкового отвара прилипли к её спине и плечам. Белые босоножки были забрызганы грязью, а на мокром подоле льняного сарафана чуть приметно проступало коричневатое пятно от «пепси-колы».

В городе было лето.