Текст книги "Обретая Бога (СИ)"

Автор книги: Елена Хотулёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

В комнату зашла демонически красивая женщина, одетая в коричневые галифе, сапоги из мягкой кожи, черную рубашку и длинный лайковый плащ странного темно-серого цвета. Казалось, Алекс онемел от ее вида. Поэтому говорить пришлось профессору:

– Добро пожаловать. Вы, как я понял, уже в курсе наших дел, поэтому нам осталось лишь немного узнать о вас. Разрешите проявить старческое любопытство и спросить, что привело такую милую даму в нашу импровизированную лабораторию. Кстати, как разрешите вас величать?

В ответ она рассмеялась гипнотизирующим хрустальным смехом и, сев в кресло, посмотрела на Ивана Петровича сквозь бархатную завесу ресниц:

– Меня не стоит величать. Достаточно простого обращения. И если в условие эксперимента входит моя краткая исповедь, то готова рапортовать. Итак, меня зовут Флоранс. Мне двадцать семь. Я вдова, живу за счет наследства, которым осчастливил меня второй муж. Для души пишу сентиментальные рассказы в глянцевые журналы. И страдаю лишь от двух вещей. У меня нет детей, и нечто непонятное происходит в моей потусторонней жизни.

– Вы так просто говорите об этом, будто эта ваша вторая сторона существует в реальности, – Алекс не сводил с нее глаз. – Расскажите хоть немного о том, чего вы хотите добиться, участвуя в нашем эксперименте.

Она хрустнула длинными пальцами и улыбнулась:

– Границы мира для меня слишком тесны. Здесь со мной почти ничего не происходит. Один день сменяет другой. Жизнь вяло течет своим чередом. Годы проходят. Но там! С той стороны, куда лишь иногда проникают посторонние взгляды наделенных сверхспособностями людей, с той стороны мой мир ярок и богат событиями. Там есть некто. Это мужчина, который во многом определяет течение моих дней. Я не знаю, живой ли это человек, или некий дух, являющийся мне в состоянии полусна. Никто не может дать ответ на этот вопрос. Но я знаю точно, что все это каким-то образом связано с темой религии…

– Может быть, это только игра вашего воображения? – предположил Алекс.

Флоранс посмотрела на него как на глупого мальчишку и усмехнулась:

– Любая религия есть лишь игра нашего воображения. Все это придумали люди. Именно они создали себе Богов, молились на них, а те в ответ ожили. Это было давным-давно. Так рассказывают все те же люди. И даже если тот, кто сейчас стоит у меня за спиной, абсолютно нереален, то ваша таблетка все равно должна материализовать его и перенести в этот мир. Не так ли. Молодой человек? Или все, что вы наговорили мне по телефону не более чем игра вашего воображения?

Алекс покраснел и опустил глаза. Иван Петрович понял, что, агитируя эту даму принять участие в своей псевдонаучной авантюре, внук наболтал ей много лишнего и сейчас не знал, как себя вести. Подтверждением его догадки послужило то, что Алекс молча развел руками, чем вызвал смех их гостьи.

– Ладно, мой милый, – она поднялась с кресла. – Если ваше изобретение способно наконец-то материализовать того, кого я люблю, то давайте вашу таблетку. Я выпью ее здесь и больше никогда не переступлю порог этой квартиры. Ну а если мне захочется перейти в мир иной, я напишу о вас рассказ, – она протянула руку к коробочке, как вдруг резко обернулась. Прошло несколько секунд. Она вновь посмотрела на Алекса. – А ведь вы меня обманули, дорогой исследователь человеческих душ, – ее холодный смех разрезал тишину комнаты. – Эта запарафиненная штуковина способна сделать атеиста фанатиком, может заставить молиться на золотого тельца, но того, что надо мне… Увы, увы… Очень жаль… Но, как видно, никто не способен мне помочь…

– Но откуда вы это узнали?! – воскликнул Алекс.

Флоранс смерила его презрительным взглядом:

– Не пытайтесь соваться туда, куда воспрещен вход смертным. Из информации, которую я только что получила оттуда, – она показала рукой на пространство за своей спиной, – мне разрешено открыть вам совсем немного. Конец этого эксперимента может легко обернуться трагедией.

– Для кого? – Иван Петрович испуганно посмотрел на внука. – Вы можете пояснить, что именно случится?

– Это он тут решил, что может тягаться с высшими силами, – Флоранс постучала алым ногтем по плечу Алекса. – Поэтому именно с ним будет разбираться мироздание. Хотя, – она внимательно посмотрела в глаза профессору. – Вы тоже сильно замешаны. Так что и вам ответственности не избежать. А вообще… Эксперимент хорош… Для дурачков, которые без подсказок не понимают, кто их Бог на самом деле. Им вы и впрямь поможете. Однако мне пора. Желаю вам обоим найти оптимальный выход из положения, когда пробьет роковой час.

С этими словами Флоранс покинула квартиру.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Алекс, после довольно длительного молчания.

– По моему мнению, ты сильно разозлил ее, пытаясь показаться умнее, чем есть, – профессор закашлялся. – Что с тобой происходит в последнее время? Откуда это желание казаться великим? Когда мы начинали эту работу, ты уверял меня, что довольствуешься лишь скромной ролью наблюдателя, исследователя, но уж никак не вершителя судеб.

– Не знаю, может перенервничал… – Алекс потер виски. – Знаешь, у меня в последнее время часто болит голова. Пойду-ка я прилягу.

С этими словами он оставил деда в одиночестве и ушел к себе. Профессор же окончательно пришел к выводу, что сущность его внука каким-то образом начала меняться под действием «Пси-Фактора» и, судя по всему, далеко не в лучшую сторону.

Иван Петрович был не на шутку обеспокоен. Эта женщина мимоходом бросила фразу про золотого тельца. Как право, верно сказано. Ведь его почти фанатично верующий Алекс под действием своей собственной таблетки может сменить религию. И что тогда получится? Гибель богов? Что будет стоять у него на алтаре? Власть? Деньги? На секунду профессору стало страшно. Но вдруг, будто из недр его существа родилась мысль, которая никогда прежде его не посещала. «Все будет так, как угодно Богу, – подумал Иван Петрович, открывая молитвенник. – Все мы под его защитой. А значит, мне остается только верить, что все будет по воле Его». С этими мыслями он погрузился в чтение и уже через час чувствовал себя счастливым. Вера давала ему силы, она согревала, утешала, разгоняла страхи.

* 7 *

В гостиной сидел обаятельный мужчина лет пятидесяти, одетый в джинсовый костюм и пружинистые ботинки. Он производил впечатление очень здорового и энергичного человека. Его лицо выражало уверенность в завтрашнем дне, готовность ввязаться в авантюру с «Пси-фактором» и еще нечто такое, пока остававшееся для Ивана Петровича загадкой.

Что могло толкнуть такого человека на поиски Бога? Что бродит у него в душе и просит озарения? Такие мысли мелькали в голове профессора, пока внук рассказывал гостю о принципах работы «Пси-Фактора».

– … таким образом, вам останется только принять таблетку и уйти от нас навсегда, – закончил Алекс свою вводную лекцию и посмотрел на деда. – Ты хочешь что-то спросить у Михаила?

– Да, да, конечно, – Иван Петрович оторвался от раздумий. – Так значит, вас зовут Михаил, и вы решили стать участником нашего исследования. Будьте так добры, расскажите немного о себе.

Будущий испытуемый неловко повернулся в кресле и покрутил между ладоней сложенный зонт:

– Дело в том, что я врач. Врач-психиатр и убежденный атеист.

– Вы не верите в существование высших сил, загробного мира и всего такого прочего? – профессор с интересом разглядывал собеседника.

– Именно так. И… Нет, только не подумайте, что мне это мешает. По моему мнению, настоящий психиатр обязан быть атеистом.

– Зачем же вы пришли к нам? – Алекс явно был разочарован.

– Все просто. Психиатрия в переводе с древнегреческого – лечение души. То есть в некотором смысле ее можно назвать наукой о познании душ. Так вот. Порой у меня возникают трудности в общении с верующими больными. Они скатываются в религиозный фанатизм и мешают лечению. В таких случаях мне бывает сложно понять, где у них заканчивается вера и начинается болезнь. И мне во что бы то ни стало надо в этом разобраться.

– И, как я понял, вы решили ради этого пожертвовать собой? – рассмеялся Иван Петрович. – Хотите обрести веру, препарировать ее, а затем излечить самого себя от фанатизма?

– Я вижу, что мы прекрасно понимаем друг друга, – Михаил улыбнулся и посмотрел на парафиновый кусочек, который протянул ему Алекс. – Думаю, что мне не потребуется много времени, чтобы стать верующим, а потом снова вернуться в ряды атеистов.

Он быстро проглотил таблетку, профессиональным движением проверил у себя пульс и, быстро простившись, покинул квартиру.

– В последнее время ты меня удивляешь, – Алекс спрятал контейнер в карман и внимательно посмотрел на деда. – Все время читаешь этот молитвенник. Раньше я не замечал за тобой такого религиозного рвения.

Иван Петрович понял, что его поведение и впрямь может показаться странным, учитывая то, что он всю жизнь хвастался своей верой в науку. Если так пойдет дальше, то Алекс догадается о чипе, а это было бы нежелательно. Надо срочно сочинить какую-то легенду.

– Ну, дорогой мой, как же ты не понял. Согласно твоим обещаниям совсем скоро нам предстоит наблюдать за тем, как в наших испытуемых проснется вера. Если они станут православными, то ты к этому вполне готов после твоих многочисленных походов в церковь. Но я! Человек, который до последнего времени не мог «Отче наш» наизусть прочитать… Мне приходится наверстывать упущенное. Сначала я разберусь с православием. Потом по примеру одной из наших подопытных изучу сравнительное богословие… Ну а уж дальше видно будет. Может, придется перейти к языческому фольклору.

– Да, дед, в логике тебе не откажешь, – Алекса явно убедило это импровизированное признание. – Кстати, твои познания могут пригодиться тебе раньше, чем ты ожидаешь. Дело в том, что к моему великому удивлению на мое опубликованное в Интернете объявление откликнулась монахиня одного православного монастыря. Мне трудно представить себе, зачем ей обретение Бога, и как вообще такому человеку пришло в голову смешивать науку и религию… Но факт есть факт. Послезавтра она к нам приедет.

* 9 *

Это была довольно молодая женщина, одетая по всем православным канонам. Она прошла в комнату и перекрестилась на икону, которую Иван Петрович всего за сутки до этого повесил в углу и даже зажег перед ней лампаду. Он делал это не для того, чтобы порадовать посетителей. Такого поступка требовала его душа, хотя Алексу он, разумеется, сказал, что иначе они рискуют напугать их потенциальную испытуемую.

После вводной лекции, которую по традиции прочитал Алекс, Иван Петрович решил не сдерживать любопытства и поговорить с гостьей, носившей необычное имя Евпраксия.

– Скажите, давно вы стали монахиней? – он не знал, какую следует использовать формулировку, и почувствовал некоторую неловкость.

Она едва заметно улыбнулась.

– Постриг приняла три года назад.

– А… Скажите… – профессор был настолько озадачен ее смиренным тоном, тихим голосом, да и вообще всей ее внешностью, что никак не мог решиться на дальнейшие расспросы.

– Вас, наверное, интересует, что толкнуло меня на этот шаг… – она поправила узел на холщовой сумке и тяжело вздохнула. – Вы правы, да, я плохо поступаю… Надо было взять на себя строгий пост, больше молиться с благословения матушки-настоятельницы, а я попросилась на три дня в паломничество. И вместо этого, вот… Приехала к вам за таблеткой, которая укрепит мою веру.

Иван Петрович не удержался и всплеснул руками:

– Так вы считаете себя недостаточно верующей?!

– Понимаете, на меня возложили послушание писать иконы для нового храма в нашем монастыре. Но мне кажется, что сейчас я этого недостойна. Нет, понимаете, нет во мне такой веры, которая сделает эти иконы настоящими. И это так меня печалит, так печалит… Конечно, я исповедовалась об этой скорби. И потом много молилась. Но сомнения одолевают меня снова и снова… И тогда я решила взять грех на душу и прийти к вам…

У Ивана Петровича, который с каждым днем становился все более верующим ее признания вызвали нечто похожее на осуждение. Но он резко оборвал себя, вспомнив, что таким образом может и сам впасть в грех. Он не священник, чтобы судить ее. Пусть она поступает так, как велит ей ее душа. И одновременно с этими мыслями, он понял, что хочет побыстрее выпроводить эту монахиню прочь.

– Алекс, что же ты тянешь?

– Задумался, прошу прощения, – он протянул Евпраксии коробочку с последним чипом. – Берите. Можете принять здесь, а если хотите, заберите с собой.

– Можно я сделаю это в уединенном месте? – она приняла из его рук контейнер и спрятала в сумку. – Спасибо. И храни вас Бог.

Она еще раз перекрестилась на икону и ушла.

– Вот и все, мой дорогой мальчик, – профессор, улыбнувшись, посмотрел на внука. – Все биочипы распределены по хозяевам. И теперь, насколько я понимаю, можно начинать наш позорный процесс подглядывания?

– Не будь столь строг и категоричен, – Алекс сел верхом на стул и как-то отрешенно стал смотреть за окно. – Настройся на то, что мы участники некоего шоу, а также беспристрастные судьи, которые действуют во благо науки.

– И когда же мы начнем это благое дело?

Внук задумался и после некоторой паузы ответил:

– Есть небольшая сложность. На подключение этой системы уйдет несколько дней. Но и когда все будет нормально функционировать, мы, как ты понимаешь, не сможем следить одновременно за всеми. Да и потом в режиме реального времени смотреть за ними было бы подобно пытке. Именно поэтому я решил сделать некий перерыв, а после… Ну, когда у нас будет время и настроение, мы с тобой начнем изучать, как меняются их чувства и поведение. Ты согласен?

Профессор взял свой любимый стакан в серебряном подстаканнике и сделал несколько глотков:

– Я так и не понял, когда ты планируешь приступить к просмотрам?

Алекс подошел к деду и сел на корточки:

– Знаешь, не хочу скрывать от тебя, что после всех этих встреч, чувствую себя разбитым. Я бы очень хотел немного переключиться и отдохнуть, поэтому позволил себе принять предложение своих бывших сокурсников и поехать к морю. Это не потребует больших финансовых вложений, тем более, что мне дадут в долг… Короче говоря, через три дня я уеду, оставив тебя одного на месяц. Прости, но я ничего не могу с собой поделать. В том состоянии, в котором я нахожусь сейчас, никакой, даже самый успешный эксперимент не принесет мне удовлетворения. Ну а когда я вернусь, мы с тобой сразу же займемся «Пси-Фактором». Так ты меня отпускаешь?

Для Ивана Петровича это известие прозвучало как похоронный звон. Он еще ни разу не расставался с внуком ради каких-то далеких путешествий и потому воспринял новость с нескрываемым недовольством. В то же время он не мог не признать, что бесполезно удерживать на привязи уже взрослого человека, тем более что Алекс действительно выглядел уставшим:

– Что ж… Раз так лучше для тебя, то поезжай. Разумеется, я не готов ни к одиночеству, ни к предстоящим переживаниям за твою жизнь и здоровье…

– Спасибо. Но знаешь, мне пришло в голову, что кое-что для развлечения я все же смогу тебе оставить. В ближайшие дни я подключу систему слежения за собакой. Ты ведь помнишь, что она стала полноценным участником нашего исследования. Так вот, пока меня не будет, ты сможешь немного развеяться, наблюдая за тем, как в ее просветленном мозгу рождаются религиозные идеи. Для этого я отдам тебе свой старый ноутбук.

– Наблюдать за Рексом? – удивился Иван Петрович. – Не Бог весть, какая радость. Тем более без тебя. Но это гораздо лучше, чем просто просиживать дни напролет в одиночестве. Итак, ты на целый месяц оставляешь меня наедине с «кинофильмом» про пса, а от тебя – своего любимого внука – я обречен получать лишь редкие сообщения и короткие телефонные звонки. Смиряюсь, но со стоном в душе. И буду молиться, чтобы этот месяц пролетел как можно быстрее.

* 9 *

Перед отъездом Алекс проинструктировал деда относительно работы «Пси-Фактора». И хотя профессору не очень хотелось осваивать компьютерные нюансы, он взял себя в руки и подробно записал все шаги, которые должен был выполнять для правильного слежения за Рексом. Оказалось, что для просмотра сновидений о религиозном озарении испытуемых, надо было совсем немного: включить компьютер, запустить программу «Пси-фактор», надеть на руку какой-то специальный гибкий браслет со встроенной системой слежения, а потом просто лечь спать.

– Думаю, что смотреть за людьми будет поинтереснее. Но это после моего возвращения, – Алекс выключил ноутбук и сел у открытого окна. – Не скучай без меня. Все будет прекрасно.

Вместо ответа Иван Петрович посмотрел на внука. В его лице явно наметились изменения. Очертания губ стали жестче, на лбу пролегла тень некоей озабоченности, а брови слегка напряглись и нависли над глазами. Да, «Пси-фактор» меняет его все сильнее. Интересно, что беспокоит его сейчас? Во что верит этот мальчик, который еще совсем недавно ходил по воскресеньям в церковь? Кажется, теперь он вообще забыл дорогу к своему любимому храму… А, может, это лишь стариковские страхи? Возможно, Алекс, остался верующим, но потерял интерес к своему детищу? Профессор не знал, что и думать, поэтому с большой неохотой отпустил внука на отдых.

Иван Петрович ожидал, что будет сильно переживать, но вновь нашел успокоение в обретенной вере, благодаря которой отбросил в сторону все беспокойства. Он с упоением молился дни напролет, а ночью осваивал неизвестную ранее науку подглядывания за чужой жизнью.

Профессор с удивлением обнаружил, что система слежения, разработанная Алексом, действительно дает возможность не просто наблюдать за испытуемым, но позволяет внедряться в его мозг и переживать вместе с ним происходящее. Таким образом, на время включения компьютера Иван Петрович становился Рексом, вернее частично роднился с ним и смотрел на мир его глазами, что оказалось весьма небезынтересно.

Первые дни после своей хулиганской выходки с биочипом Рекс был обычным псом, которого слегка беспокоило недомогание. Он мало ел, был суетливый и нервный. С каждым часом его все более раздражала хозяйка, которая по старости относилась к нему как к болонке, ежеминутно сюсюкая и обсуждая с ним свои женские проблемы. Он не понимал слов, но интонация этой пожилой женщины лишала его покоя. Нельзя сказать, что биочип стал очеловечивать его – разумеется нет. Но этот препарат начал превращать его в качественно иное существо.

Сначала пес метался по квартире в поисках какого-то источника энергии, которой вдруг ему стало не хватать. Он раскидал книги, перерыл носом старые журналы, и потом, когда ему было уже почти невыносимо в четырех стенах, нашел временное успокоение от сидения под иконами, которые стояли на полке серванта. Он разглядывал их, как что-то яркое и теплое, как предметы, из которых струился свет, и находил в этом неизведанное ранее блаженство.

Однако этого Рексу хватило ненадолго. Через неделю он понял, что больше не может оставаться в мрачном и холодном мире, где так мало жизни. Однажды на прогулке он вырвал из рук хозяйки поводок и стал бегать по округе в поисках чего-то очень важного, но непонятного. И тогда собачья интуиция привела его к православному храму, возле которого он и угомонился, поняв, что наконец-то попал в то самое место, излучающее некие радость и счастье, которых он жаждал всем своим собачьим существом. Возможно, отыщи Рекс в своем районе храм другой конфессии, он остановился бы возле него, но так как выбора у него не было, пес нашел свой приют здесь – возле церкви, оставшейся от некогда огромного Спасского монастыря.

Священник отец Николай, увидев у себя на территории породистую и добрую собаку, стал уверять прихожан, что пес станет хорошим сторожем. И по незнанию переименовав его в Черныша, оставил жить на территории церкви, кормил и хвалил за службу. Рекс был доволен. Он добросовестно выгонял со двора пьяниц, лаял на девушек в коротких юбках, короче говоря, старался поддерживать принятый порядок и служил отцу Николаю верой и правдой. Был ли он счастлив? Скорее нет, поскольку в мечтах – если это слово применимо к собаке – в мечтах он стремился попасть внутрь храма, чтобы впитать в себя те самые свет и тепло, которые он впервые ощутил, сидя у домашних икон, и которыми сейчас мог наслаждаться лишь издали через приоткрытые двери.

И вот, как-то раз Рекс не выдержал своих терзаний и громко скуля, увязался за отцом Николаем и быстро прошмыгнул в левый предел.

– Ах ты негодник! – воскликнул священник, замахнувшись было на собаку веником. Но посмотрев на странное поведение своего любимца, замер при входе.

Рекс встал перед крестом, затем пригнулся и медленно пополз. Он скулил, вилял хвостом, а потом стал облизывать подножие аллегорической Голгофы.

– Да ты более верующий, чем многие мои прихожане! – пораженно прошептал отец Николай. – Не знаю, каким образом собака может чувствовать то, что не дается иным людям, – рассуждал он вслух, – Но я не в праве выгонять тебя из храма. Пожалуй, я буду пускать тебя сюда за час до службы. И ты, Черныш, получишь несколько минут на то, чтобы совершить свой странный собачий молебен…

Так для Рекса и Ивана Петровича незаметно пролетел месяц. Профессор привык к своему занятию наблюдателя. Ожидая со дня на день возвращения внука, Иван Петрович уже мысленно готовил отчет об эволюции животного, как вдруг Алекс позвонил с какого-то телефонного узла и сказал, что остается в своем отшельничестве еще на тридцать дней. Для профессора это был удар, с которым он справился лишь благодаря молитве. Он никак не ожидал, что их расставание продлится так долго, и сильно переживал, однако сумел совладать с собой и продолжил смотреть «собачьи» сны.

Иван Петрович стал еще усердней молиться, читал утренние и вечерние правила, и даже несколько раз ходил на церковные службы. Он отдавал себе отчет, что тяга к православию, которая ранее была запрятана в тайниках его души, пробудилась сейчас благодаря «Пси-Фактору». Однако нисколько не смущался этим, а напротив, был даже рад, что изобретение внука столь благотворно на него повлияло.

Что же касается Рекса, то за второй месяц своей новой жизни он почти не изменился и только укрепился в своем желании жить возле храма и ежедневно заходить в левый предел…

* 10 *

– … вот так я и прожил эти дни… – говорил Алекс деду, когда, вернувшись из поездки, сидел напротив него на стуле и вертел в руках заросшие песком ракушки. – Я много размышлял и пришел к выводу, что только сейчас готов к полноценному проведению эксперимента. Думаю, можно сказать, что раньше у меня не хватало для этого каких-то душевных сил. Но зато теперь я могу не просто смотреть и как техник-наладчик следить за работой «Пси-Фактора», а как настоящий исследователь подвергать глубокому анализу увиденное и прочувствованное. Скажи, что все эти дни делал наш пес?

Иван Петрович вздохнул:

– Он стал православным. И знаешь, дорогой мой мальчик, я должен сказать тебе, не кривя душой, что из твоих рук вышло великое изобретение. Рекс действительно преобразился, но этого мало. Я наблюдал за ним, вжился в его образ, если можно так выразиться, временно особачился. И… Ну что сказать? Ты гениален, мой милый внук. И хотя мы еще не посмотрели, что происходит в жизни остальных испытуемых… О Рексе, который теперь стал Чернышом, можно сказать, что он истинно верующий и счастливый.

– Прекрасно! – Алекс потер руки. – В ближайшие ночи я увижу, как это происходило. А сейчас давай поговорим о том, за кем из остальных наших подопытных мы начнем наблюдать в первую очередь.

Иван Петрович задумался. Все трое ему были интересны. Он даже строил предположения, как за последние месяцы сложилась их жизнь. Пошли ли они по пути православия как он сам, или выбрали для себя какую-то иную праведную дорогу? А может… Конечно, любопытно увидеть, как происходит нравственное падение в случае, если на пьедестал воздвигают ложных богов, но, с другой стороны, как больно было бы с этим столкнуться.

– Я не могу решить, – профессор махнул дрожащей рукой. – Прими решение сам, мой дорогой внук. Ведь «Пси-фактор» – твоя разработка. А значит, тебе и выбирать, за кем наблюдать в первую очередь. Скажи, кто это будет. И давай сопоставим наши прогнозы.

Профессору показалось, что глаза Алекса вспыхнули каким-то мефистофельским огнем. Он встал и сделал несколько шагов по комнате, заставляя старый паркет издавать стоны. На секунду он остановился, будто хотел что-то произнести, но затем покачал головой и подошел к окну. Его ухмыляющееся лицо приобрело сиреневато-розовый оттенок в лучах заката:

– Знаешь, думаю, мне интереснее всего монахиня. Ведь было видно, что вера, за которой она к нам пришла, уже давно в ней сформирована. И, строго говоря, чего хотела эта… как ее звали… ах, да, Евпраксия… Нарастить духовность, чтобы достать головой до неба? Она считала, что у нее не получатся праведные иконы? Гордыня какая-то… Или нет? Думаю, что после приема наночипа ей не суждено было стать еще более православной. Скорее всего… Даже трудно предположить… Но думаю, что она пошла по кривой дорожке. А ты как считаешь? – Алекс повернулся к деду.

– У меня тоже она не идет из головы, – профессор посмотрел на икону, которая казалась ожившей в мерцающем огне лампады. – Было бы грустно увидеть крах веры, но ты прав, в ее случае сложно стать еще более верующей.

– Значит решено! – Алекс хлопнул ладонями по подоконнику. – Сегодня ночью начинаем просмотр. Но давай договоримся, что обсуждать увиденное, будем только когда дойдем до конца.

Профессор удивленно поднял брови:

– Но финал ее истории будет через четыре месяца. Ты же сам говорил, что чипы распадутся спустя полгода. Значит, мы увидим только то, что произошло за последние восемь недель?

Алекс ухмыльнулся:

– Ну… Отнесемся к этому как к сериалу. В ближайшие дни пролистаем первую часть, затем вернемся к этой истории попозже. А может, вообще не захотим смотреть. Кто знает, что с ней произошло. Может она умерла от переизбытка веры, – он рассмеялся, но увидев серьезное лицо деда, осекся. – Ладно. Шутки и впрямь здесь неуместны. Решено, так решено. Пойду подготовлю все для просмотра.

Часть II. Испытание жизнью

* 1 *

Евпраксия, которую в миру звали Наталья, вышла из профессорской квартиры и направилась в сторону реки. Оставалось еще полтора часа до поезда, и она хотела посидеть на косогоре возле церкви.

Итак, теперь у нее есть таблетка для обретения веры. Не стоит медлить, ведь если эти люди не обманщики, то она заметит в себе изменения как раз к возвращению в монастырь. Евпраксия улыбнулась и вытащила из сумки белую коробочку. Однако, прежде чем проглотить наночип, она минут тридцать читала молитвы.

– Вот, теперь можно, – прошептала она и приняла загадочный кусочек парафина.

С реки дул теплый ветерок, дурманяще пахло какими-то цветами. Откуда ни возьмись к ней подбежал породистый пес и поскуливая прилег рядом. Странная собака. Евпраксия погладила лоснящуюся шерсть. «Будто знает, что именно сейчас мне так нужна поддержка, что сердце мое полно сомнений и терзаний», – подумала она и посмотрела в собачьи глаза. Какой удивительный пес, иной раз от человека не получишь столько душевного тепла.

– Ты кто? – заговорила она с собакой. – Как тебя зовут?

– Я ему простую кличку дал – Черныш. Он приблудный, – раздался сзади мужской голос.

Евпраксия обернулась и посмотрела на подошедшего к ней священника. Он сел рядом и стал рассказывать про свою собаку, которая умела молиться и отличала добрых людей от злых. Этот человек, как и его пес излучал какой-то сердечный свет. С ним было легко и спокойно. Шли минуты. Незаметно за разговорами пролетел час. Потом еще один. И только когда начали звонить колокола, Евпраксия поняла, что забыла про поезд. Что было делать? В этом городе жила ее троюродная сестра – несчастное создание, некогда потерявшая в автокатастрофе мужа и двоих детей. Может, напроситься к ней переночевать? Да, так и стоит сделать…

Спустя некоторое время они с Ольгой ужинали на уютной, пропахшей специями кухне и нежно вспоминали детство, юность, родственников и даже каких-то общих знакомых. А потом разговор незаметно перешел на ту трагедию, которая произошла десять лет назад.

– Я долго в себя приходила, – сестра смахнула подступившие слезы. – А когда жизнь вошла в колею, решила, что если представится случай, то снова выйду замуж и рожу. Но судьба распорядилась иначе. Так я никого и не встретила. А теперь уже поздно об этом говорить, возраст не тот. Но ты-то, Наталья, неужели никогда не пожалела о том, что ушла в монастырь?

Этот вопрос, на который Евпраксия много-много раз отвечала отрицательно, вдруг поставил ее в тупик. Она внимательно посмотрела на Ольгу и неожиданно для самой себя ответила:

– Вот, кажется, только что поняла, что жалею. Не права я была, когда еще девочкой, сразу после школы уехала из дома и попросилась жить среди монахинь. Нет, не подумай, они тогда хорошо меня приняли, было много работы, мы восстанавливали обитель. Вера во мне крепла. Я была счастлива. Но получилось, что мне так и не удалось узнать настоящей жизни. Познание первой любви… Близость с мужчиной… Радость материнства… Я лишила себя всего этого.

– Так если бы можно было все вернуть назад, ты… – Ольга замялась, видимо застеснявшись своего вопроса.

– Знаешь, да. Я бы сначала получила образование, вышла бы замуж, и, если бы Господь дал, вырастила детей. Ведь верить и служить Богу можно и в миру. Должно быть, я писала бы иконы. Или работала реставратором. Кто теперь знает… – Наталья встала и подошла к овальному зеркалу, висевшему в коридоре. На нее смотрела уставшая женщина, которой никто не дал бы ее тридцати пяти лет.

Неужели я никогда не стану матерью? Она провела рукой по животу и почувствовала, как сердце сжалось от страха. Вот так дожить до старости и не выполнить своего главного предназначения? Разве это правильно? Бог создал мир так, чтобы женщины рожали. А монастыри… Нет… В этом есть что-то такое совсем неправильное, даже противоестественное. Она резко повернулась к сестре:

– А может еще не поздно?

– О чем ты? – Ольга удивленно посмотрела на нее. – Даже неловко спрашивать… Ты что, хочешь все бросить?

– Не знаю… – Наталья похолодела, поняв, что готова ответить «да».

Но если вдуматься. То… Это же и правда ее желание. Неужели таблетка столь быстро и столь странно начала свое действие? Она пришла к этим людям за укреплением веры, а вместо этого получила изменение мировоззрения? У нее закружилась голова. Нет, надо вернуться к этому разговору завтра, а пока стоит хорошо выспаться…

* 2 *

Утром Евпраксии не стало – осталась только Наталья, которая начала новую жизнь. Она позвонила в монастырь, долго говорила с настоятельницей, что-то пыталась объяснять, а потом, поняв бесполезность этого разговора, сказала, что приедет в обитель спустя некоторое время. На самом же деле она не желала возвращения. В хаосе ее несформированных планов отчетливо проступали лишь две мысли – родить и воспитать ребенка. Далекая от мирской жизни, она не могла понять, как ей найти работу, где жить, какие носить одежды. Поэтому вечером, когда вернулась сестра, Наталья решила поделиться с ней своими страхами. В ответ та обрушила на нее шквал положительных эмоций.