Текст книги "Обретая Бога (СИ)"

Автор книги: Елена Хотулёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Елена Хотулева
ОБРЕТАЯ БОГА

Часть I. Опыты на людях

* 1 *

В старой профессорской квартире духота библиотечной пыли вальсировала с ароматом теплого черного хлеба. Закат пересчитывал прорехи в уставших от старости портьерах. А часы со стоном качали исцелованный ржавчиной маятник, напоминая календарю, что завтра его страницу надо будет перелистнуть на шестой месяц второго десятилетия недавно родившегося века.

Был странный вечер – один из таких вечеров, в которые легко рассказывать друг другу то, что до этого хотелось лишь ревностно хранить от посторонних раздумий.

– Знаешь, мне нужно поставить эксперимент, – Алекс взлохматил волосы и щелкнул пальцами. – Это очень серьезно. Наверное, даже серьезнее, чем ты мог бы увидеть в одном из своих самых смелых сновидений.

Иван Петрович кашлянул и тяжело опустился в обитое велюром кресло:

– Дорогой внук… С тех пор, как твои родители погибли, я старался растить тебя в фанатичной любви к науке. Многократно представлял себе, что ты пойдешь по стопам своего гениального отца и совершишь прорыв в функциональном анализе. Скоро исполнится год, как ты закончил университет. Это был год моих тягостных ожиданий, непонимания твоего бездействия, и, может быть, негодования от той показной лени, в которую ты погрузился как в зыбкую трясину. Но, кажется, время моих мучений подошло к концу, и сейчас ты поведаешь мне о том, что зрело в твоей голове последние месяцы. Да?

Профессор подумал, что этот замкнутый и обладающий каким-то болезненным очарованием мальчик вряд ли сумеет рассказать ему о чем-то достойном Филдсовской премии. В ответ Алекс, будто читая в глазах деда его мысли, прошептал:

– Это лишь отдаленно касается математики. Скорее, ближе к теологии, то есть к созданию математической модели религиозного восприятия. Иначе говоря… – он замялся. – Я сделал то, что позволит людям увидеть божественную суть вещей. То, что откроет им подлинное лицо их Бога. Ну и как следствие, даст им знания о самих себе.

Такое заявление показалось Ивану Петровичу более чем странным. Математическая модель религиозного восприятия? Если даже это правда, то о каком эксперименте идет речь? В голове пронеслось воспоминание о том, как Алекс, будучи еще учеником седьмого класса, рассказывал о машине, которая сможет превращать атеистов в истинно верующих людей. Быть может, он решил вернуться к своей детской выдумке?

– В чем должна заключаться суть твоего эксперимента? – профессор постарался посмотреть в глаза внуку, но как обычно довольствовался лишь разглядыванием его точеного профиля. – На чем ты собираешься его проводить?

– На ком… – Алекс зябко передернул плечами и застегнул пуговицу на воротнике трикотажной рубашки. – Это должен быть эксперимент на людях. Добровольцах, конечно. Не думай, пожалуйста, что я создал нечто противоречащее человеческой природе. Это будет очень гуманный эксперимент, и скорее всего, я легко найду волонтеров для исследования.

Иван Петрович вздохнул. Какие-то немыслимые прожекты. Фантазии молодого неокрепшего разума. Как далеко все это от настоящей науки и от грез старого консерватора, который до сердечной боли мечтает видеть в своем воспитаннике великого ученого.

– И что? Расскажи мне, наконец, подробно, над чем ты работал все эти месяцы.

По губам Алекса пробежала странная, немного торжественная улыбка:

– Мне понадобится человека четыре для того, чтобы понять, насколько корректно работает мое детище. Думаю, двух женщин и двух мужчин будет достаточно. План очень прост: я нахожу желающих узнать свою истинную веру, ввожу в их организмы наночипы, а потом, в течение нескольких месяцев наблюдаю, как меняется не только их мировоззрение, но и жизнь.

– И они на это согласятся? – рассмеялся профессор. – Разрешат так сказать распять себя на жертвеннике науки? Зачем им это нужно? Возможно, ты и придумал что-то гениальное, но в психологии ты ничего не смыслишь. Кто эти четыре безумца? Как ты найдешь их среди великого множества нормальных людей, которые не желают пускать в свою жизнь чужака, обуреваемого странными идеями?

Алекс аккуратно положил на стол пачку каких-то распечаток. Его лицо в сполохах заката было похоже на средневековый портрет юного мага.

– Дед… Мой дорогой, любимый дед. То, что я предложу этим людям, стоит миллиарды… Это та самая истина, которую искали мудрецы всех эпох. Это познание мира, это обретение Бога, это суть вещей, дарованная мирозданием. И ты думаешь, они откажутся? – он снова улыбнулся. – Трудность не в поиске желающих, а в стоимости эксперимента. Сейчас я располагаю средствами, которых достаточно лишь для двух человек, но этого, как мне кажется маловато.

  – Допустим, – профессор сложил на груди руки, и отчего-то представив себя в алхимической лаборатории, решил временно принять на веру рассказы внука. – Допустим, деньги есть. Я отдам тебе все свои сбережения. Это немного, но вдруг… И вот мы получаем четверых чудаков, которые приходят к нам в дом и просят сотворить с ними чудо. Что дальше?

– Ты дашь мне денег?! – Алекс резко повернулся. – Тогда… Тогда их число можно будет увеличить… Я очень хочу объяснить тебе, как это работает. Ты готов меня выслушать?

Иван Петрович взял с тумбочки стакан с остывшим мятным чаем, позвенел в нем ложкой и, предвкушая экскурсию в выдуманный мир своего внука, кивнул. Пусть рассказывает. В любом случае это значительно интереснее чтения газет и перелистывания увядших воспоминаний.

* 2 *

Алекс явно нервничал. Он начал как-то хаотично ходить по комнате, периодически переставляя с места на место различные мелкие предметы – от бюста Дарвина до рамки со свадебной фотографией родителей.

– Понимаешь, дед, за последний год я так привык к молчанию и непрерывному ведению внутренних, зачастую мучительных диалогов, что мне немного трудно начать говорить. Сначала я думал, что ни один человек на свете не узнает, как именно функционирует мой «Пси-фактор», но чем сильнее я углублялся в написание многоступенчатых и закольцованных программ, тем чаще приходила потребность поделиться с тобой рассуждениями и рассказать о глобальности этих разработок.

Иван Петрович сделал призывный жест руками:

– Так начинай же, я тебя внимательно слушаю.

Алекс поставил перед собой стул и так сильно сжал его спинку, что у него побелели кисти рук.

– Понимаешь, волновало многое. Безверие толпы. Утрата ориентиров. Потеря ценностей. Эти грани одной общечеловеческой проблемы заставили меня задуматься над вычленением из мусора ежедневных мыслей некоей квинтэссенции бытия. К примеру, есть человек. Он мнит себя верующим. Или нет… Скажем иначе. Существует некто, считающий себя атеистом. Он живет по совести, совершает сотни хороших и сотни плохих поступков. Он доверяет своей интуиции, но не верит в высшие силы. Однако… Так ли выглядит все это, если взглянуть на происходящие с позиций N-мерного пространства, где одна из координат будет принята за религиозность? При этом наиболее интересно, во что верит подопытный на самом деле, что будет с ним, если он в полной мере сумеет осознать своего Бога, и достигнет ли он после этого той гармонии, которая даст ему ощущение счастья…

Иван Петрович удивленно поднял бровь:

– Я не понимаю, что именно интересует тебя в большей степени: результат познания Бога или момент насильственного божественного озарения? Отчего-то мне кажется, что во всем этом можно проследить элемент власти, который пустил в твоей душе ростки зла. Не возомнил ты себя каким-то демоном, способным влиять на природу человека?

– Нет, что ты! – Алекс вздрогнул и опустил глаза. – Я просто исследователь. Исследователь, составивший для себя техническое задание и выполнивший все его условия. Огромное количество людей мучаются от иллюзии безверия… И возможно, мое изобретение позволит им жить не просто счастливо, а с искрой Божией в душе. Предосудительно ли то, что «Пси-фактор» зажжет в их сердце огонь веры? Когда этот процесс будет запущен, я уйду на задний план и стану лишь наблюдателем.

– Наблюдателем? – улыбнулся профессор. – Ты сказал, что введешь людям наночипы. Это легко себе представить. Но что потом? Ты надеешься, что твои лабораторные мыши будут регулярно исповедоваться тебе во всех своих потаенных мыслях?

– Нет, нет! Их исповедь мне понадобится лишь в день знакомства, – лицо создателя «Пси-фактора» озарилось счастливой улыбкой. – Мое творение устроено так, что я буду контролировать каждый вздох этих людей. Речь идет о системе слежения изнутри, из самых недр их подсознания. Мы… А я надеюсь, что ты разделишь со мной счастье проведения эксперимента… Мы будем знать о нашем подопытном квартете все, даже то, о чем они сами не будут догадываться или что начнут ощущать лишь отдаленно. Мы погрузимся в их чувства, окунемся в океан эмоций и проживем куски их жизней, длиной в несколько месяцев… Я предвижу твой вопрос. Ну… – Алекс оборвал свою пылкую речь и несколько секунд помолчал. – Я не сказал тебе кое-что. Утаил. Да, да, знаю, этого не следовало делать… Но теперь пора признаться…

– Я не понимаю, о чем ты?

– Мы воспользуемся специальными системами слежения, которые будут… Ты же слышал об управляемых сновидениях? Речь идет о чем-то подобном. То, что произойдет с этими людьми, мы увидим во сне. А раз это сон, то значит, мы сможем даже кое-что почувствовать. К примеру, их веру, любовь, ненависть… Что угодно…

– Но это звучит безнравственно! – от возмущения Иван Петрович едва не уронил стакан. – Ты хочешь не просто проникнуть в их личную жизнь. Алекс! Ты призываешь меня стать соучастником преступления! Если все обстоит именно так, как ты говоришь, то мы совершим грех. Разве можно вот так запросто, почти играючи, подглядывать даже не в замочную скважину за ничего не подозревающими людьми? И потом, ты хочешь сказать, что мы, мужчины, будем знать что-то такое, о чем будут переживать наши подопытные женщины? Тебе не кажется, что это уже смахивает на какой-то бред?

– Это наука, дорогой дед! И скоро ты в этом убедишься!

– И тебе не жаль превращать несчастных людей в лабораторных крыс?

– Ты называешь их несчастными?! Мы вручим им бесценный дар, мы облагодетельствуем их, как может облагодетельствовать лишь сам Господь Бог… И в конце концов, мы можем уведомить их о нашей тотальной слежке, что по договору будет платой за озарение.

Профессор рассмеялся:

– Они будут нам платить за то, что мы перевернем их жизнь, заставим их ходить под наблюдением и носить в себе какие-то наночипы?! В своем ли ты уме, мой дорогой внук?

Алекс подошел к креслу и присел возле деда:

– Поверь, просто поверь мне, что все будет именно так, как я говорю. И давай, начнем подготовку. Ты согласен? Да? Обещай же, что будешь сопровождать меня на этом пути!

Иван Петрович похлопал Алекса по руке и подумал, что в мире, где повсеместно берут верх несправедливость и принуждение, эксперимент с каким-то «Пси-фактором», который возможно вообще не будет работать, не так уж и плох. Ведь в случае успеха целых четыре индивидуума обретут веру в Бога. Четыре почти счастливых человека…

– Ну что ж, дорогой мой внук… Ты меня убедил… Да. Я буду твоим соучастником. А теперь мне придется посетить банк, тот, который в соседнем подъезде, чтобы снять деньги на финансирование этого сомнительного исследования, – с трудом поднявшись, профессор зашаркал в коридор.

* 3 *

Через три дня они вернулись к обсуждению. За окном шумел дождь, и в комнате было торжественно-сумрачно при свете старинной лампы под изумрудным абажуром.

– Денег хватило ровно на шесть чипов и две системы слежения, – Алекс протянул деду лист бумаги с какими-то цифрами. – Если хочешь, посмотри распечатку результатов.

– Мне это ни к чему, – Иван Петрович неопределенно взмахнул рукой и отставил в сторону серебряный подстаканник. – Лучше расскажи, почему основных чипов шесть, а не четыре, и как ты планируешь вводить эти крохи в организмы испытуемых.

Алекс присел на край стола и задумчиво провел рукой по лицу:

– Я подумал, что сделаю их ровно столько, сколько позволят финансы. Просто так, может быть про запас, а скорее из-за того, что мне нравится процесс их создания. Но потом, после того, как их оказалось шесть, я понял, что судьба преподнесла нам подарок-искушение. Заметь, мы получили два лишних наночипа. Для тебя и для меня. Можем воспользоваться ими и узнать, а что же собственно мы сами имеем по религиозной координате N-мерного пространства. Но в нашей власти положить их в дальний угол и опробовать однажды на ком-нибудь другом. Скажи, ты хотел бы знать о себе все?

Профессор улыбнулся и покачал головой. Этот ребенок идеалист. Он думает, что в таком старике может проснуться любопытство? Как это мило и наивно.

– Не смеши меня, дорогой мальчик. Я знаю о себе все с пятидесяти лет. Я верю в науку. Мои чаяния связаны с торжеством разума и справедливостью мира…

– Дед… – Алекс вытащил из кармана коробочку из прозрачного пластика и положил на стол. – Возможно, это несколько жестоко, но я решил защитить свое изобретение довольно странным способом, – он перешел на какой-то зловещий шепот, – В том случае, если испытуемый расскажет кому-либо о том, что стал участником нашего эксперимента, он умрет. Легко, не мучаясь, возможно даже во сне. Не знаю точно, сразу ли это произойдет после разглашения тайны или спустя несколько часов, а может дней, но такой человек жить уже не сможет. И поэтому… – он сделал паузу. – Поэтому спрячь этот контейнер и никогда не говори мне, открывал ты его или нет.

Иван Петрович с улыбкой посмотрел на внука и вспомнил, что много лет назад тоже пытался испытать на себе какой-то хитроумный, но как оказалось некорректно работающий прибор, призванный излечивать людей от головной боли. Неужели, все до такой степени повторяется…

– Ты хочешь, чтобы я принял участие в эксперименте?

– Нет… Не знаю… Мне просто кажется, что мы с тобой должны быть в равных условиях. Мы оба должны знать, что судьба предоставила нам право выбора. Да… И еще. Наши пятый и шестой чипы не подключены к системе слежения, поэтому кроме нас самих никто и никогда не узнает о результатах этих опытов.

– Пусть так, – профессор протянул руку и взял переданную ему Алексом коробку и спрятал ее в тумбочку. – Но все же расскажи, как именно ты планируешь вводить эти штуковины в живые организмы.

– Все предельно просто. Я залил наночипы белым парафином, и теперь они выглядят как обычные таблетки двухмиллиметрового диаметра. В течение шести месяцев после того как человек проглотит этот нанопрепарат, его жизнь будет подконтрольна и зависима от запущенного «Пси-фактором» процесса познания. Затем чипы самоликвидируются.

– А после нейтрализации религиозное озарение останется? Или оно рассеется одновременно с разрушенными нанокрошками? – Иван Петрович представил себе комическую картину с рекламой таблеток, дающих Божественное просветление.

– Как же ты все-таки любишь подшутить надо мной… – Алекс подошел к окну и, открыв створку, подставил лицо дождевым каплям. – Весь накопленный полугодовой опыт останется. И даже, скажу тебе больше! Эти переживания, позитивные или негативные, будет невозможно стереть из памяти никогда. Никогда! – он повернул к деду мокрое от дождя лицо. – Они останутся с человеком навсегда, как остается след от самого яркого и значимого события жизни. И знаешь почему? Потому что истинную веру нельзя убить!

* 4 *

Профессор сидел в кресле и делал вид, что дремлет. Так было чрезвычайно удобно подсматривать за внуком и, хотя бы таким способом, контролировать его действия. Да… С тех пор, как Алекс вырос, он стал скрытен и замкнут. А теперь, когда его разум полностью поглотила история с «Пси-фактором», догадываться, о чем он думает, а тем более узнавать, что делает, стало совсем непросто. Поэтому, спрятав щелочки глаз за очками-хамелеонами, Иван Петрович внимательно наблюдал за тем, как внук задумчиво вертит в руке открытую коробку с наночипами.

Что у него на уме? Может, решает, стоит ли ему принимать таблетку и проверять на зуб свою религию? Раньше Алекс был верующий, по крайней мере так было до сегодняшнего дня. Да… Это немного странно для такого молодого человека. Даже посторонние люди частенько выражали свое удивление по поводу того, что мальчик так часто ходит в церковь. Неужели он примет свой наночип? Хотя, если в нем возьмет верх исследовательский авантюризм, то он просто не сможет отказать себе в удовольствии испробовать свое изобретение так сказать «на вкус».

Будто в ответ на мысли деда, Алекс с каким-то странным выражением лица посмотрел за окно, а потом стремительно схватил чип и отправил его в рот. В этот момент кто-то позвонил в дверь…

– Здравствуйте! – на пороге стояла соседка, с трудом удерживающая на поводке большую породистую овчарку. – А Иван Петрович дома?

Профессор нехотя, будто с трудом пробудившись от дневной дремы, крикнул своей старинной приятельнице:

– Сейчас подойду, – он сделал попытку встать, но женщина уже вбежала в комнату:

– Иван Петрович, дорогой, спасите! Присмотрите за Рексом. Всего полчасика, ну или немного больше. Вы же его знаете, он баловник, но очень добрый. А я добегу до дочки. Она в больнице, а туда не пускают с собакой.

Она вложила в руку Алекса кожаную петлю поводка, чем, видимо, вызвала его недовольство:

– Простите, а почему вы не оставили его дома? Он не может сидеть один?

– Ну, это долгая история, – она нервно посмотрела на часы. – Всего тридцать минут, и я его заберу. Если будет баловаться дайте ему воды, хорошо? – избавившись от собаки, соседка быстро прошла к выходу и захлопнула за собой дверь.

– Да пусти его, пусть побегает. Он тут не в первый раз, – Иван Петрович, похлопал по подлокотникам кресла, призывая Рекса к активным действиям.

Однако пес и без уговоров начал вести себя довольно шустро. Он быстро обежал квартиру, вернулся в гостиную, обнюхал углы. А после, к большой неожиданности и профессора и Алекса, сбил носом со стола коробочку биочипов, рассыпал их по полу и быстро обнюхав незнакомые таблетки, слизнул одну и проглотил.

– Нет! – закричал Алекс, хватая собаку за морду. – Отдай немедленно! Плюнь!

Но было поздно. Пес завилял хвостом и сел на задние лапы. Он не подозревал, что впереди его ждет божественное озарение.

У Алекса из глаз потекли слезы. Он быстро собрал чипы в коробку и спрятал в карман.

– Дед! Ну ты видел? Эта подлая собака нарушила течение эксперимента! Теперь будет на одного подопытного меньше… Следовало бы убить этого Рекса и отобрать таблетку, да жалко псину.

Профессор рассмеялся:

– Но отчего же ты так расстроился? Нам следовало бы порадоваться!

Алекс удивленно посмотрел на деда:

– Меньше всего я ждал от тебя такой реакции. Тебя совсем не трогает, что теперь будет?

Нет, этот парень все-таки математик. Зачем он полез в дебри психологии, если в его голове сплошные цифры? Иван Петрович развел руками:

– Что тебе непонятно? Рекс решил стать участником эксперимента. Разве это повод для печали? Один из испытуемых сам нашел нас и подписался на все условия. Странно, что нам с тобой не пришла в голову такая благая идея – узнать, как выглядит великий собачий Бог. Еще никому в мире не удавалось проникнуть в недра разума домашних животных. Думаю, тебе позавидовал бы великий Павлов, имей он под руками такой прекрасный инструмент изучения мозга. Можешь считать, что ты стал настоящим ученым, ведь опыты следует проводить именно на наших меньших братьях, а только потом переходить на гомо сапиенс.

– Но теперь у нас будет всего три испытуемых человека!

– Да, все прекрасно… – профессор взял небольшую рюмочку с водой, звонко постучал по ней горлышком стеклянного пузырька и отсчитал полсотни сердечных капель. В воздухе распространился резкий запах лекарства. – Три испытуемых, значит три. Уверяю тебя, нам и этого будет достаточно.

– Ну и ладно, – Алекс потер виски и зло посмотрел на собаку. – Ты разберешься сам с этим Рексом? Хочу пойти спать. Нет больше сил, я устал и чувствую себя измученным.

– Конечно, с этим хулиганом мы давние друзья. А ты… Что с тобой? – Иван Петрович внимательно посмотрел на внука. – Раньше ты не отличался повышенной утомляемостью. Может, это простуда?

– Нет. Просто какое-то беспокойство навалилось. Проклятая собака. Это все из-за нее, – Алекс еще раз зло взглянул на пса и ушел в свою комнату.

Наверное, мальчик сильно переживает за свое исследование, подумал Иван Петрович, поглаживая Рекса по загривку. Еще бы! Чувствовать себя ответственным за бодрость разума и жизнь нескольких человек. Бедный мой внук, теперь он вынужден работать в усиленном режиме. А что будет дальше, когда он включит свою загадочную систему слежения… Но! Может быть, ему плохо от того, что он принял таблетку?! Ведь этот препарат совсем не изучен и способен как угодно навредить организму. Это было бы очень некстати.

Проклятая старость! Она отнимает остатки разума, а вместе с ней осторожности! Надо было все это категорически запретить! Но теперь… Есть только один способ узнать, насколько вредны эти крошки. Профессор задумался и вытащил из тумбочки биочип, предназначавшийся ему самому. Наверное, стоит его проглотить. Нет, не для озарения, разумеется, а, чтобы знать, что происходит с внуком. Да, скорее всего так и надо сделать. С этими мыслями, он принял таблетку, запив давно остывшим мятным чаем.

Сначала с ним ничего не происходило, а чуть позже профессор ощутил странное напряжение в висках, легкую слабость и шум в голове. Спустя еще несколько минут все нормализовалось. Никаких изменений ни в самочувствии, ни в мировоззрении.

Он еще немного посидел в кресле, потом отдал Рекса припозднившейся соседке, разумеется умолчав о поведении ее подопечного, а после как обычно сел полистать перед сном прессу. И только тогда зафиксировал первые, совсем слабые ростки прозрения. Отбросив от себя как что-то чуждое газету, профессор подошел к книжной полке, взял с нее старинную книгу и с упоением прочитал вечернее молитвенное правило.

* 5 *

– Дед! – голос Алекса прозвучал как-то гулко и тревожно в тишине комнаты. – Дед, сейчас к нам придет первый потенциальный испытуемый. Это женщина. Пока не знаю подробностей, но я нашел ее в Интернете. Точнее она сама вышла на меня, когда объявление о нашем эксперименте высветилось в ответ на ее запрос о книге по сравнительному богословию.

– Интересно, чтобы это могло значить? – профессор с азартом потер руки. – Хочет разобраться, какая конфессия ей больше подходит? Если так, то она придет по адресу. Твоя таблетка быстро расставит все по местам.

Алекс прошелся по комнате:

– Да, скорее всего, она думает о чем-то подобном. И знаешь, дорогой дед, мне кажется, это будет любопытно… – его слова прервала голосистая трель дверного звонка. – Вот! Это она! Сейчас мы сделаем первый шаг, и… Дед, я умоляю тебя, будь спокоен, ведь мы занимаемся благим делом!

Красивая шатенка лет тридцати прошла в сумрак гостиной. Она держалась уверенно и с любопытством рассматривала стеллажи книг. Алекс засуетился вокруг нее:

– Не стесняйтесь. Давайте знакомиться. Я Алекс, это мой дед Иван Петрович. Мы оба исследователи ранее сокрытых от науки областей человеческой психики… Короче говоря, очень хорошо, что вы прочитали мое объявление, потому что здесь вас ждет счастье, – он выпалил это на одном дыхании и замолчал.

Профессор поспешил прийти внуку на помощь, понимая, что от переживаний его мальчик может наговорить глупостей:

– Садитесь, и ничего не бойтесь. Насчет счастья – это громко, но кое-что интересное мы действительно приготовили. Разрешите поинтересоваться, как вас зовут?

– Алина, – их гостья села на предложенный стул и, положив ногу на ногу, стала с интересом разглядывать присутствующих.

– Буду краток, – Алекс звонко хлопнул ладонями по коленкам, заставив ее вздрогнуть. – У меня есть таблетка, действия которой хватает на полгода. За это время вы познаете Бога, и ваша жизнь изменится к лучшему. Правда существует и одно «но». Если кому-то откроете эту тайну, то умрете. В общем, эксперимент практически безопасный и бесплатный. Вернее, плата за ваше озарение – наш контроль над вашими мыслями и чувствами…

Алина удивленно приподняла брови:

– Познаю Бога? Я что к сектантам попала? Сначала речь шла о том, что я разберусь в том, какая религия мне подходит более всего. А с познанием… Как вы там сказали… У меня с этим вроде все хорошо. Ну по крайней мере, так я думала до сих пор.

Алекс нервным движением взлохматил волосы:

– Я несколько некорректно выразился. Разумеется, вы правы. Просто знаете… Разные люди приходят. Кому-то и впрямь нужны такие слова, которые в обиходе у сектантов…

Иван Петрович понял, что его внук хоть и умный, но вести диалоги с такими женщинами еще не научился, поэтому решил прервать их разговор и задать Алине несколько вопросов:

– Скажите, а что вас заставило согласиться на наше смелое предложение? Вы не боитесь?

Она покачала головой и рассмеялась:

– Нет. Чего может бояться верующий христианин? Испытаний? Думаю, вы понимаете абсурдность такого предположения. Конечно, они будут. Причем постоянно. Но такова эта религия, – она посмотрела на заложенный клочком бумаги старинный молитвослов Ивана Петровича, который лежал на столе. – Я вижу, в этом доме живут православные люди. Так откуда же рождаются такие вопросы?

– Наверное из еще неокрепшей веры… Но скажите, что именно вы все-таки хотите получить от нашего эксперимента? – Иван Петрович поймал себя на странной для него мысли, что хочет проникнуть в ее мозг.

Алина быстро посмотрела, на каком месте была заложена книга. Видимо, ее это удовлетворило, и она пустилась в объяснения:

– Понимаете, я немного запуталась. Возможно, мне не хватает знаний. Или чего-то еще. Но я оказалась в необычной ситуации. Да, для меня это странно. Я православный человек, мне всегда это нравилось. Но вот, по какой-то причине я стала все больше задумываться о том, что как-то слишком сильно тяготею к католицизму.

– Вы много общаетесь с иностранцами? – в голове профессора пронеслась шальная мысль, что было бы намного лучше, если бы его внук изобрел эликсир молодости. Тогда бы он с этой Алиной не вел разговоров о сравнительном богословии, а занялся куда более приятными беседами. Однако едва родившись, эта идея, на которую возможно, еще несколько дней назад он не обратил бы особого внимания, сейчас нависла над ним укором и заставила мысленно каяться в греховных помыслах.

Алина, будто увидев его насквозь, как-то игриво улыбнулась. Профессору даже на миг показалось, что если бы они встретились при других обстоятельствах, то смогли бы стать добрыми друзьями. Должно быть, ей нравились мужчины в возрасте, отсюда и бралась эта легкость, которую он чувствовал, разговаривая с ней. Тем временем, она немного подумала и ответила на его вопрос:

– Да, у меня и правда много друзей в Европе. Я имею ввиду не всю Европу, а несколько католических стран. И как-то неожиданно случилось, что и исповедник у меня тоже католик. Он настоятель огромного монастыря в Татрах. И понимаете… Мои мысли… Короче говоря, это абсолютно неправильно с точки зрения православия. Да и вообще, неправильного в последнее время столько, что пришла пора решать, кто я – католичка или православная. Я бы с удовольствием рассказала вам обо всех своих метаниях, но к сожалению, через несколько часов у меня поезд в другую страну. Так что давайте свою таблетку, да я пойду.

Алекс поспешно протянул ей коробочку:

– Берите любую. Ну а когда ее принять, решайте сами.

– А можно сейчас? – Алина выловила запарафиненный чип и стала внимательно его разглядывать. – Когда он начнет действовать? Сразу?

– Видите ли… – Алекс начал говорить общие фразы. – Все зависит от вашего физического состояния, биоритмов… Но не думаю, что ждать понадобится долго. Вы сказали, вам предстоит путешествие. Ну значит, скорее всего, уже в поезде вы еще сильнее начнете задумываться над тем, что либо зря поехали в свою католическую державу, либо именно там вам предстоит принять другую веру.

– Отлично! Это то, что мне надо, – Алина проглотила таблетку и улыбнулась.

Алекс шумно выдохнул, а профессор посмотрел на часы, чтобы засечь точное время начала эксперимента.

– Вот и все, – Иван Петрович нервно погладил подлокотники кресла. – Внук, проводи нашу гостью и не забудь напомнить, что отныне она связана частичным обетом молчания.

– Да, да, конечно. Никогда, никому не говорите о том, что сегодня произошло. И кстати! Если вдруг вы захотите все вернуть обратно, то… То это будет невозможно.

– Да в жизни вообще редко получается что-то вернуть назад. Так что, прощайте навсегда, – она обернулась, посмотрела на Ивана Петровича, приложила палец к улыбающимся губам и покинула квартиру.

Когда за ней щелкнула задвижка, Алекс вернулся в гостиную и торжественно прокричал:

– Все! Начало положено! Отныне я полноценный ученый, единственный в мире, кто выдает людям ключи от рая! Знаешь… – он присел возле деда. – В какой-то момент у меня захватило дух и потемнело в глазах. Это невероятно! Я не какой-то выпускник университета, не сумевший найти себе место в научном сообществе! Я гений, бросивший вызов мирозданию!

Иван Петрович посмотрел на его горящие глаза. Неужели так действует таблетка? Во что начинает превращаться этот ребенок, который никогда не был карьеристом, не мечтал ни о каких вызовах небесам? И как остановить этот процесс, если он начнет принимать роковой оборот? Ответов не было. И профессору осталось лишь грустно посмотреть вслед внуку, который ушел в свою комнату, гордо вскинув голову.

* 6 *

Вечером следующего дня ученые-заговорщики снова сидели в ожидании очередного гостя.

– Кто нас посетит сегодня? – Иван Петрович разглядывал бледное лицо внука и пытался догадаться, о чем тот думает. – На этот раз придет еще одна любительница католицизма, или случай преподнесет нам какого-нибудь шаманиста?

– Не знаю… – молодой человек наполнил стакан шипящей газированной водой. – Она позвонила мне, мы обо всем поговорили по телефону, так что сейчас она приедет и только заберет таблетку. Довольно обаятельная по голосу девушка. Ничего не рассказала о себе, зато выудила максимум информации из меня. Я так и не понял, зачем ей мои таблетки, но пришла она по ключевому слову «религия».

– Может быть, заблудшая овца? – предположил профессор, подходя к открытому окну. – Кто знает, что движет людьми, нуждающимися в искре Господней.

Он выглянул во двор и увидел красивую машину, парковавшуюся у подъезда. Это был кабриолет с откинутым верхом, из которого вышла стройная брюнетка. Через несколько минут квартира задрожала от звука дверного звонка. Алекс устремился к двери, а Иван Петрович занял свою наблюдательную позицию в кресле.